Текст книги "Осень 1914 года. Схватка за Польшу"

Командарм-4 А.Е. Эверт сгоряча даже предложил осуществлять перегруппировку на левом берегу Вислы, чтобы заодно таким образом и усилить войска прикрытия. Не желая отдавать врагу плацдарм, генерал Эверт настаивал и на риске движения армейской маршевой колонны перпендикулярно наносимому удару неприятеля. Однако главкоюз совершенно справедливо отклонил такой вариант, ибо к 18 сентября австро-германцам оставалось до Вислы только три перехода, а следовательно, русские корпуса и отдельные дивизии могли легко быть разбитыми поодиночке сосредоточенными ударами превосходящего неприятеля.

Великий князь Николай Николаевич все-таки надеялся нанести удар во фланг наступающим немцам со стороны Варшавы, в то время как 4‐я и 9‐я армии перейдут в наступление с фронта. Для этого 19 сентября 2‐я армия была временно подчинена главкоюзу Н.И. Иванову, который казался Верховному главнокомандующему более знающим и авторитетным командиром. Однако план Ставки не принимал во внимание, что обстановка могла резко измениться. Запоздалое сосредоточение 2‐й армии по вине командования Северо-Западного фронта, долженствовавшего приступить к переброске еще как минимум с 12‐го числа, предоставляло выигрыш темпов в руки Гинденбурга.

Для окончания сосредоточения 2‐й армии требовалось не менее десяти суток, поэтому Ставка и оттянула под Варшаву конный корпус А.В. Новикова. Теперь русская конница, отходившая ранее к Ивангороду, должна была сделать крюк в шестьсот верст, чтобы выполнить задание Ставки. А.А. Керсновский несправедливо упрекает генерала Новикова в том, что он действовал вверенной ему конницей как ездящей пехотой вместо того, чтобы ударить по неприятельским тылам. В это время конский состав русской кавалерии уже выдохся, вымотался и нуждался в замене или долговременном отдыхе. По распоряжению Верховного главнокомандующего вместо этапных конских лазаретов уже формировались особые депо для обессиленных лошадей, а штабы приступали к реквизиции местных польских лошадей. Инспектировавший конницу Северо-Западного фронта управляющий Государственным коннозаводством и будущий министр внутренних дел князь Н.Б. Щербатов в телеграмме в Ставку от 28 сентября отчитывался: «Ознакомившись на месте с состоянием конского состава кавалерии и конной артиллерии корпуса генерала Новикова, даю разрешение брать по реквизиции лошадей». Реквизиция предполагалась по 600 лошадей на дивизию, так как каждая дивизия новиковского кавалерийского корпуса должна была отправить по 800 лошадей на «этапный лазарет, широко оборудованный для принятия совершенно непригодных к боевой работе лошадей». Помимо прочего, Щербатов советовал: «Дабы предохранить лошадей от набивок, необходимо иметь под каждым седлом теплое одеяло, как это делают австрийцы»[31]31
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 2. Д. 513. Л. 118–120.


[Закрыть].

Следовательно, удар в тыл немецкой группировки не мог стать сильным вследствие слабости сил русского кавалерийского корпуса в огневом отношении, а противник двигался столь сосредоточенно, что надежно прикрывал свои коммуникации. Представляется, что задачей генерала Новикова прежде всего стояло сбивать темпы неприятельского наступления на Вислу. Эта задача и решалась русскими кавалеристами как постепенный отход от рубежа к рубежу по всему фронту германского удара.

Другое дело, что в тактическом смысле А.В. Новиков не всегда умело организовывал бой. Так, 21 сентября, Новиков по распоряжению штаба 9‐й армии выдвинул вперед отряд П.А. Дельсаля (подошедшие на подмогу из-под Опатова Гвардейская стрелковая бригада и 2‐я стрелковая бригада). Это объясняется прежде всего намерением генерала Новикова дать передышку коннице под прикрытием пехоты. Понятное дело, что немцы (три армейских корпуса против, по сути, одной русской пехотной дивизии) легко раздавили противника. Со стороны германцев здесь сражались 11‐й армейский корпус О. фон Плюскова и Гвардейский резервный корпус М. фон Гальвица, поддержанные несколькими австрийскими пехотными дивизиями.

В сражении под Опатовым отряд генерала Дельсаля, поддержанный лейб-гвардии Кавалергардским полком, был разбит и потерял до 7 тыс. чел. и 18 орудий. Бригадный врач бригады Н.М. Пунин сообщил домой, что после боя под Опатовым во 2‐м стрелковом полку осталось только двести человек[32]32
  «Какой-нибудь месяц, и я – юнкер! Какое блаженство!» Из дневника кадета Льва Пунина. 1914–1915 гг. // Исторический архив. 2008. № 1. С. 161.


[Закрыть]. Правда, в полках Дельсаля основным виновником поражения считали начальника штаба 9‐й армии А.А. Гулевича. Командиры 3‐го и 4‐го стрелковых полков были возмущены, что генерал Гулевич назначается командиром корпуса (правда, Гулевич так и не стал комкором, но зато вскоре получил орден Св. Георгия 4‐й степени) и должен был быть наказан[33]33
  ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 338. Л. 284.


[Закрыть].

Командарм-9 П.А. Лечицкий в докладе главкоюзу Н.И. Иванову от 28 сентября подробно разобрал ситуацию с опатовским сражением: директива штаба Юго-Западного фронта от 14 сентября приказала сосредоточить 4‐ю и 9‐ю армии на участке Вислы между Ивангородом и устьем Сан. Таким образом, «армии предстояло совершать отступательно-фланговый марш от реки Вислоки в район Юзефов – Чекеш – Красник по лесным дорогам, испорченным дождями, и переправляться через Сан по временным мостам». И самое главное – «выигрыш времени получал громадное значение в совершавшейся операции». Под Опатовым Дельсаль укреплял позиции «при помощи тысячи человек местных жителей», а отход был тщательно спланирован: «Части отряда, будучи охвачены с двух флангов, отходили перекатами, вводя в действие пулеметы, наносившие врагу громадные потери и своей гибелью выручавшие отходящих». Потери Гвардейской стрелковой бригады составили 67 офицеров и 3471 солдат; потери 2‐й стрелковой бригады – 12 офицеров и 3681 солдат. В заключение генерал Лечицкий ходатайствовал о награждении П.А. Дельсаля Георгием 4‐й степени, каковое ходатайство в октябре было удовлетворено. Примечательно, что опатовский бой оказался настолько ожесточенным, что стороны не брали пленных и даже добивали их. В своем рапорте сам же генерал Дельсаль указал, что большие потери противника подтверждаются показаниями пленных, «большая часть которых была заколота ввиду невозможности охранять их при отходе»[34]34
  РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 496. Л. 27–31, 36.


[Закрыть].

Выдвинув вперед пехотный арьергард, по примеру чуть ли не отряда П.И. Багратиона под Шенграбеном в 1805 году, русское командование запамятовало, что при мощи современной артиллерии уничтожение небольшого прикрытия есть дело небольшого временного отрезка. Незначительная подвижность пехотного отряда в данном случае играет против такого сопротивления. В то же время конница, используемая в качестве ездящей пехоты, всегда имеет возможность после очередного удара превосходящего в силах врага оторваться от преследования за счет скорости хода.

Однако враг задержался на целый день, что ослабило удар по правому флангу Юго-Западного фронта, и это уже – ошибка немцев. Конечно, можно было бы действовать и много успешнее, но задним числом легко рассуждать. Ведь П. фон Гинденбург был уверен, что под Опатовом он встретится со всей русской 9‐й армией П.А. Лечицкого. Немцы имели сведения о переправе русской 9‐й армии на левый берег Вислы (это были отдельные соединения), а потому 9‐я германская армия повернула на юго-восток, чтобы разгромить русских.

Как указывалось, здесь германцы разбили только две стрелковые бригады, поддерживаемые кавалерией. А между тем направление движения главной германской группировки было уже сбито со строго западного на юго-западное. То есть этот «удар по воздуху» (а как еще назвать бой трех корпусов с одной дивизией?) прежде всего в сильной степени понизил темпы германского наступления. А кроме того, вынудил немецкое командование потерять время на перегруппировку и вывести свои главные силы 9‐й армии прямо на русскую крепость Ивангород.

Барахлившая связь между всевозможными подотчетными инстанциями также не способствовала налаживанию оптимального руководства развернувшимся сражением. Связь действующих под Варшавой войск была раздроблена аж между пятью техническими начальствами: крепостная сеть (начальники крепостей), железнодорожная сеть, постоянная телеграфная сеть, телефонная сеть Варшавского общества Цедергрен, полевой телеграф. Положение со связью несколько выправили лишь к окончанию боев в Варшавско-Ивангородской операции, но только в 1915 году она стала довольно надежной. А пока же германцы могли свободно читать большую часть русских приказов и распоряжений по армиям фронта.

Начало двадцатых чисел сентября стало кризисным моментом в развитии Варшавско-Ивангородской операции. К 22 сентября австро-германцы прижали русскую 4‐ю армию А.Е. Эверта (вернее, ту ее часть, что уже успела дойти к месту сражения) к Висле у Ивангорода. Следовательно, русские уже не могли удержать за собой западного берега Вислы, что вынуждало русское командование отходить за реку, пытаясь при этом удержать в своих руках хотя бы плацдармы на левом берегу. Иными словами, если первоначально русское командование предполагало предпринять встречное сражение на левом берегу Вислы, то опоздание в сосредоточении привело к тому, что в заданном районе оказывались только 9‐я армия П.А. Лечицкого и отдельные подразделения сосредоточивающейся 4‐й армии.

В связи с тем, что 9‐я армия стала отступать на юго-запад, свертывая свои коммуникации, немцы прикрылись от войск генерала Лечицкого австрийскими корпусами 1‐й армии В. фон Данкля, а сами двинулись к крепости Ивангород. Стоявшие на их пути немногочисленные войска 4‐й армии не могли сдержать натиска противника и стали отходить за Вислу, оставляя плацдармы на западном берегу реки, так как было ясно, что после окончания сосредоточения 4‐й и 5‐й армий русские вновь перейдут в контрнаступление. Главное – не допустить, чтобы враг переправился на восточный берег Вислы. Точно таким же образом за Сан были оттеснены соединения 3‐й армии, блокировавшие с севера осажденную крепость Перемышль. Характерно, что при отходе под напором неприятеля за реку Сан комкоры 3‐й армии просили штаб армии оставить ряд плацдармов, дабы потом было легче переходить в контрнаступление. Но начальник штаба армии В.М. Драгомиров отказал. Офицер-артиллерист говорит об этом: «Отмеченное многими послевоенными писателями пристрастие [наших военачальников] к географии ставило часто наши войска в трудное положение… предмостья улучшили бы значительно наше положение и сократили бы потери – ведь не собирались же мы закончить войну сидением на Сане!»[35]35
  Военная быль. 1974. № 129. С. 21.


[Закрыть]

Здесь надо сказать, что, согласно стратегическим предположениям русского Генерального штаба перед войной, весь стратегический левобережный висленский плацдарм в начале войны должен был быть сдан врагу без боя. Намерение наступать против Восточной Пруссии и Галиции делало, следовательно, западный берег Вислы третьестепенным театром. Именно поэтому здесь не проводилось строительство дорожной инфраструктуры: «За последнее десятилетие перед войной строительство стратегических шоссе происходило только на правом берегу Вислы». С 1908 года работы были вообще заброшены, и все силы направлялись на правый (восточный) берег Вислы. На левобережье же «существовавшую там сеть дорог искусственно не поддерживали по настоянию военного ведомства, так как по плану сосредоточения Вооруженных сил за этот период предполагалось развертывание русской армии произвести под прикрытием реки Вислы и Буго-Нарева»[36]36
  Васильев Н. Транспорт России в войне 1914–1918 гг. М., 1939. С. 43.


[Закрыть].

В связи с этим военное министерство укрепляло крепости напротив намеченных объектов наступления, а так как выделяемых средств на все про все не хватало, то крепости Ивангород и Варшава подлежали упразднению. Уже перед войной эти районы в фортификационном отношении были совершенно заброшены, инфраструктура нарушена, а форты частично даже разрушены. Поэтому, когда мы говорим о борьбе за крепости Ивангород и Варшава, то подразумеваем не первоклассные укрепления, подобные русскому Новогеоргиевску, австрийскому Перемышлю или германскому Кенигсбергу, а о том, что русские инженеры успели восстановить к моменту подхода австро-германцев к данным географическим пунктам.

А между тем значение Ивангорода и Варшавы как крепостных сооружений было громадным. Ведь они, по сути, запирали собой линию Средней Вислы, имея внутри себя мосты, и являясь мощнейшими тет-де-понами на западном берегу Вислы. В свое время К. фон Клаузевиц говорил: «Никогда крепость не выполняет столько задач, не берет на себя столько ролей, как в том случае, когда она расположена на берегу большой реки. Здесь она обеспечивает нашу переправу в любое время, препятствует переправе неприятеля на расстоянии нескольких миль в стороны, господствует над торговлей по всей реке, принимает в себя все суда, заграждает дороги и мосты и дает возможность защищать реку косвенным путем, а именно – путем занятия позиции на неприятельском берегу. Ясно, что этим многосторонним воздействием она в значительной мере облегчает оборону реки и должна рассматриваться как существенная часть этой обороны […] крепости, расположенные по обеим сторонам реки или на неприятельской стороне, представляют собою не только щит, обеспечивающий от переправы ближайшие, выше и ниже расположенные участки, но и средство заграждения притоков, а также средство быстрого захвата и сосредоточения в своих пределах средств переправы». Без обладания хотя бы одной из этих крепостей немцам нельзя было и думать о контроле над линией Средней Вислы, а следовательно, и о прорыве русского фронта.

Разрушено было далеко не все, и значительная часть крепостной артиллерии еще стояла в крепостях. Помимо прочего, комендантом Ивангорода был назначен энергичный, только что произведенный генерал-майор (герой Порт-Артура и георгиевский кавалер) А.В. фон Шварц (сменил на этом посту генерала Михелиса), который сумел к этому времени перебросить в крепость ряд тяжелых батарей из оставшегося вдали от места сражения Брест-Литовска. Генерал Шварц превосходно понимал, что слабый гарнизон может отстоять крепость только при превосходстве в артиллерийском огне. Поэтому вскоре в крепость было доставлено несколько дальнобойных морских орудий.

Эти 47‐мм морские пушки прибыли в крепость вместе с отдельным морским батальоном особого назначения в четыре сотни штыков во главе с капитаном 1‐го ранга Мазуровым. В тот момент, когда австро-германцы подошли к крепости, именно моряки в жесточайшей рукопашной схватке, ведшейся без единого выстрела, сумели отстоять предмостное укрепление и продержаться до того момента, как к Ивангороду подоспел Гвардейский корпус В.М. Безобразова. Потери моряков оказались настолько велики, что уже после окончания сражения за Ивангород, 14 ноября, А.В. Шварц приказал командирам оборонявших крепость ополченских бригад выбрать по 200 нижних чинов «для прикомандирования впоследствии к Отдельному батальону 2‐го балтийского флотского экипажа для подготовки их в качестве прислуги при орудиях»; причем «исключительно охотников»[37]37
  РГВИА. Ф. 13133. Оп. 1. Д. 217. Л. 12.


[Закрыть].

Крепостные батареи Ивангорода, усиленные переброшенными из Брест-Литовска батареями, были сосредоточены на фланговых позициях, притом что центр местности перед Ивангородом был затоплен. Немцам не удалось подавить русские орудия за все время своего присутствия под ее стенами. В свою очередь, русский артиллерийский огонь корректировался с аэростата, что позволило артиллеристам крепости успешно вести контрбатарейную борьбу. Это же помогло русским сохранить инфраструктуру в крепостном районе: «2 октября, благодаря корректированию стрельбы крепостной артиллерии по осадной батарее противника, громившей железнодорожный мост через Вислу, была сохранена единственная в то время надежная переправа через эту реку. 6 октября с аэростата было обнаружено, что немцы оставляют позиции под крепостью»[38]38
  Дузь П.Д. История воздухоплавания и авиации в России (июль 1914 – октябрь 1917 г.). М., 1989. С. 286.


[Закрыть].

В свою очередь, 23 сентября части 9‐й армии оставили Сандомир, а затем вслед за 4‐й армией очистили левый берег Вислы. Корпусам генерала Лечицкого пришлось отходить под ударами австрийцев форсированными маршами на сотню верст в глубину. И точно так же войска командарма-9 пытались удержать за собой плацдармы, дабы иметь возможность после подхода резервов перейти в контрнаступление. Но удержать плацдармы не удалось: немцы не хуже русских понимали их значение для последующих русских контратак.

Гренадерский корпус И.И. Мрозовского, закрепившийся на левом берегу Вислы, в двенадцати верстах южнее крепости у городка Ново-Александрия, не сумел воспользоваться поддержкой крепостной артиллерии и был с большими потерями отброшен противником на правый берег. Исследователь характеризует значение узловых предмостных позиций – Гура-Кальвария, Козенице, Ивангород и Ново-Александрия – следующим образом: «Решающая роль этих пунктов для развития операции привлекла к ним и внимание противника, почему именно здесь и развернулись упорные бои»[39]39
  Нелипович С.Г. Кровавый октябрь 1914 года. М., 2013. С. 35.


[Закрыть]. Общие потери в боях перед крепостью составили до 35 тыс. чел., из которых 3,5 тыс. пришлось на долю гарнизона, а прочие – гренадеры и 3‐й Кавказский корпус В.А. Ирманова, удерживавший козеницкий плацдарм.

К 24 сентября германцы вышли к крепости Ивангород, находившейся в весьма неудовлетворительном состоянии. Русский Генеральный штаб перед войной предполагал ведение маневренной наступательной войны с быстрым переносом боевых действий в неприятельские пределы. В таком случае Ивангород оказывался в глубоком тылу действующей армии. Так что теперь, когда враг бросился на Вислу, следовало срочно восстановить все что можно, дабы удержать данный тет-де-пон через Вислу и Сан, запиравший собой единственную переправу через Вислу от Варшавы до галицийской границы. В ходе всей Варшавско-Ивангородской операции роль Ивангорода была чрезвычайно важна: прикрывавшая мостовые переправы через Вислу русская крепость приковала к себе всю неприятельскую группировку под непосредственным командованием самого Гинденбурга. Это было достигнуто, во-первых, за счет постройки новых полевых укреплений.

Маленькие форты крепости располагались всего лишь в двух – двух с половиной верстах от мостов через Вислу. То есть мосты могли быть легко разрушены даже корпусной артиллерией немцев, после чего штурм крепости становился легким делом. Поэтому новый комендант Ивангорода вынес оборонительную линию вперед, на расстояние 8—10 верст от Вислы. Недаром сами же немцы незадолго перед войной отмечали именно местность как средство, благоприятствующее обороне: «Малая глубина крепости, недостаток в безопасных от бомб помещениях для людей, наконец, то обстоятельство, что местность впереди фортов северо-восточного фронта значительно превышает фортовую линию, – вот особенно слабые пункты обороны Ивангорода. Выгода обороны – в бесчисленных болотистых низменностях, очень затрудняющих не в морозное время, ведение ближних подступов. К этому следует добавить, что на западном фронте подготовлено и легковыполнимо наводнение местности»[40]40
  Русские крепости и укрепления на фронте против Германии. Пер. с нем. Варшава, 1909. С. 11.


[Закрыть].

Во-вторых, оборона крепости была усилена вследствие нетрадиционного размещения артиллерийских батарей крепости по плану выдающегося инженера, не понаслышке знакомого с вислинскими крепостями, – коменданта Ивангорода А.В. Шварца. Кроме того, комендант сумел организовать затопление прилегающей местности перед самими укреплениями, вынесенными на правый берег, чтобы затруднить открытую атаку малоготовых крепостных фортов. В итоге доступными для атаки стали только фланги крепостной позиции, где Шварц сосредоточил всю бывшую в его распоряжении крепостную артиллерию. Уже по окончании сражения за Ивангород, 13 октября, комендант докладывал в штаб 4‐й армии, что для поддержки наступления Гвардейского и 25‐го армейского корпусов «артиллерия крепости действовала в двух главных группах» под его общим руководством. Первая группа находилась под командованием командира крепостной артиллерии подполковника В.И. Рябинина, а вторая группа – Голомбская – под командованием командира 3‐й батареи лейб-гвардии конной артиллерии С.К. Войно-Панченко, командированного командиром Гвардейского корпуса В.М. Безобразовым «в предвидении возможности переправ войск через ивангородские мосты и развития операции на юго-западном направлении». В итоге, как резюмировал генерал Шварц, «крепости удалось работать в условиях беспрерывного взаимного ориентирования в целях наилучшего использования артиллерийского огня»[41]41
  РГВИА. Ф. 13133. Оп. 1. Д. 212. Л. 1181.


[Закрыть].

Справедливо сознавая невозможность удержаться на левом берегу Вислы в междуречьях Сана и Вислы (1‐я австрийская армия против 9‐й русской армии), Пилицы и Вислы (9‐я германская армия против 4‐й русской армии), русское Верховное командование отдало приказ об отходе за Вислу с одновременным удержанием плацдармов на ряде участков. Противник подошел к Ивангороду, который, будучи включен в общую систему русской обороны по Висле, стал важнейшим опорным пунктом на пути вражеского наступления. В районе крепости завязались упорные бои, причем германцы здесь утратили свое превосходство в артиллерии: крепостные батареи Ивангорода оказали существенную поддержку частям полевой армии, оборонявшей переправы через Вислу. Летчики 14‐й воздухоплавательной роты инженера капитана А.Н. Вегенера, базировавшейся в крепости, корректировали огонь тяжелых крепостных батарей, что 2 октября позволило уничтожить германские тяжелые полевые гаубицы, сохранив тем самым саму переправу для последующего контрнаступления. Шварц оценивал работу летчиков следующими словами: «Разведка и наблюдение за действиями нашей артиллерии принесли неоценимую пользу как в корректировке огня крепостных батарей, так и в выяснении расположения противника»[42]42
  РГВИА. Ф. 13133. Оп. 1. Д. 250. Л. 54.


[Закрыть].

Правда, русские практически не могли маневрировать артиллерийскими резервами вследствие отсутствия рокадных железных дорог, но зато за саму крепость, способную постоять за себя в общем фронте обороны, фактически можно было не беспокоиться. А после искусственного затопления прилегающей территории германцы были вынуждены и вовсе отойти от крепостных фортов. В итоге германцы так и не сумели переправиться через Вислу: к крепости Ивангород уже подошли авангарды 4‐й армии, а австрийцы уперлись в реку, защищаемую частями 9‐й армии. Гинденбургу не удалось ни переправиться через Вислу и Сан, ни уничтожить русских еще до переправ.

Попытки форсировать реки с боем с помощью временных мостов и понтонов подразумевали простое фронтальное столкновение, грозившее чрезмерными потерями и утратой преимущества в выигрыше темпа. Нельзя не отметить, что отсталость германских артиллеристов в тактическом отношении позволяла русской артиллерии успешно бороться с противником, уступая врагу в тяжелой артиллерии и количестве снарядов. Уже в Гумбинненском сражении 7 августа 1914 года в ходе Восточно-Прусской наступательной операции Северо-Западного фронта русская легкая артиллерия, ведшая огонь с закрытых позиций, успешно противостояла тяжелым немецким батареям 8‐й германской армии, стрелявших с открытых позиций. Немцы научатся современной артиллерийской тактике только к лету 1915 года. Так и здесь: участник войны, командовавший батареей в составе войск 3‐го Кавказского корпуса В.А. Ирманова, отмечает, что тяжелые германские гаубицы при перестрелке через Вислу и Сан не прятались на обратных скатах складок местности, а просто маскировались в кустарниках на открытом месте. В итоге офицеру 6‐й артиллерийской батареи удалось за два дня своими трехдюймовками уничтожить две тяжелые немецкие батареи, за что большая часть личного состава получила георгиевские награды[43]43
  Веверн Б.В. 6-я батарея 1914–1917 гг. Париж, 1938. Т. 1. С. 56, 59.


[Закрыть].

Неправильная тактика немецких артиллеристов сыграла свою негативную роль. Перед войной артиллерийские уставы разных стран гласили, что основной задачей артиллерии в бою является ведение контрбатарейной борьбы, а удары по неприятельской пехоте – это уже второстепенная цель. Первые же бои выявили ошибочность такого подхода, так как именно большие потери в пехоте всегда деморализуют войска, а уничтожение наступающей по открытой местности пехоты в маневренном бою есть цель приоритетная. Вдобавок русские батареи умели отлично маскироваться и применяться к местности, действуя с закрытых позиций.

Тем не менее изменение тактических воззрений должно основываться не только на уничтожении врага, но и на сбережении крови собственных войск, поэтому для каждого конкретного боя артиллерия должна выбирать приоритетную цель, ориентируясь на изменения обстановки и приспосабливаясь к этим изменениям. Так, в ночь на 27 сентября авангарды 25‐го армейского корпуса форсировали Вислу и закрепились, чтобы выполнить соответствующие директивы Ставки, отдавшие распоряжение создавать плацдармы на левом берегу Вислы. Однако утром к этому участку подошли большие силы противника – венгерские дивизии, которые стали теснить русских. Удержать плацдарм оказалось невозможным, и русские стали переправляться обратно по единственному мосту, находившемуся под обстрелом тяжелой германской артиллерии. Прорыв пехоты неприятеля к мосту означал бы уничтожение всей переправившейся через Вислу группировки русских войск. Поэтому несколько русских легких батарей встали на действие прямой наводкой «на картечь» и успешно отбивали атаки венгров. Русские артиллеристы, дравшиеся в сфере действия ружейного огня противника, продержались почти шесть часов, и, хотя почти все орудия пришлось оставить неприятелю, пехота успела переправиться на восточный берег реки. Причина того, что катастрофы с частями 25‐го армейского корпуса не произошло, заключалась в том, что неприятельская артиллерия вместо того, чтобы уничтожить русские батареи, стреляла по мосту, безуспешно пытаясь разрушить его: «Успеху русских артиллеристов способствовало отчасти то обстоятельство, что артиллерия противника занята была главным образом обстрелом моста через Вислу, а огонь по русским батареям вела большей частью на перелетах, по-видимому, опасаясь поразить свою пехоту, наседавшую на русских»[44]44
  Барсуков Е.З. Артиллерия русской армии (1900–1917 гг.). М., 1949. Т. 3. С. 51–52.


[Закрыть].

Следовательно, германским артиллеристам тяжелых батарей не удалось выполнить своей основной задачи – разбить русские пушки, чтобы те не имели возможности поддерживать огнем свою пехоту. Эффективность контрбатарейной борьбы на первом этапе войны у немцев была невысока. Перед войной русские генштабисты отмечали, что именно такие задачи ставили перед тяжелой гаубичной артиллерией германцы, что теперь им не удавалось воплотить в жизнь в полной мере. В частности, отмечалось, что «в соединении с легкой полевой гаубицей, теперь благодаря введению снаряда 06, также получившей возможность борьбы со щитовой артиллерией, а также в соединении с полевой пушкой, если удастся и для последней создать подходящий снаряд, тяжелая полевая гаубица должна, поэтому не только завязывать решительный артиллерийский бой, но и вести его. Имея возможность в короткий срок уничтожить в три-четыре раза большую, по числу орудий, неприятельскую артиллерию или, по крайней мере, подавить ее огонь, она обязана возможно скорее освободить от артиллерийской борьбы полевую артиллерию, дабы последняя с возможной скоростью и в возможно большем количестве могла обратиться к исполнению своей прямой обязанности – непосредственной поддержке пехоты»[45]45
  Сборник ГУГШ. Вып. 53. СПб., 1913. С. 19.


[Закрыть].

Таким образом, план П. фон Гинденбурга и Э. Людендорфа оказался фактически сорванным уже 27 сентября: австро-германцы заняли западный берег Вислы на протяжении ста верст (не считая реки Сан, где дрались преимущественно австрийцы), но форсировать реку, чтобы выйти в тыл русским, не удалось. Получалось, что операция потерпела крах даже при том, что русские заслоны были разбиты на всех направлениях и отброшены за Вислу. Теперь уже русские могли спокойно наращивать свою группировку за водной преградой, чтобы затем перейти в контрнаступление. Часть второочередных дивизий, расположившихся в тыловых крепостях и городах, были постепенно притянуты к месту сражения. А с первых чисел октября в район между 4‐й армией Юго-Западного фронта и 2‐й армией Северо-Западного фронта, то есть между Ивангородом и Варшавой, перебрасывалась 5‐я армия П.А. Плеве.

Для сокращения количества эшелонов (железные дороги не справлялись со столь массовыми оперативными перевозками: сосредоточение двух армий в сжатые сроки) по железнодорожной магистрали отправлялась только пехота, а обозы и артиллерия двигались походным порядком. Следовательно, русские полевые войска, и без того бедные в техническом отношении по сравнению с неприятелем, ослаблялись еще более в огневом отношении. Однако подобное развитие дел являлось неизбежностью: главная задача русских армий состояла в недопущении форсирования противником Вислы.

Время играло против австро-германцев: к концу сентября русские должны были получить превосходство, сразу же по окончании перегруппировки. В связи с общим неравенством в силах (подкреплений Гинденбургу не было) австро-германское командование не имело возможности для пассивного выжидания развития событий. Переход инициативы в руки неприятеля рано или поздно подразумевал поражение, а потому теперь уже П. фон Гинденбург, Э. Людендорф и Ф. Конрад фон Гётцендорф были вынуждены на ходу изменять планы.

Впрочем, особенных альтернатив у Гинденбурга и не было: наступать можно было только туда, где русские заслоны были немногочисленны. Не сумев форсировать Вислу в период русской перегруппировки, дабы бить русских по флангам сосредоточенными ударами, перпендикулярно к маршевому движению русских армий следовало изменять направление наступления. Понимая, что преимущества движения на его стороне: инициатива действий и мощная железнодорожная сеть, Людендорф решает немедленно ударить на Варшаву. Это было единственно верное в сложившейся ситуации решение: как говорит теория, «наступление следует вести против таких пунктов в глубине расположения противника, которые он обречен защищать. При этом наступающие войска порождают сразу множество угроз, то есть создают оперативную тень, в которую попадают войска противника. А потому наиболее перспективным будет самый дальний маневр, который мы сможем совершить до перехода операции в стадию контрудара»[46]46
  Переслегин С.Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске. М. – СПб., 2005. С. 350.


[Закрыть].

Ясно, что Варшаву, являвшуюся центром русского наступательного плацдарма в германские пределы и важнейшим узлом коммуникаций, русские должны были защищать так или иначе. Ведь даже после отражения атаки под Ивангородом захват Варшавы резко понижал русскую наступательную инициативу на левом берегу Вислы. А блокирование в таком случае опорного пункта крепости Новогеоргиевск от Варшавы и крепости Торн означало, что русские фактически будут выбиты и с наревского направления удара в Восточную Пруссию.

Нельзя забывать, что политическая борьба за сочувствие польского населения, в XVIII–XIX веках распределенного между тремя державами – Российской империей, Пруссией (Германией) и Австро-Венгерской монархией – только еще начиналась. Из действующей армии писали, что поляки предпочитают австрийцев (помещики и интеллигенция), а при выборе из двух зол предпочитают русских немцам – германцы находились на последнем месте в ряду предпочтений поляков. Офицер-гвардеец, чей полк в начале войны перебрасывался в 9‐ю армию через варшавский железнодорожный узел, писал домой: «Отношение местного польского населения не только трогательно, но действительно выше всякой похвалы; видно искреннее их желание оказывать содействие нам чем могут. Наплыв местных добровольцев громадный. Дамы потеряли головы от восторга и устраивают везде шумные овации. Когда мы проходили через Варшаву, на нас сыпались цветы, солдатам совались в руки деньги, папиросы и т. п. Мы все шли с букетами»[47]47
  ГАРФ. Ф. 826. Оп. 1. Д. 338. Л. 201; Д. 341. Л. 183.


[Закрыть]. Поэтому значение польской столицы было чрезвычайно важным в политическом отношении. Как считает С.Г. Нелипович, русское командование сочетало «в анализе варшавской позиции и значение ее для обороны страны, и для наступления, причем и в том и в другом случае дело шло о действиях, имеющих решающее значение для хода и возможного исхода войны. Германские стратеги 1914 года также рассматривали Варшаву не как место, где можно было бы окружить и уничтожить массы русских войск, а как политический центр, овладение которым сразу же приведет к коренному перелому в ходе войны на Востоке»[48]48
  Нелипович С.Г. Варшавское сражение. Октябрь 1914. М., 2006. С. 5.


[Закрыть].