Текст книги "Последние Рюриковичи и закат Московской Руси"

Кромешники

Патологические выходки роднят тиранов всех времен и народов. Нас же интересует глубинное сходство таких явлений середины XVI века, как российская опричнина и мюнстерская коммуна. И. Р. Шафаревич, анализируя деятельность религиозных сект, в том числе и анабаптистов, отмечает, что они призывали не к улучшению церковной организации или мирской жизни, а к полному уничтожению католической церкви, к тотальному разрушению тогдашнего общества, а до тех пор, пока такой возможности не предоставлялось, – к уходу от мира, его враждебному игнорированию. «Требование уничтожения частной собственности, семьи, государства и всей иерархии тогдашнего общества имели целью выключить участников движения из окружающей жизни и поставить во враждебные, антагонистические отношения к „миру“, — отмечает И. Шафаревич[895]895
  Шафаревич И. Р. Социализм как явление мировой истории. С. 106.


[Закрыть].

Именно эту цель преследовала опричнина. Опричник изымался из взрастившей его среды, включался в новую искусственную структуру, враждебную как государству (земству), так и обществу (миру). В Александровой слободе Иван устроил пародию на монастырь, в котором сам царь был «игуменом», «келарем» – князь Афанасий Вяземский, «пономарем» – Григорий Вельский, более известный как Малюта Скуратов. Уже ранним утром «братья» должны были участвовать на богослужении. Опричные «иноки» носили монашеские рясы, под которыми, правда, скрывались богатые одежды.

Под личиной травестии скрывался вполне конкретный смысл. Монахи, которым уподоблялись опричники, с православной точки зрения – непогребенные мертвецы, люди, отрекшиеся от «мира сего», умершие для него, но в данном случае не ради служения Богу, а ради служения богочеловеку – московскому «царю Христу». В опричном варианте «монахи» Грозного отрекались от мира, под чем подразумевался весь народ православный, отрекались от своей Родины и соотечественников. Как заметил A.M. Панченко, каждый опричник не сомневался в том, что он погубил свою душу[896]896
  Гумилев Л.Н., Панченко A.M. Чтобы свеча не погасла. Диалог. Л., 1990. С. 91.


[Закрыть]. Полностью подчинившись царю земному, он уже не опасался Высшего суда. Для него оставался один путь – разрушение существующего миропорядка. Опричнина вносила соблазн и смуту в душу отдельного человека и народа в целом. Костомаров напоминает, что иностранцы, наблюдавшие опричнину, замечали: «Если бы сатана хотел выдумать что-нибудь для порчи человеческой, то и тот не мог бы выдумать ничего удачнее»[897]897
  Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях. С. 296.


[Закрыть].

Опричнина, если сформулировать ее суть одним словом, – это Анти-Россия. «Царь возненавидел грады земли своея», – писал дьяк Иван Тимофеев. Публицист XVII века Григорий Котошихин отмечал, что Грозный «пленилподданных своих, единоверных християн, и многи мучителства над князи, и боляры своими, и простыми людми показа»[898]898
  Московия и Европа / Г.К. Котошихин, П. Гордон. Я. Стрейс. Царь Алексей Михайлович. М., 2000. С. 11.


[Закрыть]. То есть царь не просто правил страной «тиранским обычаем», но поступил с собственным народом, как с населением захваченной страны, с христианами – как с иноверцами-бусурманами. Грозный вел войну с Россией по трем направлениям: с семьей – через отречение опричников от родных, через надругательство над супружескими узами; с частной собственностью – через ограничение владельческих прав, конфискации, грабежи, бесконечную ротацию землевладельцев и землевладений; и, наконец, с государством – через его расчленение.

Л.Н. Гумилев считал, что в опричнине мы в чистом виде сталкиваемся с антисистемой. Антисистемный характер мироощущения опричников выразился не только в их поведении, но даже в терминологии. «Старинное русское слово „опричь“, то есть „кроме“, дало современникам (Курбскому. – М.З.) повод называть сторонников Грозного кромешниками, а слово это имело вполне определенный натурфилософский смысл. …В представлении христианина … ад – «тьма кромешная»… пустота, вакуум, в котором нет ничего материального, тварного. …Значит, кромешники – это люди, одержимые ненавистью к миру, слуги метафизического абсолютного зла»[899]899
  Гумилев Л.Н. От Руси к России: очерки этнической истории. М., 1992. С. 124.


[Закрыть].

Сам внешний вид опричников недвусмысленно говорил о том, посланниками какой силы они являются. Они «тьмообразны», как адское воинство, одеты с головы до ног в черное и ездят на вороных конях. Как известно, царские слуги приторачивали к седлам собачьи головы и метлы. Традиционное объяснение этой экипировки состоит в том, что атрибуты опричников символизировали их усердие в борьбе с врагами государевыми – они должны были выметать измену из страны и кусать царевых недругов. Но снаряженные таким образом всадники должны были производить куда более многообразное впечатление на россиян середины XVI века. Начнем с того, что метла – непременная принадлежность ведьм и ведьмаков. По народному поверью, ведьмы могли превращаться в животных, становиться оборотнями. Так «ведьма» Марина Мнишек превратилась в сороку[900]900
  Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэззия. М., 1880. С. 239—255.


[Закрыть].

Чаще всего оборотни принимали вид волка либо собаки. Известный исследователь славянского фольклора А. Потебня пришел к выводу, что змей, волк или ведьма – разные трансформации одного враждебного жизни явления. Другой его формой является ведьма Мара, ездящая на людях, обращенных в лошадей, либо на настоящих лошадях. Само слово Мара относится к корню мри, от которого происходит слово сьмрътъ и другие сходные слова с тем же значением или со значением страдания и болезни. То есть внешний вид опричников слагался из недвусмысленных признаков врагов рода христианского и пришельцев из потустороннего мира, несущих гибель и мучение православным[901]901
  ПотебняА.А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000. С. 307.


[Закрыть].

Кроме того, оборотней-волкодлаков (что означает буквально «волчья шкура») языческие поверья относили к жреческому сословию. А. Рыбаков полагает, что «облакогонители» – представители одного из высших разрядов волхвов являлись людям в волчьем обличии, ряжеными[902]902
  Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1988. С. 730.


[Закрыть]. Значит, собачья (сиречь волчья) голова, притороченная к седлу опричника – примета его принадлежности к избранной касте, знак сверхъествественных возможностей. Впрочем, Грозного могла привлекать другая аналогия. Опричник должен был уничтожать государевых врагов. В русской мифологии волку, задирая скотину, волк действует не по своей, а по Божьей воле[903]903
  Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995. С. 103.


[Закрыть]. Так и опричник, убивающий супротивников царя, – лишь орудие в руках Бога земного.

Наконец, стоит отметить, что собака – социальная и корпоративная примета юродивого, символический признак отчуждения. Казалось бы, какая связь между опричником и юродивым? На наш взгляд, связь самая непосредственная. Как отмечает A.M. Панченко, активная сторона юродства заключается в обязанности «ругаться миру», обличая грехи сильных и слабых[904]904
  Панченко A.M. О русской истории и культуре. СПб., 2000. С. 338 – 343.


[Закрыть]. Юродивый, будучи отчужден от общества, выступает его судьей. Вот и опричник, отрекшийся от семьи, порвавший все родственные и социальные связи, становится не только судьей, но и палачом, юродивым «антихриста ради».

Суд Антихриста

По мнению A.M. Панченко, Грозный сознательно придал своим слугам обличье адских прислужников. Если царь подобен Богу, то опричники – бесам. Это должно было напоминать, что на том свете наказание определяет Бог, а осуществляют его сатана и бесы. На этом же свете кару назначает царь, а в качестве палачей выступают опричники-кромешники[905]905
  Гумилев Л.Н., Панченко A.M. Чтобы свеча не погасла. С. 88.


[Закрыть]. Подобный параллелизм, надо сказать, характерен для отношения москвичей к власти. Сильвестр в своем «Домострое» говорит следующее: «Если земному царю правдою служишь и боишься его, научишься и Небесного Царя бояться: этот временный, а небесный вечен, и Судия нелицемерный, каждому воздаст по делам его»[906]906
  Домострой. Книга, называемая «Домострой», содержащая полезные сведения, поучения и наставления всякому христианину – мужу, и жене, и детям, и слугам, и служанкам. Ярославль, 1991. С. 20.


[Закрыть]. Однако у Грозного царский суд не уподобляется Высшему, не является его проекцией на земле – он фактически предуведомляет его. Иван лишь оставляет Богу право довершить начатую им расправу.

На словах Грозный исполнен смирения и покорности перед волей Всевышнего, но его деяния недвусмысленно свидетельствуют о том, что надежда смертного на высшую справедливость тщетна, все во власти земного царя. «Грозный презрел Христову заповедь: «Мне отмщение, и Аз воздам», а свои мучительства, свою ярость кощунственно отождествил с «чашей ярости Господней, – отмечает А.Панченко. – Это поистине религия силы, это земной ад»[907]907
  Гумилев Л.Н., Панченко A.M. Чтобы свеча не погасла. С. 87.


[Закрыть]. Идеология Ивана Грозного, наиболее ярко и полно реализованная в опричнине, – это религия царства земного.

Грозный в своем первом послании Курбскому укоряет князя за то, что тот «презирает» Божьи кары за человеческие грехи на этом свете: «Я же знаю и верю, что тем, кто живет во зле и преступает Божьи заповеди, не только там мучиться, но и здесь суждено испить чашу ярости Господней за свои злодейства и испытать многообразные наказания, а покинув этот свет, в ожидании праведного Господнего суда, претерпят они горчайшее осуждение, а после осуждения – бесконечные муки. Так я верю в Страшный суд Господень»[908]908
  Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 148, 149.


[Закрыть]. Грозный уверен, что сперва грешник претерпевает наказание на земле, а затем только следует его осуждение на небесах. Но кто решает до Господа и за Господа – грешен или праведен человек, и кто осуществляет наказание на этом свете – о сем Иван красноречиво умалчивает. За него говорит эпитафия на могиле печорского игумена Корнилия, убитого царем, гласившая: «Предпослал царь земной Царю небесному».

Вспоминается и другой отрывок полемики между Курбским и Грозным, в котором беглый князь укоряет царя за то, что тот погубил «сильных во Израиле». В ответ на это царь заявляет следующее: «А сильных во Израиле мы не убивали, и не знаю я, кто это сильнейший во Израиле, потому что Русская земля держится Божьим милосердием, и молитвами всех святых, и благословением наших родителей, и, наконец, нами, своими государями, а не судьями и воеводами, не ипатами и стратигами»[909]909
  Там же. С. 136.


[Закрыть].

Сначала Грозный говорит, что расправ над «сильнейшими во Израиле» вовсе не было, потом – что он не знает, кого подразумевает Курбский под «сильнейшими», однако из дальнейших его слов становится ясно, что царь прекрасно понимает: речь идет об «ипатах и стратигах». Истинное умонастроение Ивана проявляется в обширной библейской цитате, приведенной им двумя страницами выше: «О горе сильным во Израиле! Не утихнет гнев мой против врагов моих, и суд мой над врагами своими свершу, и воздвигну руку мою на тебя, и выжгу всю нечистоту, неверующих же погублю, и отторгну всех беззаконников от тебя, и всех гордецов смирю»[910]910
  Там же. С. 133.


[Закрыть]. Грозный явно уподобляет себя Саваофу, а своих врагов – «беззаконникам», хотя и «стесняется» признаться в этом Курбскому.

Грозный подражал и архангелу Михаилу, даже сочинил канон, посвященный этому святому, который не только «царственный ангел», но и «ангел смерти». По замечанию A.M. Панченко, в культе Небесного архистратига перемешаны светлые и черные стороны: «Он почти на границе добра и зла. Борясь за добро, он часто бывает яростен; иногда он бесцельно жесток. Он карает, убивает, сечет розгами, уносит смерчем, поражает молнией. Это гневный Бог и святой Сатана»[911]911
  Гумилев Л.Н., Панченко a.m. Чтобы свеча не погасла. С. 85.


[Закрыть].

Современники Ивана и, очевидно, сам царь представляли Михаила грозным судией. В сказаниях и песнях Архангел выступал для душ усопших праведников в роли перевозчика через огненную реку в рай. Иное дело – грешники, которым приходится умолять неумолимого судью о помощи.

О свет, грозен, наш Михайло, судья праведная Перевези ты нас церезь огненну реку, Церез огнену реку да ко пресветлому раю Возьми с нас злата и серебра, И силья наши имения и богатство!

Отвечал им Михайло судья праведная:

Ах вы грешные, беззаконные рабы! На что же вы ко мне приближаетесь И золотой казной своей спосуляетесь? Не надобно нам ваше золото, серебро, Ни силья, ни именья, ни багатетства.

Небесный Архистратиг предлагает грешникам самим искать брод через реку, однако те не находят его и предаются отчаянию. Тогда Михаил Архангел велит ангелам и архангелам «брать прутья железные и гнать злых-окаянных через огненную реку», в водах которой грешников ждет гибель[912]912
  Соболев А.Н. Загробный мир по древнерусским представлениям // Мифология славян. СПб., 2000. С. 166—167.


[Закрыть]. Перед нами будто бы разворачивается картина погрома, учиненного Иваном в Новгороде, а массовое потопление горожан в Волхове представляется инсценировкой расправы св. Михаила над грешниками.

Подобно Архангелу, Грозный казнил свою жену Марию Долгорукую, которая вместе с санями была спущена под лед. Новобрачная якобы не сохранила невинности для царственного супруга, за этот грех и постигла ее кара неумолимого судии. Впрочем, в случае с Марией Долгорукой Иван, очевидно, пародировал и народное представление о браке как о переправе через водное препятствие. Неудачная свадьба закончилась неудачной «переправой»[913]913
  Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. С. 419 – 433.


[Закрыть].

Бесы волокут грешников в ад

Иван не только все решает за Бога, но и, насколько это возможно, старается помешать Ему изменить вынесенный земным царем вердикт. И Курбский, и опричники Таубе и Крузе свидетельствуют, что многие убийства по указанию Грозного совершались внезапно, в самый неожиданный для жертвы момент – в суде, в приказе, на улице или на рынке. Иван прекрасно помнил слова Св. Писания о том, что «день Господень так придет, как тать ночью. Ибо, когда будут говорить «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба…» (I Фес., 5, 2 – 3). Внезапная расправа лишала жертву возможности покаяться, получить отпущение грехов и тем самым облегчить свое предстояние на Вечном судище Христовом.

Но Грозному и такое наказание казалось недостаточным. По народному поверью, чтобы восстать в Судный день, должны сохраниться хоть какие-то телесные останки человека. Об этом возвещал пророк Иезекииль: «бысть на мне рука Господа, и изведи мя в дусе, и постави мя посреди поля; се же бяше полно костей человеческих. И рече ко мне: сыне человечь! Прорцы на кости сия, кости сухия, слышите слово Господне, се глаголет вам Господь: се Аз, введу в вас дух животен, и дам на вас жилы, и возведу на вас плоть и простру по вам кожу, и дам вам дух Мой в вас, и оживите, и увидите, яко Аз есмь Господь» (Иез. 37, 1 – 7). Сам Грозный верит в «Страшный суд Господень, когда будут приняты души человеческие с тепами, с которыми совместно творили.»[914]914
  Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 148.


[Закрыть]. И вот, чтобы не допустить воскрешения, казненного запрещали погребать в земле, его тело разрубалось на куски и делалось добычей птиц, собак и диких зверей.

Наконец, как показало изучение монастырских книг и синодиков, ни царь, ни родственники казненных за редким исключением не делали вкладов за упокой их души, тем самым на том свете их души лишались заступничества и предстательства со стороны церкви[915]915
  Флоря Б.Н. Иван Грозный. С. 194.


[Закрыть]. Между тем церковное предание влагает в уста умерших следующие слова: «… зяща ми и безгласна и бездыханна, восплачите обо мне братии и други, сродницы и знаемии…» Православная церковь учит, что один вздох скорбящего и молящегося сердца, едва слышимый в жизни земной, как гром раздается в жизни небесной, где сила спасительных таинств ощущается полнее[916]916
  Утешение плачущим об умершем. М., 1997. С. 12, 31.


[Закрыть].

Примечательно, что, когда Курбский указывает царю на его грехи, Грозный напоминает тому агиографический рассказ о монахе, осудившем своего умершего собрата за пьянство и блуд. Во сне инок увидел себя на пороге райских врат и услышал голос Иисуса: «Не это ли антихрист, присваивающий себе мой суд?» Иван укоряет князя за отсутствие милосердия к падшим (!) и напоминает своему оппоненту, что «тем более пострадают те, которые совершают много нечестивых дел, и присваивают себе право на Божий суд..»[917]917
  Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 150.


[Закрыть].

Выходит, Грозный вполне осознает, что осуждающий заслуживает большего наказания, чем грешник, однако уверен в том, что на него этот закон не распространяется. «Я знаю, что истинный Бог наш Христос – противник гордых гонителей, – пишет Грозный. – Станем рассуждать, кто из нас горд: я ли, требующий повиновения от рабов, данных мне от Бога, или вы, отвергающие мое владычество, установленное Богом…»[918]918
  Там же. С. 149.


[Закрыть]

А.Л. Юрганов пришел к выводу, что Грозный счел себя одним из главных героев апокалипсических пророчеств и нашел оправдание всем своим действиям, в том числе и преступным, читая «Житие Андрея Юродивого»[919]919
  Курганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 179.


[Закрыть]. Последнее произведение – памятник византийской литературы, автором которого считается константинопольский монах Никифор (X в.). (Любопытно, что славянский перевод «Жития..» был опубликован в Великих Четьях Минеях митрополита Макария[920]920
  Деревенский Б.Г. Учение об Антихристе в древности и средневековье. СПб., 2000. С. 467.


[Закрыть]). Главный персонаж произведения христианский подвижник и аскет Андрей (V в.) рассказывает ученику о кончине мира. По его словам, во дни «последнего царя» не будет больше не притесняющих, ни притесняемых, потому что он с помощью страха заставит сынов человеческих быть благоразумными, а преступников из знати смирит и предаст смерти[921]921
  Там же. С. 469.


[Закрыть].

Грозый убежден в том, что сам Бог вверил в его власть рабов, коих он волен казнить и миловать. Поэтому беглец Курбский не только изменил царю, а «против Бога восстал», поставил себя вне христианства, а значит, после смерти по нему не должны совершаться заупокойные службы[922]922
  Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 124.


[Закрыть]. Как видно, Иван не боится выносить самые страшные приговоры и заклятья, и тем самым уподобляться антихристу.

Но противники Ивана рассматривали его не как «последнего царя», а как самого Антихриста. Чтобы обосновать такой вывод, Андрей Курбский проследил генезис царя-Антихриста, начиная от его предков, сообщая «как посеял дьявол скверные навыки в добром роде русских князей». Князь рассказывает историю развода и пострижения Саломонии Сабуровой, женитьбы Василия III на Елене Глинской, чему пытался воспрепятствовать добродетельный Вассиан Патрикеев, сравниваемый автором с Иоанном Крестителем. «Так зачат был наш теперешний Иван, и через попрание закона и похоть родилась жестокость…» – резюмирует Курбский[923]923
  Библиотека литературы Древней Руси. Т. 11. С. 310.


[Закрыть].

Писателю было хорошо знакомо эсхатологическое учение о приходе в мир Антихриста. Курбский переводил труды Иоанна Дамаскина, много размышлявшего о конце мира. Дамаскин учил, что «..не сам диавол сделается человеком, подобно тому, как вочеловечился Господь, – да не будет! Но родится человек от блудодеяния и примет на себя все действования сатаны; ибо Бог, предвидя будущее развращение его воли, допустит диаволу поселиться в нем»[924]924
  Россия перед Вторьм пришествием. Материалы к очерку русской эсхатологии. Сост. С. Фомин. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1993. С. 304.


[Закрыть]. Предположение византийского богослова о том, что Антихрист «родится убо от блуда», стало отправной точкой «Истории князя Московского», сочиненной Курбским. Для Курбского Русь оставалась единственной страной, сохранившей истинную христианскую веру, «изрушившуюся» в остальном мире, и поэтому ее гибель представлялась писателю катастрофой вселенского масштаба, а разрушительные деяния Грозного приобретали эсхатологический смысл.

«Изолгание бытия»

Россия не раз переживала потрясения, которые современникам виделись предзнаменованием гибели или перерождения всей человеческой цивилизации. Вскоре после Октябрьской революции философ Н. Бердяев напишет: «Личина подменяет личность. Повсюду маски и двойники. Изолгание бытия правит революцией. Все призрачно..Нигде нельзя нащупать твердого бытия, нигде нельзя увидеть ясного человеческого лика»[925]925
  Из глубины: Сборник статей о русской революции / С.А. Ас-кольдов, Н.А. Бердяев, С.А. Булгаков и др. М., 1990. С. 61.


[Закрыть]. В опричной революции 1565 года ярко проявилась страсть Грозного к скоморошеству и травестии. Как известно, православная церковь крайне отрицательно относилась к игрищам и представлениям скоморохов. В них виделись не только отзвуки язычества прежде всего осуждалась попытка человека изменить, отречься, пусть понарошку, пусть на время, от данного Богом облика. Лицо – не просто главный элемент внешности, это знак личности христианина, изменить лицо – значит стать другим человеком, изменить данному в Святом Крещении имени, отречься от своих грехов и добродетелей.

«Утрата целостного «я» есть утрата лица, его благодатной возможности стать ликом (как и положено было в промыслительной судьбе человека богоподобного существа). Лицо обращается в маску..»[926]926
  Исупов К.Г. Русский Антихрист: сбывающаяся антиутопия // Антихрист. (Из истории отечественной духовности): Антология. М., 1995. С. 18.


[Закрыть] И эти маски Иван беспрерывно меняет. Как замечает Д.С. Лихачев, в своих посланиях царь постоянно играет какую-либо роль: «Грозный предстает перед нами величественным монархом и бесправным подданным… безграничным монархом и униженным просителем… духовным наставником и грешным иноком.» При этом Д. С. Лихачев подчеркивает, что Грозный был искренен даже тогда, когда впадал в скомороший тон: «Это было актерство азарта, а не притворство из расчета»[927]927
  Лихачев Д.С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского (Царь и «государев изменник») // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 193, 195.


[Закрыть]. Это важное наблюдение, из которого выходит, что лицедейство Грозного – не прием, не уловка, а прямое проявление его натуры, в которой слиты игра и реальность.

Царь и великий государь Иван Васильевич примерял не только разные лики, но и имена. Он и Парфений Уродивый, автор канона Архангелу Михаилу, он же Иванец Васильев или Ивашка Московский. Так Грозный подписывал грамоты «царю» Симеону Бекбулатовичу – крещеному татарскому царевичу, которого Иван посадил на великое княжение осенью 1575 года. Власть новоявленного государя была номинальной, проявлялась она лишь в тех случаях, когда Иван мог полицедействовать. Например, Грозный подает Симеону челобитные, где униженно просит Симеона указать «как нам своих мелких людишок держати.». Симеон передвигался в царском поезде, в то время как Иван довольствовался простым возком.

Если опричнина, к тому времени отмененная, являлась пародией на удельное княжество, то царство Симеона Бекбулатовича – пародией уже на саму опричную систему. Грозный взял себе в удел Псковскую землю и переехал в опричный дворец на Арбате, а Симеон, став руководителем земщины, остался в Кремле. Вновь обособившись от России, Грозный переиначил на новый лад порядки, характерные для ордынского ига, когда власть русского удельного князя зависела от благорасположения золотоордынского хана. Наконец, поставление Симеона – демонстрация неограниченных возможностей царя, способного воздвигать из камней чад Авраамовых, из татарского царевича – правителя России. Не мудрено, что высокий полет фантазии Грозного не смог оценить сугубый материалист Платонов, который с раздражением заметил о воцарении Симеона, что «это была какая-то игра или причуда, смысл которой неясен, а политическое значение ничтожно»[928]928
  Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московской государстве XVI—XVIT вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. М., 1995. С. 103.


[Закрыть].

Спустя несколько месяцев «игра» в царя Симеона Бекбулатовича надоела Ивану. По наблюдению Д.С. Лихачева, «свою игру в смирение Грозный никогда не затягивал. Ему важен был реальный контраст с его реальным положением неограниченного властителя. Притворяясь скромным и униженным, он тем самым издевался над своей жертвой. Он любил неожиданный гнев, неожиданные внезапные казни и убийства»[929]929
  Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы. СПб., 2001. С. 363.


[Закрыть]. В сентябре 1568 года Иван позвал во дворец одного из виднейших представителей Думы Ивана Федорова, заставил его облачиться в царские одежды и сесть на государев трон. Затем начался спектакль – Иван преклонил перед боярином колени и заявил: «Ты имеешь то, чего искал, …вот ты ныне великий князь, радуйся теперь и наслаждайся владычеством.»

Грозный играл и за Федорова, который, разумеется, и в мыслях не имел занять московский престол, и за себя, представляясь жертвой боярского заговора. Развязка была кровавой: Грозный самолично заколол Федорова ножом, труп боярина протащили за ноги по всему Кремлю и бросили посредине Красной площади. Иван не мог отказать себе в удовольствии поюродствовать даже после катастрофического для России набега Девлет-Гирея в 1571 году. Когда в Москву прибыли крымские послы требовать у царя дань, Грозный «нарядился в сермягу бусырь да в шубу боранью», тем самым показывая, что у него хану «дати» нечего.

Склонность к лицедейству появилась у Ивана еще в юности. В лагере под Коломной летом 1546 года Иван развлекался игрой в «покойника». Она представляла собой пародию на обряд церковных похорон – устанавливался гроб с покойником и проходило отпевание, состоящее из самой отборной брани[930]930
  Флоря Б.Н. Иван Грозный. С. 19.


[Закрыть]. Переход от поминовения усопших к надругательству над обрядом характерен для языческих ристалищ. Как констатировали в 1551 году составители Стоглава, «в троицкую субботу по селом и по погостом сходятся мужи и жены на жальниках (поминках. – М.З.) и плачутся по гробом умерших с великим воплем. И егда начнут играти скоморохи во всякие бесовские игры, они же от плача преставше, начнут скакати и плясати и в долони бити и песни сотонинские пети…»[931]931
  Российское законодательство X—XX веков. С. 311.


[Закрыть]

Перед нами языческая по корням своим и антихристова по современной сути пародия на христианскую эсхатологию. Участники обряда отождествляют себя с умершими, а после «воскресают», изгоняя смерть плясками и непотребными словами и празднуя «воскресение». Им не нужен Бог, так как они «воскресали» без его помощи. И тогда же, в юности, скоморошество Ивана тесно переплеталось с насилием. 21 июля 1546 года Иван приказал учинить расправу над князем Кубенским и дворянами Воронцовыми. Особенно поразило современников то, что бояр перед смертью лишили причащения – «а отцов духовных у них перед концем не было»[932]932
  Шмидт С.О. Россия Ивана Грозного. С. 333.


[Закрыть]. В это время перед шатрами на виду у войска происходила «потеха»: ходил на ходулях, наряжался в саван, и «туто же учинилася казнь». Пока юный государь предавался языческим потехам, бояре погибали, лишенные христианского причащения. Летописец отметил, что казнь совершалась «грехом христианским», облекаясь в форму торжества язычников над христианами.

Язычество нельзя рассматривать как отголосок прошлого, дань традиции или элемент народного творчества. Оно существовало не само по себе, а в первую очередь как противопоставление православию. По мнению А. Ф. Лосева, «язычество… демонично, ибо только в язычестве обожествляется мир со всеми его несовершенствами и злобой. Демонизм есть обожествление твари и зла»[933]933
  Россия перед Вторым пришествием. С. 289.


[Закрыть]. Эти строки Лосева посвящены композитору А. Скрябину. Но «обожествление зла» – не только смысл музыкального творчества Скрябина, но и «политического творчества» Грозного, квинтэссенция его привычек и пристрастил.

На протяжении всей жизни Грозный проявлял болезненное пристрастие к эсхатологии, с издевкой переиначивал богослужения, выворачивал наизнанку смысл христианских обрядов. Заметим в этой связи, что опричная антисистема запечатлелась в русском языке не только «опричником-кромешником». До сих пор находящийся в обиходе фразеологизм «шиворот-навыворот» также пришел к нам из времен Ивана Грозного. Опричники сажали опального боярина на лошадь лицом к хвосту, надевали вывернутый наизнанку тулуп. Издеваясь таким образом над жертвой, палачи искажали подлинный облик христианина, заменяя его маской.

Смерть и бес по сторонам трона

Определенное антисистемное значение имеет и содомский грех, которому Грозный отдавал дань и в юности, и в зрелые годы. Упреки по этому поводу Сильвестра и Курбского разделяет интервал в тридцать лет – протопоп обращается к юному царю с требованием искоренить «злое се беззаконие» в конце 40-х годов, а Курбский описывает растленные нравы Иванова двора в своем третьем послании в сентябре 1579 года. Между тем содомия не только безнравственна с точки зрения морали средневекового человека – это одновременно и пародия на гетеросексуальные отношения, и измена человеческому естеству, осквернение «телесной церкви», так же как и скоморошество, – отступление от Богом данных установлений.

В тех случаях, когда Грозному пытались указать на греховность его лицедейских увлечений, смельчаков постигала жестокая кара. В январе 1564 года Иван пригласил на пир князя Михаила Репнина. Будучи в изрядном подпитии царь и его приближенные пустились в пляс вместе со скоморохами и ряжеными. Князь не только не разделил вместе с присутствующими их бурное веселье, но и принялся укорять государя тем, что «иже не достоит ти, о царю, христианскии, таковых творити». Рассвирепевший Иван пытался силой надеть скоморошью маску на обличителя, но Репнин растоптал «мошкару». За это, по свидетельству Курбского, Иван приказал убить прямодушного боярина, причем произошло это в церкви во время всенощного бдения «близу у самого алтаря». Так за отказ участвовать в языческом обряде, за приверженность христианскому благочестию Иван не просто карает смертью – он прерывает молитву, общение православного с Всевышним, оскверняет храм смертоубийством.

Подобные кровавые и кощунственные выходки государя, кажется, должны были встретить адекватный отпор в обществе или хотя бы в том социальном слое, против кого они были в первую очередь направлены. Но, как это ни звучит парадоксально на первый взгляд, именно чудовищный характер преступлений Ивана служил залогом их безнаказанности, действовал парализующе на средневекового москвича. Метафизический смысл деяний Грозного был ясен и его современникам, но следует помнить, что выпадавшие испытания русские люди истолковывали как Божью кару. Православного человека могли глубоко возмущать кощунственные поступки государя, он мог усматривать в них диавольские знаки, но одновременно он веровал, что Антихрист, как и его предтечи, появляются в мире и на некоторое время воцаряются в нем по попущению Всевышнего. Задача христианина в таком случае не сопротивляться земному торжеству Зверя, а спасать свою душу, хранить верность заповедям Божиим. Как писал Св. Феофан Затворник, «Антихрист явится, как учат Св. Отцы, не против воли Божией. В Божиих планах мироправления стоит и он, и подготовка его, и последствия того. Не потому так, чтобы Бог хотел такого зла людям, а потому что люди сами себя до того доведут»[934]934
  Там же. С. 177.


[Закрыть].

Впрочем, это не означает, что в стране отсутствовала политическая оппозиция опричнине, и наши предки покорно взирали на творившиеся вокруг беззакония.