Текст книги "Основы лечения питанием на началах энергетики"

6-я глава
Влияние пищевого потенциала на жизненные проявления

Закон превращения говорит: объем явлений, при прочих одинаковых условиях, зависит лишь от разности потенциалов.

Отсюда, – с изменением пищевого потенциала должен измениться и объем явлений, так как выяснено, что разность потенциалов изменяется с потенциалом пищи.

Под «объемом явления» следует понимать совокупность жизненных проявлений, вытекающих из превращения химической энергии пищи. Мы стоим, таким образом, пред таким, имеющим решающее значение для энергетической ценности пищи вопросом, над подробным изучением которого стоите поработать.

Наглядные примеры зависимости объема явлений от разницы потенциалов дает нам и природа и техника.

Подъем напряжения пара в паровых машинах высокого давления дает возможность увеличивать производительность локомотива в отношении скорости и нагрузки. Современный скорый поезд был бы немыслим без машины высокого давления. Электрическая энергия точно также при высшем напряжении проявляет и высшую производительность. Так, например, в то время, как электрический звонок работаете 1–2 вольтами, электрическая лампочка накаливания и вольтова дуга требуют напряжения от 50—200 вольт, и лишь напряжение свыше 100 000 вольт дает возможность пользоваться беспроволочным телеграфом и Рентгеновскими лучами, – движением энергии, обладающим необыкновенной скоростью и способностью проникать через пространства.

Маленький горный ручей, низвергающийся в долину с высоты сотен метров, дает большую работу силы. Действующая при его посредстве сила тяжести развивается с высотой падения. Мощная широкая река, воды которой медленно и тяжеловесно вливаются в море, едва ли может быть в той же мере использована на производство работы, ибо высота ее падения слишком ничтожна. Производительность работы зависит от высоты падения, а не от данной массы воды.

Взаимоотношения потенциалов энергии, вступающей в превращение, проявляются в тепловых излучениях. Платиновая проволока, при накаливании электрическим током до 525 °C., начинает испускать световые лучи. Следовательно теплота превращается в свет. Выше 525° сила света возрастает пропорционально температуре. Поэтому это явление называется тепловым лучеиспусканием. Сначала появляется серый свет, затем яркость доходит до красного каления и, при высших температурах, достигает высшего – белого каления. Самый сильный белый свет получается искусственно при высших достижимых температурах. – Это электрический свет вольтовой дуги, с температурой от 2–4 тысяч градусов.

При низких температурах получается темный свет, лучи которого колеблются медленнее, имеют большую длину волны и обладают ничтожной яркостью. Чем выше температура, тем быстрее световые колебания, тем короче волна и тем больше яркость. Stefan установил закономерность этих отношений и показал, что обратно: по яркости света, по длине волн и по числу колебаний можно вычислить температуру светящихся тел. На основании этого закона Stеfаn’а вычислили температуру звезд – солнц. Так, поверхностные слои нашего солнца указывают на температуру в 6200 °C.

Сила солнечных лучей имеет значение для нашей жизни. Она устанавливает среднюю годовую температуру земной поверхности и с тем вместе – существование живой природы. Если бы температура солнца, а вследствие этого и его лучеиспускание, изменились хотя бы в незначительной мере – это привело бы к уничтожению всякой жизни. Это, убедительнее чем что либо, доказывает взаимную зависимость потенциалов превращения и в тоже время важное значение для жизни потенциальной разницы.

Теперь сравним с тепловым лучеиспусканием жизнь человеческого организма.

В токе энергии, проходящем через эту стационарную форму ее, химическая энергия превращается в биологическую работу, в работу жизненных проявлений, подобно тому, как теплота светящегося тела превращается в свет. При этом образуются: тепло, мышечная сила, работа желез и органов кровообращения, электричество, энергия образования форм, нервная энергия, духовная энергия[35]35
  О духовной энергии Ostwald говорит: «эти факты, взятые вместе, приводят к предположению, что при духовных процессах происходит возникновение и превращение особого вида энергии, которую покуда назовем духовной». – В дальнейшем Ostwald признает еще особую нервную энергию, тоже подчиненную закону превращения. Одним из свойств нервной энергии может считаться сознание, подчиненным же видом ее – духовная энергия. «Vorlesungen ueber Naturphilosophie», 1 Auflage, стр. 377.


[Закрыть], поверхностное натяжение, осмотическое давление, – короче, все, как известные, так еще и неизученные, виды энергии жизни.

«Интенсивность» тепловой энергии выражается температурой, интенсивность же энергии световой – яркостью света. При тепловом лучеиспускании одна энергия обусловливает другую. Есть ли какое либо основание утверждать, что между пищевым потенциалом и интенсивностью жизненных проявлений не существуют подобные же взаимоотношения? Не следует ли, пока нет доказательства противного, признать такую же зависимость интенсивности жизненной энергии, по крайней мере в возможных максимумах, от пищевого потенциала, какая существует между лучеиспусканием и теплотой! Раз возможность этого достаточно убедительна, то возникает необходимость считаться с пищевым потенциалом.

В таком случае выдвигаются совершенно новые представления о влиянии пищи. Как яркость света возрастает с температурой светящегося тела, так и интенсивность биологической энергии обусловливается силой энергии химической и, соответственно пищевому потенциалу, либо нарастает «от серого до белого каления», либо – в противном случае – падает.

Ток энергии в организме, при питании одними лишь низшими потенциалами, движется вяло, подобно медленным водам устья реки, его русло загрязняется и производительность оставляет желать многого. Сказывается это сначала на общем самочувствии: усталостью, неохотой работать, тягостью мышления, затемнением сознания; затем – на расстройстве деятельности органов кровообращения, секреции почек, функций кожи, дыхательных и пищеварительных органов и симпатической нервной системы. Если эти расстройства продолжительны, то либо повреждаются сами органы, расстраивается регуляция тока энергии, деятельность внутренних желез (щитовидной, шишковидной, надпочечников), либо организм прибегает к принудительной регуляции – к отложению жира, шлаков, как напр., при хроническом ревматизме, подагре и диабете. Характерной чертой вышеназванных болезней является неиспользование энергетического материала, который либо задерживается в теле, либо выбрасывается не употребленным. Иногда же (при ревматизме и подагре) останавливается необходимая для поддержания жизни работопроизводительность – выделение продуктов обмена, в силу чего потребленные вещества остаются в тканях и причиняют им вред.

Наконец, ко всем этим расстройствам присоединяется еще перерождение органов: артериосклероз, сморщивание печени и почек, органические расстройства нервной системы (tabes и паралич). Само собой понятно, что при постоянно развивающемся расстройстве организма понижается также и сила его сопротивления токсическим и бактерийным врагам.

Обратно, можно установить, что питание высшими потенциалами сообщает организму высшую работоспособность. Ток энергии мощно прокладывает свой путь, регуляторы работают легко и свободно. Единица биологической работы получается при ничтожной затрате энергии. Органы не замучены борьбой с вялыми избыточными массами и выполняют свою ежедневную работу гладко и в совершенстве. Ток энергии не нарушает условий здорового существования, сила восстановления после внешних воздействий и сопротивляемость токсическим и бактериальным повреждениям остаются нормальными.

Конечно, жизнь не протекает среди таких идеальных контрастов. Только постепенно и незаметно приводится человек К слабому, засоренному, потоку энергии, отчасти по нужде, насильственно или по заблуждению, отчасти же из-за заманчивых искушений глубоко психического характера. Условия, в которых мы растем, – незнакомство с влиянием пищи, привычки, ложные учения и примеры, вредное влияние возбуждающих средств, благодаря которым нарушается регуляционная деятельность инстинкта и общей чувствительности и наконец всякого рода духовные и профессиональные условия, – все это определяет направление питания. Рано или поздно, но законные последствия неизбежны.

Итак, уже первый взгляд на влияние потенциала пищи открывает новые перспективы в диэтетической профилактике и в диэтетической терапии. Надо ожидать, что высокое напряжение пищевой энергии будет благоприятствовать нормальному направлению жизненных процессов, благополучному завершению ежедневной биологической работы и шаг за шагом приведет к возобновлению и к заключению давно заброшенных работ.

В поисках очевидности действия пищевого потенциала на ход жизненных процессов в организме, я невольно натолкнулся на новое широкое представление о причинах некоторых болезней; предо мною внезапно открылась яркая картина общего энергетического патогенеза. Артериосклероз, например, объясняют разнообразнейшими причинами, каковы: возраст, табак, алкоголь, мясо, отравление оловом, диабет, ожирение, брайтова болезнь, сифилис, физическое переутомление и т. п., не указывая однако на внутреннее сродство этих самозарождающихся причин, а между тем болезнь эта есть лишь следствие продолжительного понижения тока энергии. Сказанное нуждается в более точном объяснении и мне следовало бы подробнее обосновать такое заключение и для других поименованных болезней. Но это удалило бы меня от вопроса, так как я не пишу об энергетическом патогенезе, а излагаю лишь основные черты терапии питания. Надо однако заметить, что, в действительности, не трудно указать вероятность того, что различные перечисленные причины болезней, в общем результате дают понижение силы тока энергии и меньшую живую силу превращений и что в этом го и следует искать их связующее звено, – сродство столь разнообразных причин.

В настоящее время большое число случаев болезней и ущерба здоровью должно быть отнесено на счет продолжительного расстройства энергетической деятельности, благодаря именно пище низкого напряжения. Я отношу к ним те состояния, в которых перемена пищи, в смысле более высокого ее напряжения, может принести улучшение. Все они должны поддаваться диэтетическому лечению и в соответствующей истории болезни всегда найдутся причины, в которых – будут ли они диэтетического, токсического, психического или какого либо иного характера – при ближайшем рассмотрении окажется общее влияние расстройства тока энергии. Но разве этиология когда-нибудь изучалась с такой точки зрения?

Однако, если причина лежит в расстройстве тока энергии и лечение повышением живой силы последнего окажется действительным, то закон соответствия причины и следствия оправдывается. Между тем я не знаю в медицине никакого другого терапевтического пути, который бы в такой мере отвечал этому закону. И если такой путь когда либо станет возможным, то он осуществится, как я думаю, с энергетическим патогенезом, с энергетическим влиянием пищи и с исследованиями энергетического воздействия общих условий жизни. Энергетика даст медицине новый благотворный облик.

Введение энергии высокого напряжения уместно и там, где организм предъявляет к своей работе требования выше обычных. Это одинаково приложимо и к здоровым и к больным. Такие необычные требования могут предъявляться при поранениях, после операций, при беременности, при родах после потери крови, при душевных травмах, в периоде созревания и при инфекционных болезнях. И здесь опять таки, как доказали мои опыты, оценка влияния пищи представляется полезной и целесообразной.

Даже и в тех случаях, когда органы повреждены и производительность их работы не совершенна, – как то бывает, например, при интерстициальном воспалении печени и почек, при перерождении сердечной мышцы, при пороках клапанов, или при расстройстве регуляции, происходит ли она от унаследованных недостатков или от повреждения соответствующих органов – все таки пища высокого потенциала смягчит явления недостаточной регуляции и повысит благосостояние.

Здесь нельзя не упомянуть, что были сделаны уже разнообразнейшие попытки указать на материальных основах единство действия различных болезненных причин.

Так проф. Павлинов (Москва) пробовал выставить общей причиной всех болезней недостаток кислорода. Кислородное голодание клеток влечет за собой болезненные расстройства организма и обусловливает угасание жизни. Вполне понятно, что кислород оказался центральным пунктом во всех воззрениях на происходящие жизненные процессы. Кислород ведь является необходимым условием действия общей восстановительной энергии пищи. Потребление его теснейшим образом связано с энергетическим действием. Однако, потреблением кислорода обрисовывается лишь часть превращения энергии; общей же картины не может дать ни кислород, пи какой либо другой элемент. Она может быть выяснена лишь при энергетическом исследовании.

Дальнейшую попытку, живейшим образом приковавшую мое внимание, я нашел в работах английского клинициста Alex. Нaig’a о мочевой кислоте, как о факторе возникновения болезней. Добытые Нaig’ом результаты в столь многих пунктах совпадают с моими энергетическими воззрениями, что я усматриваю в этом подтверждение правильности последних. Настойчиво рекомендую каждому врачу подробное изучение этого труда. К моему удовольствию, за последние годы, воззрения Нaig’a действительно стали пользоваться все возрастающим уважением в Германии; так еще недавно за них решительно высказался D-r S. Möller, в Дрездене, в своей книге «Путь к телесному и духовному возрождению» («Wege zur korperlichen und geistigen Wiedergeburt»).

По H a i g’y причиной периодических и длительных расстройств в деятельности организма, в функциях обмена веществ и в процессах сгорания является мочевая кислота. Труд Нaig’a, изобилуя тонкими наблюдениями и кропотливыми исследованиями, широко охватывает всю область вырождения. Горячее убеждение и сострадание к страждущим двинули его па упорный десятилетний труд по созданию этой, единственной в истории медицины, работы. В дальнейшем мне еще придется вернуться к ней.

Бесспорно существует параллель между указанным Нaig’ом действием мочевой кислоты и расстройством энергетической деятельности. Уже в этом я нахожу доказательство того, что мочевая кислота действительно играет важную роль в патогенезе. Тем не менее я убежден, что найдутся еще многие такие вещества, для которых параллель с энергетическими явлениями окажется возможной. Так именно и должно быть, ибо, как я указал в третьей главе, материя есть только состояние энергии и служит нам для исследования энергетических процессов. Для каждого возможного энергетического процесса должны существовать в организме соответствующие вещества.

Работа Нaig’a выводит нас также из односторонних и узких рамок терапии клеток, к сожалению крепко сковавшей мышление врачей. Настолько крепко, что в настоящее время делаются попытки воскресить старые гуморально-патологические воззрения. Это крайность, непростительная при современном состоянии науки. Haig обращает также внимание на совместную работу систем, в которых отдельные клетки играют только подчиненную роль и уже одним этим он приближается к энергетической точке зрения.

В организме столь сложной конструкции, как человеческое тело, жизнь отдельной клетки может иметь лишь ограниченный круг действия. Работа распределена между крупными системами, а, зачастую, даже несколько систем, или все системы зараз, выполняют одну и туже работу. Для объяснения достаточно указать на два явления. Первое – существование постоянных для организма и крови и второе – появление периодических расстройств.

Конечно, известнейшей «постоянной» для организма является его стационарная температура 37 °C. Она возникает под влиянием потребления энергии и деятельности чувствительнейших аппаратов химической и физической теплорегуляции (См. гл. 4). Сохранение этой «постоянной» лежит на кровообращении, на дыхании, на мышцах, на органах пищеварения, железах и на нервной системе. Здесь мы видим, что в деле поддержания жизненных процессов, кажущихся простыми, анатомические границы исчезают и значение отдельных клеток отступает на задний план. Кто может утверждать, что аналогическое условие не наступает и при некоторых болезненных процессах? Ближайшим тому примером является лихорадка. Как же можно в данном случае удовлетвориться патологией клеток, для объяснения таких крупных энергетических задач организма?

Менее известны, по не менее важны «постоянные» крови: молекулярная концентрация, осмотическое давление, вязкость (Viskosität) крови и быстрота ее движения по капиллярам.

Регулирование этих «постоянных» совершается постепенно, действием различных составных частей организма. Внезапным изменениям молекулярной концентрации и осмотического давления препятствуют красные кровяные тельца; второй ступенью регуляции являются органы внутренней секреции: щитовидная и шишковидная железы и надпочечники, может быть также и селезенка, и третью ступень представляют экскреторные органы и слизистые оболочки. Весь процесс опять таки контролируется нервной системой. Громадная важность «постоянной» вязкости крови начинает выясняться лишь в последнее время[36]36
  В 1906 году D-r W. Hess (Цюрих) изобрел безупречный инструмент для определения вязкости крови. Определение совершается всего в полминуты и требует лишь одной капли крови.
  Изобретатель уже дал описание некоторых ценных открытий в области кровяного давления и в скором времени появятся еще новые. До мая 1908 г. появились:
  W. Hess. «Viskosität und Herzarbeit» Viertel Jahrsschrift der Naturforscherge-sellschaft in Zurich 1906. стр. 236.
  W. Hess. «Die Bestimmung der Viskosität des Blutes» Münchener Med. Wochenschrift 1907. № 45.
  Инструменты Д-ра Hess изготовляются стекольной фабрикой Крамера. Цюрих I. Шпигельгассе.


[Закрыть]. Если принять во внимание, какое незначительное изменение вязкости нужно для повышения или понижения трения в бесконечно большой сети тонких волосных сосудов, при прохождении через них крови, что последствием ничтожного повышения этой вязкости является увеличение периферического сопротивления сосудистой системы, а вместе с ней и кровяного давления и работы сердца, – то нельзя не признать высокой целесообразности и необходимости совершеннейших регуляторов этой «постоянной». Также и в этой, к сожалению еще малоисследованной, регуляции должны принимать участие многоразличные органы. Я склонен видеть регулирующую деятельность вязкости крови в работе щитовидной железы, надпочечников и слизистых желез.

Выдающееся значение в протекании жизненного процесса должно быть приписано последней из названных мною «постоянных» – быстроте тока крови в капиллярах. Вязкость крови имеет для этой быстроты определяющее значение, и все, что регулирует вязкость крови, регулирует и быстроту течения тока крови. Кроме того она зависит от нагнетательной силы сердца и большого количества других, не упомянутых здесь, факторов.

Если что заставило меня говорить об этих «постоянных» и их регуляции, – то именно ясно выраженная связь их с потреблением энергии. Всякое потребление энергии в тканях связано с распадом материи. Продукты распада растворяются в крови, чем и вызывают изменение «постоянных». Работа регуляторного аппарата должна соответствовать размеру этого изменения. Если требования настолько велики, что не по силам регуляторам, – «постоянные» изменяются, причем наступает видимое расстройство функций и самочувствия. Подобные изменения «постоянных» могут происходить и при нормальных требованиях, в тех случаях, когда регуляторы обладают каким-нибудь врожденным или приобретенным дефектом.

Рассмотрим теперь отдельный случай изменения «постоянной». Несколько увеличилась, например, вязкость крови. Тотчас же повышается периферическое сопротивление сосудистой системы. Быстрота тока крови в капиллярах падает. Артериальное давление повышается. Если сердечная мышца сильна, то ее сокращения усиливаются и замедляются; если же сила сердечной мышцы не достаточна для преодоления высокого давления, то изредка удары выпадают. Таким образом перед нами картина брадикардии с интермиттирующим пульсом. Если сердечная мышца слаба, то ритм сердечных сокращений ускоряется, – возникает тахикардия. Такие изменения нормальных физических явлений не имеют патологоанатомического основания. Поэтому их до сих пор называли нервными расстройствами, так как привыкли за все, анатомически необъяснимое, делать ответственной нервную систему. Однако мы видим, как мало общего с нервной системой имеет такой процесс.

Нaig’y принадлежит заслуга открытия происхождения расстройства вязкости крови и его значения для патологии, а также наблюдений над его последствиями. Впрочем Haig говорит не о самой вязкости крови, а оригинально объясняет свои наблюдения «обструкцией» капилляров. Состояние крови при ясном повышении «постоянной» вязкости крови он называет коллемией. Многочисленными опытами Haig установил связь коллемии с составом пищи, так что его неутомимый труд является подробным трактатом о влиянии оборота энергии на «постоянные» крови. Haig очень подробно выясняет, что связанные с коллемией явления имеют периодический характер.

Упомянутые здесь «постоянные» составляют только незначительную часть многочисленных «постоянных» организма, известных нам лишь в небольшом числе. Но все «постоянные» вырабатываются благодаря регуляции. Сумму всех «постоянных» представляет сам организм, как энергетическая система сосуществующих фаз, развитие, жизнь и смерть которых, при нормальных условиях, направляются помощью регуляторных функций. Это неоспоримое значение и «постоянных» и регуляции делает исследование их – исследованием самой жизни, и здесь несомненно открывается путь к плодотворному изучению заболеваний.

Однако, имея пред собой стационарную картину энергии, поддерживаемую путем саморегулирования на постоянной высоте, мы сейчас же замечаем в ней периодические явления. Действие регуляторов всегда наступает после изменения быстроты процессов. Слишком большая скорость умеряется регулятором. Но умерение скорости может переходить необходимую границу и приводить к замедлению процессов. Тогда наступает новая регуляция в сторону ускорения. Она, в свою очередь, также доводит скорость далее желаемого предела, пока снова не проявится замедляющее действие. Таким образом, периодически сменяясь, скорость процессов колеблется около среднего положения. «Приведенные соображения имеют многостороннее значение. Они дают нам схему для большинства процессов в природе. Мы скоро увидим, что стационарные явления представляют из себя в определенном смысле форму жизни и что все организмы можно рассматривать, как образования, относительная устойчивость которых обусловливается развитием стационарных состояний, возникающих при помощи саморегуляции», – дополняет Ostwald приведенную картину.

Итак, явления жизни, на основании уже одной саморегуляции, имеют закономерную периодичность и следует сказать, что эта периодичность выражается тем сильнее, чем недостаточнее регуляторы и – добавлю я – чем меньше напряжение вводимой энергии. Это открывает нам совершенно новый взгляд на сущность нарушения здоровья и на многочисленные заболевания на почве расстройства регуляторов, до сих пор зачастую остававшиеся необъясненными и потому причислявшиеся к области «неврозов». Типом такого регуляторного расстройства является «мигрень». К ней примыкают периодические депрессии, нервная диспепсия, нервная астма, болезнь Рейно, (Raynaud), Базедова болезнь, начальная форма микседемы и еще многие другие заболевания. Если принять во внимание не готовое уже состояние ожирения, а явление накопления жира у толстых субъектов, то и оно, наряду с подагрой и диабетом, может быть причислено к регуляторным заболеваниям.

Причины периодичности жизненных процессов в больном и здоровом человеке не исчерпываются достоинством одной саморегуляции. Координированными их причинами следует считать действия, проистекающие из периодичности космических процессов, из смены дня и ночи и времен года, в свою очередь зависящих от продолжительности и силы солнечного света. Последние из названных влияний подверглись особенно тщательным исследованиям J. Ruhemann’а в его работе «Является ли простуда причиной болезней и почему?» («Ist Егkaltung eine Krankheitsursache und inwiefern?») Здесь я не могу подробно разбирать все эти вопросы. Моя задача показать лишь какое чудесное поле для исследований представляется энергетике функциональными расстройствами.

Следует выучиться точному наблюдению за состоянием «постоянных» организма. Мелкие и даже мельчайшие изменения последних влекут за собою ясные функциональные расстройства, на которые должен указать опытный глаз врача. Затем следует решить: является ли данное отклонение следствием недостаточности регуляторов или недостаточности силы и величины введенной энергии, или того и другого вместе. Но во всех трех возможных случаях, как я уже раньше указал, повышение роста энергии будет увеличивать силу ее тока и тем самым прокладывать пут к восстановлению стационарного равновесия.

Следовательно, мы все более и более убеждаемся в значении потенциала химической энергии для сохранения и восстановления стационарного равновесия, которое мы и называем здоровьем.

____

Таким образом второе главное положение указывает на способ проявления потенциальной разницы пищи. Объем явления – жизненная сила биологической работы – испытывает на себе то-же влияние, что и свет электрической лампочки накаливания, в которой напряжение тока со ПО вольт падает до 100 или до 90. Но, благодаря удивительному устройству регуляции, отношения в организме не так просты, как в электрической лампочке. Только при простейших отношениях, у нормального ребенка, можно быстро распознавать действие изменения потенциалов. Но чем дольше бессознательная регуляция, принудительная и искусственная регуляция способствовали, при помощи возбуждающих средств, поддержанию равновесия, тем больше будет проволочка и затруднение в распознавании их влияния. Зачастую терпение и больного и врача подвергается здесь жестокому испытанию.

Если приводимое объяснение пищевого влияния убедительно лишь для энергетически дисциплинированного мышления, то все-таки за ним остается крупная доля правдоподобия, благодаря тому золотому закону природы, из которого оно вытекает. Оно не поддается доказательствам. Будь вообще доступно прямое доказательство, – можно было бы спокойно отказаться от теоретических выводов. Но трудности, возникающие при приведении прямых доказательств, непреодолимы. Так как потенциал пищевого вещества невозможно измерить, то нельзя и установить, с какими колебаниями разности потенциалов в аккумуляторах I–III порядка приходится считаться. С другой стороны, в процессах жизни принимает участие и мясная пища, с еще большей разностью потенциалов, хотя, по сравнению с сырыми фруктами, ее потенциал представляется значительно пониженным.

Человеческий организм мог бы быть превосходным реагентом на пищевой потенциал, но именно при опытах лад ним то и встречаются большие затруднения. За последнее время питание одними аккумуляторами первого порядка было проведено успешно, но питание лишь аккумуляторами третьего порядка до сих пор не удалось провести. Произведенные опыты привели лишь к тому заключению, что исключительно мясное питание доводит человека до голодной смерти.

Итак, если рассматривать человеческий организм, принявший здесь на себя роль трансформатора энергии, как возможный прибор для испытания, то придется отказаться от элементарных опытных доказательств. Но чем сложнее условия опыта, тем значительнее его выводы и тем многочисленнее должны быть сами опыты. К тому же сложность реагента требует особливого изучения рода самой реакции.

С такими данными мы можем приступить к опытам над человеческим питанием, дабы установить: отвечают или не отвечают они выводам из второго основного положения.

Каковы же указания опыта относительно пищи, указанной человеку природой? Выраженный энергетически вопрос этот таков: Какой пищевой потенциал предназначен для человеческого организма?

Уже по одному этому простому вопросу мнения ученых расходятся. В то время как некоторые, на основании свойств пищеварительных органов, зубов и желудочно-кишечного канала, выводили, что человек всеядное животное, другие, не менее известные антропологи, на тех же основаниях, считали его травоядным. С тех пор, как существует вегетарианский вопрос, почти все без исключения европейские ученые высказались за всеядную природу человека. Однако, это необычайное единогласие в значительной мере производит впечатление пристрастия.

Более объективными и ценными для решения этого вопроса являются результаты исследований обмена веществ и сил. Haig занимался сравнительным изучением образования мочевой кислоты у мясоядных животных и людей и пришел к выводу, что человек существо травоядное. Rubner нашел что человек, в виду его малой потребности в белках, самой природой предназначен быть травоядным.

Если мы обратимся к животному, стоящему, по Дарвину, всего ближе к нам – к человекообразной обезьяне, то увидим, что ее пища состоит главным образом из фруктов. Значение этого факта нисколько не умаляется наблюдением, что обезьяна, при случае, лакомится птичьими яйцами и другими продуктами животного царства. Природа не знает узких границ. Итак, если мы согласимся, что природа назначила человеку главной пищей плоды деревьев и кустов, травы и еще другие нежные, легкопереваримые и питательные, растительные продукты и, кроме того, дала ему способность, при случае или по нужде, переваривать также птичьи яйца и животные пищевые продукты, то из, этих фактов должно непровержимо вытекать торжество учения о высоком пищевом потенциале. А это все, что нам нужно.

Энергетика не нуждается в различении плотоядных, травоядных и плодоядных. Она интересуется лишь состоянием потенциала. Электрическая лампочка, рассчитанная на 110 вольт, может накаливаться и при 80-ти, но полный свет она даст только при ПО вольтах.

Невозможность при мясной пище сохранять жизнь и силы человека указывает на то, что он не может довольствоваться низким потенциалом.

Признавая постановку вопроса о причислении человека к плото-или траво– или плодоядным, выдвинутой искусственно и не считая это соответствующим естественным условиям, – я нахожу, что все известные факты и научно добытые представления говорят в пользу требования им наивысшего потенциала пищи. В этом смысле человек также существо всеядное.

Но всеядным в том смысле, который мы привыкли в настоящее время придавать этому выражению, человек по самой природе своей не может быть. Кулинарное искусство совершенно заслонило естественные условия. Ему мы обязаны громадным расширением области животных пищевых продуктов. Если мы, называя человека всеядным, подразумеваем, что мясо представляет для него необходимость, то впадаем в ошибку.

Что мясо не представляет необходимости, это доказывают народы, ведущие вегетарианский образ жизни, а также и живущие среди нас строгие вегетарианцы.

Люди, питающиеся только фруктами, кореньями, орехами, маслом, хлебом и отказавшиеся от всякого приготовления пищи на огне, так называемые сыроеды, пользуются безукоризненным здоровьем и полной работоспособностью. Стало быть, природа не поставила ни мясо, ни кулинарное искусство необходимыми условиями человеческого питания. С действием пищевого потенциала, вытекающим из второго основного положения, вполне согласуется тот факт, что в цивилизованной среде сыроеды, в большинстве случаев энергичные и независимые люди, освобождаются от долгих и тяжелых страданий, благодаря влиянию сырой пищи и отказу от общих приемов питания. Разве хорошее самочувствие и исцеление были бы возможны для них, если бы мясо и кулинарное искусство являлись необходимыми и бесспорно выгодными для здоровья условиями человеческого питания?