Текст книги "Одаренная девочка и прочие неприятности"

– Послушай, – решил отговориться богатырь, – дамочка, конечно, может себе позволить негу в конце дня, благо ее мотоцикл заботливо брошен среди твоих грядок, но вот мой остался у черта на куличках, и я бы предпочел лишить местных возможности обобрать его до остова.

– Не стоит волноваться, – лишь отмахнулся Пень. – Я отправил за ним. Ваш железный конь скоро прибудет к нам в целости и сохранности. Уже далеко за полночь, и пусть сейчас вы и не чувствуете усталости, но поверьте мне: начинать обратный путь, не подкрепившись и не отдохнув, точно не лучшая идея.

– А тебе-то что с того? Это только наши проблемы, – отбрила Татьяна.

Александр Витольдович очаровательно улыбнулся, подтолкнув к начинавшей клевать носом Доре вазочку с плюшками:

– Сударыня, как вам известно, я заодно значусь и местным лесничим. Поверьте, успокаивать невинных зверушек, наткнувшихся на ваш труп в кустах, сомнительное удовольствие. Пара часов вашего отдыха сэкономят лично мне пару часов увлекательного копания могил. Давайте на этом и сойдемся. Все согласны?

ДТП и Татьяна снова переглянулись. Соглашаться не хотелось никому, но и отказ вырисовывал пугающие перспективы – хотя бы потому, что они знали: хозяин избушки мог как заботливо предупреждать, так и ненавязчиво угрожать. Вздохнув, оба пробурчали свою версию максимально нейтрального «да». Александр просиял и радушно распахнул дверь, не забыв галантно подать Доре руку:

– Могу я помочь леди донести вещи?

– Да у меня их и нет. Только рюкзак, – чуть осовело промямлила разомлевшая девочка.

– Вы не откажете в любезности?.. – с этими словами он аккуратно снял с ее плеч рюкзачок и, словно это была клетка с графской канарейкой, понес перед собой на вытянутой руке.

Внутреннее убранство избушки производило странное впечатление. Во-первых, она явно находилась в родстве, пусть и дальнем, с Эрмитажем. Полы были настолько плотно застелены коврами, что казалось, будто в какой-то момент хозяин решил не чистить их, а просто прятать один под другим. По стенам, насколько хватало глаз, шла позолоченная лепнина вперемешку с канделябрами, подозрительно похожими на настоящие. А еще изба полностью, буквально под самый потолок, была напичкана всяким хламом. Столетние шкафы, забитые посудой и одеждой, служили подставками для картин, горшков и какой-то деревянной рухляди. В одном из углов валялись прялки. Все свободное пространство стен было плотно занято тарелочками с рисунками, а по центру неестественно длинного коридора висела видавшая лучшие времена хрустальная люстра с огарками свечей. Дора смутно ощущала, что внутри дом явно был больше, чем снаружи, но сконцентрироваться на этой мысли почему-то не получалось. Хозяин шел впереди, девочка – за ним, а после, стараясь держаться на расстоянии друг от друга, богатырь с русалкой. На пути опекуна свечи загорались сами, и, глядя на его спину, Дора вспоминала многочисленные рассказы о сиротках и их попечителях. Она привыкла во всем доверять родителям, поэтому и об опекуне особо не расспрашивала, наивно полагая, что это будет кто-то из Семьи. Однако этого мужчину Дора не знала, что настораживало. Еще и ночевать всех затащил вопреки маминым инструкциям. Странный франт.

Вдруг ее взгляд за что-то зацепился. Девочка внимательно уставилась под его ноги, пытаясь понять, что же привлекло внимание. Босой. Ну с таким количеством ковров и немудрено. Что-то еще было не так, но сонный мозг отказывался работать. Моргнув пару раз, она вдруг поняла.

– Вы тень не отбрасываете, – Дора очень постаралась, чтобы в голосе не сквозило недоумение.

– О, да. Такое бывает, – невозмутимо отозвался Александр.

Рыжий и без тени. Теперь в голову упорно лез образ остепенившегося Питера Пена, хоть она и понимала прекрасно, что это всего-навсего сказки. «Точнее, авторские человеческие истории, – мысленно поправила она себя маминым голосом, – выдуманные от и до, а не пересказывающие необъяснимое прошлое». Так, кто из тех, о ком говорили раньше шепотом у костра, щеголял без тени? Список подбирался внушительный и малоприятный. Чуть подотстав, Дора тихонько поинтересовалась у Дмитрия:

– Вы его знаете?

– Его все знают, – отмахнулся было тот, но, взглянув на лицо девочки, добавил: – Кроме тебя, видимо. Рассказать или не портить сюрприз?

Она призадумалась:

– Наверное, я предпочла бы составить мнение сама, а после им поделиться. Главное – он не опасен?

– Мне – башку оторвет и не почешется. Но раз взялся о тебе заботиться – и пальцем не тронет. Этим и знаменит: постоянно кого-нибудь подбирает и выхаживает. Тут ты как у Христа за пазухой.

– А тень?

– Раньше – была. Куда дел – не имею ни малейшего представления и не рекомендую особо расспрашивать. Типчик себе на уме.

Дмитрию совершенно не нравилось происходящее. Нет, Пень, безусловно, мог претендовать на звание мамы-курицы года, как и все его семейство, впрочем, но сама идея, что ребенок будет жить с абсолютно незнакомым мужиком, по какой-то причине напрягала богатыря ничуть не меньше, чем вынужденная ночевка. Интересный денек, конечно. В Лес с несовершеннолетней и ее воображаемой подругой скатался, от русалки побегал, выпил кофейку с эффектом живой водицы, а теперь вот ночуешь у мифического существа. ДТП не покидало смутное ощущение, что все это напрямую связано с поисками отца, а своей интуиции он привык верить. Вот только к делу ее не приобщишь.

Очередной поворот захламленного коридора вывел их к небольшой, но просторной кухоньке, чьи стены также не избежали вездесущих узорных тарелочек, но хотя бы не изобиловали позолотой. Жестом пригласив гостей за большой деревянный стол, Александр заботливо пододвинул табуретку своей воспитаннице и чуть присвистнул. Бойкий енот вновь вышмыгнул откуда-то из-за угла и принялся расторопно сервировать приборы, пока сам хозяин стелил скатерть и выставлял блюда из духовки.

– Прошу простить за столь скромный и легкий ужин, все-таки рассчитывал я на меньшее количество персон… – начал было тот, но внезапно заметил, что гости как один с немым изумлением смотрят на енота. Тот продолжал деловито расставлять чашки, а на голове его, словно бандана, был повязан черный мужской носок.

– Ах ты мелкий зас… заслуживающий уважения представитель семейства енотовых. – Пень вежливо кашлянул и немедленно носок снял. – Прошу прощения, в спешке несколько забылся. А некоторые решили проявить пусть и похвальное, но чрезмерное рвение.

С того момента, как они вошли в избушку, русалка держалась крайне отстраненно и молчаливо. Вот и сейчас она спокойно взяла тарелку и принялась за еду. Богатырь же, наоборот, словно задался целью свернуть себе шею, разглядывая дом изнутри, и на поданную енотом тарелку не реагировал, пока тот не пнул его табурет. Оценив «скромный и легкий ужин» из полного горшка вареного картофеля, жареной то ли курицы, то ли перепелки, трех салатов, какого-то рыбного супа и вездесущих плюшек с чаем, Пандора как бы невзначай поинтересовалась:

– А вы, собственно, чем занимаетесь?

– О, я всего-навсего скромный старьевщик.

На этой фразе приступившие к ужину гости подозрительно синхронно закашлялись. Дора определенно осталась не удовлетворена услышанным:

– Старьевщик, который по совместительству еще и лесничий?

– И разнорабочий к тому же. Вы не поверите, как порой сложно трудоустроиться на краю леса. Приходится хвататься буквально за любые предложения.

Богатырь с русалкой настолько старательно смотрели в свои тарелки, что возникало четкое ощущение – обсуждать этот вопрос далее не стоило. Дора вяло жевала заботливо положенную енотом картошку и во все глаза разглядывала чудного босоногого парня. Она могла поклясться, что видела его впервые, но странное чувство узнавания не покидало. Не выдержав, спросила:

– Мы раньше встречались?

– Предлагаю обсудить этот вопрос чуть позже, – с мягкой улыбкой ответил тот, пододвигая ей чашечку чая.

Она нахмурилась:

– А вы почему не садитесь? Тут же четыре табуретки.

– Благодарю, но это место для вашей подруги. – На этих словах Татьяна недоуменно заозиралась, Дмитрий хмыкнул, а Дора наконец-то улыбнулась.

– Спасибо! – Она словно и вправду проследила за тем, как кто-то садится на пустой табурет, после чего взяла еще одну плюшку и залпом осушила чашку чая. На нее внезапно навалилась ужасная усталость, и, пару раз встряхнувшись, явно пытаясь прогнать сон, она вдруг уронила голову на грудь и крепко заснула. Богатырь с русалкой напряглись.

– Нет нужды так переживать, господа. – Нежно приобняв спящую девушку, Александр Витольдович легко взял ее на руки и направился к выходу из кухни. – В отличие от вас в два часа ночи подростковый организм, как бы ни храбрился, должен спать. Я уложу леди в ее комнату и отведу вас в гостиную. Наслаждайтесь ужином. – И, хитро подмигнув, глянул на четвертый табурет. – Только давайте без поножовщины. Помните, что вы не одни.

Пандора проснулась посреди ночи от ледяного дуновения ветра, не имевшего ничего общего с типичным сквозняком. В панике дернулась, не узнав поначалу комнату, но быстро пришла в себя. Вспомнив бережно подхватившие ее руки, с немым смирением приготовилась к тому, что ее наверняка переодели, но, к вящему своему удивлению, поняла, что все, кроме обуви, осталось на ней. Даже черная куртка, выданная заботливым богатырем. Стоило повернуть голову – заметила свой рюкзак на соседней подушке. Что ж, кажется, мозги у опекуна есть.

Луна светила непривычно ярко для городского жителя, и в лучах ее, обильно льющихся из окна, можно было разглядеть странную призрачную фигуру у изголовья кровати. Девушка с короткими волосами и в спортивном костюме чуть просвечивала и была неестественно бесцветна, словно ожившая черно-белая фотография. Лола с грустью смотрела куда-то в коридор и, постояв так еще немного, плавно поплыла прочь из комнаты. Дора чуть подождала и, стараясь не шуметь, двинулась следом.

Дом был тих и темен. Она ненадолго замерла на лестнице, ожидая, пока глаза после яркого лунного света привыкнут к сумраку, и медленно начала спускаться, пытаясь переносить вес на перила. Внизу повертела головой, к чему-то прислушалась и уверенно двинулась к комнате, вероятно служившей гостиной. Дверь была чуть приоткрыта, и, осторожно заглянув, она сперва увидела русалку. Та спала, развалившись в кресле, рядом с которым одиноко лежала какая-то пустая бутылка. Если слухи, которые долетали порой до Доры, не врали, скорее всего, это было вино. Интересно, насколько добровольно хозяин дома с ним расстался? Мирно спящая русалка была очень красива, и Дора вновь всмотрелась в ее лицо, стараясь найти хоть какие-то незнакомые черты. Поняв, что еще немного – и расплачется, перевела взгляд чуть правее, на диван, на краю которого спал и явно стремился с минуты на минуту скатиться богатырь. Рядом с ним, присев на корточки и аккуратно гладя его волосы, зависла та самая призрачная фигура. У Доры защемило в сердце от одного ее взгляда, такого ласкового и всепрощающего. В ухо внезапно шепнули на грани слышимости:

– Соскучились по семье?

К собственному удивлению, Дора не только не взвизгнула, но даже и не испугалась. Медленно повернув голову, встретилась взглядом с опекуном. Александр Витольдович со свойственной ему ненавязчивой улыбкой стоял рядом с чашкой чая в руках и, как не преминула заметить девочка, наконец-то обулся. Дора могла поклясться, что еще секунду назад тут никого не было, и она не слышала ни звука. Что ж, видимо, у хозяина дома были свои секреты. Она с тревогой перевела взгляд обратно на призрачную фигуру. Та спокойно гладила Дмитрия по голове, не обращая на наблюдателей никакого внимания. Пень продолжил уже совершенно будничным голосом:

– Все хорошо, она нас не услышит. Нас вообще никто не услышит, если мы этого не захотим. Один из полезнейших заговоров для скрипучего старого дома, если вас интересует мое мнение.

Дора снова скосила взгляд в комнату. Никто не шелохнулся, привидение словно их не замечало. Опекун отпил чай и решил проявить заботу:

– Как обеспокоенный вашим самочувствием взрослый я бы рекомендовал вернуться в кровать. Насколько мне известно, ваша тетушка не склонна к долгому бездействию и максимум часа через два изволит проснуться и умчаться. Полагаю, вы бы хотели ее проводить?

Дора в ужасе обмерла. Что он несет, да еще и так громко? В панике она оглядела комнату, но ее обитатели спокойно и мирно спали. Александр улыбнулся:

– Нас совсем-совсем сейчас не слышно. Все в порядке.

– Но… откуда вы узнали?

– Я как-никак владелец. Не знать особенностей собственной жилплощади в наше время – почти преступление.

– Нет, я про… про нее.

– О, вы о сестрице вашей матушки?

Одну из величайших тайн Дориной жизни он произносил вслух с такой же легкостью, как если бы желал приятного аппетита. У Доры в голове это не укладывалось, и все, что она могла, – это просто кивнуть и получить в ответ вежливую улыбку.

– Сударыня, я ваш опекун на ближайшие лет пять. Разве можно денно и нощно обеспечивать вашу безопасность и не знать от чего? Меня ввели в курс дела достаточно, чтобы я разбирался во всех хитросплетениях вашей родословной по обеим линиям. И я прекрасно знал, кого приглашаю в дом переночевать. Собственно, потому и пригласил: счел, что, учитывая разыгравшуюся трагедию, на новом месте вам будет спокойнее в окружении родных.

Он сказал «родных». На лице Доры не дрогнул ни один мускул, а вот сердце ушло в пятки. Не могли же ему рассказать и о…

– И о сводном брате, конечно же, тоже. Все-таки ваши родители были согласны доверить вашу безопасность лишь одному человеку, его и принудили быть вашим спутником.

– А вы как же?

– О, я давно уже не человек, так что в рейтинге не учитывался.

Дора отвернулась, жадно глядя на Дмитрия. Он был много старше, чем она помнила. И много старше, чем помнила Лола. Интересно, что чувствует она? Ведь он такой красивый…

– Полагаю, я так и не убедил вас поспать еще чуть-чуть? Обещаю разбудить и дать возможность проводить тетку под самым благовидным предлогом. – Опекун был неумолим и навязчив, как консультант в офисе электронных сигарет.

– Сомневаюсь, что буду в состоянии сейчас заснуть.

– Могу предложить крайне эффективный в таких ситуациях отвар трав.

Дора так на него покосилась, что он тут же замахал руками:

– Сударыня, право слово, исключительно проверенные и безобидные рецепты! Все натуральное!

– Без исследований, доказанной эффективности и описания побочных эффектов? Спасибо, не стоит.

Опекун иронично сощурился:

– Я сейчас не ослышался? Вы верите ученым, которые не верят в вас?

– Тот факт, что мое существование отрицается наукой, не означает, что это отрицание взаимно.

– Сударыня, вы восхитительны.

Что-то в этих словах показалось ей очень знакомым. Она присмотрелась к рыжему франту и осторожно уточнила:

– Кажется, мы раньше все-таки встречались?

– Этот вопрос так вас волнует?

Дора мысленно отметила, что недоумению на его лице не хватило искренности.

– Встречались ли мы? Конечно! Я же хочу знать, почему вдруг кто-то вообще ввязался за меня отвечать. И почему родители это одобрили.

– О, полагаю, это несколько разные вопросы. – Молодой старьевщик в задумчивости взялся за подбородок. – Мы с вами хоть и встречались, но при довольно смущающих нас обоих обстоятельствах… Как сейчас помню, на одном из мероприятий вашей матушки.

– У нас всегда собиралось много народа. И я не помню вас, простите.

Мило улыбнувшись, Александр тихо свистнул, и услужливый енот выскочил откуда-то из соседней комнаты с чайником в лапах. Отдал его хозяину дома и поспешно скрылся за противоположной дверью. Что-то дико заскрипело.

– Полагаю, дело в том, что вам тогда только исполнилось шесть, – как ни в чем не бывало продолжал старьевщик, доливая чай. – Вы хотели со мной потанцевать, я же, по глупости своей, отказался, чем в результате вызвал ваши слезы.

Дора смутно припоминала этот момент. В основном за счет огромного чувства стыда, которое буквально смело ее, когда улыбчивый папин знакомый ответил отказом. Кажется, он потом все же изменил свое решение и, присев, просил ее успокоиться и с ним потанцевать, но она, уткнувшись лбом в мамину ногу, в ответ только ревела и боялась даже мельком взглянуть на так понравившегося ей дядю.

– Признаюсь, не ожидал тогда, что вы примете мой отказ столь близко к сердцу, и совершенно растерялся. Когда же попытался успокоить вас встречным предложением, вы заплакали еще сильнее, что явно не добавило мне очков.

Источником чудовищного скрипа оказался небольшой журнальный столик с плюшками, который енот под изумленным взглядом Пандоры вытолкал в коридор и, козырнув начальству, быстро умчался. Александр Витольдович жестом предложил угощаться.

– А почему вы вообще отказали? – все-таки поинтересовалась Дора, взяв одну из ароматных, еще теплых булочек. Когда только он успевает их печь? – Ну то есть я понимаю, танцевать-то вы не обязаны, но я ведь была ребенком. Обычно детям не отказывают. По крайней мере, мне до этого никто не отказывал.

– А после? – немного напрягшись, уточнил опекун.

– После?.. Хм-м-м. – Дора задумчиво откусила кусочек. – Не помню. По-моему, я после этого вообще не пыталась танцевать с незнакомцами.

Старьевщик смущенно улыбнулся:

– Прошу простить юного и недалекого меня. Поверьте, то был не злой умысел, а лишь попытка поступить наиболее разумно. Видите ли, я был абсолютно уверен, что вы мой отказ даже не заметите, а вот согласие вызовет у вашей матушки ужаснейшее негодование.

– У мамы-то? – Дора хмыкнула. – А вы, однако, фантазер. Ей на всех мужиков мира плевать, ну кроме разве что папы. Могли хоть утанцеваться или уфлиртоваться с другими.

Александр Витольдович внимал ей с подозрительным смирением.

– Боюсь, что выразил свою мысль недостаточно ясно. Конечно же, речь ни в коем разе не шла о ревности, вам же было шесть. И уж тем более я никогда не был интересен вашей матушке. Просто в тот вечер я просил у нее вашей руки и справедливо полагал, что подобного рода танцы могли ее прогневать.

– Вы что? – Плюшка попыталась пойти не в то горло, и негодование частично растерялось.

– Полагал, что танец может…

– Нет-нет, вы просили моей руки? В смысле?

– В прямом, самом обыкновенном. Попросил у ваших родителей согласия на нашу свадьбу.

Дора ушам своим не верила.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– Не сочтите меня толстокожим, но за тот вечер ваши родители отказали мне трижды, за последующий год – еще раз семь, а общий зачет, пожалуй, пробил отметку в тридцать. Не сказать чтобы я смирился, но относиться к этому по-философски научился точно.

– Я не об этом! – Девочка вообще уже ничего не понимала. – Мне же было шесть!

– О, вас волнует возраст? – Знакомое задумчивое поглаживание подбородка закончилось очередной милой улыбкой из арсенала «черт поймет, что у него на уме». – В моем представлении это меньшая из проблем. В конце концов, я не знаю никого, кто бы со временем молодел. А ждать я умею.

– Но я же… – Тут Пандору внезапно осенило, и от слов повеяло холодом: – Так вот в чем дело. И для чего же я вам понадобилась?

Опекун грустно покачал головой:

– Что ж, если вы сочтете, что мой сердечный порыв был вызван исключительно желанием воспользоваться вашими способностями, доказать обратное я буду не в силах. Могу только апеллировать к тому, что за прошедшие годы ваши родители наверняка раскусили бы во мне эту склонность и не доверили бы самое ценное. Иных доказательств своих мотивов у меня, к сожалению, нет.

Дора никак не могла решить, какой из двух вариантов ей самой видится наименее безумным: что он польстился на ее силу или, господь всемогущий, и вправду влюбился в шестилетку?

– Но если вы весь такой замечательный, что аж родителей убедили, почему тогда мама была против свадьбы?

– О, полагаю, ответ очевиден. В представлении вашей матушки никто на свете не имеет права решать за вас, как жить. Даже она сама.

Дора задумчиво откусила от плюшки еще и после долгого молчания подытожила:

– Не представляю большего дискомфорта, чем от мысли, что меня отправили жить к моему бывшему жениху.

– Прошу прощения, – вновь вежливо кашлянул в кулак Пень, – но вовсе не бывшему. Я по-прежнему тверд в своих намерениях. Просто уяснил, что просить вашей руки надо у вас непосредственно. Когда вы получите возможность официально решать такое, конечно же.

На этих словах вездесущий енот выскочил откуда-то сбоку и пару раз бросил конфетти. Эффектно началась жизнь на новом месте, ничего не скажешь.

– Беру свои слова назад. Теперь стало еще дискомфортнее.

Ближе к утру, налив себе полную кружку кофе, Игорь наконец-то сел отдохнуть в учительской – она же по совместительству и комната охраны – и уткнулся в казенный смартфон. Фирму-производителя он не узнавал; однако только такие, по словам директора, выдавали всем учителям, и они содержали в себе большую часть информации о школе и столь дорогой сердцу Тимофея Ивановича электронный журнал. Итак, списки учеников на этот год.

Найдя их, начинающий педагог с запозданием понял, что имени девочки не знает. Значит, пойдем от противного. Страница «Родители и опекуны», наглая рыжая морда… Опа. А вот и ты. М-да, интересный защитничек. А девочку нашу зовут… Добротворская Пандора Кирилловна. Имя Игорю ничего не говорило, и это был тревожный звоночек – учитывая уровень опекуна, оно явно должно было быть на слуху. В задумчивости он скользнул взглядом по списку учащихся, и все мысли о девочке напрочь выбило одной фамилией: Потапова. Покрывшись испариной, он вчитался. Перелистнул на опекунов и почувствовал, как ярость захлестывает его с головой. Учитель нужен был, ну да, конечно. Ради способностей его выкрали, как же. Причина-то проще и банальнее в разы.

Сильнее, чем учить детей, Альма Диановна любила только одно – восстанавливать справедливость.