Текст книги "Моя правда. Философские рассказы"

3. Происхождение народа

Происхождение имени, сталось, выяснилось, а теперь еще выяснить бы и происхождение народа. Однако, прежде того полезно напомнить себе же, что имя «татары» самоназванием сталось сравнительно недавно. Значит и современные «татары» это сравнительно молодой, все еще формирующийся народ. Однако, имя наше довольно старое, если не древнее, и естественно со своей историей. Потому и обстоятельство это следует заучить себе как шахаду и не подмешивать никогда историю имени в историю народа. Если это исчерпывающе ясно, тогда вперед татаръм!

Ведь принято думать, что в прошлом кочевники мы. Понятно, это только молва. Вот и хотелось бы выяснить, а есть ли какие признаки былого кочевого уклада в нашем языке на сегодня. Ведь, если взять, например, пусть бы и турков, так кочевое прошлое их легко обнаруживается в современном турецком. Поскольку следы родовой самоорганизации той сохраняются в языке до сих пор. Речь суть о том, что кроме общепринятых мама и папа, в турецкой семье есть еще и Hala (тетя по отцу), есть и Teyze (тетя по матери), есть и Amca (дядя по отцу), есть и Dayi (дядя по матери). Такие непривычные подробности обнаруживаются вдруг и пусть на сегодня это просто названия, а в прошлом же на названиях тех и строилась родовая самоорганизация народа. Потому и надо думать, что в прошлом родовая самоорганизация та была еще более широкой.

Однако, чтобы не показалось бы это исключительным чем оглянитесь вокруг вот рядышком казахский народ, где столь же развитая родовая самоорганизация легко обнаруживается и в казахском языке. Конечно и в казахском на сегодня это только названия, но вполне отражающие былую родовую самоорганизацию. Впрочем и несколько примеров же вот. Сталось, Ата – это дед, Аке – отец, Бала – сын, Немере – внук, Шобере – правнук, Шопшек – дважды правнук, Немене – трижды правнук, Туажат – четырежды правнук, то есть четырежды повторяется приставка пра, а потом уже говорится и внук.

Вот, а теперь взгляни-ка на свой татарский язык. Ведь даже слово внук у нас заимствованное украинское. Впрочем, чтобы не смущаться тому вернее называть бы украинский язык древнерусским. То бишь если по-украински внук называется «онук», то у нас это просто «онък», все отличие в татарском выговоре лишь. Однако, это есть так не потому что татарский язык бедный такой, нет, а потому что подобная родовая самоорганизация в прошлом не отражается в нашем языке. Отсюда и вопрос вот, так если родовая самоорганизация никак не отражается в татарском языке была ли та родовая самоорганизация когда-либо или нет? Похоже, что нет. Вот, а без родовой самоорганизации, братцы, никакого кочевого народа не бывает же, такого не может быть в принципе. Вот и подумай отсюда, чего оно стоит людская молва, как и наука впрочем, если утверждение что современные татары, мол, в прошлом кочевники совершенно голословное.

Таким образом, если родовая самоорганизация не отражается вообще и никак в языке, значит и народ наш в прошлом не кочевой ни разу. Ну, а если не кочевой, значит в прошлом мы оседлый народ. Хотя и оседлые ведь не все однотипные. Потому и вернуться б опять, а почему это слово внук все же заимствовалось из украинского, который древнерусский же? Сначала, наверняка потому что находились те в ближайших соседях, а значит и знались же как-то здоровались. Вот, а потом уже что собственного слова внук не нажилось же как-то. Ну, а почему это вдруг внуки свои есть, а своего названия внукам нет? Сталось, чтобы понять это и подсмотреть бы там где есть и то, и другое. Пусть это будет типичной домостроевской русской семьей, где во главе всех, известно, дед, а под дедом уже дядьки – тётки да внуки. То бишь образцовая русская семья, складывающаяся из трех поколений.

Отсюда и думай, а если в татарской семье не нажилось свое слово внук, значит и татарская семья традиционно из двух поколений. То есть родители да дети, а более никого. Однако и это не все, коль та же усеченность обнаруживается еще и в том, что и слов дядя – тетя в татарском ведь нет. Да, есть слово Апа, но это вовсе не тетя, а только старшая сестра. Также и абый – не дядя, а просто старший брат. Конечно, есть еще младшие браться и сестры; есть еще родная сестра тӱтки либо тӱтәй, но все равно это только брат и сестра, что называется почувствуйте разницу. То бишь как не используй, а все одно это никак ни дядя – ни тетя. Это впоследствии уже, глядя на русских, стались переводить как дядя – тетя. Поскольку у русских нет такого обычая, чтобы чужих людей называть бы сестрой либо братом. Вот и стались же называть всех подряд дядей и тетей, хотя это и в корне неправильно.

Стало быть и ни то чтобы родовой самоорганизации, а даже и такой как у русских общинной самоорганизации у нас не было. Ведь если у русских та образцовая общинная самоорганизация в три поколения то и дело выливается в то, что так или иначе все ходят под «дедом» и это так хоть в масштабах семьи – хоть в масштабах страны, то у нас же такого не было никогда, а иначе это имело бы свое отражение в языке. Ну, а подытожить бы это уж тем, что если самоорганизация народа у нас не родовая, не общинная, то остается только общественная. Вот, а пояснить это можно и так, что если община всегда есть приход, религиозный или гражданский неважно, поскольку и так – и эдак сообщество это закрытое, то общество это вообще все, где деления на общины нет. Сталось, пусть бы и созвучные это слова да смысл же их определяется не корнем общего, а масштабом того общего. То бишь если в общине это общее только наше, то в обществе уже не наше, не ихнее, а всеобщее. Теперь понятно, надеюсь, почему же нельзя обманываться родственностью языков. Ибо, неродственность языков вполне преодолимое обстоятельство, а вот неродственность самоорганизации народов останется непреодолимым препятствием чего бы не делалось. Поскольку самоорганизация та присуща народу суть также, как присуща телу душа.

Пропаганда, естественно, не утруждается различением татар летописных, исторических и современных. Хотя и та же пропаганда вот немца фашистской Германии никогда не называет же немцем, только фашистом. То бишь пропаганда та русская будто бы да прикорм вот похоже немецкий. Значит и сколь злой собака не будь, а кормящую руку та не откусит, понятно. Печаль здесь не о правде, конечно, а о том, что «собак» тех и татары не кормят. Вот того и начинают же на пустом месте блажить, мол, всех татар вон в центральную Азию. Молва, она, ведь как сифилис заразиться ей запросто, а излечиться считай невозможно. Тем более и сколь нелепой не казалась бы та, а летописные татары и действительно же понаехали из центральной Азии. Вот только где теперь те? Впрочем и исторических татар сегодня след уж простыл, поскольку и это ведь не народ, а просто обобщенное прозвище иноверцев. Потому вот когда говорится о татарах вообще, знай, что это и есть чистой воды манипуляция. Однако, ладно бы коль манипуляцией той не занимались и сами татары. Речь разумеется о той лжи, измышлении, что назвалась татарской историей.

Отрицание отрицанием, конечно, а ведь хорошо бы выяснить и что-то на правду похожее. То бишь выяснить еще и местность происхождения современных татар. Понятно, доверенных источников никаких нет. Поскольку в тюркском прошлом это огузское племя, а в российском это и вовсе не народ, а лишь обобщенное прозвище всех иноверцев. Стало быть, доверенный источник опять же татарский язык. В той связи и вспоминается же известная поговорка, мол, «тузга йазмаган сӱз сӱләп йормәле́ мо́нда»! Переводится это «не рассказывай-ка чепухи здесь». Однако, это смысловой перевод, а буквальный же «не рассказывай-ка не написанного в берестяной грамоте здесь».

Понятно, говорить говоришь это да ничего же не слышишь и потому что не вникаешь в то, что говоришь. Вот, а когда это случается вдруг и вырывается непроизвольный крик души, мол, окститесь! Поскольку проваливаешься таки в когнитивный диссонанс либо в противоречие по-русски сказать. Ведь если в языке по сей день сохраняется упоминание берестяной грамоты, братцы, так откуда бы взяться берестяным грамотам в центральной Азии, спрашивается?

Стало быть и молва, мол, современные татары понаехали из центральной Азии когдась есть полная чушь. Тем не менее, если столько веков долдонится это, то и какая чушь то не будь, а и действительно въедается в мозг да склоняешься нет-нет оглядываться и на центральную Азию. Понятно, склоняешься потому лишь, что других вариантов не видишь. Ведь голословную пропаганду не опровергнуть голословными же утверждением. Здесь нужен неопровержимый источник и такой оказалось вот есть и это татарский язык. Словом, если собственный язык проанализировать малость, то и выясняется так, что в предках современных татар та берестяная грамота использовалась издревле. Видимо, писались свои священные тексты какие, считавшиеся вековой мудростью. Потому и говорится же доси: «тузга йазмаган сӱз сӱләп йормәле́а мо́нда»!

Вот, а коль в той древней культуре берестяная грамота есть, стало быть, народ же сей грамотный. Понятно, коль находятся берестяные грамоты где все это подгребается под русских. Хотя и причем же тут русские? Ведь русские сюда понаехали когда на берестяных грамотах не писали уже. Вот, потому и вместо памятников Кюль-тегину лучше поинтересоваться бы берестяными грамотами. Ведь местные коренные народы на этой земле только угры да тюрки, а славяне понаехали уж потом. Значит и берестяные грамоты те если не угорские, так непременно же тюркские.

Таким образом и выясняется что предки современных татар есть местный, коренной народ и причем не степной же, а лесной. Поскольку в степи не березы растут, а только тюльпаны. Стало быть, вот еще одно подтверждение тому что в прошлом мы ни разу не кочевники, поскольку в лесу-то и не покочуешь особенно.

Конечно, оседлому лесному народу тому хотелось бы дать в оконцовке и имя какое. Однако, если написанной родословной нет, то и сделать это никак невозможно. Хотя и предположения, конечно же, есть. Скажем, вспомнить вот древнерусское (читай украинское) предание о некоем народе, который назывался, якобы, «торк». Разумеется, всем это приходилось слышать однажды. Однако, никто ж не задался вопросом, а как бы по-татарски это сказать? Ведь в татарском нормативного звука О нет вообще; есть только звук Ó либо Ö. Значит и прочитается это по-татарски «тóрк» либо «тöрк», а вероятнее всего «тöрк».

Вот и задайся вопросом теперь, а есть ли в округе еще кто называющий себя именно «тöрк»? Ведь все называют себя будто бы «тÿрк», даже и казахи, языком самый близкий народ, а и те называют же себя «тÿрк». Ну, а коль так это и чьи же это спрашивается предки? Тем не менее, это не собственное имя, конечно, а родовое лишь, но и оно вполне ясно показывающее, что между именами «тöрк» и «тÿрк» в происхождении знака равенства нет.

Вот, а в древнерусском (читай украинском) предании это имя оказалось скорее потому, что, обороняясь хазарского да булгарского нашествия, те очень близко сошлись. Причем и настолько, что союзное государство то сталось называться тюркским именем Рус.

4. Что есть история народа?

Если достоверных сведений о происхождении народа нет так будто бы и ничего страшного. Вполне заурядное обстоятельство. Далеко не ходить, посмотреть вот на русских. Есть ли какая история русского народа, а ведь история государства российского есть. Конечно, пытаясь из положения выйти кто может кинется вспомнить и кривичей, прямичей. Словом, притянуть неизвестно кого да только если родословной все таки нет, как же упоминать кого-то вообще? Стало быть, русский народ в этом смысле не в лучшем положении чем татарский. Тем более, если иметь в виду еще и ту забытую историю имени Русь. Ведь история та как Киев стался Русью забыта давно. Хотя и в том что это тюркское имя можно удостовериться просто ознакомившись с родословной князей Урусовых. Правда, в этом наверняка же в падлу признаться. Хотя ведь и знают поди же, что мы, татары, называем их «ур-рус»; называем так потому что уменьшительная форма «рус» уместна разве в отношении детей. То бишь называй и взрослых также будет выглядеть это по меньшей мере странной причудой.

Вот, а это ни разу не славянское имя сталось названием славянской империи уже потому, что когда наладились Рюриковичи в Киеве править, та ведь называлась уже Русью, а значит и никакого понятия не имели же, что за история там да откуда бы взялось это название. Вот и прихватилось же имя то в Киеве да притащилось без оглядки сюда во Владимир, в Москву. То бишь коль по справедливости говорить, так имя то пусть и тюркское да имя украинцев опять же, не русских.

Так что если ни родословной – ни собственного имени у русских нет, так чем же их положение лучше татарского? Ведь все та же история, как татары никто и звать их никак, так и русские. Хотя и казалось бы государство российское, империя, а на деле ж выходит ни государство – ни империя та не порука народу. Вот и подумаешь, а стоит ли овчинка та выделки.

Конечно, это еще не повод отрицать государство. Ведь сколь благоустроенным государству не быть, а любой народ там превращается в население и только потому, что государство и нуждается в населении только. Вот и посмотрите ж на русских. Ведь, казалось бы, очень большой народ. Однако, это лишь видимость которая создается государством же, а по существу же есть ли той русский народ? Нет, русское население несомненно же есть, а есть ли также и русский народ?

Если вопрос такой ставится надо думать потому, что государство, превращая народ в население, обнаруживает тем себя хищником, ворующим средь бела дня все твое стадо. Конечно, это не означает что того хищника надо забить. Нет! Ведь если стадо твое и действительно стадо, не сброд, то и никакой хищник стаду тому не угроза. То бишь если народ и действительно есть народ, а не население только, то и государство народом манипулировать не сможет никак. Вот и не обманывайся, глядя на большую массу населения русского. Поскольку есть та, покудова есть государство, а развались оно завтра, так послезавтра же развалится и та огромная масса. Просто некому будет держать всех в одной куче. Стало быть, между населением и народом есть большая разница и кажущееся со стороны большим народом может оказаться в действительности просто видимостью.

Однако, у татар вот и государства же нет, как и не было никогда. Ведь что Булгарское ханство, что Казанское это собственно государство таких же варягов разве что нашедших с востока. То бишь и то, и другое есть государство завоевателей. Русские вот не считаются с тем от того и все беды у них. Потому и глядя на то надо бы набраться ума, чтобы не зачислять ни булгарских, ни казанских ханов в число своих. Ведь как не крути, а и это все те же варяги. Тем не менее, пусть государства своего у нас нет, а и мы все одно являемся населением только. Вот и определиться бы, а что же является критерием существования народа, если то, что население разговаривает на том иль другом языке, оказывается, вовсе не признак существования народа?

Чтобы понять это лучше просмотреть бы в масштабе помельче; в масштабе рода, например. Отсюда и вопрос вот, а когда род есть действительно род, а когда это просто статистический факт? То бишь есть ведь и чисто формальное понятие рода, которое может быть своим либо сторонним, но в любом случае оставаться формальным, бессодержательным. Имеется в виду здесь, что когда род есть и действительно род, понятие это выражается еще своей родословной. Таким образом, если ведется передающаяся из поколения в поколение своя родословная, то и отвлеченное понятие рода и становится тем действительным родом.

Конечно, коль нет родословной, можешь попытаться извлечь ея из истории государства, если нет там посева примаков опять же, а если есть тогда и история та окажется бесполезной. Например, что извлечь хоть из той же родословной Рюриковичей, если происхождением те ни разу не русские, а чистой воды примаки. Ладно бы Рюриковичи, так и после них ведь на сцене русской истории собственно русских-то нет. Скажем, какая же русская хотя бы и Екатерина II, если та урожденная немка. Потому и такую родословную извлечь из истории можешь, конечно, но приличнее все же не упоминать ея вовсе. Хотя и большинству, конечно, плевать на все это. Ведь найдется сказать и такое, мол, какая разница windows твоя лицензионная или пиратская? Однако, когда пиратская версия та обнаруживается на уровне родословной уже, вот и подумаешь, а куда, мол, попал я? Поскольку, иначе как манипуляцией не называется это.

Вот, а далее уже масштаб той придется уменьшить еще и просмотреть это же в масштабе семьи, а начать это можно бы тем, что люди как-то сошлись меж собой, стались жить, детей наживать и вот, казалось бы, это и есть же семья. Однако, это снаружи так видится, а является ли это семьей и внутри неизвестно. Ведь семья отличается простого сожительства ни тем, что просто зарегистрирована где. Конечно, большинству это и изнутри неизвестно. Просто потому что не задумывается особо никто. Вроде бы сошлись, народились же дети, куда, мол, деваться теперь? Надо бы далее жить детей поднимать. Сталось и сожительство то в силу обстоятельств больше, нежели в силу взаимных привязанностей. Значит и предпочтения какого особенно нет. Порой, возможно, настолько, что между соседом по коммунальной квартире и сожителем рядом и разницы особой не видится.

Вот, а складывается все так потому, что то, что присуще настоящей семье есть же пристрастность. Да! Двусмысленное слово, возможно, но именно так и называется то, когда на того кто рядом тебе никак не все равно. Скажем, одного увидишь на улице, можешь и посочувствовать даже, а в принципе ж тебе все равно на него. Вот, а когда это семья тебе уже не все равно, куда кто пошел, чего приключилось там где да как кто вернулся домой. Значит, пытаешься думать не за себя лишь, а за него тоже. Потому и называть это можешь словом пристрастность, а можешь вспомнить и древнюю библейскую мораль, мол, «возлюби ближнего своего». Хотя и речь здесь, конечно, не о будь какой драме любви, а просто о том, что этот ближний должен быть у тебя. Ведь человек собственно тогда и становится человеком, когда научается различать ближних и дальних. Это не значит, конечно, что дальние тем самым врагами становятся, неприятелями. Нет, могут быть вполне и друзьями, но ведь каким бы другом не будь той дальний, а все таки это не ближний. Потому и семья становится настоящей семьей только тогда, когда в семье все видят друг друга себе ближними. Как собственно и род становится родом только тогда, когда в роду все видят друг друга себе ближними. Как собственно также народ становится народом только тогда, когда народ себя видит ближним себе.

Понятно, это не отвлеченное чувство какое, а повседневная мораль поведения. Вот и подумай же какая мораль то, если бытует пословица все, мол, чужой хуже врага. Ужель это мораль близких людей? Так если мораль та в ходу все, так какой же это народ? Скорее уж население просто проживающее в силу обстоятельств вместе, а почему это так говорится, известно. Ведь враждебные действия врага прогнозировать можешь, а враждебное поведение чужого никак невозможно. Разумеется, мораль та появилась следствием того, что русские и изначально неоднородное население. Однако, если уж столько вместе прожить да все не ужиться это никак не похоже просто на последствия смешения разнородностей. Не иначе как государство в то кострище поленья подкладывает, а иначе как же назвать, что Петр I в свою бытность удумал устроить еще и культурную революцию здесь да не для всех, а только для избранных. С тех пор то внутреннее недоверие и вылилось же исподволь в гражданскую войну, которая и разразилась в семнадцатом. Понятно, избранные тогда все перебились да вот же, вяло текущая гражданская война та продолжается всё по сей день. Потому и общественной жизни в России все нет. Поскольку ни либералов, ни консерваторов здесь нет, а только красные да белые либо другие какие враждебные силы противостоящие друг другу. Так если все закрутилось так завьюжилось о каком же русском народе здесь речь, если даже и элементарной приязненности русских друг к другу не видится? Ну, а коль так это пусть и живут же судьбу свою русские сами, нече лезть туда еще и татарам.

Стало быть, народ становится народом благодаря таким вот эфемерным вещам, как родословная с одной стороны, а с другой самосознание, отличающее своих и чужих, ну, а наполняется все это обиходной приязнью, не равнодушием, нет, а именно приязнью. То бишь если нет чего одного, значит не народ это вовсе, а население просто.

В той связи можно вспомнить крымских татар, которые также вот оставались населением долгое время, но… случилось так, что отправили всех в бессрочную ссылку на верную смерть. Вот в тех экстремальных условиях те и стались народом; то есть стались различать сначала своих и чужих. Нет, не друзей и врагов, а своих и чужих. Это самое главное, да. Однако, все это пустое, если нет и должного участия друг в друге. Ведь и русские хорошо отличают своих и чужих, но своими те остаются только перед чужими, а между собой все становятся тут же чужими. Потому и видимая свойскость это одно, а действительная совершенно другое.

Ну, а потом еще и тамга их на флаге. Понятно, ведь это не буква, а тамга, родовая печать. Не знаю, какая история этой печати, но печать та все таки есть, а значит и своя родословная народом ведется. То есть вот те пример. Живут себе люди, государство свое не имеют, а народ этот есть и есть не со стороны для кого, а есть для самих себя. Да, народ этот трудно живет, в постоянной беде, в притеснениях, тем не менее народ состоялся сам для себя. Вот и посмотрите на русских теперь. Казалось бы, все условия есть, а народа вот нет, не созрел и неизвестно созреет ли?

Значит и вопрос же далеко не в языке, не язык делает народ народом; ведь у крымских татар тех три языка, причем и далеко не взаимопонятных. Скажем, пусть официальный диалект будто бы и горский, однако, крутые крымские татары все разговаривают на приморском. Вот только насколько хорошо владеет тем диалектом и простолюдин неизвестно. Возможно, никак. Потому и может статься и так, что это все же больше русскоязычный народ. Тем не менее, пусть хоть завтра все забудут татарский, русскими татары не станутся. Потому что не язык определяет народ, а родословная, зрелое самосознание, отличающее своих и чужих, и, мораль, наполненная взаимной приязнью и должным участием народа себе же.