Текст книги "Сквозь границы квадрата"

Вырастает Мерцающий хребет, отделяющий страну вечной зимы от остальных земель. Племена кочевников с берегов замерзшего моря называют горный массив Снежными Владыками. Нетрудно выцепить взглядом череду исполинов, коронованных белоснежными венцами. Преодолеть хребет без соизволения Владык невозможно, как путешественник узнал на последней обитаемой стоянке двенадцать дней назад. Впрочем, как получить разрешение и надо ли, осталось без ответа. Кочевники пасут оленей, интересы и верования не пересекаются с другим миром, полным зеленой травы и теплого солнца.

Светило вот-вот коснется горизонта, оставив земли во власти полярной ночи. Странник стремится как можно скорее добраться до подножия гор в место, про которое рассказывают шепотом. Капризная погода показывает крутой нрав, крепчающий ветер старается оттеснить от хребта, но умение превращать препятствия в мосты спасает от поражения перед стихией. Обстановка резко меняется, с неба сыпется рой снежинок, вращаемых безжалостным ветром в диком танце. Пурга возникает из ничего, но каждый путешествующий привыкает к причудам зимнего царства. Человеческая фигура упрямо рассекает мельтешащую завесу, до конца пути остается всего ничего.

Путник до рези в глазах вглядывается в метель, старается не пропустить важный ориентир. Вот он! Скала напоминает вставшего на задние лапы медведя – грозного хищника северных земель. Повернуть на восток, пройти вдоль большой стены и спуститься в котловину. Ноги скользят по накату, по бокам вырастают искореженные стены, густо усеянные острыми выступами. Путник оказывается в огромном изломе, конец скрывается среди обильного снегопада. Торной дороги нет, но идти легко, странник едва касается земли. Дальше двух шагов не разглядеть узкого желоба, созданного древним катаклизмом. Не помеха, точка прибытия одна, заплутать невозможно.

Погода вновь изменяется. На спад идут порывы ветра, снежная завеса разрежается, открывает каменные ступени, выдолбленные в скале. Первая, вторая, третья, на каждой остается отпечаток сапога, пятая, двадцать девятая, сто тридцать седьмая ступень. Восхождение прекращается, ветер метает в лицо острые снежинки, танцующие на высокой террасе. Строение не природного происхождения, грубо отесанные колонны каменным лесом вздымаются в сумеречные небеса. Заката путник не увидел, небо плотно заволокли хмурые тучи. Скоро станет темно, луны не будет. Контур размыт среди летящего снега, но цепкий взгляд льдисто-голубых зрачков находит цель посреди бушующего снежного пожара. Громада нависает спящим утесом, не замечает холода, снегопада и любопытства. Путь пройден.

Пилигрим тратит время на обход каменных колонн, где-то прямых как луч, а местами накренившихся, обвалившихся, а то и упавших. По сравнению с человечком кажутся дивно-грозными колоссами, обхватить смогут не меньше двадцати людей. Но шпили меркнут на фоне великана, сидящего на насыпи каменных обломков и стен осевшего ледника. Могучая спина закрывает осторожно подкрадывающегося странника от порывов неистового дыхания гор. Местность очищается от круговерти снега, можно взглянуть в глаза замкнутого титана, навечно прикованного незримыми цепями Снежных Владык. Сила, бившая когда-то бурным потоком, навсегда покинула потухший взор, морщины-змеи обустроили гнезда на величественном лице. Время поставило печать древности, сотворив памятник. Человек не выглядит обескураженным, довольный кивок завершает месячную дорогу.

Монументальная башня заслоняет обзор, железно приковывая внимание. Черные провалы окон зазывают, обещают поделиться тайнами древности. Трещины в кладке пересекают исполинское здание, от башни, некогда вздымавшейся до небес, остался огарок немыслимо широкого фундамента этажей в шестнадцать. Мысленно прикидывая первоначальную высоту, остается присвистнуть. Снежные Владыки были детьми у коленей башни богов. Да, великолепный дворец принадлежал богам. С высоты следили и судили мир. С верхотуры Вавилонской башни.

Странник прыгает с камня на камень, впереди зияет вход. От внушительных врат осталась выбоина, проникает мало света. В мертвой башне нет прежних жителей, нет их призраков, только память. Память, высеченная на каждом камне, несущей балке, вычурной арке. Даже повергнутая, Вавилонская башня неописуема. Человеческая история от первоначал до новейшего времени, от темноты седых веков до света будущих свершений. Письмена всех народов мира, фрески, балюстрады, барельефы. Каждая частичка хранит знание. Возводимый по кирпичику, по прожитому году, десятилетию и веку, Вавилонский столп отражает накопленный опыт прошедшего времени. Как жаль, от гордого сооружения остался жалкий обломок.

Над человеком замыкаются своды, внутри тоже каждый элемент – материальная квинтэссенция жизни человечества. Не считая давней катастрофы, время не прикоснулось ни к чему. Зима не властна здесь, поэтому смело откидывается шарф и меховой капюшон. Первый за многие года посетитель музея. На седой бородке и усах застывает иней, живые глаза пробегают из стороны в сторону. Облик человека выдает немалый возраст, несмотря на седину и морщины, в замершей фигуре чувствуется сила и стойкость. За слоями грубой одежды не разглядеть худощавое телосложение, посиневшие руки чуть ослабляют повязки мехов.

– Поглядеть бы на тебя во времена расцвета, – хриплый голос растворяется в застывшем воздухе. Башня молчит. Странник подходит к ближайшей стене, взгляд впивается в рисунки, перемежающееся текстами на неизвестном языке. Невидимые линии начинают пробегать по символам, сортируя буквы, слоги, фразы, по восходящей до совокупности всего начертанного. Читающий стоит, а вокруг бушует невидимая буря, перед ней меркнет любая непогода полярных земель. Сопоставление с рисунками, нахождение повторов, индексов, воссоздание нетрудной мысленной модели типа «сеть», необозримый океан возможных комбинаций «сети» сворачивается в трубку. Образование первой логической цепочки. Ряды идеограмм начинают приобретать смысл для человека, впервые увидевшего подобное. Не услышав речи, звуков не воспроизвести, но для чтения достаточно.

Путник прохаживается вдоль стены, неотрывно следуя по хронике птицеподобного народа. История резко обрывается на огненном облаке, пожравшем селения землепашцев. Катаклизм завершает наскальную летопись, интересно, выжил кто-нибудь из полуптиц, полулюдей? С трудом отрываясь от чтения, путник прыжками поднимается по изогнутой лестнице. Человек старается не смотреть по сторонам, риск надолго остановиться у очередной стены шагает по пятам. Башня поднимается над заснеженной землей чуть более ста локтей, добраться до верха не займет много времени. Чего не сказать о путешествии к центру Вавилонского столпа. Бессчётное количество коридоров уходят в глубину гигантского сооружения. Несколько дней займет поход в противоположный конец кольца внешних стен, если не взлететь птицей в ночное небо. Шаги не издают звуков, пролетают этажи. Верхушка фундамента встречает объятиями морозного ветра. На высоте холод чувствуется острее.

Сквозь свист ветра прорывается рев, ледяная глыба разбивается водопадом осколков. Торчащий словно реберная кость, контрфорс защищает гостя от неминуемой гибели. Человек рывком перемещается до следующего укрытия и прыгает в дыру. В бешенную карусель превращается обстановка, камни, сугробы, бесформенные ледяные скульптуры проносятся на большой скорости. Прыгать в неизвестность было неразумно, путник несется по наклонной шахте, усеянной осколками камней. Но когда было легко? Скольжение, временами переходящее в падение, прекращается, когда руки схватываются за большой выступ. В рукавицах сделать не просто, поэтому приходится сжать камень в объятиях. Неожиданный удар швыряет на пол, здоровенный валун катился за ним от крыши.

Спуск кончается быстро, где-то в районе тринадцатого этажа. Старейшины кочевников предупреждали о невидимых стражах, готовых обрушить горы льда на незваных гостей. Глубоко под промёрзшей землей покоятся неисчислимые кладбища. Результат ненужных войн во имя забытых идей. Глупцы зря сложили головы, стражи зря несут службу по сей день. Столько времени прошло, а сил поприветствовать посетителя хватает. Время не играет важной роли, разумеется. Но обладает самым удивительным накопительным свойством. И Вавилонская башня тому доказательство. Странник шагает мимо истории веков и тысячелетий, сжатых до причудливой вязи, на расшифровку времени нет.

Время… Какое смешное правило, запрещающее пользоваться инструментами не от мира сего. Только разум, опыт, знания, техники и методики решения любой задачи, какую можно вообразить. Орудия эффективнее не придумано. Перед знанием пасует время. Смешное правило нужно. Иначе никак, путник лучше других понимает необходимость ограничений. Как и возможность малюсенького отступления от инструкций, дозволенного каждому Первопроходцу.

Шанс подмять законы мироздания. Нет, что вы. Не подмять, чуть сгладить углы, добавить теней или бликов. Все остальное зависит от принесенного в голове. Коридор натыкается на лестницу, ведущую к выходу. На выход из лабиринта мертвой истории и на выход из сложившейся ситуации. На выход, который неотвратимо оказывается входом. Финишная черта становится линией старта следующей дистанции.

Огромный холл тянется на километры, вместо потолка – ночное небо. Звезд не высмотреть, пурга красивейшим покрывалом накрывает предгорье. Человек уверенно отмеряет расстояние, не считается с гневом загадочных сторожей. Затраченное время не важно, чужое мнение насмерть замерзает во тьме полярного каприза. Результат есть, ресурсы выработаны с умом. Гранитная голова с тремя рогами падает рядом, но предупреждать без надобности. Силачи, скрытые в метели, бездумно ломают произведения искусства, украшавшие великий столп. Кто они такие? Понятны мотивы, цена башни как архитектурно вываленной груды камня, невелика. Но ценности не видят. Не умеют извлекать знание. Кусок стены, испещренный точками и черточками, рассыпается минеральным прахом. Обидно. Человек извлекает из складок мехов блестящий кругляш. Монета аккуратно ставится ребром на отполированный обломок, щелчок запускает гипнотизирующее вращение диска. Продолговатая сосулька толщиной с добротное дерево точно попадет в цель. Но пилигрим не уходит от удара. Момент столкновения замирает, на стыке вечного покоя и бесконечного движения время перестает существовать.

Что забыл здесь ты?

Что хочешь получить?

Забери с собой и

Умри.

Башня простоит долго

Мы видим,

Что у твоей монеты

Две стороны,

Но тебе не сосчитать

Всех сторон

Вавилонского столпа.

Голоса рождаются, возбужденный шепот просит оставить памятник, не ворошить прошлое, не играть с огнем. Для сторожей башня – памятник, для пилигрима же исток. Охраняете? Бдите дальше, пока не сгниете.

– Я восстановлю Вавилонскую башню. – Роковые слова звучат, возмущенные голоса сразу умолкают. Такое решение их вводит в ступор. Кто-то представлял время в виде необъятной реки, неостановимой и неумолчной. Где-то утверждалась модель глобальной воронки. Далее были кольца, спирали. Пока скорость передвижения не обгоняет поток света в несколько сот миллионов раз. Все представления о строении Вселенной и фундаментальных переменных исчезают на тонкой грани, существующей только математически. Человек использует шанс, чтобы перевернуть Кладезь вверх дном. Единственный разрешенный шанс.

Зима идет на убыль, погода разительно меняется. «Расцветают цветы, и сквозь слой вечной мерзлоты пробиваются упрямые ростки будущей травы», – в памяти вновь всплывают строки очень старого стихотворения. Вавилонская башня дрожит и зевает, разбуженная столь грубым способом. Облака пыли заслоняют свет выглянувших на шум звезд. Невероятное хранилище знаний встает с колен, обломки столпа синхронно разворачиваются и встают на место. Стены этаж за этажом поднимаются в ночное небо, сегодня хватит одного строителя, чтобы подняться выше облаков. Сторожам не нравится богохульное отношение к памятнику. Теперь смеющиеся голубые глаза различают силуэты, готовые метнуть очередной снаряд. Давайте, смелее!

Человек бережно подбирает каменный диск со вращающимся кругляшом, останавливать нельзя. Внутренности башни двигаются в такт поворотам монеты, трудно было бы контролировать процесс и восхождение без уроков школы Первопроходцев. Решать одновременно несколько задач? Для выпускников академии привычнее дыхания. Ноги оказываются на нужной платформе с верхних уровней, руки наклоняют диск в разные стороны, не давая монете покинуть центр фигуры. Километр за километром, башня вырастает гранитным деревом, щедро поливаемая водой, невиданной в этих краях. Водой, не имеющей материального аналога, топливом, горящим жарким пламенем в несуществующих печах. Размытые стражи несутся следом, но не могут справиться с хаосом перестраивающейся башни. Знания и хроники, начертанные на теле столпа, еще не добрались до их истории. С каждым веком, с каждым новым уровнем муть растворяется, черты загадочных преследователей становятся резче, но до них нет дела.

Высота кружит голову в ритме вращения гудящей монеты. Вершины Снежных Владык остались далеко внизу. В мире нет ничего выше Вавилонской башни. Обладателю седой бородёнки труднее удерживать равновесие с каждым этажом. Восстановление столпа напоминает воронку, бурление вызывается сотнями течений, разрывающих тело сооружения. Башня двигается во всех плоскостях, глянуть происходящее на нижних уровнях невозможно. Там работа должна быть завершена. Скорость летающих камней, балок, досок увеличивается, не оказаться на пути массивного валуна становится первостепенной задачей.

Монета замедляется, башню сотрясает невиданный удар. Толчок валит с ног, удержать обломок удается с огромным трудом. Старик недоуменно смотрит по сторонам. Шквальный ветер на верхушке столпа кажется настолько сильным, что способен повалить не только крохотного человека, но и исполинское сооружение. Строитель оказывается в центре площадки, не видно краев башни, как и того, что внизу. Но странник не сомневается, что если дойти до края и глянуть глазком, то гор не увидеть, как и вообще землю. Интересно, какова реальная высота? Нельзя сказать, что на заоблачной высоте мороз более лютый, чем в полярных землях, но ветер пробивает одежду, моментально промораживая до костей. Дышать становится очень трудно из-за разреженного воздуха.

Странность. Неочевидна, но заметна. Вавилонская башня достроена до первоначального состояния, но возведение остановлено на полпути. Значит, в свое время неведомые зодчие не завершили работу. Хотя, правильно. Человек аккуратно ставит обломок в барельеф свернувшегося в кольцо змея. Вот и свиделись, Уроборос. Последняя деталь, от монеты не осталось и следа, ведь использовать можно раз. Всё верно, башня не может быть достроена, ведь каждый кирпич отмеряет прожитый день. Пока течет история, башня растет сколь угодно высоко. И тут бесконечное движение, правда, никаких богов не видать.

Появляются сторожа. Теперь разглядеть тупые рожи легко. Несутся сломя голову, как будто поможет. Путник использовал шанс, но действие продолжается. Тех, кого в сказках мира снизу называют чудовищами, сильнее, быстрее, многочисленнее. После восстановления башни ведомы имена, история, сильные и слабые стороны. А владеющий знанием – победитель. Знакомое чувство овладевает телом. Видел подобный исход, неужто зубы вновь находят собственный хвост? Начинается падение. Вавилонской башни нет и не будет никогда. Но знаниями поделилась. Снова пурга властвует над фундаментом самого грандиозного творения мира, шестнадцать этажей мертвого столпа пролетают в миг, пока тело не впечатывается в землю. Не грех за подобное предложить жизнь.

Глава

3

Линии несутся, перестраиваются в прямоугольники, оборачиваются наизнанку. Весело, как ни крути. Спирали стремятся ввысь, горизонтальные плоскости наслаиваются, точки рассыпаются, поглощают себе подобных. Штурм Морбус-Тимора в разгаре. Ортуссельские отряды деловито пересекают городскую черту, горизонт до неба заволакивают столбы пожарищ, воины непокорного королевства шагают в пасть имперского хищника и побеждают.

– Глупо уповать на стены, которые не защитят от того, что не обладает вещественностью. – Сухие пальцы постукивают по бритой голове. Гладкая кожа черепа отражает багровый рассвет. Говорящий восседает на импровизированном троне из мягких подушек. Атака спланирована как надо, перестраиваться по ситуации без надобности. Предатели открывают главные ворота, теперь остается сломать сопротивление. А ломать – истинное удовольствие.

– Мы уже победили, товарищи. Дошла весть о смерти императора от рук заговорщиков. – Человек убеждает, но приближенные военачальники не верят. Бродяга, присвоивший титул главнокомандующего за два дня, сумел увеличить и организовать войско, глубоко завязнувшее на границе. Ночной марш и штурм войдут в учебники военного дела как самое молниеносное завершение войны.

Кто таков? Вопросом задается всё войско Ортуссельского королевства. Новый полководец одобрен королем и меньше, чем за три дня, ставит Новою империю на колени. Неслыханно! Поговаривают о колдовстве, безумии, нечеловеческом происхождении, главнокомандующий ни подтверждает, ни отрицает слухи. Только улыбается, угольки-зрачки любяще осматривают поле боя. Штурм Морбус-Тимора завершен. Но конец битвы не тот, на какой рассчитывают в лагере осаждающих. Полководец, назвавшийся просто Ассуром, гневно вскакивает. Видит гораздо дальше советников, наблюдает за поражением, притаившимся за стеной. Кто-то вырывает близкую победу.

Финальная атака останавливается в нерешительности, потом разворачивается и бежит. Ясное дело, бегство не от имперских отрядов. Военачальники дружно вздрагивают от нечеловеческого крика Ассура. Искусство войны оборачивает копья на хозяев. Одинокая фигура замирает на высоком парапете, кипит бой, крики, лязг оружия. Бритоголовый военачальник знает стоящего. Без сомнений, перед ним один из нескольких.

В штабе поднимается суета, помощники пытаются координировать войско, переломить немыслимое бегство. Ассур не принимает участия, пожирая глазами непринужденного человека, с интересом рассматривающего поле перед разрушенными вратами. В левой руке книга, правая сжата. Командиры с надеждой взирают на главнокомандующего в ожидании победоносного приказа. Остается без внимания, сильнее занимает поднятие кулака незнакомца на стенах Морбус-Тимора. Смешно. Ассур неожиданно заливается сумасшедшим хохотом.

– Ну, давай! Начинай, ублюдок! – Вылетает наточенное лезвие, клинок вспыхивает красным пламенем от света утреннего солнца, огненная черта подписывает приказ смертной казни для столицы. Советники с ужасом покидают штаб, искры неземной природы пляшут в черных зрачках. Соперник принимает вызов, предмет из кулака выстреливает в воздух. Ветер колышет листы толстой книги, а блестящая монета в верхней точке устремляется к далекой земле, заваленной трупами. Поражение дышит в затылок.

– Да разбежался… Уничтожу! – На ходу отдаются приказы, емкие и пышущие жаром. Хватает трех предложений для приведения рядов в абсолютный порядок. Все от первых командиров до последнего обозника дожидаются заветных команд. Пожары Морбус-Тимора вспыхивают с новой силой. Он! Горит весь город! Человек на стене продолжает стоять, огненная круговерть не заботит поджигателя. Ассур бегом врывается в первые ряды, дисциплина восстановлена, нужен приказ. Штурм? Отступление? Или осада? Нет, сначала уравняем силы. Неба над столицей не видно, дым непроглядной шапкой зависает над берегами Виты и Мортемы. Меч по-прежнему гуляет в руке, Ассур метает в сторону упавших врат металлический кругляш. Монеты должны одновременно приземлиться на изрытую почву и рассыпаться блестящей пылью. Использовать больше раза нельзя.

Могучий порыв взметает непроницаемые тучи, искры оплетают каждое облако дыма. Полыхающий город готовит смертоносный ответ. В рядах штурмующих трубят рога, вызов принят. Две монеты, два Первопроходца. Кто победит? Слаженный механизм войны против обезумевшей столицы. Приказы подобно грому разлетаются по полю, по головам воинов меж наконечников копий. Ассур не нуждается в курьерах, условных сигналах, голос играючи преодолевает расстояние до дальних шеренг. Сборище разбойников преображается в дисциплинированную рать. Бог войны готов.

Клубы дыма взрываются изнутри, облако городских пожаров обретает собственную волю. Черные струи падают с высоты стен, хищные извивы выискивают первую жертву. Жуткое зрелище: покров дыма течет против сильного восточного ветра. В глазах приближенных испуг, руки до боли сжимают бесполезное оружие. Сильнейший деморализующий яд растекается окрест. Против него бессильны стены, не важно из камня или щитов. Противник оборачивает политику террора навстречу ортуссельским полкам. Страх запускает пальцы под броню воинов, прикрывает ладонью глаза. Сработает против любого человека, полководца, армии. Но Ассур не относит себя к «любым». Как и оппонент на стенах, течение дыма благоразумно обтекает фигуру. Военачальник знает, как противостоять, победа останется за ним.

В три прыжка оказывается на холмике, в руке подожжённый факел. Вспоминается курс специального психомоделирования. Страх переборет воля предводителя и решимость последователей. Подобно звезде сияет факел, крохотная искорка на фоне надвигающейся угрозы. Символ силы создан и виден бойцам. Моделируется путь к победе, простейшие манипуляции толпой. Ассур бросается навстречу невидимому врагу, личный пример подан. Пространство взрывается оглушительным сигналом атаки. Войско бесстрашно устремляется в непроглядную мглу. Символ – личный пример – толчок – действие. Простейшие схемы зачастую действеннее многоуровневых комбинаций, массой людей управлять легче, чем одним человеком. Ассур орет, надрывает глотки воинство, искусственная защита против страха справляется. Если бы крики могли крушить врага, от Морбус-Тимора осталась выжженная яма.

Поток времени отстает от хода мыслей как чахоточный калека от пугливого зайца. Ортуссельская армия не предпринимает ничего выходящего из ингениум-квадрата. В мыслях Ассура всплывает герб Первопроходцев: ромб с прямыми углами перечеркнут стрелой. Ингениум-квадрат как совокупность способностей разума, главный ограничитель. Стрела – прорыв сквозь тюремную решетку, в которой все от рождения. Стать богом можно, преодолев замкнутую фигуру. Не хочется выходить за рамки, но тогда победу вырвет тот, кто уже перешагнул границы квадрата. Дым замыкает объятия на спине Ассура, глаза режет, дышать трудно. Телохранители бегут следом, завидная выучка…

– Осечки быть не может, маленький цунэ. – Перелистывается страница. Поле битвы закрывает дым пожарищ, Ветта осознает, что начала неведомый процесс. Вмешиваются загадочные силы не от мира сего. Какие демоны сейчас вырвутся? Какой ужасной «осечке» будут противостоять? Исполнитель Желаний обладает волшебным зрением, легко распознает ступор Ветты над каждым незнакомым словом. Но объяснять не спешит. Да что вообще происходит? Крепостные стены ощутимо вздрагивают, незримые кулаки врезаются в камни. Нечеловеческая сила. Треск пожаров за спиной не способен заглушить крики спасающихся горожан. Нетрудно представить давку у двух других ворот, огромное количество людей стремится вырваться из тисков разрушенного города.

Рассыпаются строения, поднимая тысячи искр. У светящихся точек будто вырастают крылья, искорки не угасают в почерневшем небе. Напоминают скрывающихся от людского взора фей-хранителей лугов и садов. Только парящие создания живут мимолетно, хоть и ярко. Войско захватчиков бросается в атаку, с высоты крепостной стены как на ладони. Подбадривая друг друга сумасшедшими воплями, воины Ортуссельского королевства пронзают брюхо выползшего дыма. Исполнитель Желаний захлопывает книгу. В чернильной завесе не увидеть деталей, но крики режут слух. Недавние толчки возобновляются сильнее. Ураганный порыв разрывает облако дыма, участок стены неумолимо оседает. Исполнитель Желаний забрасывает Ветту на плечо, начинает преодоление дистанции, рушащейся с каждым шагом. Аналогичные раны проявляются на туше стража столицы, скрытого покрывалом угарного газа. Красивые в безумии цветы распускаются через каждые полсотни шагов, взрывы поочередно опоясывают часть кольца каменной преграды.

– Перешагнули ингениум-квадрат, молодцы. – Голос Исполнителя возбужден, смеется. Лицо спутника скрыто, но Ветта воочию видит довольную улыбку, прищуренные от удовольствия глаза. Драконы разворачивают крылья, из зубастых пастей вырываются плевки ослепительного огня. Кто как не могучие слуги Ящера-Тирана могут изрыгать пламя? Обрушившиеся стены поднимают облака пыли, утро окончательно превращается в сумерки. Юноша не сбавляет скорости, два человека бегут наперегонки с огненосным катаклизмом. Если Ортуссельское королевство подчинило гордых чудовищ, почему не использовало сразу? Перед тем, как завернуть за высоченную башню, Ветта успевает заметить очередной воздушный взрыв, откупоривший плоть дымной завесы. Ничего похожего на драконов, все же крылозубые ящеры живут исключительно в сказках.

Лестница ведет наверх, Исполнитель Желаний бережно спускает девочку с плеча, устало приваливается к стене. Неужели способен уставать? Пот струится по сосредоточенному лицу, глаза открываются, неожиданная улыбка словно подмигивает Ветте. Что теперь? Сидящего, похоже, мало заботит неисполнение желания. Стены обрушены, город разрушен и занят врагом. Немой вопрос не ускользает от внимания Исполнителя Желаний.

– Маленький цунэ, политика террора не нуждается в прямых столкновениях, тут под стать стратегия нашего противника. Желание твое подразумевает череду провокаций, направленных на изматывание оппонента, расстройство планов вплоть до капитуляции. – Звучный голос словно говорит вызубренное правило. Тайный язык, недоступный пониманию, причудливо смешивается с родной речью. Слово «стратегия» Ветта слышала однажды от дедушки, но прочее остается в дымке.

– Не переживай. Я научу всему, ты даже не представляешь, какие горизонты информации находятся на расстоянии руки. Ты готова дать ответ на вопрос? – Исполнитель напрочь забывает о происходящем, поудобнее устраивается для долгого разговора. Поворот вводит в ступор, какой вопрос? Память услужливо являет картину разрушенной Колокольной площади. Кто устроил восстание в столице? Ветта напрочь забыла в круговерти событий о странном интересе незнакомца. Но непродолжительное пребывание рядом с необычным человеком рассказывает о мире больше, чем узнала за всю недолгую жизнь.

Ветта не раз слышала от окружающих, что непохожа на остальных детей, проявляет интерес не по годам. Замкнутая, нелюдимая, больше времени проводит над книгой, взрослых разговорах с дедушкой, чем за игрой со сверстниками. Многих выводило из себя то, что малолетка умнее большинства неграмотных селян. Даже деда Гедрик удивленно качал головой. Но ей далеко до заложившего руки юноши. Его мысли пугают, скорости и объемы знаний трудно оценить. Но объединить узнанное за сегодня в готовый ответ нетрудно.

– Восстание устроено врагом, чтобы отвлечь имперскую армию беспорядками и неожиданно напасть. Политика террора подразумевает провокации для расстройства планов вплоть до капитуляции. – На распухшем лице невозможно заметить удовлетворение от полученного ответа и усвоения неизвестных слов. Но Исполнитель распознает готовность лопнуть от гордости и хохочет словно одержим демонами. Ветта понимает, что сглупила. Не зная куда деть смущение, волком зыркает на потерявшего серьезность спутника. Лесным хищником представляет себя, но для Исполнителя Желаний не больше «маленького цунэ», диковинного лиса-бесенка.

Отсмеявшись, юноша встает, чтобы окинуть взглядом творящийся в стороне ад. Ладонь опускается на голову сжавшейся Ветты. Пальцы проходят по черным волосам, будто почесывает уши обиженного зверька. Ветте остается хлопать глазами. Знает, как легко утихомирить обиду. До ужаса нравилось, когда деда так гладил. Снова возникает чувство оголенности перед недавним спасителем, обладатель теплой руки знает о Ветте всё. Выглядит по-человечески, но на самом деле… Неизвестно.

– Ты мне нравишься, маленький цунэ. Ты ошиблась с выводами, но усваиваешь на лету. – Ласковая ладонь отрывается от головы, замирает перед лицом, легко разглядеть линии, по которым читают судьбу гадалки. Быстрым движением юноша выуживает из разбитого носа монету. Ветта со страхом отскакивает, зажимая настрадавшийся нос обеими руками. Откуда он вытащил монету? Рука была пуста!

– Фокус, маленький цунэ. Политика террора подразумевает не только провокацию, но и обман. Мы победили, Ветта. – Кругляш подкидывается, руки ловят предмет в звучном хлопке. Исполнитель Желаний впервые назвал по имени спутницу. Ладони раскрываются, монеты нет, только светящаяся пыль…

Ассур молча принимает поражение, отряды без труда пробрались сквозь дым. Соперник ловко провел, заставил первым перешагнуть черту. Не бой, а представление, пускание пыли в глаза. Командиры не понимают жуткой гримасы, город взят, потери мизерны. Главный рывок растрачен впустую, удар по миражу. Провести Ассура мог только другой Первопроходец, заставив потратить козырь впустую. За напрасное использование чужих для мира сил придет расплата. Приказ к отступлению ввергает военачальников в шок, столица захвачена, зачем уходить? Но спросить не смеют, после огненной преисподней авторитет главнокомандующего поднимается до немыслимых высот. Покинуть кольцо разрушенных стен не успевает ни один воин.

– Сволочь. – Ассур продолжает стоять, воздух над столицей очищается. Нетрудно увидеть красивый багровый закат. Только сияло рассветное солнце, как светило стремиться вернуться за горизонт. Боится того, что произойдет? Не напрасно.

Глава 4

Птичий гомон раздражает. Красивый закат медленно растворяется в сумерках, на редкость кровавый. Призрачная черта пересекает вечерний город, разделение дня и ночи, жизни и смерти. Днем столичный город бурлил, жужжал, скрипел, а к вечеру вымер. Начало и конец присущи всему, стоит ли удивляться резким переменам? Нет. Можно что-то поделать? Нет. Избежать? Нет. Проклятое кольцо Уробороса не выпустит и не впустит. Пустая улица: ни человека, ни огонька. Но это не навсегда, миг мертвого покоя будет сброшен, как одеяло в жару. А пот струится, прохлада не спешит прогнать зной, насыщенный облаками дыма.

Следующий вопрос: расстраивает гнет неживого города? Нет. Время пересекает черту, шажок и новый круг. Ноги без усталости оставляют квартал за кварталом, черта вот-вот закончится. Жизнь ворвется шквальным ветром, приятным и гибельным. Пустынный район, разрушенные дома остаются позади, смотритель небесного распорядка ударяет в гонг. По команде линия вздрагивает, изгибается. Обретает плоть на куске бесконечного полотна, которое выплевывает гигантская машина. Течение, всплеск, течение, всплеск. Зубцы графика отмеряют биение жизни города. Частоту сокращений не сосчитать. Темп ходьбы ускоряется, опаздывать не принято. Человек поворачивает на перекрестке, мост, аллея, впереди монументальная площадь. Темнота вливается на улицы, наполненные ярким огнем, назойливым шумом и обыденной суетой. С трудом верится, что столица может казаться вымершей, нипочем войны и катастрофы.