Текст книги "Истерли Холл. Раскол дома"

– Ну как, хорошо прогулялись? Бутерброды съедены, ноги гудят?

Он великолепно выглядел в костюме. Рядом с ним стоял Кевин. Неработающую руку он засунул в карман пиджака.

Джеймс ответил:

– Мы отлично провели время, Гарри. А вы с Кевином все в делах?

Кевин сбежал по ступенькам вниз.

– Вы оба пропустили радостное событие.

Они поспешили к нему. Брайди вздрогнула:

– Что произошло?

Гарри крикнул сверху:

– Скакун снова стал отцом.

Кевин резко обернулся.

– Мы договорились, что я им скажу.

– Да ладно, зато ты можешь пойти туда с ними.

Из Большого зала вышла Энни и подошла к Гарри.

– Прелестный жеребеночек, хотя должен был появиться на свет только завтра. Девочка, той же серой масти, что и Скакун. Мы решили, что это вы познакомите Скакуна с его потомством.

Джеймс потянул ее за руку.

– Пойдем же, Брайди.

Она побежала вслед за ним, пустая корзинка у нее в руке раскачивалась на ходу. Кевин опередил их. Все трое неслись сломя голову, как на настоящих гонках, и прибежали к входу в стойло одновременно. Брайди показалось, что они слегка замедлили бег, и так оно и было, так что под арку они вбежали вместе. С ними должен был быть Тим, но это уже не имело значения, не теперь во всяком случае.

По вымощенному булыжником двору конюшни не положено было бегать, разве что в каких-то чрезвычайных обстоятельствах, но можно было быстро идти, они заторопились к стойлу Скакуна и услышали его ржание. Брайди немедленно откликнулась:

– Подожди минутку, папочка.

Они прошли через двойные двери конюшни и увидели свои семейства, выстроившиеся у яслей. Все перегнулись через деревянный забор, но, услышав шаги, обернулись. Тетя Вер сказала:

– А, явились, гуляки.

Эви неодобрительно покосилась на дочь. Брайди вздохнула. Мать настоящая ведьма, она, конечно, догадалась, что никакой прогулки не предусматривалось. В ответ на молчаливый вопрос Брайди кивнула. У нее внезапно сдавило горло. Мать подошла к ней поближе.

– Вперед, вы, трое, познакомьтесь с Примроуз. Она красавица. Мариголд удивила нас всех, в том числе и Бертрама, ветеринара. Она – нетерпеливая девочка и решила побыстрее разделаться с родами. Хоп – и готово.

Эви с дочерью подошли к яслям. Джеймс и Кевин последовали за ними. Дядя Ричард и дядя Джек, тетя Грейс, тетя Вер и папа подвинулись, чтобы освободить для них место. И теперь Брайди увидела новорожденную, уткнувшуюся носом в Мариголд. Примроуз действительно была очаровательна: юная и свежая. Брайди стало легче. Она заулыбалась, глядя на Джеймса. Тот сказал:

– Правда, помогает.

Взрослые озадаченно смотрели на них, все, кроме матери. Эви попросила дочь привести Скакуна. Зайдя в его стойло, Брайди взяла поводок и привела старого жеребца в ясли. Скакун выглядел равнодушным. Ничего, впечатлится, когда она натренирует Примроуз возить инвалидов, как это делала Мариголд.

– Будешь гордиться, мой красавчик, – пробормотала она, пряча лицо в его гриве. Он помог ее отцу и остальным тоже, и ему еще предстоит работать с травмированными людьми, что бы там ни говорил Джеймс. Она посмотрела на Примроуз.

– Не такой уж он старый. Вот доказательство, – заявила она Джеймсу, и оба засмеялись.

Сейчас ей нужно будет готовить Скакуна для занятий с Томом Уэлшем. Да, в этом ее жизнь. Джеймс прав, Тим пусть живет собственной жизнью. Но она не будет больше думать об этом, потому что не видеть его здесь каждый день невыносимо. Она чувствовала себя так же, как, судя по его виду, Джеймс: растерянной, непреклонной, обозленной.

Глава 7

Марш в Джарроу, 5 октября 1936 г.

Дядя Джек сидел за рулем «Остина», а дядя Март со своего пассажирского кресла указывал ему, как водить машину, и считал мили до Джарроу. Он явно не замечал, что костяшки пальцев Джека уже побелели. Брайди и Джеймс вместе с Чарли, егерем в Истерли Холле, который вместе с отцом Брайди, Джеком и Мартом был в лагере для военнопленных, сидели между ними, не смея смотреть друг на друга. Поэтому они любовались пейзажами, мелькавшими за стеклом. Чарли в любой момент может встрять в разговор, и тогда Джек взорвется:

– Кому еще хочется, черт вас раздери, сесть за руль или, может быть, предпочитаете пройтись пешком?

И на этой точке игра Марта и Чарли подойдет к финишу, а выпивку поставит дядя Джек. Отец Брайди вместе с дядей Ричардом уехали на сутки в Ньюкасл по делам и сказали, что приедут сами. Если в Джарроу будет слишком много народу, они даже не встретятся, но по крайней мере будут знать, что остальные там были. Может быть, Тим приедет на своем мотоцикле. Если да, будет ли он один? А если не один, устроят ли фашисты беспорядки: еще одну Кейбл-стрит[8]8
  Улица в Ист-Энде, Лондон. Стала всемирно известной после сражения 4 октября 1936 г. Ист-Энд традиционно был районом Лондона с крупной еврейской популяцией, переселившейся туда из Восточной Европы в 1881–1914 гг. (порядка 100 тыс. чел.). Стычка произошла между английскими чернорубашечниками из Британского союза фашистов и охранявшими их марш полицейскими, с одной стороны, и антифашистскими демонстрантами – с другой. 4 октября 1936 г. колонна активистов Британского союза фашистов пыталась пройти маршем через Ист-Энд. Для противодействия маршу на улицы Ист-Энда вышло несколько тысяч местных жителей, включая еврейские и ирландские группы, а также активистов левых организаций (социалисты, коммунисты, троцкисты, анархисты). На улицах были сооружены баррикады. Несмотря на попытки 10000 полицейских (в том числе 4000 конных полицейских) – а это было официально разрешенное мероприятие – прорвать баррикады и позволить фашистам пройти, марш был сорван (прим. пер.).


[Закрыть], когда они прошли маршем в лондонский Ист-Энд, где схватились с протестующими? Не стоит им этого делать. Это тупиковый путь.

Брайди наблюдала, как дождевые капли стекают по стеклу. Одни быстрее проползали свой путь, другие сметались ветром и не достигали низа.

Интересно, удивились фашисты, когда протестующие преградили им дорогу? В газетах писали, что в ход пошли кирпичи, ночные горшки и еще бог знает что.

– Вы не пройдете, – один из свидетелей рассказывал, что слышал, как эти слова произнесла какая-то еврейка. В результате вмешалась полиция и потребовала именем закона и порядка, чтобы фашисты разошлись. Они в конце концов отправились к Гайд-парку – вряд ли для того, чтобы кормить уток. Брайди попыталась засмеяться, но у нее ничего не получилось, потому что в голове у нее, как и у всех, был один и тот же вопрос: был ли там Тим?

Они проезжали через шахтерскую деревушку. Террасы домов потемнели, на углу или в дверях, прячась от дождя, топтались без дела безработные.

Чарли наклонился вперед со словами:

– Осторожно на углу, старик. Ты влетишь туда слишком быстро. Мы тут не марш-бросок через ничейную землю делаем и окажемся прямиком в лапах смерти.

Март заорал из-за его плеча:

– Не будь так уверен. Он думает, что едет в нормальном таком танке.

И тут случилось неизбежное. Дядя Джек подрулил к тротуару и дал по тормозам, так что всех бросило вперед. Брайди ухватилась за ручку двери, а Чарли выбросил руку, чтобы защитить ее и Джеймса, как раньше делал Тим, когда они были маленькими. Все ждали. Джек гаркнул:

– Еще услышу подобную чушь, и вы пойдете пешком, вся компания. Чтобы я не слышал больше ни слова, ясно?

– Ага, – сказал Чарли. – По-моему, мы получили свое, как вам, бойцы? Если мы хорошо себя ведем, выпивка за твой счет, я правильно тебя услышал, Джек?

Приятели захохотали, когда Джек, чертыхаясь себе под нос, отъехал от тротуара. Джеймс наклонился вперед, глядя через плечо Чарли на Брайди, и покачал головой.

– Все как всегда. Детский сад, как есть.

– Не наглеть, дерзкий тип! – рявкнул Джек, переключая скорости. Машина ехала по деревне, следуя теперь за другими автомобилями и автобусами. Казалось, все они направляются в Джарроу.

Брайди вдруг заулыбалась. Она любила марра ее отца, просто обожала их. Благодаря им ей было так хорошо.

– Угадайте, что я вижу. Начинается на «к», – объявила она.

Все разом вздохнули.

– Не этот старый каштан, – заныл дядя Март.

Брайди отозвалась:

– Нет, не каштан.

Остальные издали тяжкий стон.

Чарли объявил:

– Колокольня.

Остроконечный шпиль, который она видела вдалеке, был уже слева от них.

– Смотри, какой умный, – Брайди давилась со смеху.

– Ваша очередь, дядя Март, – провозгласил Джеймс. Он выбрал букву «м».

Брайди заулыбалась, когда увидела, что дядя Джек, прищурившись, бросил на нее взгляд в зеркало заднего вида. Шахтерские шрамы по-прежнему виднелись на его лице. Такие шрамы остаются, потому что уголь въелся в кожу. Она подумала, что шрамы – это символы, и значат они вот что: «Я член команды, и у меня есть марра. Мы вместе живем и вместе умрем».

Так было и в Истерли на кухне. Она подавила улыбку. Когда мама и миссис Мур начинают препираться, иногда кажется, что смерть уже совсем близко.

Сидя между Джеймсом и Брайди, Чарли совсем съежился, стараясь занимать меньше места, чем он мог на самом деле, так тесно там было. На руках у него виднелись угольные шрамы, оставшиеся с тех времен, когда он добывал уголь в немецких шахтах вместе с Джеком и Мартом, пока ее отец не вытащил их оттуда в лагерь для офицеров, где они работали денщиками и туннельщиками. Именно Джек с Мартом прорыли туннель, по которому многие тогда сбежали на свободу.

– Ты начала, так что отгадывай, – скомандовал Джеймс.

Она выслушала его и крикнула:

– Магазин! Слишком просто для знатока.

– Ах! Высоко взлетишь, больно будет падать, солнышко, – заметил Чарли. – Ну что ж, найди-ка нам что-нибудь классное.

Брайди стрельнула глазами в его сторону. Ага, Чарли плохо побрился утром.

– Угадайте, что я вижу. Начинается на «б», – вот теперь будут долго думать! –   Нет, нет, нет, – отвечала она на предположения, но ее внимание начало рассеиваться. Руки Чарли, покрытые шрамами, напомнили ей о немецких шахтах, и она задумалась о том, каково там было шахтерам. Если бы она была управляющим шахтой, она делала бы то же, что Джек и Март: спускалась бы в шахту раз в несколько месяцев, чтобы услышать подземный грохот, проверить опоры, послушать, как трещат пласты или что там еще, по рассказам дяди Джека.

Может быть, начальники должны работать вместе с рабочими, чтобы понимать, что такое эта работа? Пока они будут ждать участников марша, она спросит их с Мартом, что они думают об этой идее. Правда, на самом деле ей хотелось узнать, действительно ли они собираются сделать рабочих своими акционерами. Но об этом она их пока не будет спрашивать. Мало-помалу она начинала понимать, что необходимо ждать подходящего момента. Наверно, тут сыграл свою роль тот факт, что неделю назад ей исполнилось шестнадцать лет.

Джеймс сдался:

– Не имею понятия, ты, мелкая гадкая гусеница.

– Скажи тогда, что сдаешься, жабенок.

Они уже въезжали в Джарроу. Город стоял на реке Тайн. Над головой кружились чайки, дождь все лил и лил, поэтому машины ехали медленно. Дядя Джек сказал:

– Оставим машину на въезде в город и пойдем пешком.

– Сдаюсь, – сказал Джеймс, наклоняясь вперед. Чарли откинулся назад, чтобы услышать ее ответ.

И она ответила:

– Бакенбарды. В смысле, у дяди Чарли. Он не все сбрил сегодня утром.

Протестующий вопль Джеймса потонул в гоготании мужчин, когда Чарли провел рукой по щеке.

– Ух ты, какая умная, – пробормотал он. – Придется следить за тобой, красавица. Начинаешь хулиганить, все ясно.

Они подошли под дождем к церкви Христа и встали снаружи вместе с сотнями людей, заполнивших в этот день город безработных. Внутри были главным образом участники марша, в то время как снаружи собрались доброжелатели. Интересно, думала Брайди, изменит ли что-нибудь этот марш? Откроются ли снова верфи Палмера, и если да, то кто будет покупать построенные на них корабли? Если у Гитлера есть деньги, чтобы купить несколько судов, Палмер продаст их нацистам? По волосам и лицу стекали дождевые капли. Вокруг раздавались пронзительные крики чаек.

В церкви проходила вселенская служба освящения марша и читались молитвы за его успешное завершение. Когда участники дойдут до Палаты общин, они представят петицию, подписанную более чем одиннадцатью тысячами человек. Брайди сказала:

– Это внушительно, когда столько имен, потому что это же не просто имена, правда, дядя Джек? В этой петиции столько надежды и боли.

Дядя Джек кивнул. У него был задумчивый вид.

– Ага, милая. В этом ты полностью права.

Дядя Чарли обнял ее за плечи.

– Не только безобразничаем, а?

Джеймс раскрыл зонт, который взял у отца. Зонт был большой, черный и больше подходил для клуба в Дурхэме, улиц Ньюкасла или даже Лондона. Джеймс держал его над собой и Брайди. В ответ на предложение залезть под зонт Джек, Март и Чарли отрицательно покачали головами.

– От дождя защитит кепка, парень. Всегда защищала и будет защищать, – сказал дядя Март, когда дождь усилился и затушил его сигарету. Он бросил ее в сточный желоб, и все смотрели, как она размякла и развалилась на части.

Брайди подумала, что у нее прическа, наверно, выглядит как табак из этой сигареты: волосы намокли, вода заливалась ей за воротник и текла по шее. Она проворчала:

– Мог бы раскрыть зонт пораньше, придурок.

Джеймс мотнул головой.

– Не мог. Я совершенно забыл про него, к тому же сейчас ты здорово похожа на утопшую крысу. Будешь знать свое место.

Брайди ткнула его в ребра. Сегодня Джеймс казался более уверенным в себе, в отличие от последних нескольких недель, когда он без конца листал газеты, выбирая статьи о сражениях в Испании, где националисты – те же фашисты, только с другим названием, – устроили государственный переворот против избранного правительства республиканцев-социалистов. Она уже устала слушать каждый день, как он бормочет: «Как, черт возьми, они посмели?»

Служба наконец закончилась, и манифестанты начали строиться. Первый ряд поднял плакат с надписью «Джарроу протестует». В задних рядах появился другой плакат. В толпе тихо переговаривались. Джеймс оглянулся, чтобы убедиться, что Джек не может его услышать, и сказал:

– Отец говорит, что вроде бы этим из БСФ сказали, что после беспорядков на Кейбл-стрит им запрещается разгуливать в форме. Теперь гражданские вообще не могут носить форму, поделом этим дуракам. Впредь будут думать.

Марш возглавляла рыжеволосая Эллен Уилкинсон, депутат от Джарроу. Приветствия и аплодисменты поначалу то усиливались, то затихали, но, по мере того как росла решимость манифестантов, поддержка становилась все более активной. Брайди было плохо видно, потому что со всех сторон на нее давили люди, но ей удалось разглядеть верх плаката, когда его проносили мимо. Март окликнул Джека:

– Пройдемся с ними?

– Конечно, старик, а как же.

Они пошли вместе с манифестантами, договорившись заранее, что встретятся у автомобиля, если потеряют друг друга из виду. Манифестанты направлялись в район за шестьдесят миль отсюда и планировали быть там уже к концу недели. Ночевать они будут в сельских клубах. Сапоги у них стучали, как у солдат в строю. Чайки по-прежнему кружились в небе. Интересно, думала Брайди, как они узнают, появился ли Тим?

Они шагали вместе с толпой мужчин, женщин и детей, и Брайди обернулась к Джеймсу.

– Как ты думаешь, изменится он после Кейбл-стрит? Станет думать по-другому? – задала она вопрос.

Ей ответил Джек:

– Не так это просто.

Джек и Март догнали их, один пошел со стороны Брайди, другой – рядом с Джеймсом. Чарли следовал сзади.

– Это чтобы вы оба не учудили что-нибудь, – объяснил Чарли.

Но Брайди понимала, что взрослые защищают их с Джеймсом. Дождь продолжал идти, дома и магазины потемнели и приобрели мрачный, безотрадный вид. Но, в конце концов, октябрь в Британии не может быть другим. Она повернулась к дяде Джеку.

– Мы должны что-нибудь сделать. Его могут ранить, он может…

– Прекрати шуметь, девчушка, – Джек смотрел поверх толпы. Они держались рядом с плакатом. – Угомонись. Парень сам разберется, что к чему.

Джеймс уже срывался на крик:

– А что, если не разберется? Что мы тогда будем делать? Он наш, но он не один из нас, и как он не видит того, что происходит в Германии, с евреями, с коммунистами, социалистами, всеми, кто дрались с его людьми на Кейбл-стрит? Мы тут встретились, чтобы выпить вместе, и он заявил, что я не понимаю, как неэффективна демократия, и что, если лидер должен вытащить страну из депрессии, значение имеет благо всех, а не отдельных индивидуумов.

Брайди резко повернулась к нему.

– Ты встречался с ним и ничего мне не сказал?

Джеймс раздраженно мотнул головой.

– Я могу с ним встречаться, сколько мне угодно, но только мне, черт возьми, больше это не угодно. Прошу прощения, дядя Джек.

Они уже вышли за город, и в толпе манифестантов образовалось свободное место. Джеймс смешался с ними, захватив с собой зонтик и не обращая внимания, что остальные оказались под дождем. Они бросились за ним и в конце концов оказались посреди участников марша. Брайди увидела, что Джеймс впереди разговаривает с каким-то молодым человеком. Она слышала, как Джеймс отвечал:

– В самом деле, доктор? Присматриваете за людьми во время марша? А, вы перешли к ним?

Она не слышала, что сказал его собеседник, но по тому, как напряглись плечи Джеймса, и по тому, как он двигался, она поняла, что там было что-то интересное. Толпа продолжала движение, и Джеймс отошел назад со словами:

– Спасибо. Мне надо все хорошо обдумать теперь, когда у меня есть контакт.

Сзади послышался голос дяди Джека:

– Что у него на уме, Брайди?

– Не умею читать мысли, дядя Джек, но не беспокойтесь, я из него вытрясу все, что нужно.

Его смех был так похож на мамин.

– Я рад, что у тебя есть с кем дружить, – сказал он. – Друзей всегда тяжело терять, даже если и не навсегда.

Она смотрела на толпу манифестантов, поредевшую и уставшую. А что же с ними будет к концу марша в триста миль? Остается надеяться, что их как следует покормят там, где они остановятся на ночь, но двести человек – это немало, когда их приходится принимать. А когда они доберутся до места, что это даст? Будет ли правительство их слушать? Сколько членов парламента знают, что такое безработица и бедность? Людям нужна поддержка, когда они остаются без работы. Тогда они намного лучше переживали бы трудности.

Неожиданно для себя она спросила дядю Джека:

– Тим не прав, ведь так? Мы не должны отказаться от парламента, от демократии, от законов. Разве с таким фюрером, как Мосли[9]9
  Сэр О́свальд Э́рнальд Мо́сли (англ. Oswald Mosley; 16 ноября 1896–3 декабря 1980) – британский политик, баронет, основатель Британского союза фашистов (прим. пер.).


[Закрыть], Британия станет более справедливой и деятельной страной?

Он обнял ее за плечи. Она промокла. Дождь струями стекал по ее лицу, вода уже хлюпала в ботинках.

– Ну, Брайди, если они попытаются проделать этот трюк, им придется иметь дело с твоей мамой и тетей Вер. Наши женщины прошли путем долгой и трудной борьбы за свои права. Вспомни, что потребовалась война, чтобы и мужчины всех социальных классов получили право голоса. Поверь, Брайди, я помню этот послевоенный призыв – «Если они годятся, чтобы воевать, то они годятся и чтобы голосовать». Так просто от этого не откажутся, помяни мое слово. И, как я тебе уже сказал, дай ему время.

Он крепко ее обнял. Она сказала:

– Вы такой спокойный, уверенный.

– Уверенный, пожалуй, но спокойный? Сомневаюсь, что тетя Грейси согласилась бы с этим. Но у моего мальчика доброе сердце, это я знаю точно. Однажды он бросит весь этот вздор и поймет, что, хотя Британия не так быстро идет вперед, здесь хотя бы не сажают человека в тюрьму только потому, что он такой, какой он есть, и не вышвыривают из страны.

Джеймс поравнялся с ними и поднял зонт над головой Брайди.

– А если он не поймет, дядя Джек?

– Тогда нам придется ему объяснить, но пока до этого не дошло, вы оба оставьте все, как есть. Обещайте.

Голос его звучал так серьезно, так мрачно, что оба только кивнули. Дядя Джек замедлил шаг, и Брайди с Джеймсом пошли дальше уже вдвоем. Манифестанты постепенно обогнали их, и вскоре они уже видели их спины, ощущая собственную бестолковость и беспомощность.

Дядя Март предложил возвращаться домой и выпить в Клубе шахтеров в Истоне, взяв с собой Джеймса. Брайди можно забросить в Истерли Холл по дороге. Ее ждал пациент, которому предстояло в первый раз после травмы сесть на лошадь.

Когда они подошли к машине, Джеймс удивил Брайди, заявив, что ему тоже нужно в Холл.

Джеймс прислонился к ограде, окружавшей паддок, и слушал, как Брайди зачитывает вслух описание травмы Дэвида Вира, его вес и рост. Бедняга, думал Джеймс, упал с лошади на скачках с препятствиями, и теперь вся его жизнь перевернулась. Мгновенно… Здорово, что Дэвид хотел побыстрее снова сесть на лошадь.

Джеймс сказал:

– Интересно, это просто бравада, и как только у него получится, он уйдет? Или, вернее, укатит.

Брайди пожала плечами.

– Не думаю, если будет работать Скакун. И я считаю, что у Фанни тоже есть этот дар. Интересно, унаследовала ли его Примроуз?

Она сунула блокнот под мышку.

Джеймс смотрел, как по бетонной дорожке из Центра капитана Нива в кресле-коляске выехал Дэвид Вир, человек примерно тридцати лет. Рядом с ним шла Матрона. Руки Дэвида на вид казались сильными, но никогда не знаешь наверняка.

– Его придется поднимать, я думаю, да, Брайди?

Она кивнула.

– Поможешь?

Он улыбнулся.

– Эти мускулы все могут, но на всякий случай я позвал Молодого Стэна. Сметать листья ему так надоело, что он с радостью отвлечется.

Матрона помахала рукой, и из прачечной вышла сестра Ньюсом и направилась к ним. Когда ее помощь была нужна, она всегда оказывалась поблизости. Джеймс размышлял, не обладают ли эти женщины своего рода телепатией. Полезное свойство там, куда он решил отправиться, особенно после разговора с этим доктором, которого он встретил во время марша. Хотелось бы, чтобы телепатия сработала с Брайди. Тогда ему не придется рассказывать ей о своем решении поехать в Испанию в рядах Интернациональной бригады.

Отставив безделье в сторону, он направился вместе с Брайди навстречу Дэвиду.

– Рад вас видеть, – произнес он. – Молодой Стэн уже идет, чтобы помочь поднять вас. Он может нам понадобиться. Стэн привык перетаскивать мешки с картошкой, а вы куда легче. Да еще такие руки. С такой силищей только чугунные чушки перебрасывать.

Дэвид рассмеялся. Когда Брайди начала свой терапевтический курс, она была очень вежлива и внимательна, но Джеймс предположил, что, если бы он сам потерял возможность ходить ногами, не говоря уже о мужском достоинстве, что тоже не исключено, он предпочел бы, чтобы с ним обращались как с обычным парнем. И, кажется, это сработало. Они весело болтали по пути к пандусу и по ходу пациенту объяснили суть процедуры.

За разговором Брайди и Джеймс изучали пациента. Люди могут говорить, что с ними все в порядке, но часто в глубине души они парализованы ужасом. Иногда это проявляется у пандуса или когда они видят Скакуна, такое крупное животное, и им кажется, что если они упадут, то с большой высоты. Клайв, конюх, стоял рядом со Скакуном на возвышении пандуса. На спину лошади он положил двойное седло. В этот раз они решили, что с Дэвидом сядет Джеймс. Это была идея Матроны, а она всегда оказывалась права.

– Два мужика вместе, – сказала тогда она. – У нас одного не хватает теперь, когда Тим занят, поэтому тебе придется побольше участвовать, Джеймс. Брайди не может делать все сама. Ну, то есть она может, но тебе, молодой человек, это будет полезно.

Вот так, с сожалением подумал Джеймс. Она права, конечно, но очень скоро Брайди придется и в самом деле все делать одной. Или нужно кого-то научить, например, Молодого Стэна.

Брайди прервала его раздумья:

– Ты еще долго собираешься глазеть по сторонам, Джеймс? Шевелись, мы не знаем, когда снова пойдет дождь. Нельзя допустить, чтобы Дэвид промок.

Матрона сказала:

– Нам нужно устроить крытый паддок. Я поговорю с сэром Энтони.

О боже, подумал Джеймс, бедный сэр Энтони. Брайди подмигнула ему.

Они стояли возле пандуса. Джеймс толкнул кресло вверх, а Дэвид крутил колеса. Брайди бросилась в паддок к Скакуну, готовясь направлять ногу Дэвида. Молодой Стэн уже появился, но Джеймс сказал, что он постарается все сделать сам, а Стэн пусть побудет на случай, если понадобится его помощь. Джеймс и Дэвид въехали на площадку и еще раз проговорили последовательность действий. Стэн развернул кресло так, чтобы оно оказалось напротив головы Скакуна. Джеймс встал лицом к Дэвиду, крепко обхватив его руками, и колено к колену, поднял Дэвида рывком вперед, развернул его и опустил на седло, прямо посередине в позиции боком, ни на секунду не отпуская его.

– Ну как, Дэвид?

У Джеймса заныла спина. Ладно, пусть болит. Он, во всяком случае, ее чувствовал. А этот парень сломал себе спину. Брайди помогла Джеймсу перекинуть правую ногу Дэвида вперед через седло, а Молодой Стэн поддерживал Дэвида за спину. Все это время Брайди и Клайв тихонько разговаривали со Скакуном, который не шевельнул ни единым мускулом. Он просто ждал, как будто желая, чтобы всадник обрел мужество и веру в себя.

– Так, Клайв, – выдохнула Брайди, – давай спустим левую ногу туда, где она должна быть. Дэвид, Клайв отпустит Скакуна и поможет мне продеть тебе ноги в стремена. Тебе будет удобнее. Стремена деревянные и широкие, так будет удобнее.

Джеймс оставил Молодого Стэна на площадке пандуса, где тот держал Дэвида за плечи, и спрыгнул вниз, в паддок. Он обхватил Скакуна за голову, подталкивая его чуть-чуть вперед, чтобы у Клайва было место рядом с правой ногой Дэвида.

– Как себя чувствуешь, Дэвид? Не дурно? Голова не кружится? Наверно, немного волнуешься?

Дэвид улыбнулся.

– Просто здорово. Никогда не думал, что смогу снова сесть на лошадь. Много возни, конечно, но дело того стоит. Спасибо.

Джеймс подставил Скакуну руку, и жеребец ткнулся носом ему в ладонь.

– Скакун особенный. Отец Брайди вернулся после войны без ноги, а мой – без ноги и без руки. Очень неосторожно с их стороны. Теперь оба ездят верхом. Скакун как будто знает то, чего мы, люди, не знаем. Отец и машину водит, хотя лучше бы не водил. Он, наверно, думает, что если как следует разгонится, то взлетит. Несостоявшийся пилот, вот он кто.

Пока Джеймс говорил, он не сводил глаз с Дэвида, отслеживая потоотделение, бледность, признаки панического состояния. Но ничего этого не было. Этот человек был рожден для верховой езды.

Брайди и Клайв закрепили ноги Дэвида в широких стременах, конструкцию которых изобрели в свое время дедушка Форбс и Том Уилсон. Брайди держалась у правого колена Дэвида, Клайв – у левого, а Джеймс спереди. Брайди спросила:

– Как с равновесием? Хочешь, чтобы Молодой Стэн отпустил плечи?

Дэвид кивнул. Молодой Стэн последовал за Дэвидом, когда Джеймс подтолкнул Скакуна чуть вперед. Теперь Стэн поднял руки на дюйм над плечами Дэвида.

Джеймс подумал, что у Молодого Стэна все получается естественно. Как он может оставить Брайди без помощи? Еще есть время, чтобы потихоньку обучить его… Все внимательно наблюдали за Дэвидом, готовые в любую секунду прийти ему на помощь. Брайди поддерживала ему спину со своей стороны, Клайв делал то же самое – со своей.

– Я могу пустить его шагом? – спросил Дэвид.

Джеймс тихонько засмеялся.

– Так и думал, что ты это скажешь. Клайв подсадит меня, и я сяду за тобой, а они пойдут рядом с обеих сторон. Как тебе?

Дэвиду идея явно понравилась. Клайв подсадил Джеймса, и Скакун двинулся шагом по паддоку. Они сделали один круг. Потом другой. Когда они оказались рядом с пандусом, Матрона и сестра Ньюсом замахали руками.

– Хватит, хватит! – крикнула Матрона. – Не нужно, чтобы он уставал. Пусть снова сядет в коляску и поедет посмотреть на Примроуз и Мариголд, познакомится с Фанни и Терри, и на сегодня достаточно. Всегда можно оставить что-то на завтра, молодой человек. У Брайди, помимо этого, есть еще обязанности на кухне, а Джеймс то есть, то его нет. Правда, мне кажется, что вроде бы Клайв и Молодой Стэн неплохо работают вместе. Не то чтобы ты был в курсе, Молодой Стэн, но, по сути, так оно и есть.

Проделали всю последовательность действий в обратном порядке. Молодой Стэн помог Дэвиду съехать с пандуса, придерживая кресло, чтобы оно не скатилось слишком быстро. Когда Клайв перебросил стремена через седло Скакуна, перед тем как отвести лошадь обратно в стойло, Дэвид сказал:

– Жеребец хорош, но уже не так молод.

Брайди отрезала:

– Но и не так стар.

Дэвид и Джеймс переглянулись. Между ними мелькнула искра понимания. Дэвид сказал:

– Он никогда не будет таким старым. С такими лошадьми этого не бывает, они всегда с нами.

Брайди, не слушая, прошла к Мариголд и Примроуз проверить их и покормить морковкой Фанни, другую дочку Скакуна, и Терри, жеребца, раньше принадлежавшего другу ее отца. Терри уже был полностью обучен и готов приступить к той же работе, что и Скакун. Когда Клайв отвел Скакуна в стойло, чтобы снять с него седло и уздечку и заменить на поводок, Брайди его окликнула:

– Проследи, чтобы он свободно гулял на пастбище, хорошо? Он такой умница.

Она перегнулась через ограду стойла, вглядываясь в Примроуз, которую вместе с матерью привели обратно из-за дождя.

– У тебя отличная мамочка, правда, Примроуз? – тихонько сказала она маленькой кобылке. Как хорошо она развивается. – Не сомневаюсь, что твой папа был бы тобой доволен, малышка Примми.

Молодые люди подошли к Брайди, и Дэвид стал разглядывать Примроуз сквозь горизонтальные перекладины ограды.

– Она прелесть, – пробормотал он.

– Дочка Скакуна, – отозвалась Брайди.

– Уже можно сказать, что в ней живет его дух.

Примми подошла к Дэвиду, который наклонился вперед и протянул руку в зазор ограды. Она ткнулась носом ему в ладонь.

Брайди улыбнулась.

– Другая его дочь, Фанни, – такая же, но она сейчас на пастбище. Теперь, когда мы всех обучили, мы хотим принимать больше людей. Фанни пять лет, она почти готова работать. Я занимаюсь с ней по вечерам или когда у меня есть свободные часы. Терри уже великолепен, мы начали с ним работать.

Они оставались еще немного, но потом услышали, как Матрона зовет:

– Пора!

Дэвид развернулся в своем кресле-коляске и покатил из конюшен. Задержавшись в дверях, он сказал:

– Если вам понадобится в помощь кто-то вроде меня, чтобы, например, внушить людям уверенность, то у меня есть деньги, но нет жизни. Я бы хотел построить ее здесь.

Матрона ждала его снаружи.

– Силы небесные, вы тут всего пять минут и хотите уже взять что-то на себя, молодой человек. Посмотрим, как у вас пойдет дело в следующие несколько недель или месяцев. И если Брайди и Джеймс смогут довести вас до такого уровня, что вы станете вдохновляющим примером для других, тогда об этом можно будет подумать.

Она вытолкнула его под начавшийся моросящий дождь. Брайди рассмеялась.

– Ну вот, теперь не нужно принимать решение. Матрона скажет нам, когда наступит время, что мы должны будем делать, Джеймс. Так что, Дэвид, мы увидим тебя завтра верхом на Скакуне.

Они помахали ему на прощанье, и Брайди сказала Джеймсу:

– Мне нужно выпить чаю перед тем, как я займусь обедом. Пойдем со мной, тоже попьешь чайку. Твой велик в гараже?

Она уже направилась во двор, но он потянул ее за руку.

– Я разговаривал тут кое с кем во время марша.

– Да, я заметила. Мне показалось, что тебе было интересно. Пойдем.

Она пошла дальше, а он смотрел ей вслед. Может быть, не нужно говорить ей? Рано еще? Но слова уже невольно вырвались.

– Подожди, Брайди, я должен тебе что-то сказать. Только подожди, пожалуйста, не беги так.

Она остановилась и повернулась к нему. На ее лице проступил явный испуг, и он заторопился.

– Мы говорили об Испании. Он едет вместе с Интернациональной бригадой воевать в поддержку республиканцев против Франко.

– Что?!

– Ой, Брайди, не будь тупицей. Ты читала об этом в газетах. Ты же знаешь, что националисты воюют с республиканцами, потому что Франко не признал результаты выборов. Нацисты и итальянские фашисты поддерживают Франко, и никто, кроме России, ничего не делает, чтобы помочь республиканцам. Мне надоело сидеть здесь и жаловаться на Тима и фашистов. Теперь я вижу свой шанс в том, чтобы реально что-то сделать против этих сволочей. Артур дал мне координаты одного контакта в Лондоне.