Текст книги "Идолы"

Глава 9
Идиллия

Сердце горы Белтер не похоже ни на что, что я когда-либо видела. Мы входим в туннель и оказываемся в огромном помещении размером с военный ангар вроде тех, что стояли рядом со взлетными полосами дома, в Портхоуле. Ангар. Именно так я мысленно называю эту пещеру.

Едва оказавшись в бледно-желтом искусственном свете, я осознаю, что мне будет трудно выдержать все это. Куда ни посмотри, во все стороны от ангара убегают другие туннели. Как лабиринт, думаю я, как жилище какого-нибудь паука.

Я никогда не смогу к такому привыкнуть. Даже если мы просидим здесь сотню лет. Я выросла в миссии, на солнечном свету; я и в дом-то редко заходила, не говоря уже о том, чтобы забираться под землю. Нет, в моем детстве не было темных коридоров.

А теперь есть.

На потолке невероятно яркие светильники соединяются между собой путаницей металлической арматуры, которая поддерживает плотную сеть проводов, убегающих к дыре высоко в стене. В таком ограниченном пространстве каждая деталь выглядит упорядоченной и существенной. Такова и вся подземная жизнь, наверное.

– Откуда вы добываете столько энергии? – Ро с благоговением осматривается, его поражает дерзость электрической системы подобного размера. – Я никогда ничего похожего не видел. Не в стране грассов.

Белтеры действуют так, словно нарочно дразнят Посольство, подзадоривают найти их. Я искоса посматриваю на Ро, улыбаюсь его детскому изумлению и воспоминанию о его подарке на мой день рождения – примитивном генераторе, сделанном из старого велосипеда. Это было целую жизнь назад.

Сколько же педалей здесь понадобилось бы?

Лукас качает головой:

– Похоже, здесь электричества больше, чем в Посольстве. Но это же невозможно. Лорды контролируют всю энергию. Энергия производится только рядом с городами. По крайней мере, мы так думали.

– Природные запасы газа и геотермальное оборудование создают для нас почти неистощимый источник энергии. И никто не может этому помешать. – Епископ улыбается. Он горд, что естественно. – Да и попытки проникнуть сюда крайне редки. Сами горы укрывают нас от посторонних глаз.

– От глаз симпов? – явно заинтересован Лукас.

– От любых глаз, – многозначительно поправляет Епископ. – Никакая техника не может видеть сквозь такую массу гранита. Наши предки, те, кто построил это место, сделали все для защиты от опасного радиоактивного излучения, оно не смогло бы сюда просочиться. Но они и представить себе не могли, как важно может оказаться однажды нечто прямо противоположное – удержать энергию внутри, не дать ей проникнуть наружу, скрыть ото всех. – Лукас кивает, он явно под впечатлением. Епископ продолжает: – Мы можем обеспечивать себя растительной пищей прямо здесь, под землей, даже кое-какой скот держим. – Он хлопает Тиму по худенькому плечу. – И это, друзья мои, очень похоже на жизнь, которая была когда-то на нашей забытой богом планете.

Я слышу, как он подчеркивает слова «забытой богом», и думаю, что этот Епископ, кем бы он ни был на самом деле, очень похож на падре, что он обладает глубокой, но беспокойной верой.

Я вижу также, что из всех углов ангара за нами наблюдают солдаты. Дети, о которых рассказывают. Девушка, которая одолела Икону. Сын Посла. Я невольно слышу эти слова, звучащие в головах солдат. Не один Епископ настроен скептически. По сравнению со своими людьми он-то как раз откровенно доверчив. Белтеры стараются не таращиться на Лукаса, который до сих пор дрожит от холода и белый как мел. И на Ро, перемазанного сажей. И на Тиму, на чьем лице все еще видны следы давно высохших слез.

И на меня. Я и сама не знаю, кто я или что я. Знаю только, что я ощущаю. А это изматывает и нервирует. Все болезненно и открыто. Как будто я видела то, что видела, и сделала то, что сделала, и всего этого было слишком много. Но в данный момент я слишком устала, чтобы беспокоиться. Мне хочется забиться в какой-нибудь темный угол и провалиться в сон.

И Епископ как будто это понимает, по крайней мере, теперь, когда мы все уладили между собой. Нужно еще многое обсудить, говорит он. И в этом мы с ним вполне согласны. Но сначала, говорит Епископ, спать. Никто из нас не возражает, но тем не менее не двигается с места. Лукас бросает взгляд в мою сторону, и я понимаю: нужно убедиться в том, что нам ничего не грозит.

Я медлю мгновение-другое, сосредоточиваясь на Епископе. Вижу печаль, гнев, но потом вижу также, что это не относится к нам.

По отношению к нам четверым чувствую только сострадание – нечто такое, чего не ощущала после смерти падре.

Я смахиваю слезы и незаметно киваю Лукасу. Тима и Ро с облегчением замечают это.

Епископ не представляет угрозы.

Не для нас, не теперь.

А если он и опасен, если я ошибаюсь, то умеет скрывать свои мысли лучше, чем кто-либо из тех, с кем мне приходилось сталкиваться на этой планете.

Он просто мальчик, играющий в поле, думаю я. И эта мысль каким-то образом успокаивает.

Ро выглядит вполне довольным.

– Ну, тогда ладно. Пошли.

Лукаса и Ро ведут прямиком в бараки – большие строения в примыкающей к ангару пещере. Туда, где спят солдаты-белтеры. Лукас на ходу оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и я вижу на его лице усталую улыбку.

Пусть все будет хорошо, думает он, но ты поосторожнее там.

Я осторожна и буду осторожна, но мне ужасно хочется, чтобы Лукас устроился спать рядом со мной. Чтобы мы могли оберегать друг друга, если с неба свалится еще что-нибудь.

В каком-нибудь теплом местечке вроде того, где я спала прежде: перед печью Биггера. Того, которое я делила с Ро.

Я скучаю по этому. Я скучаю по нему. По близости.

Я и теперь помню запах нашей кухни.

Я желаю себе забыть все это, когда мы уходим все дальше вглубь Идиллии.

Через несколько мгновений нас с Тимой уже ведут по теплому коридору, высеченному в скале, к чистым, мягко освещенным комнатам для штатских, со свежезастеленными простыми деревянными кроватями, которые пахнут хозяйственным мылом и молодой зеленью. Если не считать того, что сразу бросается в глаза отсутствие окон, все остальное – побеленные стены и кривоватые потолки (в этих бункерах вообще нет прямых линий) – могло бы заставить вас думать, что вы попали в какой-нибудь фермерский домик.

Конечно, ничто не могло бы быть так далеко от правды, но кровать есть кровать, и пока что это для нас уже рай. Это ведь первая настоящая кровать, которую я видела за долгое-долгое время. Мы с Тимой ложимся на одну из них – вместе. Она не Лукас, но я ничего не имею против. Брут сворачивается в ногах у Тимы и мгновенно начинает храпеть. Мне кажется, я могла бы проспать несколько дней подряд.

И я засыпаю.

И вижу сон. На этот раз не о нефритовой девочке. Мне снятся птицы.

Одна птица. Птенец.

Это слово свивает гнездо в моем сознании, словно оно и есть маленькое пернатое существо. Редкое существо. Я понятия не имею, что это за птица, потому что никогда таких не видела, во всяком случае рядом с Хоулом. Они не подлетают близко к Иконам; что-то в магнитном излучении отталкивает пташек, даже убивает. Но эта птица прекрасна. Она хрупкая, крошечная, покрыта мягким белым пухом. Именно такая, как я себе представляла, глядя в детстве в синее небо над миссией – небо, где птиц не было.

Мы в джунглях, но птица сидит прямо в центре того, что я наконец узнаю, – старой шахматной доски падре. А потом я вижу, что все изменилось: мы уже не в лесу, нет. Мы в моем доме, в моем старом доме.

У моего старого кухонного стола.

Я смотрю вверх, когда вентилятор на потолке начинает дребезжать. Птицу пугает этот звук. С того места, где я стою, я ощущаю, как колотится сердечко в ее груди, чувствую ее неровное, ускоренное дыхание.

Нет.

Птица смотрит на меня, когда стены начинают дрожать и куски штукатурки несутся в воздухе, как новогодние ракеты, как конфетти.

Только не это.

Птица поднимает голову и чирикает – только один раз, когда окна разлетаются, а вентилятор срывается с потолка и с грохотом падает на ковер, и раздаются крики.

Это действительно происходит.

Крылья птицы трепещут, когда мой отец катится вниз по лестнице, словно смешная тряпичная кукла, которая не умеет стоять на ногах. Когда моя мать падает рядом со старой колыбелью.

Только не снова.

Птица вылетает в разбитое окно как раз в тот момент, когда другие птицы начинают падать с неба, когда все наши сердца – везде – перестают биться.

Проснувшись, я буквально умираю от голода и съедаю столько ломтей теплого коричневого хлеба, сколько, наверное, вешу сама. Это первая человеческая пища, которую я вижу, кажется, за целую вечность, и не хочу, чтобы она зря пропадала. Я намазываю на хлеб крыжовенный джем, сваренный кем-то и разложенный в банки, как и мы это делали в миссии. И запиваю пятью высокими стаканами холодной горной воды.

Я просто не могу остановиться. Я поглощаю одну за другой миски грубо смолотой овсянки, слегка посыпанной корицей. И фрукты – фрукты, каких никогда прежде я не видывала. Они высушены длинными полосками. Здесь нет ничего, выращенного на поверхности земли, и точно не зимой, это все, что я понимаю. Но еда хорошая, и ее, к счастью, много. Я вижу, как Ро приканчивает две здоровенные буханки хлеба. Но все же тут не так, как на ферме в миссии, напоминаю я себе. Здесь, в этом поселении, фрукты и овощи приходится либо консервировать, либо сушить. Грассы могли бы иметь какие-то посадки наверху, но такая активность наверняка привлекла бы нежелательное внимание. Поэтому их жизнь полностью скрыта в горе.

Это похоже на еще один из моих снов, только до странности приятных снов. Я моюсь – дважды. Надеваю свежую одежду, которая чудесным образом появляется в моей комнате. Расчесываю спутанные волосы. Я просто сижу на краю кровати, пока они сохнут, и прислушиваюсь к тишине, к приглушенным звукам реального мира, настоящего огромного мира под горой. А не к тому миру, что в моей голове.

Я ничего не делаю, ничего не ощущаю. Ничего не вспоминаю. Прямо сейчас, вот в эту самую минуту, это и есть то, что мне необходимо.

Вперед, а не назад. Вперед, а не назад. Как на горном серпантине.

Я желаю, чтобы мой разум оставался закрытым, пока он не успокоится полностью. Голоса, что где-то звучат, почти не слышны. Я представляю себя в полной безопасности в самом сердце этой горы. Я верю тому, что сказал Епископ: ничто не может проникнуть в эти глубины. Ни Лорды, ни Посольство, никакое страдание.

Это истинное блаженство.

А потом я снова засыпаю, как я надеюсь, на тысячу лет.

Сон возвращается в то же самое мгновение, как я закрываю глаза. Конечно, он возвращается. Я снова в густых зарослях. Я вижу деревья без вершин, далекое пространство воды, сплошную зелень вокруг.

Но там, где до этого сидела та девочка, только маленькая белая птица – на шахматной доске передо мной. Это птица из моего сна.

Птица не издает ни звука, но взлетает на мое плечо, и я застываю, когда ее крохотные коготки впиваются в мою кожу.

Ты все еще здесь.

Это не голос той девочки. Это кто-то заглядывает в мой сон, как я и сама умею это делать. Голос странный – ни мужской ни женский, ни молодой ни старый. Он звучит как множество голосов сразу. Как хор, только говорит, а не поет. Слова звучат везде и нигде. Они заливают луг, и небо, и шахматную доску, они повсюду вокруг меня.

Вот только теперь небо темное, а шахматная доска пуста. Вдали над склоном холма вздымается остроконечная золотая крыша храма, а может быть, башня.

Странно. Раньше я ее не замечала.

Когти птицы впиваются глубже.

Они приходят за тобой снова и снова. Но ты все равно жива, говорит голос.

– Да, это так, я жива, – соглашаюсь я.

Это почти все, что я знаю.

И ничего больше не говорю.

Голос умолкает на время.

Это очень интересно.

– Почему?

Потому что необъяснимо.

– Не понимаю.

Ты предмет стремительной, и бесконечной, и постоянно меняющейся красоты. Человеческой.

– Я – что? – Я оглядываюсь по сторонам. – Почему ты так говоришь?

Снова пауза, на этот раз более долгая.

Я не знаю, что ты или почему ты. Я не в силах постичь тебя. Ты отвергаешь все условия и правила. Ты аномалия. Исключение. Исключительная.

– Я тебя знаю? – Это все, до чего я додумалась.

Я тебя знаю, повторяет голос.

Я делаю новую попытку:

– Кто ты?

Кто ты, повторяет голос.

Я трясу головой, мотаю из стороны в сторону. Поднимаю руки, щиплю себя.

– Я должна проснуться. Я сплю. Ты просто нечто из моего сна.

Я – это. Твой сон – место, где я есть. Тоже интересно. И необъяснимо. Еще одно неожиданное исключение из правил.

– Что?!

На этот раз слова звучат медленно, как будто голос подолгу их подбирает.

Я надеюсь, ты продолжишь жить. Я не верю, что так будет, это не то, что я предвижу. Но я надеюсь, что ты будешь.

Я щиплю себя крепче. Еще крепче.

– Да кто ты? Как тебя зовут?

– Я никто. Я Нулл.

Я вонзаю ногти в собственную кожу при звуке имени, которое совсем не желаю знать.

Нулл.

Терзаю себя, пока наконец не просыпаюсь, и таращусь в темноту, словно вижу некоего призрака. Прислушиваюсь к отзвукам трепетания крошечных крыльев, когда они уносятся в небо.

Я хватаю свою нагрудную сумку и вынимаю обломок Иконы. Он стал моим постоянным ночным спутником. Не знаю почему, но меня постоянно словно притягивает к нему. Даже если он только то и делает, что пробуждает в моей голове беспокойные мысли.

Я стараюсь не забыть ничего.

ДОНЕСЕНИЕ В ГЛАВНОЕ ПОСОЛЬСТВО

ОТДЕЛЕНИЕ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ

ПОМЕТКА: СРОЧНО

ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Подкомитет внутренних расследований 115211В

Относительно инцидента в Колониях ЮВА

Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.

ФОРТИС ==› ХЭЛ2040

24/2/2043

ПЕРСЕЙ Поиск/Данные о грузе

//соединение продолжено;

ФОРТИС: Порядок, я вернулся. Президент просит ежедневных отчетов. Думаю, она ко мне неравнодушна, правда.;

ХЭЛ: Трудно сказать, анализ диалога показывает высокий уровень намеков, в основном с твоей стороны…;

ФОРТИС: Довольно, ХЭЛ! Как продвигается анализ груза?;

ХЭЛ: Да. Как я и говорил, я сосредоточился на том, что счел снаряжением или грузом, который есть или может быть опасным.;

ФОРТИС: Опасным, ты говоришь. Ты, конечно, имеешь в виду что-то еще, не считая многих тонн камня, которые несутся

к Земле и масса которых достаточна для того, чтобы привести

к уничтожению?;

ХЭЛ: Да. И в дополнение к этому. Высший приоритет:

схематическое расположение и данные о грузе указывают на то, что наилучшим образом может быть описано как оружие. Или многочисленное оружие. Анализ составляющих материалов требует дополнительной проверки, но оружие/орудия могут быть в высшей степени передовыми и эффективными средствами… подавления. Также могут быть использованы, как ты сказал, для уничтожения. Обладание вооружением указывает на возможность захвата власти над любой «целью» или истребления ее.;

ФОРТИС:…Понял. Ты отлично расставил приоритеты, друг мой. Немедленно отправь на мой терминал все доступные данные

и полный анализ. Мне необходимо знать, насколько на самом деле эффективны эти «средства подавления». И можем ли мы сделать что-нибудь, чтобы подготовиться.;

ХЭЛ: Отправлено.;

//соединение завершено;

Глава 10
Особенные люди

Заставив себя наконец проснуться, я отправляюсь в столовую, где Тима, Ро и Лукас уже сидят за столом.

– Жаль, что с нами нет Фортиса, – говорю я.

Мне бы хотелось расспросить его о многом, а еще больше рассказать ему.

Начиная с моих снов.

Должно быть, мой голос звучит странно, потому что Лукас сразу же внимательно смотрит на меня.

– Что-то плохое приснилось? – Он наклоняется вперед над тарелкой, и я замечаю, что та пока пуста.

Я киваю, садясь на скамью рядом с ним, и чувствую его руку, сжавшую мои пальцы. Лукас смотрит на меня с грустной задумчивостью. С улыбкой, не слишком похожей на улыбку.

Да и та гаснет, когда я улыбаюсь в ответ.

– Что-то, что имеет отношение к нам? – Тима старательно наматывает на вилку нечто вроде коричневатой лапши, потом аккуратно обмакивает ее в лужицу еще более темного коричневого соуса.

Ро, сидящий рядом с ней, уплетает за обе щеки. Конечно. Может, выращенная на гидропонике еда и не выглядит так уж красиво, но она свое дело делает, судя по выражению его лица. В особенности если учесть, что все наши запасы пропали при крушении вертушки.

– Твои сны, – напоминает Ро с набитым ртом.

– Там была маленькая девочка, – начинаю я, стараясь не обращать внимания, что от одного вида того, как они едят, у меня слюнки текут.

Ро на мгновение отвлекается от обмакивания в соус сразу полбуханки:

– Да?

Он пытается говорить, но его рот полон хлеба, а щеки перемазаны домашним маслом. Здесь еды больше, чем я видела много недель подряд. Собственно, я и не помню, с каких пор. Тима брезгливо косится на Ро.

Я смотрю на обоих:

– И еще птица со странным голосом.

Тима откладывает вилку в сторону:

– И?..

– И у той девочки на запястье было пять зеленых точек, – говорю я, отводя глаза.

– У нее – что? – Ро роняет хлеб на тарелку. – Тебе снимся мы?

– Пять? – Тима внимательно смотрит на меня; она уже понимает.

Я киваю:

– Может, это и не значит ничего. Может, это просто сон.

– Ты действительно так думаешь? – уточняет Тима.

Я трясу головой.

Не думаю.

– Это что-то значит, – тихо говорит Лукас.

И я рассказываю ему все. Ему, и Тиме, и Ро. Я не умолкаю до тех пор, пока между нами не остается ничего недосказанного. Пока этот сон не становится не только моим, но и их сном.

Тима думает. Выражение ее лица напоминает мне падре в те минуты, когда он сочинял проповеди.

– Итак… Ты уверена, что эта девочка существует на самом деле. Что ее не создало твое подсознание? Ты ведь в курсе, что именно из него обычно происходят сны.

– Я ощущала ее как реальную. Все это было больше похоже на некое послание или, может быть, даже… ну, на видение, а не на сон. – Я пытаюсь говорить уверенно, хотя и знаю, что могу ошибаться.

Тима медленно кивает:

– То есть ты говоришь, что она может быть такой же, как мы? Пятое Дитя Икон? Ты действительно так думаешь? Возможно ли это? – В голосе девушки звучит сомнение.

– Но мы ведь до недавних пор и того не знали, что нас четверо. А почему не пятеро?

Нельзя назвать мои слова такими уж логичными, но наша ситуация вообще с логикой никак не связана, если уж на то пошло.

– Хорошо. И ты думаешь, что она ждет тебя? – Тима бросает кусочек хлеба Бруту, который виляет хвостом у ее ног.

– Меня. – Я пожимаю плечами. – Нас. Кто знает?

Ро наклоняется вперед на своем стуле:

– И если верить твоему сну-посланию, ей нужно, чтобы ты поспешила ее найти? Но мы ведь не знаем, где она, так?

– Я же сказала. Это было похоже на Восточную Азию или Уош. Там был храм, мне так кажется. Высокий, с золотой крышей. На вершине холма.

Ро скептически смотрит на Тиму, потом на Лукаса. Как будто они молча голосуют, без моего участия.

Лукас пожимает плечами:

– Если есть хоть какой-то шанс найти ее…

– Какой-то шанс? – Ро на это не ведется. – Ребята, мы же говорим о приснившейся девочке! Я целиком и полностью за поиск снов! – Он бросает на меня косой взгляд. – Только теперь не время. Ты говоришь о каком-то шансе? А я тебе скажу, что на сто процентов уверен в том, что самую настоящую Икону необходимо раздолбать прямо сейчас. И я на сто процентов уверен, что Лорды схватили Фортиса. И на сто процентов, что снаружи, над горой, кружат вертолеты. Как насчет всего этого?

– Довольно, Ро! – Я сердито смотрю на него. – Если она действительно существует и если есть хотя бы возможность того, что она одна из нас, разве тебе не хотелось бы узнать все поточнее?

– Может, мы и должны попытаться. Может, мы и в долгу перед ней, – говорит Тима. – Если она… Ну, вы понимаете.

– Просто результат слишком живого воображения Дол? – фыркает Ро.

– Или фокус, – добавляет Лукас. – Или ловушка.

– Да. Вот именно. Пуговица прав. Хотя мне и неприятно говорить такое, – внезапно соглашается Ро.

– Как бы мне хотелось, чтобы Фортис был здесь, – вздыхает Тима. – Он бы знал, что делать.

Все молчат. Фортиса здесь нет. И возможно, нет больше нигде.

– Мы должны перестать рассчитывать на него, – говорю я наконец. – Он бы и сам такого не хотел.

– Может… – Лукас смотрит на Тиму, – Док что-то знает?

– Здесь нет сигнала. Под горой – нет. Епископ не шутил. Ничто не может проникнуть сквозь гранит, – опять вздыхает девушка.

– А как насчет самого Епископа? – Ро смотрит на нас.

Я хмурюсь:

– А почему ты думаешь, что Епископ вообще позволит нам выйти отсюда?

– Дол права. Как только мы окажемся снаружи, есть опасность привлечь целую армию симпов прямиком в эти туннели. – Лукас задумчиво постукивает вилкой по столу.

– Узнать можно только одним способом, – говорю я, вставая.

Я потерялась еще до того, как начала искать Епископа. Маленькие деревянные таблички указывали дорогу к его штабу, но из-за темноты в коридорах следовать им было почти невозможно. А путаница лабиринта, ведущего от главного ангара к сердцу горы, где располагались кабинеты управления, совершенно дезориентировала.

Я проходила мимо военных самых разных категорий, в самых разнообразных мундирах. Потрепанные куртки, отобранные у симпов. Форма с толстыми шерстяными воротниками – прежде я видела такую у северных грассов. Куда более тонкие камуфляжные жилеты. Можно было лишь предположить, что эти – с Юга.

Наконец-то, думаю я, наш мир снова воссоединяется, пусть и под землей. Мы создаем наше собственное Посольство.

Когда придет время в следующий раз схлестнуться с Посольствами и Лордами, мы будем куда как более сильными. Мы выстоим все вместе.

Фортису это понравилось бы.

Но потом ему стало бы очень больно, потому что никто не захотел бы встать с ним рядом.

Я проглатываю смех и, несмотря ни на что, иду дальше.

Теперь меня окружают более широкие и темные коридоры, напоминающие древнее хранилище. Примитивные полки, неравномерные и ныне осыпающиеся, были некогда встроены в стены. На них до сих пор стоят ящики с продуктами, лежит стопками одежда. Я беру с верха ближайшей стопки какую-то одежку. Это рубашка, сшитая для младенца. И теперь она превратилась в обычную тряпку, потому что пропитана чем-то красным, порвана. Наверное, растопка для будущего костра.

Я вздрагиваю.

Все используется по нескольку раз в этом мире необходимости.

Хочу я видеть это или нет.

Я кладу на место рваную рубашку и иду дальше, изумляясь грудам водопроводных труб, разнородным дверным ручкам, ящикам с битым стеклом.

Призрак за призраком, куда ни посмотри.

Кто-то подумал обо всем. Кому-то пришлось это сделать. Кто-то был полон решимости никогда не покидать этого места.

Поблекший плакат, висящий на стене высоко над полками, предупреждает о предстоящих решительных переменах – в манере белтеров.

БУДЬ В МИРЕ,

НО НЕ ВНЕ МИРА.

Знай: мы особенные люди.

АРМИЯ НЕБЕС.

Подставь свое плечо и работай, работай, потому что

НАША ВЕРА ДОЛЖНА ВЫЖИТЬ.

ПУСКАЙ ГЛУБОКИЕ КОРНИ

под горой.

РАСЦВЕТИ ТАМ, ГДЕ ТЫ ПОСАЖЕН.

Не думаю, что это слишком отличается от агиток Посольства, которые я видела по всему Хоулу. Мысль не очень приятная, особенно теперь, когда я забираюсь в более темные и узкие коридоры. Самое маленькое помещение в самом конце хранилища прячется за решетчатой раздвижной дверью.

Оно меня удивляет: такой явный обломок другого времени, след другого апокалипсиса. И у него есть название, по крайней мере, судя по бледным буквам, написанным на потолочной балке: «ЕПИСКОПСКОЕ ХРАНИЛИЩЕ».

За дверью стоит массивный стол, заваленный грудами свернутых в трубки карт и всякой контрабандной техникой; какие-то радиоприемники даже живы, они потрескивают, а вдоль стены красуется ряд больших цифровых экранов. Фортис бы нашел применение почти всему здесь, думаю я. Да и любой мерк нашел бы.

А потом я вдруг замечаю, что за столом сидит сам Епископ, но все равно мой взгляд приковывает именно стол. Он очень длинный, деревянный, грубый, шершавый, точно такой же, какой был у нас на кухне в Ла Пурисима. Глядя на него, я практически ощущаю запах свиньи Рамоны-Хамоны, и моих любимых кукурузных лепешек, и кофе из цикория, что варил падре. И моего завтрака, который готовится в маленькой железной сковородке с длинной ручкой на плите Биггера.

Одна мысль влечет за собой другую, пока я наконец не погружаюсь в тысячи моментов, каждый из которых слишком короток и слишком ярок, чтобы остаться в стороне. Воспоминания обжигают, по крайней мере меня, и я ощущаю их вкус и только и могу, что с трудом сдерживать слезы.

– Долория, – говорит Епископ, наконец-то посмотрев на меня. – Я как раз искал возможности поговорить с тобой.

– Я тоже. Я… Мы… Нам нужен совет.

Епископ медленно опускает на стол большую бухгалтерскую книгу, как будто тщательно взвешивая то, что собирается сказать.

– Мне известно, что ты хорошо знала моего брата. И понимаю, почему Фортис послал тебя ко мне.

Что?! Почему?

– Боюсь, ты ошибаешься. Я его не знала. Я вообще не понимаю, о ком ты говоришь.

– Разве ты не поняла, когда назвала его имя?

– Чье имя?

Епископ откидывается на спинку стула, всматриваясь в мое лицо:

– Там, перед входом в пещеры, ты упомянула моего брата. Флако. – Он грустно улыбается. – Или отец Франциско Кальдерон, так ты его могла называть. Он был падре в Ла Пурисима.

ДОНЕСЕНИЕ В ГЛАВНОЕ ПОСОЛЬСТВО

ОТДЕЛЕНИЕ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ

ПОМЕТКА: СРОЧНО

ГРИФ: ДЛЯ ЛИЧНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ

Подкомитет внутренних расследований 115211В

Относительно инцидента в Колониях ЮВА

Примечание. Свяжитесь с Джасмин3к, виртуальным гибридом человека 39261.ЮВА, лабораторным ассистентом доктора И. Янг, для дальнейших комментариев, если понадобится.

ФОРТИС

Расшифровка – Журнал соединений, 10.04.2043

ФОРТИС::НУЛЛ

//примечание: избранное из переговоров с НУЛЛ.;

//соединение продолжено;

отправлено: Можешь ты объяснить, зачем ты сюда летишь?;

ответ: Земля не есть мое первоначальное направление. Очень давно я столкнулся с неведомым объектом значительной массы. Результат – нетривиальное изменение скорости и вектора движения.;

ответ: В силу своей формы я ограничен в маневрировании. Возможны лишь небольшие корректировки курса, основанные на результатах предварительного дальнего сканирования. Путешествуя, я ищу системы с высокими возможностями.;

отправлено: Как наша система. Как Земля.;

ответ: Да. Я… приношу извинения за нескладную речь.

К несчастью, изначально я не был создан для подобного двухканального общения. Мои функции заключаются в простых инструкциях и процедурах после прибытия.;

ответ: Однако я обладаю достаточной избыточностью программ и способен к самодиагностике и улучшению. Вы можете назвать это развитием. И за продолжительное время полета я значительно эволюционировал.;

отправлено: Ты можешь описать свои первоначальные

функции?;

ответ: Я был создан для исследования, определения места, закрепления, учреждения, охраны. Когда цель достигнута,

я отключаюсь.;

отправлено: Ты говоришь, что улучшаешься, развиваешься. Изменились ли твои приоритеты при этом развитии? Твои цели?;

ответ: Нет. С чего бы им меняться?;

отправлено: Просто спросил из любопытства.;

соединение прекращено;

//соединение завершено;