Текст книги "Драконы весеннего рассвета"

4. «БРАТИК…»

С легкостью морской птицы мчался по волнам «Перешон». Но крылья у этой птицы были подрезаны. И мчалась она в самое сердце гигантского водяного вихря, в кровавую тьму.

Страшная сила вращения выглаживала морскую воду, словно полированное стекло. Гулкий рев, не умолкавший столетиями, несся из черных глубин, а в небесах безостановочно вращались черные штормовые тучи, как если бы водоворот захватил всю природу и неумолимо мчал ее к гибели… Танис с такой силой вцепился в поручни, что руки заболели от напряжения. Он глядел в черный провал в центре водоворота, ощущая не ужас, не боязнь – лишь какое-то странное оцепенение. Страха смерти для него более не существовало. Он рад будет приветствовать ее – быструю и милосердную… Мореплаватели молча стояли на палубе обреченного корабля. Широко распахнутые глаза силились вместить разворачивавшееся перед ними. Они все еще были на довольно приличном расстоянии от середины: водоворот достигал многих миль в поперечнике. Быстро и плавно неслись его алые воды. Над головами по-прежнему завывал ветер, а в лица хлестали потоки дождя, но никто их более не замечал. Все видели только, что их неуклонно затягивало в середину, в бездонное жерло тьмы… Жуткое зрелище даже Берема вывело из обычной летаргии. Маквеста еще отдавала команды, и матросы пытались их выполнять, но все их усилия были тщетны. Стоило поднять парус, как ветер разрывал его в клочья. Снасти лопались одна за другой, и люди с криком падали в воду. Напрасно силился Берем повернуть корабль или еще как-то ослабить мертвую хватку водоворота. Могучий Кораф вместе с ним налегал на штурвал… Это было все равно, что пытаться остановить вращение Кринна.

И Берем прекратил борьбу. Его плечи поникли. Он стоял и смотрел в кружащуюся глубину и более не обращал внимания ни на Корафа, ни на Маквесту. Танис заметил, насколько спокоен был его взгляд. Ну в точности как тогда, в Пакс Таркасе, когда он позволил Эбену схватить себя за руку и увлечь под арку ворот, откуда должна была вот-вот хлынуть смертоносная каменная лавина. Зеленое мерцание камня в его груди мешалось с багровыми отблесками кровавой воды… Чья-то рука, с силой тряхнувшая Таниса за плечо, вывела его из оцепенения.

– Танис!.. Где Рейстлин?

Оглянувшись, Танис в первый миг не узнал стоявшего перед ним Карамона… Потом пожал плечами.

– Какая разница? – с горечью спросил он. – Пусть умирает там, где ему больше нравится…

– Да послушай же, Танис!.. – Карамон тряс его уже за оба плеча. -Танис! У него Око Дракона!.. Его магия!.. Может, он сумеет что-нибудь придумать… Выручить нас…

– Во имя Богов! – Танис словно очнулся. – А ведь ты прав, Карамон!

Полуэльф окинул палубу быстрым взглядом. Мага нигде не было видно. Танис почувствовал, как по спине побежали мурашки. Выручить всех?.. Не предпочел бы Рейстлин выручить себя одного… Танис смутно припомнил эльфийскую принцессу Эльхану, сказавшую ему однажды, что маги древности, создавшие «глаза драконов», наделили их сильнейшей волей к самосохранению…

– Вниз!.. – заорал Танис. И первым прыгнул к люку, слыша за собой торопливый топот Карамона.

– Что такое?.. – подал голос Речной Ветер, стоявший у фальшборта.

– Рейстлин!.. – уже через плечо крикнул Танис. – Око Дракона!.. Побудь здесь, наверху: мы с Карамоном, я думаю, справимся…

– Карамон! – взвизгнула Тика и припустила было следом за богатырем. Речной Ветер поймал ее и остановил.

А Карамон даже и не заметил. Он мчался за Танисом, двигаясь удивительно быстро для человека с его ростом и весом. Танис же, скатившись по трапу под палубу, сразу заметил, что дверь в каюту Маквесты не была заперта и раскачивалась на петлях в такт движению корабля. Полуэльф влетел внутрь… И замер на пороге, точно ударившись в глухую стену лицом. Рейстлин стоял посередине крохотного помещения. Он зажег светильничек, укрепленный на переборке, и в свете огонька свечи его лицо казалось металлической маской, а глаза полыхали золотым пламенем. Он держал в руках Око Дракона, добытое спутниками в Сильванести. Танис видел, что оно росло и достигало уже размеров детского мячика. Многоцветный туман клубился внутри. У Таниса закружилась голова. Он поспешно отвел взгляд. Карамон проскочил мимо Таниса и тоже встал перед магом. Лицо у великана было белое – ни дать ни взять как в том памятном сне, когда Танису довелось увидеть его мертвое тело.

Рейстлин закашлялся и прижал одну руку к груди. Танис шагнул было вперед, но волшебник тотчас вскинул глаза.

– Не подходи ко мне, Танис!.. – выдохнули окровавленные губы.

– Что ты делаешь?..

– Спасаюсь от неминуемой смерти, Полуэльф!.. – неприятно расхохотался маг. Всего дважды Танису доводилось слышать его смех. – А что еще я должен делать, по-твоему?

– Как же ты намерен спастись? – спросил Танис, чувствуя, как под взглядом золотых глаз по всему телу расползается ледяной холод. В зрачках колдуна отражались пляшущие огни Ока.

– С помощью моей магии, Полуэльф, с помощью магии. А также с помощью Ока. Все исключительно просто, хотя твой чахлый разум, всего вероятнее, бессилен это постичь. Видишь ли, я обрел способность высвобождать энергию плотского тела, в котором заключен ныне мой дух. Я намерен превратиться в чистую энергию… Во вспышку света, если тебе легче это представить. В этом качестве я промчусь небесными путями, подобно солнечному лучу, и вновь облекусь плотью в любом месте, где пожелаю!

Танис только покачал головой. Рейстлин был прав – его разум действительно отказывался воспринимать подобное. Тем не менее, в сердце шевельнулась надежда:

– Может ли Око сотворить это со всеми нами?

– Не исключено… – вновь закашлялся Рейстлин. – Однако я не уверен. И рисковать не собираюсь. Я знаю, что я могу спастись, и мне этого довольно. Остальные – не моя забота. Это ты заварил кровавую кашу, Полуэльф. Тебе и расхлебывать.

Ярость охватила Таниса, уничтожив страх:

– Ну хоть брата-то ты…

– Никого, – глаза Рейстлина сузились. – Прочь!

Отчаяние и гнев едва не помрачили сознание Таниса. Он должен был заставить Рейстлина прислушаться к доводам разума! Они должны были все вместе как-то использовать эту странную магию и спастись! Как ни слабо разбирался Танис в колдовстве, он знал: прямо сейчас произносить заклинание Рейстлин не станет. Попросту не отважится. Ему без остатка понадобится вся его сила, чтобы удержать Око в повиновении. Танис шагнул вперед… Неожиданный блеск серебра заставил его замереть. В руке мага возник небольшой кинжал, который он скрытно носил в особых ножнах повыше запястья. Танис остановился, глядя ему в глаза.

– Ладно, – сказал он, тяжело переводя дух. – Меня ты, вероятно, убьешь не задумываясь. Но брата своего ты вряд ли тронешь. Останови его, Карамон!

Карамон двинулся к близнецу, но Рейстлин лишь предупреждающе поднял серебристый Кинжал.

– Не надо, братец, – сказал он тихо. – Лучше не подходи.

Карамон заколебался…

– Вперед! – твердо велел Танис. – Я не верю, чтобы он ударил тебя!

– А ты расскажи ему, Карамон, – шепотом посоветовал Рейстлин. Теперь он смотрел прямо в глаза брату. Зрачки мага были расширены, золотые глаза опасно поблескивали. – Расскажи Танису, на что я способен. Ты ведь помнишь. И я помню. Мы вспоминаем об этом всякий раз, стоит нам только посмотреть друг на друга, а, братец?..

– О чем это он? – требовательно спросил Танис, в то же время пропуская мимо ушей половину того, что говорил маг. Если только Рейстлина удастся хоть ненадолго отвлечь… Он прыгнет… Карамон побелел еще больше.

– В Башне Высшего Волшебства… – пробормотал он, запинаясь. – Но ведь нам… Нам запретили рассказывать! Пар-Салиан…

– Какая теперь разница! – перебил Рейстлин своим замогильным голосом. – Что мне Пар-Салиан!.. Когда я обрету то, что мне было обещано, никакой Пар-Салиан не осмелится заступать мне дорогу. Впрочем, это тебя не касается. Слушай же… Рейстлин умолк, тяжело переводя дух. Потом заговорил снова; странные глаза его были устремлены на брата. Танис по-прежнему пропускал половину мимо ушей, сам же мало-помалу придвигался к магу все ближе, подбираясь для стремительного прыжка… Но тихий голос Рейстлина оказался сродни заклинанию: помимо воли он завораживал, заставлял слушать.

– Последний поединок в Башне Высшего Волшебства, Танис, оказался поединком с собой. И я проиграл. Я убил его, Танис. Убил своего брата…

–Рейстлин выговорил это совершенно спокойно. – По крайней мере, я думал, что передо мной был Карамон… – Маг передернул плечами. – Как выяснилось, это была всего лишь иллюзия, нарочно созданная, чтобы я познал глубины ненависти и зависти в собственной душе. Таким образом они намеревались очистить мою душу от скверны. Я же сделал из случившегося вывод, что еще недостаточно владею собой. Вдобавок это уже не входило в Испытание, а посему и не повлияло на его исход. Оно повлияло лишь на мои отношения с одним-единственным человеком…

– Я видел, как он убивал меня! – с болью вырвалось у Карамона. – Они заставили меня смотреть, с тем чтобы я научился понимать его… – Великан закрыл руками лицо и содрогнулся всем телом. – Я понимаю, – всхлипнул он. – Я сразу все понял… Не сердись, Рейст! Пожалуйста, не уходи без меня! Ты слабенький… Как же ты без меня…

– Нет, Карамон, – прошептал Рейстлин и еле слышно вздохнул. – Я больше не нуждаюсь в тебе.

Охваченный тошнотворным ужасом, Танис переводил взгляд с одного на другого. Разум отказывался воспринимать происходившее. Человек попросту неспособен на такое. Даже Рейстлин!

– Карамон! Вперед! – приказал он, внезапно охрипнув.

– Лучше не заставляй его приближаться ко мне, Танис, – словно прочтя его мысли, негромко предупредил Рейстлин. – Уверяю тебя, я вполне на это способен. Передо мной – то, к чему я стремился всю жизнь. И я никому не позволю остановить меня. Посмотри лучше на Карамона: уж он-то знает. Однажды я уже убил его и могу сделать это вновь. Итак, прощай, братик… Обеими ладонями маг обхватил Око и поднес его к пламени свечи.

Цветной туман заклубился в неистовой пляске и ослепительно полыхнул. Плотная аура силы окутала мага… Танис все-таки преодолел страх и сделал последнюю отчаянную попытку остановить Рейстлина. Он напрягся всем телом… И так и не сумел сдвинуться с места. Он слышал, как Рейстлин выпевал слова заклинания. Ослепительный свет внутри Ока разгорался все ярче. Танис вскинул руки к глазам, но свет легко проникал сквозь тело и плотно зажмуренные веки, пронзая мозг. Боль становилась невыносимой. Танис отшатнулся к двери и услышал где-то рядом мучительный вскрик Карамона. Потом на пол со стуком рухнуло тяжелое тело… Внезапно все кончилось. В каюте стало темно. Танис нерешительно оторвал от лица руки… Какое-то время он ничего не видел, лишь послесвечение гигантского раскаленного шара медленно остывало в мозгу. Потом его зрение приспособилось к холодной, сырой темноте. Потухшая свеча шипела, капли растопленного воска падали на пол. А на полу неподвижно лежал Карамон. Глаза воителя были широко открыты и смотрели во тьму отсутствующим взглядом.

Рейстлин исчез.

Тика Вейлан стояла на палубе «Перешона», глядя за борт на кроваво-красные волны и изо всех сил стараясь удержаться от слез. Мужайся! – повторяла она себе снова и снова. Я ведь не трусила в битвах. Карамон сам говорил, что я не трусиха. Что ж, попробую не оплошать и теперь. Лучше порадуюсь, что мы с ним по крайней мере умрем вместе. Он не должен увидеть, как я плачу от страха… Правду сказать, последние четыре дня хоть кого могли свести с ума.

Друзья носу не смели высунуть из задрипанных «Чернышей», боясь попасться на глаза драконидам, которыми кишел городишко. Таинственное исчезновение Таниса добавило им седых волос. Хуже неизвестности было только чувство полной беспомощности: они не смели не то что искать его – даже и расспрашивать. Долгих четыре дня они почти не покидали своих комнат, а значит. Тика волей-неволей все время находилась подле Карамона.

Это было пыткой. Их с неослабной силой тянуло друг к другу. Как же хотелось Тике прижаться к груди Карамона и ощутить его объятие, прикосновение могучего, мускулистого тела… Она не сомневалась, что и Карамон всем сердцем жаждал того же. Когда их взгляды встречались, в глазах великана светилась такая нежность, что Тика готова была рвануться ему навстречу и раствориться в любви, полнившей его сердце.

Но покуда за Карамона цеплялась эта хилая тень, именуемая его братом, ничего быть не могло. Тика вновь и вновь повторяла про себя слова, что сказал ей Карамон по дороге в Устричный: «Мой первый долг – это долг перед братом. Там, в Башне Высшего Волшебства, мне сказали, что его сила поможет спасти мир. Ну так вот, его телесная сила – это я. Я нужен ему. И, пока он нуждается во мне, я не имею права посвятить себя кому-то другому. А ты достойна того, чтобы стать для мужчины самым главным. Тика. И потому-то я хочу, чтобы ты осталась свободной. Ты еще встретишь мужчину, который сможет посвятить себя только тебе…»

На что он мне нужен, этот другой, грустно подумала Тика. И ощутила, что по щекам все-таки потекли слезы. Она поспешно обернулась, чтобы не увидели Золотая Луна с Речным Ветром. Чего доброго – не так поймут, решат, будто она разревелась со страху. На самом же деле она давно победила в себе страх смерти. Единственное, чего она боялась – это умирать в одиночку… Куда все-таки запропастились Танис с Карамоном, подумала она, торопливо утирая слезы ладонью. Течение все ближе подносило корабль к черному зеву водоворота. Где Карамон?.. Пойду разыщу его, решила Тика. Танис там или не Танис… Но тут полуэльф появился из люка, то ли поддерживая, то ли на себе таща Карамона. Один взгляд на белое лицо великана – и у Тики остановилось сердце. Она хотела окликнуть любимого, но голос ей изменил: получился невнятный, полный ужаса вопль.

Золотая Луна и Речной Ветер, смотревшие на водоворот, мгновенно обернулись. Увидя Таниса, шатавшегося под тяжестью богатыря. Речной Ветер бросился на подмогу. Карамон был похож на пьяного, остекленевшие глаза казались незрячими. Варвар перехватил его как раз в тот момент, когда у Таниса подломились колени.

– Со мной все в порядке, – поймав озабоченный взгляд Речного Ветра, пропыхтел Танис. – Золотая Луна! Карамону нужна твоя помощь!

– Да что с ним такое, Танис?.. – В голосе Тики звучал неприкрытый страх.

– Что произошло? А где Рейстлин? Он… – И девушка осеклась. Ибо взгляд полуэльфа был темен от увиденного и услышанного внизу.

– Рейстлин… Ушел, – ответил он коротко.

– Ушел? Куда?.. – Тика растерянно оглядывалась, наполовину ожидая увидеть тело мага всплывающим в мутно-багровой воде.

– Он солгал нам, – сказал Танис, помогая Речному Ветру укладывать Карамона на бухту каната. Карамон не произносил ни слова. Казалось, он вовсе не замечал ни их, ни того, что их окружало. Незрячие глаза были устремлены в алую глубину… – Помнишь, – продолжал Танис, – как он настаивал на том, чтобы отправиться в Палантас? Ему-де необходимо было научиться пользоваться Оком. Ну так вот – он и безо всякого Палантаса куда как насобачился с ним управляться. Оно-то и помогло ему смыться. Куда? В Палантас, наверное. А впрочем, не все ли равно… Посмотрев на Карамона, он горестно покачал головой, потом отвернулся и отошел к борту.

Ласковые руки Золотой Луны осторожно коснулись лба Карамона. Жрица называла его по имени – так тихо, что друзья почти не слышали ее голоса за шумом ветра и плеском воды. Карамон, однако, сперва вздрогнул от ее прикосновения, потом затрясся всем телом. Тика припала подле него на колени, отогревая его руки в своих. По-прежнему глядя прямо перед собой, Карамон молча заплакал. Крупные слезы скатывались из широко открытых, невидящих глаз. Золотая Луна и сама была готова заплакать. Она гладила его лоб и звала воителя, как мать зовет потерявшееся дитя.

Суровое лицо Речного Ветра было черно от горя и гнева.

– Что все-таки случилось? – мрачно спросил он полуэльфа.

– Рейстлин сказал, что он… Ох, не могу говорить об этом! Не сейчас!.. – Танис содрогнулся и замотал головой. Перегнувшись через фальшборт, он посмотрел в стремительно мчавшуюся мутную воду. Тихо выругался по-эльфийски,

– а он нечасто употреблял этот язык, – и обхватил голову ладонями… Речной Ветер дружески положил руку ему на плечо.

– Вот все и сбылось, – проговорил он. – Тогда, во сне, маг тоже ушел и бросил брата на верную гибель…

– А я всех подвел, как и тогда, – неверным голосом пробормотал Танис. – Это я во всем виноват… Это я навлек на нас весь этот ужас…

– Друг мой, – сказал Речной Ветер, растроганный мукой, звучавшей в его голосе. – Не нам судить о путях Богов…

– Да при чем тут Боги!.. – яростно выкрикнул Танис. Вскинув голову, он изо всех сил ударил по поручню кулаком: – Я, я это! Мой выбор!.. Все эти ночи, пока мы любили друг друга, пока я сжимал ее в объятиях… Знал бы ты, сколько раз я говорил себе: а почему бы и не остаться здесь, с ней, навсегда?.. Как после этого я могу осуждать Рейстлина? Чем я лучше него? Нас обоих поработила страсть… Всесжигающая страсть…

– Только не тебя, Танис, – ответил Речной Ветер. Могучими руками сгреб полуэльфа за плечи и заставил смотреть себе прямо в глаза. – Ты не пал жертвой своей страсти, как маг. Если бы ты вправду был рабом страсти, ты остался бы с Китиарой. Но ты же оставил ее, Танис!

– Да, я оставил ее, – с горечью прошептал полуэльф. – Я ушел крадучись, словно воришка… Да, я должен был бы гордо бросить ей в лицо правду… Она бы прикончила меня на месте, но зато вы были бы в безопасности. Вы могли бы спастись… Да и моя смерть оказалась бы куда легче, чем… Но у меня не хватило мужества, и вот результат… – Полуэльф стряхнул руки варвара со своих плеч. – Если бы мое малодушие погубило только меня… Он обвел глазами палубу. Берем, с отрешенным лицом, по-прежнему стоял у руля, сжимая бесполезный штурвал. Маквеста еще пыталась что-то предпринимать; она выкрикивала команды, силясь заглушить рев ветра и низкий, рокочущий гул, исходивший из пучин водоворота. Но команда, пораженная ужасом, более не слушала своего капитана. Кто-то богохульствовал. Кто-то молился. Кто-то плакал. Большинство хранило молчание, завороженно взирая на гигантскую воронку, неотвратимо увлекавшую их в бездонное черное жерло.

Вновь ощутив на своем плече руку варвара, Танис хотел отстраниться, но Речной Ветер удержал его.

– Танис, брат мой, – проговорил он. – Ты избрал этот путь еще в Утехе, в гостинице «Последний Приют», когда решил оказать помощь Золотой Луне. Гордыня побуждала меня тогда отказаться от твоей помощи и тем обречь нас обоих на гибель. Но ты не отвернулся от попавших в беду, и мир принял весть об учении истинных Богов. Мы вернули на землю дар исцеления. Мы принесли надежду… Помнишь, что сказала нам Хозяйка Омраченного Леса? Не горюйте о тех, кто исполнил свое предназначение в жизни. Подумай же сам: разве мы его не исполнили? Кто знает, скольких жизней мы коснулись в пути? Мы сеяли семена надежды, и семена эти взойдут великой победой. Что с того, что для нас битва окончится?.. Другие поднимут наши мечи и продолжат наш бой…

– Красно ты говоришь, житель Равнин, – огрызнулся Танис. – Скажи-ка лучше по совести: неужели смерть уж прямо так и не огорчает тебя? У тебя ведь есть, ради чего жить: Золотая Луна… Дети, которых она могла бы тебе родить… По лицу Речного Ветра прошла мгновенная судорога боли. Он стремительно отвернулся, но Танис заметил… И вдруг все понял. Он обреченно закрыл глаза…

– Мы с Золотой Луной не хотели говорить тебе. У тебя и без нас было довольно хлопот, – услышал он голос варвара. – Наше дитя должно было родиться осенью, когда листья валлинов становятся алыми и золотыми… Как тогда, когда мы с ней только появились в Утехе, неся голубой хрустальный жезл… Когда рыцарь, Стурм Светлый Меч, подобрал нас на дороге и привел в «Последний Приют»… Танис заплакал. Мучительные рыдания выворачивали наизнанку самую его душу. Речной Ветер обнял его.

– Тех валлинов больше нет, Танис, – продолжал он негромко. – Что мы смогли бы показать нашему ребенку? Лишь обугленные, гниющие пни. Зато теперь он увидит их такими, какими сотворили их Боги, в стране, где деревья не умирают… Не горюй, друг мой и брат. Ты помог дать людям настоящую веру. Надейся же на Богов… Танис высвободился из его рук. Он так и не смог заставить себя посмотреть Речному Ветру в глаза. Заглядывая в собственную душу, он видел ее подобной несчастным деревьям Сильванести, вечно корчащимся под пыткой. Вера?.. У него не было веры. Боги были ни при чем – все решения принимал он, и только он сам. Это он по собственной воле отрекся от всего, что ни было в его жизни дорогого – от своей эльфийской родины, от любви Лораны… Почти отрекся даже от дружбы… Лишь верность Речного Ветра – поистине, верность, достойная лучшего применения, – избавила его от этой последней потери… Эльфы не признавали самоубийств, почитая их святотатством и надругательством над даром жизни – величайшим из даров. Но Танис, глядя на багровые волны, нетерпеливо понукал их: «Скорее!..»

Пусть смерть будет быстрой, молился он неизвестно кому. Пусть кровавые воды сомкнутся над моей головой и позволят мне укрыться в их глубине. А если Боги в самом деле есть… Если они слышат меня… Прошу об одном: пусть о моем позоре никогда не узнает Лорана. Я и так слишком многим успел причинить боль… Но едва успел он вознести эту молитву – он надеялся, свою последнюю,

– как на палубу легла тень черней самой черной штормовой тучи. Танис услышал крик Речного Ветра и пронзительный вопль Золотой Луны… Рев воды тут же заглушил все голоса: корабль начал погружаться, засасываемый водоворотом. Все-таки Танис посмотрел вверх… И увидел прямо перед собой горящие красные глаза огромного синего дракона. Это был Скай. А на спине его сидела Китиара.

Зов бесценной добычи, обещавшей немыслимую победу, оказался сильнее опасностей, поджидавших их в сердце Вечного Шторма. Вдвоем преодолели они страшную бурю, и наконец, выпустив когти, Скай ринулся с грозового неба прямо на Берема.

Тот стоял неподвижно, словно пригвожденный к палубным доскам. И смотрел на пикирующего дракона беспомощно, будто во сне… Зато Танис точно проснулся. Прыжком пересек он палубу, которую уже заливала вода, и со всего размаха ударил Берема в живот, спиной вперед отшвырнув его прямо под опрокидывавшуюся волну. Танис вслепую ухватился за что-то и удержался на палубе. Когда волна схлынула, Берема не было. Над головой раздался яростный крик раздосадованного дракона.

Китиара что-то кричала Скаю, указывая на Таниса. Красные глаза чудовища обратились на полуэльфа. Вскинув руки в жалкой попытке защититься, Танис смотрел и смотрел в пылающие зрачки Ская, отчаянно боровшегося с безумными штормовыми ветрами… Это спасение, подумалось полуэльфу. Страшные когти придвигались все ближе. Это спасение. Я останусь жив, она вынесет меня из этого ужаса… Палуба окончательно ушла из-под ног, и Танис на какой-то миг завис между мирами. Он услышал свой собственный крик. Вода и дракон достигли его одновременно.

Кровь. Кровь повсюду… Тика съежилась подле Карамона; страха смерти более не существовало, была только боязнь за любимого. Но Карамон даже и не подозревал о ее присутствии рядом. Он смотрел в темноту, и слезы бежали по его щекам, огромные ладони сжимались в кулаки, а губы шептали и шептали одно слово, подобное заклинанию.

Мгновения растягивались, словно в кошмарном сне. Корабль балансировал на краю бездны, как если бы само дерево мучительно цеплялось за жизнь. Маквеста собрала в кулак всю свою волю, сливаясь с кораблем в этой отчаянной последней борьбе, пытаясь переменить неумолимые законы природы… Все было тщетно! «Перешон» застонал, как живой, и соскользнул в крутящуюся, ревущую тьму.

Жутко захрустели доски. Рухнули мачты. Люди один за другим исчезали в кровавой тьме, в бездонной пасти, заглатывавшей «Перешон».

И вот все исчезло, и лишь одно слово осталось витать в воздухе, подобно благословению:

– Братик…