Текст книги "Мелодия Бесконечности. Книга первая"

* * *

Маргарита посмотрела на мужа – в его глазах была боль… Но, и блондин не собирался просить пощады.

Было видно, что Джон решил поиграть… Он не спешил, атаковал вяло, давал белокурому свободу передвижения. Глаза Джона блестели по-кошачьи, а с губ не сходила ухмылка…

Кошки-мышки продолжались…

Девушка с удивлением отметила, что у светловолосого прекрасные навыки. Фехтовал он не в первый раз… Движения были чёткими, спокойными и грациозными, он не красовался, не старался делать эффектных трюков… хотя, конечно, единственной его задачей на тот момент было выжить, что очень непросто, если дерёшься с самим Ямой.

А тому, похоже, игра надоела. Он нещадно рубил, и у парня еле хватало сил удержать меч. Искры летели.

Его меч с раздражающим лязгом, режущим по всем слуховым рецепторам до тошноты, скрестился с мечом Маргариты. Натиск был настолько силён, что девушке пришлось удерживать меч обеими руками:

– Прошу, перестань! Это не честно! Я не могу сражаться с тобой! – шептала она пересохшими губами.

Ему гораздо легче было бы убить себя, но постоянно мучивший вопрос – «за что?».

Хотел ли он услышать на него ответ?

Его охватывало настоящее безумие, чему сейчас он был даже рад – лишиться рассудка и ничего не помнить и не знать, иначе это просто доведет его до последней черты:

– Да кто бы говорил о чести! Скажешь, ты честно со мной поступила? Или у меня на лбу написано «идиот»?! Я же любил тебя больше жизни, черт возьми, почему, собственно, «любил» – я же и сейчас тебя бесконечно люблю, – он говорил, точно выплевывая каждое из слов, – и мне сейчас так больно… так, если бы ты вскрыла мне вены и оставила медленно истекать кровью. Неужели, все твои признания и клятвы были лживы? Вся твоя любовь была ложью?

– Как ты мог поверить разным слухам? – Маргарита всё ещё надеялась воззвать к его разуму, прорвавшись сквозь пелену отчаяния и боли, – Как ты мог позволить ревности ослепить себя?! Я была не права, признаюсь, но и ты должен понять…

– Хватит! Замолчи! – заорал, до хрипоты надрывая связки, – Ничего не хочу слушать! Я УЖЕ НИЧЕГО ТЕБЕ НЕ ДОЛЖЕН! За что ты так со мной? Знаешь, кто ты? Даже говорить не хочу, – нет, лживые её глаза не увидят его мук и его слез.

– Я не позволю тебе убить мальчика, – лицо Маргариты выражало решительность, от его детских черт не осталось и следа…

На мгновение он ослабил натиск, но это было всего лишь мгновение, если бы его глаза метали настоящие молнии, то они могли бы испепелить всё вокруг…

Миг удивления прошел. Сталь звенела, руки немели, силы были на исходе… Его разум был затуманен, отказываясь слышать – о, он не отказался бы и оглохнуть навсегда, лишь бы не слышать её лживых слов! Оставалось только ждать, когда они оба выдохнуться…

Неужели возможно, чтобы всё вот так закончилось? Разве мог кто-нибудь из них предположить, что они расстанутся врагами, скрестив оружие? Лезвие скользнуло по плечу, оставив алую роспись, и рукав блузки упал на землю… девушка осела, скорчившись от боли, сквозь пальцы руки, которой она зажимала рану, сочилась кровь. Она умоляюще посмотрела на него… И этот взгляд преследовать его будет даже в аду. Но самый настоящий ад был внутри зияющей пустоты, что образовалась у него вместо сердца.

– Месье, а нельзя ли повежливее с дамой?!!! – не выдержал блондин.

– Заткнись, щенок! До тебя очередь дойдёт! – рявкнул он, меньше всего его сейчас волновало, что подумает о нем этот…

– Месье, я не закончил! – настаивал светловолосый. – Чёрт, ну ты вывел меня! – он, не оборачиваясь, послал энергетическую ауру, отбросившую парня довольно далеко и с силой ударившую о землю…

Нет, дальше продолжаться так не может!

Пусть лучше она разозлится и убьет его, ибо нет уже сил ждать, пока эта боль прикончит его:

– Ты ведь пошутил? Ты ведь не сделаешь этого, правда? ЖАН! – и Маргарита не поверила своим глазам, когда подняла голову и увидела занесенный для удара меч.

Он сам её всему научил, и она была способной и самой любимой его ученицей.

Это была самозащита, а не преднамеренное действие…

Маргарита услышала свой крик, словно издалека, и, подобно электрическому току, мучительно режущий импульс прошёл по всему телу…

Алый плащ упал к её ногам…

Она вытащила клинок – кровь прыснула на блузку и лицо девушки, хлынула из горла Джона, он начал медленно оседать вместе с ней, в его руках остался второй рукав её блузки, а кровавый след от его ладони на щеке жёг сильнее огня…

Какое облегчение, что хочется даже улыбнуться. Вот, только почему её лицо в слезах и нет улыбки? Он так хотел запомнить её улыбку. И отпустить… А сделать это мог только так, живым бы он не нашел в себе сил.

Маргарита проснулась в холодном поту. Выпив стакан воды, девушка вышла на лоджию, открыла окно и несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь унять предательскую дрожь.

До самого рассвета она так и не смогла заснуть – несколько раз она просыпалась от кошмаров. Решив не будить мирно сопящую Даниэллу, рядом с которой спал, свернувшись клубочком, маленький Милорд, а Актеон и Сорбонна спали в своей корзине возле кровати, тихонько оделась и вышла во двор подышать рассветным воздухом.

Свежий прохладный ветер пробирал сквозь пижаму и халат. Осмотревшись, она была поражена тем великолепием, что открывалось перед ней: сквозь тонкую дымку тумана виднелись только начинающие распускаться цветы в саду, на нежных лепестках которых бриллиантами сверкали капли росы. Воздух был наполнен ароматами и весёлыми трелями птиц, радостно приветствующих восход Солнца.

По дороге в сад Маргарита встретила Джека, уже вернувшегося с ночной смены.

– Чего не спим уже в такую рань, сестричка? – он поцеловал сестру в щеку, – Доброе утро!

– Доброе утро, мордашка, – улыбнулась девушка, проводя рукой по его щеке.

– Да, ну тебя! – отмахнулся Джек. Марго обняла брата:

– Ты у нас красавчик, – подмигнула она – И не забудь про красоту души.

– И про возраст тоже… – грустно заметил он.

– Ой, ну вот только не надо – ты ведешь себя сейчас как ребёнок, – нахмурилась девушка, – Мы любим тебя таким, каков ты есть. А для Даниэллы вообще – лучше тебя никого не существует, это же всем видно. Всем всё видно… – добавила она едва слышно, – Видно, что к Джону я охладела…

– Да что с тобой такое? – молодой хирург непонимающе посмотрел на девушку.

– Я не знаю и не понимаю, что со мной происходит, – опустила голову Маргарита, – Я попросила родителей забрать меня в Париж. Мне о многом нужно подумать.

– Это твоё окончательное решение? – Джек пристально взглянул в глаза сестры.

– Всё будет хорошо. Не беспокойся за меня. Я продолжу учёбу в лицее, потом я хочу поступить в Сорбонну на факультет медицины и стать врачом, как ты, как мама и папа. Для меня это очень важно, – она силилась улыбнуться, и сейчас ей почти физически было необходимо выйти подышать воздухом.

Чуть прислушавшись, девушка услышала звуки гитары – сначала она решила, что это ей только показалось, но мелодия слышалась всё отчётливее…

Сидя на бортике бассейна, Джон вдохновенно выводил на гитаре композицию «Windmill» группы «Helloween».

Мелодия показалась Маргарите знакомой, а потом сами по себе пришли слова, и песня полилась над ещё спящим городом…

Джон обернулся:

– Марго… – посмотрел он на девушку широко раскрытыми от изумления глазами – её появление застало его врасплох, – Решила встать пораньше или ты ещё не ложилась? Я вот не могу уснуть, хоть и чертовски устал. Решил немного помузицировать – надеюсь, это не я своей игрой тебя разбудил?

– И тебе привет, Жан, – слабо улыбнулась девушка, – Не разбудил – последнее время у меня бессонница.

– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался он – Ты так нас напугала своим обмороком. Что с тобой происходит? Я могу чем-нибудь помочь?

– Благодарю за заботу, но, вряд ли ты можешь мне помочь, да и кто-нибудь другой тоже. Я должна справиться с этим сама. Джек говорил тебе – у меня пробелы в памяти. А когда я засыпаю, то приходят кошмары – последнее время я стараюсь спать как можно меньше. В моей голове такой беспредел, что такого я бы и злейшему врагу не пожелала. В настоящем времени мы живём, прошлое остаётся в виде памяти, а будущее – это надежда, человек, когда теряет связь времён, то выпадает из бытия. Но, я знаю, что настанет время, когда я всё вспомню и смогу ответить на вашу любовь… на твою любовь… Ты прекрасный человек… Не хочу показаться неблагодарной – я очень признательна тебе за всё: за любовь, за заботу, за то, что сутками не отходил от меня в больнице, за то, что друзьям моим помогал, и Джеку признательна, что буквально вытащил меня с того света, и Даниэлле, и всем-всем. Я перед вами в неоплатном долгу. Как же здорово, что вы у меня есть – это самое важное, и всё остальное не в счёт.

– Хочешь, я тебе кое-что покажу? – Джонни осенила очередная идея, – Пойди переоденься, а я пока мотоцикл вывезу из гаража. Заметь, – важно и с гордостью объяснил он, – это уже не бесполезная груда металлолома, что занимает место – я его починил, и теперь это – мой мотоцикл. И, да – я почти что гений.

Ехать пришлось не слишком долго, и в дороге она, почти инстинктивно, и даже когда приехали на место, несколько замешкалась, задержав взгляд то на его лице, то на его руках, прежде, чем отпустить.

– Ух-ты! Как же тут здорово! – всплеснула руками Марго, глядя на открывающуюся перед ней панораму города. Потрясающий вид услаждал взор, а пьянящий аромат будоражил нервы.

– Это моё самое любимое место – отсюда открывается просто невероятный вид. Никогда в своей жизни не видел я более прекрасного рассвета, – самозабвенно произнёс Джон, – Ты чего кашляешь – тебе холодно? Дать тебе мою куртку?

– Нет, это от нервов, – пояснила девушка, – Я кашляю, когда нервничаю, говорят – это у меня с самого детства.

– Боишься? Меня? Ты мне не доверяешь? – Джон не поверил своим ушам.

– Нет, я боюсь себя, себе не доверяю, – Маргарита вскинула голову и неотрывно посмотрела на него, – Жан, ты знаешь, кто я? Скажи мне – кто я?

– Ты – та, кого я люблю! – твёрдо ответил он.

– Сейчас мне лучше побыть одной, – Маргарита опустила взгляд, – разобраться в себе… Ты уже знаешь – я еду домой в Париж.

– Что ты такое говоришь? – вопрошал Джон, часто хлопая ресницами, – А как же мы? Как же я?

– Мне очень жаль… – словно удар под дых, у парня перехватило дыхание… Однажды он уже слышал эти слова, и они принесли только печаль и одиночество.

– Жаль? И это всё, что ты можешь сказать? – он с трудом подавил стон отчаяния, – Эгоистка! У тебя в сердце теперь нет места для нас?

– Эгоистка? – не выдержала Маргарита, – От эгоиста слышу. Тебя волнуют только твои чувства, а на меня тебе наплевать! Прими, сначала, мою боль, переживи то, что я пережила, а потом будешь упрекать. Да знаешь ли ты, что я испытываю? Как это – просыпаться каждую ночь от кошмаров, когда видишь, как умирают люди, падают рядом израненные и окровавленные – волком выть хочется! Сцены, одна за другой, переплетаются в диком, страшном танце – я то становлюсь свидетелем ужасной и жестокой резни, то погибаю от рук людей, которых уже успела полюбить, то сама становлюсь убийцей. Я не знаю, кто я, в чём моё предназначение, какова моя роль. Меня гложут страхи и сомнения… – она говорила, но язык не слушался её, к горлу подступал комок, а слёзы душили и жгли глаза, наконец, она зарыдала.

– Ну, вот – вы, женщины, всегда знаете, против какого оружия мы бессильны, – Джон провёл руками по её ресницам, вытирая слёзы, – когда прекрасные женские глаза застилают слёзы, то мужчина перестаёт ясно видеть. Прости, я не хотел тебя расстраивать и заставлять волноваться ещё больше. Клянусь, я всё сделаю, чтобы исцелить твою душу. Оставайся с теми, кто тебя любит, и вместе мы переборем всё, справимся с чем бы то ни было. Прости, если я был резок с тобой – но, твои слова были словно выстрелы в сердце и душу. Твои слёзы причиняют мне боль. Посмотри – алеет рассветное небо, а звёзды исчезают в утренней дымке – зачем мне всё это, если я останусь один, без тебя?

В порыве чувств Маргарита едва не задушила его в своих объятиях, чуть не свалив с ног:

– Ты уже не сердишься? Спасибо за понимание! Я знала, что, если ты любишь меня, то поймёшь. Сначала я должна найти себя. Прости, что я накричала на тебя – я тоже вспылила попусту.

– Мне будет очень не хватать тебя… Ты хоть звони, пиши… – глубоко вздохнул Джон когда хотелось кричать до хрипоты.

– Ну, конечно. Обязательно. Я тоже буду очень скучать без вас. Но, я вернусь, я точно знаю. Мне очень тяжело, я стараюсь находить нужные слова – вы проникли в моё сердце и останетесь там навсегда! Я постараюсь вернуться как можно быстрее. Я уже чувствую, как по капле, силы и память возвращаются ко мне. Все мы одиноки сердцами в больших городах, – продолжила Маргарита словами одной из любимых композиций, – словно заблудившиеся дети… Но, я полечу, даже на растерзанных крыльях – и однажды засияет моя настоящая победа.

– Хотел бы я уничтожить все страхи, что нагоняют печаль на твои глаза, – с заботой произнёс он, обнимая девушку за плечи, – Но… у меня есть идея – Закрой на минутку глаза, – чтобы удостоверится, что она не подглядывает, провёл рукой перед её лицом.

– О. К! Всё? – Маргарита в нетерпении накручивала на пальцы прядь своих волос.

– Да, можешь уже открыть, – наконец разрешил он. – Конфетки! Шоколадные. Мои любимые, – открыв коробку грильяжа, Маргарита с детской непосредственностью взяла сразу три штуки и начала разворачивать обвёртки, – Откуда это? Ты что – фокусник?

– Тебе нравится? – робко осведомился Джон.

– Ты ещё спрашиваешь, – утвердительно закивала головой девушка, отправляя в рот ещё одну.

– Вот такая, весёлая, счастливая, с улыбающимся личиком, ты мне нравишься больше, – мягко улыбнулся он, – Я хочу запомнить твою прекрасную улыбку!

– Жан, не надо… – глубоко выдохнула Маргарита, – Я же еду не навсегда. И ни слова о любви, во имя неба и земли. Отвези меня лучше домой.

Один Бог знает, как ему хотелось снова почувствовать прядь её волос между пальцами, вдохнуть их аромат, ощутить прикосновение её кожи, испить поцелуи с её губ – каждый вздох как смерть. Но, не в его принципах было брать женщину силой – укротив себя сейчас, он будет вознаграждён, иначе рискует потерять её навсегда. Только вот когда наступит это «потом»?

– Обними, обними меня крепче, – попросила девушка, – И не теряй меня. Убереги, удержи меня. Не отпускай. Обними меня крепче. Ну, же! – почти потребовала она.

Только Джон открыл было рот, но, не успел он и слова произнести, как Маргарита поднесла палец к его губам:

– Ни слова… Как же я смогу без тебя теперь?

И они слились в долгом поцелуе.

– Запомни, – прошептал Джон – я готов отказаться от всего ради тебя, но я не готов отказаться от тебя.

Я приду к тебе на помощь, я с тобой пока ты дышишь —

было так всегда, ты помнишь, будет так всегда, ты слышишь!!!

Алена Свиридова

Попрощавшись с Маргаритой, Джон опять сидел на бортике бассейна и наигрывал на гитаре знаменитую мелодию «Nothing Else Matters» группы «Metallica», он даже не заметил, как к нему подошла Даниэлла:

– Салют, братишка, что делаешь? – приветственно улыбнулась она.

– Апельсины гружу, не видишь? – огрызнулся Джон. Дэни встала «руки в боки»:

– Эй! Какая муха укусила тебя, мистер? – наигранно возмутилась она – Уж не Маргарита её имя?

– Sorry, Дань, я сегодня что-то не в духе, – внезапно Джон вскочил и, отложив гитару, подошёл к девушке:

– Данька, давай подерёмся? – его глаза лихорадочно блестели.

– Сдается мне, что ты сейчас не в лучшей форме, – девушка окинула его критическим взглядом, – А ты разве не поедешь провожать Маргариту в аэропорт?

– Мы с ней уже попрощались, к тому же, долгие проводы – не для меня, – горько усмехнулся парень, – Я боюсь, что могу сорваться и просто украсть её прямо у терминала.

– Да ведь ты – словно ходячая бомба с часовым механизмом – вот-вот взорвёшься, – ей ещё не доводилось видеть мужчину таким беспомощным и растерянным, – Расскажи, что гложет тебя! Расскажи всё той, кого назвал своим другом и сестрой.

Ты влетаешь ко мне не дыша

Чтоб со мной разделить эту радость,

И я знаю, что друга душа

Укрепляет безмерную радость.

Ты приходишь ко мне не дыша,

Чтоб со мной разделить это горе,

И я знаю, что друга душа

Уменьшает тяжёлое горе…

Валерия Чунихина

– Дэни! – Джон кинулся девушке на шею.

– Господи, да ты весь дрожишь. Ты же на грани. А у меня, как на зло, нет жилетки! – Дэни посмотрела на парня, – в его глазах жемчужинами блестели слёзы:

– Кто-то встал, а кто-то ни как не может встать, когда захочется; кто-то спал, а кто-то не мог, когда беда и одиночество… – грустно продекламировал он словами известной песни, – Ну, почему? Почему? Может, проблема во мне? Что я сделал не так? Это что – карма у меня такая? Когда моя жена влюбилась в моего лучшего друга, я благословил их. Я собрал сердце по кусочкам и уже не думал, что смогу когда-нибудь полюбить. Ах, Маргарита, Маргарита – сама мне крылья подарила, сама же их и обломала… Какого чёрта! Где сказано, что я должен её отпустить?

– Так, дорогой, а теперь сядь, успокойся и послушай, что я тебе скажу! – сказала Даниэлла суровым тоном. Джон от неожиданности снова присел на бортик бассейна.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но ты поступил правильно – Маргарите очень важно сейчас твоё понимание, она по достоинству оценит твой поступок. Глупый, она ведь любит тебя, просто ей сейчас тяжело, но, даже если она потеряла память – забыть любовь невозможно. Когда любишь, должен уметь доверять, ждать и прощать. Как ни странно звучит, но, чтобы не потерять Маргариту, ты должен отпустить её сейчас. Ты должен уважать её решение.

– Блин, разумом-то я всё это понимаю, но всё равно мне очень больно, – Джон опустился на землю. Как волна накрывает с головой, забивая ноздри пеной, не даёт дышать, сидел он оглушённый. А ему так много всего ещё нужно ей сказать… «Неужели это конец всему – любви, мечте?» – задавал он вопрос себе и Небесам…

Он так и не поехал со всеми сопровождать девушку в аэропорт – это было выше его сил.

Джона не было с ними, когда друзья провожали Маргариту на самолет.

– Пока, сестрёнка! – Джек обнял девушку, – Береги себя, – На него нахлынул такой прилив нежности – он вдруг вспомнил как мадам Валентина ходила в положении, как впервые принесли в дом крошечный кричащий свёрток, её первые шаги, первые слова, первые секреты, которыми легче поделиться с братом, чем с родителями… – Джек, ещё раз прими от нас огромную благодарность за то, что вернул нам дочь, – обнял его Шарль.

– Это самое меньшее, что я мог бы сделать для вашей семьи, – улыбнулся молодой хирург и добавил – Для моей семьи.

– Берегите себя, дети, – Валентина по очереди расцеловала ребят.

– Пока, малышка! – Даниэлла погладила Маргариту по волосам, – А ты точно уверена, что поступаешь правильно.

– Тебе, Ди, легко говорить: была бы ты на моём месте, то те трое оказались бы на больничной койке. Но, мне жаль покидать вас. А как там Джон? Знаешь, когда я его вижу, то становлюсь такой глупой, язык становится как деревянный – и слова внятного выдавить не могу из себя, становится трудно дышать… Что это? Ты чувствуешь то же самое к Джеку?

Дэни хотела ответить, но тут объявили посадку…

– Ну, вот, мне уже пора бежать, – безрадостно улыбнулась Марго. Попрощавшись со всеми, она направилась к пункту регистрации, где резко остановилась и окликнула ребят:

– Подождите минуточку! Я кое-что забыла, – девушка сняла заколку с волос, – Ловите! Передайте это Джону от меня!

Девушка послала друзьям воздушный поцелуй и, тряхнув чёрными кудрями, направилась на посадку:

– Обещаю держать связь! – крикнула она напоследок. – БОН ВОЯЖ, МАРГО! – напутствовали её друзья, приветливо улыбаясь.

Когда все уехали, Джон бесцельно слонялся по пустому дому – внутри у него была такая же пустота, вакуум, давящий и снаружи, и изнутри. Он задыхался от бессилия. Найдя в баре начатую бутылку виски, он сначала долго изучал этикетку, потом налил себе стакан и залпом выпил его. Приятное тепло разлилось по всему телу. Удовлетворённо хмыкнув, Джон поставил бутылку и стакан на стол и направился на кухню за льдом. Он и сам не заметил, как бутылка опустела. Отуманенным взором смотрел он, то на пустой стакан в руке, то на пустую бутылку, стоящую на столе. В зеркале мелькнула его собственная тень. Так со стаканом в руке, неровной походкой, Джон подошёл ближе – из зеркала на него смотрел бледный осунувшийся некто с воспалёнными глазами, трёхдневной щетиной и взлохмаченными волосами – когда-то он уже видел всё это в другом зеркале, несколько лет назад. Тогда он нашел в себе силы остановиться и собрать себя заново… Неужели печальная история в его жизни, принесшая столько боли, снова повторяется? Хватит ли у него сил в этот раз?

Он поправил выбившуюся прядь, провёл рукой по лицу и криво усмехнулся. Потом резким движением швырнул стакан в отражение. Зеркало со звоном разлетелось вдребезги. Он присел на колени и подобрал один из осколков, с силой сжав его в руке, пока по пальцам не потекла кровь. А если бы она осталась калекой, прикованной к инвалидному креслу, тогда бы она осталась… с ним… Джон порывисто замотал головой, чтобы прогнать из головы эти грешные мысли. Нельзя даже думать о таком – ведь это она, его Маргарита. Как же так? Его огромной любви хватило бы на них двоих. А слёзы сами по себе стекали по щекам, оставляя мокрые следы. Пальцы разжались, и окровавленный осколок зеркала упал на пол. Он медленно встал и присел на кровать, обхватив голову руками.

Потом он откинулся на постель и невидящим взглядом уставился в потолок. Наконец, поднялся, на ходу накинул куртку и захватил мотоциклетный шлем.

На улице свежий воздух немного развеял хмель. Несколько раз глубоко вдохнув, Джон надел шлем и сел на байк. Куда он поедет? Зачем? Не важно… Только подальше отсюда… Подальше от боли…

Компания уже обиралась покинуть аэропорт, когда звонок мобильного прервал сладкий поцелуй Джека и Даниэллы. На дисплее высветился номер клиники. Обречённо вздохнув, Джек снял трубку. Разговор был коротким.

– Простите, ребята, – развёл он руками, – Придётся вам такси брать – меня вызывают. Какой-то псих разбился на мотоцикле на окружном шоссе. Дэни посмотрела на Джека своими глазами небесной синевы и мягко улыбнулась:

– Не-а, всё равно не верю, как бы ты не старался казаться хуже, чем есть на самом деле. Я уверена, что жизнь пострадавшего в надёжных руках.

– Постараюсь оправдать твоё доверие, любовь моя. Его уже везёт бригада скорой, и мне нужно ехать, – он поцеловал белокурую, пожал руку Питеру и попрощался с остальными.

Джек постарался поспешить, и в скором времени был уже на месте – в приемном покое.

– Как состояние больного? – незамедлительно осведомился он у дежурной приёмного отделения.

– Состояние тяжёлое, но стабильное, – медсестра подала ему карту пациента, – Сломанное ребро пробило легкое, сильное внутреннее кровотечение – он потерял много крови. Сейчас для вас готовят пятую операционную. Да, вот доктор, сами посмотрите – там он на каталке, с ним парамедики, которые его привезли.

Молодой хирург повернул голову в ту сторону, куда показала сестра, и обомлел – незадачливым байкером оказался не кто иной, как Джон. Его глаза, некогда прекрасные, на бледном от большой кровопотери лице, теперь были подёрнуты предсмертной дымкой… Лицо и тело – в ссадинах и кровоподтёках.

– Ну, «Шумахер» хренов! – в сердцах выругался Джек, – Найдите анестезиолога и приготовьтесь к переливанию крови, – отдал он распоряжения младшему медперсоналу, прощупывая пульс пострадавшего, – Твою ж… Да, от тебя разит моим виски – какая банальность, он хотел утопить горе на дне бутылки. А я, признаться, был лучшего о тебе мнения. Ладно, тебе на себя наплевать, но, ты же мог сбить кого-нибудь! Ой, дурак! Ей Богу, на всю голову дурак! Тоже мне, гений – Леонардо «Недовинченный», так-то ты байк починил? Что с кровью?

– Я потерял много крови? – еле выдавил Джон, пропуская мимо ушей колкости в свой адрес.

– Группа крови, спрашиваю, какая? – повторил свой вопрос Джек, на что парень лишь непонимающе заморгал.

– И откуда ты только такой взялся на мою голову? – молодой хирург разочарованно вздохнул и вытер ладонью пот со лба, – Добро пожаловать в наш мир, – ухмыльнулся он, распаковывая шприц, – Руку давай. Кулаком поработай. Так, хватит. Теперь разожми кулак.

– Это что – такая изощрённая инквизиторская пытка? Кровопийца, – лицо Джона исказилось гримасой боли.

– А ты у меня ещё поумничай давай, остряк. Уже не такой крутой, да? – Джек вынул иглу и передал шприц санитару – Отнесите это в лабораторию на экспресс-анализ, мне необходимы данные по группе крови и резус-фактору в течение десяти минут, – Локоть зажми, – обратился он уже к Джону.

– Как скажешь, господин Великий Инквизитор, – скривился Джон.

– Прости, что мало, – ехидно улыбнулся молодой хирург, – Я тут, между прочим, пытаюсь спасти тебе жизнь, так что, раз уже облажался, то, будь любезен – закрой рот и не мешай мне работать.

– Зачем, Джек?! Зачем?! – прохрипел Джон.

– Что значит зачем?! – возмутился Джек, – Я тебя с того света вытащить стараюсь, вообще-то.

– А я просил об этом? Отпусти меня… – одними губами произнёс Джонни и закрыл глаза, на ресницах блеснула слеза.

– Сожалею, – покачал головой Джек, – тогда ты не к тому врачу попал, – я тебя не отпущу, у меня репутация всё-таки. Считай, что сегодня не твой день. Ты, вообще, о матери своей подумал – каково ей будет? Ах, простите. Ваше бессмертное высочество, куда ж нам, простым смертным, понять Ваши высокие мотивы. И сына ты тоже решил вот так, вдруг, бросить? Ты произвёл на меня впечатление сильного человека, а, оказывается, ты слабак. А меня ты в какое положение ставишь? Ты понимаешь, что сейчас от моего мастерства зависит жизнь друга? Я не имею права на ошибку! Ты хоть понимаешь, какое это нервное напряжение? А кто-то вылакал мой виски! Не подскажешь – кто? Прости, но, по-моему, ты отшиб последние мозги, – не выдержал Джек, – А Маргарите я что скажу? Наш разговор ещё не закончен, учти.

Тот умоляюще посмотрел на молодого хирурга:

– Ты абсолютно прав, док: я – дурак, дурак и эгоист… Джек, пожалуйста… друг… – простонал он, – Мне холодно… Так холодно… Я верну её…

– А я думал, что тебе жизнь уже надоела. Или у тебя, как у кота, девять жизней? Разумеется, вернёшь – только вернись сам сначала, – Джек не мог без содрогания смотреть на умирающего друга, и добавил, смягчившись, – Я сделаю всё, что смогу, обещаю…

– И Маргарите, прошу, не рассказывай ничего, – Джон потерял сознание.

А в самолете Маргарита засыпала, не в силах совладать с накатившей усталостью. За последнее время её нервная система была истощена до предела. Мысли путались в голове. Она пока ещё не знала, правильно ли она поступила, но точно была уверена, что будет скучать без своих друзей, которых она оставила в Лос-Анджелесе, а ещё… из головы не выходил печальный взгляд красивых глаз Джона…

Почти машинально на стекле иллюминатора она вывела: «SOS for love»…

На своих губах она ощутила солёный привкус слёз…

Джон сидел на кровати, во что-то увлечённо играя на ноутбуке, а Розадинда усердно расчёсывала его волосы.

– Принцесса, а ты не перепутала меня со своей куклой Барби? – недовольно поморщился парень.

– Много ты понимаешь, – возмутилась Рози, – Красота требует жертв, так что – терпи. У тебя волосы спутались. И не верти головой, – вдруг девочку осенила занятная идея, – Слушай, а давай я тебе косичку заплету, а?

– Никаких кос, – запротестовал Джон, – Соглашусь максимум на хвост, – он негодующе замотал головой. В комнату вошел Джек.

– Та-ак, что тут у нас? – поинтересовался молодой хирург, – Детский сад мировые проблемы решает? – иронически заметил он.

– Попрошу не обобщать, – возразил Джон, за что получил от доктора подзатыльник.

– Не провоцируй меня, я на тебя ещё очень зол, – он перевёл взгляд на девочку, – Рози, ну, хватит уже его мучить, мне повязки Джону поменять надо.

– Ладно, я пойду погуляю в саду, но, я ещё вернусь, – помахала рукой Розалинда, а Джон лишь обреченно вздохнул.

– Придется потерпеть, – предупредил Джек, – Учти, что я смог залечить только эти твои раны, а те, что тебя действительно мучают, не под силу вылечить даже мне – только ты сам можешь помочь себе. После того, как, закончив процедуры, молодой хирург удалился, вернулась Розалинда в сопровождении старшей сестры.

– Эй, не раскисай, братишка, – ободряюще улыбнулась Даниэлла, – Если Марго не едет к нам, то, что мешает нам поехать к ней? Лично я совсем не против посетить Париж, а?

– Дэни, а ведь действительно, – глаза Джона засияли, – Прекрасная идея. Маргарита пишет, что ей спокойно и комфортно – она продолжает учёбу, а по выходным помогает в монастырской клинике при аббатстве Сен-Маргарет, зовёт в гости. А что скажет на это Джек?

– Не переживай, он не сможет мне отказать, – лукаво подмигнула она – Как только твоё состояние будет позволять, сможем отправиться. Остальные, я уверена, тоже будут не против.

– Ты – настоящий друг, сестрёнка, – с благодарностью обнял её Джон. – А сейчас тебе нужно выспаться, давай сюда ноутбук, – попросила Дэни.

– Ну, так нечестно, – расстроенно буркнул Джон, – Я – личность творческая и стремящаяся к познанию всего, ноут мне просто необходим, – он даже попытался привстать на подушках, но, скривившись от боли, снова рухнул на постель, принимая тщетность таких попыток в его теперешнем состоянии.

– Ага, как же – в «Варкрафт» резаться он тебе необходим, – парировала Даниэлла.

Джон лишь скорчил в ответ рожицу и в знак протеста накрылся одеялом с головой.

Потом все трое уже задорно смеялись.

Друзья, скучавшие по малышке Маргарите и переживавшие за неё, с воодушевлением приняли идею посетить Париж и проведать дорогую подругу.

Билеты были забронированы в тот же вечер, и через несколько дней их самолет уже делал посадку в аэропорту Парижа, откуда они и направились преподнести Маргарите приятный сюрприз своим столь скорым приездом.

– Дочка, к тебе пришли – спустись в холл, – улыбнулась молодая монахиня, – Тебя ждёт сестра.

Спускаясь по лестнице, Маргарита всё гадала, кто же может ждать её: Даниэлла… Эллен…

То, что она увидела, превзошло все её ожидания… Неуверенной походкой, держась за перила, Маргарита спустилась, бледная, похудевшая, снова коротко стриженная, в скромном сером платье с кружевными воротником и манжетами.

Румяная черноволосая девица, в длинном атласном чёрном платье и чёрных лаковых туфлях, растянула улыбку от уха до уха, обнажив белоснежные зубы:

– Bonjour, mа cherе! – улыбнулась она ещё раз