Текст книги "Кровавое сияние небес"

Глава 5

Таня, однако, до самого отеля не дошла, она свернула в находящееся в этом здании кафе, чтобы поужинать, я же, прислушавшись к себе, не обнаружила ни намека на чувство голода, потому поднялась в свой номер. Попивая пустой чай, я кинулась в размышления.

Две девушки, являющиеся сестрами, гуляют с группой друзей, неожиданно ссорятся и возвращаются домой. Там каждая из них наливает другой смертельной отравы. Однако дома Александре не сидится и, игнорируя ядовитый сок, она снова выходит на улицу. Каким-то путем попадает на безлюдную площадку на окраине города (скорее всего, на собственном велосипеде, жаль, я не спросила про это у мэра), там же ее находят задушенной. Нужно выяснить, в каком часу жители видели огни в ту ночь, закончились ли они до предполагаемого времени смерти? Иначе почему не было свидетелей? Теперь Дарья. Здесь все еще загадочнее. Не выпив отравленного чая, она зачем-то спускается в подвал. В подвал, в котором они с сестрой хранят какие-то личные вещи, из-за которых никого туда не пускают. Какой предмет ей понадобился? Как она ударилась током? Насколько знаю, не все люди, получившие разряд в двести двадцать вольт, умирают. Ей сильно не повезло. Означает ли это, что смерть – случайность? Или кто-то подстроил эту смерть? И что-то еще в этой истории было странное… Да, каким-то боком сюда вплетается Комиссаров.

Звонок мобильного заставил меня вынырнуть из внутреннего мира и опуститься на земную твердь. Определитель показал, что побеседовать пытался Прохор.

– Здравствуй, Юленька.

– Здравствуй, обманщик.

– О! Что так? Что я сделал?

– Как что? Обманул.

– М-м… Что-то не помню. Ты не могла бы объяснить?

– К сожалению, не могу, так как не общаюсь с врунами.

– Солнышко, я могу что-нибудь сделать? Скажи, как я обидел тебя, и я все исправлю, обещаю!

Ишь как мы заговорили!

Я продолжала молчать в трубку.

– Слушай, Юль, у меня деньги на телефоне кончаются. Давай я приду к гостинице через час, и мы поговорим. Ты будешь там?

– Идет, – едва успела ответить я, как связь неожиданно прервалась.

Через час за стеной было тихо, и я могла только гадать, вернулась ли Грачева из закусочной. С одной стороны, это и ее касалось, так как было частью совместного расследования, с другой, я могла потом пересказать Таньке весь разговор. Да и вообще, учитывая, как она себя ведет… Без нее будет значительно лучше.

Таким образом, ровно в назначенное время я спускалась на первый этаж одна. За стойкой, к сожалению, находился не наш чернобровый друг, но я на ходу объяснила девушке, что у меня разговор на улице и дальше порога я не уйду, потому не буду сдавать ключи. Она мне крикнула вдогонку, что мы с моим другом можем воспользоваться фойе, здесь удобные кресла и бла-бла – я не стала ее слушать. Еще не хватало обсуждать криминальную историю при посторонних.

Семашко уже ждал.

– Привет, – обрадовался он, меня увидев. – Так в чем дело?

– Куда вы шли в день убийства, Прохор? – строго спросила я с места в карьер.

– Что? В день какого убийства?

– Когда Кабан зарезал вашего общего друга. Как вы оказались на стройплощадке?

– Я же говорил…

Я перебила:

– Да, ты говорил, а я видела своими глазами. Видела, что ни один путь не может лежать через концертную площадку.

Парень вздохнул, облизнул пересохшие губы, уставился на асфальт.

– Ну хорошо. Единственная причина, по которой я солгал, – из-за того, что ты мне нравишься. Мне стыдно, какова была моя жизнь, и я…

– Прохор! – повысила я голос. – Что вы делали там?

– Пили! Ясно тебе? Мы бухали у Васьки в квартире, затем вышли на улицу, чтобы чуть протрезветь на морозе и чтобы можно было бухать дальше! Шатаясь, прогулялись в то место, где раньше стоял мой дом. Тот дом, в котором прошло все мое детство. Мы всегда пили в этом самом месте! – закричал он. – Да, я такой был человек! Я пил в одном месте, чтобы потом пойти в другое и снова пить! Твоя подруга права, Юля, я знаю все месяцы, в которые можно ночевать на улице, и все, в которые бухать можно только в квартире с отоплением. Ты знаешь, каково это, когда ломит все кости, когда жить не хочется и единственная мысль, которая греет, – об алкоголе? Потому что ты знаешь, что как только выпьешь – полегчает. Хотя на самом деле ни хрена не легчает! А делается только хуже из года в год, из месяца в месяц! Ты не представляешь, как я рад, что такое страшное событие случилось в моей жизни, отчего я сумел взять себя в руки! Да, моего друга нет больше в живых, это плохо, но то, что это сделало со мной, то, куда повернула моя жизнь, – это чертовски хорошо! Юля, ты понимаешь меня? – Он сделал шаг вперед и протянул ко мне руку, но я отступила и не дала до себя дотронуться.

– Нет, я не понимаю. Пожалуйста, не звони мне больше.

– Юль, Юль, подожди… Нельзя быть такой категоричной! Нужно прощать людям ошибки и слабости! Прости, что обманул, мне было стыдно за себя, но я теперь другой!

Я отвернулась, чтобы не видеть мольбу в его глазах. Тут как назло с дороги к отелю свернул «Мазерати». Не хотелось бы, чтобы известный актер застукал меня рядом с пропащим алкоголиком.

– Мне пора, – равнодушно бросила я и вернулась в отель.

До одиннадцати была куча времени. Я перекусила, почитала книжку, захваченную с собой в Гогольск, посмотрела телевизор, помыла голову и ближе к девяти занялась обследованием своего гардероба. В чем можно предстать перед неженатой знаменитостью? Из всего, что я взяла с собой, – ни в чем. Да и окажись я в своей квартире, это не спасло бы положение. Как-то, находясь в магазине одежды, не задумываешься над тем, что на случай встречи с кумиром нужно что-то купить супердорогое и сногсшибательное. А потом повесить в шкаф, так как жалко это носить, и пусть себе торчит там до Второго Пришествия. Думаешь о том, в чем тебе ходить удобно. А теперь… Страсть к комфорту всадила мне в спину нож. В то же время если вспомнить, с кем я там буду, то мне переживать не из-за чего. Что бы я ни надела из своей простенькой невзрачной одежонки, я буду смотреться лучше, чем Танька. Опять же, на улице будет темно, а те две минуты, которые мы потратим на спуск в фойе, разве стоят многочасовых мучений в процессе сбора?

«Стоят», – ответила сама себе, вспомнив прекрасное лицо и спортивную фигуру Комиссарова.

И багаж был пересмотрен заново, уже более пристально.

– Остановись! – крикнула я через полчаса. – Ты сходишь с ума!

Испугавшись, как бы меня через стену не услышали, я зажала рот руками. Затем руки, отлепившись от губ, на автоматизме продолжили перебирать тряпки.

– Хватит! Хватит!

Зазвонил телефон.

– Это ты орешь или в другом номере? – Это была, конечно, Танька.

– Это я ору. В своем номере, – не стала я спорить.

– В чем дело?

– Мне не в чем идти.

– Да! Мне тоже. Впервые выпал шанс оказаться в высшем обществе, а я ни фига с собой не привезла. Подумать только… В задрипанном Гогольске… Кто ж знал?

– Вот и я про что!

– Да тебе-то что, Образец? У тебя и дома нормального шмотья нет. А я как вспомню свое платье стоимостью в восемь тысяч рублей…

– Сколько?! – я не знала, чему больше изумляться: тому, что Грачева, как нормальный человек, иногда носит платья или же названным цифрам. Наверно, все-таки второму. – Ты же не работаешь! Откуда деньги на платье?

– Ну, пособирала со всех. С мамы, папы, бабушки… Какая разница? Ты уловила главное? Я оставила его дома!

– Попроси папу привезти, – сыронизировала я, но Татьяна вдруг воспрянула:

– Точно! – и бросила трубку.

Итак! Собственными руками я подготовила соперницу к идеальному внешнему виду. Такому, которого буду сама лишена. Браво, Юлия Сергеевна! Хвалить остается только саму себя. Еще раз – браво!

«Да какая она тебе соперница? – проснулся внутренний голос. Давно он что-то не ехидничал. – Тупая, некрасивая выскочка. Плюнь. Думала бы лучше о расследовании».

– Какое расследование, когда тут Комиссаров?! – попыталась я было с ним поспорить, да махнула рукой. Была бы здесь Катька – с ней общаться одно удовольствие. А с голосом невозможно построить адекватный диспут.

Без пяти одиннадцать я вышла из номера. На этаже, кроме меня, никого не было. Кстати, я не стала выпендриваться и оделась так же, как и днем: джинсы, кроссовки и серая кофта простого покроя. Только накинула кожаный пиджак, припоминая, что минувшей ночью было холодно.

Чтобы не стоять одной, постучалась к Таньке. В тот момент меня пронзила мысль, что Антон Комиссаров вместе со своим приятелем решили просто пошутить над нами и никуда сегодня вообще не собирались идти. Однако когда напарница через дверь прокричала:

– Пару минут, Образец! – с лестницы донеслись шаги, и вскоре знакомый, чарующий, истинно мужской голос весело и точно дразня произнес:

– Здравствуйте, Юлия.

– Здравствуйте, Антон, – копируя интонацию, ответила я, только потом заметила второго и добавила: – Здравствуйте, Ярослав.

– Здрасьте, – тихо буркнул тот, не глядя на меня.

– Вы готовы к променаду? – улыбнулся актер.

– Да, а вы, похоже, как раз оттуда, – показала я глазами на лестницу. – Или переехали с этого этажа на первый?

– О нет, мы ездили в ресторан на ужин. Только оттуда.

– Ездили? – удивилась я. – Здесь кафе за углом здания.

Молодые люди переглянулись. Антон сказал:

– Здесь очень недурный ресторан в центре города. Я как-нибудь свожу вас туда.

«Вас» – меня, или «вас» – меня и Таньку? Уточнить я, разумеется, побоялась.

Здесь она сама выплыла. Кстати, как я и предполагала, в совершенно несуразной одежде. Платье ей, видимо, никто не привез. Я вздохнула, с одной стороны, облегченно, с другой, недоумевающе (все-таки два принципа «по одежке встречают» и «скажи мне, кто твой друг» сейчас явно работали против меня), и мы тронулись.

Комиссаров развлекал нас всю дорогу, даже Грачева заткнулась, чтобы его послушать:

– На съемках «Атаки ведьм» происходили удивительные вещи. В ту минуту, когда Анфиса Селина читала заклинание по вызову демона…

– Она играла ведьму Мори, так? – уточнила я, так как из актеров, задействованных в ленте, знала только Комиссарова и парочку еще более известных лиц. Кто такая Анфиса, я поняла только из контекста.

– Ага. В тот самый миг, когда она произнесла первое слово заклинания на выдуманном сценаристами языке, у нас отказала вся аппаратура.

– Да ладно? – вздрогнули мы обе. Ярослав молчал, скорее всего, он уже слышал эту историю.

– Именно. Пара часов ушла на выяснение причин отказа работы техники, но никто ничего так и не понял. Операторы, звукорежиссер и режиссер были в панике. Внезапно все само собой заработало. Мы продолжили снимать. И что вы думаете? Когда пересматривали этот фрагмент фильма, в сцене с чтением заклинания появился черный экран!

– Ка-ак?

– Да! Анфиса открывает древнюю книгу, подносит ее к глазам, а следом – тишина и черный экран на две минуты четырнадцать секунд, и именно столько времени занимает чтение заклинания, а затем как ни в чем не бывало продолжается сцена. Вот что это?

– А сценаристы точно не содрали эту молитву или что это там с какого-нибудь сайта некромантов?

– Клялись, что взяли из головы!

– Загадка, – согласилась я с открытым ртом.

– Точно. Я все время думаю: что это было? Не могу сказать, что я скептик, но я так же не готов верить во все сверхъестественное с бухты-барахты. Я всегда сначала ищу причину, проверяю. И только потом – верю.

– И поэтому ты занялся изучением НЛО?

– Да, отчасти. Впрочем, это уже другая история. А мы, по-моему, пришли. – Кивнул он на показавшуюся стройплощадку.

– Это то самое место, – громко подтвердила Грачева и начала быстро-быстро рассказывать, каких людей она встретила в прошлый раз, что они ей поведали, где она споткнулась и так далее. Я понимала, что если попытаюсь вставить хоть слово в этот бубнеж своим тихим от природы голосом, то буду просто не услышана, и потому молчала.

Здесь было темно. У Ярослава оказался фонарик, а Антон подсвечивал дорогу планшетом, так что упасть мы не опасались. Однако я старалась идти рядом с Комиссаровым, чтобы, если вдруг и споткнусь, могла за него ухватиться. На самом деле, я даже мысленно молилась о спотыкании, чтобы был повод за него ухватиться. Но сделать это специально не сумела – мне казалось это настоящим обманом, хотя, может, я и преувеличиваю, и в этом чья-то совесть могла бы углядеть лишь невинный флирт. Чья-то, но не моя.

Через две минуты мое умозаключение нашло подтверждение извне.

– Ой! – воскликнула Танька и вцепилась в локоть Антона с другой стороны.

– Осторожнее, здесь не мудрено и лоб расшибить, – заботливо ответил Комиссаров.

– Да-да, я чуть не упала… – Она и не думала отпускать его руку. – Но с такой надежной опорой мне ничего не страшно. Вы никак в качалку ходите, да?

Она, похоже, начала ощупывать его бицепс. В темноте было плохо видно, да и вообще я отвернулась, чтобы меня не стошнило.

– Мэм, трижды в неделю, как на работу, – шутливым тоном и вроде бы с щепоткой хвастовства ответил ей мужчина моей мечты.

Мы приблизились к группе людей, и Антон предложил кому-нибудь поспрашивать, в какое время обычно начинается красное сияние. Он бы и сам спросил, но не хочет, чтобы его узнали и стали бы мешать повышенным вниманием. Танька сказала, что как никто другой его понимает (это с чего бы? она тоже узнаваемая актриса?), и отправилась заниматься излюбленным делом – чесать языком.

– Ярик, ты взял оборудование?

– Зачем? Мы же не убедились пока, что здесь что-то есть. Сегодня я взял камеру. Если что-то будет, попробую заснять, в гостинице просмотрю и решу, что с собой взять в следующий раз.

– Окей, так и сделаем.

Я решила, что уже достаточно знаю эту компанию, чтобы задавать вопросы.

– А какое оборудование используют для изучения неопознанных летающих объектов?

Ярослав долго молчал: либо не любил разговаривать, либо вспоминал, либо стеснялся. В итоге произнес:

– Различные системы видеонаблюдения, измерители уровня электромагнитного фона, высокоэнтропийный многорежимный генератор случайных чисел, дозиметр гамма-излучения.

– Малыш знает в этом толк, – по-братски потрепал его Антон по плечу. – Ну что, встанем здесь?

Я открыла рот, думая, что ко мне обращаются, и начав даже что-то отвечать, как меня опередил Ярослав:

– Здесь руки людей могут помешать. Предполагаю, они тоже будут снимать, а мы стоим слишком близко. – Настолько, что двое обернулись, услышав это. – Хотя у меня пятикратный зум в камере, может, оно и обойдется.

– Нет, мы будем делать так, как тебе удобно. Я приехал сюда именно затем, чтобы установить, что это за объекты, никакие люди помешать этому не должны.

– Хорошо. Тогда, я думаю, стоит отойти туда, – Ярослав показал примерное место движением луча своего фонарика.

– Пошли.

– Подождите, ребята, – всколыхнулась я. – А как же Танька? Вдруг она нас в темноте не сыщет?

Да, Антон был в белой льняной кофте, весьма заметной в темноте, плюс у него в руках светился дисплей планшета, а у его друга – включенный фонарик, но все-таки здесь много таких, как мы, у каждого что-то да светится.

Я испугалась, что Комиссаров проигнорирует мой тревожный призыв и они оба отправятся куда-то, а я буду разрываться между желанием пойти с ним (дополню «хоть на край света») и требованием совести остаться там, где нас проще будет найти компаньонке, однако зря я переживала, Антон кивнул:

– Окей, подождем. – Через минуту он вновь заговорил. – Расскажи о себе.

– Я? – удивилась я так, что едва глазных яблок не лишилась. Так и норовили выпрыгнуть и поскакать по траве.

– Ну а кто? Я пока знаю о тебе только то, что ты пишешь статьи на тему сверхъестественного и заботишься о ближнем.

Я приняла это за комплимент и улыбнулась. А по поводу первого оспорила:

– Я не пишу о сверхъестественном, я провожу расследование, чтобы выяснить, действительно ли оно сверхъестественное, и пишу потом о результатах проверки.

– Надо же, – подал голос молодой уфолог, – прям как я.

– Ты тоже журналист?

– Нет, мы составляем отчеты о результатах исследования.

– А кому отправляешь?

– Я выкладываю на собственном сайте, он очень популярен в некоторых кругах. Но есть люди, которые следят за всеми объединениями и частными лицами, занимающимися данной тематикой. К примеру, ассоциация «Экология непознанного» и Уфологический союз.

– Ау, вы где? – донесся из темноты Танькин голос, помешавший мне вслух поудивляться названным организациям. Лично я до этой минуты и представления не имела, что таковые существуют в России.

Парни помахали ей светящимися предметами, чтобы увидела.

– Не удастся нам поговорить сегодня, – как я заметила, с грустью констатировал Антон. Учитывая, что обращался он ко мне, а досаду вызвала Грачева, мне оставалось только петь от счастья.

– Ягода-малина! – что я и сделала. – Нас к себе манила!

– Образец, ты спятила? – подошла как раз Танька.

Я не успела ничего ответить, потому что со всех концов донеслось: «Вот оно! Вот оно! Снимай!» – а мои спутники как-то сразу напряглись.

«Неужели в такой темноте лицо Комиссарова разглядели?» – начала сокрушаться я, жалея публичную персону (никакой личной жизни!), как тут заметила, что люди-то смотрят вовсе не на него, а куда-то вверх. Догадавшись посмотреть туда же, я наконец-то вспомнила, зачем пришла на эту дивную поляну. И в принципе, зачем приехала в этот чудный город. НЛО!

На фоне черного неба горело шесть непонятных шарообразных объектов. Цвет их был практически однотонным: мерцающий красный, более светлый в центре шара. Размер… эх, сложно сказать, знать бы, на каком они расстоянии находятся. Тогда бы можно было решить, как простую задачку по физике. В принципе, ощущения были, словно это не очень высоко. Тогда можно заявить, что летательные аппараты были небольшими, потому что они виделись вовсе маленькими. Если бы меня попросили нарисовать их на листе бумаги, именно так, как я и сейчас вижу, то диаметр окружности не вышел бы больше сантиметра.

Объекты шевелились. Причем они двигались так, как будто между ними была связь. То есть, если один начинал шевелиться чуть резче и чаще, то другие делали так же. Но, в основном, они перемещались еле-еле и очень плавно. И не расходились друг от друга, точно были сильно дружны или боялись остаться в одиночестве.

Я не понимала, что это. Все кругом снимали диво дивное на камеры и телефоны, а я просто смотрела и пыталась понять. Предметы в небе зачаровывали, за ними хотелось наблюдать еще и еще, и от них совершенно не исходило никакой угрозы. По крайней мере, так казалось мне, а ведь я известная трусиха. Остальные тоже не казались встревоженными. Если только в положительном ключе: они радовались, что дождались.

Представление длилось около пятнадцати минут. Но я совершенно не устала стоять с задранной кверху головой и даже ни разу не заскучала. И не мечтала о теплой постели, как было в прошлый раз. Впрочем, в прошлый раз смотреть было не на что…

– Ты заснял? Ты заснял? – с сияющей улыбкой приставал возбужденный Антон к своему приятелю.

– Да! – громко ответил тот, не настолько ликующе, как Комиссаров, но тоже весьма радостно.

– И я заснял! – Он опустил глаза к планшету и поставил запись на просмотр. Глядя в экран, спросил: – Как думаешь, это оно?

– Не знаю. Но явно стоит проверки. Завтра придем подготовленными.

– Отлично. А вы, девчонки, что скажете?

А я-то думала, он о нас забыл. То, что Комиссаров поинтересовался моим мнением, заставило меня теперь уже плясать.

Пока я вспоминала правильное исполнение трепака, Грачева поделилась своими соображениями:

– Пипецки круто! Че это за хрень, а? – Да-да, и мы еще выдаем себя за журналистов!

Мужчины ухмыльнулись.

– Выясню во что бы то ни стало, – твердо заявил актер.

На обратном пути Антон спрашивал нас с Танькой, где мы живем, с кем и как проводим свободное время. Отвечали честно: я провожу время с книгами и учебниками, а на работе с документами, а Танька зависает в клубах и иногда куда-нибудь выезжает из родного города, так как не терпит однообразия. Комиссаров амнезией не страдал и напомнил нам про журналистику, которую мы в своем отчете не назвали. Пришлось рассказать все как есть: это наш первый материал. И мы даже не совсем пишем, а просто собираем информацию. Удивительно, но Антон не был с сами строг, как мы того заслужили своим враньем, напротив, его это позабавило.

– Решили поиграть в журналистов? Я тоже как-то раз им прикинулся. У меня была небольшая роль, но фильм обещал быть кассовым, и я старался изо всех сил. Мой персонаж – московский корреспондент. И я пришел на вечер чествования ветеранов ВОВ и прикинулся, что хочу взять у них интервью. Знаю, что пожилые любят разговаривать, решил, что это самый легкий путь. К тому же у меня самого дед – инвалид войны, и я в этой теме подкован, вообще отечественную историю люблю очень, в школе всегда пятерки по ней получал. И вот, прикупил очки с нулевыми диоптриями, чисто чтобы за ботана сойти. Достал блокнот, карандаш и диктофон одновременно. Подошел к трем ветеранам, говорю, хочу статью написать, я корреспондент газеты «Пенсионеры». Один смотрит на меня внимательно, прищуривается, затем выдает: «А говорят, актерам много денег платят. Видишь, Саныч, они все подрабатывают как могут!» Я не учел, что на днях как раз по телевизору премьерный показ фильма «Война ради войны» шел!

Мы засмеялись.

– Значит, у тебя есть фанаты и среди ветеранов! А я-то боялась… – я чуть не ляпнула что-то вроде «…что я самая старая среди них», вовремя остановилась. Внутренний голос ясно говорил мне, что нельзя показывать свою заинтересованность и тем более навязываться.

– Чего боялась?

– Что тебя посадят за растление малолеток, – выкрутилась я.

– О-о, этого добра тоже хватает!

Дальше мы выслушали еще несколько веселых историй, но уже с участием школьниц. Нет-нет, никакой гнусности! Оказалось, что Комиссаров с фанатками не крутит романы. Особенно, если они в два раза его моложе. А ему, кстати, двадцать шесть. Я не спрашивала, это я еще в «Википедии» прочитала, давным-давно.

Чтобы прослушать все истории, компания передвигала стопами очень медленно. Вообще говоря, тот час был самым счастливым для меня и довольно здоровским для всех. Даже Ярик расслабился и что-то вещал. По большей части о пришельцах, конечно.

– А как ты вообще стал уфологом? – полюбопытствовала Танька, и я заметила, как она аккуратно включила диктофон. Все никак не угомонится с этой статьей!

– Это давняя история. Один раз мы с отцом поехали на ночную рыбалку и увидели странный объект в форме треугольника. Он был вроде стальной, а по бокам что-то светилось, как прожекторы. Я был тогда подростком, и это меня впечатлило невероятно.

– Может, это был аппарат земного происхождения? – предположила я.

Комиссаров молчал, по-видимому, слушая историю не в первый раз.

– Нет, мой отец – конструктор с очень большим стажем. Он заверяет до сих пор, что наша космонавтика до такого не дошла. Он и с коллегами по работе обсуждал и рисовал им схему того объекта. Жаль, десять лет назад еще не во всех телефонах были камеры и мы не смогли это заснять.

Мы наконец-то зашли в гостиницу. За стойкой находился какой-то парень, которого я видела впервые, отдавая нам ключи, он очень пристально вгляделся в лицо Антона, затем, очевидно, узнал, потому как у него отвалилась челюсть, а глаза быстро-быстро заморгали, но ничего не сказал.

– Здравствуйте! Как поживаете? – будто специально подразнил его актер, а когда тот готовился упасть в обморок, мы все рассмеялись и побежали наверх, довольные собой.

На этаже мы расстались, пожелав друг другу спокойной ночи.

«Ш-ш…»

Началось!

Я резко села и стала вслушиваться. Полчаса назад я приняла душ и легла в постель, даже не надеясь быстро уснуть: в голове поднялся невыносимый рой мыслей и о Комиссарове, и об увиденном НЛО. Однако усталость дала о себе знать, и как только я начала проваливаться в сновидение, меня оттуда резко выдернули подозрительные звуки.

«Ш-ш…»

Я настолько осмелела, что позволила себе протянуть руку к тумбе и включить лампу.

В комнате никого не было. Встав и накинув на пижаму халат, я подошла к окну и осторожно проникла за шторы. Конечно, можно было просто их отдернуть, но я не хотела, чтобы меня было видно с улицы, ведь горел свет. Таким образом, я протиснулась бочком за ткань и стала разглядывать с края окна распластанную передо мной улицу. На ней горели фонари, а также светились огнями дома, расположенные через дорогу и сквер. Там было тихо и спокойно. Вся мистика находилась, увы, внутри моего номера.

Я вынырнула из-за гардины и заходила по комнате. Через пять минут, когда таинственное шелестение повторилось, я отчетливо поняла, что звуки исходят от закрытого покрывалом зеркала. Встав напротив, шагах в четырех, я стала всматриваться, пытаясь разглядеть что-нибудь через тонкую ткань.

Наконец какой-то тихий и будто наделенный собственным эхом голос прошипел из зеркала:

– Открой меня-я…

Я так резко отпрянула, что свалилась на постель. Паника забилась внутри меня. Она была такой горячей, так быстро перемещалась внутри, захватывая все новые клеточки моего тела, что создавалось ощущение, будто я сейчас поднимусь в воздух.

Часто дыша, я обратилась к сокрытому тканью зеркалу:

– Кто ты?

Оно не отвечало, и то ли от ужаса, то ли от гнева я запустила в стену пультом от телевизора. Звук был такой, словно я попала по бронзовой раме, хотя ни капли к этому не стремилась, и в следующие две секунды произошло вот что: покрывало затрепыхалось и плавно скатилось на пол. Посмотрев в обнажившееся зеркало, я завизжала.