Текст книги "Дама под вуалью"

*******

Примерно полтора года назад. Париж.

– Ваше Сиятельство, – вошел в кабинет графа Деберье лакей, – мадемуазель Розалин приехала от модистки.

– Да, Рауль. Спасибо. Попроси ее ко мне.

Слуга бесшумно удалился, развернувшись на пятках, а через несколько минут, сопровождаемая легким стуком каблуков, появилась Жанна, чьи рыжие волосы были с нарочитой небрежностью собраны на одну сторону. Шлейф практически полупрозрачного платья, которое, правда, уже не приветствовали парижские модницы, она держала перекинутым через руку, увенчанную сразу тремя золотыми браслетами.

– Вы звали меня, дедушка?

– Да, садись, пожалуйста, – старый граф жестом указал ей на кресло напротив своего стола и медленно налил себе воды из графина.

– Вот опять смотрю на тебя, – внезапно сказал он. – Все пытаюсь найти сходство с Антуаном… или моей женой…

– Ах, – опустила ресницы авантюристка. – Да, я знаю. Мама тоже иногда хотела увидеть во мне отца, но, по ее словам, я больше напоминаю дядю Роджера, – и она задорно рассмеялась.

– Розалин…

– Да…

– Я хочу поговорить о твоем будущем.

– Ой, ну что вы! – Жанна словно в смущении коснулась своей щеки кончиками пальцев. – Я уверена, вы будете жить еще очень долго!

– Я и так удивительно немало пожил, – усмехнулся старый аристократ. – Не так много нас таких осталось, заставших почти целую эпоху. Теперь соревнуемся, кто дотянет до новых политических изменений… Дорогая, что ты думаешь о маркизе Дювивье?

– Это тот мужчина в пенсне, с которым вы на днях так прекрасно играли в бильярд? – улыбалась Жанна. – Он хорошо владеет кием, несмотря на то, что ворчлив, и борода его ужасно выглядит.

– Все-то ты горазда шутить, – граф Деберье откинулся в кресле. – Нет, речь не о герцоге Дювивье, а о молодом маркизе, его сыне.

– Который недавно приехал из Эльзаса? – девушка пожала плечами. – Я его видела один раз, нас представили друг другу и всё.

– Мы тут поговорили немного с его отцом… Думаем породнить наши семьи…

– О, – выдохнула Жанна смущенно. – Право, я не знаю, а что если…

– Розалин, я не желаю тебя неволить и торопить. Мне бы хотелось, чтобы твой избранник был тебе мил, а не выдавать тебя замуж, потому что хитрый старик Дювивье рассчитывает на мои скромные владения посредством такого брака.

– Я по правде еще не думала, дедушка, – потупила взор Жанна. – И пусть мне восемнадцать лет, но…

– Как, восемнадцать? – растерялся старый граф. – Семнадцать же…

– Да, – на лице авантюристки не дрогнул ни один мускул. – Я и сказала, пусть мне семнадцать лет, но моя жизнь так изменилась в последние несколько месяцев…

– Древняя глухая куропатка, – пробормотал граф Деберье в свой адрес и прибавил: – Ты – все, что у меня осталось, Розалин. Поэтому я озвучиваю тебе свое пожелание, но только если вы с Полем Дювивье приглянётесь друг другу. Я договорюсь об ужине в ближайшую неделю. Иди.

Жанна поднималась по лестнице, испытывая желание напевать. Она уже видела в мечтах дворянина у своих ног, а через несколько месяцев могла стать и маркизой. И всего лишь из-за удачного дорожного знакомства с одной служанкой.

*******

– Мистер Джордан, я хотела улучить момент и поблагодарить вас за все.

– Бросьте, Элеонора, – отмахнулся капитан «Молнии Юпитера». – В память о моей дружбе с вашим покойным мужем доставить его семью в Англию я счел за честь. Завтра мы будем в Ливерпуле. Надеюсь, вам понравилось на моем корабле.

Женщина внезапно порозовела:

– Да… Это было… очень комфортное путешествие.

И словно невзначай переключила свое внимание на сына, который с упорством пробовал вязать морские узлы из обрывка старой веревки.

… – Утром мы войдем в порт, – услышал Джонатан Инглес за своей спиной тихий голос и обернулся. В свете бортовых огней лицо Элеоноры Портер казалось восковым.

– Надеюсь, у вас останутся хорошие воспоминания об этом плавании… – ответил он, избегая встречаться с ней взглядом. Со стороны казалось, будто он увидел что-то в бочке с пресной водой, возле которой стоял.

Повисло долгое молчание.

– Послушайте, Джонатан… Давайте поговорим начистоту, как взрослые люди…

– Миссис Портер… То есть, Элеонора… – он сжал губы в полоску, пару раз сжал кулаки и уставился себе под ноги.

– Пожалуйста, хватит лирики. Взгляните же на меня… – вечерний ветер упрямо терзал ее прическу, словно дополняя мысли, которые томились в женской душе. – Между нами многое не сказано…

– Элеонора…

– Вы ведь не связаны никаким контрактом с этим судном, я знаю! – воскликнула она и схватила его за локоть, заставляя посмотреть на себя. – В Ливерпуле вы можете сойти на берег. У моего покойного мужа было множество связей по всей стране, вы легко отыщете подходящую работу… Например, в порту, раз уж вы ощущаете эту привязанность к морю. И мы не будем расставаться… Майкл очень привык к вам.

– Элеонора.. – Инглес взял ее ладони в свои. – Все гораздо сложнее, поймите. Это не о том, что я не хотел бы быть с вами… Это о том, кто я на самом деле.

– Я не сомневаюсь в том, что вы – честный человек, а все остальное… – она жадно ловила его взгляд. – В Англии можно будет сделать запросы по всем судовладельческим компаниям и попытаться выяснить ваше настоящее имя… Джонатан, будем честны в этом разговоре до конца. Вы любите меня?

– Элеонора… Самое страшное не в этом! – воскликнул он через долю секунды, отпуская ее руку. – А в том, что я наверняка могу быть уже женат! Все эти месяцы словно в густом тумане я вижу ее… я… – он вдруг взял лицо молодой женщины в свои ладони и тут же испугался своих действий, отпрянув.

– Я слышу ее голос, но не могу разобрать слов! – заговорил он сбивчиво. – Как я могу остаться в Ливерпуле и быть с вами, скажите? Это бесчеловечно и по отношению к вам, и по отношению к ней! А иногда мне кажется, что я вижу уже двух разных девушек, понимаете?!

– Вы не знаете, откуда эти воспоминания! Им может быть уже много лет! Мы будем искать ваше настоящее имя, возможно, память сама вернется…

– А тем временем что? Лишать вас возможности выйти замуж за достойного человека?

– Почему вы пытаетесь решить за меня? – возмутилась Элеонора, отступая. – Я не шестнадцатилетняя девчонка, больше всего на свете думающая о сохранении своей незапятнанности! Вы не ответили на вопрос, любите ли вы меня, Джонатан Инглес, или как вас там еще могут звать… Так любите или нет?

– Я… Я не знаю, – хрипло выдавил он, отводя глаза.

Повисло тягостное молчание, нарушаемое лишь хлопаньем парусов и скрипом рангоута. Элеонора Портер проглотила ком в горле и растянула губы в печальной улыбке:

– Что ж… Тогда прощайте, сэр, – сказала она и пошла прочь.

Несколько мгновений Джонатан Инглес смотрел ей вслед с отчаянием, потом тихо прошептал всего одно слово: «Почему».

*******

Руан встретил путешественников густым туманом, который назойливо нанизывался на башни кафедрального собора – самого высокого здания во всей Франции – словно желая с его помощью опуститься как можно ближе к земле. Булыжная мостовая неприятно скользила под ногами, в стороне порта слышался грохот погрузочных работ. В этом городе, бывшим некогда центром Нормандского княжества, Анна-Мария и ее спутница планировали задержаться пару дней для полноценного отдыха, а затем отправиться в Гавр. Кучер Гийом, который выполнил условленную услугу, доставив своих пассажирок, спешно собрался в обратный путь.

Девушки арендовали сразу две больших комнаты, выходящие одна в другую, в доме, расположенном недалеко от Дворца Правосудия. Из его окон виднелись башни церкви Сэн-Уэн и несколько минут, получив ключи, Анна-Мария и Марион просто любовались печальным, но вместе с тем завораживающим своей гордостью видом.

Марион вдруг сделала глубокий вздох:

– Миледи, а можно спросить?

– Мы, кажется, условились насчет твоих сомнений в плане диалога со мной…

– О, одно дело говорить хоть немного умные вещи, а другое – просто спрашивать. Это не мое дело, но все же. Мы поедем в Гавр? А потом? Англия?

– Да. На корабле до Портсмута и дальше, в Солсбери.

– Ой, я еще ни разу не плавала по морю… А там, в Англии, нас кто-то ждет?

– Возможно.

– Вы всегда загадочная, больше не буду спрашивать, – Марион прищурила один глаз с довольным видом. – Давайте, лучше помогу вам переодеться.

– Это не загадочность, – пожала плечами Анна-Мария. – У меня нет никакой уверенности, что человек, которого я хочу найти в Солсбери, вообще жив.

– Вы там давно не были?

– Я никогда там не была, – в своей обычной прохладной манере ответила она и сообщила: – После обеда я планирую прогуляться.

– Ах… – на лице Марион промелькнула растерянность. – Тогда я… Пока распакую вещи…

– Я подумала, что ты изъявишь желание пойти со мной, – Анна-Мария повернулась в ее сторону с обиженным удивлением в глазах.

– Миледи! Я, конечно, хочу пойти с вами! Просто вы это так сказали, словно приказали мне караулить ваши чемоданы и не мешаться.

– Не додумывай того, чего не было. Посмотреть окрестности не возбраняется. И приколи вуаль на мою шляпку, – повела бровями Анна-Мария и с усмешкой осведомилась: – Мы же в городе, да?

Марион, почувствовав приподнятое настроение своей госпожи, театрально выглянула в окно и кивнула:

– Судя по потрепанной мостовой – да!

– Руан в эпоху Столетней войны, – вдруг сказала Анна-Мария, снимая коричневое дорожное платье, – был осажден и захвачен англичанами. Жанну д» Арк содержали в заключении в одной из башен Руанского замка… – и, поймав изумленный взгляд, прибавила: – Я с детства учила историю Франции.

– Эх… Я бы хотела научиться хорошо читать.

– И что же тебе мешает?

– Ой… – в разноцветных глазах бывшей Колдуньи повисла растерянность. – А я не знаю. Раньше мне некогда было об этом думать.

– У меня с собой нет никаких книг… Точнее, они были, но это в прошлом. Окажемся в Англии, будешь учиться дальше.

– Вы это… серьезно? – прошептала пораженная Марион. – Вы хотите, чтобы я стала грамотной?

Анна-Мария замерла, видимо, силясь понять ход ее мыслей, и несколько мгновений нарочито недоуменно смотрела на свою переносицу.

– А если ты станешь, то что? – спросила она. – Из берегов выйдет Сена?

– Я… Вы… Ко мне слишком добры.

– Я в принципе не добра, – с какой-то усталой иронией ответила девушка, изучая себя в большое зеркало, висевшее на стене. – Я расчетлива. Меня хорошо научили просчитывать… – и со смехом прибавила: – Вот баронет Джордж Беррингтон наверняка не считает меня доброй и великодушной, я же его обманула.

– О, ну не вы одна! – с довольным видом заявила Марион. – Я активно в этом деле участвовала и обманула его минимум дважды.

– Почему дважды?

– Ну, я же заставила его подписать все те бумаги, что вы дали. Это раз. А еще я изображала, что он мне безумно нравится. Два.

– Баронету не повезло, – усмехнулась Анна-Мария. – Я хоть и не причинила ему особого вреда, но проучила, надеюсь.

– Если честно, – замялась Марион, выдержав паузу, – мне показалось, что он влюблен в вас…

– Ой, нет! Тебе действительно показалось! Такие, как сэр Джордж, готовы сходить с ума по женщине, которую толком и не видели, стоит лишь намекнуть на интрижку. Но как только он понял, что его переиграли, сразу перешел на ненависть… Что ему известно о любви!.. – горько прошептала она.

…Робкое зимнее солнце выглядывало сквозь пелену густых печальных облаков, пуская неуверенного «зайчика» за оконные стекла и тревожа одинокую бродячую собаку, прикорнувшую под мостом через Сену. В воздухе пахло сыростью, грязной водой и дымом. Две женские фигуры медленно двигались по направлению к реке, живо беседуя.

– В Руане есть хирургическое училище, открытое около пятидесяти лет назад, – рассказывала Анна-Мария, – второе после парижского… Один из друзей моего отца учился здесь.

– Ой, надо же, а я успела подумать, будто вы англичанка.

– Знаешь, я прибыла во Францию с юга, судно по пути делало остановку в Гибралтаре, который является британским городом. По такой логике я могу считать себя и англичанкой, – уклончиво ответила Анна-Мария, рассматривая старинные дома, мимо которых они шли. Поверх спенсера она набросила вязаную шаль, завязав ее узлом на плече и за счет вуали, прикрывающей лицо до подбородка, казалась заметно старше своих лет.

Впереди уже поблескивали серые воды Сены, когда идущая по правую руку от своей госпожи Марион, всполошилась и ускорила шаг.

– Миледи… Взгляните… Там… туда!…Человек!

И она в испуге замахала в сторону, показывая направление: недалеко от моста Жанны д"Арк в реку медленно входил какой-то мужчина. Глубина была ему уже до бедер, но он постепенно делал шаг за шагом, будто проверяя себя на стойкость. Вокруг не было ни души.

– Миледи, – испугалась Марион еще сильнее. – Он… Он одет! Он утонет!

И она бросилась бежать, неловко дрыгая ногами. Анна-Мария же увидела неподалеку небольшую каменную лестницу, наполовину провалившуюся в грунт, и направилась к ней, при этом неотрывно наблюдая за происходящим.

– Месье! Месье, что вы делаете?! Выйдите оттуда! Пожалуйста! – Марион довольно быстро преодолев склон, пару раз чуть не упав, в ужасе прижала ладони ко рту и попятилась, заметив, что слишком близко подошла к воде и намочила носки своих ботиночек.

Мужчина обернулся, отрицательно замотал головой, будто прося оставить его в покое, и снова сделал шаг вперед. Течение явно норовило сбить его с ног, и он был вынужден размахивать руками, чтобы держать равновесие. Марион даже со своего места увидела его бледное лицо и синеватые губы.

– Нет-нет! – закричала она в ужасе. – Не надо этого делать! Я против! Выйдите на сушу, пожалуйста!

Но самоубийца снова двинулся дальше.

– Самый мужской способ, который я видела! – внезапно ударил ему в спину насмешливый женский голос. – Вы хотите стать паралитиком с отмороженными ногами?

Холодный тон Анны-Марии произвел куда более сильный эффект, чем нервные крики Марион. Незнакомец остановился и всем телом развернулся в сторону берега, видимо, желая выяснить, кто это с ним так разговаривает.

– Я, конечно, не в силах вас заставить передумать, – продолжала дама под вуалью, придерживая себя за локти. – Но, может быть, вы утонете немного потом? Когда мы отсюда уйдем, например?

– Вы кто? – хрипло выдавил он.

– А это так существенно? Я, в принципе, не привыкла общаться с мужчиной, который то ли Посейдона изображает, то ли рыбака. Хотя нет, не в таком костюме… У рыбаков столько денег обычно не бывает. Тогда вопрос – там точно есть рыба в это время? Я не сильна в биологии Сены.

Самоубийца молчал, не сводя с неё глаз. Во всем этом: ее появление, образ, тон – было что-то почти мифическое. Кажется, желание понять, что происходит, на мгновение взяло верх над желанием умереть и он сделал шаг в сторону берега.

– Да, окажите любезность, избавьте меня от необходимости кричать в вашу сторону, – кивнула Анна-Мария. – Подойдите ближе…

– Кто вы? Как вас зовут? – в его голосе было сомнение, словно он не был уверен в том, что девушка реально существует, а не является плодом больного воображения.

– Я не люблю утопленников, – ответила та. – Но почему-то они пытаются избрать меня своей королевой, и я даже готова понять, почему. Выйдите из воды, тогда я отвечу на ваши вопросы.

Словно находясь под гипнозом, самоубийца начал делать медленные шаги к берегу. Марион наблюдала за ним, усиленно дыша в свои ладони, хотя ей не было холодно. Она опасалась, что одно неловкое движение или слово с ее стороны заставит этого человека снова броситься в холодную реку, и еще больше восхищалась своей госпожой, которой в очередной раз удалось произвести особенное впечатление.

Мужчина выбрался на берег, дрожа от холода. В его дорогих туфлях с квадратными носами хлюпала вода.

– Зря вы не дали мне утонуть, – мрачно сказал он вдруг.

На вид ему было немногим менее сорока лет. Среднего роста, с темными волосами и аккуратными бакенбардами, не имеющий каких-то особых примет, кроме разве что на заказ пошитого костюма и отсутствующей шляпы. На его лице читались апатия и усталость.

– Признаться, странный способ сведения счетов с жизнью для джентльмена вашего круга. – Анна-Мария осмотрела его с головы до ног. – Вы потеряли свои пистолеты?

– Я… – он заметно смутился. – Мне бы не хватило духа нажать на курок. А еще я скверный стрелок и не люблю оружие… Я решил, что начну переплывать Сену, от холода у меня откажут ноги, и я умру. А моих криков на середине реки уже никто не услышит, даже если я вдруг испугаюсь и буду пробовать выжить.

– Оригинальная идея, – шевельнула бровями Анна-Мария. – Вы проигрались в карты?

– Что такое золото… Даже горы денег не исправят то, что я уже натворил, – сказал он мрачно и вдруг представился: – Жерар Бернар, судовладелец.

– Лучшее, что вы можете сделать, господин Бернар, это пойти домой, переодеться в теплые вещи и постараться не умереть теперь уже от лихорадки… А завтра вы подумаете над своей жизнью.

– Вы не понимаете, – он с выражением смертельно раненого человека замотал головой и пробормотал: – Мне незачем теперь жить… И я сам все испортил.

Обе девушки молчали, давая ему возможность продолжать, и он заговорил почти сразу же:

– Я предал свою жену… Свою Луизу. Единственное, что интересовало меня в этой жизни в последнее время. И я обманул ее, изменив ей! – выпалил он в отчаянии. – Он потеряла нашего ребенка и сейчас находится в монастыре, откуда больше не хочет выходить! Всё! Моя жизнь кончена, какой смысл во всем этом, – он в отчаянии замахал руками, – если я не могу вернуть Луизу?! А жить я без нее не хочу!

– Извините, – все таким же слегка ироничным тоном заметила Анна-Мария, – но если вы так любите свою жену, зачем вы ей изменяли? Проиграли пари?

– Я не хотел, – прошептал тот глухо. – Я вообще не понимаю, что все это было. Я почти полностью потерял над собой контроль…

– Мне жаль вашу жену, – печально сказала девушка. – Она страдает из-за того, что ее муж так и не научился пить, как образованный человек.

– Да я не пил! – вдруг заорал судовладелец. – Я плохо переношу вино! Я уже много лет не принимаю больше одного бокала за вечер! И тогда был только один! – и внезапно сник. – Впрочем, какая разница… Я могу сколько угодно искать оправданий… их нет… спасибо, что выслушали, но вы не можете исправить все это… А ведь наше счастье было безупречным. Простите… – и он снова повернулся к реке.

– А жене о своем поступке вы сами и сказали? – не удержалась молчавшая до этого Марион и пробормотала: – Я не знаю, что хуже: честный муж или иногда врущий.

– К несчастью, она видела… – печально ответил он, ни на кого не глядя.

– Видела что?! – изумилась Анна-Мария. – Простите, господин самоубийца, вы что, уложили в супружескую постель служанку и даже двери спальни за собой не закрыли? Топитесь на здоровье, месье, жалею, что помешала!

– Возле моего клуба… Там дом, где сдают комнаты… – дрожа от озноба, сказал Жерар Бернар устало, но это вызвало у Анны-Марии новые вопросы.

– А ваша жена навещает вас в клубе?

– Нет… – ответил тот растерянно. – Она обычно дома.

– А в тот вечер она где была?

– Тоже… дома…

– И как тогда она узнала, что вы… веселитесь… с другой женщиной?

– Я… Не знаю… – на его лице отобразилось открытое недоумение.

– Марион, – Анна-Мария нарочито всем телом повернулась к той, – людей, которые сами не понимают, что говорят, надо наблюдать медикам, а не разрешать им измерять глубину Сены собой. Ты слышала этот набор отрезков из романа начинающего писателя? Этот человек был в клубе и ничего не пил, но сам не знает, почему предавался любовным утехам с какой-то дамой. Но зато это видела его жена, которая обычно сидит дома, но в тот день она каким-то образом оказалась там же. Что требуется определить в этой задаче? Температуру воды в реке!

– Я… – пробормотал несчастный. – Кто вы такая? Как вам?…

Он не договорил, не найдя нужных слов.

Девушка вздохнула:

– Господин Бернар, дайте мне слово джентльмена, что сейчас вы пойдете домой и постараетесь не заболеть пневмонией. А когда вы придете в себя, я даже готова еще раз выслушать эту непонятную, пусть и печальную историю. Скажите, где вас можно будет найти так, чтобы не привлекать своим визитом лишнего внимания? – и пояснила: – Мне бы не хотелось, чтобы на вашу голову свалились еще и слухи о визитах какой-то дамы под вуалью…

– В конторе, – неуверенно отозвался тот, видимо, по-прежнему силясь понять, что с ним происходит. – Рядом с новой городской больницей… Кто вы такая?

– Меня зовут леди Анна-Мария. – гордо ответила та и слабо улыбнулась: – А теперь идите, пока ваши мокрые брюки уличные мальчишки не освистали. Надеюсь, завтра застать вас на работе. Пойдем, Марион.

Несколько мгновений несчастный судовладелец провожал ее взглядом, затем, опасливо посмотрев на Сену, пошел в другую сторону нетвердым дрожащим шагом. В его туфлях громко чавкала вода.

– Ах, миледи, – прошептала Марион восхищенно, едва они отошли подальше. – Как вам удалось заставить его вылезти из воды?

– Небольшие инструкции, – с легкой усмешкой ответила та. – В большинстве случаев они работают. Хотя пару лет назад я, наверное, бы тоже кричала на весь район о помощи. Но вообще, если человек желает умереть – это его право. Просто не все к этому, на самом деле, готовы.

– А можно еще вопрос, вы правда хотите пойти в его контору завтра?

– Конечно. Мы, – она подчеркнула это местоимение, – отправимся туда под видом клиенток… Вдруг я желаю купить корабль, – Анна-Мария улыбнулась своей шутке и продолжила: – Я хочу еще раз выслушать его историю, потому что пока она очень странная. И если после первых фраз мне было жаль бедняжку Луизу, то сейчас я уже сомневаюсь в том, кто из них двоих действительно нуждается в сочувствии.

– Вы думаете… этот месье врет?

– Не совсем. В его глазах было самое настоящее отчаяние, это не спектакль, так как свидетелей его самоубийства не ожидалось… Но в рассказе видна череда каких-то нестыковок, словно кем-то отработанный сценарий. Это интересно.

– Ах, я вами горжусь! – воскликнула Марион с придыханием.

Ответа не последовало. Анна-Мария задумчиво изучала серую речную воду, мерцающую в робких солнечных лучах.