Книга: Воспоминания Адриана - Маргерит Юрсенар

Итак, наш герой Адриан, мучимый химерами страха и смерти, пишет письма своему приёмнику Марку Аврелию. Мемуары, завещание, подведение итогов, исповедь. История от первого лица и глубокий самоанализ "почти мудреца". Размышления о собственной жизни и собственной значимости, довольно эгоистичные и не ведущие к окончательной взвешенной концепции. "Профиль смерти" Адриана фон для всего повествования, слегка театральный, эстетически трагический, когда жалость совмещается с удовольствием созерцать самого страждущего.

Литературная география воспоминаний красноречива, сезонна и подчеркивает величие и необъятность римского мира под дланью императора, само собой. Орлиный взор, охватывающий бескрайние просторы и отправляющий римские легионы на новые завоевания и защиту римских ценностей. Особое внимание автором и ее героем уделено Греции, в которой Адриан получил образование и которую воспринял как основу для мировосприятия. Идеал, аллюзия и утешение для "маленького гречонка"...неизвестные страны, пустынные земли... Утерянный мир подлинной Греции с ее утонченным вкусом к искусствам, одним из которых были Олимпийские игры. О которых в романе, кстати, так же будет написано. Вернее о неудавшейся реконструкции великого празднества, которое могло бы вернуть Греции былое единство.

От описания спортивных игр и единения с дикой природой Юрсенар переходит от общего к личному, так сказать, к Антиною, к эстетическому идеалу императора, образ которого дал повод для воплощения идеи фикс. Кем был этот фаворит императора на самом деле не суть. Главное кем он стал для Адриана - Орфеем и, одновременно, средством для обретения личной свободы. Человек, пространно разглагольствующий о собственном аскетизме, совершает подмену на противопололожность. Монументы и города, созданные с маниакальной одержимостью уже после смерти Антиноя, осуждаемые Сенатом траты, призванные сохранить красоту и память. И растерянность от осознания что образ самого любимого уже не различить за чередой мраморных изваяний и созданного культа. Суицидальный юноша, превративший своим обрядовым финалом удовольствие в наслаждение. Смерть принесенная в дар...

Есть в романе и размышления о боевых походах, личных заслугах и охотничьих трофеях, не забыта и история с завещанием Траяна, слухи о подложности которого Юрсенар не опровергает. В целом же перед читателем эпическое полотно древнеримской истории, в котором помимо походов, битв и политических противостояний есть место удовольствиям, чувственным и эстетическим. Этика победителей, оттеснивших если не культуру в целом, но искусство Древней Греции на периферию и сомнительность вкусов самого Адриана, копирующего греческие шедевры. Сомнительность в правопреемности, привязанностях и склонностях.

Чтение "Воспоминаний..." не лёгкая задача. Отсутствие динамики в сюжете заставляет буквально продираться сквозь "поток сознания" героя, а историчность поражает глубокими познаниями автора в литературе, искусстве, философии эпохи. Ещё одним препятствием можно считать недосказанности от автора и некая идеализация героя, которая, впрочем, может быть оправдана форматом романа.

Насыщенно. Необычно. Достойно.

Но прежде должна написать, что с интересом прочитала о мирной политике адриана, стремившегося не завоевывать новые территории, а сохранить огромную империю, не дать ей распасться. О том, как он пытался ассимилировать жителей захваченных земель в римский уклад. О его огромной любви ко всему греческому (о, как я понимаю его, тоже обожаю древнюю грецию с детства). О том, как много он строил, восстанавливал и покровительствовал талантливым и творческим людям. Вообще, адриан - один из пяти "хороших" императоров, последовательно правивших в риме. О том, как жители иудеи развязали кровавую войну с римом, в которой проиграли. Вопрос веры. До этого не слышала об агрессивности первых христиан. Дальше-то много чего было и крестовые походы, и инквизиция. Ан нет. Агрессия и нетерпимость к инаковерцам оказывается были уже тогда на заре христианства. И вот адриан наконец-то ожил. Произошло это благодаря самой большой любви, которая случилась в его жизни. И которую он обессмертил в веках. А юрсенар сумела описать это так, что древние мертвые камни ожили и заговорили со мной. Заговорили не тогда, когда адриан был счастлив со своим мальчиком. Хотя то, как написана их первая встреча, мне тоже очень понравилось. Тихо, скромно, почти незаметно, без всяких фанфар открылись двери в судьбу. И знатный римлянин обрел личное счастье. Но, как показали дальнейшие события, не особо ценил его, принимал как должное, в чем-то даже манкировал. А подарочек-то оказался с отдарочкой.

И вот, когда боги (или рок, или люди) забрали антиноя, то началась история. И культура. Потому что в скорби по потерянной любви адриан оказался просто сродни греческим титанам. Причем, исключительно верным и обладающим неисчислимыми материальными и властными ресурсами. Поэтому нате вам культ, то есть обожествление прекрасного юноши. В образе диониса, меркурия, осириса и прочих старых богов. Игры, празднества, храмы, целый город в египте на месте его гибели. Чеканка монет. Скульптура, живопись, литература. Созвездия, названные его именем. И после смерти адриана культ антиноя не исчез, возродившись в следующих веках в различных произведениях искусства. Великая история любви, в общем.

Но это все побочные продукты трагедии. Потому что юрсенар поразительнее всего описала самую обычную скорбь адриана, который в одночасье превратился в простого человека, потерявшего любимого. Вот буквально только, что антиной был рядом, а теперь его нет в мире живых. Навсегда нет, неотвратимо нет. И никакие слезы, никакие молитвы, никакие жертвы, ничто не поможет вернуть его. Осталось лишь не сказанное, не сделанное, навеки упущенное. Но даже на смертном одре он где-то рядом с адрианом, подобно безмолвной тени из загробного мира.

Наверное, антиной должен был так рано уйти. Чтобы случилась такая посмертная и божественно прекрасная история любви в веках, прославление красоты и неиссякаемый источник вдохновения для творчества в последующие времена.

Понравилась спокойная манера повествования. Сначала переживал, что читать монолог будет скучно, но нет — плавная последовательная речь расслабляет и успокаивает. Напряженных и драматических моментов буквально пару штук всего. Хорошо такое читается перед сном.

Рекомендую всем, кто любит узнавать про разные периоды существования человечества и кто любит спокойное неторопливое чтение.

Работа вызывает уважение. Мне понравилось гораздо больше, чем романы Рено об Александре, хотя тот персонаж (и Гефестион) мне очень нравятся. Да, видно, что М. Юрсенар относится к Адриану с нескрываемой симпатией, однако делает она это ненавязчиво и с аргументацией. Роман написан от первого лица, поэтому вряд ли человек будет судить сам о себе с негативной точки зрения. Однако, это интересно. Тем более, что христиане изначально возвели хулу на этого человека, и только спустя века можно было узнать и другую точку зрения от историков. Думаю, что этой точки зрения придерживаются и все адекватные люди. Адриан, бесспорно, был одним из лучших императоров Римской Империи (не то что бы я сильно разбираюсь, но).

Мне было очень интересно читать роман, так как в нём много философии, и чаще всего мысли Адриана были созвучны с моими или, скорее, он сумел им придать нужную огранку и выразить. Да, я относилась к герою произведения именно как к художественному персонажу, а не как к исторической личности. Хотя, если верить и учитывать сроки работы Юрсенар, с исторической точки зрения тоже всё нормально.

Кроме философствования много внимания уделяется и законам, и разрешению разных ситуаций в государстве, таким, как подавления бунтов, к примеру. Христиан/евреев Адриан видел, как секту (коей они, собственно, и были - теперь она разрослась до мирового масштаба, к сожалению). Выделял их нетерпимость по сравнению с верующими иных религий, в которых нигде не было сказано, что нужно враждебно относиться к тем, кто поклоняется другим богам. Люди (во многом благодаря правительству, конечно) как-то смогли сбалансировать верования и римские, и греческие, и египетские.

Не могу сказать, что много внимания уделяется внутреннему миру других персонажей - их всех мы видим с точки зрения Адриана, но этого достаточно для того, чтобы их образы обрели ясность. Это точно не картонки. Совершенно ясно представляются и Антиной, и Луций, и Плотина и другие.

Император очень даже дружил с женщинами. Именно дружил. Хотя сейчас почему-то любят говорить, что это невозможно. Узость взглядов, опять же. У него были и любовницы, и подруги, и любовники. К концу жизни он потерял уже слишком многих, потому уже стал воображать себе подругу.

он назвал ее именем длинную поэму, в которую вошли все легенды о муках и скорби людей. Эта Лида, которую я, при ее жизни, возможно, даже не заметил бы, стала для меня существом привычным, родным и более дорогим, чем многие женщины в моей собственной жизни.

Несколько любовниц упоминаются очень вскользь, однако даже такое появление, всего на одной странице или абзаце, дает яркую картинку персонажа. Больше всех из женских героинь выделяется Плотина. Она была императору намного ближе, чем жена Сабина, отношения с которой были весьма холодные и натянутые. Но всё же то, что большинство женщин проживали всего абзац в жизни правителя, очень хорошо характеризует отношения Адриана с ними (Плотина была исключением).

Мне же мечталось о большем – о человеческом существе, сбросившем совсем иные покровы, остающемся с собою наедине,[...] Когда человек читает, или размышляет о чем-то, или производит какие-нибудь подсчеты, он принадлежит не к мужскому или женскому полу, а к человеческому роду в целом; в лучшие мгновения жизни он вырывается и за пределы рода. Любовницы же мои как будто даже кичились тем, что мыслят чисто по-женски; дух – или душа, – которого я искал, был всего лишь едва уловимым ароматом.

То есть, Адриану и недоставало чего-то в женщинах, и одновременно что-то было для него лишним. В целом, он описывает их, как довольно властных, амбициозных и расчётливых созданий (без оттенка негатива). Потому ему, как нетрудно догадаться - и это логично - ближе была мужская компания: его возлюбленный Антиной, Луций, чернокожий раб Эвфорион. Просто представила себе, что было бы, если бы этот роман сейчас экранизировали. Русские "традиционалисты" (ну и другие жители постсовка) тут же начали бы говорить, что "там же геи", "там же черные" - ведь это первое, что они замечают почему-то (какая-то навязчивая идея). По невежественности своей они, видимо, считают, что геи и чёрные - это такие сказочные существа, как единороги или сыр тофу, которых придумали американцы, чтобы потом придумать толерантность и досаждать ею русским. Увы для них и к счастью для адекватных людей - это не вымысел, а правда. Да, этот роман очень удачно вписывается в современные тренды ) Так и просится на экран!

Кстати, о большой любви Адриана, мальчике Антиное. Почему мальчик (ну, во-первых, не девочка точно) - потому что чуть не дожил до 20 лет. Учитывая то, какие почести он оказал возлюбленному после его смерти, а это ни много, ни мало - обожествление самое настоящее, со множеством статуй, скульптур, самого юношу забальзамировали, отождествляли с Осирисом, устраивали празднества в его честь, назвали в честь него целый город! Это, наверное, самое огромное, масштабное и многочисленное посвящение из всех, что делались для людей. Честно, пыталась вспомнить нечто подобное, но всё меркнет рядом с ним.

Так вот, после всего этого ожидалась какая-то помпезность. Но нет, всё было поведано очень тихо, чуть печально, потом скорбно. Ведь о любви не кричат. Роман подан в виде писем умирающего Адриана, и действительно веришь в то, что этот человек, которому остаются считанные дни, вспоминает о своей жизни и даже о великой любви с некоторой усталостью, хотя и не без прорывающейся жалости. Ведь Адриан, конечно, скорбел и очень жалел о смерти Антиноя, и не только потому, что любил, но и так как считал это отчасти своей виной. По крайней мере, я её (вину) в тексте заметила. Он вспоминал не без сожаления и о том, как однажды ударил его.

Кстати, какой-то эротики тут нет, хотя такие отношения подразумеваются - максимум поглаживания по волосам. Мне показалось, что в большой мере, не так, как Антиноя, конечно, но Адриан любил и Луция. Потому что именно о нём он сказал, что "Он до конца оставался принцем из золота и слоновой кости". Это заставило меня вспомнить о фильме "Velvet Goldmine", где почти те же слова говорил Курт Уайлд Брайану Слейду - поэтому и взяла как заглавие, уж очень понравилось, хоть это и не про Антиноя. Может, именно из этого романа и взяли для фильма - кто знает, отсылок там много всяких(правда, в основном, к Оскару Уайльду).

Тронуло также упоминание об Ахиллесе и Патрокле. И то, как Адриан возложил венок на могилу Гектора, а Антиной- на могилу Патрокла (как Гефестион в своё время), но Адриан счёл это сентиментальностью и даже посмеялся над своим любимым, чем его очень обидел. Всё же, раз Адриан вспоминал всё это, думаю, он чувствовал свою вину.

Но только один я был способен измерить, сколько едкой отравы таится в глубинах нежности, какое отчаяние скрыто в самопожертвовании, сколько ненависти примешивается к любви. Оскорбленное существо бросило в лицо мне свидетельство своей преданности; ребенок, боявшийся все утратить, нашел способ привязать меня к себе навсегда. Надеясь благодаря этой жертве защитить меня от ударов судьбы, он, должно быть, считал себя очень мало любимым, если не понял, что не было для меня на свете беды страшнее, чем потерять его.

Антиной погиб при странных обстоятельствах. Он утонул, но как именно, историкам уже не узнать. Остаётся только выдвигать версии. В романе версия не то о самопожертвовании, не то о самоубийстве (есть различие). До этого было жертвоприношение сокола Антиноя, которого так же утопили и забальзамировали и сравнили с Осирисом. Осирис, кстати, тоже воскрес из мёртвых. Так что, сложись всё немножко по-другому, возможно, сейчас все верили бы в него и жизнь была бы немножко веселее и свободнее.

О том, каким был Адриан в качестве правителя

По-моему, достаточно мудрым и гуманным.

Всякий закон, который слишком часто преступают, – плохой закон; законодателю надлежит упразднить или изменить его, дабы презрение, с которым люди начинают относиться к этому нелепому установлению, не распространилось на другие, более справедливые законы. Я поставил себе целью во имя благоразумия отказаться от бесполезных законов и сохранить небольшое число широко обнародованных разумных актов… Я чувствовал, что пришло время в интересах гуманности подвергнуть переоценке все старые законоположения.

Конечно, он тоже совершал нелицеприятные поступки, особенно в конце жизни, когда ему пришлось устранить зятя как заговорщика (к слову, тот был намного старше), но в целом он был весьма неплох.

Вообще, восхищает широта взглядов древних римлян. Я всё больше думаю о том, что во многом они были прогрессивнее наших современников, а их мир был более открыт, способен вместить в себе абсолютно разные представления. Так странно, что в нашу эпоху, казалось бы, прогресс технический и медицинский происходят очень быстро, нам столько всего доступно, но при этом столько предубеждений даже в мелочах. Абсолютная узость взглядов, закрытость и отстраненность, ханжество и лицемерие. Связываю это как раз с той недобитой сектой. Хотелось бы как-то возродить и модернизировать античную культуру и античный строй, насколько это возможно и уместно при нынешнем положении вещей. Потому что то, что есть сейчас, меня не совсем устраивает, и даже печалит и угнетает временами. С приходом христианства явились вместе тёмные века, и длятся они до сих пор.

Но нагрянут другие орды, явятся другие лжепророки. [...] то, что казалось нам мудрым, окажется ничтожным; мерзким покажется нашим преемникам то, что было прекрасным для нас. [...] Мне виделось, как вновь приходят на землю свирепые законы, беспощадные боги, непререкаемый деспотизм варварских царей, возвращается мир, раздробленный на враждующие государства, мир, непрерывно терзаемый неуверенностью и тревогой. Другие часовые будут под угрозою стрел шагать взад и вперед по дозорным тропам будущих городов; нелепая, грязная, жестокая игра будет продолжаться, и люди, старея, неизменно будут вносить в нее новую и все более ужасную изощренность. Быть может, придет день, когда наша эпоха, пороки и изъяны которой я знаю как никто другой, покажется по контрасту золотым веком человечества.

Я не считаю эту книгу "истинными" воспоминаниями Адриана. Его единственное истинное воспоминание запечатлено в скульптурах - это сам Адриан. И вместо прочтения сего сборника я любуюсь им самим, любуюсь единственным воспоминанием, который он нам о себе оставил.