Текст книги "Истории, от которых ты станешь совсем пунцовым (сборник)"

Когда мы добрались до парка, я увлекла Эрика за «свой» столик у края воды, в надежде, хоть и не веря в это всерьез, еще раз застать здесь тайных любовников. К сожалению, в рощице никого не было. Однако чтобы разочаровать меня, требовалось нечто большее. Медленно выкладывая на стол еду, я обрисовала Эрику сцену, при которой присутствовала накануне. Хоть я и не знала наверняка ни что за люди были героями моей эротической зарисовки, ни как они выглядели, но все же подробно описала их своему внимательному слушателю, добавив детали, которые, я знала, ему понравятся. Так, девушка получила внушительную грудь и длинные волосы… Еще ближе придвигаясь к Эрику, я кокетливо рассказала ему, что слышала все: от чувственного прерывистого дыхания до хриплых постанываний, от хруста веточек под весом любовников до глухих ударов их бедер друг о друга. Эти люди были настоящими жертвами собственного сладострастного неистовства. Взглянув на тонкую ткань шортов любимого и убедившись, что ожидаемый эффект достигнут, я утащила Эрика под душистые ветви большого куста.

Воздух был свеж и благоухал чем-то сладким, тонким, совершенно мне неизвестным. Мы с Эриком сняли только шорты и смотрели друг на друга так, что, по-моему, в этом взгляде вместилась вся нежность и все вожделение мира. Я нерешительно села на холодную траву, а мой друг склонился надо мной и аккуратно уложил так, чтобы мне было удобно. Встав на колени между моих разведенных ног, он минутку полюбовался мной, а потом послюнил пальцы и ласково, как драгоценность, погладил мое тело. Чтобы добиться мгновенной реакции и дать мне истечь, призывая в свою сокровищницу его естество, он раздвинул языком мои половые губки, еще больше поднял мне бедра, отодвинул мешающие ветви и рывком погрузился в меня, пронзая мои недра своим мощным клинком.

Эрик довольно долго пробыл во мне, я чувствовала, как трепещет наша плоть. Очень скоро, подражая позе рыжеволосой девушки из моей фантазии, я охватила ногами талию любимого и принялась теребить его соски, покусывать шею, пока он грубо терся плечом о мое лицо. От ковра из веток и листьев у меня заболела спина, но это было прекрасно. Солнечные лучи пробивались сквозь ветви деревьев и на короткие мгновения согревали наши тела, и это было прекрасно. Наш пот смешивался, заливал глаза, сообщал влажной коже соленый привкус, и это было прекрасно. Член Эрика напрягся еще сильнее, я укусила своего любовника, а он укусил меня – и это было прекрасно. Потом, ощутив себя на краю пропасти, он подарил мне такие ласки, против которых, знал, я не смогу устоять, и наши тела затрепетали одновременно. И сильно. И это было прекрасно. По-настоящему, действительно, неподражаемо прекрасно.

* * *

Казалось, началось истинное волшебство, и мои страхи понемногу рассеивались… Но тут наступил четверг. Не знаю уж, почему я решила, что команда больше не причинит нам беспокойства, но когда Эрик поцеловал меня на прощанье и опять ушел в бар со своими коллегами, я погрустнела. Не оставалась ли я до сих пор в плену своих мыслей? Не было ли все это для Эрика способом успокоить меня и тем самым развязать себе руки, едва я отвернусь? Мои тревоги возвратились еще более сильными, чем на прошлой неделе. Но – вот сюрприз! – в субботу он встал, чтобы совершить со мной нашу прогулку, хотя за ночь едва успел сомкнуть глаза. Почувствовал мою обиду? Понял, что я сомневаюсь в нем, что, несмотря на все его заверения, я по-прежнему предугадываю свою незавидную роль обманутой жены?

Несмотря на облачную погоду, Эрик проявил почти подозрительный энтузиазм и с увлечением катался в хорошем уверенном темпе. В парке он сам увлек меня в «нашу» рощицу. Однако все прошло очень быстро, как-то рассеянно, и мы оба остались не удовлетворены. Думаю, душой мы были не там… Как он, так и я, надо признаться. Было тепло, и, в отличие от прошлого раза, меня гораздо больше донимали комары. Эрику, я чувствовала, тоже было неудобно. Вот и все наше «неожиданное» сближение… Короче, в понедельник вечером он объявил мне об очередной встрече с «командой».

Это было уже слишком! Довольно я была наивной! Тем вечером я прождала его до двух часов. Если мои унизительные подозрения справедливы, я сумею выявить сквозь запах сигаретного дыма и одеколона предательский аромат женских духов. Я вытянулась на кровати и несколько часов подряд пыталась отогнать ненавистный образ другой женщины, обнимающей Эрика. Наконец около трех я заснула, так ничего и не выяснив. Он к тому времени еще не вернулся.

Во вторник, как и следовало ожидать, я встала в отвратительном настроении. Увидев, что Эрик лежит рядом, вытянувшись во весь рост, я на короткое мгновение возненавидела его, так сильно было мое отчаяние. По какому праву он мучает меня?

Усталая, разочарованная, неудовлетворенная, я потащилась в ванную и включила душ. Я была подавлена и не сразу заметила, что царапаю собственную промежность. Боже мой, какой ужас! Я постаралась успокоиться и внимательно исследовала себя, пытаясь понять, что же вызвало такой зуд. Мои пальцы нащупали бесчисленные меленькие прыщички, которые невыносимо чесались. Я еще раз взглянула на Эрика и заметила, что он тоже царапает свою плоть, даже во сне. Уравнение в моем мозгу решилось мгновенно: этот подлец страдал тем же, чем и я! Не только я была дурой, которую так легко обмануть, но и он оказался непроходимым идиотом, что не предохранялся! Да еще и меня залил своей грязью!

Я была просто убита. Вот, значит, чем закончились совместно прожитые годы, наши общие планы и мечты? Вот каким путем получила я подтверждение всем сомнениям, которые одолевали меня на протяжении последних недель… Что меня ранило сильнее: неверность или ее доказательство? Как он мог быть таким идиотом? Таким неуважительным, таким неосторожным?

Я видела, как рьяно Эрик расчесывает себя. Открыв глаза, он бросил на меня затуманенный взгляд. Мне показалось, что в нем отразилась смесь гнева и жестокого разочарования. Хорошенькое дело! Это он – он! – сердит и разочарован! Я хотела попросить его все мне рассказать, объяснить, но почувствовала себя не в силах сделать это. Да еще этот устремленный на меня взгляд… Пришла моя очередь злиться, но я решила попридержать свои чувства. Если между нами сейчас пронесется буря, опустошения будут ужасны. Мы уставились друг на друга, как фаянсовые собачки, гадая, кто первый разразится обвинениями и начнет очернять другого. Потом он недобро бросил:

– Вот как! У тебя, похоже, те же проблемы! Тебе мало показалось просто подхватить заразу, надо было и со мной поделиться?

Последовала чудовищная сцена. Он кричал, что я отдаюсь первому встречному, даже не думая о предохранении, о том, чтобы защитить его. Говорил, что не позволит обмануть себя новыми сексуальными фантазиями, которыми я с ним «делилась». В бешенстве твердил, что я, наверное, не теряла времени, пока он вынужден был работать с коллегами. Я отвечала, что он, очевидно, очень хорошо «поработал» с Надин… Короче, мы обвинили друг друга в самых низких поступках.

В конце концов, поняв, что масштаб беды полностью выбил меня из колеи, я решила на время скрыться. В слезах, вся дрожа, я вышла из квартиры и прошлась немного по близлежащему парку. Так как и думать нельзя было, чтобы в таком состоянии идти на работу, я немедленно отправилась в клинику, тем более что это казалось куда более срочным. Мне было так стыдно, что я едва осмелилась поднять глаза от журнала, опасаясь, что кто-нибудь прочтет почти проступившие у меня на лбу огненные слова: ОБМАНУТАЯ ЖЕНА. Войдя в кабинет, я испытала огромное облегчение от того, что врач был мне не знаком. Вкратце я описала ему свой случай; он попросил снять брюки и трусы, внимательно осмотрел и с насмешливой улыбкой заключил:

– На мой взгляд, это всего лишь крапива… Вам помогут компрессы и кортизоновая мазь… И вашему другу тоже!

Теперь, отправляясь на прогулку, мы всегда берем с собой небольшую подстилку. Никогда не знаешь, что за рощица попадется по дороге…

Открытые души

Юго легко скользнул в меня и полностью заполнил собой. Наконец-то! Я с упоением приняла его, согнув колени и как можно шире разведя бедра…

– Тебе меня не хватало?

– Непременно надо спрашивать?.. Я, по-твоему, недостаточно взмокла?

Не хватало ли мне его! В этот раз ровно так же, как и во все предыдущие. Но как и всегда, мне удалось развеять грусть одиночества… В конце концов, средств для этого предостаточно.

Как будто прочитав мои мысли, он улыбнулся краешком губ и спросил:

– А что ты делала, чтобы развеяться?

– О! Вчера вечером приезжал Ричард… Остался до утра. Я хотела, чтобы он ушел задолго до твоего возвращения…

– Спасибо. Ты же знаешь, как я не люблю чувствовать на твоей коже запах других мужчин… По крайней мере, когда мы одни… Ладно, и как все прошло? Рассказывай!

Слегка пошевелив бедрами, он еще сильнее и глубже погрузился в мое тело. Потом приподнял мои ноги, положил мои икры на свои широкие плечи и медленно, заставляя меня замереть в ожидании, покинул мое лоно. Затем так же не спеша, почти церемонно, вновь вошел, стараясь доставить наслаждение, казалось, каждому миллиметру моего тела. При этом глаза у него сверкали, а язык медленно облизал чувственные губы… Юго знал, что это сводит меня с ума!

Он медленно продвигался внутрь меня, а я все сильнее хотела его, все сильнее и сильнее! Я просто жаждала, чтобы он был еще глубже. Когда, наконец, наши животы соприкоснулись, я немного повернулась и захватила ладонью основание его пениса. Моя рука, точно мягкие, но безжалостные тиски, сжала его плоть.

Его улыбка приободрила меня, и я начала свою исповедь:

– О, ты ведь знаешь, с Ричардом все всегда одинаково. Он пришел уже возбужденный, даже брюки спереди натянуты. Я ему открыла, а он меня так грубо толкнул, как будто хотел сказать: «Я знаю, чего ты хочешь, и ты это получишь, но сначала на колени!» Я послушалась и опустилась перед ним на пол. Тогда он схватил меня за волосы и засунул мне в рот – слишком сильно и слишком глубоко, так, что меня едва не вырвало! Но он не обратил внимания на мое сопротивление, еще сильнее надавил мне на голову и еще глубже устремился в горло. Потекла сперма, я ее проглотила, и тогда он вынул член у меня изо рта. Поднял меня на ноги и сорвал блузку. И тут я поняла, что не успела даже закрыть дверь! Представляешь? А если нас видели соседи?

– И что? Думаешь, я один знаю, какая ты плохая девочка?

– Нет… нет, конечно, но… мне надо хотя бы сохранять видимость! Мы ведь живем в приличном квартале…

Тут я посильнее сдавила рукой его член и даже немного пощекотала ноготками твердые яички.

Он хрипло застонал (как я это люблю!) и пробормотал:

– Дальше, продолжай!

– Ну и вот… на самом деле, все произошло очень быстро. Он меня повернул, чуть ли не вытолкнул на лестницу, порвал на мне трусики – помнишь, розовые, твои любимые? – и взял меня прямо там, на ступеньках. Даже не приласкал, просто схватил и сразу же принялся пользовать: без остановки и, главное, без нежности…

– Он тебе сделал больно?

– Немного, потому что я еще не совсем была готова его принять, но несколько минут спустя все стало нормально. И к тому же ты знаешь, как я люблю, чтобы меня время от времени насиловали…

– Ага, как в тот раз, когда он пришел с приятелем… Как, бишь, его звали?

– Карл… да, Карл…

Об этом я молчу. Карл – это такая волнующая тема, что одно упоминание о ней приводит меня в трепет. Потому что эти двое, Карл и Ричард, овладели мной так, как никто и никогда этого не делал. Сразу оба, каждый со своей стороны…

В тот день Ричард заявился, как всегда, без предупреждения, улегся на лестнице (бедные соседи!) и предложил мне его оседлать. Я послушно согласилась, а заметив, что Карл встал у меня за спиной, решила, что он меня только приласкает… Однако почувствовала, как он прижался грудью к моей спине, как поцеловал меня в шею… Потом он навалился на меня всем весом, а его напряженный член попытался проникнуть мне между ягодиц… и ему это удалось, несмотря на мое сопротивление и страх… И тут же пришла сладкая боль, восхитительный огонь…

Я была не полноправной участницей, а скорее жертвой, заключенной между их горячими телами и властными пенисами, захватанной требовательными руками, окруженной, раздавленной, завоеванной. Не хватало только еще одного члена, который проник бы мне в рот, чтобы уж все мои отверстия оказались заполненными. Но тогда я не смогла бы кричать от наслаждения, как обычно, жадно вдыхая раскаленный воздух и пытаясь хоть немного унять боль, но не уменьшить при этом удовольствие. Эти два чувства так противоречивы и при том так тесно связаны…

Один член – сзади, другой – спереди, мое тело раскачивается между ними, будто плененное удвоенной адской атакой…

Кто-то из них укусил меня, я не поняла, кто именно, впрочем, в тот момент мужчины были для меня без имен, просто «тот, что спереди» и «тот, что сзади». Мои груди были истерзаны их беспощадными руками. Меня царапали, тискали, мяли, словно стремились запечатлеть на теле следы моего падения…

Юго прервал мои воспоминания. Он хотел бы пережить все это со мной, но был вынужден довольствоваться тем немногим, что я ему даю.

– У тебя смущенный вид. Ты от меня что-то скрываешь? Вернулся Карл? Нет? Надеюсь, ты дождешься того вечера, когда я буду здесь, чтобы вместе предаться подобным развлечениям. Хотел бы я на это посмотреть…

– Развлечения! Ничего себе! Ты прекрасно знаешь, что у меня не было выбора! И повторяю, все прошло очень быстро, как всегда с Ричардом…

Юго закрыл глаза, чтобы, как я понимаю, ярче представить себе меня с Ричардом и его неудержимый натиск.

– А ведь ты так и не рассказал мне, как сам провел остаток вчерашнего вечера… – заметила я.

– Я? О, поверь, ничего интересного!

Он все еще был во мне, хотя умерил темп, который, было, ускорился от возбуждения после моего рассказа. Теперь движения Юго были хоть и сильными, но медленными. В этот момент мой любовник казался мне мечтателем, а может быть, он пытался предугадать, какой будет моя реакция на его откровения.

– Ну, или… Знаешь, одна девушка… Так как было еще рано, я пошел в бар при мотеле, где остановился, и там чисто случайно оказались танцовщицы. Две девушки танцевали вместе. Обе очень красивые, но особенно блондинка. Поверишь, они меня как будто воспламенили!

– Да уж, не сомневаюсь! И что, ты провел с ними ночь?

– Да нет! Только с одной из них, с блондинкой. С Синтией… И все время вспоминал, как она выглядела, прижимаясь к телу своей подружки. Их прекрасные груди терлись друг о друга, губы сливались вместе, длинные волосы спутались, руки проворно скользили по шелковистой коже… Рыженькая охватила ладонями ягодицы блондинки, а та ласково гладила талию партнерши, ее плечи и грудь… Я воображал их в постели, на атласных простынях, как они в томном молчании облизывают друг друга, ласкают своими длинными пальчиками или вибраторами всех форм и размеров… И тебя я видел вместе с ними, ты радовалась их маленьким шалостям…

– Я? Ты знаешь, что я никогда даже не целовалась с женщиной! Хотя, может быть, когда-нибудь… Надо мне в следующий раз пойти с тобой. Уверена, мне больше понравится с мужчиной, но я не прочь получить новый опыт. Это ведь почти приключение! Может быть, ты пригласишь одну из них сюда, пусть присоединится к нам?

– Хорошо, но только если ты мне пообещаешь пригласить Ричарда… и Карла…

– Я, пожалуй, предпочту Себастьяна.

Короткое содрогание члена внутри… Мне вдруг показалось, что он еще больше заполнил меня…

Я продолжила:

– Да, он более «послушный», чем Ричард, в смысле более «контролируемый». С ним все будет не так стремительно! Когда мы с ним позавчера занимались любовью, это было…

– Позавчера? А ты тут не бездельничаешь, как я погляжу!

– Ну… он оказался поблизости, так что…

– Понимаю, ты не могла пропустить такую возможность!

– Да нет же! Ты ведь знаешь, как я ценю Себастьяна. Секс с ним так необычен…

– Что ты даже мне отказываешь!

– Но ты слишком большой!

– А Карл? Он был не слишком большой?

– Да! Но тут другое… В тот раз я никому не смогла бы отказать! Но вернемся к Себастьяну… Его член намного меньше, чем твой! Но он просто истекает соком от желания, а я это обожаю! Знаешь, я вот о чем подумала… Может быть, надо пригласить Себастьяна, Карла и… другую девушку? Что скажешь?

Эта идея, кажется, понравилась Юго, потому что он как никогда обильно залил меня, резко перевернул и снова, не колеблясь, устремился в мой шелковый чуланчик, исследуя одновременно пальцами другие глубины моего тела и заставляя меня кричать от удовольствия и боли.

Наконец Юго крепко схватил меня за бедра и вторгся в новые пределы. Я чувствовала малейшее дрожание его члена, а потом поток его удовольствия еще раз хлынул в мою глубину, откуда в это время навстречу ему уже поднималась неукротимая волна восторга…

Новая жизнь

Они победили. Моим близким удалось заставить меня покинуть дом, где я была так счастлива. «Пришло время сменить обстановку, начать с чистого листа!» – долго повторяли они мне. Начиная с того момента, когда ушел Жан-Мишель. Я стояла на своем, отговаривалась, что хочу остаться там, среди воспоминаний, и не менять ни привычек, ни окружения, ни соседей. Но мало-помалу эта идея проникала в мое сознание. На самом деле за два года, что я жила одна, мне ужасно надоело следить за домом и всем, что с ним связано. Раньше об этом заботился Жан-Мишель. Я лишь украшала наше жилище, создавала в нем уют, и этого было достаточно…

Сестра подыскала мне идеальное жилье. От меня требовалось только сходить посмотреть на него, подписать бумаги и все! Об остальном побеспокоились мои братья, и я им очень признательна. Интересно, что подумал бы об этом Жан-Мишель…

Два года! Уже прошло два года, как он умер. Болезнь сожгла его всего за несколько месяцев, слишком рано, слишком быстро, чтобы я успела смириться с его уходом. Иногда я чувствую себя такой одинокой… И вместе с тем считаю счастьем, что у нас не было детей. Видеть их в таком же горе и пытаться ободрить было бы выше моих сил. Мне было вполне достаточно и собственного траура… И все время, пока траур длился, члены моей семьи искренне твердили мне, что надо продолжать жить, развлекаться, путешествовать, выходить в свет. Как меня это раздражало! Наконец, чтобы сохранить спокойствие, я согласилась последовать их советам.

Сейчас, глядя со стороны, я должна признать, что они были правы, когда так упорствовали в устройстве моей судьбы. Потому что, испытав шок от потери человека, с которым собиралась пережить еще много счастливых лет, я перестала следить за собой и проводила время в нездоровом одиночестве. Я никуда не ходила, ни в чем не участвовала, не могла отдохнуть. Я отказывалась завязывать новые знакомства и даже поддерживать старые. Понемногу я замкнулась в себе, потеряла связь с «внешним миром», принимала свое страдание как должное и убеждала себя, что меня все устраивает.

Но однажды утром, в очередной раз опоздав к вывозу мусора, так что мой гараж оказался завален отбросами, я услыхала в голове отчетливый звук, как будто щелканье пальцев гипнотизера, который выводит пациента из забытья. Эффект был тот же. Плотное облако вокруг меня рассеялось, и я спросила сама себя: «Да что же это я делаю? Зачем трачу лучшие годы своей жизни, сожалея о том, чего больше нет, пока столько чудес мира только и ждут меня? Что мне мешает дышать, наконец, свободно?» Да, мне не хватает Жан-Мишеля, каждую минуту, и я ничего не могу с этим поделать. Но я вспомнила, что все еще остаюсь женщиной, и почувствовала, насколько мне необходимо срочно выйти из своего болезненного оцепенения и начать все сначала, пока не поздно. Как внезапно прозревший слепой, я захотела все увидеть, восторгалась светом, в котором купались люди, вещи, целый мир. Это было сказочно!

* * *

Да, жилище мне понравилось. Оно приобрело особую ценность – ценность «новой меня». Я не могла впихнуть туда все вещи, которые у нас были, поэтому взяла только самое необходимое. Так лучше, так проще начать обновление.

Между моим прежним растительным существованием и теперешним возрождением был один только шаг, и я легко преодолела его. Мне захотелось вдруг познакомиться с соседями, людьми, которые жили так близко и при этом так далеко от меня. Каковы их страсти? Их занятия? Могу ли я разделить с ними досуг? О чем они мечтают?

Я упивалась этими новыми ощущениями и тем, что вновь открыла для себя столько маленьких радостей. В то же время я понимала, что мое тело тоже требовалось разбудить, вспомнить о его нуждах и желаниях, которые так долго были спрятаны. А катализатором этого аспекта моего «воскрешения» стал Давид Лабель, обаятельный холостяк с последнего этажа…

Наша милая встреча произошла на той же неделе, когда я переехала. Простого рукопожатия этого привлекательного мужчины оказалось достаточно, чтобы вызвать во мне чудесные чувства. Обольщение, ожидание, надежда (может, и пустая!), явный интерес с его стороны и многое другое… Наконец, у меня возникла уверенность, что рана, нанесенная потерей Жан-Мишеля, зажила… и что мне не хватает только мужского тепла в постели.

С той первой встречи в лифте в моей голове начали настойчиво появляться едва ли не похотливые мысли. И новая я восприняла их с благодарностью, как будто долго ждала.

Вздрогнув то ли от возбуждения, то ли от грустных мыслей, я раскрыла картонку, где хранилось самое изящное белье, и достала атласный халатик, завернутый в папиросную бумагу, который пролежал там несколько лет. Медленно надела его, так что ткань нежно скользнула по коже. Дивное ощущение. Я вышла на балкон и подставила свое тело ласкам легкого ветерка, любуясь закатом над городом.

Перед моим внутренним взором соткалось лицо Давида Лабеля и, не осознавая, что делаю, я принялась поглаживать свои груди, живот, обнаженные бедра. Это первое наслаждение новой меня, этот телесный трепет, который я так долго обуздывала, заполнили меня всю, и я стояла, прикусив изнутри щеку, чтобы никого не побеспокоить. Только потом возникла мысль, не видел ли кто, как я отдаюсь летнему ветру…

* * *

На следующий день после того волшебного вечера я проснулась рано. Я ждала доставки комнатных цветов и потому мгновенно открыла дверь, как только в условленный час раздался звонок. Я была потрясена красотой цветов, и тем сколько жизни и тепла они привнесли в мою новую квартиру. Курьер широко улыбнулся мне, заверил, что день будет солнечным и, еще раз взглянув на меня – восхищенно? – спросил, куда поставить покупку. Я показала. Мгновение затянулось, и мои мысли унеслись не в том направлении.

«Какие у него ровные и белые зубы, какие волевые мужественные скулы!» – твердила я про себя. Таким плечам мог позавидовать пловец или футболист, им, казалось, было тесно под узкой форменной курткой. Его огромные руки без труда поднимали пышные растения, а смуглый цвет лица волнующе контрастировал с моей кожей… «Как чудесно было бы прикосновение этих ладоней к моим бедрам… Этих губ к моим губам… Как бы он мог согревать дыханием мою шею, облизывать мою грудь – это было бы божественно. Если бы только эти руки обвили меня за талию, я была бы завоевана, побеждена… Как бы мне хотелось увидеть его тело без покрова одежды! Он кажется мне таким мощным и, между тем, таким гибким…»

Но откуда взялись подобные мысли? С чего это вдруг такая тяжесть внизу живота и между ног? Так ли глубоко было спрятано мое желание, если оно внезапно и легко возродилось, будто извержение вулкана, которое ничем нельзя удержать?

Эти нелепые и неожиданные для меня самой мысли переросли в вопрос, огромными огненными буквами стоящий у меня перед глазами: «Смогу ли я, применив немного стратегии, затащить этого мужчину в постель?»

Я тут же пристыдила себя, а потом, усмехнувшись, признала, что вряд ли мне хватит смелости или дерзости соблазнить чужого человека или хотя бы продемонстрировать ему свою доступность. «Хотя, – сказала я себе, – приключение без продолжения, без ожиданий и без условностей было бы, возможно, лучшим способом „растопить лед“ и самым простым средством вернуть мне собственное тело и то удовольствие, которое оно способно испытывать». Впрочем, я отказалась от этой идеи. Молодой курьер прервал мои мысли.

– Не хватает азалии. Я постараюсь донести ее вам сегодня, в крайнем случае, завтра с самого утра.

Он рассыпался в извинениях, простился и вышел с ослепительной улыбкой.

Я хорошо отдохнула, была полна сил и решила немного пройтись, чтобы осмотреть окрестности и расслабиться на берегу реки.

Воздух был прохладен и свеж. Вдруг теплый низкий голос окликнул меня и отвлек от мечтаний:

– Луиза Берюбе, не так ли?

Я вздрогнула, обернулась и оказалась нос к носу с прекрасным Давидом Лабелем.

– Э… да, именно так…

– Давид Лабель. Надеюсь, вы меня помните…

Я заметила в ответ, что помню, конечно, но не каждую минуту. Всему свое время…

Я попыталась скрыть сладострастные искорки, которые, скорее всего, загорелись в моих глазах. Он действительно был красивым мужчиной, статным и очень элегантным в легком льняном костюме, безукоризненно причесанным, распространяющим вокруг себя аромат лосьона после бритья или дорогой туалетной воды…

Он с улыбкой взглянул на меня, и его карие глаза засияли.

Я предложила ему присоединиться ко мне, и по пути он долго расхваливал мне превосходства нашего квартала перед другими. Он обожал художественные галереи и итальянские рестораны… Потом мы бесцельно бродили, болтая о том о сем. Я узнала, что он уже давно живет один, но в этот дом переехал только год назад. Очень скоро мы заговорили как старые друзья. Он был хорошо образован, увлечен архитектурой и очень интересно рассказывал о ней. Прогулка закончилась тем, что уже в лифте – снова в лифте! – Давид пригласил меня сходить на следующий день вместе в его любимую тратторию. Я с радостью согласилась.

* * *

Сон все не шел. Я сходила с ума, как подросток перед первым свиданием. Что надеть на эту встречу? Один Бог знает, как он мне нравился! К тому же, чувство это, по всей видимости, было взаимным. Как долго не рождалось во мне таких эмоций! Мне даже не удалось вспомнить, переживала ли я что-то подобное с Жан-Мишелем, хотя бы в начале наших отношений. Давид был так умен, так образован, происходил из такой хорошей семьи! Но, конечно, больше всего меня возбуждали не его умственные способности… Я без конца представляла себе, как его крепкое тело прижимается к моему, как его чувственные губы скользят по моей коже… В моих фантазиях вырисовывались даже дальнейшие перспективы, причем моей семье они бы, скорее всего, не понравились.

Тем вечером я думала о его плечах, вспоминала, как его смуглая кожа была не похожа на мою, воображала, с каким наслаждением его руки сжимают меня. Наконец я заснула, но мое подсознание, наверное, было переполнено этими картинками, потому что я увидела такой волнующий сон, каких у меня никогда не было…

Его белозубая улыбка, его прекрасные глаза были обращены ко мне, его руки пробежали по моему телу, бесстыдно нырнули под одежду и раздели меня. Мы упали на атласные простыни. Его язык обвивался вокруг моего, пробовал на вкус мою шею, грудь. Я трепетала, мои груди напрягались. Его пальцы скользили по моей талии, животу, бедрам… И при этом он был спокоен, медлителен, нежен. Он не хотел, не мог ускорить это соитие. Его твердый член терся о мою ногу, доводя до изнеможения мое лоно. И вот приблизился к моей потайной дверце, растворил ее и коснулся самого ценного…

Мы по-прежнему не сводили друг с друга глаз. Я вытянулась и покачивалась на нем, радушно принимала в себя, мечтала полностью слиться с ним. Он заполнил меня, как будто даже переполнил. Наши тела равномерно колыхались на бурной волне наслаждения. Неожиданного, непредвиденного наслаждения. Его искусные руки исследовали каждый участок моего тела, вызывая во мне легкую, но все усиливающуюся дрожь. Это восторг! Я истекала. Я растаяла в собственном удовольствии. Он – в своем. Ритм постепенно нарастал. Экстаз усилился. Трение стало более интенсивным, мы закипели. А потом налетела буря. Неконтролируемый ураган! Огромная волна обрушилась на нас, охватила, затопила. И я стала этой волной. Я накатывала, накатывала, накатывала… Поднималась и разбивалась, разлетаясь на тысячи капель.

Я проснулась в поту, ноги дрожали. Действительно ли это был оргазм или всего лишь сон? Судороги еще сводили низ моего живота, значит, это все-таки произошло в реальности. Что же со мной случилось? Я не узнавала себя, менялась против собственной воли. Но тем лучше!

* * *

Я все еще спала, когда раздался звонок. Я мгновенно вспомнила об азалии, нажала на кнопку, и через несколько мгновений курьер постучал в дверь. Ноги после ночных приключений плохо слушались, и лишь открыв дверь, я поняла, что на мне только крохотная ночная рубашка.

Тот же соблазнительный молодой человек, что и накануне, стоял передо мной и без стеснения меня рассматривал. Я же не могла понять, раздражает это меня или наоборот, доставляет удовольствие… Однако скромность победила, и пока он ставил цветок на стол, я бросилась надевать пеньюар. Какой у меня, должно быть, был вид! Танцевали ли в его глазах искорки желания или я просто увидела то, что хотела увидеть? Буду надеяться, они мне не почудились, хотя я уже несколько устала от всех этих авансов, от всей той чувственности, что так внезапно расцвела во мне. Осмелюсь ли я воспользоваться ею и подарить себе маленькое приключение? Сумею ли сделать этот шаг и позволить себе один-единственный раз настоящую страсть, которую буду помнить до конца своих дней? Возможно, достаточно лишь сбросить пеньюар и опустить лямочки ночной рубашки, чтобы показать свой интерес. Или если он спешит, то, может быть, назначит мне свидание позже, после работы? Нет. Ожидание убило бы, вероятно, ту каплю смелости, которая у меня была. Однако в мыслях…

Я сбросила на пол пеньюар, вслед за ним скользнула и шелковая рубашка, которая едва прикрывала мое тело. Я не знала, как зовут этого человека, да и вообще ничего о нем не знала. Был ли он женат? Была ли у него семья? Любовница? Часто ли он оказывал такого рода услуги одиноким клиенткам? Ничто было не важно, кроме жара в его взоре, дрожи, с которой его руки быстро, почти порывисто теребили и тискали меня. Ему надо было торопиться. Резким движением он развернул меня, поднял мне руки и упер мои ладони о стену. Потом расстегнул брюки, облизал пальцы (может быть, так лучше? По крайней мере нет акцента на ноги) и запустил их мне между ног… Но это лишь открыло перед ним глубину моего собственного возбуждения. Дрожа, я развела ноги, почувствовала, как он наклонился, чтобы проложить себе путь вглубь моей трепещущей раковины. Наконец он овладел мной. Его член был довольно внушительных размеров, и боль оказалась сильной. Его руки мяли мои груди и живот, пенис разминал все внутри, устремляясь все дальше, все сильнее. Я целиком была в его власти и вдруг поняла всю мерзость своего положения. Но оно было так по-животному приятно, так неосознанно и так преступно… так неблагоразумно! Я позволила убаюкать себя ритмом его ласк, сконцентрировалась на одном только удовольствии, на реакциях своего тела, изголодавшегося по такого рода прикосновениям. Моя кожа, мои губки, все мое существо настойчиво требовали атаки, потому что для меня это был единственный способ преодолеть одиночество. В этот конкретный момент моей жизни мне не требовалось ни нежности, ни любви. Что бы я стала делать с симпатией и жалостью? Мне нужно было отдаться инстинктивному блаженству, почувствовать риск и получить наказание.