Текст книги "100 великих криминальных драм XX века"

Покушение на Вальтера Ратенау

Министр иностранных дел Германии Вальтер Ратенау был убит утром 24 июня 1922 года. По словам самого именитого конспиролога Джона Коулмана, он был убит за то, «что имел смелость открыто заговорить о тайных властителях из Комитета 300» – т. е. о тех правителях, которые после войны сидели наверху, ведали геополитикой и финансами всего мира, проворачивали свои личные дела и отнюдь не жаждали огласки. Это связано и с менее громким делом об исчезновении Виктора Грейсона: правдолюбивый бедняга просто подвернулся им под руку, а на кону были большие деньги, которые обеспечивал серый кардинал Монди Грегори.

С Вальтером Ратенау дело замять не получилось: он уже был министром с февраля 1922 года и успел подписать советско-германский договор в Рапалло.

Ратенау был убит в Грюневальде гранатой и выстрелами из пистолета-пулемета, после чего скончался от ран в госпитале. Полиция арестовала трех боевиков правого толка из радикальной группировки «Консул», которые утверждали, что причиной покушения стали условия Раппальского договора с Россией и еврейские корни Ратенау. В это бредовое заявление не верил ни один здравомыслящий человек, но именно оно стало официальной версией.

Покушение на Вальтера Ратенау 24 июня 1922 г.

Коулман пишет, что Вальтера Ратенау убили, потому что он «был хорошо осведомленным человеком», знал о Комитете 300, а также «играл ключевую роль в переговорах, которые привели к заключению 16 апреля 1922 года Раппальского договора, урегулировавшего отношения между Россией и Германией. Он был тем самым министром иностранных дел Германии, который обсуждал этот вопрос с русским комиссаром по иностранным делам и бывшим сотрудником царского Министерства иностранных дел Георгием Чичериным». По словам Коулмана, главными противниками этого договора были союзники – англичане, французы, американцы. Причина – решение Германии и России списать друг другу все долги. России был выдан кредит. «Комитет 300 не одобрил далеко идущих результатов договора. По существу, Германия обвела вокруг пальца Великобританию и Францию, разрушив их планы торговли с Россией».

После этого Ратенау неоднократно предлагал странам-союзницам Антанты заключить экономические соглашения на основе новых реалий. В сущности, он пытался спасти экономику Германии и её ресурсы, т. е. предотвратить следующую мировую войну. Все его инициативы были отвергнуты, а Великобритания обложила импортируемые из Германии товары налогом в 26 % и отобрала большую часть промышленных ресурсов, транспорта и заводского оборудования. Отрезанная от мировых кредитных рынков Германия потеряла 75 % своих железорудных месторождений. Франция и Великобритания ходатайствовали об отмене договора в Рапалло, а через два месяца Вальтер Ратенау был убит, оставив 12 книг, дневники, 4 тома писем. Он принципиально отказывался от телохранителей, полагаясь на свою историческую судьбу.

Проще всего было списать убийство на трех боевиков-нацистов, а еще проще – нанять этих троих, которым в Германии того времени ничто не угрожало.

Мирбах и авантюристы

6 июля 1918 года в здании германского посольства в доме 5 в Денежном переулке прогремели выстрелы и взрыв. Был убит посол Германии Вильгельм Мирбах.

4 июля Мирбах, пришедший в Большой театр на V съезд советов, подвергся обструкции левых эсеров, скандировавших «Долой Мирбаха!» Верховное собрание страны оказалось во власти левых эсеров, которых в то время поддерживало большинство населения в стране. Выступивший на съезде создатель партии левых эсеров и яростный противник Брестского мира Борис Камков заявил, что правительство играет роль лакея перед германскими империалистами, которые осмеливаются присутствовать в зале.

А через два дня в четверть третьего в дверь посольства позвонили двое, и один из них по-немецки сказал, что им нужно к послу по важному делу. По-немецки объяснялся юный, но уже очень знаменитый Яков Блюмкин, личность страшная, но яркая и незаурядная. Его молчаливого товарища звали Николай Андреев, и он работал в ВЧК фотографом у Блюмкина. При этом Андрееву было на тот момент 28 лет, а Блюмкину всего 19.

Яков Блюмкин и его жертва – посол Вильгельм фон Мирбах

С собой у них имелся мандат ВЧК с двумя подделанными подписями (Дзержинского и Ксенофонтова) и подлинной печатью, которую Блюмкину поставил помощник Дзержинского Вячеслав Александрович. Говорят, у Александровича имелись все ключи от кабинета и шкафов Дзержинского, и он завел Блюмкина в кабинет, поставил ему печать, потом ненароком заглянул за ширму в углу, а там «железный Феликс» спит. Так ли оно было или иначе, но Александрович дал убийцам еще и автомобиль.

В посольстве их встретили советник Карл Рицлер и военный атташе Леонард Мюллер. Блюмкин заявил, что дело к послу личное. Появился Мирбах, и они сели за стол в маленькой гостиной. Блюмкин сообщил послу заранее заготовленную информацию – что за шпионаж задержан его родственник Роберт Мирбах. Посол ответил, что его это совершенно не интересует. Рицлер, почуяв неладное, заволновался. Он предложил прекратить встречу, а на все вопросы ответить письменно. Тут Андреев бросил кодовую фразу: «Видимо, господину графу интересно знать, какие меры могут быть приняты с нашей стороны?» Блюмкин выхватил из портфеля браунинг и стал стрелять, но не попал в присутствующих. Рицлер и Мюллер бросились под стол, а Мирбах выбежал из гостиной. Андреев бросил ему вслед бомбу, которая не взорвалась. Тогда фотограф кинулся за послом и ударил его по голове, а Блюмкин схватил бомбу и снова бросил в Мирбаха. Прогремел взрыв. Андреев и Блюмкин выбежали в сад и полезли через ограду. Блюмкина ранили в ногу, но он смог добраться до автомобиля. Убийцы скрылись в особняке Морозовых в Трехсветительском переулке, где был размещен кавалерийский отряд ВЧК, состоявший из эсеров. Им командовал член ВЦИК, бывший моряк-балтиец Попов.

Со слов Луначарского известно, как отреагировал на сообщение об убийстве Мирбаха Ленин: «Искать. Хорошо искать. Искать и… не найти».

Дзержинский, напротив, взял трех телохранителей и помчался в Трехсветительский переулок, где потребовал от Попова выдачи преступников. Вместо этого его охрану разоружили, а он сам был арестован.

Поскольку убийство Мирбаха было сигналом к восстанию, эсеры захватили телеграф и телефонную станцию, а потом поехали агитировать военные части. Председатель реввоенсовета Троцкий немедленно вызвал из пригорода два отряда латышских стрелков с броневиками и артиллерией, и они обстреляли штаб в Трехсветительском переулке. К концу 7 июля с мятежом было покончено, а все его руководители арестованы.

Но самым удивительным было то, что убийц действительно не искали. Их заочно приговорили к 3 годам тюрьмы и забыли о них. А вот поставившего им печать Александровича расстреляли. Поскольку подделка печати была менее тяжким грехом, чем убийство, ему приписали и арест Дзержинского, его начальника. Газеты сообщали, что Александрович бежал с крупной суммой казенных денег и укрылся в Трехсветительском переулке, где по приказу Попова арестовал главу ВЧК. Самого Попова, находившегося на бюллетене, тоже вызвал туда Александрович, и вообще Александрович был «главным организатором мятежа эсеров». Но были и те, кто утверждал, что Александровича расстреляли вовсе не поэтому: просто он много знал – например, что убийство Мирбаха выгодно в первую очередь вовсе не эсерам, а большевикам. Потому-то и Ленин и говорил «искать…и не найти».

Возникает парадокс: российская революция, устроенная на германские деньги, опасается и ненавидит германского посла. Какая выгода в его устранении? Но есть письмо самого Мирбаха из Москвы: «За два месяца очень внимательных наблюдений я не могу более положительно оценивать большевиков. Постоянные удары по нашим интересам можно было бы использовать как предлог для военного выступления в любой удобный для нас момент».

Очевидно, германцы рассчитывали на другой ход событий: они спровоцируют русскую революцию, она начнет набирать обороты, Николай II обратится к Германии за помощью, и тогда можно будет диктовать России свои условия и распространить на неё свое влияние. Никто не ожидал, что император отречется от престола, а революция победит.

В свою очередь, левые эсеры считали, что заключение договора с Германией – это отказ от мировой революции и соглашательство с буржуазией. Большевики хотели покончить и с германским влиянием, и с эсерами, но сделать это, не испачкав рук. Посол Мирбах идеально подходил на роль жертвы, он оказался никому не нужен, и от него избавились.

Для этого понадобился эсер Блюмкин – прирожденный ликвидатор и мистификатор. Кстати, слово «эсер» настолько прилипло к нему, что стало употребляться вместо имени.

После убийства Мирбаха Блюмкин какое-то время скрывался в украинских городах и селах, где намеревался совершить покушение на гетмана Скоропадского, пока не пришли петлюровцы и не избили его до полусмерти. Он подлечился, вернулся и довольно быстро стал ценным сотрудником советской разведки ИНО, работал под легендой в Иране и Турции, даже путешествовал под прикрытием экспедиции Рериха. Блюмкин оказался опытным лицедеем и неглупым человеком, но и его ждал один конец. Из-за связей с Троцким Блюмкина расстреляли 3 ноября 1929 года.

У фотографа Андреева оказалась более скучная судьба: отправившись с Блюмкиным в Украину, он тоже строил планы убийства Скоропадского, но потом ушел с отрядами батьки Махно и через полгода умер в Одессе от сыпного тифа.

Похищение Джакомо Маттеотти

Политика – дело темное, а послевоенная – вдвойне. Здесь открываются невиданные ранее перспективы в борьбе за власть. Одной из жертв борьбы стал итальянский социалист Джакомо Маттеотти, осмелившийся обвинить фашистскую партию Италии в мошенничестве и шантаже при проведении выборов. Через 11 дней он был похищен и убит.

Он родился в Фратта Полесине провинции Ровиго в обеспеченной семье, изучал право в Болонском университете. Убежденный атеист и активист социалистического движения, Маттеотти энергично выступал против вступления Италии в Первую мировую войну и за это был интернирован в Сицилию. После войны трижды избирался в парламент – в 1919, 1921 и 1924 годах. В октябре 1922 года Маттеотти вместе с другими реформистами был исключен из Итальянской социалистической партии и участвовал в основании Унитарной социалистической партии. Он открыто бросал вызов фашистской фракции Муссолини и являлся лидером оппозиции. В 1921 году Маттеотти опубликовал брошюру под названием Inchiesta socialista sulle gesta dei fascisti in Italia («Расследования социалистами “подвигов” итальянских фашистов»).

После войны события развивались стремительно. В марте 1919 года Муссолини учреждал фашистские организации и союзы. В январе 1922 года на Конгрессе социалистических партий в Ливорно некоторые депутаты вышли из их состава и создали Коммунистическую партию. 28 октября 1922 года Муссолини стал главой правительства.

Джакомо Маттеотти в глазах оппозиционных режиму итальянцев стал символом мученичества

В апреле 1924-го состоялись выборы в парламент. А 30 мая на заседании новой палаты депутатов Джакомо Маттеотти произнес гневную речь о воздействии профашистской полиции на избирателей, о подтасовке голосов и о том, что все члены счетных комиссий входят в фашистскую партию. Его неоднократно прерывали злобными выкриками, а Муссолини сидел молча, бросая на оратора мрачные взгляды. Трагедия Маттеотти заключалась еще и в том, что на этом заседании он был фактически один: никто не решился высказаться или продолжить его речь. Уже в коридоре соратники-социалисты льстиво восхищались его смелостью, но эту пустоту вокруг себя он не мог не ощутить и был раздражён.

10 июня Маттеотти вышел из своего дома на набережной и сразу увидел этот автомобиль. В нем весело и нахально переговаривались несколько парней. Они повернули прямо к нему и остановились в ожидании. Едва он успел сделать несколько шагов, как его схватили и затолкали в машину. Маттеотти отчаянно сопротивлялся. А дальше он исчез, исчез бесследно, однако никто уже не сомневался, что его нет в живых.

Приказ об убийстве исходил от группировки Муссолини, окопавшейся в его правительстве – секретаря администрации фашистов Джованни Маринелли и начальника отдела печати Чезаре Росси. Следователи сразу поняли, что исполнение преступления – дело рук боевиков бандитской группировки Америго Думини – Альбино Вольпи, Аэто Путато, Джузеппе Виоло, Амлето Поверомо, Аугусто Малакрия и Филиппо Панцери, за которыми стояли Муссолини и его партия.

Думини был арестован и уверенно пел дифирамбы Муссолини и его уму, надеясь на благодушие следствия и помощь премьер-министра. Он очень удивился, когда этого не произошло. Дело в том, что похищение депутата Маттеотти оказалось настолько громкой и беспардонной акцией, что общество восстало и раскололось. На всех улицах клеймили фашизм, газеты выпускали гневные статьи, сам Муссолини пребывал в безмолвии, а сыщики, воспользовавшись моментом, спешно задерживали подозреваемых, не считаясь с мнением премьер-министра и его партии. Они смогли арестовать даже «неприкосновенных» заказчиков – Маринелли и Росси.

Директор «Карьере Италиано» Филиппо Филипелли также был арестован в числе причастных к делу лиц, но, оказавшись в тюрьме, сразу стал давать показания – не из трусости, а от возмущения жестоким убийством. Филипелли устроили очную ставку с Думини, но это его не смутило и не испугало. Он сообщил комиссару, что накануне, 9 июня, он предоставил заговорщикам автомобиль из гаража Треви, не зная их намерений. На следующий день к нему пришли Амириго Думини и Аэто Путато, и Думини сказал: «Сегодня случилась неприятная история. Нужно из неё выкручиваться. Маттеотти подох. Муссолини дал нам понять, что хорошо бы его как следует проучить за выступление 30 мая. И вот мы сегодня по заданию Маринелли и Росси украли его». Потом Думини признался Филипелли, что они украли Маттеотти у самого дома, он кричал, сопротивлялся, и они там же, в машине, прикончили его. Главарь добавил: «Нужно уничтожить машину, в ней заднее сидение залито кровью». Это настолько шокировало Филипелли, что он рад был избавиться от столь тяжкой ноши в кабинете следователя, не обращая внимания на взбешенного Думини, пытавшегося его запугать.

После гибели Маттеотти в стране разразился парламентский кризис. Это была последняя битва против фашизма, и в ней, помимо Маттеотти, имелись другие жертвы – 38-летний священник Джованни Минцони, 44-летний депутат Джованни Амендола, 24-летний журналист Пьеро Габетти. Их всех за смелые высказывания подстерегали на улице фашистские банды и забивали до смерти. Таковы были методы новой власти Италии.

Но было в этом деле ещё одно обстоятельство. Позиция короля Виктора Эммануила III казалась в расследовании осторожной и зависимой. Он словно боялся сделать лишний шаг. К нему обращались по поводу этого наглого убийства, а он невпопад принимался рассуждать об охоте и куропатках, порой напоминая слабоумного. Но слабоумным король не был. Он и его семья давно уже были замешаны в махинации с нефтью, а Маттеотти в своих расследованиях коррупции зашел слишком далеко. Виктору Эммануилу III смерть Маттеотти была так же нужна, как и фашистам. Король безоговорочно принял Муссолини и позволил ему распоряжаться в своей стране, ведь Муссолини тоже был в курсе нефтяных дел королевского семейства.

* * *

Тело Джакомо Маттеотти нашли только 16 августа 1924 года – через два месяца после убийства, когда состоянию останков уже трудно было производить дознание. Бандиты закопали депутата в лесополосе возле Риано, в 20 милях от Рима, где его и обнаружила собака местного сторожа. К тому моменту Муссолини и его партия уже справились со своей растерянностью, и участь Италии была предрешена. Оппозиционно настроенные жители Италии называли Маттеотти мучеником, но их голоса звучали всё тише.

Удрученный происходящим генерал Танкреди попросил освободить его от ведения дела. Непосредственные исполнители убийства уже находились в тюрьме, но через два года вышли на свободу.

Пять дней президента

Сказанные ранее слова о политике и власти после войны к первому президенту Польши Габриэлю Нарутовичу относятся в полной мере. Это был самый недолговременный из всех мировых правителей, если не принимать в расчёт однодневное правление российского императора Михаила Романова в 1918 году. По сравнению с русским великим князем Нарутовичу довелось править целых пять дней – с 11 по 16 декабря 1922 года. Его убийство выглядело театрально, тем более что убийцей оказался художник.

16 декабря 1922 года Нарутович присутствовал на вернисаже в варшавской галерее живописи «Захента». Там же оказался правый радикал Элигиуш Невядомский, художник-модернист и искусствовед, который вдруг выхватил оружие и тремя выстрелами убил только что избранного президента. Через месяц, 31 января 1923 года, в 7.19 утра Невядомского расстреляли. Перед этим он на суде сам потребовал для себя смертной казни и заявил, что раньше хотел убить Юзефа Пилсудского, но, когда тот передал власть Нарутовичу, решил избрать другую мишень.

Похороны преступника были публичными и собрали 10 тысяч человек, что говорит о либерализме польских законов. Правые провозгласили его мучеником. Президенту поставили памятник. Но вопросы остались.

За что и почему убили Нарутовича? Этот мужчина был уже немолод – ему под 60. Профессор из Цюриха, гидроинженер, интеллигентное лицо, задумчивый взгляд серых глаз. Как президент он ещё ничего не успел сделать. Два года был министром общественных работ, ещё полгода – министром иностранных дел, потом он стал президентом. Власть ему передал глава государства Юзеф Пилсудский – на пять дней. Дальше будут правительственный кризис в стране, майский переворот 1926 года, и – диктатура Пилсудского. Настал момент задать вопрос: кому это выгодно?

Покушение на президента Нарутовича в варшавской галерее «Захента» 16 декабря 1922 г.

Нарутович был ставленник левых – по сути, интернационала поляков, украинцев, литовцев, евреев. Националистам никогда не нравились интеллигенты, особенно те, которых поддерживают левые силы.

Разумеется, период с 1916 по 1922 год – это эпоха террора, причем очень часто – личного и стихийного. Социалисты и анархисты, студенты и поэты приходили в рестораны, театры, выставочные залы и, не колеблясь ни минуты, палили в ненавистную мишень – австрийского премьера фон Штюрка, советского дипломата Воровского, польского президента Нарутовича. И это далеко не полный список.

Но все они действовали по внезапному порыву, что случается с людьми в 20–25 лет. Убийце Нарутовича Элигиушу Невядомскому – 53: он всего на четыре года младше своей жертвы. В таком возрасте надо иметь большие основания для преступления.

Выходец из старинной дворянской семьи, Невядомский учился в Петербургской Императорской Академии Художеств, которую закончил с золотой медалью в 1894 году. Судя по всему, он принадлежал к плеяде неоромантиков, потому что его дипломной картиной были «Кентавры в лесу». Учась в академии, Элигиуш получил 2 малые серебряные медали и 2 годичные поощрительные 300-рублёвые стипендии. В середине 1890-х он учился в Париже. Вернувшись в Варшаву, стал успешным художественным критиком и с 1897 года преподавал рисование в Политехнической школе. Его интересовала европейская школа живописи, и Невядомский создавал в Варшаве Школу изящных искусств. Он преподавал в художественных школах, читал лекции в провинции, увлекся Татрами и лазил по горам, составляя карты, написал несколько научных работ по истории искусства и иконографии. Одна называлась претенциозно – «Польская живопись XIX–XX столетий». В ХХ столетии автору предстояло прожить только 23 года.

После начала Первой мировой войны он преподавал историю живописи, рисовал портреты и художественные композиции. 1 марта 1918 года его назначили заведующим отделением живописи и скульптуры во временном правительстве оккупированного немцами королевства Польского.

Возникает законный вопрос: зачем при такой благополучной биографии и насыщенной творческой деятельности 53-летнему профессору вдруг понадобилось выхватывать револьвер и стрелять в президента страны? Второй вопрос логически следует за первым: кто стоял за Элигиушем Невядомским и в нужный момент подтолкнул его к этому шагу? Возможно, именно тому, из чьих рук Нарутович получил власть.