Текст книги "Все не так, как кажется"

Еще два конверта без всяких надписей на лицевой стороне. В одном обнаружилось предписание наследнику в моем лице после ее смерти обратиться к адвокату Вайнтрубу за получением завещания. Фамилию такую слышу в первый раз, но адрес имеется и визитка – тоже. И даже не особо далеко идти. Прямо в центре контора, в старинном особняке. Это означает выбор из двух вещей. Старый солидный специалист и фирма с давней репутацией или один из мамочкиных подставных клоунов.

Не проблема, на месте выясню. Оформление наследства при ее образе жизни – дело скользкое чрезвычайно. Я думал, все будет обставлено проще. Где-то у деда лежит завещание, как поделить наследство, и список, чего делить. Оказывается, другой вариант. И еще там имелась записка. «Хоронить на родину не везти. Ничего торжественного, включая венки и цветы. Отпеть и в яму. Тело бренно, а я свою жизнь прожила хорошо и не нуждаюсь в посмертных мавзолеях».

Второй пакет оказался очень пухлым. Длинный договор с кучей юридических оборотов. С трудом прорвавшись к сути, с немалым изумлением уяснил, одиннадцать процентов компании Трегубова принадлежат мамочке. Имя сего деятеля громкое, и скандал в свое время вышел не меньший. Он вступил в героическую (для простых людей, которым надоели картельные сговоры о ценах вопреки любому законодательству) борьбу с «Девятью сестрами» (три русские) – нефтяными компаниями, контролировавшими немалую часть добычи мировой нефти и ее переработки.

Изобрел торговлю нефтью без предварительных контрактных договоренностей. Проще говоря, в обход обычных каналов установил прямые контакты с добытчиками, а для взаиморасчетов использовались бартерные схемы, приносящие иной раз двойную или тройную прибыль. И, как водится, приземлился в Константинополе, под крылышком тамошнего правительства. Из Вольного города выдачи нет, а с недавних пор это не только финансовый центр, но и крупнейший после Хьюстона и Роттердама центр нефтепереработки. Если кто не в курсе, нефть не только горючее, но и химия, пластмассы, а также лекарства. Проще говоря, огромные капиталы.

Сегодня Трегубов – один из крупнейших игроков, торгующих нефтью, металлом, газом, зерном и бог весть еще чем. И немалая доля всего этого идет через проливы. Как бы не мимо таможни или под третьим сортом. Опять Вайнтруб в качестве юриста. Точнее, компания. Нет, этим я делиться со Стояном пока не собираюсь. Вопрос денег после ревности важнейший. За хороший куш грохнуть могут и свои. Неоднократно в мире происходило нечто похожее. Значит, первым делом в гости к юристу зайти, решил я, сгребая в принесенный с собой пакет все подряд, кроме оружия.

– Что-то интересное? – спросил дядька, отвлекаясь от объяснений по поводу очередной фотографии.

– Адрес адвоката.

– Это удачно.

– Надо сообщить родственникам, – сказала Катя. – Хотите, дам с работы телеграммы?

Вспомнилось, что она отпросилась на почте меня сопровождать. Приятно, конечно, но неизвестно, сколько продлятся хлопоты. Похороны, родственники и прочие не особо приятные вещи.

– Идея правильная, только адресами меня особо не балуют. Можешь связаться? – спрашиваю Стояна. – Никогда прежде этого сам не делал.

– Кровь понадобится. И не моя.

– Какие проблемы? Тащи иголку.

– Это вы о чем? – заинтересованно потребовала потомственная ведьма, извлекая из сумочки искомое.

Теперь только на огне подержать, чтоб какую гадость вроде столбняка не подхватить, да на это я способен без всяких спичек и зажигалок с костром.

– Есть такой интересный метод связи, – глубокомысленно сообщил Стоян. – Нет, нитка нам без надобности. Тарелку глубокую, не металлическую и воды обыкновенной до краев. К сожалению, только на прямых родственниках работает. Мать-отец, бабки-дедки, братья-сестры. Да, – согласился на глиняную миску, извлеченную из шкафчика, – сойдет. Связь с землей. И да, надо знать, кого разыскиваешь, и, естественно, чтоб они были с талантом. Иначе не ответят.

Тут присутствовала некая тонкость, о которой он умолчал. Пользуемся такими вещами нечасто, потому звучит этот вызов для адресата на манер тревожного сигнала. Но не захочет – не ответит. В любом случае будет ясно, жив или мертв. Эхо идет даже в случае отказа контактировать. В принципе, это еще и возможность найти простака, если он по крови свой. Точно, как пеленгуют шпиона. С разных точек проверить, и там, где линии на карте пересекутся, искать. Другое дело, что пользуются способом неохотно. И сил много отнимает, и точного места все равно не покажет. В лучшем случае – квартал. Но если уж очень важно… Похищать наших очень не рекомендуется. А еще это стопроцентное определение, не изменила ли жена и чей ребенок. В данном методе ошибок не бывает.

– Простите за задержку, – сказал без особого покаяния в голосе симпатичный на вид человек лет сорока в костюме-тройке вопреки летней жаре. Сразу видно положительного во всех отношениях делового человека.

Самое занятное, что запонки у него отнюдь не являются банальным украшением. Оберег высокого класса, прекрасно заменяющий создаваемую личным талантом защиту. Его прочитать невозможно. И вещи такого уровня бесценны, потому что не продаются. Дело не в материале. Янтарь дешев и распространен. Как ни удивительно, в отличие от фэнтези, никакие алмазы не подходят под наши цели. А вот закаменевшая смола – прекрасное сырье. Может, из-за того, что была некогда частью растения, ведь только на дереве и кости срабатывает заклятие. Металлы тоже бесполезны для амулетов. Правда, не в одних рунах причина их работы. Можешь скопировать узор сколько угодно и даже то же дерево использовать. Впаять заклинание нужно уметь, ведь оно подпитывается от владельца.

Сложнейшая и красивая работа кого-то из нашего рода. Получи в руки, скорее всего, смог бы определить автора по отпечатку ауры. Фактически клеймо. Если, конечно, он мне знаком. Такие вещи часто носят члены семьи, не получившие от рождения таланта. Обычно крестик дарят еще ребенку. Ни у кого вопросов не возникает, но наличие дополнительных амулетов, вроде таких вот запонок, уже говорит о немалом достатке и хороших связях. То есть он человек отнюдь не простой. А прямо не спросишь. Не всегда люди в курсе, что таскают на пальце или в ухе и с какой целью подарено. Запросто могли подарить жена или начальник. Особенно если в качестве клиентов ходят люди вроде нас с мамочкой, и они о том в курсе. Ведь не случайно пересечение, а?

– Присаживайтесь.

Кабинет простой, с большим столом и шкафами с некими юридическими томами за спиной. Рабочая обстановка, ага. Собственно, роскошь отсутствует во всей конторе, но быстро становится ясно – здесь пахнет крупными капиталами. Начиная от ворот, где охранник проверяет документы, просто так на консультацию с улицы не завалишься, и заканчивая деловитыми типами внутри. Причем гулять по коридорам не допустили, секретарша после выяснения, кто и зачем, принялась названивать, и за мной пришел провожатый, доставивший в кабинет без таблички. Видимо, местные и так в курсе, кто где сидит. На дверях фамилии отсутствуют. Только невразумительные должности иногда.

– Ваша фамилия отсутствует в ВИП-списке. Надо было сразу назвать имя матушки.

– Вы Вайнтруб? – с сомнением поинтересовался я.

Навскидку не могу вспомнить никого с такой фамилией.

– Ну что вы, – ответил он со смешком. – Я Лев Алексеевич Левицкий. Фирма начиналась с этого человека, но много лет назад. Сейчас даже среди компаньонов не осталось Вайнтрубов. Просто в определенных кругах компания известна, и нет ни малейшего смысла переименовываться.

– В очень узких кругах прославились?

– Я не ошибаюсь? Вы не представляете, куда попали? – Он искренне удивился и, кажется, не притворялся.

– Вчера погибла моя мать, – сказал без особого раздражения. – В сейфе я нашел вот это, – кинул на стол записку о завещании и визитку. Подумал и добавил договор с Трегубовым.

– Соболезную вашему горю, – наклоняя голову тщательно выверенным образом, произнес Левицкий положенную фразу. Какая все-таки жалость, что нельзя считать образы.

– Благодарю, – столь же вежливо ответил я.

Он снял телефонную трубку и потребовал у очередной секретарши папку, назвав фамилию «Боева» и имя «Яна». На моей памяти она их рядом не употребляла вообще. И по документам нигде не проходила под оригинальными.

– Наша юридическая фирма обеспечивает защиту интересов в ходе коммерческих споров и переговоров международного характера, – принялся объяснять Левицкий. – Точнее, мы состоим в международном объединении юридических фирм, зарегистрированных практически во всех странах Европы, в Северной Америке, Японии, Китае, на Филиппинах, в Индонезии и в нескольких странах Южной Америки.

«До Австралии не добрались?» – захотелось спросить. Только не время для шуток. Он мне объясняет уровень и возможности. Через членов ассоциации решается масса проблем. Причем государственное право может различаться, и профессионалы находятся не по справочнику. Корпоративные законы, банки, транспорт, нефть с газом и слияние-поглощение компаний. Какой занятный бизнес. Картелем пахнет и монополией. При этом придраться нельзя. Ассоциация не есть корпорация. Просто юридические консультации на местах. Сегодня я тебе плачу за помощь, завтра – ты мне.

Тут же в дверь постучали, и пожилая грымза, сидевшая в предбаннике данного кабинета, представила пред очи начальства затребованные документы. Подозреваю, с момента телефонирования первой девицей на проходной, когда объяснял, зачем явился, они уже были извлечены из дальних закромов.

– Прошу прощения, однако по протоколу я обязан удостовериться в вашей личности, – сказал юрист, открыв папку и извлекая оттуда некий листок.

После чего, не дожидаясь согласия, принялся задавать вопросы. Всего их прозвучало не меньше трех десятков, и некоторые были странные. Зато с гарантией – кроме меня, ответа никто не знал. К сожалению, я тоже иногда вспоминал со скрипом. Право слово, давно это было. Удивительно, но мамочка помнила такие подробности.

– В России мы единственные, – откладывая листок, видимо окончательно убедившись в личности напротив, сказал Лев Алексеевич, – занимающиеся вложениями благотворительного траста «Семь родов». И полностью в курсе конфиденциальной информации.

Прозвучало буднично, без подчеркивания. Фактически мне открытым текстом сказано: мы не только представляем общий фонд наделенных талантами выходцев из горной долины, но и сами – одна из ветвей. Не такой плохой вариант для родившегося обычным человеком. Наверняка в целях контроля среди владельцев компании есть представители всех наших родов.

– То есть мы можем говорить открыто, не скрывая тонкости сомнительного свойства за юридически сложными фразами, – уточнил я для окончательной ясности. – О некоторых не вполне чистых занятиях мамочки я осведомлен в достаточной мере.

– Вот и хорошо, – согласился господин Левицкий. – Для всех будет проще называть вещи своими именами.

И дальше последовала краткая лекция, выжимка из которой состояла в одном абзаце. Деньги, вложенные в фирму Трегубова, ей не принадлежали и были частью хитрой схемы, общей для семи родов. Мама была просто прикрытием на случай неудобных вопросов у более солидных дяденек в погонах или при должностях типа премьер-министра. Да и пяти миллионов талеров, пришедших через Царьградский банк (те самые одиннадцать процентов) у нее изначально не имелось. Эдакий зицпредседатель Фунт, который в отличие от книжного сидеть не будет при любых обстоятельствах.

За помощь получала в качестве дивидендов мизерную сумму где-то около восьмидесяти тысяч талеров в год. Куда утекало остальное, не интересовалась. В рублях выходит почти двести с тремя ноликами. Причем, если изначально вообще приходили сущие копейки, со временем доход заметно увеличился в связи с ростом компании Трегубова. В каком-то смысле все вели себя честно, не пытаясь зажилить мелочь на фоне многомиллионных оборотов. Проще говоря, капитал не мой, но проценты с него идут стабильно на счет участника договора за имя в учредительных документах. С самого начала там какая-то грязная афера.

Эти деньги-доход после подписания соответствующих бумаг продолжат капать уже мне на счет или, по желанию, на карточку «Банка Царьграда», имеющую свободное хождение в России, Константинополе, а также во многих европейских магазинах. В продовольственный, ясен пень, лучше не соваться. До них прогресс не докатился. А вот дорогие бутики и всякие ювелирки – запросто.

– Надеюсь, через несколько лет меня не примутся ловить полицейские сразу нескольких стран за то, чего не делал, – уточнил без всякого юмора, глядя взором барана на подсунутые бумаги. Занятно, но все уже готово и распечатано заранее. Осталось подарить подпись.

– Это генеральная доверенность на все действия с вашими, – сказано не без иронии в голосе, – капиталами. Юридически вы останетесь чистым при любом раскладе и даже можете вопить о нечестных крючкотворах в случае необходимости. Мы не обидимся.

Я посмотрел и понял – натурально не заплачет. Подмахнул документ без дальнейшей задержки. Отвечать в любом случае будет вежливый господин Лев Алексеевич. Или некто, мне неизвестный.

– А можно поинтересоваться, что было бы, откажись я? Или не обнаружься завещание? Я про него до сих пор был не в курсе. Кому все это трегубовское добро в одиннадцать процентов отойдет?

– Вот, – без задержки сообщил Левицкий, передав мне еще один листок, – есть распоряжение вашей матушки. От младшего по возрасту – к старшим.

Хм… В смысле роди еще одного младенца, и перешло бы ему? Оригинально. Или там конкретно мое имя? Не важно. Теперь без разницы.

– Передача четко пройдет в любом случае.

Пролет. Нет смысла ковыряться во всем этом хозяйстве ни малейшего. Шанс на внутренние разборки или желание кого-то со стороны откусить жирный кусок минимальный. Здешним клеркам сколь угодно высокого положения криминал ни к чему, все равно мама не вмешивалась в работу. Даже если воруют, проще убрать ответственного, залезая на место доверенного, а не хозяина.

Моим братьям-сестрам это тоже абсолютно лишнее. Это я один без понятия, а остальные детки наверняка в курсе, что взять миллиончик или самому участвовать в фонде невозможно. Никакого толку убивать из-за чужого добра. Тем более придется и меня убирать, а повторное убийство – отчетливый след. И кто этим займется, Биргит, следующая на очереди? Смешно. Ее интересы лежат несколько в иной плоскости. Выходит, ключ к происшествию не здесь.

– Теперь завещание, – сказал юрист, тщательно проверив все подписи в нужных местах. – Фактически общий срок вступления в наследство составляет шесть календарных месяцев. Важно отметить, что дата начинает исчисляться с момента, следующего за днем наступления событий, которые повлекли за собой открытие наследства. К оформлению мы приступим немедленно, однако не вижу зачем тянуть с оглашением. Итак. Джордж Брайан, старший сын… данные подробности опускаем… Вот – ранчо в Британской Колумбии в Канаде. Пять часов езды на машине от Ванкувера. Около ста тысяч акров площади, треть пахотная. На ней расположены двадцать ферм…

– Спасибо, подробности чужих владений не требуются.

– А? Ну да. Ну да. Тогда остальных тоже не надо?

– Вкратце. Из чистого любопытства.

– Дайане Мюллер отойдет вилла в Швейцарии. Биргит Нельсон – дюжина нефтяных вышек в Техасе.

Если я ничего не путаю, все честно. Наследство от отцов, выдранное при разводах. Вот насчет Джорджа не уверен. Уж больно жирный кусок. Не был его отец настолько богат. Неужели вкладывалась?

– А вам помимо квартир на набережной и содержимого сейфа – вот, – и он выложил на стол очередной запечатанный конверт. Бумага твердая, практически картон. Внутреннее содержимое не прощупывается.

– Это уже не здесь посмотрите, – сказал на мое движение.

Похоже, подразумевается «не имею желания знать, что внутри».

– И вот так отдаете, до истечения полугодового срока вступления в наследство?

Кажется, он усмотрел в невинной реплике сомнения в профессиональных качествах. Аж загремел нешуточным железом.

– Распоряжения госпожи абсолютно четкие и иному истолкованию не подлежат!

В машине проверил. Там находился обычный ключ. Внутри под клапаном еле заметно нацарапано карандашом «КЦБ» и «7653». Вот это мне переводить не требуется. Никогда в руках не держал, но читается элементарно: Константинопольский центральный банк и номер ячейки хранения. Люди частенько держат в хранилище ценности и документы. Или краденое, или уведенную от налогов наличку. Никто не спрашивает, что именно ты прячешь, если стабильно вносишь арендную плату. Клерки не интересуются документами. Если придет некто чужой и унесет содержимое, доказать ничего никому не удастся. Есть хранилище подобного рода именное. Боишься – туда. Так что терять драгоценный ключик очень не рекомендуется. И доверить кому-нибудь слетать и разведать тоже опасно. Мало ли что там внутри, ладно еще деньги, а вдруг сильно интересные документы? Привычка скрытничать и врать в общении с посторонними в меня вбита намертво. Притом что вроде бы приличный гражданин. Но чужие секреты иногда опаснее оружия.

Глава 9
Родственные связи

В этом баре до сих пор бывать не приходилось, но здесь оказалось полно студентов МГУ. Парочка знакомых и полдюжины мелькавших в коридорах лиц. Ничего странного. Бар недалеко от учебных корпусов и многими посещается. На высоком стульчике у стойки восседала в красивой позе Алла Каменева. Подать себя она умеет, да и показать имеется что. И фигурка, и ножки прекрасные. Катя пихнула под ребро острым локтем. Почувствовала и демонстрирует недовольство. Абсолютно зря. Встреча с сексуальными намерениями с акулой прессы так и не состоялась из-за знакомства с семейством ведьм. Потерял интерес. Зато сейчас пригодилось знакомство с боксером и его рекомендация.

– Чисто деловой разговор, – извинительным тоном шепчу, – посиди чуток одна. Тебе чего заказать? Бокал пива, ага?

Поспешно сбегаю, не давая возразить. Татуированный не хуже дикаря маори из романа Жюля Верна бармен кидал лед в ряд построенных на стойке стаканов. Судя по размеру кубиков, тот еще перец. Много воды, мало алкоголя. Вечером полно народа, и можно не только спиртное разбавлять, еще и дешевку наливать в бутылки от дорогих марок. Все равно едва получившие возможность по возрасту покупать алкоголь молокососы в нем ни черта не разбираются. Им что угодно можно впарить.

– Марат насчет меня звонил, – присаживаясь рядом с Аллой, сообщаю негромко.

– Я так понимаю, – сказала она, посмотрев через плечо на Катю, – знакомство наше сугубо деловое.

Ну и хорошо, что сообразила. Кроме того, лишнее подтверждение – не дура. Проще будет.

– И о чем, позволь спросить, речь? Он мямлил нечто невразумительное, но горячо обещал: не пожалею.

– Я даже не знаю, как начать, – протянул нерешительно, всерьез принимаясь прощупывать.

Нечасто такое делаю, однако ситуация в высшей степени неординарная. Лучше подключить весь имеющийся арсенал для гарантии.

– Можешь прямо, без дальних заходов, – подмигивая, посоветовала Алла.

– Говорят, ты имеешь выходы на многих в полиции и прокуратуре.

– Так и есть, – подтвердила она легко.

Ага, не просто опера, хотя и они имеются, есть солидные люди с большими погонами. И отнюдь не через постель. Забавно, у нее, оказывается, принципы. За информацию не спит. Только ради удовольствия и предпочитает спортсменов без претензий. Провели ночь – разбежались. А на чем же держит полковника, заместителя начальника отдела криминальной полиции центрального района Москвы? Компромат в кармане, но неясно какой. И ведь прямо не спросишь.

– Я тебе даю изумительную наводку на громкий репортаж, а ты меня знакомишь с материалами следствия.

– И о чем речь? – Вот теперь она насторожилась.

– Мне нужны дела по серийному убийце, убивающему и насилующему девушек, – бухнул прямо.

Она моргнула, ошеломленная. Больше внешне растерянность ни в чем не проявилась. Зато в голове – лихорадочная деятельность. А в эмоциях – удивление, настороженность и азарт. До сих пор об этом не сообщали, а я дал важную информацию. Если правильно себя поведет, может сделать имя, а не писать мелкие заметки про наркоманов и бытовые убийства.

– И откуда известно?

– К прокурору Токмакову лучше обратиться.

Фамилию никакие образы, считываемые с ауры, не дадут, но морда мелькала в мыслях следователя ясно. Ни должности, ни точного места работы. Я же не могу прямо спросить, такое невольно настораживает. Зато Стоян практически сразу опознал по описанию. Не так много на свете даже в Москве серьезных дяденек в прокуратуре. А профессиональный игрок, не имеющий нужных контактов в правоохранительных органах, только в дешевых детективах бывает.

– Даже так?

Ну на то она мне и нужна. Если действительно умеет ловить случай – вот, подвернулся подходящий. Ничего странного, что не в криминальной полиции папки лежат, объединили все убийства. По особо тяжким преступлениям наша прокуратура не только выступает в виде обвинителя в суде, но прямо руководит предварительным следствием, раздавая поручения.

Хм… А она мужика определенно знает и не особо обрадовалась. Честный чинуша, на почве утечки информации поцапались.

– Или не к нему, а к подчиненным. Иногда с мелкими служащими проще дело иметь.

Ага, поучи еще, сказал весь насмешливый вид журналистки. Тут и в голову лезть не требуется, прямо на лбу большими буквами написано.

– Если понадобится – заплачу.

– Пять тысяч, – брякнула она, – и протоколы прямо завтра у тебя на руках, – и затаила дыхание, ожидая реакции. Наверняка проверила имя, в курсе как живу и знает про отсутствие таких денег. Попытка отделаться? Нет. Она уверена. Есть зацепка в прокуратуре, и не зря теряю время.

– Алла, – сказал со всей возможной проникновенностью, озвучивая ее мысль вслух, – не держи меня за фраера.

Все это не стоит и двух. На самом деле – где-то в районе тысячи. Но не будем мелочиться. Теперь могу себе позволить накинуть и побольше жалованья выпускнице МГУ. Для начала, если еще возьмут в штат, жалованья свыше четырех сотен в месяц ей никто не даст. Даже при отличных оценках. Филология не особо ценится на рынке труда. А в серьезных газетах до сих пор числится вольным стрелком Muckrakers, разгребателем грязи. Может, в америках это нечто весомое, а у нас ее знают, но не поручат ничего серьезнее бытовухи в семье. Для громких дел свои репортеры имеются. А ей хочется известности и премии за выдающиеся заслуги. Не самая плохая мечта.

– Просто мне понадобится время, чтобы найти подходы к людям. У тебя они вроде имеются. Чем больше времени проходит, тем холоднее след. Потому два косаря наличкой тебе, и не волнует абсолютно, как, с кем и на каких условиях договоришься. Мне надо к вечеру. И не выдержки с выписками. Все что есть. Буквально.

– Как ты себе это представляешь?

– Ну пусть вызовут повесткой и на месте дадут прочитать.

– То есть ты проходишь в связи с убийством? – Она определенно насторожилась. Пахнет не простым любопытством, и всплыви потом, недолго и соучастие словить со всеми вытекающими.

– Не я. И это личное, – согласился в ответ на мелькнувшую мысль.

В следователи, что ли, податься? Любой у меня сознается за десять минут. А если нет, то буду знать, где искать. Почему среди наших такие не водятся? Хотя помимо нежелания сотрудничать с властью это еще и огромный шанс невольно засветиться, да и зарплата маленькая.

– Последняя убитая мне приходится сестрой. И я этого так не оставлю.

– Ты думаешь, самый умный и найдешь нечто, прошедшее мимо опытных волков сыска? – Вот здесь уже прозвучало пренебрежение.

– Может, нет, а может, и да. В отличие от людей закона, у меня руки развязаны и есть кое-какие знакомства.

– Стоп! – сказала она быстрее, чем в голове оформилась мысль. – Ты реально знаком с Артемовскими? С Черным Лео?

– Это не интервью, – сказал после паузы с уважением. Вот уж не подозревал, насколько глубоко умеет копать. Где же нас видели вместе? Неужели полиция следит? – Комментариев не будет. У нас сугубо деловой разговор. Я не прошу нечто реально противозаконное, да-да, тайна следствия, но все равно ни с кем делиться не собираюсь. И действительно заплачу, а не по дружбе прошу.

– Деньги – это хорошо. Только мне бы хотелось иного.

– Не думаю, что идея хорошая. Ничего конкретного тебе все равно не скажут, наврут с три короба.

Взгляд был выразительный.

– Ну, может, и сведу при случае, но сначала стулья. А проблемы потом лично твои.

– Договорились. – Алла счастливо улыбнулась. – Давай телефон для связи.

– Деньги с тобой? – спросила она сразу, как только вылез из машины.

Я вручил ей оговоренное. Пришлось после встречи забежать в обменник и сплавить по официальному курсу фунты из сейфа. С некоторых пор не люблю английскую валюту и отношусь к ней с подозрением. Скорее всего, с таким же успехом фальшивками может оказаться любая импортная купюра.

Алла, не пересчитывая, поделила одну из пачек пополам, отправила в разные карманы брюк и двинулась в сторону обшарпанного подъезда. Судя по поведению, не в первый раз в этом районе. Обычные блочные дома для не шибко богатых, однако положительно ходящих на работу, дающую чуть выше минимального. Поднявшись на второй этаж, не стала нажимать кнопку звонка, а постучала кулаком по облезлой деревянной двери.

Зашаркали шаги, и без оклика провернулся ключ. Хозяин явно пил не первый день и всерьез. Помимо потертого вида еще печень увеличенная и худоба, как бывает при алкоголизме.

Мужчина покосился на меня с откровенным недовольством.

– Это еще кто? – От него несло злостью и страхом.

– Ты сам отказался дать с собой материалы, – спокойно заявила Алла. – Мне нужен помощник, чтоб успеть до утра. Он свой парень, будет нем как могила. – Она тоже внутренне нервничала.

– До утра, – буркнул алкаш, – и не вздумайте что-либо взять или фотографировать!

– Только немного выписок, – пробормотала взяткодательница, заметно успокаиваясь. – Ты меня знаешь, никого не подставляла и информаторов не сдаю.

В руке появилась пачка рублей. Та самая, располовиненная. Вторая часть пачки, как и целая, ожидаемо остались в карманах. Возмущаться по данному поводу абсолютно не собираюсь. Каждый труд должен быть оплачен, а без ее знакомств пришлось бы искать и предлагать поделиться секретами за заметно большую сумму.

Он отодвинулся в сторону, быстро забрав деньги у девушки, и ткнул в сторону комнаты.

– На столе, – проинформировал хозяин квартиры.

Ощущение, что не жилой дом, а ночлежка. Пустые стены, липкий пол, гора окурков в пепельнице и куча посуды в раковине. Запашок не для нервных дам. Пот, табак, сивуха, еще нечто малоуловимое, вроде железа и резины. Не иначе наручники с дубинкой, и что-то в крови измазано недавно. Короче, даже в университетском общежитии меньше воняет.

– Одиннадцать? – спросила Алла, проведя ухоженным пальцем с красным аккуратным маникюром по краям папок. – Это все?

В отличие от меня, она просто проверяла. А я был уверен в пяти убийствах. Черт, черт. Все еще хуже.

– То, что свели в одно дело, – недовольно пояснил алкаш. – Очень может быть, есть еще случаи. Не нашли, или в другом районе еще не сопоставили почерк. Ориентировка только на днях вышла. А есть еще и область, – сказал, помолчав, отвернулся и, топая, удалился на кухню, откуда раздалось бульканье, а потом завоняло отвратной махоркой, которую употребляют где-то в глубине сибирских руд каторжники. Дешевле и хуже просто не бывает. Исключительно шибает и нос дерет.

Я подтянул первый попавшийся стул, с сомнением пощупал сиденье, но вроде чистое. Плюхнулся и раскрыл верхнюю папку. Алла взяла другую. Потом поменяемся и сравним впечатления.

Итак… Вера Кирилловна Иванцова… Двадцать один год. На фотографии еще живой девушки симпатичная стройная блондинка. На посмертной вместо лица жуткая маска в крови и грязи. Очень жаль, но даже наделенные талантом невсесильны. По карточке можем определить, жива или мертва, но это бессмысленно. И так известно. Приблизительное местонахождение – иногда. Так здесь тоже не стоит стараться. Уже похоронили. А вот убийцу так не найти. И слава богу, что не выходит. Не надо никому такого счастья.

Если верить моим наставникам, таких случаев специализации, когда по предмету считывают прошлое, было всего два. Один – очень давно, и этот человек повесился. Мало приятного – переживать видения, в которых тебя убивают. Причем проконтролировать это невозможно. Срабатывало непроизвольно и практически на любой предмет. Не обязательно от убийцы, но жить чужими страстями и постоянно в видениях – приятного мало. Не помогали и перчатки. Даже не требовалось касаться пальцем. Достаточно контакта с любым участком голой кожи.

Второй и сейчас живет. В сумасшедшем доме. Полный псих, отказывающийся третье десятилетие выйти за порог палаты. В ней ему спокойно. Слишком часто шли к нему отчаявшиеся родители, мужья, жены с просьбой разыскать исчезнувших и помочь. Он столько раз переживал агонию умирающих, что тронулся всерьез и уверился, что сам мертвый. Да и, кроме покойников, всякое случается. Кому понравится оказаться на месте насилуемой девушки, которой потом засовывали разные предметы и под конец били два десятка раз ножом? Подозреваю, таких любителей на свете немного. Я точно к ним не отношусь.

– И? – сказала Алла часа через четыре, когда, одурев от однообразных протоколов осмотра места и трупа, а также показаний ничего не знающих знакомых и родственников, я отпихнул в сторону последнюю папку. – Имело смысл платить?

– Тебе точно не хуже, – пробурчал, кивая на ее записи. – Статейка будет громкая. Панику в городе устроишь мощную.

– И все же?

– Можешь написать от собственного лица, без ссылки на меня. Чистые догадки, ничем не подтвержденные. Он хорошо воспитанный молодой человек от двадцати до тридцати пяти. Может, чуть старше, но наверняка не младше. На своей машине. Возможно, дорогой.

– В машину садились сами, – подхватила Алла, – и предложение подвезти отторжения не вызывало. Трупы обнаружены далеко от первоначального направления движения и того места, где убитых видели в последний раз.

– Правильно. Именно из этих соображений. Да еще дважды издалека наблюдали машину, хотя толком ничего сказать не могли.

– И что это дает?

– Раз так, семья обеспеченная, внешне добродушен и привлекателен. Возможно, в детстве часто лупили, вот и озлобился. Или родители властные, держат на поводке. Вдвойне неприятно, если богатая семья. Такого адвокаты примутся отмазывать по полной программе. С людьми сближаться не умеет и не желает. Ощущает себя выше простого народа. Очень похоже, что-то пошло не так с первым опытом по женской части. И это была не шмара какая. Нормальная девушка. То ли посмеялась, то ли раззвонила про неудачу. Вот и мстит всем подряд. Тип лица у девиц схож, параметры фигуры – тоже. Цвет волос может меняться, как и происхождение, место жительства и учебы. Стрижка всегда одинакова.