Текст книги "В огромном городе моем ночь. Стихотворения 1906–1941"

Письмо

Так писем не ждут,

Так ждут – письма.

Тряпичный лоскут,

Вокруг тесьма

Из клея. Внутри – словцо.

И счастье. И это – все.

Так счастья не ждут,

Так ждут – конца:

Солдатский салют

И в грудь – свинца

Три дольки. В глазах красно.

И только. И это – все.

Не счастья – стара!

Цвет – ветер сдул!

Квадрата двора

И черных дул.

(Квадрата письма:

Чернил и чар!)

Для смертного сна

Никто не стар!

Квадрата письма.

11 августа 1923

Клинок

Между нами – клинок двуострый

Присягнувши – и в мыслях класть…

Но бывают – страстные сестры!

Но бывает – братская страсть!

Но бывает такая примесь

Прерий в ветре и бездны в губ

Дуновении… Меч, храни нас

От бессмертных душ наших двух!

Меч, терзай нас и, меч, пронзай нас,

Меч, казни нас, но, меч, знай,

Что бывает такая крайность

Правды, крыши такой край…

Двусторонний клинок – рознит?

Он же сводит! Прорвав плащ,

Так своди же нас, страж грозный,

Рана в рану и хрящ в хрящ!

(Слушай! если звезда, срываясь…

Не по воле дитя с ладьи

В море падает… Острова есть,

Острова для любой любви…)

Двусторонний клинок, синим

Ливший, красным пойдет… Меч

Двусторонний – в себя вдвинем.

Это будет – лучшее лечь!

Это будет – братская рана!

Так, под звездами, и ни в чем

Неповинные… Точно два мы

Брата, спаянные мечом!

18 августа 1923

Поезд жизни

Не штык – так клык, так сугроб, так шквал,

В Бессмертье что час – то поезд!

Пришла и знала одно: вокзал.

Раскладываться не стоит.

На всех, на всё – равнодушьем глаз,

Которым конец – исконность.

О как естественно в третий класс

Из душности дамских комнат!

Где от котлет разогретых, щек

Остывших… – Нельзя ли дальше,

Душа? Хотя бы в фонарный сток

От этой фатальной фальши:

Папильоток, пеленок,

Щипцов каленых,

Волос паленых,

Чепцов, клеенок,

О – де – ко – лонов

Семейных, швейных

Счастий (klein wenig!)[1]1
  Немножко, чуточку (нем.).


[Закрыть]

Взят ли кофейник?

Сушек, подушек, матрон, нянь,

Душности бонн, бань.

Не хочу в этом коробе женских тел

Ждать смертного часа!

Я хочу, чтобы поезд и пил и пел:

Смерть – тоже вне класса!

В удаль, в одурь, в гармошку, в надсад, в тщету!

– Эти нехристи и льнут же! –

Чтоб какой-нибудь странник: «На тем свету»…

Не дождавшись скажу: лучше!

Площадка. – И шпалы. – И крайний куст

В руке. – Отпускаю. – Поздно

Держаться. – Шпалы. – От стольких уст

Устала. – Гляжу на звезды.

Так через радугу всех планет

Пропавших – считал-то кто их? –

Гляжу и вижу одно: конец.

Раскаиваться не стоит.

6 сентября 1923

«Древняя тщета течет по жилам…»

Древняя тщета течет по жилам,

Древняя мечта: уехать с милым!

К Нилу! (Не на грудь хотим, а в грудь!)

К Нилу – иль еще куда-нибудь

Дальше! За предельные пределы

Станций! Понимаешь, что из тела

Вон – хочу! (В час тупящихся вежд

Разве выступаем – из одежд?)

…За потустороннюю границу:

К Стиксу!..

7 сентября 1923

«Ты, меня любивший фальшью…»

Ты, меня любивший фальшью

Истины – и правдой лжи,

Ты, меня любивший – дальше

Некуда! – За рубежи!

Ты, меня любивший дольше

Времени. – Десницы взмах!

Ты меня не любишь больше:

Истина в пяти словах.

12 декабря 1923

Двое

1
«Есть рифмы в мире сем…»

Есть рифмы в мире сем:

Разъединишь – и дрогнет.

Гомер, ты был слепцом.

Ночь – на буграх надбровных.

Ночь – твой рапсодов плащ,

Ночь – на очах – завесой.

Разъединил ли б зрящ

Елену с Ахиллесом?

Елена. Ахиллес.

Звук назови созвучней.

Да, хаосу вразрез

Построен на созвучьях

Мир, и, разъединен,

Мстит (на согласьях строен!)

Неверностями жен

Мстит – и горящей Троей!

Рапсод, ты был слепцом:

Клад рассорил, как рухлядь.

Есть рифмы – в мире том

Подобранные. Рухнет

Сей – разведешь. Что нужд

В рифме? Елена, старься!

…Ахеи лучший муж!

Сладостнейшая Спарты!

Лишь шорохом древес

Миртовых, сном кифары:

«Елена: Ахиллес:

Разрозненная пара».

30 июня 1924

2
«Не суждено, чтобы сильный с сильным…»

Не суждено, чтобы сильный с сильным

Соединились бы в мире сем.

Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,

Брачное дело решив мечом.

В братственной ненависти союзной

– Буйволами! – на скалу – скала.

С брачного ложа ушел, неузнан,

И неопознанною – спала.

Порознь! – даже на ложе брачном –

Порознь! – даже сцепясь в кулак –

Порознь! – на языке двузначном –

Поздно и порознь – вот наш брак!

Но и постарше еще обида

Есть: амазонку подмяв как лев –

Так разминулися: сын Фетиды

С дщерью Аресовой: Ахиллес

С Пенфезилеей.

О вспомни – снизу

Взгляд ее! сбитого седока

Взгляд! не с Олимпа уже, – из жижи

Взгляд ее – все ж еще свысока!

Что ж из того, что отсель одна в нем

Ревность: женою урвать у тьмы.

Не суждено, чтобы равный – с равным.

^__________

Так разминовываемся – мы.

3 июля 1924

3
«В мире, где всяк…»

В мире, где всяк

Сгорблен и взмылен,

Знаю – один

Мне равносилен.

В мире, где столь

Многого хощем,

Знаю – один

Мне равномощен.

В мире, где все –

Плесень и плющ,

Знаю: один

Ты – равносущ

Мне.

3 июля 1924

Попытка ревности

Как живется вам с другою, –

Проще ведь? – Удар весла! –

Линией береговою

Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове

(По небу – не по водам!)

Души, души! быть вам сестрами,

Не любовницами – вам!

Как живется вам с простою

Женщиною? Без божеств?

Государыню с престола

Свергши (с оного сошед),

Как живется вам – хлопочется –

Ежится? Встается – как?

С пошлиной бессмертной пошлости

Как справляетесь, бедняк?

«Судорог да перебоев –

Хватит! Дом себе найму».

Как живется вам с любою –

Избранному моему!

Свойственнее и съедобнее –

Снедь? Приестся – не пеняй…

Как живется вам с подобием –

Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,

Здешнею? Ребром – люба?

Стыд Зевесовой вожжою

Не охлёстывает лба?

Как живется вам – здоровится –

Можется? Поется – как?

С язвою бессмертной совести

Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром

Рыночным? Оброк – крутой?

После мраморов Каррары

Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен

Бог – и начисто разбит!)

Как живется вам с сто-тысячной-

Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною

Сыты ли? К волшбам остыв,

Как живется вам с земною

Женщиною, без шестых

Чувств?

Ну, за голову: счастливы?

Нет? В провале без глубин –

Как живется, милый? Тяжче ли –

Так же ли – как мне с другим?

19 ноября 1924

Приметы

Точно гору несла в подоле –

Всего тела боль!

Я любовь узнаю по боли

Всего тела вдоль.

Точно поле во мне разъяли

Для любой грозы.

Я любовь узнаю по дали

Всех и вся вблизи.

Точно нору во мне прорыли

До основ, где смоль.

Я любовь узнаю по жиле,

Всего тела вдоль

Стонущей. Сквозняком как гривой

Овеваясь гунн:

Я любовь узнаю по срыву

Самых верных струн

Горловых, – горловых ущелий

Ржавь, живая соль.

Я любовь узнаю по щели,

Нет! – по трели

Всего тела вдоль!

29 ноября 1924

Жизни

1
«Не возьмешь моего румянца…»

Не возьмешь моего румянца –

Сильного – как разливы рек!

Ты охотник, но я не дамся,

Ты погоня, но я семь бег.

Не возьмешь мою душу живу!

Так, на полном скаку погонь –

Пригибающийся – и жилу

Перекусывающий конь

Аравийский.

25 декабря 1924

2
«Не возьмешь мою душу живу…»

Не возьмешь мою душу живу,

Не дающуюся как пух.

Жизнь, ты часто рифмуешь с: лживо,

Безошибочен певчий слух!

Не задумана старожилом!

Отпусти к берегам чужим!

Жизнь, ты явно рифмуешь с жиром:

Жизнь: держи его! жизнь: нажим.

Жестоки у ножных костяшек

Кольца, в кость проникает ржа!

Жизнь: ножи, на которых пляшет

Любящая.

– Заждалась ножа!

28 декабря 1924

«Жив, а не умер…»

Жив, а не умер

Демон во мне!

В теле как в трюме,

В себе как в тюрьме.

Мир – это стены.

Выход – топор.

(«Мир – это сцена»,

Лепечет актер).

И не слукавил,

Шут колченогий.

В теле – как в славе.

В теле – как в тоге.

Многие лета!

Жив – дорожи!

(Только поэты

В кости – как во лжи!)

Нет, не гулять нам,

Певчая братья,

В теле как в ватном

Отчем халате.

Лучшего стоим.

Чахнем в тепле.

В теле – как в стойле.

В себе – как в котле.

Бренных не копим

Великолепий.

В теле – как в топи,

В теле – как в склепе,

В теле – как в крайней

Ссылке. – Зачах!

В теле – как в тайне,

В висках – как в тисках

Маски железной.

5 января 1925

«Дней сползающие слизни…»

Дней сползающие слизни,

…Строк поденная швея…

Что до собственной мне жизни?

Не моя, раз не твоя.

И до бед мне мало дела

Собственных… – Еда? Спанье?

Что до смертного мне тела?

Не мое, раз не твое.

Январь 1925

«Рас – стояние: версты, мили…»

Рас – стояние: версты, мили…

Нас рас – ставили, рас – садили,

Чтобы тихо себя вели

По двум разным концам земли.

Рас – стояние: версты, дали…

Нас расклеили, распаяли,

В две руки развели, распяв,

И не знали, что это – сплав

Вдохновений и сухожилий…

Не рассорили – рассорили,

Расслоили…

Стена да ров.

Расселили нас как орлов-

Заговорщиков: версты, дали…

Не расстроили – растеряли.

По трущобам земных широт

Рассовали нас как сирот.

Который уж, ну который – март?!

Разбили нас – как колоду карт!

24 марта 1925

«Русской ржи от меня поклон…»

Русской ржи от меня поклон,

Ниве, где баба застится.

Друг! Дожди за моим окном,

Беды и блажи на сердце…

Ты, в погудке дождей и бед

То ж, что Гомер – в гекзаметре,

Дай мне руку – на весь тот свет!

Здесь – мои обе заняты.

Прага. 7 мая 1925

«Слава падает так, как слива…»

Слава падает так, как слива:

На голову, в подол.

Быть красивой и быть счастливой!

(А не плохой глагол –

Быть? Без всякого приставного –

Быть и точка. За ней простор.)

Слава падает так, как слово

Милости на топор

Плахи, или же как на плиты

Храма – полдень сухим дождем.

Быть счастливой и знаменитой?

Меньшего обождем

Часа. Или же так, как целый

Рим – на розовые кусты.

– Слава! – Я тебя не хотела:

Я б тебя не сумела нести.

17 мая 1925

«Брат по песенной беде…»

Брат по песенной беде –

Я завидую тебе.

Пусть хоть так она исполнится

– Помереть в отдельной комнате! –

Скольких лет моих? лет ста?

Каждодневная мечта.

^__________

И не жалость: мало жил,

И не горечь: мало дал.

Много жил – кто в наши жил

Дни: всё дал, – кто песню дал.

Жить (конечно не новей

Смерти!) жилам вопреки.

Для чего-нибудь да есть –

Потолочные крюки.

Начало января 1926

«Тише, хвала!»

Тише, хвала!

Дверью не хлопать,

Слава!

Стола

Угол – и локоть.

Сутолочь, стоп!

Сердце, уймись!

Локоть – и лоб.

Локоть – и мысль.

Юность – любить,

Старость – погреться:

Некогда – быть,

Некуда деться.

Хоть бы закут –

Только без прочих!

Краны – текут,

Стулья – грохочут,

Рты говорят:

Кашей во рту

Благодарят

«За красоту».

Знали бы вы,

Ближний и дальний,

Как головы

Собственной жаль мне –

Бога в орде!

Степь – каземат –

Рай – это где

Не говорят!

Юбочник – скот –

Лавочник – частность!

Богом мне – тот

Будет, кто даст мне

– Не времени!

Дни сочтены! –

Для тишины –

Четыре стены.

Париж, 26 января 1926

Разговор с гением

Глыбами – лбу

Лавры похвал.

«Петь не могу!»

– «Будешь!» – «Пропал,

(На толокно

Переводи!)

Как молоко –

Звук из груди.

Пусто. Суха.

В полную веснь –

Чувство сука».

– «Старая песнь!

Брось, не морочь!»

«Лучше мне впредь –

Камень толочь!»

– «Тут-то и петь!»

«Что я, снегирь,

Чтоб день-деньской

Петь?»

– «Не моги,

Пташка, а пой!

На зло врагу!»

«Коли двух строк

Свесть не могу?»

– «Кто когда – мог?!»

«Пытка!» – «Терпи!»

«Скошенный луг –

Глотка!» – «Хрипи:

Тоже ведь – звук!»

«Львов, а не жен

Дело». – «Детей:

Распотрошен –

Пел же – Орфей!»

«Так и в гробу?»

– «И под доской».

«Петь не могу!»

– «Это воспой!»

Медон, 4 июня 1928

Страна

С фонарем обшарьте

Весь подлунный свет!

Той страны на карте –

Нет, в пространстве – нет.

Выпита как с блюдца, –

Донышко блестит.

Можно ли вернуться

В дом, который – срыт?

Заново родися –

В новую страну!

Ну-ка, воротися

На спину коню

Сбросившему! Кости

Целы-то – хотя?

Эдакому гостю

Булочник – ломтя

Ломаного, плотник –

Гроба не продаст!

Той ее – несчетных

Верст, небесных царств,

Той, где на монетах –

Молодость моя,

Той России – нету.

– Как и той меня.

Конец июня 1931

«– Не нужен твой стих…»

– Не нужен твой стих –

Как бабушкин сон.

– А мы для иных

Сновидим времен.

– Докучен твой стих –

Как дедушкин вздох.

– А мы для иных

Дозорим эпох.

– В пять лет – целый свет –

Вот сон наш каков!

– Ваш – на пять лишь лет.

Мой – на пять веков.

– Иди, куда дни!

– Дни мимо идут…

– Иди, куда мы.

– Слепые ведут.

А быть или нет

Стихам на Руси —

Потоки спроси,

Потомков спроси.

14 сентября 1931

Стихи к сыну

1
«Ни к городу и ни к селу…»

Ни к городу и ни к селу –

Езжай, мой сын, в свою страну, –

В край – всем краям наоборот! –

Куда назад идти – вперед

Идти, – особенно – тебе,

Руси не видывавшее

Дитя мое… Мое? Ее –

Дитя! То самое былье,

Которым порастает быль.

Землицу, стершуюся в пыль,

Ужель ребенку в колыбель

Нести в трясущихся горстях:

«Русь – этот прах, чти – этот прах!»

От неиспытанных утрат –

Иди – куда глаза глядят!

Всех стран – глаза, со всей земли –

Глаза, и синие твои

Глаза, в которые гляжусь:

В глаза, глядящие на Русь.

Да не поклонимся словам!

Русь – прадедам, Россия – нам,

Вам – просветители пещер –

Призывное: СССР, –

Не менее во тьме небес

Призывное, чем: SOS.

Нас родина не позовет!

Езжай, мой сын, домой – вперед –

В свой край, в свой век, в свой час, – от нас

В Россию – вас, в Россию – масс,

В наш-час – страну! в сей-час – страну!

В на-Марс – страну! в без-нас – страну!

Январь 1932

2
«Наша совесть – не ваша совесть!»

Наша совесть – не ваша совесть!

Полно! – Вольно! – О всем забыв,

Дети, сами пишите повесть

Дней своих и страстей своих.

Соляное семейство Лота –

Вот семейственный ваш альбом!

Дети! Сами сводите счеты

С выдаваемым за Содом –

Градом. С братом своим не дравшись

Дело чисто твое, кудряш!

Ваш край, ваш век, ваш день, ваш час,

Наш грех, наш крест, наш спор, наш –

Гнев. В сиротские пелеринки

Облаченные отродясь –

Перестаньте справлять поминки

По Эдему, в котором вас

Не было! по плодам – и видом

Не видали! Поймите: слеп –

Вас ведущий на панихиду

По народу, который хлеб

Ест, и вам его даст, – как скоро

Из Медона – да на Кубань.

Наша ссора – не ваша ссора!

Дети! Сами творите брань

Дней своих.

Январь 1932

3
«Не быть тебе нулем…»

Не быть тебе нулем

Из молодых – да вредным!

Ни медным королем,

Ни попросту – спортсмедным

Лбом, ни слепцом путей,

Коптителем кают,

Ни парой челюстей,

Которые жуют, –

В сем полагая цель.

Ибо в любую щель –

Я – с моим ветром буйным!

Не быть тебе буржуем.

Ни галльским петухом,

Хвост заложившим в банке,

Ни томным женихом

Седой американки, –

Нет, ни одним из тех,

Дописанных, как лист,

Которым – только смех

Остался, только свист

Достался от отцов!

С той стороны весов

Я – с черноземным грузом!

Не быть тебе французом.

Но также – ни одним

Из нас, досадных внукам!

Кем будешь – Бог один…

Не будешь кем – порукой –

Я, что в тебя – всю Русь

Вкачала – как насосом!

Бог видит – побожусь! –

Не будешь ты отбросом

Страны своей.

22 января 1932

Родина

О неподатливый язык!

Чего бы попросту – мужик,

Пойми, певал и до меня:

– Россия, родина моя!

Но и с калужского холма

Мне открывалася она –

Даль – тридевятая земля!

Чужбина, родина моя!

Даль, прирожденная, как боль,

Настолько родина и столь

Рок, что повсюду, через всю

Даль – всю ее с собой несу!

Даль, отдалившая мне близь,

Даль, говорящая: «Вернись

Домой!»

Со всех – до горних звезд

Меня снимающая мест!

Недаром, голубей воды,

Я далью обдавала лбы.

Ты! Сей руки своей лишусь, –

Хоть двух! Губами подпишусь

На плахе: распрь моих земля –

Гордыня, родина моя!

12 мая 1932

«Никуда не уехали – ты да я…»

Никуда не уехали – ты да я –

Обернулись прорехами – все моря!

Совладельцам пятерки рваной –

Океаны не по карману!

Нищеты вековечная сухомять!

Снова лето, как корку, всухую мять!

Обернулось нам море – мелью:

Наше лето – другие съели!

С жиру лопающиеся: жир – их «лоск»,

Что не только что масло едят, а мозг

Наш – в поэмах, в сонатах, в сводах:

Людоеды в парижских модах!

Нами – лакомящиеся: франк – за вход.

О, урод, как водой туалетной – рот

Сполоснувший – бессмертной песней!

Будьте прокляты вы – за весь мой

Стыд: вам руку жать, когда зуд в горсти,

Пятью пальцами – да от всех пяти

Чувств – на память о чувствах добрых –

Через все вам лицо – автограф!

Февраль 1932 – лето 1935

Стол

1
«Мой письменный верный стол!»

Мой письменный верный стол!

Спасибо за то, что шел

Со мною по всем путям.

Меня охранял – как шрам.

Мой письменный вьючный мул!

Спасибо, что ног не гнул

Под ношей, поклажу грез –

Спасибо – что нес и нес.

Строжайшее из зерцал!

Спасибо за то, что стал

– Соблазнам мирским порог –

Всем радостям поперек,

Всем низостям – наотрез!

Дубовый противовес

Льву ненависти, слону

Обиды – всему, всему.

Мой заживо смертный тес!

Спасибо, что рос и рос

Со мною, по мере дел

Настольных – большая, ширел,

Так ширился, до широт –

Таких, что, раскрывши рот,

Схватясь за столовый кант…

– Меня заливал, как штранд!

К себе пригвоздив чуть свет –

Спасибо за то, что – вслед

Срывался! На всех путях

Меня настигал, как шах –

Беглянку.

– Назад, на стул!

Спасибо за то, что блюл

И гнул. У невечных благ

Меня отбивал – как маг –

Сомнамбулу.

Битв рубцы,

Стол, выстроивший в столбцы

Горящие: жил багрец!

Деяний моих столбец!

Столп столпника, уст затвор –

Ты был мне престол, простор —

Тем был мне, что морю толп

Еврейских – горящий столп!

Так будь же благословен –

Лбом, локтем, узлом колен

Испытанный, – как пила

В грудь въевшийся – край стола!

Июль 1933

2
«Тридцатая годовщина Союза – верней любви…»

Тридцатая годовщина

Союза – верней любви.

Я знаю твои морщины,

Как знаешь и ты – мои,

Которых – не ты ли – автор?

Съедавший за дестью десть,

Учивший, что нету – завтра,

Что только сегодня – есть.

И деньги, и письма с почты –

Стол – сбрасывавший – в поток!

Твердивший, что каждой строчки

Сегодня – последний срок.

Грозивший, что счетом ложек

Создателю не воздашь,

Что завтра меня положат –

Дурищу – да на тебя ж!

3
«Тридцатая годовщина Союза – держись, злецы!»

Тридцатая годовщина

Союза – держись, злецы!

Я знаю твои морщины,

Изъяны, рубцы, зубцы –

Малейшую из зазубрин!

(Зубами – коль стих не шел!)

Да, был человек возлюблен!

И сей человек был – стол

Сосновый. Не мне на всхолмье

Березу берёг карел!

Порой еще с слезкой смольной,

Но вдруг – через ночь – старел,

Разумнел – так школьник дерзость

Сдает под мужской нажим.

Сажусь – еле доску держит,

Побьюсь – точно век дружим!

Ты – стоя, в упор, я – спину

Согнувши – пиши! пиши! –

Которую десятину

Вспахали, версту – прошли,

Покрыли: письмом – красивей

Не сыщешь в державе всей!

Не меньше, чем пол-России

Покрыто рукою сей!

Сосновый, дубовый, в лаке

Грошовом, с кольцом в ноздрях,

Садовый, столовый – всякий,

Лишь бы не на трех ногах!

Как трех Самозванцев в браке

Признавшая тезка – тот!

Бильярдный, базарный – всякий –

Лишь бы не сдавал высот

Заветных. Когда ж подастся

Железный – под локтевым

Напором, столов – богатство!

Вот пень: не обнять двоим!

А паперть? А край колодца?

А старой могилы – пласт?

Лишь только б мои два локтя

Всегда утверждали: – даст

Бог! Есть Бог! Поэт – устройчив:

Всё – стол ему, всё – престол!

Но лучше всего, всех стойче –

Ты, – мой наколенный стол!

Около 15 июля 1933 – 29–30 сентября 1935

«Вскрыла жилы: неостановимо…»

Вскрыла жилы: неостановимо,

Невосстановимо хлещет жизнь.

Подставляйте миски и тарелки!

Всякая тарелка будет – мелкой,

Миска – плоской,

Через край – и мимо

В землю черную, питать тростник.

Невозвратно, неостановимо,

Невосстановимо хлещет стих.

6 января 1934

«Тоска по родине! Давно…»

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Мне совершенно все равно –

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что – мой,

Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди

Лиц ощетиниваться пленным

Львом, из какой людской среды

Быть вытесненной – непременно –

В себя, в единоличье чувств.

Камчатским медведем без льдины

Где не ужиться (и не тщусь!),

Где унижаться – мне едино.

Не обольщусь и языком

Родным, его призывом млечным.

Мне безразлично – на каком

Непонимаемой быть встречным!

(Читателем, газетных тонн

Глотателем, доильцем сплетен…)

Двадцатого столетья – он,

А я – до всякого столетья!

Остолбеневши, как бревно,

Оставшееся от аллеи,

Мне все – равны, мне всё – равно,

И, может быть, всего равнее –

Роднее бывшее – всего.

Все признаки с меня, все меты,

Все даты – как рукой сняло:

Душа, родившаяся – где-то.

Так край меня не уберег

Мой, что и самый зоркий сыщик

Вдоль всей души, всей – поперек!

Родимого пятна не сыщет!

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,

И все – равно, и все – едино.

Но если по дороге – куст

Встает, особенно – рябина…

3 мая 1934

«А Бог с вами!»

А Бог с вами!

Будьте овцами!

Ходите стадами, стаями

Без меты, без мысли собственной

Вслед Гитлеру или Сталину

Являйте из тел распластанных

Звезду или свасты крюки.

23 июня 1934

«О поэте не подумал…»

О поэте не подумал

Век – и мне не до него.

Бог с ним, с громом. Бог с ним, с шумом

Времени не моего!

Если веку не до предков –

Не до правнуков мне: стад.

Век мой – яд мой, век мой – вред мой,

Век мой – враг мой, век мой – ад.

Сентябрь 1934