Текст книги "Первая невеста чернокнижника"

– Достаем, – немедленно согласилась я посодействовать извлечению кольца.

– Ты суй ему палец, а я вытащу кольцо, – предложил Эверт и пару раз для наглядности щелкнул пинцетом.

– Палец не дам.

– Ладно, – сдался Олень. – Я дразню, ты вытаскиваешь.

С энтузиазмом мы взялись за извлечение, но, сколько Эверт не водил пятерней перед цветком, плотоядное растение наотрез отказывалось распахивать створки.

– Ты, может, руки плохо помыл? – предположила я.

– Может, он просто кольцо отдать не хочет? – огрызнулся он.

Некоторое время мы разглядывали несговорчивый цветок. В тишине было слышно, как в окно билась муха. Незаметно задумчивое молчание превратилось в невысказанное коллективное согласие.

– Ты ловишь, – не отрывая взгляда от цветка, немедленно заявила я.

– Почему я?

– Я в юбке.

Жужжащую жертву удалось поймать без приключений. Однако, сколько мы не водили придавленным лакомством перед зубастой пастью, Васенька наотрез отказывался принимать подношение.

– Хорошо, я знаю, что делать, – махнула я рукой. – Почеши его под бутоном.

– Чего?

– Приласкай.

– Как?

– Пальчиками. Кто из нас двоих почитывает порно?

– А?

– Трактаты отшельника Ерима, – напомнила я о пошленькой книжке, по которой Макстен учил меня читать. – Там же подробно объясняют, где, как и под каким углом надо щекотать.

– Но не цветы же, – буркнул Олень, однако кончиком указательного пальца почесал цветочек по сочному стеблю. Плотоядное растение неожиданно повернуло головку. Приободренный удачей парень тронул основание бутона, и створки раскрылись во всю ширину, демонстрируя влажное синее нутро, игольчатые клычки и кольцо с красным камнем.

– Страстно чеши! – приказала я, осторожно вытаскивая перстенек пинцетом. – Есть!

Вместо украшения в пасть была засунута муха, тем самым Васенька и удовольствовался.

– Убейте меня! – в ужасе выпалил Эверт, разглядывая перстень на свет. – Он почти переварил рубин! Лучше бы он отожрал и переварил матушкин палец.

– Хозяин спрашивает, почему вы вопите, как демоны, – раздался высокомерный голос нового прислужника. Как все одержимые, он ходил абсолютно бесшумно, хотя бывший белый маг Ирен Орсо не уступал ростом Эверту. За слугой следовал вингрет. К сожалению, после той драки летать Карлсон больше не мог.

С момента пробуждения в новой роли Ирен не вспоминал ни о посохе, ни о борьбе за добро. Иногда отстраненно рассуждал о белой магии, рассказывал истории о школе Дигора и о том, как призывал силу Вселенной. Бывшего сеятеля добра больше не волновало прошлое. Единственное, о чем он мог думать, – как угодить хозяину.

Пару дней назад мы с Максом ввалились в спальню, начав раздеваться еще на подлете к двери, а прислужник уже стоял возле кровати и с самым серьезным видом держал зажженную свечку. Все настроение испоганил, одержимый подлец!

– Госпожа Алина, – Ирен перевел взгляд куда-то мне за плечо, – ваша курица пересекла запрещенную линию.

– Чего? – Я оглянулась. Дунечка со двора заглядывала в кухню.

– Я натравлю своего Тэйра, – с индифферентным видом заявил Ирен, всей проклятой душой ненавидевший птиц.

– Твоего Тэйра вообще-то зовут Карлсон, – сложила я руки на груди, – и он мой.

– Но кормлю его я, – изогнул бровь одержимый, – и он очень любит курятину.

– Макс! – заорала я на весь дом. – Они хотят сожрать мою Дунечку!

Эпилог

– Олег, быстро иди сюда! Сейчас будут звонить! – цыкала мама на отца. Она не догадывалась, что я давно следила за комнатой через волшебное зеркало, транслирующее все, что успевала захватить камера ноутбука.

– Почему ты натянул треники? – набросилась она, когда появились папины ноги в тренировочных штанах. – Зять всегда одет с иголочки.

– Под столом все равно не видно, – отмахнулся он.

– Прилижи вихор! – буркнула она.

– Да какая разница? У нашей дочери муж – китаец, они и не такие хайеры делают, я в Интернете смотрел.

– Это были японцы, – поправила мама.

– Да? – фыркнул папа. – Они все на одно лицо.

– И Максим не китаец. У него внешность сугубо европейская.

– А по-твоему, в Китае живут шведы?

– Почему сразу шведы? – обиделась матушка. – Может, он испанец.

– Ага, китайско-каталонский, – фыркнул папа.

Ни одно письмо так и не переправилось через границу миров, потому что у гениального чернокнижника Макстена Керна получилось настроить связующее зеркало, и я начала общаться с родителями через «скайп». Вернее, это у них выглядело так, будто дочь звонит с помощью компьютерной программы, а на деле я сидела перед зеркалом в тяжелой золотой раме (ужасно вычурной) и ждала, когда муж щелкнет пальцами, чтобы настроить двустороннюю связь.

Обычно вся семья расставляла стулья перед лэптопом и начинала или натянуто улыбаться в камеру, или задавать вопросы. Особенно бабушка любила узнать, почем у нас тут хлеб и не поднялись ли цены на молоко. Со стороны Мельхома тоже вечно происходили диверсии: то прислужник Ирен попытается зеркало загородить спиной, то Эверт пронесет череп Егорку. Объясняй потом, что за странные типы бродят по нашему дому.

Сегодня нам повезло беседовать с родителями без остальных родственников.

– Готова? – Макстен сел на диван рядом со мной.

– Готова, – вздохнула я. Как примерный зять, он поправил рубашку и щелкнул пальцами.

– Ой, звонят! Смотри, звонят! – Мама всполошенно схватилась за мышку, пытаясь попасть в кнопку вызова на экране. Она так долго ковырялась, что казалось, будто кружок с трубочкой скакал, не позволяя на себя нажать.

– Да быстрее ты! – цыкнул папа.

– Я стараюсь!

Получилось!

– Алинка, привет! – заулыбалась мама. – Зятюшке тоже большие приветы!

К сожалению, в мире родителей магия не работала. Я выступала в роли переводчика. Папа поднял руку и медленно, словно приветствовал инопланетянина, выговорил:

– Гот-тон!

Видимо, он пытался изобразить местное приветствие. Оба языка я воспринимала как один – русский, поэтому догадалась: отец сказал что угодно, только не вежливое «здравствуйте». Надеюсь, не какое-нибудь безобразное ругательство.

– Здравствуйте, – не моргнув глазом, ответил Макс.

– Как погодка в Китае? – спросила мама.

Когда я связалась с ними в первый раз, то попыталась осторожно объяснить, где нахожусь, но правда звучала столь безумно, что родители коллективно переселили меня в Китай, где жил Максим Керн – видный, серьезный, богатый мужчина европейской внешности и неизвестной национальности, но точно не китаец (по версии мамы).

– Хорошо. У нас тут вечное лето, – напомнила я. – Мы звоним с новостью.

– Курочка принесла цыпляток? – полюбопытствовала мама.

На диван начал пробираться вингрет. Появление крылатой кошки в кадре было нежелательно, потому что плохо объяснимо. Разве что соврать, мол, в Азии имеются потомки древних драконов, а что шерстью обросли – просто ледниковый период переживали. Я пнула Карлсона ногой, и он вцепился клыками в карающий башмак. Конечно, стараясь не прокусить, иначе смерть.

– Ну, курочки и цыплятки – это как раз схожая тема, – кивнула я. – Мама, папа, вы станете бабушкой и дедушкой. Поздравляю!

С другой стороны зеркала последовало огорошенное молчание. Родители переглянулись.

– Обалдеть, у нас будет европейский китайчонок! – выпалил отец.

– Максим не китаец! – рявкнула мама.

Строго говоря, будет черный колдун, и никак иначе. Макс уверял, что в семье Керн первыми всегда рождались мальчики. И вторыми, и третьими (дальше я побоялась спрашивать). Подозреваю, что если, несмотря на степень убежденности, он получит девочку, то вынесет бедняжке сразу два с половиной предупреждения.

– Что происходит? – нахмурился Макстен. – О чем они говорят?

– Они так счастливы, что не могут подобрать слов, – улыбнулась я и поцеловала мужа в небритую щеку.