Текст книги "Тайны Истинного мира"

Глава 9

Александр очень сильно злился. Он ждал новостей и буквально выходил из себя.

Он лежал на диване в комнате, заменяющей Алине гостиную, и бессмысленно переключал телевизионные каналы. Собственно, сюда его притащил мальчишка-инферн, когда Алекс, собрав волю и крохи силы в кулак, оделся и решил, было, ехать за девчонками, чтобы вернуть, образумить и хорошенько наказать. Он не дошел даже до входной двери, свалился еще на подходах к коридору. Даже не верится, что в такой крошечной, почти кукольной квартирке могут быть такие огромные расстояния! Но как выяснилось позже, все жертвы оказались напрасными – улизнув из дома еще с утра, задолго до его пробуждения, мерзавки заперли дверь на ключ.

Две безрассудные дурехи! Теперь ему лишь оставалось валяться перед телевизором и психовать. Весь день его лихорадило от дурных предчувствий и высокой температуры.

Знаки на руке оставались полупрозрачными тонкими линиями. Энергия была на минусовой отметке, червь высосал силу подчистую.

Сомерсет весь день не отходил от телефона, ждал хотя бы короткого звоночка от подруг, но вестей не было. Ни дурных, ни хороших. Только тупое молчание аппарата.

Александр ненавидел неопределенность и ситуаций, в которых не являлся хозяином положения, никогда не допускал. В его голове крутилась единственная, возмутительная мысль – как они посмели ослушаться его и ввязаться в глупое, опасное предприятие?!

Ближе к полуночи напряжение достигло своего пика. Инферн ходил на цыпочках, боясь навлечь на себя волну ярости. За бесконечный изматывающий день ожидания, они не произнесли друг другу и пары слов. Алекс боялся говорить, чтобы ненужным трепом не спугнуть тишины и не впустить в комнату плохих новостей.

Наконец наступил праздник – по телевизору включили видеозапись курантов, всех поздравили с Новым годом, спели государственный гимн. Александр не выдержал и выключил звук, чужие радостные голоса раздражали еще сильнее, чем неизвестность. За окном раздавались взрывы петард, вспыхивали и гасли огненные цветы фейерверков. На лестничной клетке кричали сильно напившиеся и выяснявшие отношения соседи. Там, за пределами их маленького островка страха, кипела праздничная жизнь, готовая умереть с приходом утра.

К середине ночи Алекс задремал, отдавшись слабости, тогда-то и загремели ключи в замке. Он поднялся на локте, вперив взгляд в коридор. Сэм бросился встречать беглянок, намереваясь первым высказать недовольство. Тут Александр услышал, как со скрипом открылась входная дверь, и раздался грохот, словно кто-то упал, а потом он различил стоны. Но издавал их голос одного человека.

Мужчина почувствовал, как на затылке зашевелились волосы. С превеликим трудом он заставил себя подняться и, опираясь о стену, сделал три нетвердых шага, чтобы оказаться в коридоре.

На полу в припадке корчилась инферна, ее трясло и ломало. Она громко всхлипывала и старалась справиться с приступом, очень похожим на жестокую передозировку энергетической отравой. Сэм в растерянности сидел на корточках рядом с ней и только поглаживал длинные волосы, будто успокаивал малого ребенка. Он просто не понимал, что ему нужно делать и как поступить.

– Сомерсет, принеси воды, – приказал Алекс хриплым голосом и почувствовал, как от слабости перед глазами кружится комната.

– Клянусь, – причитал мальчишка, кидаясь на кухню, – у нее были синие глаза, как у истинной! Клянусь!

Он быстро вернулся с полной кружкой водопроводной воды и, удерживая Алину, заставил девушку сделать несколько маленький глоточков.

– Да не надо ее поить! – рявкнул Алекс, выхватывая кружку, и выплеснул содержимое в лицо инферне.

Через мгновение Алина стала дышать ровнее, а потом подняла голову. Ее змеиные глаза с вертикальными зрачками сузились до маленьких щелочек, белое, как мел, лицо скорчилось в гримасе. Она закрылась холодными руками и разревелась, сжимаясь в комочек и повторяя:

– Все пропало… Пропало…

Алекс чувствовал, как в животе свело диафрагму и стало очень тяжело дышать. Он понял все сразу, еще с первого взгляда.

– Что б тебя, Комарова! – Процедил он и съехал по стене на пол, закрывая от отчаяния глаза.

Знатного скандала, на который так рассчитывала Владилена, не получилось. В самый трагический момент представления, когда все действующие лица вышли на сцену, а зрительный зал затаил дыхание, появился персонаж не из пьесы – помощник Владимира Польских. Незаметный молодой человек, везде следовавший тенью за главой Верхушки, что-то прошептал на ухо хозяину, и у того вытянулось обезображенное лицо. Старик кашлянул в кулак, вероятно, стараясь переварить новость, и тихо, но веско произнес, испепеляя Владилену яростным взглядом:

– Господа, простите за испорченный праздник, а достопочтенную Верхушку прошу следовать за мной. – И добавил сквозь зубы, уже повернувшись спиной: – Владилена, пошла вон!

Потом он стремительно прошел через расступившуюся толпу к лестнице, ведущей в подвал. Владилена постояла на пороге, дрожа от ярости, а потом все-таки вышла на улицу. На нее с неподдельным любопытством вытаращились нанятые для банкета официанты, устроившие перекур. Она остановилась на ступеньках, не чувствуя холода, поискала в карманах сигареты. Не найдя пачки, женщина зарычала от злости и похромала к автомобилю, который забрала у напавших на нее мерзавцев как трофей победителя. На дорожке, выложенной каменными плитками, у нее сломался каблук на второй туфле, и Владилена едва не шлепнулась на спину, подвернув ногу. Для полноты унижения пришлось разуться и шлепать босой, только сейчас осознавая, как до боли стынут ступни. Она так и чувствовала чужие насмешливые взоры, почти сводившие с ума. Владилена уселась за руль и машинально попыталась завести раздолбанную «шестерку», но в ответ услышала лишь тишину.

– Черт побери! – Женщина так сильно стукнула ногой по полу, что отбила пятку и взвыла от боли.

Резкий звонок телефона вывел ее из ступора, позволив волне бешенства захлестнуть с головой. На экране высветился номер Елизаветы – ищейки, заменившей Виталика на посту особо приближенного к телу Владилены. Девчонка, конечно, была глуповата, но очень исполнительна. И жестока, не в пример Виталику.

– Что?! – рявкнула Владилена, отвечая.

– Девчонка сегодня ночью забралась в Зачистку. – Голос Лизы звучал ровно и бесстрастно.

– Мне сплясать по этому поводу?! – женщина заорала, захлебываясь слюной.

– Она у нас. – Елизавета совсем не испугалась гнева начальницы, кажется, даже понимающе хмыкнула. – Камни при ней.

Внезапно чувства унижения и обиды испарились, в душе буйным цветом распустилось злорадное торжество. Владилена посмотрела на светившийся экран мобильного и расхохоталась во всю глотку.

Сэм и Алина с опаской поглядывали на Александра. Мужчина, бледный от бешенства и слабости, растрепанный, дрожащей рукой набирал телефонный номер. Инферны тихонечко сидели на диване, прижавшись друг к дружке, как замерзшие воробьи, и старались не шевелиться. В комнате витала предгрозовая туча, готовая в любой момент разразиться снопом молний и громовыми раскатами.

На лице Алекса ходили желваки, одной рукой он держался за тумбочку, чтобы не упасть. Вероятно, невидимый собеседник ответил. Разговор получился очень коротким, мрачным и означал большие перемены.

– Это Александр, – отрывисто произнес мужчина и без паузы продолжил: – мне нужно видеть его. – Он молча выслушал ответ и положил трубку, а потом с каменным выражением проковылял мимо насторожившихся друзей в коридор.

Инферны переглянулись и, вскочив с насиженного места, кинулись за ним. Мужчина, сидя на полу, уже завязывал шнурки на ботинках. Потом, держась за стену, он поднялся.

– Ты куда? – рискнул спросить Сэм. И тут же чуть попятился под тяжелым пронизывающим взглядом ставших тусклыми глаз.

– Машу… вызволять, – ответил неохотно мужчина. Затем он с трудом снял с вешалки потрепанное за дни погони пальто.

– Мы с тобой! – Алина выхватила пальто из его рук и с самым решительным видом выставила вперед подбородок.

– Сидите дома, – приказал Алекс и попытался отобрать одежду обратно. Но инферна вцепилась в нее мертвой хваткой.

– Мы идем с тобой, – упрямо повторила она. – Правда, Сэм?

Мальчишка только мелко закивал и тут же стал обуваться, в подтверждение своего полного и абсолютного согласия.

– Вы останетесь дома у телефона! – рявкнул Александр и дернул за рукав.

Раздался треск рвущихся ниток, пальто разошлось по боковому шву, улыбнувшись белым нутром. Алина тут же выпустила его рук, и Алекс, не устояв, прислонился к стене, медленно съезжая по ней.

– Хорошо, – сдался он, усаживаясь на коврик у входной двери. – Одевайтесь.

Ни спорить, ни доказывать, насколько его поездка опасна, сил ни у кого не хватило.

Эдуард вернулся в особняк как раз вовремя. Ему удалось увидеть приезд карателей. Сначала он никак не заинтересовался появлением шавок Владилены, но потом из машины вынесли тело, связанное поблескивающей энергетической сеткой. Мужчина не торопился выходить из укрытия, предпочитая, замерзшим до костей, остаться в темноте сада. Он дождался, когда каратели войдут в дом через черный ход, а потом осторожно скользнул в мрачный холл. Со стены на него с укоризной смотрел пра-пра-прадед. Если верить семейным тайнам, то старик был милым злодеем, по-тихому уморившим три жены. Неприятный, одним словом, тип с кротким и нехорошим взглядом. До Эдуарда донеслись недовольные голоса и звуки возни, видно, жертва все-таки пыталась сопротивляться, не собираясь облегчать жизнь своим тюремщикам. Эдик проследил, как пленника спустили в подвал. Быстро вернувшись в гостиную, он стянул дубленку и наскоро плеснул в стакан из первого попавшего графина. Мужчина упал в кресло, оказавшееся неожиданно до безобразия продавленным, и состроил пресную физиономию, как раз, чтобы Елизавета, застала его расслабленным и скучающим. Она не сразу его заметила, скорее, боковым зрением уловила движение и вздрогнула от ощущения опасности. Девушка развернулась так резко, что коса стеганула ее по лицу.

– Привет, красавица! – Эдуард постарался придать своему голосу бархатистость и сделал большой глоток из стакана.

Жидкость оказалась рижским бальзамом, и именно от подобной дикой смеси из специй, трав и спирта Эдик с юных лет мучился аллергией. Он почувствовал, как в одно мгновение заложило нос, заслезились глаза, горло перехватило, словно от очень острого перца, на языке вспыхнул пожар.

– Эдуард? – Елизавета смотрела на мужчину вопросительно.

На лице того все еще сверкала улыбка, но глаза неожиданно покраснели, как у бешеного быка, готовившегося забодать красную тряпку матадора.

– Хорошо выглядишь. – Эдик громко шмыгнул носом, а потом не выдержал и вытер нос рукавом. Не красиво, право, получилось. Очень неэстетично.

Девушка хмыкнула и намерилась оставить его в гордом одиночестве.

– С Новым годом! – гнусаво промямлил ей в спину Эдуард. Но каратель спокойно вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.

– Черт! – Эдик вскочил с кресла, чувствуя, что горло перекрыло горячим комом. Выбросив на пол цветы, прямо из вазы он выхлебал неприятно попахивающую воду. Отдышавшись, бедолага хлюпнул носом и быстро вышел на кухню, машинально прихватив с собой вазу с остатками воды.

За большим столом сидели ребятки Владилены и поглощали праздничный ужин, оставленный услужливой кухаркой.

– Здорово, парни, – улыбнулся он жующим карателям и отпил из вазы чуть зеленоватой вонючей жидкости.

Те перестали жевать, уставившись на Эдуарда с нездоровым интересом.

Эдик глянул на посудину в своих руках и, кашлянув, поставил ее в раковину.

– Ну, с Новым годом, – промямлил он. Быстро покинув кухню, он выбрался в коридорчик, ведущий к хозяйственным помещениям. Каратели тем временем молча поглощали салаты, через пару секунд один проворчал:

– У младшего совсем крыша от энергетических таблеток съехала.

– Ага, – инфантильно поддакнул второй, подкладывая себе в тарелку селедку «под шубой».

В детстве Эдуарду вдалбливали, что любопытство – смертный грех, от него возникает масса проблем. Но именно оно подталкивало его вниз по лестнице в подвал и заставило открыть дверь, чтобы посмотреть, кого притащили в особняк сестрицыны прихвостни.

В полутемной комнатенке, использовавшейся как прачечная, пахло стиральными порошками и приторным кондиционером для белья. От духоты насморк только усилился, и Эдик снова шумно шмыгнул носом.

С опаской он вошел в чуланчик, включил свет и замер на месте: на него смотрели холодные и злые глаза Марии Комаровой, кулем лежащей на полу.

– Маша? – только и смог он выдавить из себя.

– Руки протянуть не могу, – грубо отозвалась она, – связана, знаешь ли. Даже пальцами не могу пошевелить.

– Не дай бог тебе пошевелить пальцами – весь дом разлетится в щепки, – буркнул он, в душе даже оскорбленный ее тоном. – Ты не рада меня видеть?

– А ты как думаешь? – процедила Маша и неожиданно тяжело вздохнула. – Так давит, что дышать не могу.

В прачечной повисла пауза. Эдик очень хотел сказать нечто остроумное, но юмор в подобной ситуации выглядел бы глупо, а потому он глубокомысленно промолчал. В разговор первая вступила Маша:

– Начнем торговаться?

Эдик насторожился. Признаться, все время, какое они считались якобы друзьями, он неплохо держал марку, но в тот миг почувствовал, что связанная по рукам и ногам девушка гораздо сметливее его, и расчетливее. Ведьма, прямо сказать. Как и его сестрица. Сейчас Эдик окончательно признался себе, что совершил огромную глупость, проглотив перед полуночью горсть таблеток – голова совсем не хотела соображать. Его взгляд лихорадочно ощупывал хрупкую фигурку на полу, пока не остановился на торчащем из кармана куртки золотом шнурке. У мужчины от неожиданности даже кольнуло сердце.

– А что у нас здесь? – Он широко улыбнулся и, ступая тихо, как кот (а может, ему только казалось и, на самом деле, он косолапил, как медведь), подошел к девушке.

Двумя пальцами через соты сети за золотистый шнурок он выудил бархатный кошель. Комарова только тяжело вздохнула и прикрыла глаза.

– Гляди-ка, Маша! – Эдик торжествовал. – Оказывается, больше не надо торговаться.

Он возьмет себе только один камень, остальные оставит Владилене. Только один!

Резким движением Эдуард высыпал на ладонь четыре крупных кристалла с правильными гранями, так сильно похожих на бриллианты.

– Какие секреты ты прячешь в своем кармане! – От радостного возбуждения у него тряслись руки. – Что ты скажешь, Комарова? Я заслужил такие же знаки, как на твоей руке?

– Порки ты хорошей заслужил, – буркнула она без сил.

Эдик больше не смотрел на нее, только на волшебные камни и ожидал прилива небывалой силы. Он даже затаил дыхание и прикрыл глаза, а еще, на всякий случай, приоткрыл рот, чтобы не задохнуться от аллергического насморка. Он простоял в подобной позе секунд тридцать, потом сдался – умопомрачительного всплеска энергии не произошло. Мужчина с разочарованием глянул на бесполезные стекляшки в своей руке, для хохмы осмотрел один на свет, заметив внутри крохотный пузырек воздуха.

– Они настоящие? – Для чего-то поинтересовался он у Маши. Та ответом не удостоила и снова устало вздохнула.

– Эдик, спрячь их подальше, – через паузу попросила девушка, – кристаллы – чистая гадость.

Он хмыкнул и покосился на пленницу через стеклышки очков: ее осунувшееся бледное лицо расплывалось перед его не слишком трезвым взором.

– Маша, эта гадость подарила тебе очень замысловатые знаки на руке.

– У тебя они тоже будут, поверь, – пообещала она загробным голосом человека, потерявшего всякую надежду. – И ты не обрадуешься.

В этот момент, как в плохой пародии, кто-то стал спускаться по лестнице в подвальчик. Старые деревянные ступеньки визгливо поскрипывали, и вскоре на пороге появился один из давешних кухонных верзил. Эдик едва успел спрятать кристаллы в карман.

Молодчик встал в дверях и с недоумением из-под насупленных бровей начал разглядывать Эдуарда, на щеках которого заиграл испуганный лихорадочный румянец.

– У вас тут что? – прогудел охранник Владилены.

Эдик открыл рот, пытаясь выудить из глотки достойный ответ, но услышал слабый насмешливый голос Маши:

– Тайное свиданье, блин. Открой глаза, камни он у меня забрал, – подставила она Эдика на одном дыхании.

Тот почувствовал, как кровь теперь медленно отхлынула от щек, а руки сильно задрожали.

– Чего это она? – Молодчик относился к немногословным тупоголовым прихвостням и брал физической, нежели энергетической, силой. И пускай парень доставал Эдику до подбородка, но в плечах заметно превосходил. Одним словом, наступила замечательная пора рвать когти, сделав вид, что заблудился в родных пенатах.

Неожиданно даже для самого себя Эдик выставил вперед ладонь, чувствуя, как энергия послушно согревает подушечки пальцев, и проникновенно произнес:

– Не подходи ко мне!

Оппонент сильно удивился. Судя по его вытянувшейся физиономии, он и не собирался приближаться. Приказа же не давали…

Но Эдик заложил себя с потрохами и отрезал пути к отступлению.

Каратель растерялся окончательно, разглядывая подрагивающую выпестованную руку младшего, по пальцам уже пробегали голубоватые искорки и, похоже, нарастал отменный разряд.

– Ребята! – позвал охранник громко, и Эдик запаниковал. – Младший чокнулся!

– Младший?! – Эдуард впервые слышал, чтобы охрана называла его прилипшей с детства ненавистной кличкой.

На лестнице прогромыхали ноги в тяжелых армейских ботинках, и вот все трое карателей уставились на Эдика, выискивая в его облике признаки буйного помешательства. У несчастного от напряжения задергалась щека, и еще сильнее заложило нос. Энергетические разряды на пальцах стали выгибаться в дуги, весьма чувствительно покалывая током.

– Ты посмотри, как он дергается, – прокомментировал один.

– Это бешенство, – заключил второй.

– Думаешь, сейчас залает? – поинтересовался третий.

Неожиданно они в три глотки захохотали.

– С дороги, идиоты!!! – завизжал Эдик и выпустил в стену шаровую молнию. Не для устрашения – удерживать дольше не мог, слишком руку жгло.

Каратели шарахнулись в коридор, прикрывая бритые головы, и, столкнувшись, завалились на пол в замечательной куче-моле. Маша застонала, а Эдик бросился вон, с поразительной ловкостью перескакивая через распростертые тела. Перепрыгивая через ступеньки, он достиг коридора, где и рухнул на пол, наступив на собственный развязавшийся шнурок. Дико таращась, Эдуард вскочил на ноги и налетел на Елизавету, встревоженную шумом, разносившимся из подвала. Он едва не сбил девчонку с ног, споткнувшись. Та едва успела прижаться к стене, а Эдик опрометью бросился на улицу. В спину ему доносились крики:

– Лизка, держи его! Он камни утащил!

Выбравшись во двор, на злой мороз, Эдик даже растерялся. Побежал было в одну сторону, потом в другую, и тут они его настигли. Оглушающая боль и каратели.

Словно подкошенный он упал на колени, провалившись в черный котел преисподней, где закручивали жгутами сухожилия и выворачивали суставы. Кажется, Эдуард закричал и раскинул руки, не понимая сам, отчего пытается защититься.

Он выл так громко, что каратели не торопились к нему приближаться, наблюдая с уважительного расстояния. Мужчина действительно, словно бесноватый, катался по снегу, скручивался в крендель, а потом резко выпрямлялся, намертво сжимая в руках кристаллы силы.

– Думаешь, он в оборотня превращается? – вдруг прошептал один из троицы карателей, толкнув локтем приятеля.

– А сегодня полнолуние? – поинтересовался тот и запрокинул голову к черному небу с узкой долькой луны.

– Говорят, бесноватых нужно в прорубь опускать, чтобы очистились, – неожиданно вспомнил их коллега, следя на ломкой Эдуарда.

– Давайте в бассейне прорубим и туда его кинем, – предложил первый. Приятели закивали. Тут один приуныл:

– Бассейн на зиму откачивают.

– Бараны! – буркнула Елизавета, дрожа от холода. – Энергетическая ломка у него. Не дай бог сдохнет – нам Владилена головы снесет! – Она глянула на незабвенную троицу, одинаково глупо хлопающую белесыми ресницами. – Хотя для вас потеря головы не самая страшная в жизни. Нельзя отнять того, чего все равно нет.

Лиза подышала на озябшие пальцы. Уходить в дом не хотелось, не доверяла она «святой» троице. Вдруг, действительно, на соседний пруд младшего отнесут и утопят, как беспородного щенка? Удача, одним словом. Только в должность вступила, а тут такое…

Боль отступила от Эдуарда так же неожиданно, как и налетела. Сведенные судорогой мышцы отпустило, и по телу разлилась теплая волна. Он открыл глаза и понял, что совершенно трезв. Эдик быстро посмотрела на запястье, где вместо зеленых, светились черные квадраты, и радостно расхохотался.

Лиза крякнула. Похоже, младший действительно помешался.

– Слушайте, – прошептал один из молодчиков, глядя на захлебывающегося смехом парня, – да он, вообще, не «але»!

Эдик уже всхлипывал от радости и восторга. Чуть успокоившись, он, наконец, почувствовал, что по-настоящему замерз и поднялся на ноги, отряхнув свитер. Потом мужчина со вкусом потянулся, под пристальными настороженными взглядами карателей. «Вот она, вселенская мощь, что плещется в жилах! Кстати, – Эдик задумался, – а где она, собственно, плещется?» Впервые за почти тридцать лет жизни он не чувствовал энергии. Он насторожился, подозревая какой-то подвох.

– Эдик! – позвала его Лиза. – Послушай, отдай нам камни. Сейчас Владилена приедет и будет в бешенстве.

– А мне теперь сестрица-ведьма не указ! – заявил Эдик, все еще пытаясь прочувствовать хотя бы толику силы.

– Эдик? – Елизавета сделала к нему крохотный шажок.

– Не подходи! – Крикнул тот и выставил перед собой ладонь, словно защищаясь.

Он даже не сразу понял, как воздух в одно мгновение свернулся тугим прозрачным шаром и метнулся в сторону девушки. Лиза не успела ощутить опасность, только завизжала, уже отлетая на добрый десяток метров. Тут же соседские шавки захлебнулись лаем, еще возбужденные взрывами новогодних петард и фейерверков.

Эдик с изумлением глянул на свою руку, потом на карателей. Мужички стали пятиться к раненной подруге, успокаивая его:

– Тихо, тихо, парень! Ты чего так разнервничался…

– Говорю же, – зашептал один горячо, – он свихнулся.

– Чего вы там шушукаетесь, сволочи?! – широко улыбаясь, гаркнул Эдик. Впервые в жизни он почувствовал, что вытащил по-настоящему выигрышный билет.

Как раз в этот момент, осветив фарами беспросветную улицу поселка, рядом с коваными воротами остановилась старая раздолбанная шестерка, а еще через несколько секунд оттуда, словно ужаленная, выскочила Владилена.

Увидев бессознательную Елизавету в сугробе, жавшихся, как несмышленые школьницы, карателей и своего братца, стоявшего посреди двора с самодовольным видом победителя региональной олимпиады, она скорчилась от ярости.

– Какого черта?! – заорала она надорванным голосом так, что, наверное, ее услышали даже в самых отдаленных уголках тихого поселка.

Соседские собаки не преминули возобновить дикий лай и вой. Каратели испуганно переглянулись. Владилена натянула туфли со сломанными каблуками и, проваливаясь по лодыжки в снег, устремилась во двор.

– Не подходи, Владилена! – заверещал Эдик, всплеснув руками. И тотчас в доме с оглушительным звоном вылетели все стекла, прыснув в ночь острой крошкой.

Люди пригнулись, спасаясь от смертоносных осколков, даже на Елизавету упала толика. Та вовремя очухалась и успела окончательно закопаться в сугроб.

– У него кристаллы! – крикнул один из карателей, тыча пальцем в Эдуарда.

– Кристаллы?! – Владилена захлебнулась в собственных словах, и тут же выбросила в сторону младшего брата горячую воздушную волну. – Эдичка, идиот! Совсем крыша от таблеток поехала?! Немедленно верни кристаллы, поганец!

Эдик спрятался за прозрачную энергетическую стену, захохотав от удовольствия и ощущения безнаказанности. Зато входная дверь особняка не вынесла нападения и с треском разорвалась в щепки, открыв скудно освещенный холл. Пра-пра-прадед со стены смотрел на своих потомков с немым укором и обидой – посреди нарисованного неизвестным художником лба красовалась застрявшая дверная ручка.

– Да, кристаллы у меня! – Веселился Эдик. – Попробуй, отбери, Владилена!

– Эдик, ты меня с ума сводишь!!! – Окончательно взбесилась женщина, стараясь разломить его защиту очередным не шибко ловким энергетическим тычком.

Но все тщетно. Посланный шар, ударился и отскочил в ее сторону – едва увернулась. Вспененная снежная волна окатила Владилену с ног до головы и сбила с ног карателей. Тут нездоровый смех Эдика прекратился. Парень сильно побледнел и схватился за горло. Стена растаяла с легким дымком, оставив у ног Эдуарда черный выжженный след. Он чувствовал, как желудок стиснуло в нестерпимом приступе тошноты. Голова закружилась так резко, что двор сделал перед глазами безумный вираж. Он почти недоуменно посмотрел на свои знаки, ставшие совсем прозрачными, а в следующее мгновение ему в лицо влетел холодный энергетический шарик, очень похожий на снежок. Эдуард простоял ровно секунду и свалился, как подкошенный, без чувств.

Владилена перевела дыхание и прошипела карателям, отчаянно пытавшимся подняться:

– Идиоты, быстро накидывайте на него сеть, пока не очнулся! Лизка, вылезай из сугроба, стерва, ищейка недоделанная! – Женщина подошла к брату и со злостью ударила его замерзшей ногой под ребра.

Крупные прозрачные кристаллы, похожие на огромные бриллианты, были разбросаны по снегу. Женщина достала носовой платок и собрала камни с превеликой осторожностью, чтобы, не дай бог, не дотронуться до ядовитой мерзости.

– Черт возьми, – заорала она, – двух камней не хватает!!!

Алекс вел машину, крепясь из последних сил, хотя дорога так и расплывалась перед воспаленным взором. Алина, прикусив губу, вцепилась в ремень безопасности и молилась про себя, чтобы они все-таки добрались до места. Даже Сэм признал, что он предпочел бы неумеху Машу в качестве водителя, нежели полуобморочного Алекса, и уже искренне желал вернуться обратно в кукольную квартирку инферны.

За окнами мелькал успокоившийся после праздника город. Кое-где еще попадались веселые тени, будто призраки, шатавшиеся по темноте. Изредка еще доносились взрывы петард, но торжество уже утихло, оставив после себя только грустный след, да по-прежнему искрящиеся яркими огнями одинокие ели на площадях. Заледенелая дорога поблескивала в свете уличных фонарей, покрытая тонкой льдистой корочкой. Полусонные таксисты за рулем щурили усталые глаза, развозя по теплым домам сонных, засидевшихся в гостях пассажиров.

Они очень быстро выехали из города, и по оживавшему шоссе стремились в известную только Алексу сторону. На залитой мглой разбитой проселочной дороге фары выхватили из темноты раздавленный, перевернутый автомобиль. Мелкие прутики кустов, торчали из почерневших оплавленных сугробов. В кювете острыми щупальцами вился едва заметный зеленый послед энергетических ударов. Алекс сузил воспаленные глаза и только прибавил газу.

– Почему ты не остановился? – Возмущенная Алина, попыталась призвать его к ответу, очень сильно раздражая. Бледное лицо мужчины с синеватыми губами превратилось в застывшую маску. – Вдруг есть пострадавшие? – Инферна почувствовала, как холодеют руки.

– Наверняка, – отозвался тот тоном, не допускавшим пререканий.

В машине снова повисла угрожающая, нехорошая тишина. Только тяжело дышал Алекс, да гудел мотор автомобиля.

– Не понимаю! – не выдержала Алина. – Почему ты не остановился?! Что за жестокость?!

Он бы готов высадить девчонку на забытой богом дороге и предложить добираться до города пешком. Александр молчал, словно раздумывая, отвечать ли, а потом все-таки процедил:

– Ты хочешь видеть свою подругу живой? – Инферна округлила глаза и едва заметно кивнула. – Тогда заткнись и забудь. Чужие неприятности нас не касаются, у нас своих предостаточно.

Девушка обиженно всхлипнула и отвернулась к окну, стараясь разглядеть в беспросветной тьме силуэты деревьев.

Наконец они добрались до кованых ворот старинной усадьбы. Далеко за огромным парком светились окна особняка. Охранник, закутанный в телогрейку, открыл дверь со стороны Алекса, тот только кивнул:

– Он нас ждет.

Они беспрепятственно въехали на хорошо расчищенную дорожку, а по ней – аккурат к высокому крыльцу старинного дворянского дома.

Встреча была неласковая. Молодой человек, гладкий, скользкий и очень похожий на ужа, смерил инфернов недовольным взглядом из-под дорогих очков и вкрадчиво прокомментировал:

– Инферны в приемную не зайдут.

Алекс передернул плечами:

– Инферны вместе со мной. Так что извини, брат, но придется подвинуться.

– Он не любит инфернов.

– Да, я тоже не жалую. – Александр все сильнее наваливался на худенького Сэма, что у того уже подгибались колени.

Двое мужчин долго буравили друг друга недружелюбными взглядами. В конце концов, Алекс выиграл безмолвную дуэль, «скользкий» в костюме нехотя кивнул и открыл перед ними двери.

– Ждите здесь, – приказал он бесцветным голосом и скрылся.

Они трое остались стоять посреди большой тускло освещенной единственным бра комнаты с высоченными потолками. Казалось, что обстановку и колорит скопировали со старых картин. В углу высилась большая печка, облицованная голубоватыми обливными изразцами. Мягкие полосатые стулья с гнутыми ножками стояли возле круглого стола, покрытого вышитой скатертью. Маленькая софа, обтянутая настоящим шелком, скромно занимала свой уголок. Ярким пятном выделялся старинный бронзовый канделябр с оплавленными свечами, а завершал обстановку огромный портрет седовласого старца с ястребиным носом и пронзительным колючим взглядом. Разглядев его получше, инферны переглянулись, сильно оробев, ведь не каждый день заявляешься в дом главы Верхушки.

Алекс едва держался на ногах, на лбу от напряжения и усталости выступила испарина. Когда двери отворились, он облегченно перевел дыхание. Иферны вытаращились на вошедшего пожилого человека с обезображенным ожогом лицом.

– Александр у тебя ровно минута, – проговорил величественно старец, начисто проигнорировав инфернов.

– Маша Комарова у Владилены, – через силу произнес тот в ответ. Старик вскинул седые брови, одна половина лица едва усмехнулась, другая, словно стекшая, осталась застывшей. – Кристаллы силы теперь тоже у Владилены, – добавил он. Глава Зачистки пошатнулся.

Алина тут же подскочила к нему, помогая удержаться на ногах. Мужчина от помощи не отказался, только схватился за горло и тихо прошептал:

– Мне нужно сесть.

Когда все участники действия заняли оборонные позиции, и глава Зачистки оказался в центре под перекрестными взглядами, то воцарилось натужное молчание. Владимир Польских шумно глотнул из стакана кипяченой воды, а потом трясущейся рукой вытер обожженные губы и мокрый подбородок.