Текст книги "Долина Совести"

* * *

«…Седьмого, восьмого и девятого июля с диагнозом «интоксикация неизвестного происхождения» госпитализированы двадцать семь человек. Всего за врачебной помощью обратились шестьдесят три человека, из них сорок девять – выпускники школы номер сто тридцать три.

К двадцать шестому августа выписаны на амбулаторное лечение двадцать шесть человек. Пострадавший Дмитрий Шило, семнадцати лет, скончался в больнице от острой почечной недостаточности.

По факту массового отравления неизвестным веществом возбуждено уголовное дело».

Газета летела, раскинув примятые серые крылья. Безголовая птица.

Тень ее ползла по асфальту – черный четырехугольник.

Газета летела, уносимая пыльным ветром, но Владу казалось, что у нее есть собственная злобная воля.

Что «Последние известия» слетаются к нему, как вороны.

И это только кажется, что газетам нечем выклевывать глаза.

Часть вторая

Глава 6
Анжела

Поездка сквозь снег похожа на полет сквозь звезды. Подсвеченные фарами снежинки летели навстречу, бились о стекло и уносились назад, а на их место прилетали новые. Темное утро представлялось космосом; время было раннее, тучи обложные, рассвет не торопился.

Иногда – очень редко – попадались встречные машины, нагло слепили фарами и убирались вслед за улетавшими снежинками, назад, в прошлое. Спать не хотелось; началось «сегодня», очень важный и напряженный день, не то что апатичное «вчера»…

Дальний свет фар пробивал пространство далеко вперед; полосатые столбы и редкие дорожные знаки вспыхивали бело-голубым отраженным огнем. Светало; на сереющем небе обозначились верхушки сосен, обозначился снег на растопыренных ветках, обозначилось наконец утро; впереди на дороге обозначилась человеческая фигурка возле приткнувшейся к обочине машины.

Влад притормозил.

На дороге стояла, подняв руку, женщина в длинной рыжей шубе. Больше вокруг никого не было – нетронутые сугробы и красный автомобиль, тремя колесами провалившийся в заснеженную рытвину.

Чтобы так въехать, нужно долго тренироваться, подумал Влад.

– П-простите, – сказала женщина.

Ресницы у нее смерзлись вместе с нанесенной на них тушью. Скулы были очень красные, губы запеклись на ветру; то, что Влад поначалу принял за покрытую снегом шапку, оказалось копной каштановых волос, правда, тоже заснеженных.

– Не могли б-бы… помочь, – сказала женщина, стуча зубами. – Я застряла…

– Добрый день, – приветливо поздоровался Влад.

– …на буксир! – взмолилась женщина. – З-замерзну… М-мобилка не берет… Д-д-д…

Проваливаясь в снег выше колена, Влад обошел вокруг красной машины. Выбрался на дорогу, потопал ногами, пытаясь вытряхнуть холодное и мокрое из высоких ботинок.

– Садитесь за руль и выверните до отказа влево…

Открыл свой багажник, вытащил трос; дама уже сидела за рулем, в своей необъятной шубе похожая на медведя-технократа.

Влад зацепил пострадавшую машину, выехал на более-менее твердое пространство и потихоньку дал газ. Трос натянулся, салон наполнился вонючим выхлопом, колеса вращались вхолостую, в зеркальце заднего обзора Влад видел, как дергается в рытвине красный автомобиль – точно мышка, чей хвост надежно припечатан кошачьей лапой.

Н-да.

Не выключая мотор, Влад выбрался из машины. Дама в шубе смотрела на него с отчаянием.

– Машина ваша? – спросил Влад.

– Прокатная, – сказала женщина безнадежно.

– Давайте так. Я довезу вас до автостанции, и вы оттуда вернетесь с трактором.

– Простите, – сказала женщина. – Нельз-зя ли погреться у вас в салоне? А то моя п-печка…

…От шубы пахло мокрым зверем, но не противно, а скорее трогательно. Снег на спутанных волосах таял, сбегая ручейками даме за шиворот; дама вздрагивала и поводила мохнатыми плечами.

– Я не вз-зяла такси. Сдуру… Решила прокатиться своим ходом, люблю, понимаете, когда с-сама за рулем…

– Зачем вы съехали к обочине? – кротко поинтересовался Влад.

Дама вздохнула:

– Понадобилось. Остановиться. На минуточку.

Снег валил все бодрее. Влад с беспокойством подумал, как бы самому не увязнуть в сугробе.

– Откройте, пожалуйста, бардачок, вот прямо перед вами…

Рука у женщины была очень тонкая, почти детская, и очень красная от холода. Ногти длинные, красивые, под светлым перламутровым лаком.

– Теперь достаньте вон тот атлас. Давайте сюда…

Дама придвинулась, чтобы тоже видеть карту. Автоматический счетчик во Владовой душе предупреждающе пискнул: близко…

– До автостанции доедем минут за сорок, – сказал Влад.

– Я вообще-то в санаторий ехала, – сообщила дама. Губы ее согрелись, ресницы оттаяли, и она больше не заикалась. – «Три ручья», может, вы знаете.

Владу не понравился такой поворот разговора.

– На автостанции обязательно есть тягач, вернетесь за машиной, – продолжал он как ни в чем не бывало.

Дама пренебрежительно махнула рукой:

– Да ну, позвоню в этот автосервис, скажу, чтобы сами свою рухлядь забирали… А с меня хватит, накаталась.

– А как же вы попадете в «Три ручья»? – вкрадчиво поинтересовался Влад.

Дама удивилась:

– А разве вы не?..

Влад едва удержался, чтобы не поморщиться:

– А с чего вы взяли, что я еду в «Три ручья»?

– Да ведь по этой дороге либо в поселок, либо в санаторий, – пояснила дама, ведя пальцем по карте. – На крестьянина вы не больно-то похожи…

Влад усмехнулся:

– А если я в гости? К бабушке в деревню?

Дама погрустнела. Втянула голову в шубу:

– Ну, если вы мне откажете в просьбе подвезти… Я, конечно, ни слова не скажу, подожду еще, может, повезет, – и она открыла дверцу, собираясь вылезать.

– Погодите, – раздраженно сказал Влад.

До «Трех ручьев» было еще два часа езды.

* * *

Ее звали Анжелой – и это было все, что он позволил ей сообщить. Два часа в салоне машины, бок о бок; Влад сразу же предупредил, что не может отвлекаться за рулем, и включил погромче радио, чтобы затруднить любые разговоры.

Спутница оказалась на редкость понятливой и покладистой. Влад напрасно думал, что обладательницы длинных рыжих шуб и красных прокатных машин болтливы и бестактны; Анжела как притихла сразу, так и молчала до самых «Трех ручьев», и даже когда справа от дороги показались массивные чугунные ворота, она не вскрикнула от радости и не указала Владу, куда и как следует поворачивать, так что он, задумавшись, едва не пропустил въезд и потом пришлось даже пятиться назад.

В холле санатория было людно, на стоянке – машинно, так что Влад сразу же потерял из виду Анжелу и едва нашел место, чтобы приткнуть автомобиль. Открытие конгресса состоялось вчера, но забронированный номер смирно дожидался опоздавшего гостя. Девушка, регистрировавшая участников, исподтишка бросала на Влада изучающие взгляды – как будто ей сказали, что у Влада на заду хвост, и теперь она пыталась решить для себя, может ли это быть правдой.

Он прошел в номер, оставил чемодан в прихожей, оставил одежду на диване и с урчанием влез под душ. Картина дороги, летящего снега, ползущего навстречу леса потихоньку отпускала, таяла, позволяя задуматься о других, менее монотонных вещах; от девушки-регистраторши Влад знал, что оба интересующих его господина приехали еще вчера. «Сейчас они, вероятно, на семинаре…»

По циферблату водонепроницаемых часов бежали теплые капли. Половина одиннадцатого; к завтраку Влад опоздал, обед не скоро, оба издателя здесь, и торопиться некуда. Сейчас он переоденется, спустится вниз, выпьет кофе, что-нибудь съест…

Влад любил гостиницы, дома отдыха, все эти временные приюты, толпы временных людей, временное радушие, чемодан в прихожей, завтрак в людном кафе. В потоке гостиничной жизни ему было легко и комфортно; необязательные встречи естественным образом перетекали в расставание, и среди случайных знакомцев Влад не успевал даже прослыть нелюдимым. Если бы позволяли деньги – он всю жизнь бы прожил в гостиницах, посетил бы их все, во всем мире, каждую…

«Приключения Гран-Грэма, незаконнорожденного тролля. Книга третья – «Секрет старого паруса».

Влад усмехнулся, растираясь мохнатым и рыжим, как шуба случайной спутницы, полотенцем. В позапрошлом году он купил на распродаже тряпичную игрушку – клыкастое печальное чучело неопределенной породы. И некоторое время он всюду таскал уродца за собой – пока ему не пришло в голову, что на распродаже ему подвернулся герой подросткового сериала, что он такой печальный потому, что незаконнорожденный, а клыкастый и зеленый потому, что тролль…

Он придумал ему имя и написал первый роман, который прошел хорошо, но в общем никак. Тем не менее Влад уже не мог остановиться и написал еще одну книгу; после ее выхода в свет – в маломощном провинциальном издательстве – случилось примерно то же, что бывает в пруду, если швырнуть туда… нет, не камень, а пачку дрожжей.

Влад усмехнулся еще раз. Третья книга про Гран-Грэма была написана больше чем наполовину; впереди маячило еще минимум шесть или семь историй. Если, конечно, клыкастый любимец публики не надоест до той поры своему собственному создателю.

…Когда он застегивал манжеты рубашки, зазвонил телефон на низкой гостиничной тумбе. Не успев даже удивиться, Влад поднял трубку:

– Да?

– Господин Палий? – осведомился доброжелательный мужской голос. – С приездом… Вас беспокоит Валентин Ногай, издательство «Колокольчик».

* * *

– Про вас говорят, что вы не существуете, – сказал Ногай.

Он оказался очень высоким человеком средних лет. Приземистое мягкое кресло доставляло ему неудобства – во всяком случае, со стороны издатель похож был на кузнечика, неудачно упакованного в спичечную коробку.

– Про вас говорят, будто вы, ха-ха, чей-то псевдоним… Гадают только чей… Вы специально напустили на себя таинственность?

– Я не особо коммуникабелен, – соврал Влад. – Предпочитаю переписку.

Ногай понимающе кивнул:

– А теперь вы изменили вашим привычкам, приехали на конгресс собственной персоной… Разумеется, судьба Гран-Грэма небезразлична всем нам. Что ж, давайте поговорим о конкретных условиях, которые «Колокольчик» может вам предложить…

И следующие десять минут Ногай действительно говорил, а Влад слушал. Честно говоря, он рассчитывал на меньшее; пришлось совершить над собой усилие, стереть с лица глуповатую улыбку и подавить позыв немедленно согласиться на сотрудничество с «Колокольчиком».

Как говорят в таких случаях на базаре? «Спасибо, нам очень нравится, но мы посмотрим еще. Мы ведь только что пришли…»

– Спасибо, – сказал он вслух. – Все это очень заманчиво. Вероятно, у меня есть время, чтобы подумать?

Ногай радостно согласился, даже подчеркнул два раза, что Владу обязательно нужно подумать, все взвесить… С явным облегчением вылез из неудобного кресла, протянул руку…

Отклонить рукопожатие оказалось невозможным. Это выглядело бы как вызов; весь подобравшись, Влад пожал сухую ладонь долговязого издателя. Счетчик внутри его звонко щелкнул: контакт… контакт…

(На самом деле одно рукопожатие ничего не решало. Соломинка на спине свободного пока еще, ничем не нагруженного верблюда. Но внутренний счетчик не понимал доводов разума: Влад давно уже не протягивал руку первым. Возможно, за это – и еще за кое-какие странности – новые знакомые обычно относились к нему с подозрением.)

Ногай ушел. Все еще чувствуя ладонью чужое прикосновение, Влад подошел к стойке бара. Попросил чаю с лимоном, уселся за дальний столик, как бы один – но среди людей. Вот сейчас он допьет чай, поднимется к себе, вытащит из чемодана своего клыкастого товарища – и от души поцелует его в печальную морду. Гран-Грэм, незаконнорожденный тролль, как же нам с тобой повезло…

– Вы не будете против?..

В отсутствие рыжей шубы Влад не сразу узнал Анжелу. Она уже сидела за его столиком, и гнать ее было поздно.

– Добрый день, – сказал он. Щедрое предложение «Колокольчика» сделало его покладистым; он подумал, что разыгрывать буку не имеет смысла. Завтра-послезавтра все равно уезжать… Пусть будет Анжела. Так даже веселее.

– Что же вы не сказали, кто вы, – сказала она с каким-то даже священным удивлением в голосе.

– А кто я?

– Влад Палий, – сказала Анжела.

Он не выдержал и усмехнулся:

– У вас маленькие дети? Читатели моих книжек?

– У меня нет детей, – сказала она печально. – Но я все-таки иногда бываю в книжных магазинах, и… собственно, каждый второй мальчишка спрашивает «про Гран-Грэма».

– Вы преувеличиваете, – сказал польщенный Влад.

– Возможно, – неожиданно легко согласилась Анжела. – Может быть, не каждый второй, а каждый четвертый.

Официантка поставила перед ней чашку кофе с молоком.

– Мы пропустили завтрак, – сказала Анжела, надрывая пакетик с сахаром. – Кстати, я хочу попросить прощения, что так нагло навязалась вам на дороге. Вы, как я заметила, не особенно любите попутчиков… но так уж вышло.

– Дозвонились в автосервис? – спросил он, чтобы скрыть некоторую неловкость.

Анжела кивнула:

– Они здорово ругались… – она на минуту задумалась. – …Но это еще как посмотреть. Возможно, это они должны мне платить – за моральный ущерб… А вы действительно раньше сочиняли сказки?

– Я и теперь их сочиняю, – сказал Влад. – Я живу за счет маленьких детишек и их родителей, которые читают чаду книжку перед сном.

– Вы не похожи на сказочника, – сказала Анжела.

– Я похож на автора кровавых детективов, – отозвался Влад.

– Нет. – Анжела помешивала свой кофе так энергично, что чашка на некоторое время превратилась в фарфоровый колокольчик. – У вас вполне подходящая внешность… для сказочника, но у вас неподходящее выражение лица. Слишком… собранное, что ли. Как будто вы постоянно считаете в уме.

Влад отхлебнул из своей чашки. Теплый ломтик лимона по-телячьи ткнулся в губу.

– А почему мы говорим обо мне? – спросил он после паузы.

– Мы говорили о сказках, – сказала Анжела. – Когда я заведу ребенка… а я обязательно его заведу… кстати, а у вас, наверное, есть дети? Обычно сказочники так и начинают…

– У меня нет детей, – сказал Влад и поднялся. – Извините, вынужден вас оставить. График, график…

– Удачи, – серьезно пожелала Анжела.

* * *

«Здравствуй, дружище. Можешь меня поздравить – мы с Грэмом дожили до успеха, кажется… Но об этом чуть позже.

Такой снежной зимы не припомню за все четырнадцать лет, что мы с тобой не виделись. Сегодня опять снег с самого утра. «Три ручья» – великолепное место, вот только неудобно до него добираться, я ехал часа три, правда, ехал медленно, потому что снег. Здесь есть озеро; говорят, тут очень хорошо летом, особенно с детьми, так что ты имей это в виду.

Прочитал твой последний обзор в «Новостях и фактах»… Вот черт, ничего не понял. Стал я ленив, аполитичен, даже последних известий не смотрю. Хотя текст твой, как обычно, блистателен, а виноват во всем премьер или виноват парламент – я не знаю, и мнения у меня своего нет, и спорить я не стал бы.

А вот статья твоя по энциклопедиям, та, что в «Книжнике», – тут я твой читатель. Безоговорочно. Жду продолжения.

На карманном издании Гран-Грэма издатель собирается прилепить мое фото. Нет, смотреть на мое изображение на бумаге – совершенно безопасно, веришь ли, я в свое время это специально проверял. Тем не менее у меня такое чувство, что мы с тобой немножко увидимся…

Нет, можешь не покупать книжку. Я ведь знаю, что у мальчишек есть предыдущее издание. Просто посмотри, если увидишь на раскладке.

Дружище, как я хотел бы заехать к вам хоть на день. Я, может быть, заеду, только тебе заранее ничего не скажу… и посмотрю издали. Так. Просто.

Я сижу сейчас в своем номере, смотрю в окно. Снег не перестает. Лет пятнадцать назад снегопад мешал мне бросить очередное письмо в твой почтовый ящик. Я боялся, что ты увидишь на снегу следы… а я хотел, чтобы не было не только отпечатков ботинок на белом – вообще никаких отпечатков. Я боялся, что ты догадаешься, кто такой этот «Апрель»…

Спасибо, что ты разрешила мне верить в тебя. Сижу в номере… скоро банкет, толпа… как обычно… но я не буду одинок, потому что со мной ты – и еще Грэм, ну, его мы в расчет брать не будем, он всего лишь тролль.

Целуй мальчишек.

Апрель».

* * *

В банкетном зале стоял тот самопроизвольный звон, который наступает, если в большом, ярко освещенном помещении собрать сотню уверенных в себе людей, предоставить в их распоряжение стол, спиртное и тему для разговора, а потом дать возможность полтора часа повариться в этом котле. Голоса и смех, бокалы и обнаженные зубы, одинокая маслина на тарелке, тосты и здравицы, новые знакомства – Владу казалось, что он стоит рядом с позолоченной каруселью, только вместо лошадок навстречу плывут один за другим очень важные, известные в книжном мире люди, и с каждым надо обменяться любезностью, а лучше двумя, а еще лучше – выпить…

На завтра назначено было подписание договора – не с «Колокольчиком», нет. С крупнейшим литературным агентством, которое, в свою очередь, уже фактически продало «Грэма» издательскому монстру под названием «Детский мир». К завершающей стадии подошли переговоры об экранизации двух первых книг. Предстоял выпуск подарочного издания, карманного издания, комикса, игрушки-сувенира «Гран-Грэм» и серии раскрасок для самых маленьких.

«А дойду ли я до номера? – совершенно трезво подумал Влад. – Надо же, голова вроде ясная, а вот с координацией движений – хоть караул кричи. Впервые в жизни…»

Его обволакивали. Его беспрерывно касались. Он был чрезвычайно притягателен для них для всех – он был живым воплощением успеха; наверное, они неосознанно хотели забрать частицу удачи – себе. Как забирают частицу запаха.

Внутренний счетчик зашкалил и сбился. И заглох, парализованный волнением и алкоголем; все эти контакты не имели значения, потому что завтра… если, конечно, он будет в состоянии сесть за руль… в крайнем случае послезавтра… А кроме того, их слишком много. Пусть себе хлопают по плечу, пожимают руку, даже пьяные поцелуи он согласен терпеть (разумеется, в малых дозах).

Его роль на сегодняшнем банкете сыграна. Он со всеми перезнакомился, все воочию убедились, какой славный парень этот Палий, о котором ходили слухи, что он не существует. Теперь самое время потихоньку выйти вон, подняться в номер…

Его опять с кем-то знакомили. Влад удивленно нахмурился: лицо женщины показалось ему знакомым…

А, да ведь это Анжела.

– Как вы…

– Меня пригласили, – она заметила, что он испытывает явное затруднение с длинными фразами, и ответила раньше, чем он задал вопрос: – Этот милый господин, который сейчас отошел за новой порцией коньяка… запамятовала, как его зовут.

– Не важно, – сказал Влад.

– Многие люди мечтают всю жизнь, – сказала Анжела без малейшего перехода, – о настоящем успехе. А вам, кажется, повезло…

– Кажется, – согласился Влад. И добавил, помолчав: – Снег все еще идет?

* * *

Снег шел. Дорожка перед главным корпусом, днем расчищенная, теперь снова была завалена по щиколотку. Фонари горели будто через силу – к каждому пятнышку света слеталась белая пушистая мелочь, как будто мошкара вьется вокруг огня, не решаясь облепить его окончательно.

Влад глубоко дышал. Смотрел на хлопья – и на тени хлопьев, синеватые тени на снегу, падавшие снизу вверх.

– Так лучше? – спросила Анжела.

Он понял, что она держит его под руку.

– Очень хорошо, – сказал Влад. – Замечательно.

– Там впереди есть бювет, – сказала Анжела. – Такая штука, где пьют минеральную воду.

– Из какого животного из…готовлена ваша шуба? – спросил Влад, любезно поддерживая светскую беседу.

– Вероятно, из крашеной козы, – сказала Анжела.

– А я думал, это лиса, – признался Влад несколько разочарованно. – Ан…жела. Вы чем занимаетесь?

– Помогаю вам справиться со свалившейся славой, – сказала она серьезно.

Влад рассмеялся:

– Это не слава… Это алкогольное опьянение. Я вообще-то не пью… И я завтра уезжаю. Ну, послезавтра.

– Давайте не сворачивать с дороги, – сказала Анжела обеспокоенно. – Наберем снегу в ботинки… Простудимся…

– Вам идет эта шуба, – заметил Влад. – Но мне жалко лису.

– Козу…

– Козу не жалко…

– Влад. Не сворачивайте с дороги. Там глубокий снег…

Он оступился и едва не рухнул в сугроб. Анжела ухватила его за руку; ему было приятно ее прикосновение. А внутренний счетчик молчал, зашкаливший, сбитый с толку.

– Ан…жела… Вы никогда не чувствовали себя немножко троллем? Немножко чудищем, немножко монстром?

– Бог с вами, Влад… Да стойте же ровно, в следующий раз я вас не удержу…

– Бросьте, я не упаду. Анжела, я причинил страдания живому существу. Гран-Грэму. Зачем я придумал его таким несчастным? Что, мне трудно было написать, что у него с рождения были приличные папа, мама, общественное уважение?..

– Читатель же должен сочувствовать, – возмутилась Анжела. – Что, если бы у Золушки с самого первого дня были папа, мама, всеобщая любовь?

– Мне нравится ход вашей мысли, – пробормотал Влад. – Вот я, например… тоже история Золушки. Я… если бы вы знали, кто я такой.

– Вы великий писатель?

– Нет, какой там великий… Я… тролль, Анжела. Я подкидыш… Может, я вообще марсианин…

– Да ну, – сказала Анжела.

– Вполне может быть, – Влад обнял подвернувшийся древесный ствол, ласково похлопал ладонью по очень холодной коре. – Вы мне не верите. Вам кажется, что я примитивно морочу вам голову. Вот сейчас вы меня пожалеете…

Анжела улыбнулась:

– Нет. Вас почему-то не хочется жалеть.

– Я вам неприятен?

– Нет. Вы не похожи на жертву.

– Конечно. Какая я жертва? Я победитель…

Он оттолкнулся от ствола и, проваливаясь чуть не по колено, подошел к женщине. Положил руки ей на плечи – пальцы тут же утонули в рыжем меху.

– Лиса, – сказал Влад. – Я поймал лису… Прощайте.

И нашел ее губы.