Текст книги "«Империализм как высшая стадия капитализма». Метаморфозы столетия (1916–2016 годы)"

Ленин мало внимания уделяет кредитным операциям банков. Основной акцент он делает на том, что банки, будучи формально простыми посредниками, «лишь» «ведут счета» своих клиентов, осуществляя списание денег со счетов или, наоборот, зачисляя деньги на счета. Платежи и расчёты корпоративных клиентов помогают банкирам вникнуть в планы и тайны клиентов. Через некоторое время у банков скапливается такой объём информации, который позволяет им «корректировать» деятельность корпоративных клиентов в нужном для себя направлении. Банкам, которые обладают «внутренней» («инсайдерской») информацией, легче внедряться в капитал своих клиентов. Сначала банки становятся миноритарными, а затем и мажоритарными акционерами компаний. При необходимости установить контроль над предприятием, которое обслуживается в банке, данный банк может, используя кредитные рычаги, «перекрыть» такому предприятию «кислород». Акции такого полуживого предприятия резко падают в цене, скупаются банком прямо или через аффилированные структуры. После чего кредитная «удавка» отпускается, котировки акций начинают расти. Банк получает прибыль от производственной деятельности предприятия, а также за счёт удорожания его бумаг.

Впрочем, банки следят не только за своими клиентами, открывшими у него счета. Они пытаются следить за всей экономикой или, по крайней мере, рядом её отраслей. Особенно крупные банки, которые приобретают пакеты акций предприятий. Ленин пишет: «Например, один из трёх крупнейших французских банков, «Лионский кредит», организовал у себя особое «отделение сбора финансовых сведений» (service des etudes financieres). В нём работает постоянно свыше 50 инженеров, статистиков, экономистов, юристов и пр. Стоит оно от 6 до 7 сотен тысяч франков в год. Подразделено, в свою очередь, на 8 отделов: один собирает сведения специально о промышленных предприятиях; другой изучает общую статистику; третий – железнодорожные и пароходные общества; четвёртый – фонды; пятый – финансовые отчёты и т. д.». Итак, банки разбрасывают по всей стране свои «сети» не только для того, чтобы аккумулировать деньги, но также для того, чтобы собирать разнообразную экономическую, финансовую, а иногда и политическую информацию.

Современные крупные банки обязательно имеют в своем составе специальные подразделения, которые занимаются мониторингом экономического, финансового и политического положения в стране операций и в мире. Этот мониторинг предполагает сбор информации и обработку получаемых данных (анализ). По сути, это корпоративная разведка. Для получения первичной информации используются не только открытые источники. При необходимости могут использоваться технические и агентурные методы добывания закрытой информации. Это неотъемлемая часть современного крупного бизнеса, которая получила благопристойное название «конкурентная разведка». Примечательно, что даже у государственных разведок нет таких возможностей для получения конфиденциальной информации, которой располагают гигантские транснациональные банки. Ведь их структурные подразделения (филиалы, отделения, представительства, дочерние и внучатые структуры), разбросанные по разным частям света и странам, – готовая сеть резидентур. А каждая такая «резидентура» может держать в поле своего зрения тысячи юридических лиц и сотни тысяч (иногда миллионы) физических лиц. Уникальные возможности ТНБ вести разведку вызывают интерес со стороны государственных спецслужб. Нередко между ТНБ и спецслужбами возникает тесное и взаимовыгодное сотрудничество[16]16
  См.: Катасонов В. Ю. Мир под информационным колпаком американских спецслужб и банков. // Интернет. Режим доступа: (http://www.fondsk.ru/pview/2013/07/12/mir-pod-informacionnym-kolpakom-amerikanskih-specsluzhb-i-bankov-21550.html)


[Закрыть].

Ленин вновь и вновь возвращается к тезису, сформулированному в начале второй главы, о превращении банков из «посредников» в «хозяев»:

«Что касается до тесной связи между банками и промышленностью, то именно в этой области едва ли не нагляднее всего сказывается новая роль банков. Если банк учитывает векселя данного предпринимателя, открывает для него текущий счёт и т. п., то эти операции, взятые в отдельности, ни на йоту не уменьшают самостоятельности этого предпринимателя, и банк не выходит из скромной роли посредника. Но если эти операции учащаются и упрочиваются, если банк «собирает» в свои руки громадных размеров капиталы, если ведение текущих счетов данного предприятия позволяет банку – а это так и бывает – всё детальнее и полнее узнавать экономическое положение его клиента, то в результате получается всё более полная зависимость промышленного капиталиста от банка».

О том, как банки могут «корректировать» деятельность промышленных предприятий, свидетельствует приводимое Лениным письмо, которое было направлено одним из четырёх крупнейших берлинских банков (название его не приводится) своему клиенту в лице крупного промышленного предприятия:

«Из сообщения, которое вы опубликовали 18-го текущего месяца (18 октября 1901 года – В. К.) в газете такой-то, видно, что мы должны считаться с возможностью, что на общем собрании вашего синдиката, имеющем состояться 30-го сего месяца, будут приняты решения, способные произвести в вашем предприятии изменения, для нас неприемлемые. Поэтому мы, к нашему глубокому сожалению, вынуждены прекратить вам тот кредит, коим вы пользовались. Но если на этом общем собрании не будет принято неприемлемых для нас решений и нам будут даны соответствующие гарантии в этом отношении насчёт будущего, то мы выражаем готовность вступить в переговоры об открытии вам нового кредита».

Ленин очень подробно описывает, как банки в разных странах потихоньку стали «подгребать под себя» своих клиентов. Банки начинают управлять всей экономикой. Ленин со ссылкой на немецкий журнал «Банкир» сообщает, что в начале 1914 года экономикой Германии управляло 300 человек.

Позволю здесь некоторое отступление. 300 – очень символичное число. Ряд авторов и политиков разных стран и времён иногда намекали на то, что миром правят 300 человек, объединённых в некий тайный совет или комитет. В этой связи часто вспоминают германского промышленника и политика еврейского происхождения Вальтера Ратенау (Walter Rathenau, 1870–1922), который в начале 1920-х годов был имперским министром иностранных дел. «Существует комитет из 300 человек, которые правят миром, а их личности известны только равным им самим по уровню», – так он якобы сказал примерно в то время, когда Ленин писал свою книгу «Империализм…». В венской газете Neue Freie Presse Ратенау написал: «Три сотни человек – все они знают друг друга – управляют экономическими судьбами континента и ищут преемников из своего окружения. Странные причины этого странного явления, которое бросает свой луч света в темноту будущего социального развития, здесь не будут подвергаться обсуждению». Ратенау по своему социальному и политическому статусу сам, скорее всего, принадлежал к той мировой элите, о которой он не раз намекал[17]17
  В 1922 году Вальтер Ратенау был убит. По мнению ряда историков, убийство было организовано как раз тайным советом 300. Причина убийства – Ратенау пошёл против линии тайного совета на удушение Советской России. Конкретно ему вменялось в вину то, что он на Генуэзской конференции 1922 года провёл сепаратные переговоры с Москвой и заключил российско-германское соглашение (получившее позднее название Рапалльского). Указанное соглашение смешало планы Запада в отношении нашей страны. Его убийцы на суде утверждали, что якобы Ратенау был шурином Карла Радека (см.: Катасонов В. Ю. Генуэзская конференция в контексте мировой и российской истории. – М.: Кислород, 2015).


[Закрыть]. Немецкий журнал «Банкир» говорил о 300 человеках, образующих элиту Германии, а Ратенау этим числом определял количество элиты Европы.

Вальтер Ратенау

Несколько лет назад на прилавках наших книжных магазинов появилась книга Джона Колемана «Комитет-300. Тайны мирового правительства». Она была написана и издана ещё в конце прошлого века (1992). Автор – Джон Колеман (John Coleman) – американец (1935 года рождения), бывший кадровый сотрудник британских спецслужб (до 1969 года). По роду своей работы соприкасался с представителями политической и финансовой элиты западного мира. В книге говорится об узкой группе людей (порядка 300 человек), представляющих банки и крупнейшие корпорации, которые в конце прошлого века правили целым миром. При этом даётся поимённый список «Комитета-300».

Так вот, в Германии накануне Первой мировой войны сложился свой «Комитет– 300». Автор статьи в упомянутом журнале «Банкир» А. Лансбург предсказывал, что со временем германской экономикой будет управлять 50, 25 человек, или ещё меньше. Если воспользоваться списком Джона Колемана, то мы увидим, что в нём на «германскую» фракцию «Комитета-300» приходится примерно 30–40 человек (не всегда удаётся определить точно принадлежность некоторых членов «Комитета-300» к той или иной стране).

Примечательно, что Ленин не выдерживает одной линии при оценке взаимоотношений банков и нефинансовых компаний. В одних случаях он эти отношения характеризует как «подчинение банкам промышленности», в других случаях он использует термин «сращивание» и представляет дело таким образом, что банки и нефинансовые компании (промышленные, торговые, транспортные) – равные партнёры. Ленин особое внимание уделяет так называемой «личной унии» банков и нефинансовых компаний – взаимному участию руководителей банков и компаний в работе советов директоров, правлений, наблюдательных советов и т. п. Личную унию Ленин подаёт как более или менее симметричную картину отношений банков и промышленности. Вот что пишет Ленин о личной унии банков и промышленности:

«Вместе с этим развивается, так сказать, личная уния банков с крупнейшими предприятиями промышленности и торговли, слияние тех и других посредством владения акциями, посредством вступления директоров банков в члены наблюдательных советов (или правлений) торгово-промышленных предприятий и обратно. Немецкий экономист Ейдельс[18]18
  Отто Ейдельс (Ейдэльс) – немецкий экономист и банкир. В 20-х годах возглавлял Банк BHF (Berliner Handels und Frankfurter Bank), уходящий корнями к Frankfurter Bank Ротшильдов. BHF являлся учредителем с немецкой стороны банковской группы Интер-Альфа, которая, по словам американского исследователя Джона Хёфле, «создавалась как инструмент геноцида, и не просто для разрушения, а искоренения самой идеи национального суверенитета». Ейдельс был хорошим другом главы Рейхсбанка и нацистского министра экономики Яльмара Шахта и Монтэгю Нормана, главы банка Англии, финансировавшего Гитлера. В 1939 году Ейдельса перевели в США, в банк Lazard, пристраивать золото олигархов, утекавшее из Европы. Банк Lazard сыграл неприглядную роль в этой фашистской операции и сегодня является частью скрытой от посторонних глаз деятельности Интер-Альфа Груп.


[Закрыть] собрал подробнейшие данные об этом виде концентрации капиталов и предприятий. Шесть крупнейших берлинских банков были представлены через своих директоров в 344 промышленных обществах и через своих членов правления ещё в 407; итого в 751 обществе. В 289 обществах они имели либо по 2 члена наблюдательных советов, либо места их председателей. Среди этих торгово-промышленных обществ мы встречаем самые разнообразные отрасли промышленности, и страховое дело, и пути сообщения, и рестораны, и театры, и художественную промышленность, и пр. С другой стороны, в наблюдательных советах тех же шести банков был (в 1910 году) 51 крупнейший промышленник, в том числе директор фирмы Крупп, гигантского пароходного общества (Hamburg – Amerika) и т. д. и т. п. Каждый из шести банков с 1895 по 1910 год участвовал в выпуске акций и облигаций для многих сотен промышленных обществ, именно: от 281 до 419».

Даже чисто количественный анализ показывает, что через механизм личной унии банки намного глубже внедряются в управление промышленностью, чем промышленность – в управление банками. Личная уния крупнейших обществ в Германии накануне Первой мировой войны характеризуется ярко выраженной асимметрией в пользу банков.

«Личная уния» банков с промышленностью дополняется «личной унией» тех и других обществ с правительством. Места членов наблюдательных советов, – пишет Ейдельс, – добровольно предоставляют лицам с громкими именами, а также бывшим чиновникам по государственной службе, которые могут доставить немало облегчений (!) при сношениях с властями: «В наблюдательном совете крупного банка встречаешь обыкновенно члена парламента или члена берлинской городской Думы».

В той же второй главе Ленин цитирует Шульце-Геверница: «Господство наших крупных банков над биржей есть не что иное, как выражение полностью организованного немецкого промышленного государства». Речь идёт о том, что крупные немецкие банки выходят на биржу и скупают акции промышленных компаний. Крупнейшие банки выступают в качестве финансовых холдингов, осуществляющих через прямое и многоступенчатое участие в капитале контроль над гигантскими активами более мелких банков, а также компаний промышленности, транспорта, страховыми обществами и т. д. Ещё раз напомним пример из второй главы: 300 крупнейших капиталистов, почти исключительно банкиров, управляют всей экономикой Германии. Такова была картина, представленная Альфредом Лансбургом, издателем журнала «Банкир».

Кстати, много интересного о банках можно найти также в третьей главе работы, которая называется «Финансовый капитал и финансовая олигархия». Там мы находим кое-что пикантное по вопросу личной унии банкиров и государственных чиновников. Ленин пишет: «В немецкой экономической литературе обычно лакейское самовосхваление честности прусского чиновничества с кивками по адресу французской Панамы или американской политической продажности. Но факт тот, что даже буржуазная литература, посвящённая банковым делам Германии, вынуждена постоянно выходить далеко за пределы чисто банковых операций и писать, например, об «устремлении в банк» по поводу учащающихся случаев перехода чиновников на службу в банки: «как обстоит дело с неподкупностью государственного чиновника, тайное стремление которого направлено к тёплому местечку на Бэренштрассе?» – улица в Берлине, где помещается «Немецкий банк».

Ещё один пример в третьей главе Ленин приводит из российской жизни: «Что касается России, то мы ограничимся одним примером: несколько лет тому назад все газеты обошло известие том, что директор кредитной канцелярии Давыдов покидает государственную службу и берёт место в одном крупном банке за жалованье, которое по договору должно было в несколько лет составить сумму свыше 1 миллиона рублей. Кредитная канцелярия есть учреждение, задачей которого является «объединение деятельности всех кредитных учреждений государства» и которое оказывает субсидии столичным банкам на сумму до 800–1000 миллионов рублей». Субсидии российским банкам из казны до 1 миллиарда рублей! – Ленин называет цифру, которую он заимствовал из работы о российской банковской системе, опубликованной в 1914 году бывшим чиновником русско-китайского банка Е. Агадом[19]19
  Е. Агад – немецкий экономист. На протяжении 15 лет служил чиновником в Русско-китайском банке. В 1914 году опубликовал в Берлине на немецком языке работу «Крупные банки и всемирный рынок. Экономическое и политическое значение крупных банков на всемирном рынке с точки зрения их влияния на народное хозяйство России и германо-российские отношения». Ленин в своём произведении «Империализм…» несколько раз ссылается на работу Е. Агада. В «Тетрадях по империализму» В. И. Ленина содержится конспект работы Е. Агада.


[Закрыть].

Конечно, усиление власти банков над экономикой и обществом – крайне неприятное явление. Но Ленин оценивает эту тенденцию по принципу «Чем хуже, тем лучше». Он считает, что банки ускоряют процесс обобществления производства, т. е. подготавливают экономические предпосылки для умирания капитализма и его смены социализмом. Более того, Ленин считает, что банки – почти готовый инструмент управления экономикой, которым коммунисты, придя к власти, смогут воспользоваться. Ленин пишет о банках как центрах «учёта и контроля», при этом ссылается на своего «кумира» – Маркса:

«Банки создают в общественном масштабе форму, но именно только форму, общего счетоводства и общего распределения средств производства», – писал Маркс полвека тому назад в «Капитале» (рус. пер. Т. III. Ч. II. С. 144). Приведённые нами данные о росте банкового капитала, об увеличении числа контор и отделений крупнейших банков, числа их счетов и пр. показывают нам конкретно это «общее счетоводство» всего класса капиталистов и даже не только капиталистов, ибо банки собирают, хотя бы на время, всяческие денежные доходы, и мелких хозяйчиков, и служащих, и ничтожного верхнего слоя рабочих». В более поздних работах Ленин постоянно подчёркивал, что пролетариат после захвата политической власти, прежде всего, должен овладеть банками – центрами учёта («общего счетоводства») и управления экономикой («общего распределения средств производства»). Такое овладение означает, во-первых, превращение банков из частных в государственные организации; во-вторых, централизацию банковского дела в руках немногих банков (может быть, даже одного).

Кстати, после октябрьского переворота 1917 года и захвата большевиками власти в стране Ленин поставил в практическую плоскость вопрос о национализации банков, их централизации (консолидации), превращении в центры учёта и контроля всей хозяйственной жизни страны. Так, на VII съезде РКП(б) в марте 1918 года Ленин, развивая идею всеобщего контроля и учёта через банковскую сеть, указывал: «Мы здесь ставим конкретную задачу организации потребления, универсализации банков, превращения их в сеть государственных учреждений, всю страну охватывающих и дающих нам общественное счетоводство, учёт и контроль, проведённый самим населением, лежащий в основе дальнейших шагов социализма»[20]20
  Ленин. Соч. Т. XXII. С. 355.


[Закрыть]. Отметим, что фразу «учёт и контроль» многие приписывают В. И. Ленину. Думаю, что он её заимствовал у других авторов. Мысль о банках как центрах «учёта и контроля» звучит в работах известного немецкого экономиста того времени Рудольфа Гильфердинга (Ленин на него постоянно ссылается). А ещё задолго до Гильфердинга эту мысль (может быть, выраженную другими словами) высказывал известный представитель утопического социализма Сен-Симон (об этом у нас будет разговор ниже).

Как мы сказали вначале, вопросы, которые Ленин рассматривает во второй главе своей работы, являются подготовкой читателя для раскрытия второго экономического признака империализма.

Второй признак империализма: финансовый капитал и финансовая олигархия

Любимое занятие олигархов – выдавать за чистую монету свои грязные деньги.

Неизвестный автор

Напомню ленинскую формулировку второго экономического признака империализма: «слияние банкового капитала с промышленным и создание, на базе этого «финансового капитала», финансовой олигархии». Этому признаку посвящена третья глава работы, которая называется «Финансовый капитал и финансовая олигархия».

Следует обратить внимание, что за несколько лет до рассматриваемой нами работы на свет появился фундаментальный труд немецкого социалиста Рудольфа Гильфердинга «Финансовый капитал» (1910). В 1912 году он был переведён на русский язык и издан в России. Многие экономисты и социологи того времени считали, что это была крупнейшая написанная в духе марксизма работа после «Капитала» Маркса. В данном труде рассмотрены такие вопросы, как акционерные общества, биржи, финансовые рынки, фиктивный капитал, концентрация и централизация капитала, финансовые холдинги, финансовая олигархия и т. п. Но «сквозной» темой работы стал финансовый капитал, она дала название всей книге. Ленин ссылается на Гильфердинга, обильно цитирует его и при этом активно критикует.

Третья глава начинается с цитирования работы упомянутого немца: «Всё возрастающая часть промышленного капитала, – пишет Гильфердинг, – не принадлежит тем промышленникам, которые его применяют. Распоряжение над капиталом они получают лишь при посредстве банка, который представляет по отношению к ним собственников этого капитала. С другой стороны, и банку всё возрастающую часть своих капиталов приходится закреплять в промышленности. Благодаря этому он в постоянно возрастающей мере становится промышленным капиталистом. Такой банковый капитал, – следовательно, капитал в денежной форме, – который таким способом в действительности превращён в промышленный капитал, я называю финансовым капиталом». «Финансовый капитал: капитал, находящийся в распоряжении банков и применяемый промышленниками».

Ленин приводит эту цитату для того, чтобы в следующем абзаце подвергнуть определение финансового капитала Гильфердинга критике: «Это определение неполно постольку, поскольку в нём нет указания на один из самых важных моментов, именно: на рост концентрации производства и капитала в такой сильной степени, когда концентрация приводит и привела к монополии. Но во всём изложении Гильфердинга вообще, в частности в обеих главах, предшествующих той, из которой взято это определение, подчёркивается роль капиталистических монополий». Должен сказать, что критика Лениным очень странная. Это даже не критика, а желание «лягнуть» немца, проявляющееся в виде безусловного рефлекса.

Далее «классик» предлагает своё понимание предмета: «Концентрация производства; монополии, вырастающие из неё; слияние или сращивание банков с промышленностью – вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия».

Если выбирать между двумя определениями, то, по моему мнению, определение Гильфердинга более точное. Ленин говорит о «сращивании», «слиянии» двух равновеликих капиталов (банковского и промышленного). А у Гильфердинга просматривается иерархия: во взаимоотношении банковского капитала и промышленного капитала доминирующая роль принадлежит банковскому капиталу.

Кстати, те примеры, которые мы находим у Ленина во второй и третьей главах его работы, как раз подтверждают, что банковский капитал стоит над промышленным. Приведу ещё раз фрагмент из второй главы, где Ленин пишет: «Что касается до тесной связи между банками и промышленностью, то именно в этой области едва ли не нагляднее всего сказывается новая роль банков. Если банк учитывает векселя данного предпринимателя, открывает для него текущий счёт и т. п., то эти операции, взятые в отдельности, ни на йоту не уменьшают самостоятельности этого предпринимателя, и банк не выходит из скромной роли посредника. Но если эти операции учащаются и упрочиваются, если банк «собирает» в свои руки громадных размеров капиталы, если ведение текущих счетов данного предприятия позволяет банку – а это так и бывает – всё детальнее и полнее узнавать экономическое положение его клиента, то в результате получается всё более полная зависимость промышленного капиталиста от банка». Разве эта цитата не подтверждает того очевидного факта, что банки встали над промышленностью и контролируют её? Данная цитата лишний раз подтверждает, что «сращивание» и «соединение» – термины, которые не точно и не полно раскрывают характер взаимоотношений двух видов капитала.