Текст книги "«Империализм как высшая стадия капитализма». Метаморфозы столетия (1916–2016 годы)"

Ещё одна особенность вывоза капитала: экспортёры капитала получают не только проценты и дивиденды; они часто выторговывают себе дополнительные привилегии, касающиеся доступа на товарные рынки, к государственным заказам, концессиям принимающей страны и т. п. Ленин пишет:

«Для стран, вывозящих капитал, почти всегда получается возможность приобрести известные “выгоды”, характер которых проливает свет на своеобразие эпохи финансового капитала и монополий. Вот, например, что писал в октябре 1913 года берлинский журнал “Банк”: “На международном рынке капиталов разыгрывается с недавнего времени комедия, достойная кисти Аристофана. Целый ряд чужестранных государств, от Испании до Балкан, от России до Аргентины, Бразилии и Китая, выступают открыто или прикрыто перед крупными денежными рынками с требованиями, иногда в высшей степени настоятельными, получить заём. Денежные рынки находятся теперь не в очень блестящем положении, и политические перспективы не радужные. Но ни один из денежных рынков не решается отказать в займе из боязни, что сосед предупредит его, согласится на заём, а вместе с тем обеспечит себе известные услуги за услуги. При такого рода международных сделках почти всегда кое-что перепадает в пользу кредитора: уступка в торговом договоре, угольная станция, постройка гавани, жирная концессия, заказ на пушки».

Франция, став с конца XIX века ведущим кредитором России, при каждом новом займе всегда выторговывала себе те или иные политические и торговые уступки. В частности, в 1905 году Россия вела с французскими банками переговоры о новом займе (ввиду полного расстройства государственных финансов Русско-японской войной). Ленин в этой связи пишет: «Франция, давая взаймы России, “прижала” её в торговом договоре 16 сентября 1905 года, выговорив известные уступки до 1917 года».

Одна из привилегий, получаемых экспортёрами капитала, – связанный характер кредитов и займов. Иначе говоря, средства, получаемые страной, идут на закупку товаров и услуг той страны, из которой пришёл ссудный капитал: «Самая обычная вещь: условием займа ставится расходование части его на покупку продуктов кредитующей страны, особенно на предметы вооружения, на суда и т. д. Франция в течение двух последних десятилетий (1890–1910) очень часто прибегала к этому средству. Вывоз капитала за границу становится средством поощрять вывоз товаров за границу. Сделки между особенно крупными предприятиями бывают при этом таковы, что они стоят – как «мягко» выразился Шильдер – «на границе подкупа». Крупп в Германии, Шнейдер во Франции, Армстронг в Англии – образцы таких фирм, тесно связанных с гигантскими банками и с правительством, которые не легко “обойти” при заключении займа»[37]37
  Ленин в данном фрагменте ссылается на работу немецкого экономиста Зигмунда Шильдера «Тенденции развития всемирного хозяйства». Т. 1, Берлин, 1912 (на нем. яз.).


[Закрыть].

А вот ещё один пример, приводимый в четвёртой главе: «В отчёте австро-венгерского консула в Сан-Пауло (Бразилия) говорится: “постройка бразильских железных дорог совершается большей частью на французские, бельгийские, британские и немецкие капиталы; эти страны при финансовых операциях, связанных с постройкой дорог, выговаривают себе поставку железнодорожных строительных материалов”».

Важным инструментом перемещения капитала из «великих держав» на периферию мирового капитализма становятся так называемые «колониальные банки»:

«… финансовый капитал в буквальном, можно сказать, смысле слова раскидывает свои сети на все страны мира. Большую роль играют при этом банки, учреждаемые в колониях, и их отделения. Немецкие империалисты с завистью смотрят на «старые» колониальные страны, обеспечившие себя в этом отношении особенно «успешно»: Англия имела в 1904 г. 50 колониальных банков с 2279 отделениями (1910: 72 с 5449 отделениями); Франция – 20 с 136 отделениями; Голландия – 16 с 68, а Германия «всего только» 13 с 70 отделениями. Американские капиталисты, в свою очередь, завидуют английским и германским: “в Южной Америке, – жаловались они в 1915 г., – 5 германских банков имеют 40 отделений и 5 английских – 70 отделений: Англия и Германия за последние 25 лет поместили в Аргентине, Бразилии, Уругвае приблизительно 4 биллиона (миллиарда) долларов, и в результате они пользуются 46 % всей торговли этих 3-х стран”»[38]38
  В данном фрагменте Ленин опирается на информацию, взятую из следующих источников: Д-р Риссер Германские крупные банки и их концентрация в связи с общим развитием хозяйства в Германии. 4-е изд., 1912 (на нем. яз.); Летописи американской академии политических и социальных знаний. Т. LIX, май 1915.


[Закрыть].

Кстати, некий аналог колониальных банков имелся и в России.

У Ленина тема вывоза капитала применительно к России оказалась почти полностью «за кадром». В ряде случаев Ленин относит Россию к группе так называемых «великих держав». Например, когда в шестой главе описывает колониальную систему и включает Россию в состав колониальных империй. Но вот с точки зрения третьего экономического признака Россию никак нельзя отнести к империалистическим государствам. Масштабы экспорта капитала из России были мизерные. Зато масштабы импорта впечатляют. Россия накануне Первой мировой войны – скорее полуколония, объект империалистической эксплуатации. Трудно сказать, почему Россия оказалась обделённой вниманием автора «Империализма…»

Попробую хотя бы отчасти восполнить этот пробел, рассказав подробнее о «колониальных банках» в России в начале XX века. Пожалуй, самое неприятное заключалось в том, что за русскими звучными вывесками московских, петербургских и иных банков того времени скрывалось совсем не русское содержание. В той или иной степени, о чём мы уже сказали, все они контролировались иностранцами. Взять, например, ведущие банки Петербурга: в Азовско-Донском банке доля иностранного капитала в уставном капитале была равна 36,7 %; Русском для внешней торговли банке – 40 %; Петербургском международном – 40 %, Русско-Азиатском – 79 %[39]39
  Бобович И. М., Семенов А. А. История экономики. Учебник. – М.: ООТ «ТК Велби». 2002. С. 232.


[Закрыть]. Были бы, наверное, в российских столицах и иностранные вывески на конторах банков.

Но у наших властей во время бума банковского «грюндерства» в XIX веке хватило ума и сил запретить иностранным кредитным организациям открывать филиалы на территории России. Присутствие иностранцев в банковском секторе было разрешено только в форме участия в капитале российских банков (т. е. организаций, действующих по законам Российской империи). Правда, в 1878 году было сделано исключение для банка «Лионский кредит», оказавшего царскому правительству большие услуги в получении внешних займов во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

Постепенно иностранный капитал внедрился почти во все российские банки. В начале XX века «из 40 акционерных банков (из них 9 петербургских и 4 московских) собственно русскими (и то условно) были только два: Волжско-Камский и Торгово-промышленный, отнюдь не самые крупные»[40]40
  Антонов М. Капитализму в России не бывать! – М., 2005. С. 589.


[Закрыть].

Иностранные банки активно приобретали доли и акции в российских банках, а в дальнейшем использовали последние в качестве «опорных точек» для захвата позиций в других отраслях российской экономики (учреждение новых обществ или приобретение существующих).

Кстати, к вопросу о прямых иностранных инвестициях в российскую экономику. Ряд авторов обращает внимание на то, что доля иностранцев в акционерных капиталах российских обществ в десятилетие накануне Первой мировой войны снижалась.

Например, М. Назаров, ссылаясь на английского историка Н. Стоуна, пишет, что доля иностранных капиталовложений в российскую экономику сократилась с 50 % в 1904 году до 12,5 % накануне Первой мировой войны[41]41
  Назаров М. Вождю Третьего Рима. – М., 2004. С. 79.


[Закрыть]. С нашей точки зрения, приведённые цифры сомнительны (слишком резкое снижение). Некоторые авторы склонны поддерживать версию о снижении доли иностранных капиталов. Они ссылаются не столько на статистику, сколько на соображения политического характера. Мол, среди иностранных инвесторов царили опасения, что Россия в ближайшее время будет вовлечена в большую войну[42]42
  См.: Саттон Э. Уолл-стрит и большевистская революция. – М.: «Русская идея», 2005.


[Закрыть]. Обычно в качестве иллюстрации данного тезиса приводится уход Ротшильдов из российской нефтяной промышленности в начале XX века. Не исключаем, что действительно Ротшильды были в курсе планов развязывания войны и вовлечения в неё России.

Однако большинство западных инвесторов продолжали наращивание своей инвестиционной экспансии в России. Поменялась лишь тактика. Иностранцы стали действовать преимущественно не напрямую, а через свои кредитные организации в России, которые были «дочками» иностранных банков и выполняли роль «опорных точек» западного капитала. Если они делали инвестиции в виде покупки акций, то проходили по графе «российские капиталовложения».

Такие банки, как Санкт-Петербургский международный и Русско-Азиатский, активно вкладывались в предприятия реального сектора экономики и проходили как «российские инвесторы». Первый из них контролировал предприятия транспортного машиностроения, судостроения, золотодобычи, цементной, стекольной, сахарной промышленности. Контроль осуществлялся путём покупки акций или с использованием «неакционерных» методов, т. е. через кредиты.

Точно также второй банк, используя акционерные и «неакционерные» методы, контролировал Путиловские и другие ведущие предприятия Петербурга, ряд железнодорожных и страховых компаний, машиностроительные, золотодобывающие и цементные предприятия в регионах, имел большую долю в табачном тресте (совместно с Санкт-Петербургским международным банком), в Русской генеральной нефтяной корпорации[43]43
  Русская генеральная нефтяная корпорация была создана в 1912 году при участии Санкт-Петербургского международного и Русско-Азиатского банков. Вся нефтяная промышленность России контролировалась накануне войны шведской группой Нобелей, англо-голландской корпорацией «Ройял Датч Шелл» и указанной корпорацией РГНК.


[Закрыть]. Русско-Азиатский банк ещё более усилил свои позиции в годы Первой мировой войны, поскольку подконтрольные ему предприятия значительную часть продукции поставляли по заказам государства. К 1917 году Русско-Азиатский банк контролировал свыше 160 акционерных компаний, сумма акционерных капиталов которых превышала 1 миллиард рублей. В их число входили 124 торгово-промышленных предприятия, 20 железнодорожных обществ, 4 пароходства, 3 страховые компании, 2 земельных банка. Военно-промышленная группа Русско-Азиатского банка включала 8 крупнейших акционерных обществ с капиталом 85 миллионов рублей, в том числе такие знаменитые предприятия, как Путиловский, Невский судостроительный и Русско-Балтийский судостроительный заводы[44]44
  Петров Ю. А. Алексей Путилов и Русско-Азиатский банк. // Вестник Банка России, 11 марта 2005. № 13.


[Закрыть].

Здание Русско-Азиатского банка. Невский проспект, 62. 1914 г.

На ключевую роль банков в продвижении иностранного капитала в России обращает внимание российский экономист М. Антонов, который также ставит под сомнение тезис о «вытеснении» иностранного капитала отечественным. Он пишет, что принимаемое «за «вытеснение» иностранного капитала русским было всего лишь переходом контроля над многими российскими предприятиями от иностранных банков к российским, которые на деле… принадлежат тем же иностранцам»[45]45
  Антонов М. Капитализму в России не бывать! – М., 2005. С. 581.


[Закрыть].

Если в начале процесса создания частных банков в России среди иностранных инвесторов и учредителей преобладали немцы, то уже в 1880-е годы на первые позиции вышли французы. Французские капиталы были вложены в Русско-Азиатский, Петербургский, Азовско-Донской, Соединённый и Русско-Французский коммерческие банки с общей суммой активов (по данным на конец 1913 года) в 1,373 миллиарда рублей.

Среди германских банков тесные связи с российскими предприятиями установили Deutsche bank и Dresdner bank. Кроме того, ещё в конце XIX века в Германии был образован так называемый «Русский консорциум», в который входили другие крупнейшие банки и банкирские дома. Немецкие кредитные организации владели акциями в таких крупных российских банках, как Петербургский международный коммерческий, Петербургский учётный и ссудный, Сибирский торговый, Русский для внешней торговли. Сумма их активов в конце 1913 года составляла 1,272 миллиарда рублей. В Петербургском международном коммерческом банке немцам принадлежало 42 % акций.

Позиции англичан в банковском секторе России были значительно скромнее: они владели акциями на сумму 408 миллионов рублей только в двух банках – Русском торгово-промышленном и Русско-Английском. Американцы в начале XX века лишь присматривались к российскому банковскому сектору, но в капитале не участвовали. Они попытались выйти на российский финансовый рынок только в 1917 году, при Временном правительстве. Но Октябрьская революция не позволила осуществить этот проект.

О точных цифрах присутствия иностранного капитала в российском банковском секторе говорить достаточно сложно. Чаще всего оценки находятся в диапазоне 35–50 % по состоянию накануне Первой мировой войны[46]46
  Например, П. А. Хромов называет цифру от 1/3 до 2/5 (Хромов П. А. Экономическая история СССР. – М., 1982). Сотрудник Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Г. Гольц говорит, что «… доля иностранного капитала в русских банках выросла с 7,5 процента в 1870 г. до 43 процентов в 1914 г.» (Известия, 16.10.1993). И. М. Бобович отмечает, что доли инвесторов из отдельных стран в капитале российских банков перед войной были равны (%): Франция – 26,6; Германия – 19,4; Англия – 6,3. Получается, таким образом, что совокупная доля французских, немецких и английских инвесторов была равна 52,3 % (Бобович И. М., Семёнов А. А. История экономики. Учебник. – М.: ООТ «ТК Велби». 2002. С. 232).


[Закрыть].

Также интересно посмотреть, а что представляли собой иностранные инвесторы. Например, французские инвесторы. В Петербурге в 1914 году вышла интересная книга немецкого экономиста Е. Агада «Крупные банки и всемирный рынок» (мы её уже упоминали выше). Во всех российских банках, как отмечается в указанной книге, присутствовало одно и то же «трио» французских банков: «Сосьете Женераль» («Генеральное общество»); «Банк де Пари э де Пэи-Ба» (Парижско-Нидерландский банк), «Унион Паризьен» (банк «Парижского союза»). Наиболее прочно указанная «троица» контролировала Русско-Азиатский, Петербургский частный, Соединённый банки[47]47
  Агад Е. Крупные банки и всемирный рынок. Пер. с нем. – СПб., 1914. С. 55.


[Закрыть].

Для описания новых явлений в области вывоза капитала за последний век надо писать целую книгу. Коротко все метаморфозы не опишешь. Сначала первая, а затем Вторая мировая война сильно поменяли расстановку сил в группе основных экспортёров капитала. Если накануне Первой мировой войны мировым лидером в экспорте капитала была Англия, то после войны первое место по объёму ежегодного экспорта капитала заняли Соединённые Штаты. Однако по величине накопленных инвестиций Великобритания всё ещё оставалась первой державой мира. Вот данные из известной книги Гарвея Фиска «Междусоюзнические долги»[48]48
  См.: Гарвей Фиск Междусоюзнические долги. Исследование о государственных финансах за военные и послевоенные годы. Пер. с англ. – М.: Изд-во НКФ СССР, 1925.


[Закрыть]. В 1913 году накопленные Великобританией зарубежные инвестиции оценивались в диапазоне 18–20 миллиардов долларов. Аналогичный показатель для Соединённых Штатов составлял 2,6 миллиарда долларов. А вот в 1923 году объём накопленных инвестиций Великобритании несколько снизился по сравнению с довоенным уровнем и составил 17 миллиардов долларов. В то же время объём накопленных инвестиций США за период 1913–1923 годов утроился, достигнув величины в 7,7 миллиарда долларов. Данные цифры характеризуют масштабы зарубежных активов в виде прямых и портфельных инвестиций.

По части вывоза ссудного капитала (кредиты и займы) картина за годы войны и в первые послевоенные годы поменялась ещё более радикально. До Первой мировой войны США были в большей мере получателями кредитов, чем кредитором. Величина чистого международного долга США (обязательства по кредитам за вычетом требований по кредитам) в 1914 году составила 3,5 миллиарда долларов. Мировыми нетто-кредиторами № 1, 2 и 3 перед войной, как об этом писал Ленин в «Империализме…», были соответственно Великобритания, Франция и Германия. А вот как выглядела картина в 1923 году. (Германия из международных кредитных отношений была вообще вычеркнута, её превратили в страну, которая, согласно условиям Версальского мирного договора, каждый год платила гигантские репарации.) Общая сумма требований по всем международным кредитам и займам составила 28,26 миллиарда долларов. Из этой суммы более 90 % пришлось на трёх мировых кредиторов (млрд. дол.): Францию – 3,46; Англию – 10,49; Соединённые Штаты – 11,86. Но это суммы без учёта обязательств по взятым иностранным кредитам и займам. Эти долговые обязательства в 1923 году составляли (млрд. дол.): у Франции – 7,02; Англии – 6,49. У Соединённых Штатов они были ничтожно малыми. Таким образом, США как чистый международный кредитор были вне досягаемости (чистые требования более 11 миллиардов долларов). У Англии чистые кредитные требования к другим странам были равны лишь 4 миллиардам долларов. А Франция превратилась в чистого должника.

Точно также резко менялась раскладка позиций среди ведущих экспортёров капитала и после Второй мировой войны. В первое десятилетие после Второй мировой войны США имели статус не просто ведущего экспортёра всех видов капитала (кредиты и займы, прямые, портфельные инвестиции). Они экспортировали капитала больше, чем все остальные страны мира вместе взятые. Благодаря этому Вашингтон сумел поставить под свой эффективный контроль экономики не только развивающихся стран, но также стран Западной Европы и Японии. Ещё в 1980 году, по данным ЮНКТАД, на США приходилось почти 40 % всех накопленных прямых иностранных инвестиций в мире. Тенденции в сфере международного вывоза капитала, которые наблюдались в XX веке, – яркое проявление действия закона неравномерности экономического и политического развития мирового капитализма[49]49
  Впервые В. И. Ленин сформулировал этот закон в 1915 году в статье «О лозунге Соединённых Штатов Европы».


[Закрыть].

При описании новых тенденций международного движения капитала в XX веке нельзя не сказать о том, что монополии в результате двух мировых войн утратили существенную часть рынков капитала. Сначала они потеряли рынок Российской империи. Достаточно быстро после Октябрьского переворота 1917 года в Советской России были национализированы почти все активы, принадлежавшие иностранным инвесторам (некоторая часть оставалась под контролем немецких инвесторов согласно условиям российско-германского соглашения, подписанного в 1922 году в Рапалло). Некоторое последующее восстановление позиций иностранного капитала имело место в 1920-е годы в виде концессий. Однако в начале 30-х годов все они были свёрнуты. Примерно на протяжении пяти с половиной десятилетий в СССР вообще не было иностранного капитала. Экономические отношения Советского Союза с Западом осуществлялись в виде торговли товарами и услугами, научно-технического сотрудничества. Первые предприятия с участием иностранного капитала появились в СССР в 1988 году. После Второй мировой войны из сферы влияния иностранного капитала выпали страны, вставшие на путь социалистического сотрудничества. Правда, некоторые из них (например, Социалистическая Федеративная Республика Югославия) допускали в ограниченных дозах присутствие иностранного капитала в национальной экономике. Окончание «холодной войны» и развал социалистического лагеря открыли большие возможности для западных экспортёров, которые начали осваивать новые рынки капитала.

В конце XX века вывоз капитала претерпел серьёзнейшую метаморфозу. Суть её в том, что стал меняться традиционный вектор движения капитала. На протяжении примерно столетия капитал двигался от стран Запада к странам периферии мирового капитализма (ПМК). Экспорт капитала выступал инструментом эффективного ограбления стран ПМК. Результаты этого ограбления выражались в прибылях (дивиденды, проценты), которые перетекали из стран ПМК в страны мирового империализма. Новым явлением стало превращение многих стран ПМК в экспортёров капитала, который стал двигаться в противоположном направлении, в сторону стран мирового империализма. Об этом явлении позволю себе сказать несколько подробнее.

В современных условиях экспорт капитала осуществляется в виде прямых иностранных инвестиций (ПИИ), портфельных инвестиций, займов и кредитов (прочие инвестиции). По данным ЮНКТАД, объём накопленных прямых иностранных инвестиций в конце 2014 года составил 24,6 триллиона долларов. По оценкам Центрального разведывательного управления США, общий объём обязательств государств по иностранным кредитам и займам в конце 2012 года был равен 70,6 триллиона долларов, что примерно соответствовало величине мирового ВВП. Надёжных оценок накопленных портфельных иностранных инвестиций в мире нет. Можно уверенно утверждать, что на сегодняшний день общий объём зарубежных активов, сформированных в результате экспорта всех основных видов капитала, намного превышает 100 триллионов долларов.

Сто лет назад экспортёрами капитала были исключительно экономически развитые страны Запада. Они получали «жирные» доходы от зарубежных капиталовложений в виде процентов и дивидендов. Некоторые из них без натяжки стали называться «государствами-рантье». Первые строчки в списках экспортёров капитала занимали колониальные державы Великобритания и Франция (вторую Ленин не раз называл классическим государством-рантье). Далее следовали Германия и более мелкие европейские страны – Бельгия, Голландия и т. д. Главными импортёрами капитала были колонии, полуколонии, а также США и Россия.

Сегодня в условиях экономической глобализации все страны втянуты в международный обмен капиталом. Почти каждая страна выступает одновременно в качестве экспортёра и импортёра капитала в разных его формах (прямые, портфельные, прочие инвестиции). Картина получается крайне пёстрой. Порой бывает трудно за деревьями увидеть лес, т. е. оценить общее место страны в мировом движении капитала. В этом нам может помочь такой показатель, который называется чистая международная инвестиционная позиция (ЧМИП) страны. Он отражает соотношение накопленных страной за её пределами зарубежных инвестиций и накопленных внутри данной страны иностранных инвестиций. В том случае если объём активов (накопленных инвестиций) за пределами страны превышает объём её инвестиционных обязательств (иностранных активов, накопленных внутри страны), страна выступает в качестве чистого экспортёра капитала (кредитора, или донора). При обратном соотношении страна считается чистым импортёром капитала (должником). Раньше этот показатель назывался чистой долговой позицией страны.

Сегодня многие страны мира (но не все) ведут статистику ЧМИП, а обобщённые данные аккумулируются и анализируются разными международными организациями (МВФ, Всемирный банк, ОЭСР и др.). С помощью показателя ЧМИП мы можем выделить две группы стран: страны-должники (чистые импортёры капитала) и страны-доноры (чистые экспортёры капитала).

Таблица 1. Некоторые страны, выступающие в качестве чистых импортёров капитала (2015 год)

Источник: https://en.wikipedia.org/wiki/Net_international_investment_position; http://ec.europa.eu/eurostat/tgm/refreshTableAction.do?tab=table&pcode=tipsii10&language=en

В первой десятке чистых импортёров капитала 8 стран относятся к группе экономически развитых, лишь 2 страны (Бразилия и Индия) – к группе развивающихся. Шесть чистых импортёров капитала – из Западной Европы, в том числе 5 из Еврозоны (Испания, Италия, Франция, Греция, Португалия). Страны Еврозоны (всего 19) имели в конце 2014 года совокупный показатель ЧМИП, равный минус 1,285 миллиарда евро (примерно 1,560 миллиарда долларов.). Это составило 12,7 % от ВВП всех стран Еврозоны. Средний показатель по Еврозоне был бы ещё более отрицательным, но в зоне было несколько стран-доноров; наиболее крупные из них – Германия, Голландия, Бельгия.

Среди первой десятки стран – чистых импортёров капитала особенно выделяются США, на них приходится без малого 60 % совокупных чистых обязательств по международным инвестициям первой десятки стран-должников. До Первой мировой войны США были чистым импортёром капитала. В частности, в 1914 году величина чистого международного долга США была равна 3,5 миллиарда долларов (в долларах того времени). После Первой мировой войны США превратились в чистого экспортёра капитала и сохраняли положительную международную инвестиционную позицию до середины 80-х годов прошлого века. Показатель чистой международной инвестиционной позиции США рассчитывает Бюро экономического анализа (БЭА) Министерства торговли США. По данным БЭА, в 1998–1999 годах чистый долг США по международным инвестициям уже превысил 1 триллион долларов. Накануне финансового кризиса 2007–2009 годов он был на уровне 1,2–1,3 триллиона долларов. В конце 2012 года – 4,5 триллиона долларов. Самые последние данные, опубликованные БЭА, приходятся на конец III квартала 2015 года. Зарубежные активы США составили 23,31 триллиона долларов, а обязательства США по иностранным инвестициям в американскую экономику – 30,58 триллиона долларов. Таким образом, чистый долг США по международным инвестициям достиг 7,27 триллиона долларов.

Таблица 2. Некоторые страны, выступающие в качестве чистых экспортёров капитала (середина 2015 года)

Источник: https://en.wikipedia.org/wiki/Net_international_investment_position; http://ec.europa.eu/eurostat/tgm/refreshTableAction.do?tab=table&pcode=tipsii10&language=en

Относительный уровень активности в сфере экспорта капитала измеряется не только путём сопоставления с ВВП, но также с численностью населения страны. Максимальные значения показателя ЧМИП в расчёте на душу населения были зафиксированы в следующих странах (тыс. дол. США): Сингапур – 147,6; Норвегия – 141,9; Гонконг – 137,7; Швейцария – 86,8.

Страны-доноры более распылены, чем страны-должники. Среди тех, которые не вошли в табл. 2, можно назвать некоторые страны, относящиеся к группе экспортёров нефти. Так, у Саудовской Аравии показатель ЧМИП в 2014 году был равен 106,6 % от ВВП. Нетто-экспортёрами капитала оказываются и некоторые не вполне благополучные страны периферии мирового капитализма. Например, Нигерия (30,5 % от ВВП), Аргентина (14,2 %), Нигерия (10,6 %). Запад их «принуждает» к экспорту капитала.

Обратим также внимание на то, что Гонконг, занимающий четвёртое место в списке чистых экспортёров капитала, – часть Китая, имеющая особый административный статус. Гонконг, безусловно, работает на «континентальный» Китай, являясь его «инвестиционными воротами». Показатель ЧМИП «Большого Китая» (КНР + Гонконг) равна 2,47 триллиона долларов. «Большой Китай» является, таким образом, вторым после Японии чистым экспортёром капитала, вплотную приближаясь к лидеру.

Таким образом, мы видим, что на мировых рынках капитала в конце XX – начале XXI веков произошли кардинальные изменения. Целый ряд классических экспортёров капитала из группы империалистических стран превратились в чистых импортёров капитала. Из старых чистых экспортёров капитала начала XX века остались лишь Голландия, Бельгия, Швейцария. В группе современных доноров – страны, которые сто лет назад имели полуколониальный статус (Китай, Тайвань, Гонконг). В группе доноров также две страны «золотого миллиарда» – Япония и Германия. Но фактически после Второй мировой войны они стали неофициальными вассалами США. Сегодня им дана команда «накачивать» капиталом американскую экономику.

Казалось бы, изменение потоков капитала должно быть выгодно тем странам, которые превратились в чистых экспортёров капитала, и невыгодно тем, кто стал чистым импортёром. Ведь зарубежные инвестиции дают экспортёрам доходы в виде дивидендов и процентов. За счёт экспорта капитала перед Первой мировой войной целый ряд европейских стран жили как государства-рантье. Таковыми были Франция, Бельгия, Голландия, да и Великобритания также поддерживала свой платежный баланс за счёт инвестиционных доходов, поступавших из её колониальных владений. Но применительно к инвестиционным отношениям некоторых стран «золотого миллиарда» этот механизм уже не работает. Некоторые страны «золотого миллиарда» (прежде всего, США) создали новый инвестиционный механизм эксплуатации мира. Суть его сводится к следующему.

1. Поддержание «богатой» страной своего паразитического существования за счёт привлечения иностранного капитала, преимущественно в виде различных займов и кредитов. Происходит непрерывное наращивание внешнего долга.

2. Минимизация затрат на обслуживание зарубежных займов и кредитов. Львиная доля образующегося внешнего долга «богатой» страны возникает в результате размещения за рубежом государственных казначейских бумаг под символические проценты.

3. При этом «богатая» страна по своим зарубежным инвестициям получает доходы, которые имеют несравненно более высокий уровень, чем те доходы, которые данная «богатая» страна выплачивает иностранным инвесторам. Возникают «ножницы» в уровнях инвестиционных доходов, получаемых «богатой» страной и выплачиваемых ею за рубеж.

4. В создании этих «ножниц» участвуют различные государственные, частные и международные институты, подконтрольные «богатой» стране. Среди них МВФ, рейтинговые агентства («большая тройка»), аудиторские компании («большая четвёрка») и т. д.

5. Важнейшим звеном в механизме «ножниц» выступают центральные банки, которые могут влиять на валютные курсы национальных денежных единиц, создавая на периферии мирового капитализма «обвалы» местных валют и, наоборот, искусственно поддерживая завышенные курсы валют «богатых» стран.

Наглядно действие нового инвестиционного механизма эксплуатации «богатыми» странами периферии мирового капитализма видно на примере США. Как мы уже отметили, эта страна в системе международного движения капитала уже почти в течение трёх десятилетий выступает чистым должником. Между тем, на протяжении всего этого периода инвестиционные доходы, поступавшие в США из-за границы, всегда превышали инвестиционные доходы, которые иностранцы получали от активов, размещаемых в американской экономике. Приведу данные по платёжному балансу США за 2014 год (млрд. дол.): доходы, выплаченные другим странам, – 583,37; доходы, полученные от других стран, – 823,35. Таким образом, будучи крупнейшим в мире чистым импортёром капитала, Соединённые Штаты сумели получить чистый доход от международного инвестиционного обмена в размере 240 миллиардов долларов.

Можно заключить, что за сто лет с того времени, когда Лениным был сформулирован третий экономический признак империализма, механизмы международного инвестиционного обмена претерпели радикальные изменения. Не изменилась лишь эксплуататорская, паразитическая природа международного движения капитала, продолжающего служить интересам горстки империалистических государств. Ленин вывоз капитала сто лет назад называл «паразитизмом в квадрате». Про современное международное движение капитала можно сказать, что это «паразитизм в кубе».