Текст книги "Я у мамы зельевар. Книга 1"

Глава 7. А туфли над головой не летали?

Ядвига Торба

Несколькими часами ранее

Я ухватила метлу и направилась в лавку.

– Ядвига, может, не надо? – спросил Муррис, спрятавшись под большими листьями лопуха, росшего у дорожки.

– Ведьмы не сдаются! – рявкнула я.

Что бы там ни «лезло», сейчас я засуну его назад! В моём доме нельзя погано вести себя, диктуя свои порядки. Я – ваш порядок!

Рванув дверь на себя, я влетела в помещение и потеряла дар речи. Потому что из горшка действительно лезла… каша! Такая рассыпчатая, гречневая и… короче, натуральная каша.

Икнув от неожиданности, я уронила метлу и кинулась к горшку. Ещё немного – и каша окажется на полу.

– Да что ж это? – пробормотала я и заметалась по лавке, доставая из шкафчиков кастрюльки и миски.

Ухватила большую деревянную ложку и кинулась к горшку, сгребая кашу в кастрюльку. Аромат по лавке распространился удивительно соблазнительный. Такую бы кашу с мясной подливкой и зеленью на обед! Ну или с сахаром под свежий хлебушек с маслом…

Но сейчас, ойкая и стараясь ничего не рассыпать, я отправляла кашу в посуду. Одна кастрюлька, две… три… четыре… Миски… Мамочки! Златовласая, спаси свою неразумную дочь! За что?!

– Ядвига, ты зачем наварила столько каши? – подозрительно поинтересовался вошедший Муррис.

Приближаться он не спешил, предпочтя наблюдать за происходящим издалека.

– Это не я! – нервно крикнула я, понимая, что сейчас дело дойдёт до вёдер.

Пламя в печи я погасила, но каша не собиралась заканчиваться. Это как вообще возможно?

Муррис не растерялся, ухватил зубами тачку и подтянул ко мне (тачка маленькая, а у фамильяра силы будет побольше, чем у обычных зверей).

Но я, ужаснувшись перспективе утонуть в гречке, поняла, что надо действовать иначе. Произнесла заклинание, шевельнула пальцами и накинула на горшок замораживающие путы. Долго не продержат, но это поможет затормозить все процессы. Я ухватила горшок, взвизгнула от огня, прошедшегося по ладоням, и грохнула на стол. Быстро схватила ложку и начала шустро вычерпывать оставшуюся кашу.

Едва выбрав всё до крупинки, я шумно выдохнула.

И тут путы заклинания разлетелись зелёными осколками льда. Я только и успела пискнуть, присев и прикрыв голову руками. Муррис с воплем рванул под стол, здраво сообразив, что нечего думать о большой хозяйке, лучше подумать о маленьком себе.

Внезапно раздался рёв… Натуральный. Громкий. Душераздирающий рёв. Так плачет ребёнок, у которого отобрали одиннадцатую конфету после слопанных десяти. Только вот плач совсем не детский, а такой… басом и практически матом. Если только можно плакать матом.

Осторожно привстав, я увидела то, на что совершенно не рассчитывала. Горшок стоял на столе и рыдал. Рыдал так горько, что тут же появилось желание обнять и побаюкать. Глиняные тонкие ручки утирали слёзы, которые лились прямо из узора на боковинках.

– А-а-а! Меня не любят!

Муррис осторожно выглянул из-под стола и во все глаза уставился на происходящее.

– Такого ещё не было, – сипло выдал он.

Не то что не было, бялт меня забери, я не могла подумать, что когда-то будет! Кому сказать – не поверят!

– Ты чего ревёшь? – спросила я, уперев руки в бока.

– Со мной не разгова-а-аривают, – завыл горшок. – Вообще не обращают внимания! Запихнули – и вари! А я общаться хочу!

Все мысли из головы вылетели, сделав крылышками бяк-бяк. Да на такой скорости, что столкнулись у выхода и рухнули на пол. Если последний, конечно, есть где-то там у меня в голове.

Я подошла к горшку, взяла его на руки. Тот внезапно затих, удивлённо так затих.

– Ты почему не сказал?

Я живу с котом, драчливой метлой и Сифиздиллой. Что мне, сложно будет с горшком поговорить?

– Мы первое время не можем разговаривать, – всхлипнув, сообщил он. – До первой варки.

Я покачала горшок, как ребёнка. Возможно, это было глупо, но раньше никогда не приходилось иметь дело с рыдающей посудой.

– Кажется, кто-то мне просто не дал нужную инструкцию, – произнесла медленно, понимая, что буду убивать Линаса Раудиса.

Долго, смачно, со всей ведьмовской смекалкой и не давая шанса на спасение. Это ведь явно из-за него! Мог бы и нормально сказать, как обращаться! Правда, горшок отдал его отец, но есть подозрение, что тот просто не задумался о мерзком характере сыночка.

Убью. Кроваво. Потом придётся долго убирать в гончарной мастерской.

Горшок на удивление успокоился и только посапывал. А ещё он такой теплый, прямо как живой.

– Слушай, – всё же не удержалась я, чтобы не уточнить, – а почему гречка-то?

– Очень кушать хочется, – признался горшок.

Я чуть не выронила его, но вовремя опомнилась и осторожно поставила на стол.

– То есть ты ещё и кушаешь?

– Конечно! – В голосе горшка послышалась смесь удивления, что я не знаю, и искренняя обида.

Я так и села на первую попавшуюся поверхность, по счастью, ею оказался сундук.

– Линас, я тебя точно убью, – пробормотала под нос, после чего вскочила, взяла Жужу и понеслась к выходу.

– Муррис, прибери тут! Я скоро вернусь!

– В смысле «прибери»? – оскорбился кот.

Но я уже оказалась на улице и оседлала метлу.

– Вперёд! К Раудисам!

Я тебе устрою такое, что запомнит весь Ельняс! Ишь какой, надумал устраивать гадости ведьме из рода Торба!

Тёплый ветер дул в лицо, я неслась на такой скорости, что внизу с поважных панов слетали шляпы. Сначала слышались удивлённые вскрики, но потом паны поднимали головы и кричали мне вслед:

– Славного полёта, панна ведьма!

Я махала рукой в ответ.

В общем-то, в Ельнясе к ведьмам относятся хорошо, потому что мы приносим городу и жителям пользу. Да, есть те, кто возомнил о себе невесть что и пытается всячески навредить, но тут уж на них выходят работники управления. Закон, к сожалению, могут нарушить все – и совершенно неважно, кто ты: булочник, ведьма, призрак или вовсе поднятое с кладбища умертвие.

Я твердила себе, что являюсь целиком миролюбивой и дружелюбной девушкой, которая летит всего лишь пожурить нерадивого гончара. Но прекрасно понимала, что малой кровью дело не обойдётся.

Это даже можно было понять по тому, как нетерпеливо подпрыгивала подо мной Жужа. Она, кажется, даже больше меня предвкушала расправу над Линасом, который заслужил хорошенькую трёпку. Я, конечно, понимаю, что он меня не любит, поэтому ведёт себя как последний бялт, но что же это такое! Это уже ни в какие рамки! Поэтому я злая, а когда я злая, то лучше под ногами не путаться!

– Смотри, панна Торба летит! – донёсся снизу женский голос.

Опустив взгляд, я увидела молодую женщину, которая показывала на меня двум хорошеньким детишкам.

– Славной дороги вам!

Я помахала в ответ, сделала круговой благословляющий жест. Одна из моих клиенток, дай ей Златовласая мужа хорошего, а то прежний куда-то запропастился… Три прежних. Ну бывает, это жизнь.

Вскоре показалась мастерская Раудисов. Ага, вот она!

– Жужа, равнение на оранжевую крышу! – скомандовала я.

Метла начала снижаться, не меняя направления, выискивая место, куда можно приземлиться. Внезапно, как бялт из болота, выскочил неизвестно откуда взявшийся пан Дудоля. Увидел меня, заорал на одной ноте, я шарахнулась, уводя Жужу в сторону. С ноги сорвалась туфля и треснула его прямо по темечку.

– Туфли! – вскрикнула я.

– Убийца! – заорал Дудоля, шлёпнувшись на землю. – Люди добрые! Средь бела дня покушение!

– Дурак! – огрызнулась я, бросив взгляд через плечо.

И тут же завизжала, влетев прямо во внутренний двор мастерской Раудисов.

Жужа! Прибью! Нашла где совершить посадку! Наказание, а не метла!

Правда, разборки с ней пока надо отложить, потому что сейчас важнее выбраться из огромного ящика с какими-то травами. Спасибо, что не в мокрую глину угодила, тогда бы смело можно было выдавать за голема.

Во двор выскочил отец семейства Раудис, увидел меня, озадаченно хлопнул глазами, но потом подскочил, чтобы помочь вылезти.

– Ядвига, как ты тут оказалась?

Я не успела ничего сказать, ибо сильные руки подняли меня, как котёнка, с которого тут же посыпались цветочки, листочки и стебельки. Оказавшись на ногах, тут же покачнулась. Пан Раудис опустил взгляд и вопросительно приподнял бровь. Ну да, одна нога босая, вторая – в аккуратной туфельке на приличном каблучке.

Я гордо расправила плечи, отцепила репейник от юбки и посмотрела на пана Раудиса, ни капли не собираясь смущаться. Ещё матушка учила: «В любой, даже самой дурацкой, ситуации веди себя как королева. Люди от такого теряются».

– Доброго дня, пан Раудис. Я к вам по вопросу последнего приобретения. Точнее, к мастеру, который изготовил мне говорящий горшок.

– Да? – В его голосе промелькнуло удивление. – Что-то случилось? К сожалению, Линаса вызвали в столицу, поэтому поговорить с ним не получится. Но я постараюсь помочь, чем смогу.

Я тут же ощутила острый укол разочарования. То есть драка откладывается? И даже мало-мальски приличный скандал? Ну нет счастья в жизни ведьмы!

Учитывая, что на меня действительно смотрели с готовностью помочь, пришлось корректировать планы.

– Подождите, – пробормотала я и ухватилась за его руку, чтобы как-то опереться и снять вторую туфлю.

Так хотя бы не буду хромать.

Пан Раудис молча наблюдал за происходящим, ни словом, ни взглядом не пытаясь как-то показать отношение к этому самому происходящему. Видимо, решил посмотреть, чем это закончится.

– Прошу прощения, что так явилась. Но вот какая беда: купленный у вас горшок… Во-первых, варит не то, что надо. Во-вторых, ревёт. В-третьих, простите за мой старолатрийский, хочет жрать. Да так, что поэтому и ревёт.

Пан Раудис округлил глаза. Так, кажется, он о таком и не подозревал.

– А ну-ка пошли в дом.

С улицы доносились крики и шум. Жужа подобралась к забору, прислушиваясь.

– Что там? – поинтересовался пан Раудис.

Я поморщилась:

– Мой старый друг пан Дудоля.

Судя по выражению лица Раудиса, Дудолю он знает – услышав имя незнакомого человека, так не кривятся.

– Что ты ему сделала, раз так надрывается?

– Зарядила туфлей по темечку, – призналась я.

– О Ловкорукий, какая женщина!

Я чуть не поперхнулась, но меня тут же взяли под руку и повели в дом. Только и успела дать знак Жуже, чтобы следовала за нами.

– Так вот, что ты там говорила про горшок, Ядвига? – как ни в чём не бывало продолжил пан Раудис, словно и не меняли тему разговора.

– Ревёт и голодный. Как самый настоящий младенец. А ещё пожаловался, что я с ним не разговариваю.

– Ну, эту беду мы решим.

* * *

Раньше я никогда не бывала в жилых комнатах Раудисов, только в комнате-лавке и в мастерской. Но дом-то большой и просторный. Три мастера тут прекрасно размещались, не мешая друг другу.

Зачарованно разглядывая украшенные глиняными фигурками стены, я даже позабыла, зачем мы сюда пришли. Это же надо было! Вылепить легенды Янтарного Союза на всю стену! Фигуры из жёлтой, песочно-бежевой, коричневой, золотисто-серой, белой, чёрной глины отражали героев сказаний, пришедших из древних времён. Вот прекрасная Златовласая, вот – Ловкорукий с гончарным кругом, а над ними – сама Янтарноликая. Уж не знаю, как удалось это сделать, но вся фигурка, кажется, сияла солнечным янтарём.

Чуть вправо – Дзинтарово море, из которого выглядывают любопытные русалки. Их волосы – белее морской пены, а тела – нежнее шёлка. А дальше – рыбаки и собирательницы жемчуга. Они смеются и показывают на большой город, который не иначе как старый-старый Юрмаа – первый город на этих землях, который построили сами боги.

Если перевести взгляд влево, то можно увидеть Чёрного рыцаря и его мрачные пределы. Он хмуро смотрит в сторону Юрмаа, а его рука лежит на спине сказочного, но не становящегося от этого менее жутким пятирога.

– Нравится? – спросил пан Раудис за моей спиной.

Я невольно вздрогнула, поняв, что настолько углубилась в свои мысли, что даже не услышала, как он подошёл.

– Просто завораживает, – выдохнула я. – Скажите, это сделали вы сами?

Пан Раудис кивнул:

– Да. Точнее, каждый мастер нашего рода добавляет что-то своё, и глиняная картина становится всё лучше и лучше.

– То есть вы перевозите её каждый раз, когда меняете дом?

Некоторое время он помолчал, и я поняла, что зря затеяла разговор. Ведь Раудисы не из Ельняса. А переезд случается по разным причинам. Почему-то же они здесь оказались. К тому же до сих пор висит в воздухе вопрос: почему их семья состоит только из мужчин? Не моё дело, понимаю, но избавиться от любопытства не получается. Хоть бы посмотреть на ту женщину, которая родила такого красивого и такого мерзкого по характеру Линаса.

Пан Раудис провёл меня к дивану и усадил за круглый столик.

– Подожди, я сейчас.

И выскользнул через деревянную дверь с круглым жёлтым окошком. Я глубоко вздохнула, про себя удивляясь, что в доме Раудисов пахнет корицей, старыми книгами, глиняной пылью и… покоем. Наверное, хорошо тут осенью и зимой. Сядешь себе на диванчик в подушках, завернёшься в плед с длинными кисточками, возьмёшь большую кружку с горячим глинтвейном и знай сиди себе… Можно читать старые сказки, перелистывая пожелтевшие от времени страницы, или же просто смотреть на пляшущий в камине огонь, наблюдая за задорно подмигивающими каминными саламандрами.

И чувствовать покой и уют, мечтая о том, как сваришь новое зелье. А снова и снова будет получаться всё тот же глинтвейн…

Я встрепенулась, когда пан Раудис вернулся. В его руках был поднос с чаем и печеньем. Едва угощение оказалось передо мной, я почувствовала аромат ромашки и мяты.

– У нас чаепитие? – улыбнулась, с вопросом глядя на него.

– В некотором смысле, – кивнул пан Раудис, быстро разлив чай. – Бери, не стесняйся. Видишь ли, я тут подумал о случившемся и… Это, скорее всего, моя вина. Я не спросил Линаса перед его отъездом, есть ли какой-то особый подход к горшку. С каждым изделием всё индивидуально, хоть общие принципы и есть. Поэтому, не сказав тебе, что с ним делать, невольно подставил.

Я взяла аккуратную чашку в золотых розочках, чуть нахмурилась:

– А какой может быть индивидуальный подход?

Он задумался:

– Ну вот даже кормёжка. Бывает такое, когда изначально делается вещь, которая будет использоваться усиленно.

Я сделала глоток – чай оказался просто божественным. Может быть, стоит оставить все свои принципы и желания, упросить пана Раудиса жениться на мне и остаться тут навсегда? А Линас… Ну ничего страшного, обретёт красивую и вредную мачеху. А вот сам пан Раудис очень даже ничего, переориентируемся на мужчин постарше.

– Видимо, Линас понимал, что нагрузка будет немалая, у тебя много клиентов, потому тратится больше сил, чем хотелось бы, – продолжал ничего не подозревающий о моих коварных планах собеседник. – Вот и сделал так, а меня в известность поставить не успел.

– То есть заранее всё продумал? – подозрительно поинтересовалась я.

Заботился о качестве горшка или о моей работе? Очень странно.

Пан Раудис кивнул:

– Именно, Ядвига.

В последующие сорок минут он мне старательно объяснял принцип работы горшков и прочей посуды. В целом всё сводилось к тому, что мастер делает их, учитывая специфику клиента.

– Но как же тогда вместо нужной основы под духи он наварил гречневой каши? – прищурилась я, старательно не глядя в сторону оставшихся печенек.

Хватит, Ядвига. Будешь лопать столько сладкого, Жужа просто переломится под твоей пятой точкой.

– Горшки не лишены каверзного духа, – вздохнул пан Раудис. – В каждом изделии есть искра силы Ловкорукого, которая подчас даёт… неожиданный результат.

– И часто он такое будет делать? – мрачно уточнила я.

– Нет, – рассмеялся пан Раудис. – Главное, разговаривай с ним. И всё будет в порядке.

Решив, что хуже не будет, я только кивнула. Надеюсь, все обойдётся.

Перед выходом мне попытались предложить обувь, но я отказалась – всё равно полечу на метле. Поэтому, попрощавшись с гостеприимным хозяином, я подобрала туфлю и вылетела на Жуже домой, не подозревая, что там ждёт сюрприз.

Точнее, поначалу было всё в порядке. Я опустилась у двери в лавку, рядом никого подозрительного и раздражающего не наблюдалось. Не то чтобы я прямо ждала, но мало ли… С пана Дудоли станется сделать какую-нибудь гадость. Да ещё и этот племянник Орбаса. Должен же он когда-то явиться, нам надо будет дальше говорить и решать вопрос.

Тем не менее, как только я зашла внутрь, то потеряла дар речи и едва не выронила метлу и несчастную туфлю из рук.

Муррис с одной стороны и горшок с другой кормили Сифиздиллу кашей.

– Ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за Чёрного рыцаря, – умильно мурлыкал Муррис, и правда зачёрпывая деревянной ложкой кашу из миски и отправляя цветку.

Горшок занимался тем же, а Сифочка счастливо чавкала, причмокивая розовыми лепестками.

– Это… – Голос не хотел возвращаться, срываясь на сиплый хрип. – Это что такое вообще?!

– Это… – Муррис ткнул в горшок лапой. – Бунжик. Он очаровательный. Сама увидишь.

Горшок повернулся ко мне и изобразил нечто вроде поклона.

– Панна Торба, просто до ужаса рад познакомиться, – важно произнёс он тоном, совершенно не похожим на тот, которым жаловался на жизнь ещё совсем недавно.

– И я… тоже, – ответила я, не отводя взгляда от происходящего. – Так, а Сифочка?

– Мы решили, что она не может страдать на диете, пока мы едим, – заявил Бунжик, взмахнув глиняной ручкой.

– А она на диете? – в ужасе спросила я.

Муррис захихикал:

– Как видишь!

Сифочка довольно икнула и сложила листики на округлившемся стебле. Мамочки… то есть и её ещё кормить? Нет, определённо я сама не справлюсь! Нужно срочно завести парня, любовника, мужа… Да хоть всех сразу! Кто-то должен помогать содержать эту ораву! Хотя бы временно, пока я не разберусь с лавкой и не открою минимум десять зельеварен по всей Латрии!

Я замерла. Бялтовы лапки, а ведь раньше как-то не задумывалась, что нужно расширяться. Казалось, что милая маленькая лавочка – это всё, что нужно для жизни. Но тогда были только я и Муррис. Жужа не жужжала, довольствуясь ленточками и иногда бусами. А теперь… Может, прав пан Криш? Стоит обворожить орбасовского племянника и дать очнуться только после заключения брака? Там он может сколько угодно быть против, но уже случится непоправимое – раз, а захочет развод, так по законам Латрии супруги делят имущество – два.

– Ядвига, улыбнись на три копейки, – послышался голос из окна.

Я чуть не подпрыгнула, но потом увидела, как в окно заглянул улыбающийся пан Криш.

– Добрый день! – таки улыбнулась я в ответ. Каждый раз попадаюсь на эту фразу.

– Что у тебя тут?

Я бросила быстрый взгляд на всё ещё заставленный посудой стол.

– Пан Криш, вы любите?

– Кого? – удивился он.

– Гречку!

…Через некоторое время я выдала ему на подносе горшочек (не Бунжика) с кашей и мясной ароматной подливкой, а пан Криш сообщил, что пока меня тут не было, явились какие-то паны и сунули в дверь бумажку. Только поднялся такой ветер, что того и гляди – улетела бы, как почтовый листик. Поэтому Криш вынул её и решил дождаться меня.

– Что там? – поинтересовалась я.

Мне тут же вручили конверт из коричневой бумаги с печатью магистрата.

– Это ты сейчас скажешь, я только сохранил.

Я быстро вскрыла конверт и достала сложенный вчетверо лист. Пробежала глазами и тут же вспыхнула, словно праздничный костёр на дворцовой площади.

– Ах он, жабий бялт! Да я ему всю лысину отполирую! Будет участвовать на соревнованиях конькобежцев головой вниз и выиграет главный приз!

Пан Криш приподнял брови и заглянул мне через плечо, ловко уйдя от туфли, которой я грозно размахивала, давая выйти злости.

– Охо-хо, Дудоля пошёл напролом.

Я буквально кипела от гнева. Да как он посмел! Подать заявление в магистрат на покушение! На его, понимаешь, драгоценную жизнь!

Я пыхтела не хуже Бунжика, варящего кашу вместо заданного зелья.

– Нет! Ну каков нахал! Найду и поколочу! Да я ему устрою! Нашёл в чём обвинить! Это он не может найти концов по лавке, поэтому решил так действовать! Да я на него Айвараса напущу! Попрошу оживить всех его скелетов, ух я…

– Ядвига, не стоит так распаляться, – мягко произнёс пан Криш. – Я уверен, что это всего лишь недоразумение, вы всё уладите и…

– Убью! – рявкнула я и от души запустила туфлей в дверь, которая в этот момент подло распахнулась настежь.

Глава 8. За ужин никто не пострадал

Полёт. Глухой удар. Мат. Причём такой заковыристый, прямо с подвывертом. Да ещё и низким мужским голосом.

– Ну всё, – пискнула я. – Теперь точно покушение.

И рванула вперёд, но пан Криш быстро ухватил меня за шиворот. И очень правильно, потому что в этот момент в лавку зашёл Илмар Орбас, держа мою туфлю в руке. Даже, можно сказать, практически прижимая к сердцу. В любовных романах обычно так держат надушенный платок или перчатку прекрасной панны, а тут…

– Э-э-э, – многозначительно произнесла я. – Добрый вечер! Как… как прошёл рабочий день?

– Восхитительно, – с каменным лицом ответил Илмар.

За спиной захихикали Бунжик и Муррис. Ну, паршивцы, получат у меня по самое не балуйся!

– Отлично, – воодушевилась я. – Тогда моем руки и садимся ужинать.

Илмар вопросительно приподнял бровь. Я бочком подошла к нему, деликатно изъяла туфлю.

– Прошу прощения, это не ваш фасончик.

И, воспользовавшись тем, что меня не попытались ею же пристукнуть, вмиг метнулась в комнату, спешно захлопнув дверь.

Некоторое время царила тишина, но потом послышись голоса. Ага, пан Криш решил завести беседу с Илмаром. Это хорошо. Это даёт мне время и отвлекает жертву от несостоявшегося покушения.

Я, быстро отправляя ставшую опасной обувь в шкаф, нашла сандалии на ровном ходу, которыми можно спокойно раскидываться – всё равно все останутся целы. Прислушалась перед тем, как нажать на дверную ручку.

– Значит, Дудоля? – сказал Илмар.

– Именно, – подтвердил пан Криш. – Уже несколько недель успокоиться не может. Чего только ни придумывает, чтобы достать Ядвигу. При этом упирает на то, что лавка никак не принадлежит вашему покойному дядюшке.

Илмар ничего не ответил. Хм, неужели он тоже не знает? Или думает, чем бы добить Дудолю, чтобы под ногами не мешался?

Ожидая его ответа, я тихонько выскальзываю из комнатки, по пути сгребая из кладовки часть продуктов и кастрюльку с гречкой. Сейчас подогреем, организуем что-то мясное, и будет готовый ужин.

Первая женская мудрость гласит: «Если в твоём доме появился мужчина – накорми его. Если после этого он отнёсся к тебе хорошо – накорми во второй раз. Если плохо – тоже накорми. Но не забудь подсыпать яду».

Илмар Орбас ещё ни разу мою стряпню не пробовал, а пан Криш – человек проверенный. Поэтому можно спокойно готовить.

Ко мне на кухню просочился Муррис, задумчиво посмотрел на то, что я делаю, и одобрительно кивнул.

– Какая молодая, а такая мудрая, – резюмировал он.

– Я рада, что ты так высоко ценишь свою ведьму.

– Если я не буду ценить, то она может выкинуть какой-нибудь фортель. А я не хочу спать на улице, там пыльно.

– Ты глянь, какой чистоплюй! – хмыкнула я.

Муррис фыркнул и запрыгнул на подоконник. В процессе готовки никогда не приближался ни к столу, ни к печи, потому что прекрасно знал: приправу под названием «Шерсть кошачья» я не одобряю.

– Как думаешь, получится найти управу на Дудолю? – поинтересовалась я, нарезая мясо.

– Вопрос риторический, – снова фыркнул Муррис. – Этот толстый бялт, конечно, противен сверх меры, но я бы в любом случае не расстраивался. Не получится так не получится.

Я чуть не выронила нож и посмотрела на фамильяра.

– Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, что не нужно бороться за лавку?

Муррис почесал задней лапой за ухом:

– Знаешь, Ядвига, бороться стоит всегда. Другой вопрос: за что? Если до цели не допрыгнуть, но при этом тратишь все силы… нужна ли такая цель?

– Хм, но так можно сказать про что угодно. Мне это не под силу, поэтому не буду прыгать, – заметила я, отправив всё нужное в казан.

– Надо подходить с умом и быть гибкой! – Муррис важно воздел лапу с оттопыренным когтем наподобие указательного пальца. – Мы же не изваяние Янтарноликой, чтобы не суметь подстроиться под изменившиеся обстоятельства.

– Где-то одного котика очень не любит Янтарноликая.

Муррис только махнул хвостом, мол, не придирайся.

Тем не менее в его словах был смысл. Надо попробовать посмотреть на ситуацию под другим углом. Только вот где взять мудрости, чтобы различить то, за что надо бороться, и то, за что не стоит?

Раздумывая над этим, я закончила с готовкой, водрузила всё необходимое на поднос, подхватила его и направилась в помещение, где оставила Илмара и пана Криша.

На меня не обратили внимания: оба были слишком увлечены обсуждением оконной рамы. Интересно, что они там нашли?

Жужа пристроилась возле них, нахождение рядом подслушивающей метлы явно никого не смущало. Сифиздилла, похоже, не особо вникала в происходящее и довольно переваривала свой то ли обед, то ли ужин, то ли всё вместе.

Я принесла с кухни кувшин с домашним лимонадом и позвала обоих мужчин:

– Уважаемые, прошу за стол.

Пан Криш довольно ухмыльнулся, Илмар чуть нахмурился, однако ничего не сказал. Прикинул, может ли быть яд в еде? Обижаешь, дорогой, я не травлю никого во время первой трапезы – только со второй!

– Присаживайся, Илмар, – жестом пригласил пан Криш. – Ядвига шикарно готовит, самое время оценить.

Я едва не поперхнулась лимонадом. Но мне тут же наступили на ногу, мол, молчи и хлопай ресницами! Это меня сейчас пытаются выставить в лучшем свете, чтобы очаровать внезапного соседа-артефактора? Или что?

Илмар явно заподозрил неладное, однако молча взял ложку. Это правильно. Кто много болтает – мало слышит.

– Приятного аппетита, – пробормотала я.

– Приятного, – отозвался Илмар. – Так что за проблема с паном Дудолей?

Илмар Орбас

Ночь выдалась тёмной и тихой. Слышалось только, как стрекочут сверчки и шелестит листва. Покой. Такое неплохое лето, которым бы наслаждаться, а не бегать как заяц по кочкам. Но моя работа редко бывает спокойной. Поэтому ничего не остаётся, как попытаться уснуть, чтобы завтра проверить всё нужное и сдать готовые артефакты.

Но вот лавка…

Я заложил руки за голову, глядя в открытое окно прямо на звёздное небо. Вместе с наследством дядюшка подарил мне головную боль. Это в его репертуаре, не зря мама говорила, что он не будет собой, если что-нибудь не учудит.

Я вздохнул. Ладно, как-нибудь разберёмся. Если изначально вопросом номер один была Ядвига Торба, то теперь она отходит на вторую позицию. Потому что Дудоля мешает нам обоим. Как известно, общий враг объединяет. На данный момент мне не нужно, чтобы кто-то надудолил проблем на те, которые и так уже организовались без него.

Ядвига… За ужином ведьма показала себя очень неглупой особой. А ещё она смешно сдувала вечно падающую на лицо волнистую рыжую прядь, которая то и дело касалась кончика вздёрнутого носа.

С удивлением я осознал, что в какой-то момент перестал слушать, о чём она говорит, и просто оценивал внешность.

«Что, Илмар, давно не обольщал панночек?» – хмыкнул внутренний голос.

Как ни странно, но давно. Не до того было с этим переездом. Да и дела сыпались одно за другим. Наш Равка здорово гонял нас с Кристапом, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.

А Ядвига… С такой точно не будет легко, но… по крайней мере, готовит она хорошо.

От мыслей о ведьме и её стряпне меня отвлёк странный звук. То ли шорох, то ли шелест, то ли хруст веточки под ногой – а то и всё сразу.

Я нахмурился. Кто там шастает под окном в такое время? Встал с кровати, бесшумно подкрался к окну.

Ничего необычного. С этой стороны нет домов, только лес. Сейчас он тёмный, только верхушки деревьев освещаются луной и звёздами.

Я прислушался, пытаясь уловить хоть какой-то звук, дающий понять, что здесь кто-то есть. Можно, конечно, решить, что это большой зверь, но… что-то уж очень большой. И, скорее всего, двуногий.

Волки и медведи тут, конечно, водятся, но обычно к людям не выходят. Хотя бы потому, что в Ельнясе сумели договориться с местными лесными йоди – душами умерших, которые взяли на себя защиту растений и животных.

Некоторое время я ещё постоял у окна, раздумывая, лечь или всё же выйти. Опыт и профдеформация подсказывали, что не стоит расслабляться. Быстро надев ботинки и куртку, выскользнул из лавки.

Прислушался – ничего такого. Поднял голову – звёзды настолько яркие, что хочется дотронуться. Но только коснёшься, тут же одёрнешь руку и зашипишь от боли – горячо. Я обошёл лавку, стараясь ничего не упустить из виду.

Всё спокойно, ничего странного. Я нахмурился. Неужели становлюсь не в меру подозрительным? Это от недосыпа, усталости или просто старею?

До старости, конечно, было далеко. Но беспокойство лишь немного приглушилось, а не ушло.

– Ну, дядя, – пробормотал я, понимая, что надо возвращаться.

На завтра было много планов. Сначала работа, потом – попытаться выскользнуть в обед и сходить с Ядвигой в магистрат. Надо понимать, какие заявления подал Дудоля.

Конечно, кто-то бы спросил, почему не оставить проблемы ведьмы самой ведьме? Всё достаточно просто. Пока она тут – это и мои проблемы тоже. К тому же внезапный претендент на лавку мне совершенно не нужен. И без того хватает хлопот.

Я снова обошёл лавку, но, ничего не обнаружив, вернулся ко входу. Бросил взгляд в сторону улицы, где стояли соседские дома. Свет ни у кого не горел – все спят.

«А ведь дом углежогов Суппа тоже расположен недалеко от леса, – вдруг пришла мысль. – Именно оттуда явилась беда».

Я нахмурился. Беда, конечно, может прийти откуда угодно, но почему мне как-то неуютно?

За спиной снова что-то хрустнуло.

Я резко обернулся, одновременно на пальцах вспыхнули жёлтым огнём перстни-артефакты.

Никого. Совершенно тягучая и прозрачная летняя тьма. Только вот отчего-то кажется, что рядом прошелестел чей-то вздох?

На мгновение почудилось, что на стену лавки падает тень. Какая-то… неправильная тень. Вся изломанная да изогнутая, будто её пропустили через мельничные жернова.

Я сделал шаг вперёд, тень исчезла. Мотнул головой, прогоняя наваждение. Точно от недосыпа. Хватит бродить, нужно отдохнуть.

Я тихо вошёл в лавку. С сундука в коридоре вспыхнули два огонька, потом презрительно прищурились. Ага, фамильяр Ядвиги. Я приложил палец к губам, дав понять, что не стоит шуметь. Кот фыркнул и мотнул хвостом. Так, ясно, меня тут просто терпят. Ладно, с пушистыми разберёмся потом. Сейчас есть вопросы поважнее. А кот у двери – это неплохо, бдит, значит.

Оказавшись в своей комнатке, я всё же на всякий случай пристроил у окна защитный артефакт. Мало ли. Сейчас такое время, что можно заснуть одному, а проснуться – в объятиях вилкациса.

Ядвига Торба

С кровати я еле встала. Голова отказывалась работать, потому что легла я поздно. Виной всему было то, что мы с Бунжиком провели разъяснительные работы по варке зелий. Точнее, вела я, а Бунжик слушал и делал вид, что со всем согласен.