Текст книги "Лотос, рожденный в грязи"

Марина Крамер
Лотос, рожденный в грязи

© Крамер М., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Автор препарирует души, безжалостно вытаскивая на свет человеческие пороки. Но где темнота, там есть и свет. «Лотос, рожденный в грязи» – третья, очень мной ожидаемая книга в серии про Тину Володину. Секты, нелегальные прииски, рабство…

Шквал эмоций вам обеспечен!

Детектив, от которого невозможно оторваться!

Наталья Калинина, писательница,

автор мистических романов

* * *

Японское выражение «цветок лотоса в грязи» используется для обозначения девушки, которая, несмотря на морально нездоровое окружение, сохраняет целомудрие и воспитывает в себе сильный характер…

От автора

* * *

Все совпадения случайны,

имена и места действия вымышлены…

* * *

Снег становился все глубже, казалось, ноги уже невозможно вытащить, с каждым шагом делать это было труднее и труднее. Подол длинной тяжелой юбки давно вымок насквозь и теперь только мешал, осложняя и без того непростой путь.

«Господи, только бы не заблудиться, только бы не свернуть… Дорога выходит к реке, я точно это помню… Там есть деревня, я постучусь в любой дом, ну, не прогонят же меня… Только бы дойти…»

Нога снова провалилась глубоко, валенок соскочил, пришлось выдернуть из него ногу и руками выкапывать его из снега. Наст был острым как бритва, стоило неловко провести рукой, как он оставлял на коже царапину – не глубокую, но все равно кровоточившую.

Вытряхнув из валенка снег, она снова сделала шаг вперед, еще один, и вдруг…

«О боже, неужели..? Неужели это правда?»

Внутри все словно сковало от ужаса – выходит, это были не страшные сказки, это на самом деле так и есть…

Впереди, буквально в нескольких метрах, она увидела светящиеся зеленые пятна. Они приближались.

«Ну вот и все… Теперь от меня даже костей не останется, как и предупреждали сестры…»

Страх совершенно парализовал ее, девушка закрыла глаза и попыталась не шевелиться, однако стоять было неудобно, голова кружилась – сказывался пятидневный рацион из воды и черствого хлеба.

«Сейчас бы сухарь в рот положить, стало бы легче, – вяло думала она, понимая, что даже сунуть руку в карман и вынуть оттуда этот самый сухарь не сможет. – Никто так и не узнает, где я умерла… Сестры были правы, почему я не послушалась? Это мое наказание, моя кара…».

Зверь был уже где-то совсем близко, ей казалось, что она ощущает запах влажной от снега шерсти, тяжелое дыхание. Еще мгновение – и его клыки вопьются в ее тело, начнут рвать его в клочья совсем так, как это было в прошлом году с Анной, которая посмела ослушаться духовника даже после отбывания послушания в ските. Но то были цепные собаки, которых к тому же было кому оттащить от жертвы в тот момент, когда духовник решил прекратить наказание. А здесь она один на один с волком, и никто уже не сможет помочь ей. Никто.

От этой мысли в голове вдруг стало темно, а тело сделалось невесомым, она перестала его ощущать.

«Наверное, так и выглядит смерть. Но мне хотя бы не было больно. И я никому не позволила сделать со мной то, чего я не хотела».

Часть первая

Новый офис располагался на двенадцатом этаже. Большие панорамные окна, под ногами – Садовое кольцо, вечно запруженное машинами. Тина любила подойти к окну и долго смотреть вниз, как будто могла найти там ответы на вопросы, мучившие ее в данную секунду. Как сегодня…

Утро не предвещало каких-то неприятностей. Володина всегда считала, что день, начавшийся с чашки хорошего кофе и легкого завтрака, не может быть неудачным. А если к тому же кофе и завтрак готовил муж, да еще и приносил в постель, так вообще.

Сегодня день так и начался, и Тина, едва открыв глаза и учуяв где-то совсем рядом запах кофе, села в кровати и потянулась, разгоняя сон. Вовчик лежал в ногах, постукивая пальцем по переносному деревянному столику, на котором был сервирован завтрак – совсем как в каком-нибудь дорогом отеле.

– Доброе утро, – улыбнулась Тина, дотягиваясь до тумбочки и беря оттуда резинку для волос.

– Доброе, – улыбнулся в ответ муж. – Что-то ты заспалась сегодня, время-то уже к восьми.

– Да? – удивилась она. – А чего темно?

– Так я шторы не открываю, жду, когда сама проснешься, не трогаю, – усмехнулся Вовчик. – Ты ж у меня с утра дружелюбна, как очковая кобра.

Тина бросила в него резинку, и Вовчик, на лету поймав ее, вернул жене:

– Ладно, я пошутил. Завтракай, пора в офис.

– Что-то так лень работать… – протянула Тина, придвигая к себе столик.

– Ну, мы не так завалены работой, если помнишь, а деньги сами по себе на счету не появляются.

– Я иногда думаю, что это даже хорошо, когда у нас нет работы, – отозвалась она, намазывая мягкую булочку паштетом. – Это ведь значит, что…

– Да ничего это не значит, – перебил муж, переворачиваясь на спину и глядя в потолок. – Секты были, есть и будут, люди туда попадали, попадают и, что самое отвратительное, будут попадать. А значит, дела у нас с тобой непременно будут тоже.

Работа в их частном детективном агентстве по розыску попавших в секты людей действительно почти всегда была. Тина открыла его после тяжелого ранения, отлежав в реанимации, а затем долго восстанавливаясь. Она любила свою работу, была хорошим оперативником, но мама…

Первое, что Тина увидела, впервые придя в сознание, было мамино лицо – постаревшее, с уставшими, словно провалившимися глазами.

«Я не переживу, если с тобой, как с отцом, что-то случится», – тут же всплыл в памяти разговор накануне последнего вступительного экзамена в Университет МВД. Отец погиб во время задержания опасного преступника, и Тина твердо решила идти по его стопам, служить в полиции.

Теперь же слова матери прозвучали в голове особенно страшно, как будто до Тины дошло, что мама останется совсем одна. Уходить с любимой работы было невыносимо, ничего другого она не умела и не хотела уметь, и вот тогда пришло решение получить лицензию частного детектива.

Самым первым делом стало как раз исчезновение молодой женщины, уехавшей куда-то в Сибирь и ставшей последовательницей учения одного из новоявленных религиозных гуру. Тина сумела отследить ее путь и проникнуть внутрь секты. Это потребовало много сил, больше даже моральных, чем физических, но Володиной удалось вывести девушку и передать координаты места, где базировались сектанты, сотрудникам правоохранительных органов.

И Тина вдруг поняла, что это как раз то, чем она хочет и может заниматься, – работа с жертвами культов. Поддержал ее в этом и оперативник Володя Кущин, Вовчик или Добрыня, как его звали друзья.

С этого все и началось…

Пророчества Добрыни сбылись через два с небольшим часа – именно столько времени понадобилось Тине, чтобы добраться до офиса, включить компьютер и сварить кофе.

Едва она устроилась с чашкой за столом, чтобы просмотреть почту, как в дверь постучали.

– Входите! – пригласила она, и на пороге появился невысокий худой мужчина с коротким седым ежиком волос и какими-то ввалившимися, словно от многодневного недосыпа, глазами.

Одет он был в потертую кожаную куртку, серый спортивный костюм и старенькие кроссовки, руки прятал в карманах растянутых брюк.

– Это вы Валентина Володина? – спросил он хрипловатым низким голосом.

– Да, это я. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. – Тина указала на стул, и мужчина, чуть помедлив, закрыл за собой дверь и направился к столу.

Усевшись, он сложил на столешнице руки, сжав их в замок, и Тина отметила, что фаланги указательного, среднего и большого пальцев на правой руке у мужчины желтые – так бывает у многолетних курильщиков, предпочитающих табак покрепче и папиросы, а не сигареты с фильтром.

– Вы же занимаетесь поиском людей? – уточнил посетитель, глядя не на Тину, а на свои руки.

– Да, занимаемся.

– А мужиков, простите, у вас в фирме нет, что ли?

– А вам принципиально, чтобы поиском занимался мужчина?

– Понимаете… – он чуть смешался. – Дело в том, что… как бы это…

– Давайте для начала просто познакомимся, – предложила Тина, которую, кстати, совершенно не задела такая попытка дискриминации. Она отлично знала, что не производит на клиентов-мужчин впечатления профессионального розыскника, да и вообще детектива. – Меня зовут, как вы знаете, Валентина, отчества не нужно.

– А я Сергей… Сергей Ифантьев.

– Очень приятно. Итак, Сергей, что вас все-таки привело в агентство?

– Понимаете… дочь у меня пропала.

– Давно?

– Давно, – вздохнул Ифантьев, по-прежнему глядя на свои руки. – Пять лет назад.

Тина не удивилась названному сроку – в ее практике бывали и не такие, но тут речь шла о ребенке, потому что Ифантьев был слишком молод для отца взрослой женщины, хотя и выглядел пожившим.

– И за такой срок ничего не было сделано? А полиция?

– Никто в полицию не обращался.

– То есть? Вы пять лет сидели и просто ждали?

– Я не ждал. Я действительно сидел, – произнес Ифантьев, искоса взглянув на Тину, словно ожидал реакции на свои слова.

– Понятно, – ничуть не удивившись, ответила она. – А жена как же?

– Да вот в том и дело – жена… Я вернулся три месяца назад, а Мироськи нет. Ну, в смысле – Мирославы, дочери моей. Жена на порог не пускает – мол, иди отсюда, тебя уже и из квартиры выписали, нет тут твоего ничего. Я говорю – с дочерью дай поговорить, а она – нет ее. Как, говорю, нет? А вот так. Не живет она тут больше. – Ифантьев перевел дыхание, и Тина, дотянувшись до стоявшей на тумбочке бутылки с минеральной водой, налила в стакан и протянула ему. – Спасибо, – залпом выпив воду, проговорил он и продолжил: – Ну, я по подругам Мироськиным пошел, потом в школу – а все в голос твердят, мол, пять лет Мирославу никто не видел, в школу эту она больше не ходила, а мать, мол, сказала, что в другой город ее отправила, к родственникам. Что за бред-то? Из Москвы – куда? Да и родственников у нас никаких в других городах нет, мать жены здесь живет, на соседней улице. Я тогда снова к жене – признавайся, говорю, куда дочь сплавила. Та в крик, полицию, говорит, вызову, на пятнадцать суток поедешь как миленький… Сперва вообще открывать не хотела, через дверь разговаривали, она все этой полицией грозилась, но потом, правда, впустила. Я в квартиру вошел и ахнул – там как Мамай прошел, пусто совсем, из мебели – кровать старая и какой-то шкаф, холодильник древний, телевизора нет, ничего вообще ни из техники, ни из старых каких-то запасов. Спрашиваю – тебя что, ограбили? Никто, говорит, меня не грабил. Сама я от мирского искушения избавилась, потому что в аскезе жить нужно, тогда душа в рай попадет. – Ифантьев вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб. – Вы понимаете, Валентина, жена моя никогда до этого дня не была не то что набожной – просто верующей. А тут… Как по голове ей кто дал… Нет, я согласен – у человека должен быть бог, но не до сумасшествия же…

Он снова умолк, глядя на пустой стакан, и Тина догадалась подлить туда воды.

– Спасибо. – Ифантьев сделал большой глоток. – Я не понимаю, что произошло, моя жена раньше была нормальная, вменяемая, мы с ней никогда не ссорились… В общем, выгнала она меня, даже переночевать не дала. Что делать? Решил к теще пойти, она меня хоть и недолюбливала, но особо мы с ней не враждовали, как, знаете, в анекдотах про тещу и зятя… Нет, у нас даже близко не было такого. Я, когда шел к ней, надеялся, что она мне расскажет, куда Лариска Мироську спровадила. А увидел, что разговора не получится. Ее как подменили тоже – одета бедно, квартира почти пустая, совсем как у Лариски моей, сама все про божественное предназначение бормотала, про то, что грешники будут в аду гореть, а спасение только в уходе от мира. Я напрямую тогда спросил – где моя дочь? А она на меня странно так посмотрела и говорит – а за твои грехи расплачивается.

– Извините, Сергей, но я должна спросить… вы по какой статье сидели? – вклинилась Тина, сделав пометку в лежавшем перед ней блокноте.

– По двести шестьдесят четвертой… Человека пьяным сбил, – опустив голову, признался Ифантьев. – Себя не оправдываю, виноват. Но за то, что сделал, отсидел, и дочь моя ни при чем тут.

– Да, конечно. Но почему ваша теща считает иначе, вы не подумали?

– А о чем тут думать? Мироське было одиннадцать, когда меня осудили. Она на суде так плакала – у меня сердце разрывалось, я вообще не хотел, чтобы Лариса приходила и уж тем более чтобы дочь с собой привела. В первый год она еще мне писала, а потом – все, как отрезало. Жена на свидания не приезжала тоже. Ну ладно, я могу понять – кому осужденный нужен… но дочь… И ведь писать она мне перестала как-то резко, хотя последнее письмо было совершенно обычное, как всегда: рассказывала, что в школе, как в кружке – она в театральном занималась. Никаких разговоров о переезде, ничего такого…

– А жена вам совсем не писала?

– Нет. Я для нее, видимо, исчез сразу после суда.

– Скажите, Сергей, а ваша жена – она точно не верующая?

– До того как меня посадили, не была, я знаю. Вот теща… та все на какие-то собрания ходила, начала задолго до того, как меня посадили. Но дома ни о чем таком не говорила, не рассказывала. Просто ходила куда-то несколько раз в неделю, и все. Теперь думаю, что это как-то связано… Но Лариса – нет, никогда. А вот когда я вернулся… Она была очень странно одета, в платке, хотя мы дома встречались, в квартире. Одежда какая-то чужая, что ли… старое все, как будто много лет носилось постоянно. Косметикой она перестала пользоваться, я заметил… А раньше всегда за собой следила, с самого утра прихорашивалась, прическа там, ресницы, губы… – Ифантьев вздохнул и полез во внутренний карман куртки, вынул потрепанный бумажник, а из него – не менее потрепанную фотографию и протянул ее Тине.

Та взяла – со снимка на нее смотрел Сергей, только совсем молодой, с густой шевелюрой, одетый в светлую рубашку. На руках он держал девчушку лет пяти, очень похожую на него, с кудрявыми волосами, собранными в хвост на макушке. Девочка смеется, одной рукой обнимая за шею отца, а другую протягивая стоящей рядом с ним молодой женщине с аккуратной стрижкой-каре. Женщина худенькая, стройная, о таких говорят – «статуэтка». Она прижимается к мужу и тоже протягивает руку дочке. Милая семейная фотография…

– Здесь Мироське шесть, это мы в ее день рождения снимались. И Лариса тогда совсем другая была, вы сейчас ее ни за что бы не узнали, – с какой-то горечью произнес Ифантьев. – Нет, я понимаю – виноват, что так вышло, восемь лет не был рядом, им, наверное, тяжело было без меня… Но не прятать же дочь!

– Сергей, – возвращая ему фотографию, спросила Тина, – а почему вы решили, что жена прячет Мирославу? Ведь ей сейчас сколько – девятнадцать? Она могла в другой город поступить учиться, школу-то закончила…

Ифантьев посмотрел на нее с удивлением:

– Вы прослушали? Я же сказал – она не училась в школе последние годы.

– Это в своей школе она не училась. Не значит же…

– Ну, пусть так. А знаете, что мне одна из ее подруг сказала? Что Мироська перед тем, как исчезнуть, говорила, что собирается с бабушкой в какое-то святое место ехать.

– А вот это уже кое-что, – оживилась Тина. – Подробности есть?

– Да какие… – махнул рукой Ифантьев. – Только вот после этой поездки Мироську никто и не видел больше, а Лариса заявила директору школы, что дочь к родне уехала, и документы ее из школы забрала.

– Мне нужно имя и адрес подруги вашей дочери, а также номер школы и имя директора. Ну и адрес вашей жены и тещи.

– Они вас на порог не пустят.

– Я разберусь с этим, просто напишите адреса, пожалуйста.

Сергей взял протянутую Тиной ручку, придвинул листок бумаги и быстро написал все, что она просила.

Обговорив формальности, Тина вернулась к интересовавшему ее вопросу:

– Скажите, Сергей, а почему вы решили обратиться к нам? Мы не ищем пропавших, мы работаем с теми, кто попал в секты и стал жертвами разного рода культов. Возможно, что ваша дочь никак с этим не связана.

– Я чувствую, что прав, – горячо сказал Ифантьев, прижав к груди руку. – Понимаете, вот тут, внутри, – чувствую. Ну неспроста это все – и теща с ее странными словами, и жена как зачумленная… Это они Мироську куда-то сплавили. В монастырь какой-то или еще в какое-то подобное место. Подружка ее, кстати, забыл сказать, рассказывала, что примерно за полгода до исчезновения Мироська стала одеваться иначе и какую-то тетрадь засаленную в рюкзаке носить, читала ее постоянно на переменах, а что в ней – не говорила. И в кружок театральный ходила уже без особой охоты, а просто чтобы не подводить никого. Ну не может же такое произойти на ровном месте?

– С подростками что угодно может произойти. Но я проверю все, о чем вы рассказали, Сергей. А вы, если что новое узнаете или вспомните, сразу же звоните мне, в любое время, даже среди ночи, – она протянула визитку с номерами.

Ифантьев убрал ее в бумажник и поднялся:

– Я пойду тогда…

– Где вы живете? – вдруг спросила Тина, вспомнив слова о жене, выставившей и выписавшей его из квартиры.

– Устроился автослесарем, там и живу – в сервисе. Заодно сторожу. Вы запишите адрес, если что… – Сергей продиктовал адрес автосервиса и направился к двери. – Спасибо… – произнес он, чуть остановившись. – И это… вот еще что… не обижайтесь, что я сперва так сказал. Отвык с женщинами…

– Ничего, – улыбнулась Тина. – Надеюсь, ваше мнение обо мне изменится в процессе работы.

Когда Ифантьев ушел, Тина быстро набрала номер Добрыни:

– Алло, Вовчик, дело есть, пиши адрес.

– Хоть бы спросила, где я, – пробурчал Кущин.

– И так знаю – дома валяешься. Пиши, говорю, адрес и срочно туда поезжай. Расспроси аккуратно, не упоминала ли девочка Мирослава каких-то имен, не называла ли мест, адресов – чего-то в этом роде. И не разговаривала ли в последнее время перед исчезновением на божественные темы.

– Та-ак… – протянул Вовчик. – Работа, смотрю, подвалила?

– Похоже на то. Вкратце – около пяти лет назад исчезла тогда еще несовершеннолетняя Мирослава Сергеевна Ифантьева. Предположительно бабушка куда-то в святое место отвезла, но куда – неизвестно. Адрес, что я дала тебе, принадлежит ее близкой подруге, она вроде как что-то знает, ты уж потряси ее хорошенько. Девушке девятнадцать, с ней можно без родителей уже общаться. Если что-то интересное будет, сразу звони, вечером я все подробности расскажу.

– А сама куда?

– А сама в школу поеду и, если успею, к бабушке и матери.

– То есть не мать ищет? – уточнил Вовчик, и Тина подтвердила:

– Да, отец. Освободился из мест заключения три месяца назад, отбывал за наезд со смертельным исходом, вернулся – дочери нет, жена с тещей резко в какого-то неведомого бога поверили, в общем, такая петрушка. Ладно, Вов, давай времени не терять, побежали работать.

– Слушаюсь, мой генерал! – рявкнул на другом конце муж, и Тина поморщилась:

– Ну что ты как маленький…

– Все, Тинка, не сердись, я поехал. Вечером в офисе – или домой сразу?

– Давай-ка в офисе.

– Как скажешь. – И он положил трубку.

Ехать пришлось в другой конец Москвы, и Тина решила, что в этой ситуации машина будет только помехой. Никаких предубеждений против общественного транспорта она не имела, свободно пользовалась и метро, и такси, и трамваями, потому спокойно нырнула в подземку и, притулившись на сиденье в вагоне, вставила в одно ухо наушник, включив начатую пару дней назад книгу. Времени на чтение катастрофически не хватало, и Тина с удовольствием пользовалась таким прекрасным изобретением, как аудиокниги. Стараясь не пропустить свою станцию, она вслушивалась в размеренный голос чтеца, но вдруг поняла, что не понимает услышанного, так как в голове вертится разговор с клиентом. Убрав наушник, Тина задумалась.

«Что известно? Практически ничего. Плохо, если девочка действительно в монастыре – не люблю связываться с представителями традиционных верований, им ведь и не предъявишь. Другое дело, если это кто-то типа новоявленного бога Васи-Пети-Кузи, с такими работать легче. Да и по большому счету у меня лично нет претензий к представителям традиционных культов; вера – вещь личная, хотя тоже не без перегибов… Но тут, судя по всему, другой момент – ни бабушка, ни мать Мирославы раньше не были истинно верующими. Что могло произойти? Глава семьи получил срок? Ну, так себе повод, хоть и можно, конечно, притянуть… Нет, что-то другое должно быть. Сергей сказал, что квартиру словно ограбили – а вот это уже интересно. Обычно представители шарлатанских культов стараются вытрясти из потенциальных последователей как можно больше, включая наличность и недвижимость. Это понятно – их основная цель заработок. Надо подумать, какие существуют культы с прицелом на деньги и привлечение подростков. И с бабушкой, наверное, придется в первую очередь разговаривать, похоже, что она там всем заправляет».

Нужно было придумать предлог, под которым начать разговор с Инарой Васильевной Сомовой, бабушкой Мирославы. В школе Тина решила представиться как есть – частным детективом, все равно рано или поздно ее активность вокруг исчезновения девушки станет видна. А вот с родней, конечно, надо что-то другое, раз они даже отцу ничего не сказали. Не сказали – значит, сами знают, где девочка и что с ней, потому не волнуются и не ищут. И скрывают – а это уже вопрос, почему.

Школьная аллея напомнила Тине ту, что была в ее собственной школе, в небольшом городке в Сибири. Они с подругой Аней часто сидели там на лавке после уроков, если Анька вдруг не хотела идти домой, где ее не ждало ничего, кроме сильно пьющей матери.

«Надо бы позвонить, мы давно не разговаривали», – подумала Тина, проходя по аллее.

Сейчас подруга детства владела большим золотодобывающим комбинатом, счастливо жила во втором браке и наконец-то сумела принять уход из дома младшей сестры Дарины, которую в свое время именно Тина с Вовчиком вытащили из секты «Согласие», а затем и из «Пихтового толка». Дарина теперь занималась волонтерской деятельностью, жила в другом городе и к сестре совсем не приезжала и даже звонила крайне редко. Анна провела достаточно времени у психолога, который помог ей понять и принять эту ситуацию и прекратить попытки взять Дарину и ее жизнь под контроль, как она привыкла делать с комбинатом, например.

Мысли о подруге расслабляли, Тина потрясла головой и, миновав аллею, оказалась на просторной площадке перед крыльцом школы – тут наверняка проводились линейки – на День знаний например.

В школьном коридоре было тихо – шел последний урок. Охранница на входе сразу встала, едва Тина открыла дверь и перенесла ногу через порог:

– Вы к кому?

Володина вынула из кармашка сумки удостоверение и протянула женщине, та прочитала и удивленно уставилась на нее:

– А что надо в школе частному детективу?

– С директором поговорить по поводу одной из бывших учениц. Не подскажете, где кабинет?

– По коридору и последняя дверь перед поворотом, – женщина махнула рукой, указывая направление, и Тина, проскользнув через рамку металлоискателя, направилась в директорскую.

В небольшой приемной ее ждало новое препятствие в образе пожилой статной женщины-секретаря – такой типичной, еще из времен ее детства, что Тину даже не смутил допрос с пристрастием и изучение удостоверения вплоть до запятых и водяных знаков. Она рассматривала кружевной воротничок на ослепительно-белой блузке секретарши, брошечку-бантик под горлом, строгую юбку-карандаш чуть ниже колена, туфли на устойчивом каблучке и высокую прическу, зафиксированную лаком намертво.

– Подождите минутку, – закончив изучать документы, попросила секретарша и указала на ряд стульев вдоль стены. – Присаживайтесь.

Тина послушно села – ей почему-то показалось совершенно невозможным ослушаться и остаться стоять.

Секретарша меж тем набрала номер и, зажав ухом трубку, произнесла:

– Мария Дмитриевна, к вам тут частный детектив. Да. Да, верно. Хорошо. Проходите, – укладывая трубку на аппарат, кивнула она Тине в сторону двери.

Кабинет директора оказался точно таким, как был и в той школе, что окончила Тина, разве что мебель более современная да жалюзи на окнах, а не тюлевые занавески, как были у них. В торце длинного стола сидела довольно молодая женщина, возможно, ненамного старше самой Тины.

– Проходите, присаживайтесь, – пригласила она, указывая Тине стул.

– Здравствуйте. Я частный детектив Володина, – развернув удостоверение, сказала Тина. – Мне нужно поговорить с вами…

– …о Мирославе Ифантьевой, – закончила фразу директор. – Отец ее приходил, спрашивал, – объяснила она в ответ на удивленный взгляд Тины. – Меня зовут Мария Дмитриевна, я тут директором работаю всего шесть лет.

– Значит, вы застали момент, когда девочка перестала в школу ходить?

– Да, застала. Мать ее приходила ко мне, я хорошо запомнила. Странная такая женщина, вроде как не в себе немного.

– Так почему же вы ничего не проверили, а просто отдали документы?

Директор посмотрела удивленно:

– У меня не было оснований не отдать их. Пришла мать, сказала, что девочка будет учиться в другом городе, – я что, должна была запрос делать? Семья на учете как неблагополучная не состояла, девочка хорошо училась. Мало ли какие у родителей резоны в другой город ее отправить? Может быть, там вуз, в который она собиралась поступать.

– Мария Дмитриевна, ну серьезно? – вздохнула Тина. – Из Москвы – в провинцию? Если девочка хорошо училась, она и тут бы поступила без проблем.

– Знаете… – директор вопросительно посмотрела на нее. – Простите, я имя не запомнила.

– Валентина.

– Да… так вот, Валентина, по большому счету это не в компетенции школы – решать такие вопросы. Если мать решила, то что я-то могла поделать? Отдала документы, и все. А вообще, вам лучше бы с классным руководителем поговорить, она знала и девочку, и ее семью лучше меня. Минуточку… – Она нажала кнопку: – Тамара Ивановна, пригласите Ольгу Владимировну. Да, прямо сейчас, спасибо. Так вот… повторяю – мне вам сказать нечего, и оснований как-то насторожиться у меня не было тоже. И потом – а почему отец решил, что Мирослава пропала?

– Ну, вы ведь тоже так считаете, потому даже не удивились, когда я пришла, – заметила Тина, и директор слегка покраснела:

– Ну… слухи ходили в коллективе… Но это всего лишь слухи, я уверена.

– А что за слухи?

– Да кто-то из педагогов видел, как-то мать девочки в довольно странной компании… но это было совсем недавно, может, там сейчас что-то случилось, а раньше никто не замечал ничего. Обычная семья.

– А то, что отец Мирославы отбывает наказание, в школе знали?

– Да, знали, ну и что? Оступился человек… Ребенок-то при чем тут?

– Так я не говорю, что ребенок «при чем», просто, может, в тот момент была нужна какая-то помощь? Ведь наверняка и девочке, и ее матери было тяжело.

– И чем мы-то могли помочь, не понимаю! – вздернула брови директор.

Ответить Тина не успела, в кабинет постучали, и в открывшуюся дверь вошла женщина лет пятидесяти пяти в сером костюме и розовой блузке под пиджаком.

– Вызывали, Мария Дмитриевна? – низким голосом спросила женщина.

– Да, Ольга Владимировна, присаживайтесь. Это частный детектив, по поводу Ифантьевой.

Учительница вздрогнула и повернулась к Тине:

– А что случилось? Ее нашли?

– А она терялась? – вопросом на вопрос ответила Тина. – Вот скажите мне, граждане педагоги, как получилось, что все знают или подозревают, что девочка не просто ушла из школы, а пропала, но никто даже не подумал с этим в полицию пойти?

– В полицию?! – Классный руководитель так резко наклонилась над столом, уперевшись обеими руками в столешницу, что Тина едва сумела не отпрянуть в испуге. – А на основании чего? Ну вот я пришла в полицию и говорю – так, мол, и так, ученица у меня пропала. Как пропала? А мать документы забрала, сказала, что к родне в другой город повезет. Ну так и хорошо, а от нас чего хотите? А мы тут, господа полицейские, всем коллективом неладное чуем, а доказательств нет у нас. И куда, по-вашему, меня бы дежурный отправил? Да и кто я? Учительница? Ну и что?

– А к матери вы почему не пошли?

– А толку? – огрызнулась Ольга Владимировна, и Тина заметила, как при этом поморщилась директор. – Вы ту мать видели? Она с момента, как мужа посадили, совсем умом тронулась. И Мирка… Мирослава, простите, через год примерно такая же стала, как подменили.

– И вас это не насторожило?

– Насторожило! – с вызовом отозвалась она. – Я у Мирославы спросила как-то – все в порядке? Она кивнула и говорит – все в порядке, не волнуйтесь за меня, Ольга Владимировна, за мной теперь есть кому присмотреть.

– И как вы эти слова поняли?

– А никак. Девочка замкнулась, но это бывает, подростковый возраст, да и с отцом такое.

– А фраза про «теперь есть кому присмотреть»? – не отставала Тина, чем окончательно вывела и без того уже нервничавшую учительницу из себя:

– Да что вы мне тут допрос устраиваете?! Вы кто?!

– Вам же сказали – я частный детектив, разыскиваю Мирославу Ифантьеву по просьбе ее отца. И было бы неплохо, чтобы вы мне помогли.

– А я ничем помочь вам не могу, ясно? Мать забрала дочь, перевела в другую школу, имеет право!

Тина поняла, что больше тут ловить нечего, поднялась и, извинившись, попрощалась.

Когда она вышла из приемной и направилась к выходу из школы, ей в спину донеслось:

– Девушка! Девушка, подождите, пожалуйста!

Обернувшись, Тина увидела секретаря директора. Та почти бежала следом, однако не остановилась, а на ходу негромко произнесла:

– Подождите меня за углом, справа, я выйду через пару минут, у меня есть информация. – И так же быстро она скрылась за поворотом к гардеробу.

Тина пожала плечами, но вышла из здания школы и направилась направо, туда, где велела ждать секретарь. Женщина появилась не от входа, а совсем с другой стороны, и Володина догадалась, что та вышла через пожарный выход, расположенный в торце здания.

– Послушайте, у меня мало времени… – схватив Тину за руку, проговорила секретарша. – Тут вам никто не поможет, у мужа нашей директрисы какие-то дела с бабушкой Мирославы. Какой-то досуговый центр, клуб – не знаю, такое что-то. В общем, вы бабушку трясите… а в школе эта тема под запретом. Все понимают, что дело нечистое, но боятся. Бабушку, бабушку надо прижимать. И… мужа нашей Маши. Он далеко не тот, за кого пытается себя выдать. Фамилия его – Мадьяр.