Текст книги "Очерки православной психотерапии. На пути в землю Обетованную"

Проводя психодиагностику, клинический психолог находится в непосредственном контакте с врачом. Однако диагноз как таковой – это не самое главное, что интересует психолога. Важно понять, какое нарушение личности стоит за этим, как оно возникло, возможно ли проведение психокоррекции и каким именно образом ее проводить.

В то уже далекое время «закрытая» советская психиатрия стала понемногу приоткрывать свой тяжелый занавес. Однако сознание руководителей этой больницы все еще оставалось на позиции психиатрии советского периода. Несмотря на то что к нам стали приезжать специалисты из-за рубежа, а наши врачи начали ездить в командировки для знакомства с зарубежным опытом (в основном это были скандинавские страны), тяжелое колесо отечественной психиатрии продолжало вращаться по инерции. Роль психолога в психиатрии по-прежнему оставалась больше декоративной. Но вот наступило время, когда, кроме проведения психодиагностики, нам, психологам, начинают доверять вести психотерапевтические группы, заниматься индивидуальной психотерапией.

Для одной из конференций мне было поручено сделать сообщение по результатам арт-терапии, проведенной с больными в отделении. Своим сообщением я пыталась донести мысль, что человеку, оставленному наедине с собой, с собственными мыслями и тревогами, сложно выбраться из своего состояния при помощи одних только препаратов. Добавление групповой арт-терапии в тех условиях могло привести к более эффективным результатам. Выражать свои чувства и мысли через проекцию творчества легче и безопаснее, если нарушены функции мышления. В то же время, опираясь на рисунок, легче выразить свое эмоциональное состояние в словесной форме. Для человека очень важно общение с другими участниками группы и группой в целом. (Групповые психотерапевты знают выражение: группа как целостное образование всегда здоровее самого здорового члена группы.) Рисунки больных от занятия к занятию менялись. В них появлялись другие цвета и сюжеты. Они наполнялись определенным содержанием. Все это было представлено на конференции психиатров. Сейчас такой взгляд на проблему вряд ли кем-то будет оспариваться, но тогда мое выступление воспринималось врачами, мягко говоря, с недоверием.

И, хотя я наблюдала жизнь и работу психиатрической клиники изнутри, у меня возникало больше вопросов, чем ответов. Присутствуя на одной из конференций, я обратила внимание на то, что за рубежом от больного не скрывают его диагноза. Сообщение делала молодая женщина-врач, недавно вернувшаяся из Швеции. Видимо, ее очень сильно поразил этот момент: больного призывают сознательно участвовать в борьбе со своим заболеванием, объясняя суть происходящего внутри него психического процесса. Предполагалось, что человек должен понимать, что с ним происходит, и внутренне, сознательно содействовать своему исцелению.

Для православной психотерапии момент осознанности происходящего внутреннего процесса совершенно необходим, как и понимание того, каким образом этот процесс выстраивать, с какими трудностями встретится человек на этом пути. Процесс исцеления происходит одновременно с осознанием и выстраиванием христианского мировоззрения. В процессе православной терапии человек рассматривается с позиции дихотомии – единства души и тела. Однако при этом всегда учитывается наличие духа как высшей части души. (Иногда для простоты изложения материала мы будем говорить о трехсоставности: дух, душа, тело.) И в каждой из этих составляющих рассматриваются нарушения, обнаруживается взаимосвязь и предлагаются пути выхода из болезненного состояния. При этом сам человек должен принимать активное участие в своем исцелении.

Важным фактором, от которого зависит исцеление, является для человека вера в то, что он справится со своим состоянием, что это возможно. А также что при определенных условиях это возможно сделать без лекарственного вмешательства. Знание об этом укрепляет мотивацию человека и придает ему силы не оставаться в стороне от процесса своего исцеления, а быть его активным участником.

В середине 90-х годов прошлого века в той больнице, где начиналась моя практическая работа в качестве клинического психолога, психотерапия проводилась исключительно психологами. Молодые врачи тоже с интересом и энтузиазмом брались за это дело. Однако практикующие психотерапевты с медицинским психиатрическим образованием склонны ускорять этот процесс назначением препаратов. Это действительно очень большой соблазн – скорее убрать симптом, не разобравшись с причиной его возникновения. Ведь зачастую, чтобы получить результат, приходится работать довольно долго. Процесс психотерапии временами напоминает детективный роман, временами – археологические раскопки. Чтобы довести этот процесс до логического завершения, необходимо обладать достаточным терпением. Терапевту требуется даже некоторое дерзновение, позволяющее ему не останавливаться, продолжать искать причину симптома, предлагать разные формы и варианты того, как с этим справиться.

В рамках темы, которая нас интересует, уместно добавить, что терапевт должен обладать не только терпением и дерзновением, но и верой в то, что если такое состояние человеку попущено Богом, то в этом есть определенный смысл (послание). И без ответа на вопрос, в чем же заключается смысл этого послания, мы рискуем не получить желаемого результата. Или же результат будет недостаточно устойчив, как дом, выстроенный на песке, который в любой момент может рухнуть (см.: Мф. 7:26–27). При стрессовых ситуациях или длительных психических нагрузках симптом, как правило, возвращается.

Вполне понятно желание врача, которому хочется быстрее убрать симптом. Многие психотерапевты, имея медицинское образование, искушаются этим желанием. И в результате проблема, оставаясь не решенной, как бы глушится лекарственными средствами. Назначение препаратов приводит к снижению тревожности, в некоторых случаях убирает депрессию. Однако в целом эмоциональная сфера человека становится беднее, «уплощается». Он перестает чувствовать радость, развивается «окамененное нечувствие». Возможен вариант, когда пациент из состояния депрессии переходит в состояние мании. И этот циклический процесс закрепляется. Сгладить такую цикличность без лекарственного вмешательства становится очень трудно и требует огромного мужества и внутренней работы со стороны пациента. Это напоминает ломку у наркомана. К приему лекарств необходимо относиться осторожно. Если мы начинаем принимать препараты, то тем самым мы даем возможность своему организму не участвовать в «производстве» необходимых ему гормонов и ферментов. Органы, отвечающие за их выработку, как бы атрофируются. Таким образом, возникает зависимость от препаратов. В особо тяжелых случаях человек просто становится регулярным пациентом психиатрических клиник, получает инвалидность.

О малой эффективности лечения препаратами можно судить по тому факту, что количество невротических расстройств с годами не уменьшается. Не меньше и расстройств психотических. А количество препаратов продолжает расти. И разнообразие их увеличивается год от года.

Этот факт уже должен настораживать психологов и врачей. Что-то мы не до конца поняли о человеке. И, похоже, поиск идет не в том направлении.

Пока не будет в целом пересмотрено отношение к человеку как к телесно-душевно-духовному существу, этот процесс будет продолжаться. И будут продолжаться жестокие попытки купировать пробуждающийся дух в человеке лекарственными препаратами.

§ 1.3. Психоанализ и другие методы психотерапии в решении проблемы неврозов

Лечением неврозов занимаются врачи: терапевты и психиатры, а также психотерапевты различных направлений. Количество этих направлений таково, что точной цифры никто не назовет. Если вы возьмете в руки «Психотерапевтическую энциклопедию» под редакцией Б.Д. Карвасарского, то скорее всего вы просто растеряетесь в этом море названий. Их уже невозможно ни сосчитать, ни классифицировать. В одной статье называлось число более 200. Все время «изобретаются» какие-то новые психотерапевтические методы лечения. Это свидетельствует о том же самом, о чем нам говорит успешное развитие фармацевтической промышленности: очевидно, что проблема не находит решения. И причина кроется в том, что мы не имеем целостной концепции возникновения этой проблемы.

Для прояснения вопроса нам следует хотя бы частично рассмотреть некоторые из широко известных психотерапевтических направлений.

Психоанализ, в сущности, видит в неврозе результат психодинамических процессов. Психоаналитик в соответствии с этим пытается лечить человека, приводя в действие новые психодинамические процессы, например, «перенос». (Под этим термином понимается перенос пациентом на психоаналитика чувств, испытанных им к другим людям в раннем детстве, то есть проекция ранних детских отношений и желаний на другое лицо.) Таким образом выявляются и прорабатываются внутренние конфликты, приводящие к невротическим расстройствам.

Все аналитически ориентированные психотерапевтические методы направлены главным образом на то, чтобы прояснить в сознании пациента первичные причины возникновения условного рефлекса – именно внешнюю и внутреннюю ситуацию при первом проявлении невротического симптома. Предполагается, что корни проблемы прячутся в детских вытесненных на бессознательный уровень переживаниях. Поэтому психоаналитическая терапия невротических расстройств может длиться годами. В этом процессе происходит медленное и последовательное распознание причин их возникновения. К сожалению, длительность процесса не всегда является гарантией результата. Известно, что далеко не всегда проведенный психоанализ освобождает человека от невротических симптомов.

Есть даже анекдот, который любят рассказывать психоаналитики, осознающие ограниченность своего метода. Встречаются два психоаналитика, которые не виделись 10 лет. Завязывается разговор, как обычно, о работе, о клиентах. Один спрашивает другого: «Слушай, а как тот твой пациент, которого ты так долго лечил от энуреза (ночного недержания мочи)? Поправился?». На что другой уверенно отвечает: «Нет, но теперь он этим может гордиться!».

Трудности в лечении неврозов, навязчивых состояний и фобий обусловлены еще и тем, что эти состояния усугубляются стремлением избежать ситуаций, вызывающих тревогу. Но, чем больше человек стремится убежать от чувства страха, тем больше он попадает в зависимость от этого состояния. Попытка избавиться от страха путем избегания вызывающей страх ситуации играет решающую роль в формировании невротического симптома, иными словами, фобии. Такое представление о неврозе находит подтверждение как в психоаналитическом подходе, так и у поведенчески ориентированных терапевтов.

Поведенческая психотерапия, связанная с теорией научения, определяет невроз как результат процессов научения или обусловливания. И в соответствии с этим предлагает воздействовать на невроз, организуя своего рода переучивание, переобусловливание. Сложности возникают в том, что невроз как таковой – явный, фиксированный невроз – порождается не только первичными условиями, но и вторичным закреплением. Закрепляется же условный рефлекс страхом ожидания возникновения симптома. И если мы хотим, так сказать, разомкнуть закрепившийся рефлекс, важно прежде всего устранить страх ожидания. Сама терапия осуществляется как медленное переучивание.

Поведенческий терапевт выстраивает свою терапию, определяя с клиентом иерархию фобий. К примеру, клиент боится ездить в лифте. Работа проводится таким образом, что начинается с преодоления самого слабого страха. Человеку дается задание: подойти к лифту, открыть, зайти, выйти. Если с этим заданием клиент справляется, то ему предлагается подняться сначала на один этаж. И так далее. Понятно, что такой способ тоже имеет свои ограничения.

Логотерапия, или лечение смыслом, – это направление в лечении невротических расстройств, в том числе фобий и депрессий, которое разработал австрийский психотерапевт Виктор Франкл (1905–1997).

На этом методе лечения следует остановиться подробнее, поскольку нам еще предстоит подойти к вопросам смысла, но не так, как это понимал Франкл, а так, как на этот вопрос отвечает христианство.

Рядом с датами 1942–1945 в биографии Франкла стоит короткая строчка: пребывание в нацистских концлагерях. Этот период жизни для него был насыщен очень важным личным опытом, который послужил основанием для создания им нового направления в психотерапии. Названия его статей говорят сами за себя: «Человек перед вопросом о смысле», «Экзистенциальный вакуум: вызов психиатрии». Несомненно, этот его личный опыт связан с пробудившейся духовностью, с его верой, с молитвой, с размышлениями о смысле жизни.

В середине прошлого века западное общество, пресыщенное материально, столкнулось с типом неврозов, связанных с утратой смысла жизни. Именно в этом направлении развивалась мысль В. Франкла с 1960-х годов. До нашей страны эхо его славы докатилось в конце 80-х. Работы В. Франкла сразу же завоевали внимание в нашей стране. Русский человек не может обойти такую важную деталь жизни, как поиск в ней смысла.

К слову сказать, подвижники православной веры тоже ставили этот вопрос перед собой и давали вполне точные и исчерпывающие ответы. Ответы, которые наполняли их ежедневное бытие подвигом веры. В настоящее время мы не должны отвергать их опыт и знание. Развитие православной психотерапии без опытного изучения этих знаний невозможно.

Метод, который был предложен В. Франклом, получил название метода парадоксальной интенции. Терапевт, практикующий этот метод, требует от пациента, чтобы он захотел осуществления того (при фобии) или, соответственно, сам осуществил то (при неврозе навязчивых состояний), чего он так опасается. В этом случае идет переоценка смысла происходящего. Франкл указывает на то, что парадоксальное намерение (интенция) должно быть сформулировано в юмористической форме. Юмор дает человеку возможность занять дистанцию по отношению ко многим ситуациям, в том числе и к самому себе. И обрести тем самым больший контроль над собой. Там, где есть юмор, не может быть страха. А, как мы помним, именно страх от ожидания возникновения симптома является тем мучительным состоянием, которым характеризуется невротическое расстройство.

Благодаря возможности посмотреть на себя со стороны человек как бы переводит фокус внимания со своего «эго», убирая чувство собственной значимости, перестает тревожиться о впечатлении, какое он производит на окружающих. В психологии это носит название децентрация. В православной аскетике этот процесс сродни освобождению от тщеславия (тщетная слава). Также можно сказать, что в этот момент человек освобождается от человекоугодия. Он в доверчивой простоте смиряется перед Богом.

В. Франкл приводит ряд примеров, когда этот метод дает быстрые результаты.

Однако далеко не во всех случаях метод парадоксальной интенции срабатывает. Есть ряд невротических проявлений, к которым применить его невозможно. К примеру, работая с паническими атаками, сопровождающимися страхом, что может произойти «разрыв сердца», которые могут возникнуть, например, во время езды в автомобиле, я не могу предложить человеку: «Для того чтобы освободиться от симптома, вам надо постараться захотеть, чтобы ваше сердце сейчас разорвалось».

В практике православной психотерапии вполне возможно использовать этот метод, но модифицированно. В работе с клиентами во многих случаях включался, если так можно выразиться, ресурс веры. Опираясь только на самого себя, человек далеко не продвинется. На опыте мы в этом убеждаемся постоянно.

Виктора Франкла в более широком плане относят к экзистенциально ориентированным психотерапевтам.

Экзистенциальная психотерапия (англ.: existential therapy) выросла из идей экзистенциальной философии и психологии, которые сосредоточены не на изучении проявлений психики человека, а на рассмотрении самой его жизни в неразрывной связи с миром и другими людьми (тут-бытие, бытие-в-мире, бытие-вместе).

Главу под названием «Человек перед вопросом о смысле» В. Франкл начинает со слов: «У каждого времени свои неврозы – и каждому времени требуется своя психотерапия. Сегодня мы, по сути, имеем дело уже с фрустрацией не сексуальных потребностей, как во времена Фрейда, а с фрустрацией потребностей экзистенциальных. Сегодняшний пациент уже не столько страдает от чувства неполноценности, как во времена Адлера, сколько от глубинного чувства утраты смысла, которое соединено с ощущением пустоты»[5]5
  Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 24.


[Закрыть].

Со времени написания этих строк прошло более полувека. И они по-прежнему актуальны. А возможно, еще и в большей степени. Именно В. Франкл обозначил особенность невроза нашего времени как невроза ноогенного – от греческого слова νουσ (ум, мысль, разум), одного из центральных понятий древнегреческой философии.

Нас уже не удивляют растущее количество подростковых суицидов, ранний алкоголизм, наркозависимость, зависимость от компьютерных игр… Все это – приметы времени, напрямую связанные с отсутствием смысла жизни у подростков и молодежи.

Находясь в бездуховном пространстве, душа не может найти выхода из этого тупика. И появляются суррогатные радости, появляются многообразные идолы.

Радость от человеческого общения утрачивается. Мы разучились общаться. Но созданный по образу Святой Троицы человек призван к общению. Он всегда пребывает в общении. Это общение происходит у человека на разных уровнях: он общается с самим собой, с другими людьми, с Богом. Одновременно могут присутствовать все три формы общения – полифония.

Если некоторые психотерапевты экзистенциального направления и допускают общение человека с Богом, то их расплывчатые представления о Боге ограничивают возможности экзистенциального направления. Истинное изучение, а соответственно, и исцеление человека не может происходить отдельно от процесса познавания Бога. Возможный полный ответ на проблему невротического проявления находится не в плоскости земного бытия, в которой работает психотерапевт, а в вертикали духовности.

И все-таки следует отметить, что новизна подхода В. Франкла заключается в том, что он предлагает человеку обратиться к изменению на ценностном уровне. К изменению сформировавшейся в сознании определенной установки человеку приходится прибегать, когда он находится во власти обстоятельств, на которые не в силах повлиять. Однако в любых обстоятельствах человек свободен занять осмысленную позицию по отношению к ним.

Опыт показывает, что при психотерапии неврозов так или иначе мы всегда выходим на вопросы смысла жизни. Их необходимо касаться в том случае, если мы хотим получить устойчивый долгосрочный результат. Но, прежде чем углубиться в поиск ответа на вопрос о смысле, необходимо коснуться еще одного довольно популярного сейчас направления психотерапии.

В последнее время многие стали увлекаться семейными расстановками, основанными на методе Берта Хеллингера (р. 1925).

Главное, чем привлекают «расстановщики» к своему методу, это обещание быстрых результатов, обещание разрешить проблемы, которые мы унаследовали от своих предков. Все это действительно очень заманчиво. Но есть определенные моменты, над которыми следует задуматься.

Действительно, Берт Хеллингер сделал важные «открытия». К примеру, одно из его «открытий» состоит в том, что нарушение иерархических отношений в семье способствует возникновению зоны конфликта.

Почему слово «открытие» в кавычках? Дело в том, что христианство всегда знало и говорило об этом. О важности супружеских отношений в семье. О том, что муж и жена – это люди, которым предстоит осознанное выстраивание своей семьи в направлении развития близости между супругами во всех отношениях: в психологическом, эмоциональном, духовном. И телесная близость здесь лишь одна из форм близости (важная, но не главная). В том случае, когда начинают происходить подмены, они становятся угрозой для семьи как целостного живого организма, а также определенной угрозой возникновения психологических проблем у членов семьи. К примеру, если для мужа (жены) остается самым близким человеком собственная мама. Или у жены (мужа) отношения с сыном (дочерью) ближе, чем с супругом (супругой). Такие отношения нарушают определенный порядок в иерархии отношений, приводят к искажениям. Это обязательно отразится на психологическом, эмоциональном уровне, возрастет количество конфликтных ситуаций.

В христианстве всегда было известно, что блудная связь «на стороне» разрушает семью, разрушает целостные близкие отношения между мужем и женой, что сложные отношения между супругами всегда отражаются на детях.

Привлекательность «расстановок» для неискушенного человека заключается именно в том, что все это становится очевидным для участников. Они как бы «проживают» или, лучше сказать, «вживаются» в определенные моменты истории своей или чужой семьи, входя в искаженное пространство непростых человеческих отношений и судеб. Зачастую это завораживает, как некий не до конца доступный пониманию процесс.

Б. Хеллингер также уделяет значительное внимание процессу прощения родителей, тем самым как бы возвращая на место нарушенную иерархию. Не может ребенок «возвышаться» над своими родителями, осуждая их поступки по отношению к нему или друг к другу. И это тоже для христианина не является открытием. Все мы знаем о важности соблюдения пятой заповеди.

Необходимо понимать и важность соблюдения иерархии в отношениях между детьми, воспитывающимися в одной семье. Старшие – это старшие. А младшие – это младшие. Это не означает, что в таких иерархических отношениях существует притеснение или ущемление младших. Основанная на здоровой иерархии семья всегда подразумевает в первую очередь ответственность и заботу старших о младших.

В «расстановках» особое внимание уделяется процессу примирения. Казалось бы, в сложных ситуациях, когда трудно простить, прощение необходимо. Это необходимо прежде всего для того человека, кто держит в себе обиду. Б. Хеллингер настаивает на этом. В любом случае, как бы ни была велика и обоснованна обида, прощение должно состояться. Нам также хорошо известна заповедь прощать врагов своих. Видимо, на «расстановках» в силу специфики самого процесса «расстановки» прощение может произойти на более глубоком уровне, нежели просто при обсуждении темы прощения на консультации у психолога.

Еще одним из «открытий» Б. Хеллингера было то, что души абортируемых детей оказывают влияние на души детей рожденных. По его мнению, души умерших как бы «солидаризируются» с живыми. И если у родителей не было покаяния, примирения с детьми, которые абортированы, то ребенок, который родился после аборта, может испытывать трудности различного характера.

У Б. Хеллингера есть понятие «души рода». Что это такое, никто толком не знает. Но очевидно, что духовные законы таковы, что мы должны прощать, приносить покаяние, чтобы душа наша исцелилась. Мы молимся также и за умерших родственников.

«Расстановки» затрагивают и духовный уровень. А в связи с этим возникает ряд сложностей и опасностей. Нам очень трудно (практически невозможно) отследить какого рода и каким образом происходят эти духовные влияния на душу человека.

Б. Хеллингер, в прошлом католический священник с опытом миссионерской работы, брался не за всякий случай. Некоторым желающим участвовать в «расстановках» он отказывал – оставлял все как есть. Наверное, это было не случайно. Хорошо работающие, ответственные «расстановщики» довольно спокойно относятся к своему методу. Для них очевидны ограничения метода, поскольку кому, как не им, в большей степени известны возникающие иногда его последствия. По опыту своего участия в «расстановках» автору известно, что за этот метод взялись бывшие любители оккультных и экстрасенсорных практик. Многие из них далеки от христианства, плохо знают психологию, необдуманно и дерзко внедряются в духовный мир человека. И это не может остаться без последствий. Один случай мне бы хотелось привести. Молодая женщина участвовала в «расстановке» в роли так называемого заместителя. После этого у нее начались сильные проблемы с ней самой и с семьей. Сама она четко связала развитие в себе страсти блуда с тем, что приняла участие в «расстановке». Она жаловалась на ощущение, что «в нее вселилась какая-то сущность». Ко мне обратился за помощью ее муж. На тот момент она находилась в полном нервном истощении. У нас с ней была всего одна психотерапевтическая встреча. По своему внутреннему состоянию эта женщина не готова была проходить психотерапию. Через неделю позвонил ее муж и сообщил, что ее положили в клинику. Этот опыт помог мне избежать искушения применять «расстановки» в своей практике.

Те проблемы, за решение которых берется Б. Хеллингер при работе со своими клиентами, могут разрешаться и в направлении православной психотерапии. Однако клиент в этом случае принимает сознательное участие в этой работе. Психотерапевтический процесс совершается только словом, посредством диалога. Осознанное участие человека в процессе исцеления исключает некий налет магии и волшебства, так привлекательный для многих людей.

Следует ожидать, что через определенное время бум «расстановок» закончится, как закончился бум психоанализа. Господь все ставит на свои места. Вероятно, это происходит потому, что Он не дает человеку вот так легко и просто, без покаяния, без осознанного отношения к своему прошлому и настоящему приходить к радостной и спокойной жизни без проблем.

Легкое и безболезненное существование человека не способствует пробуждению в нем духа, не подвигает его искать ответ на вопрос о смысле своего бытия. Это противоречило бы осмысленному решению той задачи, которую Господь ставит перед человеком; решение которой невозможно без выхода на смысловой уровень, без совместной работы человека и Бога.