Текст книги "Мама рядом! Главный секрет первого года жизни"

Наша жизнь изменилась: традиции отступили, «передовые позиции» заняли культы молодости, успеха, комфорта и материального благополучия. И оказалось, что младенец плохо вписывается в эту картину мира. В результате возникла новая модель материнства, которое я называю облегченным. Она предполагает, что ребенок, родившийся в благополучной семье, не занимает в жизни мамы «положенного» ему места – мама фактически отстраняется от младенца, передает его в третьи руки. Это приводит к тому, что у мамы не просыпается материнский инстинкт, а у малыша не формируется привязанность, и они остаются будто чужими людьми.

И дело не в том, что мама-злодейка совсем не думает о ребенке, а папа ничего не замечает или просто закрывает на все глаза. Напротив, родители искренне заинтересованы в том, чтобы вырастить здоровых, умных, успешных детей. Они готовы дать им все – только не самих себя. Но почему? Потому, что «так проще» и «сегодня все так делают».

Надо признать, для нас естественно поступать с оглядкой на мнение окружающих. Чтобы ему противостоять, нужны определенные усилия. А если нет традиций, если не за что зацепиться, многие начинают «плыть по течению» – в русле новых общественных трендов. Облегченное материнство становится нормой жизни, особенно в семьях с большим достатком, и никого уже не удивляет. Более того, эта тенденция постепенно распространяется на все слои общества – разница только в масштабах, «в дозировке».

Но, следуя моде, мы лишаем ребенка самого необходимого – непосредственного контакта с нами, родителями. Кроха цепляется за нас, пищит, кричит – пытается сказать, что мы нужны ему прямо сейчас, а мы не хотим его слышать, уверенные в том, что наше время еще не пришло и наша главная роль – впереди. Но если бы мы ясно понимали, чем нам грозит такое легкомыслие, мы наверняка действовали бы по‑другому. Мы плохо представляем, какими тяжелыми последствиями оборачивается облегченное материнство. Когда мы захотим, наконец, наверстать упущенное, стать для малыша действительно близкими, родными людьми, наша роль для него уже не будет такой значимой. И может получиться как в известном выражении – «скупой платит дважды»: пока малыш был совсем крошечным, мы жалели себя, экономили силы и время, перекладывая заботу о нем на других, а когда подрос, готовы на все, лишь бы восполнить «упущенную выгоду». Вопрос в том, удастся ли это, и если да, то какой ценой.

Мне все чаще приходится видеть, как многие родители вынуждены бегать с детьми по специалистам, выкладывать немалые суммы, тратить силы и нервы, чтобы справиться с проблемами, истоки которых – в младенчестве.

Значит ли это, что мы должны отказаться от тех благ, которые дает нам современная жизнь: от комфорта, возможности хорошо выглядеть, быть успешными? Конечно, нет. Но на какой‑то период иерархию ценностей можно пересмотреть и перераспределить свое время, силы и энергию.

Надо решить, что для нас важнее, значимее. Представим, что мы кладем на одну чашу весов еженедельные вечеринки (нельзя нарушать традицию!) и занятия в фитнес-клубе (а как иначе избавиться от лишних трех килограммов и пяти сантиметров в талии?), а на другую – будущее своего ребенка: его взаимоотношения с нами, с друзьями, с учителями и одноклассниками, его самооценку, интерес к жизни, целеустремленность. И если для нас важнее ребенок, значит, надо постараться перенести центр тяжести со своего «Я» на другого – маленького человека, который сейчас так в нас нуждается.

«Утяжеляя» свою жизнь сегодня, проявляя материнскую самоотверженность в течение первого года после рождения малыша, мы облегчаем ее себе в будущем, на многие годы вперед. Нет более выгодных инвестиций, чем инвестиции в будущее своих детей. Говоря на современном деловом языке, это сверхприбыльные вложения, дивиденды от которых мы получаем в течение всей нашей жизни.

Какие бывают мамы?

Каждая мама воспитывает ребенка по‑своему: в зависимости от индивидуальных особенностей, стиля жизни и ситуации в семье. Одним это дается легче, другим тяжелее. Конечно, все мы стараемся, чтобы хорошо было прежде всего малышу. Но у каждой из нас свои представления о том, что такое «хорошо» и как должна вести себя мама. Порой мы неосознанно упускаем что-то очень важное в отношениях с малышом или выстраиваем почти непреодолимые преграды между нами.

Чтобы это понять, иногда стоит взглянуть на себя со стороны. Мы рассмотрим несколько типов мам, «срисованных» из жизни; в одной из этих зарисовок мы наверняка сможем узнать себя или найти в себе черты сразу нескольких типажей.

Такая мама – человек долга. Она живет будто по уставу: четко знает, что правильно, а что нет, что положено, а что запрещено. Мама-сержант зачастую довольно начитанна, с широким кругозором. Поэтому правила и нормы, которые она свято соблюдает, взяты не с потолка – все имеет научное подтверждение или опирается на авторитетное мнение. В ее жизни все продумано, структурировано и регламентировано – чтобы никаких осечек!

Откуда берутся такие мамы? Из девочек-отличниц – собранных, ответственных, прилежных, привыкших все делать как надо, в срок и на совесть: сначала уроки – потом гулять… Отличница усердно училась, поступила в престижный вуз, блестяще защитила диплом. И к появлению малыша она готовилась так же основательно, как к любому другому важному делу: заранее запаслась умными книжками «о последних тенденциях», сделала выбор в пользу правильного, с ее точки зрения, метода воспитания и теперь последовательно воплощает его в жизнь.

Если такая мама решит, что уход за малышом – дело настолько ответственное, что заниматься им должны люди профессиональные, она найдет специалистов, которым можно доверять, – врача, няню, детского психолога. Она поступает так не потому, что не уверена в себе, – это ее обычный подход к решению жизненных задач, а ребенок – такая же задача, только более важная. И «девочка-отличница» будет четко, до последней запятой, выполнять все рекомендации профессионалов.

Она может воспитывать ребенка по Споку, Фрейду или по кодексу строителя коммунизма. Ребенок для нее – исключительно объект воспитания, поэтому его эмоции и желания в расчет не принимаются. Есть план, распорядок дня, где основное – слово «надо», остальное не имеет значения. Правила выходят на первый план, оттесняя все, что относится к эмоциональной сфере, куда‑то «на задворки»: «Это все лирика, а надо дело делать!» Например, кормить по часам, четко по графику, независимо от желания ребенка, его состояния и настроения в настоящий момент. Малыш плачет, потому что есть хочет? Потерпит – до кормления еще 25 минут. Спит? Разбудим – время кормить. Как говорится, война войной, а обед по расписанию! В таких условиях младенец не учится понимать свое внутреннее состояние, доверять собственным желаниям и эмоциям, ведь для этого необходимо, чтобы мама слышала его, чувствовала, отзывалась на его потребности, а не пыталась втиснуть их в придуманные кем‑то «воспитательные конструкции».

Но бывают и «правила наоборот». Возможно, в одной из «продвинутых» книжек мама-сержант прочитала, что младенца надо обнимать не меньше 20 раз в день, носить на руках не менее четырех часов и обязательно класть с собой в постель. И она старательно соблюдает современные установки, выполняя нормы «правильного эмоционального общения», но формально, без настоящих, искренних чувств.

Мама-сержант не позволяет себе быть спонтанной. Она привыкла контролировать эмоции, жертвовать своими желаниями, если того требует «долг». Она не может повозиться с крохой «просто так» – она целенаправленно «организует взаимодействие с ребенком». Например, она тренирует сына переворачиваться на животик или тянуться ручками за игрушкой только потому, что в книгах по развитию младенца написано, что к определенному возрасту он уже должен это делать. Если игры – то обязательно развивающие. Вот она играет с малышом – казалось бы, расслабься и получай удовольствие! Но мама опять «проводит воспитательную работу», сама не включается в игру и потому не получает положительного эмоционального заряда от общения с малышом.

Конечно, мама стремится делать все правильно, «на пятерку», но такие прямолинейность, целенаправленность становятся преградой для ее эмоциональной близости с ребенком.

Она стала матерью, но так и не повзрослела. Ни она сама, ни окружающие не воспринимают ее как взрослого, самостоятельного человека, который в состоянии позаботиться о ребенке, отвечать за него. И неважно, сколько маме лет – 15 или 35, возраст здесь ни при чем.

Мама-дитя – человек инфантильный, незрелый и при этом очень тревожный. Она все время боится допустить ошибку, оказаться виноватой. Она всегда слушала старших, зависела от мнения значимых для нее людей. И в роли матери она не чувствует себя уверенно: постоянно ищет помощи, поддержки, покровительства. Не будем путать эту ситуацию со случаями манипулирования с целью извлечения выгоды, когда с трогательными словами «я этого не умею» решение проблем перекладывается на других.

Мама-дитя искренне тревожится о малыше, боится причинить ему вред своими неумелыми действиями и потому старается как можно меньше брать ребенка на руки – а вдруг уронит, ведь он такой хрупкий? Если она купает младенца, кто-то непременно должен ее страховать, помогать и подсказывать: вдруг вода горячая, вдруг в ушки зальется, а вдруг он неудачно дернет головкой, а вдруг, а вдруг… «Я одна ничего не могу, мне нужен помощник, который знает, как…» – внушает мама себе и окружающим. Ей хочется, чтобы близкие сочувствовали ей и помогали нести этот непосильный груз материнства. Поэтому при любом удобном случае мама дистанцируется от ребенка, выдвигая вперед того, кто оказался рядом. И неважно, кто это будет – ее мать, муж, бабушка, свекровь или профессиональная няня. Главное, этот человек точно знает «как надо». Для инфантильной, неуверенной в себе мамы он становится абсолютным авторитетом.

Так, совсем молоденькая женщина, приехавшая в Москву из провинции, во всем беспрекословно подчиняется мужу. Он руководит в доме всем, в том числе и воспитанием ребенка, диктует, что, как и когда надо делать. Муж сказал, что «нежничать» с ребенком нельзя: «Мы же растим мужчину!», а значит, нужны строгость, дисциплина и режим. И несчастная мать не может себе позволить даже поцеловать сына, понянчиться с ним. Она целует его тайком и только когда малыш спит…

Мама-дитя подавляет свои желания, стремления, порывы только потому, что не уверена в себе, не доверяет своей интуиции. В результате страдают оба – и мама, и ребенок. Мама лишается возможности проявить свои чувства, а малыш растет без материнского тепла и внимания. И все это несмотря на искреннюю любовь мамы к ребенку.

Это хрупкое создание не в состоянии переносить отрицательные эмоции – как свои, так и чужие, в том числе и собственного ребенка. Как только она слышит крик, писк, плач, ей становится плохо, у нее может подскочить давление, заболеть сердце – ну прямо «принцесса на горошине»! О таких говорят: «она настолько чувствительная натура…», «человек тонкой душевной организации», «если ребенок плачет, она так переживает – просто места себе не находит…»

Фарфоровая мама действительно очень легко «бьется». Она не может справиться с неприятной или напряженной ситуацией, связанной с ребенком. Она пасует перед его страхом, болью, агрессией – сила этих чувств пугает ее. Когда с малышом все хорошо, мама улыбается, играет с ним, баюкает. Но как только появляются проблемы, она уже не может ничего делать – начинает паниковать, плакать или злиться. Мама воспринимает негативные эмоции ребенка как нечто запредельное, непереносимое: закрывает уши руками, убегает из комнаты или зовет кого-нибудь на помощь. И хорошо, когда этот «кто-то» оказывается поблизости. Но если она останется с плачущим младенцем один на один, ее реакции могут быть и вовсе непредсказуемыми: она может накричать на своего малыша, шлепнуть, сделать все что угодно, лишь бы он немедленно замолчал. Поэтому, когда на горизонте сгущаются тучи, ей сразу же нужен «дублер», который ее заменит и избавит от страданий. А как только ребенок спокоен и весел – она снова с ним.

Такую маму считают любящей, заботливой, трепетной, ведь она так переживает, когда малыш плачет. Но ни один младенец не может быть счастливым и довольным 24 часа в сутки. В первый год жизни часто бывают периоды, когда ребенок плохо себя чувствует: то животик болит, то зубки режутся, то он хочет есть, то спать. Малышу некомфортно, он кричит, требует, сердится – зовет маму на помощь. Но от «фарфоровой куклы» он не получает надежной защиты и поддержки, когда они ему особенно нужны.

Она человек настроения: непоследовательная, изменчивая – «к сердцу прижмет, к черту пошлет». Ее сегодня не похоже на вчера, а что будет завтра, она пока не знает. Таких женщин нередко называют экстравагантными, экзальтированными, а иногда и просто истеричками – они порывисты, эгоистичны, не считаются ни с людьми, ни с обстоятельствами. Предсказать их поведение невозможно, что они выкинут и в какой момент – непонятно.

Амплитуда маминых эмоциональных всплесков зависит не от поведения малыша, а от ее собственного внутреннего состояния: она то ласкает кроху и носит на руках, то полностью игнорирует. Она не контролирует свои эмоции, не считает нужным как‑то приноровиться к ребенку, постараться его понять.

Мама-сюрприз как живет, так и ребенка воспитывает. В ее собственной жизни нет никакого порядка, и уж тем более она не в состоянии организовать и упорядочить жизнь малыша. Стратегии воспитания у такой мамы тоже нет – все случайно, все зависит от ее очередного увлечения: «С понедельника начинаем новую жизнь: просыпаемся в семь утра, купаемся, гуляем четыре раза по часу…» Правда, роль «правильной» мамы была ей интересна всего пару дней, а в среду ей уже все наскучило: «Ой, не могу рано вставать, на улицу не пойдем…» Она постоянно меняет свое мнение – что для ребенка хорошо, а что плохо. Поддавшись очередному новому веянию, она легко может сменить систему воспитания, няню, врача. Сегодня ей сказали, что нет ничего лучше няни – опытной медсестры, а завтра окажется, что лучше всего нанять няню-филиппинку, потому что филиппинки – самые исполнительные и усердные. Одним словом, жизнь похожа на калейдоскоп – людей, вещей, идей, постоянно сменяющих друг друга.

Все меняется так быстро, что малыш постоянно пребывает в ситуации неопределенности. Бывает, он заплакал, и мама сразу бросается его утешать, но вот он захлебывается слезами, а она и не думает подходить, пока он сам не успокоится. Ребенок не может к ней приспособиться, выработать собственную «эффективную стратегию поведения»: непонятно, что надо делать и как себя вести, чтобы мама наконец обратила на тебя внимание.

А между тем маленькие дети очень чувствительны к ритуалам, к однажды заведенному распорядку – от этого зависит их эмоциональная устойчивость. Младенцу важно, чтобы действия повторялись, а предметы занимали отведенное им место. Например, уточка, которая всегда стояла в ванной на одном месте, вдруг исчезла, и все – крик и слезы! Если даже такая незначительная деталь вызывает бурю эмоций, можно себе представить, как ребенок будет переживать, когда происходят более существенные изменения.

Для малыша в этом изменчивом мире обязательно должна оставаться некая константа – и это именно мама, она главный «фактор стабильности». Но с мамой-сюрпризом на предсказуемость, постоянство и определенность рассчитывать не приходится.

Она совершенство – и этим все сказано. Все, что есть в ее жизни, должно быть идеальным. Психологи такой тип личности называют нарциссическим.

Для мамы-совершенства ребенок – предмет гордости, ее «орден», который она с удовольствием всем демонстрирует. Малыш становится «нарциссическим расширением» мамы, составляющей ее имиджа и встает в один ряд с другими ее жизненными достижениями. Это еще один повод заявить миру: «Я лучше всех!»

После рождения ребенка она старается как можно быстрее вернуться в строй – ей нельзя «выпасть из обоймы», оказаться забытой, невостребованной, позволить кому‑то себя обойти. И к портрету леди-совершенство добавляется еще один яркий штрих: она была идеальной во всем, и вот теперь она идеальная мать идеального ребенка. Она быстрее всех похудела после родов, у ее малыша самая лучшая няня, самый знаменитый врач, самая модная коляска, суперразвивающие игрушки. Она делает с малышом беби-гимнастику по новейшей системе, идеально организует свое время, совмещает воспитание ребенка или с работой, или с бурной светской жизнью.

Естественно, что у совершенной мамы ребенок просто обязан быть совершенным: идеально выглядеть (никаких диатезов), идеально себя вести (не хныкать при гостях). И переворачиваться он начинает раньше всех, и улыбается чуть ли не с рождения. Он первым из сверстников научится ходить, говорить, потом рисовать, читать, потом пойдет в лучшую школу. В год он уже знает иностранные слова, в два пиликает на скрипочке или плавает брассом. Он или очень спортивный, или у него абсолютный слух, или он гений-математик.

Когда у малыша возникают реальные проблемы, в том числе со здоровьем, мама может долгое время их игнорировать, не замечать, ведь они ломают ее представление об идеальном ребенке. Она видит только то, что хочет видеть, и потому может серьезно осложнить ситуацию – вовремя не забить тревогу, не обратиться за помощью. Например, ребенок агрессивен и неуправляем – это очевидно всем, кроме мамы. Почему? Потому что это не соответствует «картинке», которую она уже себе нарисовала.

Если вдруг выясняется, что в группе сверстников ребенок совершенной мамы далеко не первый, не лучший, это становится для нее настоящим потрясением.

Для нарцисса характерны крайние, полярные оценки: либо идеализация, либо обесценивание. И восприятие собственного ребенка тоже проходит по одному из этих полюсов: он не может быть «обычным», но при этом любимым. Он либо идеален, либо ужасен; третьего не дано. Если малыш соответствует представлениям мамы о том, каким должен быть идеальный ребенок, им гордятся, любуются, его демонстрируют гостям как подтверждение маминого совершенства. А если ребенок слишком шумный, или толстоват, или недостаточно сообразительный, другими словами, не вписывается в некий эталон, он будет исключен из числа маминых «украшений». Ему с пеленок дают понять, что любви достойны только люди совершенные, а значит, нужно все время пытаться соответствовать идеалу, что нелегко для любого человека.

Чтобы понять чувства, которые терзают душу мамы, можно вспомнить эпизод из сказки «Дюймовочка». Там Майский Жук знакомит Дюймовочку, свою невесту, с сородичами, а те говорят: «Что-то она какая-то худенькая, и крылышек у нее нет, и усиков». «Теперь я и сам вижу, что эта девочка никуда не годится», – восклицает Жук. Вот она – жизненная трагедия идеальной мамы неидеального ребенка.

При этом внешне все будет выглядеть вполне пристойно: малыша могут отправить к бабушке с дедушкой или куда-нибудь в пансионат с няней – «так лучше для его здоровья». Но на деле его просто удаляют из семьи – чтобы не портил идеальную картинку. Про него вообще могут не говорить, как будто его нет.

Такое отношение очень опасно для эмоциональной сферы ребенка. Не получив в детстве безусловной любви матери, – а именно такая любовь дает нам силу, энергию и ощущение устойчивости мира, – он всегда боится быть отвергнутым.

Такая мама практически не бывает дома: она либо с утра до вечера пропадает на работе, либо сопровождает мужа в поездках, либо ведет активную светскую жизнь – приемы, презентации, модные курорты…

Мама, как призрак, то появляется, то исчезает. С рождением малыша вектор ее жизненных интересов не меняется, она родила ребенка, потому что «так положено», но не собирается ради него перекраивать свою жизнь, график, менять свои привычки. Да и зачем, если можно включить малыша в тот формат жизни, который ее вполне устраивает? Для такой мамы важно прежде всего состояться самой: прекрасно выглядеть, обеспечить себе статус в обществе или сделать карьеру. Она уверена, что ребенок, когда вырастет, все поймет, оценит и даже будет ею гордиться, ведь это лучшее, что, по ее мнению, она может для него сделать.

Виртуальная мама может заранее, еще до рождения малыша, нанять няню. В роддоме готовится двухкомнатная палата, где няня находится вместе с будущей мамой. Няня сразу же забирает новорожденного, потому что мама должна отоспаться. У нее нет, казалось бы, естественной и необходимой потребности физически почувствовать младенца, нет стремления к близости с ним. Да и дальнейшая жизнь ребенка организована так, что эмоциональному контакту с мамой сложно появиться. Мама не планирует кормить сама и, конечно, не собирается ограничивать себя в питании, как это делают кормящие матери, – ей уже давно хотелось выпить бокал красного вина. Да, она отказывала себе во всем, пока была беременной, но с какой стати надо терпеть все это и дальше?

Общение мамы и ребенка происходит опосредованно, через другого человека – того, кто постоянно находится рядом с малышом, – через няню или бабушку.

Виртуальная мама воспринимается окружающими как на редкость предусмотрительная и заботливая, ведь она обеспечивает ребенку уход «по высшему разряду»! Она готова тратить любые деньги на «правильное питание и воспитание», на хороших нянь, на оформление детской комнаты профессиональными дизайнерами, на подбор классической музыки, чтобы малыш с пеленок эстетически развивался. Раз в месяц собирается «консилиум» по развитию младенца. Но в систему ценностей виртуальной мамы эмоциональный контакт с ребенком не вписывается. Она все распланировала и предусмотрела, кроме одного – собственного присутствия рядом с малышом. Возможно, это единственное, чего недостает ребенку, но это перечеркивает, перевешивает остальное «изобилие».