Текст книги "Где сокровище ваше"

Но одна поездка запомнилась мне очень хорошо, потому, что была связана с загадкой, с тайной. Бабушка мне уже говорила, что они с дедушкой пытались узнать, кто же был хозяином тех вещей, которые обнаружились в их доме. Им это так и не удалось сделать. Не получилось отыскать хоть какие-то документы, указывающие на хозяев.

И вот как-то раз в одну из поездок на Урал случилась интересная история. Я тогда закончила девятый класс. Маме дали отпуск в начале июня, и она собралась ехать на Урал к тёте Лизе. Тётя Лиза мне нравилась, мы были у неё уже три раза, и мне захотелось поехать с мамой. Она с удовольствием согласилась взять меня с собой. Тётя Лиза обрадовалась, узнав, что я тоже приеду. Нам нравилось разговаривать, тётя Лиза любила рассказывать мне о своей семье, о родственниках, уехавших из села. Кто-то погиб на фронте во время войны, кто-то переехал в город. Она могла рассказать даже о родственниках, живших здесь, на Урале, до революции. У неё сохранились старые письма, фотографии, какие-то мелкие памятные вещицы. Просто удивительно, как она смогла сохранить всё это. Она была старше мамы почти на десять лет, и тогда ей было ближе к шестидесяти.

Она встретила нас на станции, приехала с соседом на его машине. Дело было к вечеру, мы устали, и я без конца проваливалась в дрёму. Пока доехали до поселка, в котором жила тётя Лиза, была почти ночь. Мы вымылись в бане, поужинали и легли спать.

Как же там хорошо спалось! Это почти единственное, кроме тёти Лизы, конечно, что мне там нравилось! Воздух, такой лёгкий и вкусный! Туман перед восходом солнца, мычание коров, собирающихся в стадо, кукареканье петухов! Я встала рано, когда мама ещё спала, а тётя Лиза выгоняла корову в стадо. Мы вместе с ней приготовили завтрак, и пока собирали на стол и ели, она рассказала мне подробно, почему она встретила нас одна. То, что дядя Матвей уехал в город к старшему сыну, мы узнали от неё вчера вечером, когда она нас встретила. А теперь оказалось, что ему придётся там задержаться сверх того, что он планировал. У него что-то случилось с машиной в дороге. До города он доехал, но теперь машину надо ремонтировать, чтобы она выдержала обратную дорогу, а справятся ли они с сыном своими силами или придётся прибегнуть к услугам мастерской – большой вопрос. Так что увидимся ли мы с дядей Матвеем в этом году – неизвестно. С огородом мы ей, конечно, обещали помочь, хотя помощники и без нас были. В этом посёлке жили двоюродные братья тёти Лизы и мамы, а к ним на лето приехали внуки, ну а их-то припахать – святое дело! Вот так и пошло время: утром и вечером на огороде, если было, что делать. Днём, в жару, уходили к реке – загорать и купаться. Ну, я-то, в основном – в тени с книжкой. Или с тётей Лизой. То она мне что-нибудь рассказывала, то я ей. И вот как-то вспомнила я про шкатулку, про бабушкин туалетный столик, про бусину. Про то, как мы с Кирюшей гадали с помощью зеркала на этом столике. И рассказала обо всём тёте Лизе. Я, вроде бы, и раньше упоминала, то про одно, то про другое, но в этот раз впервые собрала эти вещи воедино и рассказала обо всех вместе. Тётя Лиза выслушала меня внимательно и сказала:

– Настюша, а когда мы с тобой в последний раз фотографии смотрели?

– Давно, тётя Лиза. Я тогда, кажется, в шестой перешла.

– Ну да, вроде. А давай-ка старые альбомы посмотрим. Может, там что-нибудь интересное увидим.

И после того, как мы пообедали, тётя Лиза достала несколько старых альбомов с дореволюционными фотографиями. Некоторые из них я помнила. Вот, например, эту: на ней сфотографированы мужчина и женщина, рядом с ними стоят пятеро детей, шестой сидит у женщины на коленях. Дата под фотографией: 5 июня 1860 года. Вот ещё одна: на ней в центре пожилые мужчина и женщина, вокруг них разместились молодые и не очень мужчины и женщины, рядом с ними дети, кто сидит на маленьких стульчиках, кого-то держат на руках. По виду, семья не очень богатая, но одеты элегантно, со вкусом, женщины красиво причесаны, мужчины аккуратно подстрижены и выбриты. У некоторых небольшие бородки и усы. Тётя Лиза говорит, что нужно искать на этих фотографиях предметы, о которых я рассказала. Говорит, что вроде бы в каком-то альбоме их видела. Пока ничего нет. Листаем дальше. Рассматриваем лица давно ушедших людей, одежду. На многих детях я вижу форменную гимназическую одежду, на некоторых молодых людях – университетскую форму. Очень богатых среди них нет, если судить по одежде. Ну ладно, туалетный столик и шкатулка красного дерева, но золотое украшение с гранатом, оно-то откуда могло взяться? Может, подарил кто? И стало украшение семейной реликвией, а потом как-то сломалось, затерялось, и осталась от него одна только бусина. А почему, интересно, Мороз сказал, что её хранить и беречь надо? И вообще, возможно ли найти по этой бусине всё украшение целиком? Хоть бы на фотографии его увидеть, узнать, каким оно было когда-то!

И вот, наконец, знакомые вещи: туалетный столик, а на нём – шкатулка. Точь-в-точь, как у бабушки! Я говорю об этом тёте Лизе, мы обе с волнением рассматриваем фотографию. На ней молодая симпатичная девушка, одетая по моде 60-х годов девятнадцатого века, с красиво уложенной косой. Сидит возле туалетного столика, повернувшись к зрителю. На фотографии дата: 17 мая 1863 года. На ней украшение – небольшой медальон на цепочке. Какого металла – непонятно, но, судя по тому, что появилась дорогая мебель, мог быть и золотым. На обратной стороне фото надпись – Зуева Ольга.

Листаем дальше. Та же самая девушка с другими людьми, из подписи ясно, что это её родители, братья и сёстры, тёти и дяди. Фотографии сделаны в разных местах при разных обстоятельствах: в саду, на террасе, в доме. Это – то чей-то день рождения, то окончание гимназии, то получение диплома о высшем образовании, то празднование Рождества или Нового года. Некоторые фотографии сделаны перед отъездом кого-то из молодых людей на учёбу за границу. Иногда на снимках оказывается только кто-то один из большой семьи, как, например, та самая девушка. Порой присутствует туалетный столик и шкатулка на нём. На многих женщинах украшения, но не очень дорогие – цепочки с кулонами, серьги, кольца, но нет среди них того главного – с гранатом.

И вот, наконец, я вижу эту девушку с интересным украшением на груди: золотое ожерелье, украшенное мелкими камнями, а в центре три камня побольше – овальные, гладкие, без огранки, по форме напоминающие клюкву, в виде подвесок. Я вспоминаю свою бусину. Очень похоже. Смотрю на подпись под фотографией и дату – Ольга Владимировна Чибисова, 1865 год. А фамилия дяди Геры – Чибисов. На Ольге белое атласное платье с кружевами, на голове – фата! Так значит, колье – свадебный подарок! Ну вот, теперь понятно, при каких обстоятельствах появилось в нашей семье это украшение. Кроме колье на ней серьги и кольцо с похожими камнями – такими же гладкими и овальными. Рядом с ней – мужчина, её муж. Он мне смутно кого-то напоминает, да и девушка кажется знакомой. Хотя чему тут удивляться. Это же фотографии наших родственников. Но я в них особо не вглядываюсь. Я смотрю на украшения и говорю тёте Лизе:

– Кажется, это оно и есть. И по фотографии понятно, что были ещё серьги и кольцо. И ещё, если жених мог делать такие подарки, возможно, он дарил своей жене и ещё что-то. Может быть, мы ещё что-нибудь увидим на фотографиях. Хорошо бы отыскать это всё, узнать, где и у кого оно сейчас.

– Интересно, кому эти подарки потом переходили, и кто был их последним владельцем, – говорит тётя Лиза. – Знаешь, Настюша, я думаю, надо внимательно перечитать письма, начиная с 1900 года. А дальше искать в библиотеках, в старых подшивках газет. Одно имя нам уже известно – Ольга Владимировна Чибисова, отыщутся и другие. Из писем попробуем узнать, кто они, ну а потом в газетах поищем. Вернее, ты поищешь. Мне ведь некогда, не могу я хозяйство бросить. А ведь эта бусина неспроста к тебе попала, Настасья. Это ведь она тебя к поискам подтолкнула. Я этих фотографий и писем уже много лет не касалась. И если бы ты про эту бусину не заговорила, мне бы и в голову не пришло какие-то розыски проводить. В общем, дальше сама этим занимайся. Архив этот можешь с собой забрать, отдаю его тебе, теперь уже ясно, что я свой долг выполнила – сохранила его для тебя. Он тебе предназначен.

Тётя Лиза уходит, а я продолжаю рассматривать фотографии. Время от времени попадаются фотографии всё той же О. В. Чибисовой. Теперь на ней и другие украшения – серьги с жемчугом и золотая брошь в виде банта, браслеты, кольца. На чёрно-белых фотографиях не разобрать, какие именно, но судя по нарядным платьям, дорогие. Часто она сфотографирована вместе с мужем, Ильёй Григорьевичем Чибисовым. Рядом с ними появляются дети, сначала маленькие, потом постарше. Семейство растёт. Среди детей – девочка, самая старшая. Ирина Ильинична Чибисова. Вот фотография, на которой ей восемнадцать, как ясно из подписи. Это 1884 год. На ней гранатовое колье, серьги с гранатами. Следующая фотография, три года спустя. 1887 год. Свадебная. Теперь она уже не Чибисова, а Ручейникова. Её муж – Александр Ручейников. А это тоже одна из наших фамилий, то есть из тех, которые мне знакомы по нашим родственникам. Ручейниковы – это мамины двоюродные брат и сестра. Мама поддерживает с ними отношения, и я виделась с ними несколько раз.

Всё-таки молодец мамуля, со многими родственниками не просто переписывается-перезванивается, ещё и встречается. То мы к ним в гости заезжаем, то они к нам. К пожилым родственникам, конечно, чаще мама с папой ездят, чем они к нам. И время от времени то меня с собой берут, то кого-нибудь из братьев. Мне особенно нравится бывать в Питере, у тёти Оли.

Что-то я отвлеклась. Ладно, идём дальше.

Дальше фотографии начала двадцатого века. Японская война, революция 1905 года, Германская война, Февральская революция, Октябрьская. Вот фотография 1907 года. И. И. Ручейникова с мужем и детьми. Старшей дочери Лизе четырнадцать лет, младшей, Кате – одиннадцать. Сыновьям – девятнадцать и семнадцать. Листаю дальше. Фотографии 1910, 1912, 1914 годов. Я слежу за знакомым уже колье, серьгами и кольцом. Особенно пристально – за колье. Наше с тётей Лизой предположение верно: эти вещи передаются по наследству старшей дочери. Но дальше будут войны и революция. В этом водовороте люди исчезали тысячами, не говоря уже о вещах, пусть даже очень дорогих. И вот последние фотографии в этом альбоме – 1917 год. Елизавете Александровне – двадцать пять лет, Екатерине – двадцать три. На Елизавете Александровне я вижу то самое колье. Это – последняя с ним фотография. Оно и понятно. Если колье и осталось в семье ещё на какое-то время, то одевать его было чистым безумием. Не те времена настали, чтобы в драгоценностях щеголять. Тогда вообще не до драгоценностей было, самим бы уцелеть. Многие их тогда прятали, да не многие за ними возвращались. Ну что ж, последнюю владелицу я теперь знаю, это Елизавета Александровна Ручейникова. Но, возможно, драгоценности были поделены между сёстрами, и колье могло оказаться у Екатерины, а может, и вообще достаться кому-нибудь другому. Кому то из братьев, например. Может, их вообще нет в России, может, этой семье удалось уехать за границу, поменять документы, сменить фамилию. Всё, что угодно могло быть. Но если эта семья жила на Урале, то как они оказались на Западе? Как им удалось унести ноги из революционной России? Впрочем, они могли сначала переехать в одну из столиц, чтобы быть поближе к центру событий и иметь возможность быстро среагировать в случае опасности, ну и быть поближе к границе на всякий случай. На случай смены правительства. После Февральской революции были, конечно, люди, которые верили в возможность счастливых перемен, но эти надежды очень быстро угасли. А может, какое-то время они жили в нашем городе? Не даёт мне покоя наш чердак с этой бусиной. Я боюсь поверить в удачу. Неужели в нашем доме жил кто-то из Ручейниковых?

Глава 14

В то лето мне больше ничего узнать не удалось. Архив я забрала с собой, спасибо маме, она не возражала, даже наоборот, сказала, что это будет для меня полезно, если я ближе познакомлюсь с семьёй. Сначала я хотела взять с собой только несколько фотографий – те, что с колье, но тётя Лиза настояла, чтобы я забрала все альбомы и письма.

Но я не сразу продолжила его разбирать. На протяжении последнего учебного года я несколько раз принималась читать письма, но ничего не нашла, возможно, потому, что голова была занята совсем другим. Их и было-то не так уж много, всего несколько десятков, большей частью послевоенные, которые, на мой взгляд, и хранить-то не стоило. Было десятка два-три писем с фронта и вообще военной поры и совсем мало – довоенных. В общем, тогда я не смогла в этом архиве ничего обнаружить. Ходила пару раз в библиотеку, листала старые подшивки газет, но знакомых фамилий не находила. Да и не было в нашей районной библиотеке настолько старых газет, чтобы там можно было найти фамилии наших предков. А если те, кто жил в бабушкином доме сменили фамилию и жили по другим документам, как их вообще найти? Да и времени на розыски особо не было. Всё-таки это был последний школьный год, впереди были экзамены, и выпускные, и вступительные, какая уж тут возня с архивом! Даже о подработке пришлось забыть на какое-то время.

Дело в том, что мне хотелось как можно быстрее стать самостоятельной, и уже в восьмом классе я стала искать возможность заработать. Я обдумала несколько вариантов, но ни один из них мне не подходил. И не потому, что я была слишком разборчивой. Я могла бы и на почту пойти, корреспонденцию сортировать, и в кафе, тем более что там подрабатывали по вечерам некоторые из моих одноклассников, в том числе и Кира. Дело было в том, что для этого пришлось бы тратить время на дорогу туда и обратно. К тому же два раза в неделю я ходила в спортзал заниматься на тренажерах.

Я посоветовалась сначала с папой и мамой, потом с бабушкой и дедушкой, но они тоже не смогли ничего придумать. Тогда я рассказала об этом дяде Гере и тёте Дине. Они обещали подумать и перезвонить. И вот через день раздался звонок от тёти Дины.

– Стасенька, ты сможешь зайти ко мне сегодня после уроков? Или завтра-послезавтра?

Я ответила, что смогу сегодня, и после уроков побежала к ней. То, что она мне предложила, было выше всех моих ожиданий.

– Настя, дело вот в чём, – сказала мне тётя, – я сейчас перевожу книгу, ну, ты знаешь, я тебе о ней говорила. И перевела уже больше половины. А меня просят перевести побыстрее, чтобы взять следующую. Собственно, её уже прислали неделю назад. Ничего особо сложного там нет, ты же знаешь, я перевожу в основном фэнтези, мистику, ну ещё литературу для подростков беру иногда. Конечно, это тоже не ахти как легко, но это всё же не научная литература. Я понимаю, что это звучит немного странно, но мне нужна твоя помощь. Книга довольно интересная и не хочется отказываться от удовольствия с ней поработать. Для начала просто прочитай её. Потом мы с тобой её обсудим. Затем ты будешь переводить, ну, скажем, по две-три страницы в день и пересылать мне, я буду проверять и исправлять, если понадобится. Английский ты знаешь хорошо, я думаю, вместе мы справимся. Ну, и естественно, часть гонорара я буду отдавать тебе.

У меня просто дух перехватило. Конечно, я согласилась. Тётя отдала мне книгу, и я побежала домой, поделиться радостной вестью со своими родственниками. Вот так у меня появился заработок на три последних школьных года. Да и впоследствии эта работа не раз выручала.

Кружок по информатике, в котором мы с Кирой занимались с пятого класса, я тоже не бросила. Дядя Гера время от времени меня, так сказать, тестировал и неизменно оставался доволен моими успехами. Мама с папой, конечно, тоже были рады слышать похвалы от учителей в адрес дочери и даже гордились тем, что я не только учиться успеваю, но и зарабатывать.

Иногда приезжали на выходные Мишаня с Никитой и Антоном. Мы ходили вместе гулять в парк, заходили в тир пострелять, в кафешки поесть мороженого и блинчиков, катались на аттракционах.

Как-то раз я услышала разговор бабушки с Никитой в один из его приездов. Это случилось вскоре после моего дня рождения, когда мне исполнилось семнадцать.

– Ну, как наша Снегурочка, всё в трудах и заботах, на личную жизнь времени как не было, так и нет, так ни с кем и не встречается? Её одноклассники вовсю романы крутят, а она ничем ничего? – Спросил Денис бабушку. Причём так спросил, что непонятно было, беспокоит его тот факт, что у меня нет парня, или же радует.

– Нет, милый, ни с кем. Здесь она ни с кем и не будет встречаться, потому что здесь она не останется. Не здесь её судьба.

– Что, в самом деле? Вот прямо-таки не судьба? Бабуль, а ты не слишком всё засерьёзниваешь?

– Да, Никита, для неё – да, серьёзно. Не будет она встречаться только ради того, чтобы как у всех всё было, чтобы от остальных не отличаться.

– Да… уж! Насчёт этого наша Снегурка – кремень, это уж точно. Вот только не промахнулась бы наша мисс «Не Как Все». Как-то иной раз тревожно за неё.

– Вот об этом можешь не беспокоиться, её ведь всего семнадцать, куда спешить-то?

– Ну что ж, пожалуй, ты права. И то, что к ней пробовали подкатывать то один, то другой, ничего не значит, так, бабуль?

– Так, Никита, так. Да ты чего так взволновался-то?

Никита что-то пробурчал в ответ, а я подумала: «А и правда, чего это он?»

– Ты ведь, Никита, на выпускной-то пойдёшь?

– А то, бабуль! Не могу же я пропустить выпускной наших девчонок?

Глава 15

И вот, наконец, экзамены. Отличников из нашей тройки осталось двое, и до серебряной медали тоже дошли два человека. Трое сошли с дистанции за время учёбы в девятом и десятом классе. Жаль, конечно, что духу не хватило. У кого-то по глупости, кто-то, наверное, престал видеть в этом смысл. Наверное, так и должно было случиться, может, и правда не нужны были им эти медали и сверхпрестижные вузы, которые планировали для них родители. Да, экзамены в десятом классе – совсем не то, что в восьмом. Десятый класс – подведение итогов, что-то исправлять поздно, назад не повернёшь, надо идти вперёд, дальше. Вот когда чувствуется, что жизнь набирает обороты! Впереди учёба в вузе, потом работа, полностью самостоятельная жизнь! Но это впереди, а сейчас – получение аттестатов и выпускной бал. Кирюша прибегала ко мне взволнованная, запыхавшаяся: «Какую причёску сделать? Какое платье выбрать? Какие украшения одеть? Снегурка, помоги! Может, у твоей бабушки одолжить? Я у неё такой классный браслетик видела!» Я знала причину её переживаний – Никита! Вот кто был предметом её девичьих мечтаний.

– Успокойся, – говорила я, – ты ему в любом наряде нравишься.

– Снегурка, я тебя не понимаю! Неужели ты ни капли не волнуешься? Ведь это выпускной бал! Школу только раз в жизни заканчивают!

Конечно, я тоже волновалась, но ведь кто-то должен был сохранять трезвую голову! Хороши бы мы были – обе безголовые!

И вот наступил этот день – день выпускного бала. Вещи были собраны, билеты куплены, можно было не волноваться и спокойно развлекаться, ни о чём не думая. Мы с Кирюшей, нарядные, красивые, как только могут быть красивы девушки в семнадцать лет, в пёстрой толпе одноклассниц пытаемся пробиться к зеркалу, чтобы ещё раз убедиться, что всё в порядке, платье сидит как надо, а причёска не растрепалась. Танцы уже начались, но Никиту с Мишей и Антона что-то не видно. И вдруг мы с Кирюшей слышим за спиной голоса:

– Девчонки, вас просто не узнать! Еле нашли вас!

Тёплая ладонь ложится на моё плечо. Я дёрнулась или нет? Оборачиваюсь. Антон. Пристально смотрит на меня. Улыбается. Моё сердце колотится у самого горла. В голове звон. Что это с ним? Что за странный взгляд, странный жест?

– Ну что, Снегурочка, пойдём, потанцуем?

Он подхватывает меня и вот мы уже среди танцующих пар. Краем глаза успеваю заметить счастливую Кирюшу в паре с Никитой, Мишаню с одной из моих одноклассниц. Мы танцуем один танец, другой, третий. Наконец, я устаю. Антон уводит меня с танцпола, усаживает на стул, говорит:

– Никуда не уходи, я сейчас.

И исчезает в толпе. Возвращается с Кирюшей и Никитой. Говорит:

– Ну что, девчонки, с окончанием школы вас! Мы с Никитой решили подарки вам сделать.

И они протягивают нам с Кирюшей маленькие коробочки, обтянутые тёмно-синим бархатом. Я открываю свою и вижу там маленькую подвеску с голубым топазом. У Киры – точно такая же. Она не визжит от восторга, как обычно, а говорит почти спокойно:

– Никита, спасибо огромное! Какая прелесть! Я как раз такую подвесочку хотела.

Чудеса, да и только! Старается вести себя как взрослая, благовоспитанная барышня и так смотрит на Никиту, что я испытываю смущение. Мы благодарим своих кавалеров и я говорю Антону:

– Пойдём, ещё потанцуем.

Потом он провожает меня домой, и я ещё раз спрашиваю его о том, что же произошло два года назад на той поляне. Два года они с Мишаней уходили от ответа, говорили, что ничего толком про тот инцидент не знают, что про напавших на них людей ничего выяснить не удалось. Но даже если личности тех людей не установлены, то пусть хотя бы расскажет о том, как всё произошло!

Антон молчит минуту-другую, потом произносит:

– Что-то странное случилось тогда. Едва ты дошла до машины, как из-за деревьев вышли четверо, и один из них сказал другому:

– Ты беги за девчонкой, а мы задержим этих. И поторопись. Как бы нам не помешали. Уходи прямо оттуда, от машины, сюда не возвращайся.

Потом оставшиеся трое кинулись на нас, завязалась драка, они вытащили ножи и успели полоснуть нас по разу. Но тут неведомо откуда выскочили трое мужчин, один кинулся к тропинке, по которой ушёл за тобой один из напавших, а второй начал стрелять по тем, с которыми дрались мы. Ну, они, не будь дураки, кинулись от него бежать, а мы с Мишкой поковыляли к машине. И, когда возвращались, слышали в лесу крики и выстрелы. А того, который пошёл за тобой, видно не было. На тропинке вообще было пусто. Ни того бандита, ни твоего спасителя.

Ах, да, твой дядя и Андрей Михайлович всё-таки съездили на ту поляну, но никаких следов посторонних там не обнаружили. Ни на поляне, ни возле родника, где была драка, ни в лесу. Ни поломанных веток, ни гильз. Ничего. Если бы не наши с Мишкой раны, то можно было бы подумать, что ничего и не было.

И ещё вот какая странность. Там как раз в это время, в июле, то есть, земляника поспевает и грибов всегда много, то одних, то других. И жители двух-трёх ближайших деревень каждый год их там собирают. Ну, так вот на следующий день они туда и сходили.

Андрей Михайлович сказал, что они с дядей Герой встретили там нескольких человек, семь или восемь их было. Ну, спросили, не видели ли они кого постороннего, не слышали ли выстрелов, не попадались ли им стреляные гильзы. Местные были озадачены этими вопросами, сказали, что летом здесь никто не охотится, поэтому гильз быть не может, а посторонних, кроме нас, в эти две недели никого и не было. Вот так, Настасья!

– А зачем я-то им понадобилась? – Спрашиваю я.

– Настя, честное слово, не имею ни малейшего представления. Мы за эти два года просто голову себе сломали, думали, кому же мог перейти дорогу пятнадцатилетний подросток.

– А эти люди… Антон, а точно никто из них не показался вам с Мишкой знакомым?

– Ну, Настя, вообще-то у нас не было времени их разглядывать, но нет, никого из них я не узнал. Да и Мишаня тоже. По крайней мере, он ничего об этом не говорил.

Я думаю о странной и таинственной встрече с Морозом двенадцать лет назад, сопоставляю со словами одного из бандитов: «Уходи от машины, назад не возвращайся», но Антону решаю ничего по этому поводу не говорить. А может, он ослышался, может, не так понял? Может, они планировали увезти меня в нашей машине, поэтому и было сказано: «Назад не возвращайся». И всё же я не могу отделаться от мысли о похожести этих двух ситуаций. И Мороз, и эти люди – и напавшие на парней, и те, которые пришли на выручку – все они пришли и ушли каким-то странным, никому не известным способом. Непонятно, откуда взялись, непонятно, куда ушли. И как.

Ладно, больше ведь никаких посягательств на мою персону не было? Не было. Значит, или преступников всё-таки задержали те трое, что кинулись нам на помощь, или они были убиты в перестрелке. И то, что туда ходили местные жители за грибами-ягодами ровно на следующий день, тоже дело обычное – простое совпадение, уговариваю я себя. Ну не могли же они в параллельный мир уйти!

На прощание Антон целует меня в щёку и говорит, что может быть, я всё же когда-нибудь перестану думать о своём мифическом Морозе, и переключусь на реальных парней. Чего это он? Не потому ли Мишаня так усердно выспрашивал бабушку, не встречаюсь ли я с кем-нибудь? Хотел узнать, есть ли шансы у Антона? Но эта мысль задерживается в моей голове ненадолго. Мне и без того есть о чём подумать.

Глава 16

Утром я уехала в Москву подавать документы в университет. Меня поселила у себя тётя Нина, старшая сестра папы. Мы давно договорились, что я буду жить у неё. Она считала, что жизнь в общежитии не способствует нормальной учёбе. И когда я несколько раз навестила знакомых, которые учились в том же университете и жили в общежитии, я с ней согласилась. А на следующий год, летом, тётя Нина уехала в Краснодар, о чём давно мечтала, а квартиру оставила мне, оформив дарственную. Она была довольно обеспеченным человеком, поэтому вполне могла себе это позволить. Муж оставил ей дом в Подмосковье, машину с гаражом. Так что ей было что продать, чтобы купить квартиру в Краснодаре. А так как недвижимость там была дешевле, чем в Москве, то у неё после покупки квартиры осталась значительная сумма, и она совсем не бедствовала. Так я стала обладательницей двухкомнатной квартиры почти в центре Москвы.

Я хотела закончить обучение на год раньше положенного срока, поэтому, как и в школе, много времени тратила на занятия, то в библиотеке, то дома. Развлекалась редко – и времени не было, да и денег на излишества всякие жалко было. Я продолжала подрабатывать переводами, которые время от времени предлагала мне тётя Дина. Конечно, ничего крупного она мне не поручала, в основном это были несложные тексты, чаще всего рассказы на разные темы или фэнтези, но всё-таки за них платили, а это было для меня главное. Активно занималась информатикой, осваивала разные компьютерные приложения, программы, продолжала изучать языки. Часто выходила в парк погулять. Или рядом с домом, или рядом с университетом. Пару раз в неделю созванивалась с Кирюшей. Она училась в Питере, поэтому видеться с ней мы теперь могли нечасто. Вечера, примерно часов с семи, я освободила для отдыха. Усваивала я всё быстро и даже при больших нагрузках могла себе позволить не засиживаться допоздна. Вечером обычно что-то читала. Сам собой вспоминался выпускной вечер в школе, танцы, тот момент, когда Антон подарил нам с Кирюшей подвески. Его глаза, когда я взяла её. Странно. Неужели и впрямь влюбился? Я росла с ним рядом, привыкла считать его другом, просто другом, я относилась к нему как к ещё одному брату. Я знала, что он проходит стажировку где-то за границей, потом, возможно, будет там работать. Во всяком случае, в России будет нескоро, не раньше следующего года. Мы обменялись телефонами, и время от времени перезванивались.

Кирюша очень живо интересовалась, о чём мы говорили тогда, в вечер выпускного бала. Что ж, её можно понять, ведь это её брат. Я думаю, она уже нарисовала в своём воображении свадьбу и даже семейную жизнь лучшей подруги и любимого брата. Но мне пришлось её разочаровать, спустить, так сказать, с небес на землю. Она поначалу немного обиделась, сказала, что это я витаю в облаках со своим Морозом, но потом всё-таки поняла, что я права – зачем давать парню ложную надежду.

Глава 17

После первого курса на летних каникулах я поехала на Урал к тёте Лизе, решив, что настало время разобраться в этой истории с бусиной. Мы с родителями договорились, что я поживу там месяц-полтора. Сначала я заехала в деревню к тёте Лизе, пожила у неё дней десять, а потом уехала в Екатеринбург к родственникам, чтобы посидеть в библиотеке, порыться в старых газетах. И вот сижу я в читальном зале, листаю старые газетные подшивки. Чего там только нет! И статьи на политические темы, и о технических новинках, и о разных происшествиях, и реклама, и даже объявления об услугах магических салонов. Я убеждаюсь, что с тех пор мало что изменилось, всё как всегда. О благотворительных концертах и светских приёмах тоже пишут. Я просматриваю всё подряд, не пропускаю ничего, вдруг где-нибудь да мелькнёт знакомая фамилия или фотография. Вот оно! Есть! 1904 год, сбор средств для госпиталя. В числе жертвователей – Александр Егорович Ручейников. Ну, наконец-то! Хоть что-то. Листаю газеты дальше. Сбор средств на строительство школы, храма, приюта – везде Александр Егорович Ручейников. Светские рауты – на многих фотографиях он с женой и детьми, то с сыновьями, то присоединяются и дочери. На жене – то самое колье. Ручейников помогал содержать больницы, народные столовые, швейные мастерские, библиотеки. Последние фотографии – новогодние, конец декабря 1916 года, и начало января 1917 года. Потом стало не до фотографий. Забеспокоились, видимо, после Февральской революции. Александр Егорович был владельцем чугунолитейных заводов, и хотя много жертвовал на народные нужды, настроения народа знал хорошо, и не надеялся, что это ему поможет в случае переворота и смены власти.

Я пролистала подшивки до 1920 года – больше об этой семье никаких упоминаний не было. Ну что ж, надо возвращаться домой. Всё, что можно было здесь найти, я нашла. В дороге меня не оставляли мысли о том, где и как искать дальше. Где ещё могут быть сведения об этой семье? После февраля 1917 года о ней в Екатеринбурге не было слышно ничего. Значит, они уехали. Их не арестовали, не расстреляли, ведь будь так, бусина не попала бы в бабушкин дом. Интересно всё же, как они оказались в нашем Климове, почему выбрали именно этот город? Может, решили родственников навестить? Ведь у нас есть родственники в Москве, в Петербурге, почему же кому-то из них не жить и в Климове? А заводы оставил на управляющих. Наверняка он и раньше так делал, и раньше куда-то ездил, вполне вероятно, что и за границу тоже. В девятнадцатом веке среди состоятельных людей было принято подолгу жить за границей. На водах, например. В Баден-Бадене, Виши, в Спа. Надо внимательно прочитать письма, которые отдала мне тётя Лиза.