Текст книги "Убийство в подарок"

Глава 3
Под колпаком у герасимова

Вот это номер! Такого поворота событий я никак не ожидала. Значит, этот самоуверенный нахал подозревает меня в убийстве Иркиного мужа и считает, что располагает основаниями для этого? А Киря? Неужели он тоже так думает? Ну нет, глупости! Он знает меня не первый год и в обиду не даст. Надо только постараться вспомнить, как на этот чертов бокал могли попасть мои отпечатки.

– Так что же вы молчите, Татьяна Александровна? – прервал мои размышления этот «специалист по дактилоскопии».

– Лейтенант Герасимов! – пришел мне на помощь Киря. – Разрешите Татьяне Александровне подумать. Я уверен, что она сможет все объяснить.

Если б я и в самом деле могла! На этот раз Киря явно меня переоценил. Черт, как не вовремя влез этот лейтенант со своими подозрениями! Сразу видно, как он из кожи вон лезет, чтобы побыстрее получить погоны старшего лейтенанта, а там и до капитана недалеко. Но почему именно на мне он должен зарабатывать свои звания?

– Я думаю, что Татьяна Александровна хочет побыть какое-то время одна, чтобы как можно точнее воспроизвести события, – с ехидной улыбочкой произнес лейтенант, направляясь к двери.

Киря, ободряюще хлопнув меня по плечу, вышел вслед за ним. Оставшись одна, я услышала, как с обратной стороны два раза повернулся ключ в замке.

Я оказалась в положении Штирлица, который должен был очень быстро найти объяснение тому, как попали отпечатки его пальцев на чемодан русской радистки. Но если наш доблестный подполковник Исаев точно знал, как они туда попали, и должен был лишь придумать какую-то правдоподобную версию, то моя задача была намного сложнее: мне нужно было сообщить правду. Но какую именно, я никак не могла вспомнить. Честно говоря, по сравнению с этим самонадеянным лейтенантом, вцепившимся в меня мертвой хваткой, старый, добрый папаша Мюллер казался мне безобидным милым симпатягой.

Киря тоже хорош! Может, он и не поверил в мою виновность, но и помогать, похоже, не собирался; оставил меня здесь одну, без сигарет, без кофе! Друг называется! Ну, неужели нельзя было послать этого лейтенанта подальше и оставить меня в покое? В этот момент я была зла на весь белый свет, а больше всех на Ирку за то, что та втянула меня в это дурацкое дело, даже не зная толком, кого собираются убить на самом деле. Небось перепутала все с перепугу! Все, стоп – это перебор! Человек попал в беду, обратился ко мне за помощью, заплатил деньги, и я обязана довести это дело до конца. Мне необходимо успокоиться и сосредоточиться на главном – на своих «пальчиках» на злополучном бокале. Мне нужно все вспомнить…

Я закрыла глаза, пытаясь восстановить в памяти картину сегодняшнего вечера. С его начала прошло всего несколько часов, а мне кажется, что это было давным-давно… Вот развеселившиеся Элен и Оксана танцуют твист, энергично двигаясь в такт музыке. Колосов и Лещинский, улыбаясь, наблюдают за вошедшими в раж дамами. Пьяный в стельку Мясников пытается составить им компанию. Ирина держится несколько скованно – видно, что ей не по себе. В комнате нет только Людмилы – вышла подышать свежим воздухом. А что в это время делаю я? Я стою у стола и вижу, как Мясников, устроивший небольшой бедлам, поднимается и идет в мою сторону, чтобы взять со стола бокалы с вином, но теряет равновесие, а я… я, как идиотка, спешу к нему на помощь и, чтобы он не упал, подаю эти дурацкие бокалы. Стоп! Вот откуда на них мои отпечатки! Нужно срочно отсюда выбраться.

Я вскочила и с криком: «Я вспомнила! Откройте, я вспомнила!» – забарабанила в дверь. Ну точно – штандартенфюрер Штирлиц. Пожалуй, мне не хватало только его выдержки и невозмутимости: представить знаменитого шпиона неистово орущим я никак не могла.

Ключ в замке повернулся, и на пороге возник Герасимов. За ним я увидела Кирю, держащего в одной руке сигареты, а в другой – о, чудо! – чашку с дымящимся кофе. Умилившись такой отцовской заботливости, я схватила ее, взглядом выразив Володе свою благодарность, и принялась рассказывать все, что подсказала мне память. Киря внимательно слушал, одобрительно кивая головой. Лейтенант слушал меня не менее внимательно, но выражение его лица мне совсем не нравилось: на его губах играла все та же ехидная улыбка. И за что он меня так невзлюбил? Следующий вопрос подтвердил его негативное отношение к моей персоне:

– Значит, вы стояли у стола, совершенно одна, в то время как все остальные были заняты и не обращали на вас никакого внимания. После этого именно из ваших рук Виктор Мясников получил бокал с ядом.

Вот гад! Это же надо все так повернуть! Ну почему все складывается против меня?

– То, что именно я подала ему эти бокалы, ничего не доказывает! Он мог их получить от кого угодно! Он мог и сам их взять, в конце концов, если бы был в состоянии дотянуться до стола. Я оказала ему услугу на свою голову, и вы теперь используете это против меня!

– Татьяна Александровна, я согласен, что все могло произойти по-другому, но случилось именно так, а не иначе: бокал с ядом дали Мясникову именно вы, и именно вы имели прекрасную возможность незаметно подсыпать его в вино.

– Из первого совершенно не следует второе! – возмущенно парировала я.

– Как сказать, – продолжал противно улыбаться лейтенант. Бывают же такие неприятные улыбки! – Только что пять человек подтвердили, что своими глазами видели, как вы довольно долго стояли у стола в одиночестве, не принимая участия во всеобщем веселье, а затем подали Виктору Мясникову бокалы с вином.

– Он сам попросил меня об этом! Это все слышали своими ушами!

– Да, но вы могли специально стоять рядом с ним, чтобы быть наготове.

– Боже мой, это какой-то бред! Зачем мне убивать Мясникова, которого я видела первый раз в жизни! Где логика?

– Ну, причину для убийства всегда можно найти, – сказал лейтенант, почему-то уверенный в кровожадности моей натуры. – Вы пришли на день рождения к подруге, которую давно не видели, которая за это время устроилась весьма удачно: например, вышла замуж, в отличие от вас…

Боже, какой идиот! Да если бы я выходила замуж каждый раз, когда мне делали подобные предложения, я сменила бы по крайней мере восемь мужей! Ну как объяснить этому олуху, что я не стремлюсь выйти замуж и тем более не завидую Ирке. Быть женой такого человека, как Виктор Мясников, – по-моему, не очень – то завидная участь.

А лейтенант тем временем продолжал развивать свою полуфантастическую версию:

– Она не работает, в то время как вы вынуждены сами добывать себе на хлеб; у нее – великолепный дом и роскошный автомобиль. Когда вы увидели все это, в вас вспыхнула черная зависть, и вы решили разрушить ей жизнь, убив ее мужа.

– Заранее захватив с собой яд! – насмешливо продолжил Киря его бредовую теорию.

– С этим пока не ясно, – уклончиво сказал Герасимов, явно не желая сдаваться. Похоже, он даже не понимал, насколько абсурдно выглядят все его предположения. – Может быть, Татьяна Александровна случайно нашла в доме яд и…

– И ей неожиданно пришла в голову мысль подсыпать его Мясникову! – уже с раздражением сказал Киря. Подойдя к моему креслу, он положил мне на плечо руку. – Вам не кажется, лейтенант, что ваша версия выглядит несколько нелепо?

Ничуть не смутившись, Герасимов ответил:

– Нет, не кажется. Я уверен, что мы сможем найти яд. Я планирую обыскать весь дом и всех присутствующих. Думаю, это прольет свет на случившееся. Начнем с Татьяны Александровны.

Я увидела, как лицо Кири побагровело, и он открыл рот, чтобы возразить, но я опередила его. Скрывать мне нечего – пусть этот недоделанный Шерлок Холмс обыщет меня и убедится, что яда у меня нет. Может быть, тогда он наконец отвяжется от меня. Схватив свою сумку, я вывалила ее содержимое на журнальный столик. Пред ясные очи Герасимова предстали: ключи от машины, зажигалка, носовой платок, косметичка, замшевый мешочек с гадальными костями и, наконец, туго перетянутая пачка долларов, данная мне Ириной в качестве оплаты. Сумка была уже пуста, а я все продолжала яростно трясти ею перед его носом. Самое большое впечатление на лейтенанта произвела именно эта пачка.

– Что это? – сглотнув слюну, спросил он.

– Деньги, – честно ответила я.

– Я вижу, – занервничал Герасимов. Один вид зеленых банкнот явно выбивал его из колеи и лишал остатков ума.

– Зачем же тогда спрашиваете? – улыбнулась я.

– Я имею в виду – откуда они у вас? – начал злиться лейтенант.

– А я их заработала.

Честно говоря, я кривила душой, потому что деньги, полученные от Иры, были всего лишь авансом, который еще нужно отрабатывать. А как я могла это сделать, если ко мне привязался этот тупоголовый лейтенант, заперев меня в этой комнате и мучая глупыми вопросами.

– Так-так-так, – вытирая вспотевший лоб, произнес Герасимов. – Это за какую же такую работу платят такие большие деньги?

– Я частный детектив, – представилась я и в целях саморекламы решила немного прихвастнуть: – И, по словам моих бывших клиентов, – очень неплохой.

Лейтенант ухватился за замшевый мешочек и начал развязывать его с такой осторожностью, словно в нем лежала бомба.

– А это что такое? – растерянно спросил Герасимов, когда на стол выпали три двенадцатигранника.

Мое терпение лопнуло.

– Это то, – услужливо сообщила я, – без чего не проходит ни одно мое расследование. Это гадальные кости, с помощью которых я узнаю, кто совершил то или иное преступление. Если сконцентрировать всю свою волю, то можно увидеть лицо преступника, которое четко проявится на каждой из сторон! Попробуйте! Действует безотказно! – Пододвинув кости поближе к лейтенанту, я одной рукой наклонила его голову к столу: – Смотрите внимательно, сосредоточьтесь. Ничего другого для вас не должно существовать. – Я нагибала его голову все ниже и ниже.

Вообще-то на костях гадают совершенно иным способом: бросают на стол и по выпавшим цифрам определяют толкование. Но мне так хотелось отомстить лейтенанту за тягостные минуты своего заточения, что я не могла остановиться.

– Ну что, видите, – трещала я, – видите, как проявляется лицо убийцы?

Бедный лейтенант покраснел как рак и тряс головой, пытаясь освободиться от моих цепких пальцев.

– Вячеслав Александрович, – вмешался Киря, еле сдерживая смех и спасая тем самым молодого лейтенанта от моих «объятий», – полагаю, вы закончили досмотр вещей Татьяны Александровны и убедились, что яда в ее сумке нет? Так что можете отпустить девушку.

Строго говоря, это я его отпустила, и всклокоченный Герасимов, выпучив глаза, смог наконец пошевелить шеей.

– Ну что, узнали, кто убийца? – невинно спросила я.

Киря сжал мой локоть, давая понять, что мне пора остановиться.

Сложив свои вещи обратно в сумку, я наконец-то вышла из душной комнаты. Герасимов остался, чтобы осмотреть вещи остальных гостей. Первой освободилась Людмила Колосова, и я подсела к ней поболтать. Вообще-то мне хотелось побеседовать с мадам Лещинской, которая явно не упустит случая полить грязью всех присутствующих и от которой можно было бы узнать много интересного. Останется только отсортировать сплетни от правдивых сведений, но Элен была как раз «на приеме» у Герасимова. Узнав о досмотре, она попыталась устроить скандал, едва не лопнув от злости, но Герасимов, озлобленный неудачным общением со мной, решительно взял ее за руку и почти втолкнул в «камеру пыток». Анатолий, попытки которого уберечь жену от волнений не увенчались успехом, выглядел очень расстроенным. Он отошел к окну и сел на стул, ссутулившись и опустив голову.

– Люда, как ты? – начала я разговор с Колосовой.

– Спасибо, нормально. Из-за детей только переживаю. Я их со своей мамой оставила, а она их так балует, что они потом на шею ей садятся. Да и спать, наверное, поздно лягут.

– Люда, а когда ты встречаешься с Ириной, детей с кем оставляешь? – решила развить я эту тему.

– Чаще всего я их беру с собой. Ира любит детей и с удовольствием их принимает. Сегодня просто не тот случай.

– А сама Ирина как относится к вопросу материнства?

– Положительно, но что-то ее останавливало. Я думаю, в глубине души она чувствовала, что Виктор не совсем тот мужчина, от которого ей хотелось бы иметь детей.

– Да-а? – Я сделала вид, что удивилась. – А почему?

– Ну, видишь ли, несмотря на то, что жили они очень обеспеченно, Ирина не была счастлива, понимаешь? Не мое, конечно, дело, но, по-моему, Виктор ее не любил. Нет, разумеется, он к ней хорошо относился, дарил дорогие подарки, купил ей шикарную машину, но жизнь ее тем не менее была довольно скучной и однообразной. Она в этом доме была как птица в золотой клетке, хоть и банально это звучит. Виктор часто пропадал где-то. Возможно, Ирина подозревала о наличии других женщин в его жизни, оттого и не спешила с ребенком. Я понимаю, что многие женщины поразились бы моим словам: как это, живет в свое удовольствие, нигде не работает, дом – полная чаша и чем-то еще недовольна! Тысячи девушек мечтают о такой судьбе, не понимая, что деньги не являются эквивалентом любви и не приносят счастья, – закончила Люда с грустью.

– Она что же, совсем нигде не бывает? – поинтересовалась я.

– Да практически нет. Ездит только на шейпинг, а дружит только со мной да с Оксаной. Оксана вносит в Ирину жизнь ощущение веселья. И хотя живет не очень обеспеченно, я знаю, что Ирина с удовольствием поменялась бы с ней местами. Оксана живая, энергичная, а Ирина превратилась в красивую куклу, в основное украшение дома, – подтвердила Людмила мои собственные мысли.

– А у Виктора на самом деле были женщины? – спросила я.

– Ну, я точно не знаю. Но где тогда он пропадал по вечерам? Бывало, Олег давно уже дома, а его все еще нет. Мне приходилось даже несколько раз врать, что Олег еще не вернулся, чтобы Ирина думала, что они вместе задерживаются на работе.

– А Олег никогда не говорил тебе, что Виктор с кем – то встречается на стороне? – осторожно спросила я.

– Олег не любитель таких разговоров, да и я не особенно интересовалась личной жизнью Виктора. Только однажды он сказал, что ему жаль Ирочку, ведь он очень хорошо к ней относится.

Ее последние слова меня несколько удивили. Вернее, даже не слова, а то спокойствие, с каким Людмила их произнесла. Тщательно подбирая слова, я спросила:

– А Ирина как относится к твоему мужу?

Люда удивленно посмотрела на меня и засмеялась, угадав мою мысль:

– Если ты думаешь, что между ними что-то есть, выброси это из головы. Я-то точно знаю, что нет. Во-первых, Ира почти все время со мной. Им просто некогда было бы встречаться. Олег заезжает за мной сюда, и мы вместе уезжаем домой. А во-вторых, я просто слишком хорошо знаю обоих. Мы с Олегом дружим с детских лет, и я по его лицу вижу, о чем он думает. Обмануть меня в таких вещах он не сможет. А Ирина… Скажи, ты сама веришь в возможность их связи?

Я еще раз убедилась в своей правоте относительно отношений Ирины и Олега, вернее, отсутствия между ними отношений и вздохнула с облегчением. Ну, не хотелось мне плохо думать об Ирке! В наше время довольно трудно встретить кристально честного человека, и Ира в этом отношении казалась мне неким идеалом. Если бы мне пришлось усомниться в ее искренности, я испытала бы глубокое разочарование. Кстати, если бы мне представилась возможность, то я сама не отказалась бы пофлиртовать с Олегом. Но я – это я, а Ирина – совсем другое дело.

Разговор с Людмилой немного улучшил мое настроение, так как я еще раз убедилась в своей правоте относительно Ирины, но совершенно не приблизил меня к разгадке.

Я прошла на кухню сварить себе кофе и заодно решила метнуть кости.

На этот раз выпала хорошо знакомая мне комбинация:

13+30+4.

Она содержала довольно неприятное толкование: «Вы раздосадованы невозможностью схватить то, что было так близко и что так неожиданно отдалилось от вас». В третий раз за день мои проверенные помощники преподносят мне сюрприз! Оказывается, я была близка к тому, чтобы схватить главную нить, а теперь она от меня отдалилась! Нечего сказать, радостное сообщение!

Я выпила уже вторую порцию кофе, обдумывая сложившуюся ситуацию. Итак, у меня была возможность раскрыть тайну, но я ее не использовала. Что же произошло? До разговора с Людмилой я подозревала в убийстве ее мужа. Правда, стройной версии не выстраивалось, так как я не располагала данными о мотивах преступления. Видимо, доверительная беседа с Людмилой Колосовой усыпила мою бдительность, и я отказалась от подозрений в отношении Олега. Надо продолжать отрабатывать этот вариант. Тем более что теперь в этом деле замешаны мои личные интересы; ведь Герасимов подозревает в убийстве меня, и я должна во что бы то ни стало докопаться до истины. Допив кофе, я решила отправиться на поиски Олега Колосова. Надо исправлять совершенные ошибки!

Глава 4
Союзник

Оказалось, что Олег уже прошел процедуру досмотра и теперь с безразличным видом сидел у стола с газетой в руках. Казалось, ничто не может выбить из колеи этого невозмутимого красавца. Глядя на него, я почувствовала, как учащенно забилось мое сердце. Господи, Иванова! Уж не влюбилась ли ты в него? А ну, отставить эти глупости! Ведь этот Аполлон – один из кандидатов на роль убийцы, а это намного серьезнее, чем то, что он женат. Так что забудь о его мужественной улыбке, уверенном взгляде и берись за работу.

Я подошла к Олегу и любезно спросила:

– Что пишут?

Он улыбнулся, сразу же отложил газету и, как истинный джентльмен, поднялся мне навстречу.

– Да так, ничего интересного: светские сплетни, погода, реклама, криминальная хроника. Все как обычно.

– А о чем пишут в криминальной хронике?

– Опять разборки между двумя бандитскими группировками. В Козинках пожилая женщина по пьянке ударила ножом своего сожителя, а потом сама вызвала милицию и «Скорую» и предложила пострадавшему свою кровь для переливания. Право же, Танюша, тебе не стоит заострять на этом внимание.

– Да, конечно. Тем более что нам хватает своих страстей. – Я притворно поежилась. – Кстати, об этом убийстве пока ничего нет?

– Ну, для этого еще слишком рано, газета-то сегодняшняя. Наши папарацци хоть и оперативно работают, но не настолько. – Олег опять улыбнулся (черт, до чего же у него обаятельная улыбка! Ну просто отвлекает от работы – и все тут!) и добавил: – Завтра уже может что-то появиться. Смерть Виктора от прессы не скроешь.

– Он был такой крупной фигурой? – удивилась я.

– Ну, не настолько, чтобы переполошился весь Тарасов, но все же…

– Олег, а что Виктор был за человек? – спросила я, пытаясь прощупать, как Колосов относился к Мясникову, а главное – к Ирине.

– Да как тебе сказать… Как человек – дерьмо, но работу свою знал.

– Что-о?! – поразилась я такой характеристике бывшего компаньона.

– Что так смотришь? – усмехнулся Олег как-то грустно. – Я никогда не скрывал своего отношения к нему. Я не любил Виктора как человека, но ценил как делового партнера. Правда, наши интересы не всегда совпадали, но небольшие разногласия не мешали работе. Мне не нравились его человеческие качества. Виктор был эгоистом до мозга костей и считал, что весь мир существует только для него. Он мог легко перешагнуть через человека ради достижения своей цели. Причем цель далеко не всегда была благородной. – Увидев, как поднялись мои брови, Олег поспешил объяснить: – Нет-нет, ничего криминального с точки зрения закона. Виктор был трус и перестраховщик, каких свет не видывал, хотя мысленно готов был растерзать многих конкурентов. Он никогда не помог бы человеку просто так, без выгоды для себя. Вот вам конкретный пример. Анатолий Лещинский был близким другом Виктора. В ту пору у Виктора еще не было своей фирмы, а Анатолий был простым инженером. Как только дела Виктора стали идти в гору, он перестал общаться с Анатолием, подчеркивая, что тот теперь ему не ровня. Но это не самое страшное. У Анатолия тяжело заболела жена.

– Елена?

– Да. Ее не назовешь милой женщиной, иногда она бывает просто невыносимой, но Толя искренне ее любит. И потом, как бы там ни было, она – жена друга, пусть даже бывшего, и надо соблюдать приличия и относиться к ней с уважением. Ну, так вот. Нужна была сложная операция и дорогие лекарства. Анатолий обратился к Виктору с просьбой дать ему взаймы денег, но тот отказал. Потом, правда, согласился, но под такие проценты, что Анатолию пришлось продать все, что у него было, чтобы расплатиться с долгом. Потом, к счастью, он устроился в строительную фирму, встал на ноги…

– Почему же Анатолий продолжал поддерживать с ним отношения? – пораженная мясниковской подлостью, спросила я.

– Виктор сам настаивал на их дружбе. Ему было приятно ощущать себя благодетелем, говорить всем, что он буквально спас Елену от смерти, а Анатолию не хотелось афишировать, как все произошло на самом деле. Он стеснялся, что ему пришлось все продать, чтобы расплатиться с долгами. К тому же Виктору льстило, что его жена моложе и красивее, чем у Анатолия, и что сам он богаче и может больше себе позволить. В общем, на фоне Анатолия Виктор выглядел очень выигрышно. Но это только внешне, а на самом деле он и мизинца Анатолия не стоил. Тот ради жены готов был пожертвовать всем, а Виктор, случись что с Ириной, никогда не пришел бы ей на помощь. Наоборот, сразу избавился бы от нее, как от ненужной вещи. – Последнюю фразу Олег произнес с нескрываемой горечью.

– Тебе было жаль Ирину? – Я целенаправленно шла к своей цели.

– Разумеется. Любому, кто увидел бы, как она живет, стало бы жаль ее. Почти все время она была одна; муж выставлял ее напоказ, как удачно купленную вещь, не считаясь с ее желаниями. Ему было безразлично, как она себя чувствует. Если ему было весело – то и она должна веселиться, если ему плохо – она обязана была бросить все дела и ублажать его, а он рычал на нее, выплескивая свою злобу. Ну что, милую я нарисовал тебе картинку?

– Да-а-а, – протянула я. – Я догадывалась, что он мерзавец, но не до такой же степени.

– Да, это так. Честно говоря, я давно хотел порвать с ним деловые отношения, но это не так-то просто сделать. А теперь вот кто-то весьма кстати избавил меня от него.

– Кто? – выдохнула я.

– Не знаю, – пожал плечами Олег, – но скажу тебе прямо: знал бы кто – спасибо сказал.

– А что бы ты сказал, если бы узнал, что убить хотели не Виктора, а Ирину? – Я в упор посмотрела на Олега.

– Ирину? С чего ты взяла? – Мое заявление, казалось, очень удивило его.

– Понимаешь, было несколько звонков с угрозами, Ирину предупреждали, что она умрет в день своего рождения. Лишь по чистой случайности Виктор выпил вино, предназначавшееся не ему, а его жене. То есть отравить скорее всего хотели именно Ирину.

– Вот это да! – Колосов потер лоб. – Но кто мог желать смерти Ире? Ведь она же безобиднейшее существо!

Во время нашего разговора я пристально всматривалась в его лицо, пытаясь прочесть его истинные чувства к моей подруге. Надо сказать, что никаких признаков страсти я не обнаружила. Удивление и жалость – вот все, что читалось в глазах бывшего мясниковского компаньона. Очевидно, что он относился к Ирине только как к другу – не более того. Что ж, тем лучше! Мне приятно было убедиться, что Олег не только красив, но и благороден.

– Я как раз собираюсь выяснить, кому и чем она могла мешать, – закончила я разговор, протягивая ему на прощание руку.

– Если понадобится моя помощь, можешь на меня рассчитывать. – Его рукопожатие было крепким, хотя я подумала о том, что скрепить наш договор поцелуем было бы намного приятнее, но… тут же отбросила эту мысль.

Расставшись со своим новоиспеченным союзником, задумалась. Вспоминая наш разговор с Олегом, я пришла к выводу, что у Анатолия Лещинского, пожалуй, были веские причины, мягко говоря, не любить Мясникова. Более того, я представила, какую ненависть должен был он испытать, когда тот отказался помочь его больной жене. А потом, все-таки согласившись, поставил в унизительное положение вечного должника, щеголяя этим направо и налево! А что, если Анатолий, ненависть которого дошла до точки кипения, решил нанести Мясникову удар в спину? Убив красавицу-жену, он хотя бы на время лишал своего врага спокойствия и благополучия, а также возможности покрасоваться перед друзьями и коллегами молодой очаровательной супругой. Обдумывая эту версию, я вдруг почувствовала, что умираю от голода. Конечно, на одном кофе долго не протянешь!

Подойдя к столу и наложив себе в тарелку всевозможных деликатесов, я решила отправиться на кухню – в надежде, что мне удастся побыть одной и поразмыслить. Но моим мечтам не суждено было сбыться: я увидела Людмилу Колосову, которая, склонившись над раковиной, мыла посуду. Глядя на эту картину, я в который уже раз за сегодняшний день подумала о мерзкой натуре Мясникова. (Надеюсь, меня не отправят в ад за то, что я так плохо отзываюсь о покойном.) Судите сами: купил своей жене дорогущий автомобиль, ожерелье с бриллиантами, которое стоит, наверное, не меньше, одевал просто умопомрачительно, а на какую-то несчастную посудомоечную машину не мог раскошелиться. А все почему? Да потому, что и автомобиль, и драгоценности, и наряды – это для показухи. Лишний раз повод покичиться своим богатством – и только. А кто, кроме жены, увидит посудомоечную машину? Никто. Значит, нечего на нее тратиться. Пусть сама потрудится – авось не развалится. Я абсолютно уверена, что Мясников рассуждал именно так.

Видимо, поняв по моему задумчивому виду, что я в данный момент хочу остаться одна, Людмила выключила воду, вытерла руки и молча вышла из кухни. Я по достоинству оценила сей тактичный поступок. Эта женщина, безусловно, вызывала у меня все большую симпатию.

Я съела все, чем успела наполнить тарелку, выпила две чашки кофе и достала из сумочки сигареты. Мой взгляд упал на пресловутую пачку денег, и я подумала, что наконец-то я смогу воплотить в жизнь прекрасный сон о море, который так вероломно прервала своим звонком Ира Спицына. Так, стоп! Расслабляться мне нельзя! Это моя работа, я получаю за нее приличные деньги, поэтому никогда не должна жалеть о том, что взялась за какое-то дело. Как говорится, назвался груздем – полезай в кузов.

В глаза бросился замшевый мешочек с гадальными костями. Лейтенант не сумел оценить их по достоинству, ну а я, пожалуй, воспользуюсь их услугами.

Издав приятный моему уху стук, кости раскатились по обеденному столу, выдав следующую комбинацию:

7+36+17.

Сочетание этих цифр было мне хорошо знакомо, и означало оно следующее: «Пока вы медлите, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают». Хорошенькое дело! Я, видите ли, медлю! А кто же работает не покладая рук, а точнее не закрывая рта. Уже и пятиминутный перерыв нельзя себе устроить!

Я решила не мыть за собой посуду и коварно подсунула свою тарелку в раковину к тем, которые не успела домыть Люда. В конце концов, каждый выбирает то, что ему больше нравится: я ловлю преступников, а Люда занимается домашним хозяйством. Такое вот разделение труда.

Я отыскала Анатолия Лещинского там же, где видела его в последний раз, – в гостиной, на стуле у окна. Закрытые глаза, опущенные плечи – вся его поза свидетельствовала о его тяжелейшей подавленности.

– Анатолий Михайлович, – как можно мягче сказала я, – можно с вами поговорить?

Анатолий открыл глаза, в которых явно читалась усталость, и молча поднялся. Я взяла его под руку, и в этот момент в гостиную вошла его жена. Проигнорировав ее появление, я повела Лещинского наверх, в спальню, где можно было спокойно побеседовать. Элен последовала за нами.

– Анатолий, – раздраженно начала она, с презрением глядя в мою сторону, – позволь спросить, с какой целью ты пришел сюда в сопровождении этой женщины?

Очевидно, от долгого общения с доблестным лейтенантом Герасимовым она переняла его манеру выражаться и теперь разговаривала со своим мужем, как будто вела допрос.

– Лена, дорогая, – очень спокойно сказал Анатолий, – я уверяю тебя, что мне нужно просто поговорить с Татьяной. Это насчет убийства Виктора. Я скоро освобожусь. Подожди, пожалуйста, внизу. Кстати, как ты себя чувствуешь?

– Как я могу себя чувствовать? Сколько унижений мне пришлось вынести! Сколько волнений! Я не могу больше! Я хочу домой! Анатолий, забери меня отсюда! – Элен была близка к истерике.

– Успокойся, милая, скоро все закончится, и мы поедем домой. Я приготовлю тебе ванну и сделаю массаж.

И я опять поразилась тому, сколько нежности и терпения было в его голосе, сколько заботы и внимания проявлял он по отношению к ней! В том, что этот человек любит свою жену, не смог бы усомниться даже самый суровый скептик. Что ж, как справедливо заметил мой друг Киря, любовь порой творит с людьми чудеса и толкает их на самые удивительные поступки – от подвигов до преступлений. Интересно, не толкнула ли она Анатолия на убийство?

Слова мужа успокоили Элен, и она наконец-то оставила нас вдвоем.

– Скажите, Анатолий Михайлович, вы очень любите свою жену? – начала я с вопроса, который, по моему мнению, помог бы установить контакт с Лещинским.

– Да, очень, – живо отозвался Анатолий, – но я не понимаю, какое это имеет отношение к произошедшему?

– Возможно, что никакого. Просто приятно смотреть, как вы заботитесь о ней.

– Просто у Леночки слабое здоровье, она часто болеет. Я не представляю, как она перенесет все случившееся. Такое горе, такое горе!

– Простите ради бога, Анатолий Михайлович, для вас в самом деле смерть Мясникова является горем?

– Да, собственно… Понимаете, под горем я имею в виду не совсем это. Прежде всего мне жаль Елену, которой пришлось пройти через весь этот кошмар.

– А самого Мясникова вам жаль? – в упор спросила я.

Анатолий Михайлович вздрогнул, в его глазах я заметила искорки страха. Молчание затягивалось, и я решила его прервать:

– Анатолий Михайлович, мне известно о том, как отнесся Виктор Мясников к вашей просьбе – помочь Елене Павловне. Так что можете не скрывать от меня своего отношения к нему.

– Ну, что ж, теперь, когда вы все знаете, мне будет легче разговаривать с вами. Вы должны понять, что после того, как со мной обошелся Виктор, я уже не мог относиться к нему с уважением. Когда с Еленой случилось несчастье, я чуть с ума не сошел от горя, кинулся к нему за помощью, тем более что необходимая для ее лечения сумма была для него совсем необременительна. Сначала он отказал мне, причем с такими словами, что мне даже страшно их повторить. Он сказал, что, если Елена умрет, я только выиграю, потому что таким образом избавлюсь от надоевшей жены и смогу найти новую – красивее и моложе. Представляете, какой цинизм! Ведь он знал, что Елена мне дорога, что я люблю ее больше всех на свете.

– Однако же, Анатолий Михайлович, вы продолжали встречаться с ним, поддерживая дружеские отношения…