Текст книги "Между Светом и Тьмой. Том 2"

– Твоё здоровье – это никакая не ерунда!

– Как будто я половину крови потерял, а не верхний слой кожи распорол, – фыркнул демон, внутренне наслаждавшийся её искренней заботой о его персоне.

– И тем не менее, нельзя так пренебрежительно относиться к собственному физическому состоянию.

– Когда знаешь, что всё равно не умрёшь, сколько бы увечий ни получило твоё тело, начинаешь несколько иначе относиться к его сохранности, – отметил Хайрэс.

Веката немного помолчала – не то размышляла над его репликой, не то сосредоточила всё внимание на его ране. Когда серебристое целительное сияние, окутывавшее её ладони, померкло, а на месте свежего рубца не осталось ничего, кроме безобидных багровых потёков, она опустила руки и перевела взор с бывшей царапины на его лицо.

– Должно быть, здорово обладать бессмертием, – проговорила она, отрешённо скользя по нему глазами. – В какую бы неравную битву ты ни вступил, ни один враг не сумеет тебя уничтожить…

– Да уж. Только от того, что с тобой после этой битвы станет, никакой защиты нет, – невесело усмехнулся наследник Тьмы.

– И всё же ты в большей безопасности, чем любой из ангелов или демонов.

– Не стану спорить – свои выгодные стороны у меня имеются. И притом весьма неплохие.

– А каково это – быть неуязвимым? – спросила Веката. На её лице читался неподдельный интерес.

– Болезненно, – хмыкнул Хайрэс. – Каким бы живучим ты ни был, каждую дырку в теле ещё предстоит залатать. И, как ты можешь догадаться, это процесс долгий и не слишком-то приятный. Агония смертельно раненного мучает его всего несколько секунд, моя может длиться сутками, неделями и месяцами. Иногда даже кажется, что неуязвимость – это какая-то жестокая насмешка жизни, мол, не захотел сдохнуть – получай все прелести продолжения существования. И посмотрим, будешь ли ты этому рад.

– И тебе приходилось жалеть о том, что ты не способен умереть?

– Ситуативно, – пожал плечами демон. – Порой боль бывает настолько невыносимой, что ты готов на всё, лишь бы не ощущать её, и тогда гибель видится не суровым палачом, а желанным избавителем. Потом, конечно, понимаешь, как глупо хотеть смерти – рано или поздно чувства, какими бы сильными они ни были, угасают, а ты остаёшься. Живым. И осознаёшь, что иначе и быть не могло – упрямое мироздание всегда требует проклятой справедливости… Или хотя бы её подобия в виде платы за то, что ты продолжаешь коптить небосвод дальше. Хочешь жить – живи через страдания. Так было с самого начала и будет вечно.

– В каком смысле «с самого начала»?

– Ты думаешь, обретать неуязвимость шибко приятно?.. Так вот, смею тебя уверить, что ничего подобного.

– А как это было?.. – осторожно осведомилась Веката.

Хайрэс смерил её оценивающим взглядом. Стоит ли ей знать об этом?.. Нет, в его ответе нет ничего сакрально-секретного – он ведь и сам не до конца в курсе, что происходило вокруг, пока он валялся без сознания… Однако начало он помнит отлично. И, наверное, Векате лучше не слышать, что исходной точкой для ритуала послужило убийство её собрата – последней необходимой жертвы для того, чтобы напитать его оружие кровью трёхсот тридцать третьего ангела.

14

С того момента прошло около пятисот лет. Хайрэс с нетерпением ждал дня, когда же, наконец, исполнится обещание Грауфа и он сможет стать по-настоящему великим и непобедимым. Ему уже говорили, что одного убийства ангелов для этого мало – для завершения обряда необходим целый комплекс всяких магических манипуляций: и руны, и специально созданные заклятия, и добытые не без помощи перебейщиков зелья, и ещё какие-то махинации, в суть которых он не вникал. Какое ему дело до кучи мелкой черновой работы, если её прекрасно выполнят без его непосредственного участия? Пусть другие возятся с этими нюансами, раз уж в них разбираются. А он будет делать то, что умеет – убивать. Хотя что тут уметь, когда чуть ли не две трети светлых к нему пригоняли, как скот на убой?.. Велика наука: добить полумёртвого противника без магии и оружия… Только ребёнок не справился бы с такой элементарной задачей! Он уже давно не ребёнок, рука его тверда и уверенно сжимает меч, не зная ни страха, ни сомнений. И когда настанет минута его триумфа, незаметная дрожь в его ладонях может диктоваться исключительно предвкушающим возбуждением, но уж никак не колебаниями в правильности своих действий.

И вот его желание исполнилось – гонец с растрёпанными от быстрого полёта волосами принёс вожделенную весть, что для ритуала всё готово и Хайрэсу надлежит поспешить к месту общего собрания. Следуя за ним к площадке, на которой предстояло свершиться историческому событию, наследник Тьмы гадал, почему тот так торопится. Да, ему охота поскорее переступить порог заветной неуязвимости, но чего ради рвать жилы случайному посланнику?.. Однако, прибыв на место, он всё понял – его сородичи решили принести последнее жертвоприношение прямо здесь, в Аду, и раненый светлый, которому не посчастливилось сыграть сию незавидную роль, банально не имел шансов протянуть долго. Несмотря на то, что он находился без сознания и не мог в полной мере выразить восторг от пребывания в преисподней, Хайрэс видел, что ангел умирает: как тяжело поднимается его грудь, с каким хрипом он вдыхает воздух, как неестественно слабо сияет его нимб. Наследник Тьмы никогда не наблюдал прежде, чтобы светлых тащили в Ад: обычно в таких сложностях не было никакой нужды – прикончить их на Земле куда проще, чем тратить время и силы на перемещение в совершенно чуждую им среду. Но другие демоны, пожившие на свете подольше него, на любознательные вопросы о судьбе служителей Света, которых занесло бы в родную стихию его сородичей, отвечали, что те быстро погибали, задыхаясь от вездесущего мрака, пропитывающего всё в подземной обители. Видимо, кто-то из них таки провёл пару занятных экспериментов по совмещению несовместимого… Впрочем, вряд ли демонов, попавших в Райских сад, ждала бы иная участь – наверняка они точно так же сгинули бы в испепеляющих лучах Света, как умирали ангелы в удушающих объятиях Тьмы.

Словом, медлить было нельзя – не отлавливать же нового светлого, если он не успеет убить этого прежде, чем тот загнётся без всякой посторонней помощи! Хайрэс скользнул глазами по собравшимся и, заметив в первых рядах Грауфа со свитой, направился к нему – мало ли, вдруг ангела не положено убивать сразу, и правитель захочет сперва дать какое-нибудь указание?.. Наследник Тьмы редко видел того, кого ему в перспективе предстояло сменить на престоле, но не узнать его не мог (поди, попробуй его не узнать – мигом огребёшь кучу неприятностей за непочтительное отношение к главе Ада). Если бы не его статус, Грауф выделялся на общем фоне очень немногим. Довольно высокий и крепкий, загорелый (хотя вряд ли бывает на солнце чаще своих подчинённых), с чёрными зачёсанными назад волосами, небольшой бородкой и тёмно-красными глазами, один из которых пересекал длинный белёсый шрам, он не мог похвастаться яркой внешностью, зато постоянно сохранял величественную осанку и такое надменное выражение лица, что Хайрэс невольно завидовал его выдержке. Казалось, никакая эмоция, кроме бесконечно гордого высокомерия не способна прорваться наружу сквозь его неизменную маску.

С другой стороны, у юного преемника впереди ещё немало веков, чтобы этому научиться – Грауф всё равно ни за что не уступит ему место просто так, и пока Хайрэс не достигнет достойного уровня, на котором сумеет если не поравняться, то в чём-то потягаться с ним, трона ему не видать. Ну да он не особенно спешит… Финал и так предопределён: сегодня он, наследник Тьмы, обретёт бессмертие, и тогда на его чашу весов опустится первая, но тяжёлая гиря – неуязвимость. То, чего нынешнему правителю никогда не заполучить, как бы он ни желал, потому что он, как и все здесь собравшиеся, всего-навсего бывший ангел, сотворённый из Света и покинувший Райский сад, а он, Хайрэс, – истинное порождение Тьмы, уникальное дитя погрязших во мраке демонов. Лишь он один имеет возможность стать бессмертным, обменяв этот великий дар на жизни светлых, с которыми его абсолютно ничего не связывало. По крайней мере, так ему говорили: по мнению создателей ритуала, именно происхождение мешало предыдущим экспериментаторам добиться успеха. Правда, кем были его предшественники, Хайрэсу сообщать отказывались, мол, конфиденциальная информация. Подумаешь, великое дело… Вечно у них какие-то секреты, и почему-то исключительно от него! Кто твои родители, не скажем, кто пытался занять твоё место, тоже…

Ладно, не до того сейчас. Есть дело поважнее, чем предаваться нелепым обидам на обожающих тайны старых интриганов. Грауф поймал вопросительный взгляд наследника и утвердительно кивнул:

– Можешь приступать.

Хайрэс убрал крылья и шагнул к лежащему на земле ангелу, привычно материализуя меч. Мгновение постоял, наслаждаясь будоражащим предвосхищением от того, что последует за убийством, и занёс клинок. Быстрый взмах, короткий чавкающий звук, и дёрнувшееся тело обагрилось алым. Хайрэс перевёл взор на перепачканное кровью лезвие. На миг ему показалось, будто от багровых потёков на нём поднимается чуть заметный дымок. Хм, раньше он такого однозначно не видел. Интересно, это из-за того, что светлый получил рану в преисподней?.. А, какая разница… Главное, что начало обряду положено – ещё чуть-чуть, и он поднимется на новую, небывалую ступень могущества!..

Едва нимб светлого погас окончательно, как рядом с ним засуетилось двое демонов. Наследник Тьмы с любопытством наблюдал, как они расширяют края нанесённой им раны и деловито наполняют глубокие чаши вишнёво-красной жидкостью, обильно стекающей по коже убитого. Затем они двинулись к остававшемуся свободным пространству, у которого столпилось не меньше сотни тёмных, и начали вычерчивать на камнях кровавую окружность диаметром около двух метров. Замкнув линию, один из них остался снаружи, а второй шагнул внутрь круга, после чего оба принялись покрывать землю магическими знаками, сливавшимися в витиеватый узор из росчерков, завитков и изогнутых линий. Хайрэс благоразумно не лез под руку – если руны поручили рисовать им, значит, не так уж важно, кто конкретно выведет тот или иной знак, а более взрослые и опытные умельцы сделают это гораздо быстрее и качественнее, чем он.

Наконец чаши в руках демонов опустели, и они, осмотрев напоследок своё творение, отошли в сторону, показывая, что их работа окончена. Грауф шагнул вперёд, отделяясь от сопровождавших его тёмных, и замер, оценивая переплетение багровых знаков. Несколько секунд глаза его перемещались по ним, точно проверяя одному ему ведомые элементы, после чего уголки его губ еле заметно приподнялись.

– Итак, пора начинать то, чего мы так долго ждали, – провозгласил он.

Его глубокий властный голос прокатился над толпой, и негромкий шёпот, шелестевший среди собравшихся, мигом стих. Грауф взглянул на Хайрэса.

– Наследник, положи меч сюда, – он указал на пространство перед кровавой полосой, – и встань в центр круга.

Хайрэс безропотно выполнил распоряжение. Несмотря на то, что с ним говорил правитель, тон его, пусть и величественный, звучал ровно, а то, что он отдавал прямые команды, не казалось унизительным. На самом деле, это тоже немалое искусство – приказывать так, чтобы подчинённые не возжелали немедленно тебя придушить. Хайрэс знал это по опыту: в его практике встречались наставники, которых он не то что слушаться, даже слышать отказывался. И продолжал упрямиться, игнорируя все крики и наказания, покуда бездарного учителя не сменял кто-нибудь подогадливее, кому хватало ума понять, что ребёнком и, тем более, подростком нельзя крутить, как заблагорассудиться, особенно если перед тобой не беспомощный человек, а такое же высшее существо, как ты сам. Может, пока слабое и неопытное, но отнюдь небезобидное. И особенно, если перед тобой демон.

Хайрэс подошёл к нужному месту и аккуратно опустил оружие на камни. Только теперь он заметил, какими яркими стали алые кристаллы, украшавшие его рукоять – будто налились втянутой клинком кровью. Оставив меч, он развернулся и шагнул к середине магического рисунка, который так усердно выводили его сородичи. Грауф удовлетворённо наклонил голову. Тут же из рядов тёмных вышли и приблизились к границе круга десять демонов. Прямо напротив Хайрэса замерла статная рыжеволосая женщина с раскосыми глазами того же цвета, что и её волнистые локоны. Они встретились взглядами: лицо незнакомки ровным счётом ничего не выражало.

– Самая долгая часть ритуала завершена, – произнёс Грауф. – Ты принёс на алтарь Тьмы жизни трёхсот тридцати трёх ангелов и имеешь право потребовать взамен бессмертие. Однако одной твоей просьбы недостаточно, чтобы быть услышанным: дабы получить жизненную силу, равную, нет, превосходящую ту, что ты отнял у других, тебе необходимо полностью объединиться с оружием, коим ты убивал своих жертв, слиться с ним плотью и кровью, чтобы с его помощью вобрать тот небывалый потенциал, что откроется тебе по воле Тьмы.

– Объединиться? – недоумённо переспросил Хайрэс. – О чём Вы? Я и так целиком контролирую его – он появляется по моему зову и исчезает, когда я приказываю, повинуется моей воле, когда я дерусь и убиваю им. Что ещё нужно?

– Я имею в виду не вашу духовную связь, – пояснил Грауф, – а связь физическую.

– Если он нужен мне во время ритуала, зачем было оставлять его там? – Хайрэс указал подбородком на клинок, лежащий у ног рыжеволосой.

– Мечу мало просто находиться в твоих руках. Он должен находиться в тебе.

– Во мне?..

– А именно – в твоём сердце.

Мгновение Хайрэс соображал, что значат эти слова, а потом его пронзило внезапное понимание, холодным страхом окатившее его с головы до ног. Нет-нет, это невозможно! Он определённо ошибся – иначе и быть не может!

Видимо, его мысли слишком ясно отразились на лице, потому что Грауф заговорил, не дожидаясь его ответа.

– Что поделать, наследник, придётся немного потерпеть – за всё на свете приходится платить. Но сравни, как ничтожно мала цена – пара минут боли против вечной неуязвимости! Сомневаться в твоём случае было бы верхом неразумности: ты получишь гораздо больше, чем потеряешь, ибо не потеряешь, по сути, ничего.

– Но насколько мне известно, ритуал ещё ни разу не был доведён до конца, – возразил Хайрэс, пытаясь подавить дрожь в голосе и сохранить ровный тон. – Вдруг что-то пойдёт не так?

– Опасность всегда присутствует, – спокойно отметил Грауф. – Но не переживай: твои шансы высоки, как ни у кого прежде. Все прошлые ошибки были учтены и исправлены – тебе ничего не грозит. Такие, как ты, ни разу не участвовали в проверке, и вероятность того, что ты и есть ключ к успеху, чрезвычайно велика.

Так вот почему ему никогда не раскрывали, кто пробовал завладеть бессмертием до него и что с ними стало: ни одного из них уже нет в живых! Каждый раз эксперимент проваливался, и каждый, кто не добивался вожделенной цели, расплачивался за неудачу собственной жизнью! И почему он сразу не заподозрил подвох?.. Почему ему не пришло в голову, что его сородичи, умевшие и любившие нагадить в самый неподходящий момент, и здесь подкинут ему подлянку? Наивный идиот!.. Если бы он знал, что кроется за их многозначительным молчанием, он ни за что не согласился бы на подобное! Повёлся на их россказни о блестящем будущем, о великолепных возможностях, о бесконечном могуществе… Доверчивый болван!

– Быть единственным в своём роде первоиспытателем, конечно, почётно, но я бы не хотел рисковать жизнью, – Хайрэс старательно делал вид, точно его нисколько не волнует потенциальная гибель, но уже чувствовал, что ещё чуть-чуть, и он потеряет над собой контроль. – Лучше быть живым и уязвимым, чем неуязвимо-мёртвым.

– У тебя нет выбора, – тон Грауфа почти не изменился, однако Хайрэс понял: торговаться с ним никто не собирается.

– Но я не хочу! – голос предательски зазвенел.

– Ты отказываешься от участия в ритуале?

– Да, отказываюсь!

– Ты наследник Тьмы, – в словах правителя явственно послышался металл. – На тебя было потрачено чересчур много времени и энергии, которые не восстановить и не восполнить. Тебя прикрывали и пригоняли к тебе светлых, жертвуя огромным количеством более выгодных возможностей, чтобы ты в перспективе окупил все надежды, что мы на тебя возложили. Ты не имеешь права отказаться и свести на нет все наши усилия.

– Имею! – Хайрэс почти кричал. – Я не хочу умирать, не хочу стать очередной «ошибкой» в Вашем списке!

Он хотел материализовать крылья, но с внезапным ужасом понял, что не может этого сделать. Несколько рун под его ногами полыхнуло багровым сиянием, а в следующую секунду ему в плечи вцепились чьи-то руки, до боли стискивая их железной хваткой и впиваясь в кожу острыми ногтями.

– Сопротивляться бессмысленно, – качнул головой Грауф. – Даже если ты сбежишь, самому тебе не выжить – светлые прикончат тебя раньше, чем ты высунешь на Землю хвост. А мы, – Хайрэсу почудилось, что глава Ада едва заметно усмехнулся, – не прощаем измен.

Хайрэсу казалось, что он провалился в какой-то кошмарный сон. Словно в замедленной съёмке он наблюдал, как демон, стоявшая перед ним, надела защитные перчатки, подняла с земли меч – его, Хайрэса, меч! – и двинулась к нему. Нет, этого не может быть! Он бредит! Они этого не сделают! Не надо ему никакой неуязвимости – такой ценой – не надо! Ладно жизни каких-то там светлых, но сейчас на кону его жизнь! Его бесценная жизнь! В боях с ангелами его всегда защищали и оберегали, спасая от опасностей, а теперь что? Сами же убьют его? Что, если они просчитались, и удар, который намерена нанести ему эта женщина, станет смертельным? Нет, он не сдастся! Он хочет жить!

Хайрэс глухо зарычал и отчаянно рванулся, инстинктивно желая получить свободу, но безрезультатно. Попробовал вызвать пламя, крылья, заставить меч в ладони рыжей исчезнуть – всё напрасно. Куда, Тьма побери, делась его магия, когда она так нужна?! Внутри разрасталась паника, а сердце, которое вот-вот должно было пронзить его собственное оружие, стучало, как сумасшедшее, неистово врезаясь в грудную клетку и требуя, чтобы его выпустили наружу, подальше от зловеще сверкающей кромки стального лезвия. В ушах зазвучал нестройный хор чьих-то голосов – это демоны, стоявшие у очерченной кровью границы, вступили в игру, напитывая магией окружавшие его символы.

И тут мироощущение будто переключилось на нормальную скорость: миг, и рыжеволосая, в глазах которой Хайрэс успел увидеть алчный блеск, оказалась в каком-то шаге от него и занесла клинок.

– Не смей! – отчаянно крикнул он и тут же задохнулся, ощутив, как безжалостное остриё вонзилось ему в грудь.

Перед его взором всё поплыло. Жуткая обжигающая боль ввинтилась в тело, методично отбивая в нём ритм, и он чувствовал, скорее подсознательно, чем отказывающимся соображать разумом, что её удары замедляются вместе с его гаснущим пульсом. Ему вдруг стало невыносимо сложно дышать. Сиплый кашель полоснул по горлу, мучительно пытавшемуся глотнуть воздуха, и во рту появился знакомый солоноватый привкус крови. Колени подогнулись, отказываясь служить ему, но почему-то он не упал. Внезапно Хайрэс ощутил, как что-то чужеродное вливается ему в горло, заполняя рот и мешая сделать желанный вдох. Ничего не понимая, он рефлекторно дёрнулся, чтобы отвернуться и выплюнуть неведомую субстанцию, но не сумел пошевелиться, точно его голову зажали в каменных тисках. Внутри что-то мерзко забулькало, смешивая кровь и плескавшуюся во рту жидкость с яростным приступом кашля. Воздуха катастрофически не хватало, он хрипел и захлёбывался, а боль в груди злорадно вгрызалась в плоть, терзая его пылающей агонией. Гул вокруг смазался и слился в нечленораздельный шум, неясные пятна перед глазами растворились во всепоглощающей темноте. А потом его накрыло пеленой беспросветного мрака, мгновенно растворившего все чувства и остатки сознания в непроницаемой черноте.

Ощущения восстанавливались постепенно, словно сомневались, стоит ли им вообще возвращаться к хозяину. Мозг ещё не успел включиться, а тупая непрекращающаяся боль в груди уже подсказала: он по-прежнему жив. Хайрэс с трудом разлепил веки, но толком ничего увидеть не смог из-за застилавшей глаза туманной завесы. Он пошевелился и тут же невольно застонал – ему показалось, будто сердце опять вспороли клинком. Видимо, двигаться в ближайшее время не стоит. Хайрэс снова открыл глаза и быстро заморгал, пытаясь восстановить хотя бы зрение. Через несколько секунд зрение вернулось, но ничего информативного об окружающей обстановке сообщить не сумело – над ним был только унылый серый потолок, смотреть на который было немногим лучше, чем не смотреть ни на что вовсе.

Осторожно, стараясь не задеть рану, Хайрэс слегка повернул голову вправо и влево, чтобы оглядеться. Небольшая скучная комната почти без мебели и, что самое вопиющее, без единого живого существа рядом! А его состояние отслеживать никому не надо, нет? Он едва хвост не протянул из-за их экспериментов, и никто даже не удосужился проверить, всё ли с ним нормально? Сволочи! Все до единого. И Грауф, и та рыжая дрянь, что воткнула в него его же меч, и подонки, что держали его, чтобы он не сбежал, и ублюдки, что чертили руны, запрятав среди них блокирующие магию знаки, из-за которых он лишился всякой возможности сопротивляться, и зараза, что вливала ему в горло какую-то удушающую гадость, и уроды, что придумали этот ритуал и умолчали о том, как он будет проводиться и чем чревата неудача, и твари, что собрались на это проклятое представление! Они знали, они обо всём знали с самого начала! И то, что он откажется, и то, что захочет улететь, и то, как скверно ему придётся! Всё продумали, подстроили и наслаждались зрелищем! Как нестерпимо унизительно! Выставили его посмешищем, подопытной крысой, беспомощной, загнанной в угол испуганной шавкой! Ух, как он ненавидел их в этот момент! Если бы не дыра в груди, готов был хоть сейчас схватить меч и покрошить их в капусту, сжечь заживо, чтобы они страдали, вопили от боли и умирали у него на глазах! Как он едва не умер на залитой чужой кровью площади, окружённый равнодушной к его мукам толпой.

Несколько дней он пролежал в полном одиночестве, кипя от бессильного гнева и изнывая от ужасной скуки. Всё, что ему оставалось – раз за разом прокручивать в голове случившееся и упорно пробовать вернуть себе способность двигаться, чтобы покинуть, наконец, опостылевшую комнату. По мере того, как яркие эмоции перегорали, Хайрэс начинал осознавать то, о чём не мог думать в первые минуты после того, как очнулся. Грауф не дурак и прекрасно понимал, что делает, ставя наследника Тьмы в безвыходное положение. Демоны давно хотели заполучить неуязвимого бойца, и он, сын их сородичей, отлично подходил на роль уникального кандидата, с которым ритуал и впрямь обещал пройти успешно, пусть гарантии удачного исхода и отсутствовали. Естественно, им требовалось его согласие для начала кровавого обряда – всё же именно ему предстояло убивать ангелов для того, чтобы заслужить право на бессмертие. Он должен был действовать добровольно. И, разумеется, всем было яснее ясного, что стоит юному наследнику проведать об опасности, которая поджидает его в конце жертвенного пути, он мгновенно откажется его продолжать – тёмные не питали иллюзий об альтруизме своего воспитанника, который не станет рисковать жизнью даже ради такого впечатляющего приза. Вот они и держали язык за зубами. Но правда не могла не выплыть наружу – в день, когда он прикончит последнего светлого, им придётся рассказать, что ему предстоит. А значит, до этого необходимо предпринять все меры, чтобы наследник не смог удрать. Забрать оружие, заблокировать магию, пользуясь его неосведомлённостью, схватить – и он полностью в их власти. Беззащитный растерянный подросток против толпы расчётливых взрослых, с которыми он не совладал бы и при куда более выгодном раскладе… Бесперспективный тупик.

Они сделали всё, что хотели. Но как они это сделали! Грауф же откровенно издевался, разговаривая с ним и видя, что ему некуда деться! А та рыжая? Она не просто выполняла распоряжение главы Ада – она получала от этого удовольствие! Ей нравилось происходящее, нравилось наблюдать за его затравленным страхом, нравилось пронзать его сердце! Бесчувственная мразь!.. Как же всё-таки отвратительно оказаться на месте жертвы… Особенно когда ты всю жизнь был охотником. Унизительно, гадко, бесчестно! Никогда, никогда больше он не позволит играть с собой! Никогда не поверит этим лицемерам, с которыми ему приходится сражаться бок о бок, да и никому не поверит! Он выжил в этой гнусной заварушке, и пусть они пожалеют о том, что он не сдох в ней! Он станет правителем Тьмы, сбросит Грауфа с пьедестала, растопчет и уничтожит его, а потом возьмётся и за остальных. Сама преисподняя содрогнётся, когда он взойдёт на престол!.. Они «не прощают измен»? Он тоже не прощает!

С другой стороны… У них же получилось, да? Если он всё ещё жив, значит, обряд удался, а он по-настоящему бессмертен. Подумать только… Он так долго этого желал, но теперь не ощущал и тени радости или ликования. Да он облегчения от того, что не погиб, толком не чувствовал, чего уж там. Злость и ненависть, то немного угасавшие, то яростно разгоравшиеся в его душе, выжигали все прочие эмоции и не оставляли места ни для чего, кроме тоскливого оцепенения. Наверное, потому к нему никого и не приставили: понимали, что, подвернись ему сейчас кто-то под руку, на нём он и сорвёт гнев (и если стены помещения не покрыли антимагическими рунами, тому может очень не поздоровиться – эмоциональные вспышки дара контролировать и предотвращать куда сложнее, чем все обыкновенные проявления). Вероятно, разумный ход, но ему от этого проще не становится – ведь так он полностью изолирован и от демонов, и от малейшего шанса узнать подробности о недавних событиях. Точнее, о тех из них, которые он уже не мог воспринять. Да и вообще, сколько можно тут валяться, помирая от унылого бездействия?.. Надо поскорее регенерировать и вытаскивать себя отсюда…

Когда рана в груди перестала взрываться адской болью в ответ на всякую попытку сесть или повернуться, Хайрэс сумел приподняться и заметить на столике рядом с кроватью свой амулет. Он тут же вцепился в него, как умирающий от жажды в кувшин с водой, и крепко стиснул в ладони. Вот оно, его сокровище. Не отняли, не опустошили, не разбили… Интересно, кто позаботился о том, чтобы наследнику вернули медальон в целости и сохранности?.. Грауф распорядился, наверное. Ну да, где это видано, чтобы «будущее всея Тьмы» без энергии сидел?.. Ему же ещё все их надежды «окупать»… Окупит он их, ага. Подождите пару веков, и так окупит… Ладно, потом. Не о мести ему надо думать.

Следующим подвигом в его списке было добраться до двери. И хотя Хайрэс прикладывал все силы, чтобы при помощи ресурсов амулета затянуть рану, на то, чтобы этого добиться, у него ушло куда больше времени, чем ему бы хотелось. Глобальную задачу пришлось разбить на мелкие, но более реальные цели: сесть и не свалиться в обморок, спустить ноги с кровати, встать, опираясь на столик, выпрямиться в полный рост, сделать шаг и не задохнуться от очередной мучительной вспышки. Каждое движение напоминало о том, что в его сердце кровоточит незаживший рубец, но он упорно заставлял себя пробовать снова и снова после каждого провала.

И вот, наконец, вожделенная дверь перед ним. Одной рукой Хайрэс ухватился за косяк, а другой решительно взялся за ручку. Толкнул. Потянул на себя. Ничего. Хайрэс раздражённо стукнул по двери кулаком и тут же согнулся и тихо зашипел – удар вышел чересчур резким, на что не успевший восстановиться организм не преминул ему немедленно указать. Зато это помогло – дверь открылась, и он увидел перед собой немолодого демона с устало-безразличным лицом.

– Вы быстро пришли в себя, наследник, – отметил он, скользнув по нему чёрными невыразительными глазами. – Видимо, у Вас достаточно сил для разговора, если Вы сумели дойти до двери.

– Как ты догадался, – выдохнул Хайрэс, которому очень хотелось выглядеть надменно, а не жалко, несмотря на осознание, что вряд ли он может отыгрывать эту роль убедительно в своём нынешнем состоянии.

– Лучше вернитесь обратно, – посоветовал демон. – Я сообщу, что Вы пришли в себя, и скоро к Вам зайдёт работник Управления. Обсу́дите с ним всё, что Вас интересует.

– Мне что, так и торчать тут, как в тюрьме? – недовольно спросил Хайрэс.

– Нет, почему же. Поправитесь и гуляйте себе по всему Аду, сколько угодно. А пока оставайтесь на месте.

Хайрэсу очень хотелось нагрубить, но он прикусил язык. Судя по всему, сегодня ему предстоит ещё одна, куда более важная встреча, и лучше сэкономить дефицитную энергию для неё, чем растрачивать скромный ресурс в никуда. К тому же, как ни неприятно это признавать, его собеседник прав – куда ему идти, пока на ногах еле стоит и ползает чуть ли не по стеночке?.. Нет, силы стоит поберечь. Чтобы их хватило на те вопросы управленцу, которые он непременно пожелает задать. И на которые тому придётся ответить.

Сказать по правде, демон, представившаяся Ипеа́рой, на которую свалили обязанность пообщаться с наследником Тьмы после завершения обряда, не столько говорила, сколько слушала его злобные ругательства, изрекаемые им с максимальной регулярностью, с какой позволяла полученная рана. Его гнев, как выяснилось на практике, никуда не делся и рвался наружу если не делом, то словами. Пару раз одежда его собеседницы даже начинала дымиться под яростным взором Хайрэса, когда наследник особенно входил в раж, однако та быстро гасила её, продолжая, как ни странно, сохранять если не спокойствие, то его видимость. На все претензии Хайрэса, который тот чуть ли не выплёвывал ей в лицо, у неё находился невозмутимый и логичный ответ.

Да, они всё заранее предугадали и подсчитали, но игра стоила свеч. Да, наследник рисковал погибнуть, но не погиб же. И что страшного в том, чтобы подвергнуться опасности? Сотни демонов делают это ежедневно, и никто не чувствует себя обиженным или ущемлённым. Да, они делают это по собственному желанию, но и наследник начинал ритуал добровольно. Да, им пришлось обезоружить его, но иначе ничего бы не вышло. Нет, никто из присутствующих не развлекался за его счёт – все просто выполняли свои обязанности. Нет, его не поили отравой – это была целительная вода из Райского сада, добытая перебейщиком, которая помогала ему регенерировать, пока меч находился в его теле. Да, её действие предварительно проверяли другие демоны. Нет, её больше не осталось – на поддержание его жизни во время обряда ушёл весь запас, что им удалось заполучить. Нет, руны требовались не только для того, чтобы лишить его магии – вместе с заклинаниями они напитывали его энергией, поступающей из меча. Да, теперь этот меч обыкновенное тёмное оружие, и ему его вернут. Да, он стал полностью неуязвимым, и не способен умереть, чем бы его ни попытались убить. Нет, скорее восстанавливаться он от этого не будет. Нет, здесь его никто не держит. Да, он может уйти хоть сейчас, но это не самое лучшее решение в его ситуации. Как минимум потому, что тут никто не тронет его амулет. Да, они специально озаботились его охраной, пока он не придёт в себя – стражник у двери несёт личную ответственность перед Грауфом за сохранность энергии наследника Тьмы, пока он не уйдёт отсюда. И так далее, и тому подобное.