Текст книги "Между Светом и Тьмой. Том 2"

Да, тёмные, проникнувшиеся к кому бы то ни было чувствами – несомненная редкость. Но это не отменяет самого факта их существования. И несмотря на то, что они когда-то были ангелами, дышавшими добром и Светом, а он с детства видел лишь безразличие и злобу, несмотря на непреодолимую пропасть между ними и собой, Хайрэс уже признался себе, что сумел постичь невозможную для него привязанность. А коли так, почему следующая ступень – легендарная любовь – должна остаться для него недоступной?.. Он через столько прошёл, так преобразился, почему же он не верит, что способен любить?.. То, что он ощущает рядом с Векатой, чересчур велико и не помещается в заурядное «мне с ней хорошо» или «она мне дорога». Оно куда больше, внушительнее, мощнее, глубже… Оно делает его живым и насыщает мир красками, оно заставляет его думать о Векате и нуждаться в ней, оно захватывает и затапливает с головой, оно стирает очерченные гордостью границы и опьяняет, оно упорно тянет его к ней и погружает в то, чем она живёт, оно горячит кровь и стучит в венах, оно не покидает ни на минуту и обостряет все чувства, оно сводит с ума и успокаивает прикосновением прохладной руки с тонкими изящными пальцами… Оно – ярчайший калейдоскоп образов, звуков, ощущений, идей и эмоций, слитый воедино из множества осколков мелочей, что по раздельности ничего не стоят, но вместе обретают поразительную силу…

Хайрэсу казалось, что всё это время он усердно собирал разрозненные кусочки мозаики, не понимая, что складывает из них прекрасную картину, и сейчас, чтобы увидеть её целиком, ему нужно только отступить назад, протереть глаза и посмотреть на неё снова. Один шаг, одна исповедь перед самим собой – и он всё поймёт. И как называется странное чувство, поселившееся в его груди, и почему Веката стала для него особенной, и что который день творится в его душе… Ответ на бесчисленные вопросы, объяснение бесконечных метаний, разрешение неизъяснимых противоречий – всё, что он так жаждал заполучить, в его руках. Хайрэс зажмурился и представил Векату. Её лицо, улыбку, голос, локоны, крылья… Белокурая светлая, навсегда перевернувшая его жизнь и самую его сущность. Кто ты?.. Враг? Давно нет. Чужая? До чужих ему нет никакого дела. Друг? Как ничтожно мало для той, кто владеет его мыслями и сердцем. Любимая?.. «Зачем спрашивать, если уже всё понял?» Действительно, зачем?.. Наверное, какая-то его часть, скрывающаяся в неизученных недрах подсознания, уже знала ответ, и просто ждала, когда же заторможенный мозг с его анализом, синтезом и прочими громоздкими примочками доберётся до очевидной истины. Интересно, сколько ещё ей пришлось бы ждать, если бы Векату не накрыло внезапной волной откровенности?..

«Я люблю её», – медленно произнёс про себя Хайрэс, словно пытаясь убедиться в реальности этого умозаключения. «Ты спятил! – тут же зашипел на него возмущённый рассудок. – Ты соображаешь, куда лезешь? Любовь – это для светлых, не суй хвост, куда не просят, пока тебе его не опалили! Ты демон, ты не умеешь любить! Ты не должен любить! Ничем хорошим это не кончится, одумайся, идиот!» Но этот крик тонул в постепенно разливающейся по телу эйфории чудесного открытия, от которой становилось так легко и радостно, что хотелось рассмеяться. Хайрэс широко улыбнулся. Как всё элементарно!.. Есть он, а есть Веката. Она любит его, он любит её. И ничего больше не имеет значения. И хотя опыт и здравый смысл по-прежнему вопили, что он сошёл с ума, а его предположение – несусветный бред, Хайрэс не обращал внимания на потуги сопротивлявшихся постулатов старой жизни перекроить чистую страницу его истории. Его с Векатой истории.

Он уже готов был полностью погрузиться в светлую безмятежность вдохновляющих ощущений, как вдруг жуткая мысль обдала его леденящим холодом и болезненным рывком вернула к жестокой действительности. Что будет, если кто-нибудь об этом узнает?.. Понимает ли Веката, чем чревато её признание и, главное, взаимность её чувств?.. Если хотя бы одно существо пронюхает о том, что у наследника Тьмы появился не просто тот, кем он дорожит, но тот, кого он любит, Векате не выжить. Маленький просчёт, и их величайшее сокровище обернётся страшнейшим разрушительным оружием. Он и без того часто балансировал на краю, а теперь они с Векатой повязаны одной верёвкой, и если кто-то из них полетит в пропасть, второй последует за ним. Векату легче лёгкого использовать, чтобы надавить на него, а угрозу ему, пусть и гипотетическую, без проблем можно превратить в шантаж для светлой. И ладно бы это произошло единожды – он наступит на себя и согласится на их условия, чтобы она не пострадала, но ему, как никому, известно, что этим всё не закончится. Его сородичи не простят слабости наследника Тьмы, не упустят случая расквитаться за его прошлое – Веката неминуемо погибнет. Погибнет ужасной, медленной, мучительной смертью. И как бы он ни рвался вытащить её, сколько бы демонов не положил на пути к её освобождению, в одиночку ему не справиться. Они убьют её прямо на его глазах, разорвут на части, будут истязать, пока она не сойдёт с ума, а он не захлебнётся в пучине отчаяния. И едва замрёт её последний вздох, а тело растворится в воздухе золотистыми крупинками, его сердце навсегда остановится. И никогда не забьётся вновь. Дальше не будет ничего. Только мёртвая пустота.

Хайрэс тряхнул головой, отгоняя пугающие видения. Думала ли Веката о том, на что способна обречь их её опрометчивая откровенность?.. И как ему поступить? Как спасти её?.. Оборвать все контакты и никогда больше не видеться? Объяснить всё, как есть, и попросить не покидать Райский сад? Остаться рядом, чтобы защитить и позволить сбежать при возникновении угрозы? Самым эффективным было бы навсегда отгородиться от неё – вряд ли Веката, отважный боец Ангельского полка, послушается его и перестанет бывать на Земле, а его сил определённо не хватит, чтобы веками оберегать её от поползновений других тёмных. Значит, надо исчезнуть с её горизонта. Не реагировать на сигналы именной руны, избегать всех мест, где они могут пересечься, а при нечаянной встрече делать вид, будто он не знает её. В груди что-то сжалось, словно стальной кулак стиснул внутренности, перехватывая дыхание. Какое неприятное ощущение… Это реакция на его намерение? Что же он испытает, если воплотит его в реальность?.. Нечто намного худшее… Но если это поможет сохранить Векате жизнь, так ли велика плата?.. Его боль против её спасения? Ничто. Однако где гарантия?.. Веката не успокоится, пока не выяснит, в чём дело, и не добьётся от него ответа. А значит, подвергнет себя ещё большему риску, разыскивая его по всему свету. Он не сможет прятаться от неё вечно – рано или поздно они столкнуться на Земле или в рейде, и тогда…

А что, если солгать ей, не дожидаясь неловкой сцены? Сказать, что всё это время он притворялся, развлекаясь с её чувствами и наблюдая за нелепыми поступками, сказать, что ему наскучила эта игра и что она может лететь на все четыре стороны? Сказать, что жизнь и амулет он сохраняет ей исключительно в награду за весёлый досуг, и что если она не хочет их лишиться, ей лучше не задерживаться рядом с ним, пока он не передумал? Ранить Векату глубоко и болезненно, так, чтобы она больше никогда не захотела видеть его и говорить с ним, так, чтобы стереть её любовь в пыль и выжечь всякую привязанность к наследнику Тьмы? Пусть она ненавидит и проклинает его, пусть страдает и льёт слёзы, пусть он сам возненавидит и проклянёт себя за то, что разрушил её величайший дар, пусть его жизнь опять станет серой и бессмысленной, зато Веката будет жить. Она сильная. С ней Свет. Она справится с горем, что он причинит ей, она вытянет себя из пучины уныния, она вернёт себе радость жизни. А он… Он будет знать и помнить о том, что ангел, которого он любит, никогда не погибнет из-за него.

Этот вариант был ещё омерзительнее, чем молчаливый уход в никуда. Сознательно причинить жуткую боль тому, кому только что хотел признаться в любви – разве существует что-то ещё более жестокое и несправедливое?.. Но иного выхода Хайрэс не видел. Лучше корить себя в душевных терзаниях Векаты, чем в кошмарных пытках и мучительной смерти. Он должен это сделать. Однако решиться на последний шаг оказалось невероятно трудно. Хайрэс всячески откладывал и оттягивал неприятный момент, цепляясь за слабую веру, что пока главные слова не сказаны, нить между ним и Векатой не разорвана, хотя и понимал, что пара суток ничего не изменит – ему всё равно придётся перерезать их связь. И чертя её именную руну, Хайрэс почти физически ощущал, как подписывает своему будущему приговор тоскливого одиночества.

– Веката, направляйся сюда.

Ему хотелось малодушно надеяться, что она в Раю и услышит его нескоро, но воздух наполнился сиянием телепортации всего через несколько минут после того, как погас личный знак Векаты. Очередная издёвка проведения!.. Едва заметив её силуэт, Хайрэс скрестил на груди руки и натянул когда-то привычную безразлично-высокомерную маску – надо разобраться со всем быстро, жёстко и с самым убедительным видом. Веката двинулась было ему навстречу, но, заметив выражение его лица, неуверенно остановилась.

– Что-то случилось? – с тревогой спросила она, всматриваясь ему в глаза.

– С чего ты взяла? – равнодушно осведомился Хайрэс.

– Ты ведёшь себя… не так, как обычно, – осторожно ответила она.

– Ах, это… – лениво протянул наследник Тьмы. – Ничего такого. Всего-навсего усталость. Утомительно, знаешь ли, так долго играть одну и ту же роль.

– Роль?.. – растерянно повторила Веката. – О чём ты?..

– О, ты ещё не догадалась? – усмехнулся он. – Бьюсь об заклад, не догадалась бы и дальше. Ведь я и впрямь неплохой актёр. И умею быть весьма убедительным… Особенно, когда дело касается юных доверчивых светлых.

– Что?.. – её голос дрогнул.

– Ну брось, – демон растянул губы в подобии улыбки. – Ты же отлично знала, с кем связываешься. Или опыт Акрилики ничему тебя не научил?

– Не может быть, – пробормотала Веката, глядя на него во все глаза.

– Не может? – он хрипло расхохотался, выдавливая из себя судорожный смех. – Да что ты говоришь? Тебе напомнить, кто я? Напомнить, сколькие ангелы полегли от моего меча? Напомнить, скольких я спалил? Напомнить, сколько смертных отправил прямиком в преисподнюю?

– Но ты же…

– Изменился? – хмыкнул Хайрэс, чувствуя, как что-то внутри него болезненно скручивается в тугой узел. – Твоя предшественница верила в ту же глупую сказочку. Ничто не способно изменить демона, светлая! Ничто и никогда!

– Но зачем?! – срывающимся голосом выкрикнула Веката. – Зачем ты пошёл на всё это? Зачем помогал людям, шёл на компромиссы, общался со мной? Зачем ты врал мне?

– Как зачем? Это же весело! – никогда ещё ему не было настолько больно улыбаться. – Знаешь, как забавно наблюдать за наивными дураками, покорно пляшущими под твою дудку? Скармливаешь им более или менее правдоподобную легенду о преображении – и вуаля! – они последуют за тобой хоть на край света. Сперва это было скорее муторно, нежели любопытно, но потом мне стало интересно, как далеко ты зайдёшь, если поверишь в меня… Ты превзошла все мои ожидания, поздравляю! Жалкие несколько месяцев, и ты на меня чуть ли не молишься!

– Ты лжёшь! – ангел порывисто шагнула к нему. – Это всё неправда! Ты делал то, что не несло для тебя абсолютно никакой выгоды, ты рисковал ради меня, ты спас мне и Альту жизнь! Ты не пошёл бы на такое ради каких-то там проверок!

– Откуда тебе знать, на что я способен пойти, если захочу этого? Видишь ли, иногда и мне хочется разнообразия в досуге. Разумеется, проект «запудри мозги ангелу» – штука долгая и кропотливая, но зато какой потрясающий результат!..

– Замолчи! – Веката зажала ладонями уши. – Я не хочу этого слышать!

– Что такое? – наследник Тьмы приблизился к ней почти вплотную, изо всех сил сохраняя ровный тон. – Не хочешь слышать правду? Ай-ай-ай, а ещё ангел! Ты же у нас борец за истину, как же можно пренебрегать сей высочайшей ценностью?..

– Не подходи! – она отшатнулась от него, как от прокажённого. – Не смей!

– Что, уже не хочется броситься ко мне в объятия? – с каждым словом Хайрэс ненавидел себя всё больше, но замолчать значило обречь Векату на куда более страшную участь, чем разбитое сердце. – Быстро же ты охладела к объекту своей любви… Однако я на тебя не в обиде – ты знатно развлекла меня за то время, что мы провели вместе. В прошлый раз ты достигла апогея нашей драмы – я даже не ожидал, что ты доберёшься до такой степени абсурда. И хотя я убил на это уйму энергии, финал того стоил… Благодарю, дорогая Джульетта, я насладился вдоволь, – он демонстративно хлопнул в ладоши. – Но, честно говоря, этот спектакль мне уже поднадоел. Поэтому давай-ка сворачивать лавочку представлений – ничего более увлекательного ты мне уже точно не покажешь.

– Ты… Ты… – казалось, Веката вот-вот задохнётся от переполнявших её эмоций.

– Ах да, я забыл про плату, ты совершенно права, – кивнул демон, мечтавший зажмуриться, чтобы не видеть её исказившееся болью и гневом лицо. – В качестве неё, так и быть, сохраню тебе жизнь и амулет. Я сегодня до неприличия щедрый, можешь пользоваться. Но учти, акция одноразовая. И если не хочешь упустить уникальную возможность и остаться ни с чем, советую расправить крылышки и первым же рейсом последовать в Рай.

– Ты… – ангел опустила голову, и Хайрэс не знал, от какого желания она удерживается больше: заплакать или убить его тут же. – Тебе… тебе действительно плевать на меня?

– А есть какие-то сомнения? – приподнял бровь наследник Тьмы. – Тебе мало моей откровенности?

Веката вскинула на него глаза, в которых блестели капельки слёз.

– Тогда убей меня! – выпалила она.

– Что? – Хайрэс опешил настолько, что забыл, каким невозмутимым должен выглядеть.

– Убей меня!

– Ты что, свихнулась с горя?..

– А тебе что с того? – зло сощурилась Веката. – Я же для тебя никто, бестолковая идиотка, игрушка для досуга! Я своё отыграла – почему бы тебе не сломать меня перед тем, как выкинуть на помойку?

– Я дал тебе шанс спастись не для того, чтобы прикончить, – бросил демон. – Не выводи меня из себя истерическим позёрством и лети куда подальше, пока я не передумал.

– Обойдусь без твоих псевдоблагородных жертв!

– Ты в самом деле такая глупая? – Хайрэс подступил к ней, но она не шелохнулась. – Хочешь устроить второй акт спектакля с переходом в трагедию? Я тебе его обеспечу. Последний раз предупреждаю: если немедленно не уберёшься отсюда, отправишься на встречу с Акриликой. Заодно поведаешь ей, какой гадкой мразью я оказался.

– Так давай! – она не сводила с него горящих глаз. – Давай, сделай это! Докажи, что я пустое место для великого наследника Тьмы!

13

В душе у Хайрэса царило жуткое смятение. Какой винтик разладился в мозгу у Векаты, что её понесло в суицидальные замашки брошенных смертных девиц и обделённых вниманием юношей?.. С какого перепуга она требует доказательств его слов, да ещё и настолько серьёзных? И, главное, как ему выкрутиться? Не убивать же её, в конце концов!.. Он пошёл на эту уловку, чтобы сохранить ей жизнь, но Веката упорно отказывалась от его дара, сводя на нет все его жертвы и ухищрения. А ведь у него почти получилось – она уже поверила, уже прониклась к нему негодованием и отвращением, уже практически спаслась… Ну почему ей надо было заупрямиться именно теперь?! Почему обязательно надо было заартачиться и включить режим героической непреклонности?..

Он призвал меч и неторопливо поднял его, показывая, что угроза вполне реальна, и Векате стоило бы позаботиться о самозащите. Но она ничего не предпринимала, только продолжала сверлить его взглядом, закусив губу. Она что, и впрямь собралась помереть? Хайрэс взмахнул клинком, направив его в шею ангела. Он специально выбрал такой угол, чтобы предоставить ей свободу манёвра – уклониться, отбить атаку светлым оружием, воздвигнуть ледяной барьер… Его тёмное остриё уже летело к ней, грозя вот-вот отрубить голову, а Веката так и не двинулась с места, как если бы его меч был не более чем безобидной иллюзией. «Да сделай же ты хоть что-нибудь!»

За мгновение до удара Хайрэс остановил клинок, который замер, чуть подрагивая, в каком-то сантиметре от бледной кожи ангела. Секунду они с Векатой смотрели друг другу в глаза, а потом Хайрэс с шумом выдохнул, резко убрал оружие в сторону и повернулся к ней спиной.

– Уходи, – выдавил он, дематериализуя меч.

– Ты не убил меня. Почему?

– Потому что! Лети уже, сколько можно?! – выкрикнул демон, теряя самообладание.

– Хайрэс, что происходит? – она осторожно коснулась его плеча. – К чему всё это?..

Он круто обернулся к ней, собираясь выдать что-нибудь грубое, но увидел её встревоженное лицо и… и сдался. Что толку притворяться, если его план безнадёжно провалился?.. Из него словно разом выпустили весь воздух, что придавал ему уверенности лгать во благо и причинять боль во спасение, наступать на собственные мытарства и душить кипящие внутри эмоции. А если всё бесполезно, то зачем?..

– Ты не понимаешь, – обречённо откликнулся Хайрэс.

– Чего не понимаю?..

– Не понимаешь, кого любишь. Я – бомба отложенного действия. Рядом со мной всегда будут крутиться подонки, способные использовать твои чувства в своих целях. А если они ещё и прознают, что это взаимно… Нас обоих обратят в послушные марионетки, обязанные подчиниться, дабы спасти друг друга и продлить нашу агонию. Я ведь рассказывал тебе, как это происходит. А когда из нас выжмут все соки и извлекут всю возможную пользу, ты умрёшь.

– Я в курсе, Хайрэс. Но мне не страшно. Если бы я боялась гибели и не готова была сражаться за то, что люблю, я никогда бы не вступила в Ангельский полк. Так велика ли разница – рисковать, будучи солдатом Света, или будучи возлюбленной наследника Тьмы?..

– Велика. Если ты всего-навсего непримечательный воин, тебя с высокой вероятностью просто убьют, отобрав амулет. А вот если ты имеешь отношение ко мне… Ты пройдёшь все муки Ада, прежде чем умереть. Ты не представляешь, какие пытки тебя ждут. Я видел, как страдают подобные тебе – те, кому не повезло стать объектом привязанности тёмных. Я не желаю для тебя такой участи.

– Поэтому хотел, чтобы я ненавидела тебя?.. – тихо спросила Веката.

– Это единственное, что может помочь тебе – навсегда расстаться со мной. У меня нет достаточной силы или власти, дабы остановить тех, кто попытается тебе навредить, как бы я ни старался…

– И ты хочешь, чтобы я ушла?

– Да.

– А если бы мне ничего не грозило, ты желал бы того же?

– А ты сама как полагаешь? – он взглянул ей в глаза.

– Ответь мне. Пожалуйста, – попросила она.

– Если бы ты была в безопасности, я ни за что не отпустил бы тебя, – его руки крепко сжали её талию.

Веката улыбнулась.

– Значит, я буду с тобой столько, сколько захочешь.

– Но я же сказал…

– А я тебе ответила. Я не пошла на попятную, когда ты утверждал, что убьёшь меня, потому что верила в тебя вопреки всему, что ты наговорил мне до этого. И не изменю своё решение теперь. Я не брошу тебя, чтобы меня ни ожидало.

– Ты сумасшедшая, – после секундного молчания констатировал Хайрэс наполовину растерянно, наполовину восхищённо. – И знаешь, что самое скверное?

– Что?..

– Что я такой же, – он притянул Векату к себе и слегка наклонился, касаясь её губ.

В тот же миг все сложности, страхи и угрозы, отравлявшие его сознание, бесследно исчезли, растворившись во всепоглощающем непомерном счастье. Мельтешившие в мозгу мысли помутнели и застыли в неподвижности перед единственным по-настоящему важным ощущением – что Веката сейчас с ним. Её близость, неровное дыхание, тепло тела, которое Хайрэс чувствовал сквозь тонкую ткань одежды, кружили голову и заставляли обнимать её ещё с большей горячностью. Когда он, наконец, отстранился, то увидел, что обычно бледные щёки Векаты порозовели, глаза цвета ночного неба радостно сияют, как если бы в них зажглись тысячи звёзд, а на окаймлявших их белых ресницах блестят ещё не успевшие высохнуть остатки недавних слёз.

– Обожаю, когда ты делаешь «сумасшедшие вещи», – негромко призналась она.

– Коли мы оба сошлись во вкусах, осталось уточнить одну маленькую деталь. Запомни её раз и навсегда. Ты моя, Веката, – твёрдо произнёс Хайрэс, впервые назвав её по имени потому, что того требовала не активация её руны, а его душа, не понимавшая раньше, как можно выделить кого-то из безликой толпы и привязаться к нему, но накануне целиком и полностью познавшая, что это за дивное ощущение.

Веката почувствовала, что в животе у неё что-то сладко ёкнуло при этих словах. То ли так повлияло её имя, прозвучавшее в устах Хайрэса до крайности проникновенно, то ли её зацепила сама суть сказанного, то ли и первое, и второе одновременно. Разумеется, формально наследник Тьмы был неправ. И она могла бы прочесть ему длинную и пространную лекцию о том, что он заблуждается, что любовь есть добровольный выбор, а не принуждение, который не может ограничиваться навешиванием ярлыка собственности и установлением чьей-то власти, что любовь намного выше таких приземлённых пошлостей, но… но это не имело никакого смысла. Хайрэс и без того наверняка понимал всё, что она способна была поведать, даже если не упоминал об этом вслух. Да и потом, в главном-то он не ошибся. Она действительно принадлежала ему. Но не потому, что он так сказал, а потому, что она сама желала этого всем сердцем. А значит, ни к чему спорить и отрицать очевидное.

– Я запомню, – отозвалась Веката, заключая его в объятия и прижимаясь щекой к его груди. – Обязательно.

Казалось бы, после их разговора ничего не изменилось. Не исчезла нависающая над Векатой гипотетическая опасность, не появилось новой возможности ускользнуть от беды, не открылся иной путь к спасению, но… Но Хайрэсу почему-то стало легче. Как будто непоколебимое решение Векаты могло одержать верх над пугающими перспективами, делая их не такими страшными и непреодолимыми; как будто от её слов они с Хайрэсом заручились неизвестной, но могущественной поддержкой, способной помочь им справиться с любыми напастями. Наследник Тьмы отдавал себе отчёт, что иллюзия эта порождена исключительно его фантазией и не имеет под собой никаких реальных оснований, однако именно она вопреки здравым доводам рассудка не давала ему пасть духом и вселяла робкую веру, что их с Векатой счастье возможно и что их желание быть вместе априори не обречено на провал. И потому продолжал видеться с ней, искренне надеясь, что его тревоги так и останутся пустыми переживаниями и никогда не обернутся кошмарной явью.

Во встречах Хайрэса и Векаты всё было по-прежнему, однако это и неудивительно. Осознание того, насколько сильно они привязаны друг к другу, дало им понять, что они на самом деле чувствуют и чем руководствуются в своих поступках, но не повлияло на внешнее проявление оставшихся теми же по сути эмоций и ощущений. Как и доселе, они беседовали и подолгу молчали, путешествовали по живописным уголкам планеты, которые находила Веката, и летали на перегонки, покоряли ледяные просторы замёрзших водоёмов (на что Хайрэс согласился после клятвенных заверений спутницы, что та не будет переутомляться и при первых же признаках усталости перестанет растрачивать энергию) и устраивали жаркие поединки на мечах (на которые демон настойчиво подбивал Векату, ещё не до конца избавившуюся от угрызений совести на тему чужих ран, а потому уступавшую ему с заметной неохотой). Векате, ставшей первой и единственной, с кем ему хотелось чем-то делиться, Хайрэс рассказал о мелком, но приятном событии, ознаменовавшем финальный успех его экспериментов с разведением растений, – как когда-то и предсказала ангел, саженец, за прошедшие месяцы обзаведшийся листьями и внушительным бутоном, показал себя во всей красе и зацвёл, расправив многочисленные алые лепестки с ярко-жёлтой каймой, разукрасившей их неровные края. Едва обнаружив впечатляющее преображение собственноручно выхоженного детища, наследник Тьмы немедленно позвал Векату на пустырь, дабы она имела возможность лично убедиться в его достижении, а заодно порадовалась тому, что в мире прибавилась ещё одна крупица красоты (что она, как истинная светлая, почему-то очень ценила, в отличие от него самого). Его ожидания полностью подтвердились – стоило телепортировавшей Векате разглядеть, над чем склонился Хайрэс, как она с восхищённым «Ух ты!» поспешила присоединиться к нему, словно перед ней был не скромный заурядный цветок, а, как минимум, восьмое чудо света.

– Какой славный, – вымолвила она, опустившись на колени рядом с растением и с улыбкой изучая его пёстрые лепестки. – Всё-таки раскрылся…

– Угу, знать бы ещё, что он такое, – добавил Хайрэс, касаясь головки цветка длинным заострённым ногтем.

– Tagétes11
  Бархатцы (лат.)


[Закрыть], – машинально отозвалась Веката.

– А ты откуда знаешь?.. – изумлённо спросил демон.

– Интересовалась когда-то разновидностями земной флоры, – пояснила та. – Кстати, в значение некоторых цветов смертные вкладывают особый смысл, когда, например, дарят их друг другу или используют в различных ритуалах.

– Забавные существа, – хмыкнул наследник Тьмы. – Знаки высших сил они упорно не видят в самую огромную лупу, сколько ни пытайся до них достучаться, а вот с глупостями, которые сами же сочинили, носятся, как одержимые, и с пеной у рта доказывают всем несогласным, что те сгорят в гиене огненной, если не в тот день недели подстригут ногти, подойдут ночью к зеркалу или перепутают слова в ими же созданной молитве. Что, к нашему представителю растительной культуры люди тоже относятся с предубеждением?

– Если только некоторые. Одни полагают, что этот цветок символизирует горе, другие – что долголетие, третьи – что верность и любовь… У каждого народа своё мнение по поводу символов, будь то числа, растения, цвета или иные приметы.

– Конечно, искать предзнаменования в прихоти случая и собственных страхах куда увлекательнее, чем внять посланиям тех, кто видит будущее, – не преминул сыронизировать Хайрэс. – И ладно бы они ещё одинаково толковали одни и те же вещи, а в подобных разночтениях ровно никакого прока!..

– Зато можно выбрать из десятков вариантов тот, что тебе больше по душе, и настроиться с его помощью на позитивный лад.

– Это если тебе хочется мыслить в положительном русле, а не угнетать себя грядущими сложностями, как это обожают делать некоторые хронические страдальцы. Таким даже повод не нужен, чтобы вогнать себя в уныние и начать жаловаться на ещё не наступившие неприятности, тем самым притягивая их к себе с завидным постоянством. А получив-таки пакость, которую доселе усердно проецировали, они сетуют уже потому, что она всё же произошла, и что они говорили, что так и будет, и как несправедлив к ним жестокий мир, и так далее, и тому подобное. В общем, из всех возможных интерпретаций они выберут самую скверную и, воодушевившись предстоящей бедой, примутся активно ждать, когда же им на голову свалится пресловутый кирпич, дабы оправдать придуманное ими дурное знамение. А если кирпич по какой-то причине сидит в кладке чересчур качественно, чтобы пробить их жаждущую несчастий черепушку, они отыщут другую проблему, но обязательно привяжут свой бзик к якобы предопределённой им самой судьбой участи.

– Тебе легко рассуждать, ты-то не человек, – прокомментировала ангел. – Тебе известна истина – то, о чём смертные могут лишь догадываться, а им остаётся вслепую блуждать в потёмках и искать ответы, а порой – всего-навсего смутные намёки на ответы. У них нет иного выхода. И то, что и в чём они увидят, или подумают, что увидели, уже определяет ситуация, личность, мышление, культура, предрасположенность каждого из них… Но будь я на месте смертного, я бы старалась верить в лучшее, ибо часто именно вера становится тем единственным, что держит тебя на плаву, не давая утонуть и захлебнуться в безысходности бездонной пучины, разверзшейся под ногами…

– Больно запутанные у тебя метафоры, – отметил наследник Тьмы. – Вот вечно тебя тянет на что-нибудь великое и возвышенное…

– Есть немного, – кивнула Веката. – Впрочем, это вполне естественно – великое нередко проступает в мелочах, а из мелочей складывается великое… Но если совсем доступно и понятно, то из всех смыслов tagetes я бы выбрала любовь и верность, – она ласково провела рукой по лепесткам. – Верить в них мне хочется куда больше. А потому таковым я и буду его считать.

– Как будто тебе кто-то запрещает, – пожал плечами Хайрэс. – Мне, например, без разницы, какие байки о моём подопытном образце сочиняют недалёкие людишки. Главное, что эксперимент прошёл успешно, а всякие нелепые толки, не относящиеся к делу, меня не волнуют.

Но вопреки сказанному слова Векаты были приятны Хайрэсу. Как будто подбирая в тот летний день невзрачный зародыш неведомого растения, он заранее ощущал, что даст жизнь не ничего не значащему цветку, а тому, что прекраснейший на свете ангел назовёт символом любви – волшебного чувства, что он питал к этому самому ангелу. Разумеется, в реальности ничего подобного происходить не могло – он просто взял первое попавшееся семя и посадил его там, где привык бывать, появляясь в подлунном мире. Ни о каких тайных подтекстах он не задумывался, да и вообще был не в курсе, что конкретно поднял с земли и вырастет ли из его находки хоть что-нибудь. Однако мысль, что это произошло не случайно, чем-то цепляла его, и потому, несмотря на то, что она казалась глупой и необоснованной, Хайрэс не спешил избавляться от неё.

Минуло несколько дней, и наследник Тьмы опять принялся подбивать Векату на сражение, к которым питал определённо бо́льшую симпатию, чем к остальным видам активного досуга. И хотя Веката пыталась отнекиваться, скорее из привычного желания предотвратить лишние ранения, чем действительно надеясь переубедить демона, её робких возражений было мало для того, чтобы погасить его горячий энтузиазм. В итоге недолгой, но жаркой схваткой, в ходе которой Хайрэсу оцарапало правую ногу, а Веката заработала пару порезов на рёбрах и плече, остались довольны оба (правда, ангелу это ничуть не мешало переживать, что Хайрэс проливает кровь по её милости). Полученное повреждение наследник Тьмы категорически отказывался признавать достойной лечения травмой, и подпустил к нему Векату лишь после заявления, что, если он не позволит её исцелить, новых битв с ней ему не видать, как своих рогов.

– Можно подумать, я не ради тебя стараюсь, – проворчала Веката, склоняясь над его окровавленной ногой и поднося к ней ладони.

– Можно подумать, тебе больше некуда энергию деть, как расходовать на всякую ерунду, – в тон ей откликнулся Хайрэс.