Текст книги "Счастье с отсрочкой на год"

Глава 6

Аласдер проснулся на рассвете и обнаружил, что собак рядом нет. Хороший знак! Вернулась ли Джинни?

Его комната находилась в той части замка, которая выходила на море. Массивные каменные стены не позволяли звукам машины, которая приближалась к замку, разбудить его.

Он хотел, очень хотел выяснить, здесь ли она. Будущее Данкерна зависит от того, что он узнает в следующие несколько минут.

Он открыл ноутбук. Нужно подготовиться.

К восьми часам Аласдер составил план действий. Сделал пару звонков. Провел солидную работу. Тишина в замке начала давить. Он не мог больше это выносить, оделся, пошел вниз, прислушиваясь, нет ли Джинни?

Он открыл дверь столовой и был встречен как обычно. Обычно?

Он часто бывал в этой комнате, но сегодня утром будто увидел впервые. Возможно, потому, что это утро было посвящено Джинни.

Как бы там ни было, все готово к ее появлению. Замок после реставрационных работ стал по-настоящему роскошным. Эйлин и Джинни, ее правая рука, никогда не упускали из виду эту комнату – сердце замка. Массивный камин занимал полстены. В очаге горел огонь, несмотря на теплую погоду. Пламя горело для того, чтобы подчеркнуть значимость комнаты, и, может быть, для собак, которые любили лежать перед камином. Большой ковер со старинным рисунком, потертый, но внушительный, гармонировал с выгоревшим паркетом.

За столиками сидели гости, которых он поил вчера виски. Они вежливо ему улыбнулись и вернулись к завтраку.

«Овсянка, – подумал он, оглядев столики. – Черный пудинг. Омлеты!»

Джинни должна быть дома.

И тут он увидел Джинни в фартуке поверх джинсов. Волосы стянуты в конский хвост, на лице профессиональная улыбка гостеприимной хозяйки.

– Доброе утро, милорд. Ваш столик у окна. Оттуда открывается отличный вид, но, если хотите более широкий взгляд на мир, к вашим услугам свежие газеты. Принести вам кофе, пока решите, что хотите на завтрак?

Все идет так, как должно. Гости и хозяйка. Джинни дома. А он никому не нужен.

Все вернулось к норме?

– Мне только тост.

– Ну нет. У нас есть яйца с беконом, сосиски, овсянка, черный пудинг, омлет, блины, оладьи. Я подам вам все, что захотите, милорд. В пределах разумного, конечно. – Она дала ему меню и удалилась на кухню.

Он съел овсянку. Без комков. Превосходно.

Он чувствовал себя чужаком. Его будут так обслуживать весь год? Да он с ума сойдет.

Аласдер читал газеты, пока не ушли все гости. Кто-то на болота, кто-то на скалы или чем еще там могут заниматься туристы. Американская пара уехала, и он очень радовался. Остальные задержатся по меньшей мере еще на одну ночь. Джинни готовила корзины для пикника, провожала каждого гостя до дверей. Аласдер подождал немного после того, как прозвучали прощальные слова, чтобы она смогла перевести дух, и пошел к ней на кухню.

Она была по локоть в мыльной пене. Мыла в раковине кастрюли и сковороды. Он принялся вытирать вымытую посуду.

– Вы не обязаны это делать. – Она, вероятно, слышала, как он вошел, но не повернула голову, не посмотрела на него. – Положите полотенце. Это моя территория.

– На этот год у нас общий бизнес. Мы работаем вместе.

– У вас есть компания, там и работайте. Кроме вашей комнаты есть еще одна, которую можете занять, ту, что ваша бабушка устроила под свою небольшую личную библиотеку. Из нее открывается прекрасный вид на море. Нужно посмотреть, можно ли провести туда Интернет, если нет, можете купить роутер в городе. В Данкерне магазином электротоваров владеет Хэмиш Макиван. Он приедет, если я позвоню ему.

Бизнес. Она говорила коротко и по-деловому.

И по-прежнему не смотрела на него.

– Нам нужно обустроить не только мой кабинет. Для начала нам нужна уборщица.

– Нет! Что не так с моей уборкой?

– Сколько дней в году вы сдаете номера для гостей?

– Триста шестьдесят пять, – с гордостью ответила она и с еще большей силой принялась тереть сковороду.

– И вы их встречаете, готовите, убираете, стелете постели.

– А что еще мне делать?

– Радоваться жизни.

– Мне нравится убирать.

– Джинни.

– Не надо. – Она хотела уйти, но он не позволил.

– Джинни, я только что разговаривал по телефону с Мэгги.

– Зачем?

– Мы говорили о вас. Вы не сказали ей, что вернулись сюда. Она подумала, вы уехали на паром.

– Я хотела позвонить ей сегодня утром. Честно говоря, когда уезжала от Мэгги, я не знала, куда поеду. Проезжала мимо морского вокзала, сидела и некоторое время смотрела на холмы. Я не была уверена, стоит ли мне возвращаться. И сейчас не уверена.

– Но вы обещали вернуться.

– В церкви я тоже произносила клятвы, – напомнила она. – Но жизнь учит, обещания даются, чтобы их нарушать.

– Я свои не нарушу.

– Пока смерть не разлучит нас?

– Я подумаю об этом через год.

– Вы шутите? Нужно передумать сейчас. Обещания ничего не стоят. А теперь, если позволите, мне нужно перестелить постели. Вытереть пыль в замке. Погулять с собаками, подстричь траву в палисаднике. А вы отправляйтесь выбирать электроприборы.

– Джинни, это первый день нашего медового месяца.

– Вы не поняли? Я сыта по горло медовыми месяцами. О чем вы только думаете? Поехать в шестизвездочный отель с казино? Бывала там, с меня хватило.

– Я хотел отвезти вас посмотреть на птиц.

Она поразилась. Выпрямилась. Посмотрела на него.

– Простите?

– Вы видели в этом году тупиков?

– Я – нет.

– И я тоже. Я их не видел с того времени, как умер дедушка, и соскучился по ним. По мнению Дугала, они все еще здесь, но ненадолго. Вы знаете, что они улетают в середине лета? Брачный период уже завершился, и они могут улететь в любое время. Сегодня такое спокойное море, просто как озеро. А у вас здесь есть все для пикника, и Дугал сказал, что мы можем воспользоваться его «Мэри-Джейн».

– Дугал сдал вам свою лодку?

– Это не рыболовецкое судно, обычная моторная лодка.

– Я знаю, но все равно он даже Мэгги не доверяет ее.

– Может быть, я предоставил ему лучшие условия страховки, чем она.

– А вы умеете управлять лодкой? – Она недоверчиво посмотрела на него, покачала головой. – Это сумасшедшая идея. И потом, мне нужно постелить…

– Постели. И вытереть пыль, и прогулять собак, и подстричь газон. – Он загибал пальцы. – Во-первых, кровати и вся работа по дому. Сюда уже едет мама Мэгги, прихватив подругу для компании. Они все помоют и приготовят что-нибудь. Они везут собаку Мэгги, которая, как меня заверили, не позволит Эбботу и Костелло безобразничать. Они погуляют с собаками. Дядя Мэгги тоже приедет, скосит траву, поможет Маку со скотом, сделает все, что вы поручите ему. Он будет здесь через час, мы к этому времени уже уедем. Потому напишите им записку. Лодка ждет. Помочь вам упаковать обед?

– Нет! Это сумасшествие.

– Это первый день после нашей свадьбы. И совсем не сумасшествие.

– Свадьба была формальной. Я говорила вам, что не хочу никакого медового месяца.

– И шестизвездочных отелей, и казино. Я понял. И еще подумал, что, если вывезу вас с острова, вы можете не вернуться назад. Но, Джинни, вам нужен выходной. Три года без отдыха. Я не знаю, о чем думала Эйлин.

– Она знала, что я не захочу отдыхать.

– Потому что боялись? – нежно сказал он; ему очень хотелось прикоснуться к ней, но она могла убежать. – Вы дважды рискнули и дважды потерпели неудачу, согласились выйти за меня замуж, чтобы я получил наследство, но ведь и вы хотели получить еще год безопасной жизни. Джинни, не хотите посмотреть на тупиков?

– Я?

– Поедемте со мной, Джинни. – Он, не удержавшись, прикоснулся к ее щеке легким как перышко движением. Провел пальцем по ее коже, почему-то почувствовал… почувствовал…

Будто следующие две минуты очень важны. Действительно важны. Она отстранится и велит ему убираться или позволит себе расслабиться?

– Я не должна, – прошептала она, но не отстранилась.

– Когда вы последний раз видели тупиков?

Она не ответила. Он нехотя убрал руку. Ему так хотелось стереть с ее лица выражение страха.

Что они с ней сделали? Милый, надежный Рори и грубиян Алан.

У этой женщины был характер, но как-то им удалось ее сломать.

Он вспомнил о пощечине и подумал: нет, она не сломалась.

– С тех пор как была маленькой девочкой, – призналась она, – дядя Рори возил нас с мамой посмотреть на них.

– Только один раз?

– Да. Он возил туристов, потом у него не было времени.

А что же родной отец? Он был рыбаком, и у него должна остаться лодка. До птиц, живших на безлюдных островах, плыть всего два часа. Гнезда на крупных скалах, и люди со всего мира приезжали посмотреть на них. Жить здесь и не видеть…

Родители возили его туда каждое лето. Когда ему исполнилось шестнадцать, они дали ему лодку, убедившись, что он получил все необходимые наставления, позволили поехать самому. Когда его дедушка умер, он возил Эйлин туда, чтобы развеять его прах.

– Поедемте со мной, – сказал он нежно.

Она подняла на него глаза, и он увидел, как в них боролись здравый смысл и желание.

– Это не медовый месяц.

– Это всего лишь поездка. Вам нужен отдых, поэтому я и организовал эту серию дневных походов.

– Так это не один!

– Вы заслужили месяц отпуска. Даже больше. Понимаю, вы не примете предложения, не доверяете мне. Мы вынуждены жить вместе, хотя вы не хотите этого, но вы сделали мне удивительный подарок, Джинни Локлан. Позвольте и мне подарить вам хоть что-то взамен.

Она сжала губы и пристально посмотрела на него, пытаясь по его лицу понять, что он задумал.

– А вы сможете безопасно доплыть туда?

– Но вы ведь знаете Дугала. Он не дал бы мне «Мэри-Джейн», если бы я не умел с ней управляться.

Ходить в море его учил дядя Дугала. Остров стал его вторым домом и убежищем, когда с родителями бывало совсем уж невыносимо жить, и он полюбил ходить в море.

– Не позволил бы. И что, мы отправимся одни?

– Да. – Он бы попросил Дугала отвезти их, если бы Джинни чувствовала себя с ним в большей безопасности, но погода была такой хорошей, что все уважающие себя рыбаки отправились в море. – Вы можете мне довериться, Джинни. Нас интересуют только птицы.

– Когда вы прикоснулись ко мне, я почувствовала…

Вот оно, вышло наружу. Это нечто между ними.

– Если мы хотим выжить эти двенадцать месяцев, нужно избегать личной симпатии.

У нее вытянулось лицо.

– И вы это чувствуете?

Конечно, чувствует. Еще бы не чувствовал. Он хотел прокричать эти слова, но настороженность в ее глазах заставила бы замолчать любого. И еще здравый смысл. Черт, им нужен жаркий роман, несколько недель страсти, раздирающей на части, и все эти приготовления разлетятся в пух и прах. Даже если он чувствует прилив гормонов, необходимо сейчас занять заднее сиденье.

– Джинни, нам придется быть благоразумными весь год. Но вы привлекательная женщина. – Она фыркнула. – У вас замечательная улыбка и доброе сердце. Если поместить одинокую женщину и одинокого мужчину вместе на год, между ними неминуемо вспыхнет искра. Но мы достаточно взрослые, разумные люди и в состоянии дозировать величину этой искры.

– То есть именно этим мы займемся в следующие двенадцать месяцев. Дозированием искр? – Она рискнула улыбнуться. – Мне упаковать огнетушитель?

– Как только почувствуем малейшее возгорание, зальем его водой. Температура воды сейчас вполне подходит для охлаждения чувств. Так вы идете?

– Как ни глупо, но я не могу устоять перед тупиками. И меня успокаивает то, что вы не надели килт. Искры или нет, Аласдер Макбрайд, но стоит вам надеть килт, искры могут сразу превратиться в пылающий костер.

И пусть он думает что хочет. Она принялась упаковывать вещи.

Он раздобыл лодку и сделал даже больше.

Джинни плавала в лодках с разными мужчинами. Даже работала на рыболовецком траулере Рори и могла распознать, настоящий перед ней моряк или нет.

Кто бы мог подумать, что этот вежливый бизнесмен из Эдинбурга, этот лорд в килте, единственный, кто еще носит его в Данкерне, чувствовал себя в море как дома, будто рыбак, который всю жизнь ходил в водах острова.

«Мэри-Джейн» была уже пришвартована у причала, когда они приехали. К швартовой тумбе была привязана записка от Дугала: «Держите связь по радио и позаботьтесь о ее безопасности. И я не имею в виду лодку».

Аласдер ухмыльнулся, легко соскочил на палубу и повернулся помочь Джинни. Она проигнорировала его руку, спустилась сама. Гордая женщина. К тому же она очень боялась огня.

«Мэри-Джейн» – небольшая яхта с каютой, служила спасательным и прогулочным судном. Крепкая и прочная, как и этот мужчина. На нем были потертые брюки, тяжелые ботинки и старый свитер. Он не брился сегодня утром. И выглядел…

«Не думай о том, как он выглядит», – яростно твердила она про себя. Отмель в Данкерне опасна и нужно знать, куда плыть. Аласдер знал и выбрал нужную протоку, остановился, подождал, наблюдая за морем на дальнем конце бухты, размышляя, можно ли уже пересечь озеро и выйти в море.

Когда они вышли в открытые воды, Джинни расслабилась. Как давно она не чувствовала себя так спокойно? Когда брала выходной? Когда кто-то о ней заботился?

«Ему тоже хочется посмотреть на тупиков, – убеждала она себя. И тут же сама себе возражала. – Ему не обязательно было плыть сюда и брать с собой меня. А он взял, потому что мне нужен отдых».

Эта мысль успокаивала сама по себе.

Да и день успокаивал. Солнце грело лицо. Аласдер выбрал такой курс, чтобы плыть навстречу волнам, поэтому ее не укачивало, хотя она ощущала мощь морских глубин, наблюдая за Аласдером и думая, какой он сильный.

Он молчал. Возможно, думал, что ей нужна тишина. И был прав, спасибо ему. Она впитывала этот день, море и солнце.

Ее переполняло важное чувство: будто она идет по длинному, длинному тоннелю и должна выйти по другую сторону.

Неужели оттого, что у нее выходной? Или оттого, что еще год она в безопасности?

Наверное, и то и другое, но Джинни знала: здесь что-то еще. Странно, она грелась на солнышке, наблюдала за Аласдером и понимала, что не может наконец отключить защиту, отбросить контроль над собой, который управлял ею с момента трагедии с Аланом. Она позволила себе быть просто собой.

Джинни уже и забыла, какая она. С какого-то времени ее заменяли кем-то другим. Дочерью Джеффри. Девушкой и женой Рори, женщиной Алана. Потом банкротом, за которым охотится полмира, требуя возвратить деньги.

И еще домработницей Эйлин.

Ей нравилось работать домоправительницей в Данкерне, но эта роль подчинила ее полностью, она растворилась в ней.

Но сегодня она в открытом море с мужчиной, который…

Ее муж?

И сегодня не нужно ничего делать, лишь наслаждаться. Кто бы устоял? Она почувствовала, что улыбается. Улыбается и улыбается.

– Вспомнили шутку? – мягко спросил Аласдер, и она засияла еще больше.

– Нет, я вспомнила, почему люблю это место. Я так давно не была в море. А тупики? Даже не помню. Они далеко?

– Вы имеете в виду, не добрались ли мы до места? – Он улыбнулся в ответ, и эта улыбка заставила бы любую девушку еще шире распахнуть глаза, сразив наповал. – Все дети задают этот вопрос, не так ли?

– А я именно так себя и чувствую. Ребенком. – И тут она увидела впереди гранитные скалы, словно выросшие из моря, величественные в своем одиночестве. – Нет, не так. Я чувствую себя пассажиркой первоклассного судна. А что, тупики живут на этих скалах?

– На самой большой скале. Самая маленькая – это просто камень, а на большой есть земля, где они и роют норки для гнезд. Они не живут там, где могут оказаться люди. Так что мы не сможем выйти на берег.

Джинни с благоговением посмотрела на остров-скалу. А потом вообще забыла, как дышать.

Аласдер тем временем проводил лодку сквозь пролив между скалами в бухту со спокойной водой, серо-стальной и глубокой.

Тупики!

Аласдер заглушил мотор, чтобы держаться у скал.

Птицы были повсюду, словно на море кто-то высыпал конфетти, но эти пятнышки были птицами размером с утку, чуть толще, черно-белые с очень яркими клювами. Они выглядели так же, как те, которых она видела в многочисленных журналах, на постерах и лишь однажды в реальной жизни, да и настолько давно, что это уже казалось сном.

Смешные, забавные. Прекрасные.

– Они ловят рыбу, – выдохнула Джинни. – Вон тот поймал, наверное, сразу три рыбины. Нет, больше. А вот еще один. И еще. Почему они не сразу глотают добычу?

– Смакуют? – предположил Аласдер, улыбаясь, как джин Аладдину в старинной сказке. Гарантируя исполнение желаний.

– Вы выглядите, как добрый Санта.

– Это обвинение?

– Нет.

Просто замечание.

Да он и не был похож на Санту, поскольку не толстый смешной старик.

Ходячий секс.

Это описание поразило ее, а потом охватил приступ настоящего страха. Именно так она когда-то подумала об Алане.

Жизнь с Рори была безопасной. Он бредил рыбалкой и никогда не уезжал с острова, довольный тем, что живет так, как отец и дед до него. Его мать готовила, убирала и тоже выглядела довольной жизнью. Поэтому он не понимал, что Джинни хочется большего.

Он был хорошим человеком, солидным, надежным, его смерть опустошила ее. Но через два года в жизнь ворвался Алан. Она познакомилась с ним и подумала…

Да, ходячий секс.

Более того, в нем было все, чего недоставало Рори. Веселье, безрассудство, решительность. Он хотел взять от жизни все, увез ее с острова и показал жизнь, которая…

К которой она не хотела возвращаться, пустой, корыстной, опасной и даже жестокой.

Ходячий секс? «Возьми себя в руки, – приказала она себе. – Ничему не научилась? Твоя безопасность в твоих руках».

Но Джинни не хотела безопасности. Она посмотрела на Аласдера и убедилась, что не собирается идти в том направлении. Нет.

– Если хотите знать правду, я читал о них прошлой ночью, – заметил Аласдер, глядя на птиц. Слава богу, иначе сколько чувств смог бы прочитать сейчас на ее лице. – Они могут унести в клюве до десяти небольших рыбин за один раз. Это огромное генетическое преимущество. Они не тратят энергию на глотание и срыгивание. Знаете ли вы, что их гнезда-норы достигают двух футов глубины? Их клювы становятся ярко-оранжевыми только в брачный период. Вскоре цвет поблекнет, и они снова станут серенькими, обыкновенными.

– Они никогда не будут обыкновенными.

Она повернулась к птице, у которой в клюве было семь рыбин. Пять. Точно, пять. Джинни судорожно принялась считать. Аласдер все еще что-то рассказывал, хотя обычно молчал.

От этой мысли она улыбнулась. Нет, скорее он разговаривал с ней просто из любезности. Вряд ли она его заинтересовала, а если и так, то это ненадолго. Так было с Аланом.

Ходячий секс? Не настолько. Он был ее мужем, потому что ему заплатили.

«Вот и не забывай об этом!»

– Мы съедим ланч здесь? Бросить якорь или на обратном пути?

– У нас есть время поесть здесь.

– Джинни, насколько сильно Алан обидел вас?

– У меня есть бутерброды, сырный пирог, салат и вареные яйца. А еще я взяла брауни и яблоки. Есть пиво, вино и содовая. Берите.

– То есть вы не скажете?

– Старая история. Проехали.

– Я же не обижал вас.

– Знаю. Да я и не позволю. Ничего личного, просто бизнес, Аласдер.

– А сегодня?

– Плата за мои прошлые услуги. – Главное, чтобы не дрожал голос. – Вы предложили, я согласилась. Это чудесно, нет, это просто волшебно – есть среди тупиков. Подарок. Я очень, очень благодарна, но так, как работница благодарна боссу за выходной. И не больше.

– Это не просто выходной, а недельный отпуск. Потом я наполовину урежу ваши обязанности и удвою зарплату.

Ого? Двойная зарплата?

«Надо отказаться», – подумала она, но потом… почему бы не быть просто благодарной работницей? Она такая и есть, в конце концов.

– Превосходно. Возьмите бутерброд, сэр.

Работница – работодатель. Такие между ними будут отношения. И ему достаточно, не так ли?

Он был благодарен Джинни. Она согласилась выйти за него замуж и тем самым спасла поместье. Даже больше, она сделала последние годы Эйлин счастливыми. Он всячески выказывал ей свою благодарность, и она приняла ее с удовольствием. Этого достаточно.

Их экспедиция была превосходна. Для Аласдера это привычно, но реакция Джинни была волшебной.

Она изо всех сил старалась быть сдержанной, даже прозаичной, пыталась не реагировать, но по ее лицу он видел, с каким благоговением она наблюдала, как ныряют и выныривают птицы с серебристыми рыбками в клювах, как она подставляла лицо солнцу, и думал: вот женщина, которая до сих пор не радовалась жизни.

Они вернулись в замок к вечеру и убедились, что все дела сделаны. Кругом ни пятнышка грязи, трава скошена, скот ухожен. Джинни вошла в гигантский холл и подняла голову на чисто вымытую люстру, посмотрела на выбитый ковер, отполированную громадную дубовую балюстраду. Аласдеру показалось, что у нее в глазах блеснули слезы.

Но она ничего не сказала, просто быстро кивнула и направилась в кухню.

Выпечка была готова. На скамье стояла корзинка с шоколадными брауни и викторианскими булочками с клубничным кремом.

– И что мне теперь делать?

– Съешьте их. Где нож?

– Не смейте резать булочки. Гости съедят их на ужин. А вы сможете довольствоваться тем, что останется.

– Разве я не гость?

– Ладно, можете съесть несколько штук на ужин.

– Потому что?

– Потому что вы мужчина из толпы. Гость без привилегий.

– Гость с брауни. – Он повернулся к еще теплой выпечке. – Ну что, завтра выдры?

– Какие выдры?

– Я не видел данкернских выдр много лет. Раньше они жили в ручьях, впадавших в бухту. Я подумал, мы могли бы устроить пикник там и посмотреть, не покажутся ли они нам. А пока мне нужно вернуться к работе, Джинни. Можете отдохнуть, почитать, делать что хотите, то, что не могли себе позволить последние несколько лет. Увидимся за ужином.

– Гости едят отдельно.

– Простите, Джинни, как вы там сказали, я мужчина из толпы, гость, тем не менее я лорд этого замка и ваш муж.

– В брачном контракте нет ничего о том, что я должна вас кормить с ложечки.

– А я хочу покормить вас. – Увидев ее лицо, он ухмыльнулся. – Да нет, я не собираюсь тащить вас в Мишленовский ресторан, если даже он есть в Данкерне, но мама Мэгги купила все необходимое для очень хорошего ризотто, а я превосходно его готовлю. Так что сегодня вечером моя очередь.

– Я не хочу.

– Мы много чего не хотим. Ситуация абсурдна, и от нас зависит, что мы из нее извлечем. Ризотто или ничего, Джинни.

Она долго смотрела на него, потом наконец кивнула:

– Отлично. Ладно. Я съем ризотто. И спасибо за сегодняшний день. А теперь я займусь инвентаризацией виски. Пересчитаю бутылки, которые вы закупили. Я веду записи. Позвоните мне, когда обед будет готов, сэр.

– Аласдер, – поправил он.

– Аласдер. Позвоните мне, когда обед будет готов. И спасибо.

Она вышла, он посмотрел ей вслед.

Она приняла его помощь. Этого, должно быть, достаточно.

Должно быть, но это не так.

* * *

Странное чувство. Будто она во сне. Почти в прострации. Впервые за три года она не должна ничего делать.

Только вспоминать о прошедшем дне.

Только думать об Аласдере?

Он ее муж, и нужно привыкать к тому, что у нее есть муж.

Он сегодня только и делал, что развлекал ее.

А ведь у него еще и работа. Она слышала, как он сидит за компьютером. Все время. Настойчиво звонил его телефон. Аласдер Макбрайд – глава гигантской сети финансовых предприятий.

А он провел день, веселя ее.

– Потому что я согласилась на эту сделку и спасла его задницу.

Накормленные и выгулянные собаки расположились перед очагом на кухне и спали, а ей нужно было с кем-то поговорить.

– Он должен знать, что делает. Он рискнул сделать меня счастливой.

Она подумала о Рори. Тот всегда был уставшим. Много времени проводил в море, а когда бывал дома, садился в кресло и смотрел телевизор. Сначала проводил с ней время, потом ему, кажется, стало все равно.

А Алан? То же самое, но помноженное на миллион. Фунтов. У него всегда находилось миллион причин, когда он собирался жениться, но, когда получил то, что хотел, она стала для него пустым местом.

А Аласдер? У него тоже миллион причин жениться на ней. И нет ни одной, чтобы тратить на нее день.

– Может быть, он думал, что я откажусь. Нет, это просто твоя романтичная дурь. И да, Джинни Локлан, пора уже бросить эти глупости.

Разговор с самой собой перебил телефон. Мэгги. И точно, подруга изнывала от любопытства.

– Ну, как все прошло? О, Джинни, разве он не красавчик? Видела, как вы отплывали, в бинокль. Думаю, половина поселка делала то же самое. Вас не было шесть часов. Шесть часов с таким мужчиной! А сколько денег он дал Дугалу за «Мэри-Джейн»! А маме и ее подругам! Джинни, разве ты не в кровати с мужем сейчас?

Джинни даже дышать перестала.

– Он не настоящий муж.

Мэгги фыркнула:

– Не ври мне. И мама сказала, что он очень мило с ней беседовал по телефону. И поблагодарил за булочки и брауни, будто не платил за них. Все подготовил, чтобы вывезти тебя на пикник завтра, говорил, что повезет тебя смотреть на выдр. Выдры! Ты знаешь, что там есть старый коттедж «Крэги-Берн»? Вы сможете разжечь камин и…

– Мэгги!

– Это просто предположение. Джинни, ты вышла за него замуж. И если еще не в кровати с ним, то скоро будешь. О, Джин, он не такой, как Алан, это точно.

– Ты едва с ним знакома.

– Но как он произносил клятвы…

– Мы оба лгали, и ты об этом знаешь.

– Не знаю. Ты же вернулась домой вчера, не так ли? Одна брачная ночь и триста шестьдесят четыре впереди. Или умножить на пятьдесят лет? Джинни, подумай о себе и не упускай такую возможность. Не упускай его.

– Зачем?

Мэгги чуть помолчала, подбирая слова. Из окна кухни Джинни увидела, как подъехала машина с гостями, и начала выкладывать брауни на блюдо. Это ее работа, ее жизнь.

– Потому что он может себе позволить… – начала Мэгги, но Джинни отключила телефон прежде, чем та закончила говорить.

«Он может позволить себе все, что захочет. Но лишь благодаря мне. Я рассказала, как исполнить волю Эйлин. Он сохраняет свое состояние, а я независимость. Но ты пойдешь смотреть на выдр завтра? Да».

Ее загнали в угол.

«Займись работой», – говорила она себе, снимая брауни с блюда и снова располагая пирожные более художественно.

Один день прошел, осталось триста шестьдесят четыре.