Текст книги "Сова была раньше дочкой пекаря. Ожирение, нервная анорексия и подавленная женственность"

Комплексы и личностные черты

1. Еда

Тщательное изучение данных сразу раскрывает тираническую мощь пищевого комплекса (таблица 1, ряд 16). Пища становится фокусом депрессии (таблица 2, ряд И), подавлен ной злости (таблица 2, ряд 12), тревоги (таблица 2, ряд 13) и подавленной сексуальности (таблица 2, ряд 15). Она превращается в средство, при помощи которого человек пытается контролировать собственную судьбу, способ выражения сопротивления чужому контролю (таблица 2, ряд 10), неповиновения закону и общественным традициям (таблица 1, ряд 28, таблица 2, ряд 14) или даже вызова природе и Богу (таблица 2, ряд 21).

Восемь женщин, страдающих ожирением, признали, что они отказывались от еды в ходе семейных трапез, которые были им неприятны, предпочитая «варварски хватать куски» из холодильника; несколько женщин получали наслаждение, воруя сладости в супермаркетах. Слова «милая, дорогая, моя сладкая»[23]23
  Honey – мед, sweetheart – букв, «сладкое сердце», sugar – сахар (англ.). – Прим. пер.


[Закрыть] используются для выражения нежности, привязанности; от колыбели до могилы мы ищем у тех, кого любим, «пищу». Тем самым потребность в любви легко можно пере путать с потребностью в еде. Из-за того, что любовь является очень существенной частью жизни, пробовать еду – то же, что и пробовать жизнь, но и наоборот, избегание еды может быть избеганием жизни. Система наказания и вознаграждения при кормлении тучного тела становится вопросом мора ли. Когда такие женщины чувствуют себя отвергнутыми другими, они стараются скомпенсировать свою потерю тем, что едят (таблица 2, ряд 16); когда они злятся на себя, они наказывают свое тело тем, что едят (таблица 2, ряд 17); когда они счастливы, они награждают свое тело тем, что не едят (таблица 2, ряд 18). Только одна из женщин с ожирением предположила, что добровольное голодание было наказанием для ее тела (таблица 2, ряд 19). Короче говоря, еда становится козлом отпущения при любой эмоции и формирует ядро, во круг которого вращается личность.

Необходимо помнить про обсессивное могущество этого комплекса, чтобы понимать интенсивность эмоций, лежащих за другими комплексами. Тучные женщины стараются избегать темы еды или приуменьшать свои эмоции по отношению к ней. Только когда они выражают свое безграничное чувство пустоты и описывают свои суицидальные стремления, картина их беспомощности перед лицом обсессии раскрывается во всей полноте. Возникающие в результате страх и ярость проникают во все другие комплексы.

Комментарии на тему еды (таблица 1, ряд 16)

Я чувствую себя возвышенно, когда я на диете. Мне кажется, что отказывать себе – это хорошо.

Я уже сыта по горло мыслями о еде. Должен быть иной, лучший способ жить. Уже 25 лет я не могу вырваться из этого круга, как белка в колесе. Это не по-людски.

Если я счастлива или влюблена, я теряю вес.

Когда приходится справляться с проблемами, я забываю о своих 900 килокалориях. Когда появляется проблема, я начинаю вести себя неправильно.

Я всегда теряю вес, когда играю или пишу. Я всегда великолепно себя чувствую, когда занимаюсь творчеством. Я никогда не чувствую слабость, несмотря на нехватку еды.

Я бросаюсь в крайности – полный контроль всего или никакого контроля вообще. Это называется «синдром маятника».

Я думаю, что идея «болеутоляющего» верна. Еда уничтожает боль. Когда жизнь невыносима, еда – лучший способ забыться. Она также помогает уклоняться от дел. Когда я не могу убедить себя что-то сделать, я грызу, пока принимаю решение.

Я ем, чтобы угодить другим. Еда всегда является обязательным атрибутом визита в гости. Кто-то передает мне свою любовь через еду. Я очень стараюсь угодить окружающим.

Когда я обжираюсь, я чувствую себя моральной размазней.

В нашем доме была тяжелая атмосфера, царил жесткий контроль. Пища давала утешение, служила поддержкой, средством отдыха. Она была радостью, наслаждением. Она была взяткой и проявлением гостеприимства. Я стала реагировать на своих собственных детей посредством еды. Если бы они курили «траву», я бы спросила их, не хотели бы они чего-нибудь поесть.

Иногда, когда я вижу, что другие едят, а я – нет, я чувствую себя нравственно свободной. Я не обязана есть. Они едят. В другое время я чувствую себя безнравственной из-за того, что вес имеет власть надо мной. Им не надо беспокоиться о такой глупости. Они свободны. А я – нет.

Я никогда не была худой, даже в голодное военное время. Я не могу сбросить вес, потребляя 400 килокалорий в день. Врач считает, что мой военный опыт позволил моему телу выживать на том, что в него помещали.

Я люблю печь, но мне не нравится, когда я испытываю искушение поесть. Это похоже на прерывание полового акта непосредственно перед оргазмом. Я не могу дождаться старости, чтобы стать по настоящему жирной.

Мой вес чем-то похож на высокое давление. Я набираю вес, когда я напряжена, независимо от того, что я ем.

2. Мать

Юнг, описывая растущий страх, окружающий человека, уклоняющегося от адаптации к реальности, пишет следующее:

Страх перед жизнью является не просто воображаемым пугалом, а совершенно реальной тревогой, которая кажется диспропорциональной только потому, что ее реальный источник находится в бессознательном и поэтому спроецирован: юная, растущая часть личности, если ее отгораживать от жизни или контролировать, порождает страх и превращается в страх. Страх кажется идущим от матери, но на самом деле это смертельный страх инстинктивного, бессознательного внутреннего существа, отрезанного от жизни вследствие постоянного избегания реальности. Если мать ощущается как препятствие, она становится мстительным преследователем. Естественно, это не реальная мать, хотя она также может серьезно навредить своему ребенку патологической заботой, которой она преследует его при вступлении во взрослую жизнь, тем самым поддерживая его инфантильную установку дольше, чем следует. Это скорее имаго матери (образ матери), превратившееся в вампира. Однако материнское имаго представляет бессознательное, и бессознательному так же жизненно необходимо присоединиться к сознанию, как сознанию – не потерять контакт с бессознательным[24]24
  Symbols of Transformation. CW 5. Par. 457.


[Закрыть].

Женщин, участвовавших в этом исследовании, при вступлении во взрослую жизнь преследовала скорее не «патологическая забота» матери, а сохраняющаяся зависимость от обожающего отца или своя собственная мечта о таком отце муже. Однако «юная растущая часть личности» во многих случаях ригидно подавлялась Анимусом матери и материнским «смертельным страхом инстинктивного, бессознательного» внутренней женщины.

Грехи матери передаются из поколения в поколение, и прогрессирующая утрата женственности в нашей культуре может быть одной из основных причин увеличения количества молодых женщин, отвергающих свое собственное тело и прячущихся за созданной ими самими эгидой[25]25
  Эгида (греч. миф.) – щит Зевса. – Прим. ред.


[Закрыть] Афины. Не которые из них достаточно чутки, чтобы осознавать, что от них ожидают подражания карикатурной женственности, и они просто отказываются совершать этот ritedepassage[26]26
  Rite de passage (фр.) – переходный обряд. – Прим. ред.


[Закрыть]. Какими бы ни были причины, фемининное либидо заблокировано, женская богиня оскорблена и посылает Эго свой ультиматум через раздутое тело. Только благодаря установлению связи с этой бессознательной силой тело может быть окончательно исцелено, а женский дух освобожден.

Комментарии на тему матери (таблица 1, ряды 1–4)

Мать всегда говорила: «Это не то, что ты думаешь». Я слишком остро реагировала на ее ригидный стиль воспитания.

Моя мать лишила моего отца чувства мужского достоинства. Она обострила его чувство несостоятельности. Она очень старалась показать нам, насколько она изнурена. «Вы не заботитесь о своей матери», – не раз говорила она.

Я чувствовала, что была для нее вечной помехой. Впоследствии, тратя на нее деньги, я пыталась уменьшить чувство вины.

Она была религиозно добродетельна – непорочна – носила белые перчатки – была отрезана от жизни. Мои чувства к матери были очень смешанными. Она пережила мои академические успехи. Ее позиция выражалась фразой: «Любая девка может родить ребенка».

Когда родился мой брат, чувства матери ко мне превратились в ненависть. Я переняла отношение своей матери – ее ужасное чувство превосходства. Я ненавижу себя за это. Мой папа был маленьким провинциальным мальчиком.

Наш дом, как мне кажется, – это естественная сила, противостоящая естественным ритмам – жирных морских свинок, жирных котов, жирных птичек, жирных детей, жирной матери.

У меня нет никаких ассоциаций со словом «любовь». Ни людей, ни предметов, которые могли бы ассоциироваться с этим словом. Меня никогда не любили – никогда. Меня никогда не обнимали мои родители. Моя мать пыталась сделать аборт, когда была беременна мной. Это не получилось. И вот она я – большой воздушный шар.

Я бы хотела что-нибудь сделать, но я боюсь. Внутри я – маленькая девочка. В сорок два мне все еще нужно одобрение матери во всем, что я делаю.

Когда я была маленькой, моя мать никогда не обнимала меня. Она ненавидела пеленки и то, что меня рвало всем, что бы она мне ни давала, и это попадало на нее. С самого начала я чувствовала себя отвергнутой из-за своих телесных функций. Я сразу же поняла, что меня не любят из-за моих экскрементов. Теперь у меня постоянные запоры.

Мать никогда ничего мне не позволяла. Я даже на велосипеде не могла ездить. У меня нет понятия ни о чем творческом. Она всегда выставляла напоказ свою грудь. И делает это до сих пор. Ее отец хотел сына. Пытался сделать из нее мужчину. Она – воплощенное отрицание. Ни друзей, ни интересов. Я боюсь быть такой, как она, и я знаю, что я такая же.

Во всем, что касалось секса, мать была демоном. Я думаю, она была одержима. Я думаю, что она сама прошла через такое же отвержение своей пуританской матерью и так никогда и не смогла оправиться.

Моя мать всегда считала, что я обязательно буду толстой. (Она сама была толстой в детстве.) Я стала одержима этой идеей; к одиннадцати годам я растолстела. Мать молилась, чтобы произошло чудо – чтобы, когда мне исполнится пятнадцать, я стала худой. Я умела печь превосходные шоколадные торты. Я верю в то, что это основная роль женщины – кормление. Я люблю людей на кухне. Я люблю детей. Я бы хотела выйти замуж и иметь детей вместо этих проклятых книг.

Комментарии на тему базового страха жизни (таблица 1, ряд 20)

Рассказы матери о том, как она нас рожала, несчастье за несчастьем, никак не способствовали появлению желания иметь детей. Когда-то я хотела иметь детей, но я боялась, что они разочаруются в жизни, как и я. Я боялась за них.

Я не хочу детей. Если мне удастся сделать произведение искусства из собственной жизни, этого вполне достаточно. Я хоть что-то спасу от свалки.

У меня нет детей. Я упустила самое важное в жизни.

Когда я боюсь, я мерзну. Мне холодно большую часть времени.

Я испытывала ужас дома и в школе. Постоянно в ужасе. Теперь я могу скрывать свой ужас.

Я никогда не жила. Если бы только я могла умереть и начать все заново. Я уже устала от бесплодных попыток. Я горюю по своей непрожитой жизни.

Меня до сих пор беспокоит, что я никогда не хотела того, что другие женщины воспринимают как само собой разумеющееся – дом, дети, муж.

Все, что я делаю всю мою жизнь, – сбиваю себя с толку и терплю поражение.

Я боюсь рассчитывать на что-нибудь, что приносит мне радость. Оно всегда лопается прямо у меня перед носом. Моя философия: ничего не ожидай, тогда ты реже будешь разочарована.

Я всегда чувствовала, что недостаточно умна, чтобы справляться с какими либо незнакомыми ситуациями.

Все всегда сводится к одному и тому же. Я не могу найти никакого смысла в жизни. Я смотрю из-за своей решетки и удивляюсь, по чему другие люди выглядят такими счастливыми.

Комментарии на тему страха отвержения (таблица 1, ряд 21)

Я эгоистка, но ненавижу, когда обо мне так думают. Я выпускаю дымовую завесу вежливости, чтобы понравиться. Если бы я говорила людям то, что я думаю, я бы уничтожила их.

Я чувствую себя недостойной любви из-за моего тела. Я полна самоуничижения и чувствую, что меня не за что любить.

Я не могу смотреть на себя в зеркало. Я чувствую, что все ненавидят меня. Я ненавижу себя. У меня нет никакого чувства само уважения.

Взрослые пугают меня. Я боюсь их. Я общаюсь с молодежью.

Я всегда боялась мужчин. Я чувствую отвержение со стороны как мужчин, так и женщин.

Я не знаю, кем я хочу быть, чтобы я могла себя принять.

Я пришла к выводу, что я хныкающая трусиха – боящаяся разговаривать с людьми, боящаяся обстоятельств. «Ты всегда будешь дурой, – говорю я себе. – Всегда ничтожеством. Никто никогда не полюбит тебя. Толстую, страшную дуру».

3. Утрата образа тела, сексуальности и женской идентичности

То, как мы воспринимаем наши тела, является «пластичным представлением, которое строится на основе всех сен сорных и психических переживаний и постоянно интегрируется в ЦНС»[27]27
  BruchH. Eating Disorders. P. 127.


[Закрыть]. У тучных женщин образ тела нарушен.

Последующие комментарии предполагают, что образ тела в некотором смысле предшествует строению тела и определяет его. Тучная женщина должна задаться вопросом, как психическая сфера отражается в ее теле. Ребенок впитывает отношение других к своему телу. Если оно не соответствует общественно приемлемому образу, он оказывается под невыносимым давлением. Размеры тела тучной женщины могут быть результатом нарушения не только чувства голода, но и также других ощущений тела. Она должна стараться понять, как ее отношение к своему телу отражает ее представление о том, как воспринимают ее значимые другие и, что еще важнее, ее отношение к ее собственной жизни. С помощью снов и активного воображения она может овладеть своим телом и тем самым – своей собственной реальностью.

Комментарии на тему утраты образа тела (таблица 1, ряд 18)

У меня хорошие отношения с собственным телом, но мне не нравится быть привязанной к умирающему животному.

Я знаю, что выгляжу как пирамида, перевернутая вверх ногами, но я ничего не могу с этим поделать.

Я понятия не имею, где я начинаюсь или где я заканчиваюсь. Я все время трогаю свое тело, пытаясь определить его границы.

Тело – это ничто. Я знаю, что, если бы я умерла завтра, мой дух продолжал бы жить.

Я нахожусь в пустой тюрьме.

Может быть, мои родители меня и обнимали, но уж точно не было никаких игр нагишом.

Вчера вечером я впервые танцевала. Я не боролась с этим чертовым телом. Я была танцем.

Иногда мне кажется, что я не могу больше тащить этот груз по жизни. Сама жизнь кажется ужасным грузом.

Я люблю покупать одежду, но я никогда не представляю ее на себе.

Тяжеловесность – это защита. Мужчины не будут смотреть на меня. Я прячусь за ней.

Когда я смотрюсь в зеркало, я вижу себя такой, какой я хочу вы глядеть.

Я отвергнута своим телом. Мой жир, я ненавижу его. Я ненавижу себя, потому что я неудачница. Я сама во всем виновата.

Я ненавижу быть жирной, но мне не хватает силы воли, чтобы изменить это. Мне пятьдесят один, и я не настолько наивна, чтобы поверить в то, что я снова могу сесть на диету.

Конечно, иногда я испытываю жалость к себе. Я вынуждена жить в этом теле. Другим людям приходится терпеть его всего лишь несколько часов. Я думаю, что другие считают меня омерзительной.

Поскольку мое тело никогда не было нормальным, мне пришлось развить психическую эмпатию; это единственный способ моего общения.

Я ужасно боюсь дезинтеграции (распада, расщепления). Иногда мне кажется, что я развалилась бы на части, если бы у меня не было моего пояса, связывающего меня в единое целое. Это клетка – физическая и психическая, – но я не могу функционировать без нее.

Внутри меня, под слоями жира, живет стройная, желанная, красивая женщина, ожидающая рождения.

Мне нравится разговаривать с людьми по телефону или в темноте. Тогда я могу расслабиться и быть самой собой. Я знаю, что им не мешает мое уродство.

Не все так плохо в полноте. Другие люди не могут командовать мной. Я чувствую себя реальной, когда я толстая. Я не чувствую себя реальной, когда я худая.

Я чувствую себя человеческим существом в доспехах из жира.

Я чувствую себя подобно муравью, живущему в стакане.

Когда я толстая, я не в ладах со своим телом. Когда я худая, я с ним дружу. Когда я могу разговаривать с ним, я на девять десятых вы хожу из депрессии.

Я опасаюсь терять вес. Я привыкла быть толстой. Снижение веса не сделает жизнь такой уж замечательной.

Моя машина важнее для меня, чем мое тело, она является большей частью меня. Когда я думаю о себе, я думаю о своем разуме. Когда у меня разбилась машина, я эмоционально страдала. Я плакала. Я не выношу боли.

Комментарии на тему сексуальности и утраты женской идентичности (таблица 1, ряды 15 и 19)

Я на самом деле ничего не знаю относительно собственной сексуальности. Необходим реальный опыт, а я боюсь оказаться отвергнутой.

Мой размер защищает меня и огораживает меня от любви мужчин. Я чувствую себя нестоящей.

Я знала, что никогда не забеременею.

Я горюю с момента смерти моего любовника. Моя реальная проблема с весом стала тогда невыносимой. У меня нет никакой мотивации ее решать. В глубине души я боюсь снова потерпеть крах, поэтому я и не пытаюсь.

Мое тело никогда не стояло между мной и любым мужчиной, которого я хотела. Если мужчинам не нравится мое жирное тело, ну и пусть.

Я не пользуюсь контрацептивами, никогда не пользовалась. Я знаю, что никогда не забеременею. Я не считаю себя женщиной. Я просто я, чем бы это ни было.

Все, что ниже пояса, пугает меня. Это все грязно.

Мать просто давала мне читать книги и говорила мне, что секс – ужасно грязное дело. Когда я начала встречаться с мужчинами, она делала вид, что ей это очень не нравится, но с другими женщинами она разговаривала только о моих приятелях. Я воплощали в жизнь ее мечты, желания.

Я ужасно боялась забеременеть, так как это стало бы для всего света свидетельством того, что мы с мужем занимаемся сексом. Но я чувствовала, что у меня должен быть сын, потому что, подарив моим родителям внука, я бы оправдала свое существование. Они так никогда и не смирились с тем, что я девочка.

Моя мать всегда старалась защитить меня от опасности, идущей от мужчин. Она никогда не наряжала меня в розовое и шифон. Я носила армейские рубашки… Секс в нашем браке – нечто животное. Я чувствую себя подобно плевательнице… Габариты отца делали его внушительным. Ему никогда не приходилось утверждать свой авторитет перед другими. Он был как гибралтарская скала. Он был большим и щедрым во всех своих проявлениях. Бессознательно я смирилась с тем, что я толстая. Я – как он, и я рада, что похожа на него.

Я знала, что ни один мужчина меня никогда не полюбит.

Я ненавижу быть женщиной, ненавижу занимать вторые места. «Женщина» – это унизительное слово, относящееся к непристойным греческим богиням, сиренам и строящим козни ведьмам.

4. Отец

У двенадцати женщин в каждой из групп были хорошие отношения со своими отцами («позитивный» отец, таблица 1, ряд 6). У восьми в каждой из групп были плохие отношения с отцами («негативный» отец, таблица 1, ряд 7). Однако восемь тучных женщин идеализировали своего негативного отца. «Негативным» я называю отца, отсутствующего из-за работы, алкоголизма, развода или смерти, в связи с чем их воображение сфокусировалось на идеальной любви, заменяющей его.

Только две женщины из контрольной выборки демонстрировали подобную тенденцию.

Важное различие между участницами контрольной и экспериментальной групп заключается в личности отца и динамике отношений между отцом, матерью и дочерью. Для участниц контрольной группы позитивный отец был авторитетной фигурой – мужчиной, вышедшим во внешний мир и помогавшим девочке строить отношения с внешней реальностью. Среди тучных позитивный отец ощущался святым, идеалистичным, нежным пуэром (юношей), обращенным, главным образом, к своему собственному внутреннему миру.

В тех случаях, если между родителями имелись расхождения во мнениях, мать Анима отца часто проецировалась на дочь, которая, к несчастью, принимала ее («Я выгляжу точно так же, как мать моего отца. Я горжусь этим, как и он»). Эта ситуация дополнялась восприятием девочкой матери как негативной. Анима участниц контрольной группы была направлена на достижение физических целей, в то время как Анима тучных женщин стремилась к духовным и научным достижениям, иногда с сексуальным оттенком. Невозможно измерить эмоциональный накал этих отцовско-дочерних отношений. В целом можно сказать, что тучные женщины говорили о своих отцах – живых или мертвых – с непосредственностью и страстью, предполагающими, что определенные отношения еще не были разрешены. Женщины из контрольной группы, с другой стороны, тратили свою энергию на регулирование напряжения, ежедневно возникающего в их отношениях с мужчинами сверстниками. Мрак в психике тучных женщин, в котором парил «призрачный любовник», казалось, был гораздо гуще, чем мрак в психике участниц контрольной группы.

Комментарии на тему отца (таблица 1, ряды 6–8)

Я никогда не встречала мужчину, который был бы таким добрым; мой отец был святым человеком – таким застенчивым, таким мягким.

Из-за своего отца я слишком доверяю мужчинам. Я ожидаю слишком многого. Я пыталась жить с этим, но всегда обжигалась.

Я такая же, как сестра моего отца, – интеллектуальная, мужеподобная.

Я обожала своего отца, но сейчас я понимаю, что он ценил меня за мой интеллектуальный блеск.

Маленьким ребенком я ужасно боялась Отца. Я боялась сделать что-нибудь не так и быть отвергнутой им. Я знала, что он не любил меня, когда я делала что-либо расстраивающее его. Он был защитником – пока он был рядом, я была в безопасности.

Я старалась угодить Отцу в детстве. Теперь считается, что я должна угождать своему мужу. Он счастлив, когда я хожу вокруг него как сомнамбула. Он думает, что я такая и есть, когда я никогда не перечу ему или не причиняю никакого беспокойства.

С отцом мы самые близкие люди. Мне хотелось бы считать себя его девушкой. Я такая же чувствительная, как он. Мне хотелось быть ближе с ним, чем с моей мамой. В десять я поклялась никогда не быть похожей на нее. Все ее высказывания наполнены сарказмом. Иногда я слышу, что сама говорю так же. Я ненавижу это.

Я должна была быть мальчиком. Мир, в котором мы живем, – это мир мужчин. Я на самом деле хотела бы родиться мальчиком. Мои качества как мужчины были бы признаны. Для женщины они являются барьером, ограничивают. Качества моего отца – мои сильные стороны.

Комментарии на тему любви к учебе (таблица 1, ряд 10)

Я собираю книги. У меня был свободный доступ к библиотеке моего отца.

Папа начал читать со мной, когда мне было три. Мне не терпелось вырваться из школы, чтобы прибежать домой и почитать вместе с ним.

Моя любовь к поэзии, мои литературные пристрастия ассоциируются у меня с отцом.

В моем мире ловушке книги – мой единственный шанс выжить. Отец учил меня любить Библию. Я читаю ее и сейчас, потому что люблю ее.

Комментарии на тему отцовской Анимы (таблица 1, ряд 9)

Я была папиной девочкой.

Отец говорит: «Если бы ты только была красивой. Если бы ты только сделала что-нибудь со своим весом и волосами». Я набиваю свой желудок до отказа, когда я нахожусь со своим отцом. Он не дает мне никакой любви, хотя я для него неимоверно сексуально привлекательна. Он бесконечно жаден. Он высасывает меня. Я не могла бы его удовлетворить. Штопка, уборка – я делаю все. Но это го не достаточно. Даже если бы я легла с ним в постель, другая бы сделала это лучше. Он никого больше не хочет в своем доме. Он без конца талдычит мне, как красивы другие девушки. Тогда я запихиваю еду себе в рот.

Папина маленькая Анима должна быть такой женщиной, какую он хочет, чтобы она была матерью четверых детей: Матвея, Марка, Луки и Иоанна. Мне бы хотелось вырастить маленькую девочку – ребенка в себе, который никогда не родится.

Лишний вес защищал меня от отцовской сексуальности. Когда я была подростком, я боялась, что, если я когда-нибудь займусь сексом, я стану диким животным.

Мой отец всегда высмеивал моих приятелей. Он говорил, что мы залюбим их до смерти. Они всегда уходили.

Период моего пубертата очень возбуждал моего отца. Его на самом деле надо бы пристрелить.

В моих мыслях отец был идеальным, блестящим, чувственным, духовным человеком. И он любил меня – Боже, как он любил меня. Но за это я должна была заплатить всем.

Мой отец давал мне деньги, когда бы я ни попросила, и взамен сосал мои жизненные соки. Я думала, что он был самым замечательным отцом, пока не поняла, что он забрал даже мою интеллектуальную свободу.

Отец хотел, чтобы я осталась в раю, который он создал для меня – для нас. Он боялся жизни и планировал, что мы останемся вместе, пока он будет жив.

5. Религия

За позитивным отцовским комплексом или бессознательной идентификацией с позитивным отцом лежит образ (имаго) «любящего Бога». Поклоняющаяся Ему девочка учится превыше всего ценить храбрость, рациональный контроль и духовные цели. От нее требуется совершенство, и она требует совершенства от других. Идеальная схема не поощряет слабость, глупость, страх или обжорство. Когда она не может справиться с собственным чувством голода или когда ее тело отказывается сбрасывать вес, оначувствует себя бессильной, и проблема переходит в сверхличное измерение.

На ранних стадиях борьбы она чаще испытывает личную вину и утрату самоуважения, но питает определенную дерзкую надежду. Постепенно ее чувство справедливости порождает вопросы к Богу, которого она так сильно пыталась ублажить, но который, тем не менее, наказывал ее, «наступая» на самое больное место. Как и Иов, она верит в то, что ее добродетель превыше чувства долга, и поэтому ее ситуация непонятна ей. Постепенно (отчасти за счет чувства депривации, а отчасти из-за физической и психической усталости) она впадает в молчаливое отчаяние. Она может говорить о воле Господа с детской верой, но злобно высмеивает свою собственную слабость и неспособность контролировать свою жизнь. Из тех женщин, которые участвовали в исследовании, только те, кто проходили анализ, имели в виду под «злом» нечто большее, нежели абстрактное понятие; для других же «зло» было проекцией, и они ощущали себя жертвами темно го рока – всегда в связи с собственным весом. Главное, они не осознавали собственную тень, принявшую соматическую форму в их отвергаемых телах.

Комментарии на тему религии (таблица 1, ряд 14)

Раньше я могла обращаться к Богу, как к отцу; сейчас я вижу его и как дьявола.

Я не могу следовать традиционной религии. Я почти теряю со знание во время причастия. Но я верю в Бога. Раньше я представляла Его добрым, любящим отцом. Сейчас же я в полной растерянности. Как мог любящий Бог подвергнуть меня такому? Это несправедливо.

Я мечтала, что из моих толстых бедер родится Христос.

За мной гонится Небесный Цербер. Когда я не могу бежать достаточно быстро, я ем.

Раньше я считала, что в Бога верят слабые люди. Они не могут управлять своей собственной жизнью. Меня должны были полностью разрушить, чтобы я научилась смирению. Чтобы принять дар смирения, надо иметь силу.

Я испытываю ужасное чувство вины. Я не знаю почему. Мне кажется, что я должна делать все, что мой муж хочет от меня, иначе я чувствую себя виноватой. Мне кажется, что я эгоистка, если хочу чего-то для себя. И тогда я не могу делать что либо для себя.

Я приняла свою боль и свое прощение, но я боюсь, что Сатана может напасть на меня через моих детей.

Я стремлюсь делать все правильно – или то, что люди считают правильным. Меня всегда переполняли сомнения насчет того, что «правильно», а что нет.

Я сторонюсь зла своих немощных рук. Я подвержена лени.

Я думаю, что это грех, что у меня недостаточно здравого смысла для того, чтобы исправить свою жизнь, – я просто продолжаю есть. Гора на месте, и Мухаммед так и не сдвинул ее.

Комментарии на тему злости на судьбу (таблица 2, ряды 20 и 21)

Я злюсь на судьбу из-за своего тела. Я стараюсь не слишком много думать об этом. Стараюсь извлечь лучшее из всего. Я раньше фантазировала, но сейчас уже нет.

«Неужели нет Кого-то, кто мог бы мне помочь?» – спрашиваю я. Я чувствую себя поверженной. Но я научилась жить на автопилоте. Если я проигрываю, я знаю, как подняться. Я устраиваю вече ринку, готовлю еду и т. д. Депрессия заставляет меня работать; она никогда не мешает мне делать что-либо.

Мне сложно любить Бога, сделавшего меня такой. Лучше бы я была калекой. По крайней мере, люди бы не думали обо мне как о жирной размазне. Иногда я думаю, что я больше не вынесу этого, но у меня не хватает духу совершить самоубийство.

Я думаю, что Бог возложил это на меня. Меня воспитали с верой, что Иисус Христос идет рядом со мной. Меня заставили взглянуть на Его темную сторону… Если бы все было правильно с Богом, все было бы правильно с моим телом. Если я не в надлежащих отношениях с Богом, я в ненадлежащих отношениях с собой. Если у меня не складываются хорошие отношения с мужчиной, у меня не может быть хороших отношений с Богом. Когда я не получаю духовную пищу от человека или Бога, мне надо поесть. Я пожираю еду.

Комментарии на тему совершенства (таблица 1, ряд 31)

Я – шедевр моего папы. Этот шедевр должен оправдывать свое существование.

Я пытаюсь выйти за пределы своей выносливости. Я была перфекционисткой двадцать лет назад. Мне хотелось бы думать, что я повзрослела. Некоторые вещи могут быть совершенными, другие – нет.

Мой дом похож на театральные декорации. Мне нравится переставлять вещи снова и снова. Мне нравится думать, что он выглядит уютно, но я не связана с ним. Я хочу, чтобы люди, которые приходят сюда, были совершенными – особенно мой муж. Если они показывают мне свое несовершенство, я ненавижу их. Если я совершаю ошибку, я годами мучаю себя из-за этого.

Совершенство. Совершенство. Это все, о чем я мечтала. До сих пор приходится следить за собой. Мне до сих пор кажется, что я должна оправдывать свое существование, потому что я способная.

Делать все настолько хорошо, насколько это возможно. Это мой девиз. Выжимать максимум из каждого дня – океан амбиций и лужица достижений. Я человек крайностей. Если я ставлю свое имя на чем-либо, я хочу, чтобы это было сделано хорошо.

Я презираю глупость в себе и других. Я перфекционистка.

Совершенство достигается не тогда, когда больше нечего добавить, но тогда, когда нечего отнять. Поэтому то я и не выношу свое толстое тело.

Я знала, что я была важна, но это зависело от моих успехов. Я была созданием, шедевром. Поэтому я и не могла иссякнуть (уменьшиться в размерах).

6. Предпочтение фантазии взамен реальности

В отношениях, где отец боялся реальности, его дочь также была заражена этим страхом и мечтала укрыться с ним в фантазийном мире. Восемнадцать из женщин с ожирением пред почитали фантазию реальности, и пятнадцать мечтали о рае, о котором они узнали от своих отцов или мечтали вместе с ними. Контрольная группа была более реалистичной. Не сколько женщин из обеих групп выразили сомнения по поводу отцовской любви по отношению к ним как к личностям. Оглядываясь назад, они видели себя куклами, которыми манипулировали, чтобы угодить идеалам их отцов. В случаях, когда обстоятельства вынуждали девочку принять материнскую роль еще ребенком, до сих пор была очевидна тоска по детству, которого она никогда не имела (таблица 1, ряд 26).