Текст книги "Право собственности и способы его защиты в гражданском праве"

Правопорядки, в которых владелец должен обладать animus possessions, сталкиваются с проблемой владения арендаторов и других лиц, обладающих вещью, безусловно, в своем интересе, но по дозволению собственника, их этим владением и наделившего.

Федеральный Гражданский кодекс Мексики, например, дает в ст. 791 классический пример разделения прямого и производного владения: когда собственник – прямой (первоначальный) владелец – передает владение узуфруктуару, арендатору и т. д., такой владелец объявляется владельцем производным, собственник же продолжает считаться владельцем, однако владение его опосредованное.

Впрочем, даже немецкое гражданское право, не воспринявшее идею animus possessions, в то же время не отказалось от категории опосредованного владения. Параграф 868 ГГУ определяет опосредованное владение следующим образом: если лицо владеет вещью в качестве узуфруктуария, залогодержателя, арендатора, нанимателя, хранителя или на основании иного подобного правоотношения, в силу которого оно вправе или обязано по отношению к другому лицу временно владеть определенной вещью, то последнее также является владельцем (опосредованное владение). Лицо же, владеющее принадлежащей ему вещью, является самостоятельным владельцем вещи (§ 872).

При помощи конструкции опосредованного владения опосредованный владелец может защищать свое владение в том случае, если непосредственный владелец этого по каким-то причинам не делает. Являясь владельцем (хоть и опосредованным), он может совершать передачу владения (согласно § 870 ГГУ, например, опосредованное владение может быть передано другому лицу посредством уступки этому лицу требования на выдачу вещи). Будучи владельцем, опосредованный владелец может рассчитывать (при наличии остальных условий) на приобретение вещи в собственность по приобретательной давности.

Отечественное право не знает закрепленного в законе разделения владения на опосредованное и прямое владение[57]57
  Это не помешало Федеральному арбитражному суду (далее – ФАС) Северо-Кавказского округа в Постановлении от 16 декабря 2013 г. по делу № А32-21683/2011 указать следующее: «Собственник утрачивает владение в том случае, когда имущество находится у незаконного владельца. Когда имущество находится у законного владельца, спорное имущество из владения собственника не выбывает, так как собственник сохраняет контроль над ним и имеет возможность получить обратно без обращения в суд; собственник владеет имуществом через законного владельца (опосредованно)» (здесь и далее ссылки на арбитражную практику приводятся по СПС «КонсультантПлюс»).


[Закрыть]. Более того, в п. 1.5 Концепции развития гражданского законодательства РФ[58]58
  Концепция развития гражданского законодательства РФ (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 7 октября 2009 г.) // Вестник ВАС РФ. 2009. № 11.


[Закрыть]прямо указывалось, что «нет необходимости закреплять в ГК так называемое двойное владение – опосредованное и непосредственное, а также противопоставлять владение и держание. Отказ от опосредованного владения и держания позволит упростить применение владельческой защиты». В соответствии с Концепцией и Проект изменений разд. 2 ГК («Вещное право») предусматривал указание на то, что владение может быть только «унитарным»: согласно п. 3 ст. 209 Проекта, если в отношении объекта владения существует несколько прав, включающих правомочие владения, владельцем считается лицо, осуществляющее фактическое господство над объектом владения.

Можно ли обойтись таким простым пониманием владения? Пока владельческая защита у нас отсутствует, необходимость введения двойного владения не очевидна. Возможность собственника, передавшего владение другому лицу, воспользоваться вещно-правовым иском можно объяснить без модели двойного владения – тем, что вещно-правовые иски даются собственнику как таковому, независимо от факта владения; таким образом, в настоящее время отсутствие «двойного владения» никак не препятствует невладеющему собственнику пользоваться вещной защитой.

Тем не менее в некоторых случаях категория двойного владения встречается и в отечественном праве. Например, передача давностным владельцем имущества во временное владение другого лица не прерывает давностного владения (п. 15 Постановления № 10/22).

Другой пример. По общему правилу, если у ответчика отсутствует спорное имущество, предъявленный к нему виндикационный иск не может быть удовлетворен. Однако если спорное имущество ответчиком было передано третьему лицу лишь во временное владение, это лицо привлекается в качестве соответчика, но не заменяет ответчика первоначального (п. 32 Постановления № 10/22). Таким образом, незаконный владелец, передавший вещь во временное пользование, продолжает рассматриваться как владелец. Поскольку фактического обладания вещью он не осуществляет, остается признать его владельцем опосредованным.

По-видимому, опосредованное владение может пригодиться для применения ст. 305 ГК РФ, например, субарендодателем. Статья 305 говорит о защите владельца; поскольку субарендодатель продолжает отвечать перед арендодателем, ему может понадобиться защитный механизм, если вещь передана в субаренду новому владельцу и утрачена им, при этом субарендатор не собирается осуществлять защиту. Субарендодатель сможет воспользоваться ст. 305 ГК РФ, если будет считаться владельцем. Другой пример использования конструкции двойного владения можно встретить в практике ВАС РФ: имущество публичного собственника было передано учреждению, которое и владело им. Затем право собственности на это имущество неправомерно регистрируется на другое лицо (учреждение продолжает владеть). Для того чтобы собственник мог воспользоваться иском о признании зарегистрированного права несуществующим, ему необходимо считаться владельцем.

Двойное владение может пригодиться и для добросовестного приобретения. Допустим, лицо приобретает вещь у неуправомоченного приобретателя, но вещь передается не ему, а по его указанию третьему лицу, с которым у приобретателя заключен договор аренды этой вещи. Строго говоря, приобретатель не получил вещь во владение. Его выручит только владение опосредованное.

Владение как контроль за вещью, разумеется, не сводится лишь к удержанию вещи в своих объятиях, постоянному физическому контакту с нею. Иначе было бы нельзя владеть, например, недвижимостью. Р. Иеринг в своей монографии «Об основании защиты владения» вполне справедливо указывал на то обстоятельство, что понимание владения как «физического господства над вещью» может быть верным только относительно движимых вещей, но недвижимое имущество не поддается такому господству. «Я владею отдаленным участком земли, но имею ли физическую власть над ним? Над этой властью смеются зайцы, уплетая капусту в моем огороде, и хохочут дети, валяясь в моем сене», – писал немецкий ученый[59]59
  Иеринг R Об основании защиты владения // Иеринг R Избранные труды. Т. 2. СПб., 2006. С. 515.


[Закрыть].

Ф.К. фон Савиньи предлагал понимать под владением фактическую возможность в любой момент приступить к обладанию вещью[60]60
  Приводится по: Хвостов В.М. Система римского права. М., 1996. С. 270.


[Закрыть]. В нашем праве такое определение повторил Д. И. Мейер[61]61
  Мейер Д. И. Право собственности по русскому праву (из лекций покойного проф. Казан, ун-та Д. И. Мейера). Изд. А. Вицын, 1859. С. 12.


[Закрыть].

Проект новой редакции ГК РФ определяет владение как фактическое господство лица над объектом владения, которое сохраняется до тех пор, пока владелец имеет свободный доступ к объекту владения (ст. 209 Проекта Федерального закона № 47538-6). Получается, что фактическое господство понимается как свободный доступ к вещи. Но и эта широко распространенная формула не безупречна. Не только я могу в любой момент приступить к использованию стога сена в поле, но и любое другое лицо. Свободного доступа мало.

Поэтому для определения наличия corpus possessionis пока не придумали ничего лучше, чем подход, отраженный еще в Дигестах: это такое положение лица в отношении вещи, в каком нормально находятся собственники в отношении своих вещей[62]62
  Новицкий И. Б. Римское право: учебник. М., 2009. С. 95.


[Закрыть]. Например, если дрова сложены напротив чьего-то двора, то предполагается, что именно хозяин двора является и владельцем дров[63]63
  «Состояние это, смотря по роду вещи, принимает различный внешний вид: для одних вещей оно совпадает с держанием, или физическим обладанием, для других – нет. Одни вещи принято держать под личным или реальным надзором, другие – принято оставлять без охраны и присмотра. Поселянин оставляет


[Закрыть]. Такое же значение могут иметь, например, владельческие знаки, оставленные на вещи, возведенный вокруг участка забор. Другим достаточно гибким способом определить corpus possessionis является указание на нахождение вещи в сфере хозяйственного господства лица, притом что наличие или отсутствие этого хозяйственного господства должно определяться в соответствии с воззрениями оборота.

Одинаково ли понимание владения – говорим ли мы о движимых вещах или о недвижимых? В римском праве этот вопрос если и возникал, то только в связи с тем, что corpus possessions для недвижимости мог выражаться в более утонченных формах: римское право, как известно, не придавало юридического значения тому, чем владеет лицо – козой или виллой.

С появлением регистрации прав на недвижимое имущество закономерно возник и вопрос: возможно, наличия записи в книге учета прав на недвижимое имущество достаточно для того, чтобы лицо, внесенное в эту книгу, полагалось владельцем вещи независимо от фактического обладания ею? Подобное понимание владения получило название «книжное владение».

Такое владение заключается в наличии регистрационной записи в государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним. Фактическое господство над недвижимой вещью выражается в возможности прибегнуть к помощи юрисдикционных органов для пресечения посягательств третьих лиц, препятствующих в осуществлении действий по ее использованию и распоряжению ею[64]64
  в открытом поле копны сена и снопы хлеба, архитектор – строительный материал на месте постройки, но никто не делает ничего подобного со своими ценностями, со своею мебелью и т. д.; всякий хранит их у себя в доме. Положение, для первых вещей нормальное, оказывается таким образом для вторых ненормальным, т. е. таким, в форме которого не принято выражать собственности на эти вещи… Тот становится владельцем, кто либо сам придаст, либо велит придать вещи такое положение, какое соответствует собственности, и тем заявит себя в качестве лица, притязающего на собственность… Напротив, владение утрачивается, когда вещь попадает в такое положение, которое не мирится с обычными способами и формами, в каких собственник привык ею пользоваться» (Иеринг Р Об основании защиты владения. С. 144, 159, 168).
  ⁶⁴ Рудоквас А.Д. Спорные вопросы учения о приобретательной давности. М., 2011. С. 117 и сл.


[Закрыть].

Нетрудно заметить, что при таком понимании владения юридическая и фактическая составляющие обладания объектом недвижимости совпадают[65]65
  Там же. С. 111.


[Закрыть]. Владение перестает быть фактическим состоянием, зависящим только от поведения субъектов права, и превращается в «регистрационный факт», который является фактом совсем иного рода – следствием признания (пусть и ошибочного) государством в лице регистрирующего органа права лица на недвижимое имущество. Таким образом, собственник недвижимости при наличии регистрационной записи, сделанной на его имя, не может считаться утратившим владение, даже если его вышвырнули на улицу. Защиту своих прав он может осуществлять путем предъявления не виндикационного, а негаторного иска.

Хотя концепция «книжного владения» изредка и оказывается востребованной на практике (о чем пойдет речь в других разделах настоящего пособия), в основном она пока не нашла поддержки в судебной практике. В п. 58 Постановления № 10/22 указывается на то, что лицо, считающее себя собственником находящегося в его владении недвижимого имущества, право на которое зарегистрировано за иным субъектом, вправе обратиться в суд с иском о признании права собственности. Таким образом, из двух лиц, одно из которых обладает вещью, а второе числится в реестре, владельцем названо первое.

Согласно же п. 57 Постановления в случаях, когда нарушение права истца путем внесения недостоверной записи в реестре прав на недвижимость не связано с лишением владения, на иск, направленный на оспаривание зарегистрированного права, исковая давность не распространяется. В этом случае запись в реестре и владение также противопоставляются друг другу. Высший Арбитражный Суд РФ, рассматривая спор, в котором истец не утратил фактического владения, однако запись в реестре была внесена на имя другого лица, отметил: «По смыслу указанного положения под лишением владения понимается лишение фактического владения, а не права собственности на объект недвижимого имущества. Если истец не лишен фактического владения, то исковая давность не течет. Таким образом, вопрос о том, когда начинает течь исковая давность, ставится в зависимость от того, утратил ли истец фактическое владение вещью. Если фактическое владение утрачено, то срок начинает течь с момента, когда собственник узнал или должен был узнать о такой утрате, а если фактическое владение не прекратилось – срок исковой давности не течет»[66]66
  Постановление Президиума ВАС РФ от 24 сентября 2013 г. № 10715/12 // Вестник ВАС РФ. 2014. № 2.


[Закрыть].

Прежде всего, различают владение законное и незаконное. Законным является владение, осуществляемое на правовом основании. Таким, естественно, будет владение собственника, а также владение лиц, обладающих правом, в состав которого входит правомочие владения (например, арендатор). Понятие незаконного владения само по себе лишено каких-либо негативных коннотаций: незаконным оно называется лишь потому, что объективно не имеет под собой правового основания, независимо от добросовестности владельца. Собственно, понятия добросовестного и недобросовестного владения и выделяются только применительно к незаконному владению. Владение считается добросовестным, если владелец не знал и не мог знать о том, что он приобретает владение незаконно; при отсутствии такого извинительного заблуждения владение признается недобросовестным.

§ 7. Пользование

Правомочие пользования, входящее в состав «триады», заключается в юридически обеспеченной возможности извлечения полезных свойств вещи путем ее эксплуатации. Само пользование (эксплуатация вещи) является таким же фактическим состоянием, как и владение вещью. Пользование может и не основываться на каком-либо правовом основании – тогда можно говорить о неосновательном обогащении лица, осуществлявшего пользование.

Пользование вещью в большинстве случаев сопряжено с владением ею, однако далеко не всегда. Например, право сервитуария заключается в возможности ограниченного пользования чужой недвижимостью без владения ею. По договору аренды вещь может быть передана арендатору как во владение и пользование, так и только в пользование. Например, когда арендатору предоставляется в аренду «часть помещения» площадью 1 м² для установки автомата, на самом деле речь идет о предоставлении права пользования в отношении помещения как такового – без поступления этого помещения во владение арендатора. На это указывает, в частности, п. 9 Постановления Пленума ВАС РФ «Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса РФ о договоре аренды»[67]67
  Постановление Пленума ВАС РФ от 17 ноября 2011 г. № 73 «Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса РФ о договоре аренды» // Вестник ВАС РФ. 2012. № 1.


[Закрыть]: «Судам следует иметь в виду, что это положение ГК РФ (в том числе с учетом ст. 606 Кодекса о возможности передачи объекта аренды только в пользование арендатора) не ограничивает право сторон заключить такой договор аренды, по которому в пользование арендатору предоставляется не вся вещь в целом, а только ее отдельная часть». Поскольку части вещи не являются объектом гражданского права, договор аренды заключается в отношении всей вещи целиком, и право арендатора будет обременять само право собственности: «Если по договору аренды, заключенному на срок год и более, допускается пользование частью земельного участка, здания, сооружения или помещения, то… он подлежит государственной регистрации, при этом обременение устанавливается на всю недвижимую вещь в целом».

§ 8. Распоряжение

Возможность распоряжения называется одним из правомочий собственника в ряду правомочий владения и пользования. Между тем, если последние являются правомочиями на осуществление фактических действий, с правомочием распоряжения все не так просто.

Прежде всего, нет согласия по поводу содержания этого правомочия. Относится ли потребление или уничтожение вещи к распоряжению[68]68
  Например, такие отечественные авторы, как М. М. Агарков (Агарков М. М. Избранные труды по гражданскому праву. М., 2002. Т. 2. С. 400) и А. В. Венедиктов (Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность. С. 327), полагали, что распоряжение возможно как юридическими, так и фактическими действиями (путем уничтожения, переработки, потребления).


[Закрыть] ею, или распоряжением можно считать только действия юридического[69]69
  Генкин Д. М. Право собственности в СССР. М., 1961. С. 116.


[Закрыть] характера?

Несомненно, потребление вещи и ее отчуждение другому лицу – совершенно разные явления, которые вряд ли могут быть объединены одним понятием. Как уже отмечалось, потребление, владение и пользование вещью – явления фактического порядка, вполне осуществимые и без какого-либо правового основания. Отчуждение же – действие совершенно иной природы; невозможно передать право без каких-либо юридических оснований. Известна римская поговорка: никто не может передать больше прав, чем имеет сам. Если у лица нет права, то никакими фактическим действиями он этим правом наделить другое лицо не сможет. Приобретение права собственности добросовестным возмездным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя (абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ) на самом деле не является исключением из данного правила, поскольку согласно господствующему в российской доктрине мнению строится не на том, что последний передает первому право. Право приобретается добросовестным приобретателем первоначальным способом, т. е. возникает у него независимо от права собственности прежнего собственника.

Отчуждение, равно как и иная форма распоряжения – установление производных прав на вещь (например, права аренды, права сервитута), – представляет собой не фактическую, а юридическую возможность. Более того, такое распоряжение, строго говоря, осуществляется не в отношении вещи как таковой (как происходит в случае владения или пользования вещью), а в отношении права на эту вещь. Иными словами, если владение и пользование осуществляются непосредственно объектом права собственности, то распоряжение в форме отчуждения направлено на субъективное право, но не на объект этого права.

Разграничение объекта права и самого права очень важно, тем более что смешение этих категорий особенно часто происходит при рассмотрении права собственности. Р. Саватье отмечал, что «право собственности часто смешивают с той вещью, объектом которого она является». «Вместо того, чтобы сказать: “У меня есть право собственности на это имущество”, говорят: “У меня есть это имущество”; сказать так проще и быстрее. Однако такое словоупотребление не должно создавать иллюзий»[70]70
  Саватье Р. Теория обязательств: юридический и экономический очерк. М., 1972. С. 53, 56. – См. также: «В обыкновенном словоупотреблении, возникшем в самой жизни и удержанном в технике права, принято вместо права собственности называть ту вещь, на которую это право распространяется» (Виндьиейд Б. Учебник пандектного права. Т. 1. Общая часть. СПб., 1874. С. 89). «При этом право собственности отождествляется с самою вещью: настолько всесторонне оно ее охватывает. Таким образом, право собственности рассматривается как нечто телесное, хотя на самом деле оно, как и всякое другое право, является только отвлеченным понятием» (Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Общая часть. М., 1906. С. 183).


[Закрыть]. Поэтому нас не должно запутывать часто встречающееся не только в обыденной, но и в юридической речи выражение «продать вещь». Это – лишь уступка обыденной речи, словесная экономия. Когда речь идет, в частности, о продаже, мы имеем в виду именно возмездную передачу другому лицу права собственности на вещь. Передача самой вещи не является необходимой (по условиям договора вещь может оставаться у продавца или у третьего лица); необходимым и достаточным для продажи является именно возмездный перенос права собственности на эту вещь на приобретателя.

То обстоятельство, что распоряжение, в отличие от владения и пользования, есть операция, осуществляемая не с вещью, а с самим правом на вещь, приводит некоторых исследователей к выводу о том, что распоряжение не может рассматриваться как правомочие в составе субъективного права собственности[71]71
  Третьяков С. В. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (к публикации русского перевода работы Э.Зеккеля «Секундарные права в гражданском праве») // Вестник гражданского права. 2007. № 2. С. 256.


[Закрыть]; право собственности может рассматриваться как объект такого распоряжения[72]72
  Крашенинников Е.А. Правовая природа прощения долга // Очерки по торговому праву: сб. науч. трудов / под ред. Е. А. Крашенинникова. Вып. 8. Ярославль, 2001. С.6.


[Закрыть].

Как бы то ни было, в любом случае необходимо разграничивать действия фактического характера в отношении вещи как таковой (например, ее потребление или уничтожение) и действия юридического характера, осуществляемые в отношении права на вещь. А. В. Власова, например, предлагает разграничивать распоряжение вещью и распоряжение правом собственности на вещь: в последнем случае объектом распоряжения выступает уже само право[73]73
  Власова А. В. Распоряжение вещью и распоряжение правом собственности на вещь // Очерки по торговому праву: сб. науч. трудов. Вып. 16. Ярославль, 2009. С. 85–97.


[Закрыть]. Потребление же или уничтожение вещи можно считать распоряжением самой вещью или, как называл это О. С. Иоффе, физическим распоряжением[74]74
  Иоффе О. С. Советское гражданское право // Иоффе О. С. Избранные труды: в 4 т. Т. 2. СПб., 2004. С. 375.


[Закрыть].

§ 9. Установление прав, производных от права собственности

Одним из видов распоряжения своим правом, доступным собственнику, выступает возможность учреждения прав, производных от права собственности. Именно о таких случаях говорит ст. 209 ГК РФ: «Собственник вправе по своему усмотрению… другим лицам… передавать… оставаясь собственником, права владения, пользования и распоряжения имуществом, отдавать имущество в залог и обременять его другими способами» (п. 2).

Поскольку право, производное от права собственности, устанавливается на ту же самую вещь, оно является одновременно и обременением права собственности: собственник теперь не вправе совершать в отношении вещи те действия, которые нарушат права обладателя производного права. Установление ограниченного вещного права как «производного» от права собственности есть пример так называемого конститутивного правопреемства[75]75
  Черепахин Б. Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву // Черепахин Б. Б. Труды по гражданскому праву. М., 2001. С. 320.


[Закрыть].

Традиционным примером подобного обременения права собственности называют ограниченные вещные права (права на чужую вещь). При описании того, что происходит с правом собственности при установлении ограниченного вещного права, часто говорят, что в таком случае производится своего рода «выделение» из права собственности части входящих в него правомочий, которые передаются обладателю производного ограниченного права. «Умаление» права собственности при этом как бы «компенсируется» возникновением ограниченного вещного права на стороне другого лица. Таким образом, ограниченное вещное право возникает вследствие «делегирования» части определенно обозначенных полномочий собственника относительно принадлежащей ему вещи в пользу другого лица, причем сам собственник ограничен в их реализации на время действия ограниченного вещного права в том объеме, в котором устанавливается ограниченное вещное право.

О «выделе» из права собственности части полномочий собственника писали, в частности, Д. И. Мейер[76]76
  Мейер Д. И. Русское гражданское право. 4.2. М., 1997. С. 39.


[Закрыть], К. П. Победоносцев[77]77
  Победоносцев К. П. Курс гражданского права. Т. 1. С. 395.


[Закрыть], В. И. Синайский[78]78
  Синайский В. И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 197.


[Закрыть].

С представлением об ограниченных вещных правах как «выделенных частях» права собственности не соглашается Е. А. Крашенинников[79]79
  Крашенинников Е.А. К разработке теории права собственности // Актуальные проблемы права собственности: мат-лы науч. чтений памяти проф. С. Н. Братуся (Москва, 25 октября 2006 г.). М., 2007. С. 73.


[Закрыть]. То, что правильнее говорить не об обособлении части правомочий собственника, а лишь об ограничении в их реализации, писали и некоторые дореволюционные отечественные исследователи этого вопроса[80]80
  Законы гражданские. Свод Законов. Т.Х, ч. 1. Практический и теоретический комментарий / под ред. А. Э. Вормса, В. Б. Ельяшевича. М., 1913. С. 283.


[Закрыть].

Представленные различия в описании способа формирования ограниченных вещных прав не являются просто различиями в словоупотреблении. Речь идет о разных подходах к пониманию системы вещных прав[81]81
  Akkermans В. Concurrence of Ownership and Limited Property Rights 11 European Review of Private Law. The Hague, 2010. Vol. 18, no. 2. P. 259–284.


[Закрыть].

Согласно первой модели, называемой моделью «вычленения» (a system of demembrement), могут существовать только такие ограниченные вещные права, которые являются или, по крайней мере, могут быть мыслимы как часть правомочий, входящих в право собственности. В результате любое право мы можем проанализировать при помощи этого критерия и определить, является оно вещным или нет[82]82
  См., напр.: Waal M.J.de. Numerus Clausus and the Development of New Real Rights in South African Law 11 Electronic Journal of Comparative Law. Vol. 3.3. December 1999. URL: http://www.ejcl.org/33/art33-l.txt (дата обращения: 20.03.2016).


[Закрыть].

Вторая модель, в соответствии с которой ограниченные вещные права не выделяются из права собственности, а создаются наряду с ним, стесняя его, допускает создание и таких вещных прав, которые не могут быть представляемы как часть правомочий собственника (например, право приобретения чужой недвижимой вещи).

Таким образом, если первая модель ограничивает круг возможных ограниченных вещных прав, то вторая, напротив, предоставляет большее поле для маневра. Вместе с тем первый подход позволяет не устанавливать для вещных прав правило так называемого замкнутого перечня, при котором все вещные права и их содержание должны быть прямо указаны в законе, – так называемый тест субстракции[83]83
  Например, с проблемой соотнесения отсутствия в законодательстве numerus clausus и требования того же законодательства о регистрации сделок, устанавливающих вещные права на недвижимость, столкнулись в ЮАР. Перед практикой встала проблема выработки универсального критерия определения вещного права. И такие критерии судебной практикой были выработаны. Их два. Первый критерий субъективный – намерение сторон связать устанавливаемым правом не только настоящего собственника земли, но и его возможных правопреемников. Второй критерий объективный; он сводится к тому, что природа ограниченного вещного права такова, что это право является «выделом» части правомочий из обременяемого права собственности (так называемый subtraction from the dominium test) (Ibid.).


[Закрыть] позволяет определить природу права без указания закона. Это не значит, что все правопорядки, придерживающиеся такой модели, не устанавливают замкнутый перечень вещных прав, но некоторые его действительно не устанавливают. Например, новейший ГК испанской провинции Каталония, который содержит развернутое регулирование вещных прав, придерживается очень либерального подхода к возможности участников оборота своим волеизъявлением создавать новые вещные права. В рамках второго подхода это может оказаться невозможным, поэтому вторая модель предусматривает обязательность замкнутого перечня.

Одним из случаев предоставления вещи во владение и пользование (или только пользование) лицу, не являющемуся собственником, является аренда. Существуют разные точки зрения по поводу того, считать право арендатора на владение и пользование чужой вещью вещным или обязательственным[84]84
  См., напр.: Рыбапов Л. 0.1) Споры о природе прав нанимателя в дореволюционной российской цивилистике // Правоведение. 2005. № 3; 2) О Концепции развития законодательства о вещном праве // Вестник ВАС РФ. 2009. № 6; Белов В. А. Проблемы отмены вещно-обязательственной аренды в рамках реформы гражданского законодательства // Право и экономика. 2014. № 7; Синицын С. А. Абсолютная защита относительных прав: причины, последствия и соотношение с принятой классификацией субъективных прав // Вестник гражданского права. 2015. № 1; Латыев А.Н. Объем понятия владения в современном гражданском праве // Арбитражные споры. 2005. № 2; Суханов Е.А. К понятию вещного права // Правовые вопросы недвижимости. 2005. № 1 (все материалы доступны в СПС «Консультант Плюс»). – См. также: Материалы научного круглого стола Юридического института «М-Яогос» по теме «Аренда и ограниченные вещные права по проекту ГК РФ», 16 января 2014 г. URL: http://m-logos.ru/publications/nauchnyi_kruglyi_stol_m-logos_ arenda_i_ogranichennye_veshnye_prava_po_proektu_gk_rf_ 16_yanvarya_2014_g/ (дата обращения: 31.09.2015).


[Закрыть].

Среди случаев обременения права собственности ст. 209 ГК РФ называет и право залога. Оно заключается в возможности залогодержателя в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должником обеспеченного обязательства преимущественно перед другими кредиторами залогодателя получить удовлетворение за счет заложенного имущества – либо из стоимости заложенного имущества, либо путем присвоения этого имущества (ст. 334 ГК РФ). Право залога недвижимого имущества – ипотека – отнесено ГК РФ к вещным правам.