Текст книги "Хищная птица"

Между самолетами и вертолетами лавируют магонские корабли. ШВАБР научился отслеживать передвижения штормовых акул, шквальных китов и прочих представителей небесной фауны. Штормовые акулы, например, с аппетитом поглощают метеорологические зонды со встроенными датчиками, а шквальные киты лакомятся рассеянными в облаках реагентами (смесью иодида серебра и «сухого льда»), принимая их за воздушный планктон. Вуаля, теперь датчики есть в каждом стаде.

ШВАБР располагает такими технологиями и ресурсами, о которых год назад я мог только мечтать. У них есть и разведывательные летательные аппараты, и специальный отдел, регистрирующий случаи разграбления полей, а в штабе висит доска с фотографиями известных подстрекателей, политических деятелей, пиратов и им подобных. Особое место на этой доске занимает изображение Заль; есть там и Дай. Стыдно признаться, сколько времени я провел, разглядывая его портрет. Для представителя другой расы он чертовски привлекателен: даже я не могу этого отрицать.

Еще в бюро есть целый зал с магонскими артефактами. Там хранятся ножи и мечи из легкого магонского металла, который с виду похож на олово, а режет как сталь. Некоторые из них имеют рукоятки в форме птичьих голов и лезвия, повторяющие контуры перьев. Такими орудиями можно с одного удара разрубить напополам стол. Есть в коллекции ШВАБР и флейта, выструганная из кости стервятника около тридцати пяти тысяч лет назад. На ней можно сыграть всего пять нот, но, несмотря на вроде бы привычный для человеческого уха диапазон, есть в ней что-то необъяснимое. Сам я никогда не слышал, как она звучит, но ходят слухи, что, когда на ней играют, во всех домах на четверть мили вокруг трескаются стекла и лопаются стеклянные предметы. В «музейном» зале хранятся и луки со стрелами, и топоры, и множество других изделий, неизвестно какими путями добытых из Магонии. Даже представить не могу, сколько лет ушло на то, чтобы собрать эту коллекцию.

Директор Армстронг спокойно сидит у себя за столом перед пятью мониторами с изображениями Азы. Вот Аза из Магонии, вот Аза с земли, с которой я дружил задолго до ее перерождения, вот Бесс Марчон.

– Кервин, – говорит Армстронг. – Садитесь.

Ему под пятьдесят, судя по фигуре, не вылезает из офисного кресла, костюм помятый, на голове намечается лысина, подбородок в щетине, глаза смотрят в разные стороны. Шпион, как я имел возможность убедиться за прошедший год, всегда выглядит как шпион. Что наводит на новое соображение: а не становлюсь ли я сам похож на шпиона? Армстронг уже давно не работает «в поле». Он начинал карьеру в НАСА[6]6
  NASA – Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (США).


[Закрыть] еще до того, как НАСА официально реорганизовали. Освоение Магонии всегда было подспудной целью космической программы США, а теперь все, что прежде было НАСА, вошло в ШВАБР, и разработанные за последние пятьдесят лет аэрокосмические технологии пошли на развитие магонской программы.

Сев на стул, я тут же начинаю ерзать.

– Ваша девушка задержана, – говорит Армстронг. – Она в безопасности. О Хейуорд Бойл можете не беспокоиться. Мы получили вашу наводку и послали за ней людей.

– Ясно, – осторожно говорю я.

– Но почему вы не сообщили нам о побеге?

– О чем, простите?

– О побеге капитана Куэл.

Наступает тишина. Не может быть…

Неужели мать Азы сбежала?

– Я… я не знал.

Дьявол! Что еще я пропустил?

Армстронг жестом указывает на один из мониторов. Включается запись с камеры видеонаблюдения, расположенной явно не на земле.

– Вчерашняя съемка.

На экране появляется Кару, он куда-то летит. Я мгновенно узнаю сокола, потому что видел его вживую. Если заранее не знать, что он канур, можно принять его за самую обыкновенную птицу.

Перед ним порхает какая-то незнакомая птичка: маленькая, желтоперая. Она, кажется, зовет его на помощь. Кару подлетает ближе.

Вот ЧЕРТ! До меня наконец ДОХОДИТ, что это за птичка. Милект, кто же еще!

Бывший канур Азы стремглав уносится прочь, в темноту, и Кару следует за ним, летя по направлению к кораблю, на котором их поджидает…

Дай.

Суженый. Запечатленный.

Сердце останавливается. Он и правда очень красив и крайне опасен. От него жди беды – или чего похуже.

Это не прямая трансляция, и того, что произошло, уже не изменить. На ум приходит с десяток трагических концовок. Неужели они убили Кару? Хочется зажмуриться, но надо досмотреть запись до конца. Аза просто…

Даже думать не могу о том, что сделает Аза.

Милект садится Даю на плечо. У того теперь два канура: с одной стороны Милект, а с другой, надо полагать, Свилкен. Все трое смотрят на Кару хищными глазами.

Затем Дай дергает за веревку, и вокруг Кару стягиваются сети.

ПОДОНОК! Дай поднимает Кару на корабль, а сокол истошно верещит и бьется в сетях, пытаясь вырваться на свободу.

Когда добыча оказывается от Дая на расстоянии вытянутой руки, камера захватывает его лицо. Вид у него разгневанный, но сосредоточенный. Они со Свилкен что-то яростно поют.

От волнения сводит желудок. Теперь я знаю, что похищение Азы было чудовищной ошибкой. Кару схватили, а она сидит взаперти и ничем не может ему помочь. Она будет…

Армстронг нажимает на паузу.

– Эй, в чем дело? – восклицаю я.

– Это вы нам скажите, в чем дело, – отвечает он. – Нас никто не предупредил. Дальше будет только хуже.

– Как мы вообще заполучили эти кадры?

– Успокойтесь, – говорит Армстронг. Иллюзия пассивности рассеивается, теперь передо мной человек, который буквально излучает силу и власть. – За последние несколько недель мы послали туда немало разведывательных дронов, не говоря уже о том, что у нас в Магонии есть связи.

Он включает запись с другой аэрокамеры.

Невероятное зрелище… Конечно, я уже видел ее однажды, но тогда она стояла на борту корабля, а я не знал о Магонии практически ничего.

По серой тюремной камере взад и вперед расхаживает мать Азы, Заль. Ее неукротимые черные волосы коротко острижены, руки закованы в наручники, униформа цвета ночного неба ничем не напоминает парадное облачение капитана «Амины Пеннарум». Поджав крылышки, в камеру влетает Милект.

Он снимает с крючка ключ и кидает его Заль. На ее ладони виднеются следы ожогов, изрезанные пальцы сжимаются в кулак. Поймав заветный предмет, она резко меняется в лице.

Заль снимает тюремный комбинезон, и я замечаю, что ее спину бороздят тысячи белых линий, образующих одну большую татуировку.

Посреди шрамов от кнута, старых рубцов и глубоких, кровоточащих порезов словно высечено лицо Азы. Правда, я никогда еще не видел это лицо таким.

Его искажает гримаса ярости.

Заль надевает новую униформу, серую, подобно грозовой туче, которая никак не разразится дождем. Никаких знаков различия. Затем она обматывает голову шарфом, оставляя только щелку для глаз, просовывает руку между прутьями и открывает дверь. Длинный темный коридор – повсюду мертвые ростры – по полу размазаны окровавленные перья.

Заль бежит по дороге, а потом спрыгивает с обрыва… приземляясь на палубу корабля, к мачте которого прикован Кару.

Даю удалось устроить ей побег.

На этом видеозапись заканчивается. Я в шоке откидываюсь на спинку стула.

– Раз у нас есть этот ролик, почему Заль Куэл до сих пор жива? Почему никто ее не пристрелил?

– Слежка и вооруженный конфликт – разные вещи, – отвечает Армстронг, вгрызаясь в ручку с таким аппетитом, будто это хлебная палочка. – Мы не участвуем в этой войне. По крайней мере, официально.

Немного помедлив, я говорю:

– Заль откроет охоту на родителей Азы, на всю ее семью, да хотя бы на меня. Аза этого не потерпит. Надо обо всем ей рассказать.

– Здесь вам ничто не угрожает, – говорит Армстронг. – Азу держат под стражей, капитану Куэл до нее не добраться.

– Вы не понимаете, – говорю. – Заль с Даем похитили ее птицу сердца! К тому же Заль наверняка выслала отряд Дыхания к дому Бойлов. Хейуорд уже видели в этой местности. Аза с ума сойдет, если мы не…

– Угождать вашей девушке не входит в мои обязанности, – равнодушно отвечает Армстронг.

Меня так и тянет вскочить на стол и придушить его голыми руками.

– Я только ради нее и сотрудничаю с вами. Где она?

– Мы будем держать вас в курсе, Кервин, – говорит он. – Сейчас ваша задача – сидеть в штабе и помалкивать.

– Без МЕНЯ вы ничего бы не узнали!

Армстронг кладет ручку на стол.

– Мы благодарим вас за предоставленные разведданные. Они помогли нам оценить террористическую угрозу.

Волоски по всему телу встают дыбом. Террористическую угрозу.

Нетнетнетнетнетнетнетнет! Я отказываюсь верить своим ушам. Если они считают Магонию террористическим государством, получается, что Аза для них… террорист. А это клеймо на всю жизнь, и с ним ты живая мишень.

– Ваша девушка не человек. Вы не учитываете вытекающие из этого последствия. Аза Рэй – оружие, и Заль Куэл запросто сможет использовать ее в своих целях.

Хочется взвыть от злости.

– Я прекрасно знаю, кто она такая, сэр. – До меня наконец доходит, что неплохо бы сделать вид, будто все хорошо, иначе меня никогда отсюда не выпустят и некому будет все исправить. – В том-то и дело. Азой движет любовь, поэтому она ни за что не станет снова содействовать Заль Куэл. Она уже доказала, что не способна предать ни меня, ни землю.

Внутренний голос напоминает: на этот раз ты сам ее предал.

Я встаю с места, но Армстронг кладет руку мне на плечо и усаживает обратно. А он сильнее, чем кажется на первый взгляд.

– А что насчет Хейуорд? – спрашиваю я.

– О ней можете не беспокоиться, – повторяет он.

Стыд и чувство вины гложут меня изнутри. Перед глазами, точно кадры из фильма, мелькают последние одиннадцать месяцев наших отношений. Сколько ночей Аза провела в моей постели, сколько с ее губ слетело признаний в любви… Она писала мне эсэмэски, карябала записки на клочках бумаги, рисовала схемы строения летучих мышей, плела любовные послания на языке магонских воздухоплавателей, завязывая на веревках узелки.

Господи Иисусе, как же я ее подвел! Во всех отношениях. Не устоял перед кладезем секретных данных, перед темными тайнами, перед картами, перед навороченной техникой, перед возможностью стать особенным.

Да, я хотел быть особенным, как Аза. Хотел, чтобы меня заметили. Хотел быть двуличным шпионом – и я им стал.

Когда меня выводят из кабинета Армстронга, один из мониторов с фотографиями Азы гаснет, и ее улыбчивое лицо темнеет, как солнце во время затмения.

Меня провожают в конференц-зал и запирают на ключ. Я бросаюсь на дверь, но она и не шелохнется. Стены комнаты стеклянные, так что мне видно все, что происходит вокруг, но и сам я как на ладони.

Если с родными Азы что-нибудь случится, то…

3,141592653589793238462643383279502884197169399375105820974944592307

Виноват буду я один. Если с Азой что-нибудь случится, то…

816406286208998628034825342117067982148086513282306647093844609550582231725359408128481117450284102701938521105559644

Виноват буду я один.

Это я рассказал ШВАБР, что и как Аза сделала в Западном Шпицбергене. Это я записал на диктофон ее песню и передал в бюро. Мне казалось, таким образом я смогу защитить ее от Магонии.

Я солнце, которое сжимается до размеров горошины, и все мои познания рушатся, обнажая простую истину: я сам должен был защитить Азу и от магонцев, и от землян.

Она в смертельной опасности, канура с ней нет, ее держат за решеткой, принимая за террориста…

И все это из-за меня.

Мы оба оказались в клетках, но виноват в этом я один.

ГЛАВА 9
{АЗА}

Я просыпаюсь в камере с прозрачными стенами – голова кружится, мутит. От препарата, которым был пропитан платок, меня быстро вырубило, и я даже не представляю, сколько времени провела без сознания.

Тело ломит, желудок все равно что завязали узлом, а горло опухло и как будто закупорилось.

Пробую издать хоть звук…

НЕ ВЫХОДИТ.

Что-то подавляет мой голос, невидимым шарфом обвиваясь вокруг шеи.

Моя песня… блокируется. Провожу по горлу руками, но ничего инородного нащупать не могу, и все же меня не покидает ощущение, будто я проглотила пробку. Мой ГОЛОС застыл. Я не могу говорить.

Я пытаюсь откашляться, выплюнуть эту «пробку», но ничего не получается, она слишком плотно засела у меня в гортани и, слабо вибрируя, гасит любые звуки. Я напрягаю голосовые связки, и их прознает резкая боль, как от электрошока. Внутренняя песня, с помощью которой я общаюсь с Кару, тоже глушится, словно ее завернули в десяток толстых полотенец.

Кашляю, давлюсь, захлебываюсь – голос не возвращается. В панике забившись в угол камеры, я подтягиваю колени к груди. Может, шепотом получится? Я издаю едва слышный звук, смахивающий скорее на хрип, чем на песню.

Со всех сторон доносится шипение, фырканье, жужжание, бормотание. Стоны и рык. Кажется, не меня одну тут держат взаперти.

Я никогда не пыталась представить, каково это – оказаться в тюрьме, а теперь и представлять ничего не нужно. Воздух пронизан напряжением, а узники одержимы лишь одним желанием: вырваться НА СВОБОДУ. Каких бы опасностей ни таил в себе внешний мир, все живое всегда будет стремиться на волю.

– Неужели это она? – Из колонок доносится громкий голос с эффектным произношением, которое в обычной жизни звучало бы довольно фальшиво. – С виду похожа на нормальную девушку.

– Я И ЕСТЬ нормальная, – шепчу я сквозь боль, почти беззвучно.

– Ты думала, ограбление семенохранилища сойдет тебе с рук? Думала, никто ничего не заметил?

Мы с Джейсоном покинули Западный Шпицберген под видом обыкновенных туристов. Все прошло как по маслу. С тех пор минул почти год, с нами никто так и не связался, вот я, дура, и решила, что истинная причина той якобы природной катастрофы не известна никому, кроме нас.

– Ничего я не грабила, – выдавливаю я, машинально все отрицая. Впрочем, у них явно имеется какой-то компромат.

В верхнем углу камеры зажигается экран, и на нем включается видеозапись. Я вижу себя в униформе «Амины Пеннарум», следом в кадре появляется Джейсон, и мы целуемся. Я хорошо помню этот момент. Камере удалось выхватить главное: вот обычный парень, а вот существо из другого мира.

Новый прилив паники. Раз меня похитили и допрашивают о событиях, в которых были замешаны мы оба, что же тогда происходит с Джейсоном? Я вспоминаю, как он сел в машину и поехал домой.

Мы так и не помирились. Блин…

– Кто вы такие? – пытаюсь произнести я. – Где Джейсон? Он тут?

– У нас есть для тебя работа, – говорит голос. – Тебя не забрали в Магонию, и на то есть особые причины. Тебя спасли, теперь ты кое у кого в долгу. Рассказывай, ты работаешь на них?

Голос эхом прокатывается по камере.

– На кого?

– На Магонию.

– Нет! – говорю я, но ответ утопает в тонком пронзительном звуке, который больно давит на барабанные перепонки. Чем-то он напоминает игру на флейте. Я оглядываюсь вокруг: все заключенные корчатся от боли, зажав уши и согнувшись пополам.

– Нам нужен Хор, – произносит голос.

– Какой хор? – шепчу я. – Хор магонцев? Ростр?

Понятия не имею, о чем это он.

Громкий пронзительный сигнал повторяется, и голова идет кругом, а к горлу подкатывает тошнота. Затем воцаряется звенящая тишина. Но эта тишина обманчива – со всех сторон доносится шепот и тихое жужжание. Мало-помалу глаза привыкают к темноте, и я начинаю различать расплывчатые силуэты других узников.

Они явно не из Магонии, но и на земле я таких созданий не видела.

Женщина с жабрами… другая с хвостом… Существо, похожее на кошку из дыма, извиваясь, вращается в резервуаре. Вот мелькает глаз, большой, бледно-зеленый, а потом дым преображается, и на короткий миг я вижу шипящую пасть, красный язык, острые клыки. Великан, сплетенный, кажется, из корней деревьев. Ему приходится сидеть на коленях. А вон что-то плавает в аквариуме с темно-зеленой от цветущих водорослей водой. Взмах хвостом…

Русалка? Нет, не может быть!

Для описания остальных существ я просто не подберу нужных слов. Одна из камер охвачена огнем, а в недрах пламени, проворно работая хвостами и другими конечностями, мелькают странные силуэты.

Меня посадили в тюрьму, которая кишмя кишит чудовищами. Некоторые из них смотрят на меня. Из-за спины доносится трескучий голос.

– Они забрали нас, – говорит он. – Забрали из дома, разлучили с потомством.

Резко повернувшись на месте, я пытаюсь разглядеть того, кто со мной заговорил, но это не так-то просто. Какофонией жалобных звуков до меня доносятся новые голоса.

– Нас не выпускают, – шипит одно из существ.

В жизни может случиться что угодно, Аза Рэй, говорит Джейсон у меня в голове, и я вспоминаю, как превращала дождинки в камни. А если какое-то событие не случилось, то значит, вместо него произошло что-то еще.

Боже, Джейсон… Что же делать?

У меня нет сил, нет голоса, перед глазами проносятся картины, которые успел показать мне Кару, прежде чем его схватили.

Что сейчас с ним творится? Неужели он и правда у Дая?

Через некоторое время меня рывком вытаскивают из камеры и, введя анестетик, который все равно не действует, разрезают кожу на руке магонским ножом. Если бы они поранили меня ножом из земных металлов, то не увидели бы ничего, кроме человеческой плоти, но магонский нож способен распороть искусственную оболочку, обнажая магонскую кожу – цвета индиго с татуировками, по которым можно узнать обо мне все. Из надреза течет алая кровь, затем темно-синяя. После этого руку перевязывают бинтом.

Может быть, они хотят меня запугать? Что же, их можно поздравить.

Раньше я не боялась ни боли, ни смерти.

Но когда от них отвыкаешь, боль и смерть снова начинают тебя ужасать.

Сплю я урывками, то и дело вскакивая, хотя прекрасно понимаю: чтобы подготовиться к тому, что ждет впереди, нужно успокоиться и набраться сил. В конце концов чей-то голос выдергивает меня из дремы:

– Кое-кто хочет с тобой повидаться.

Камера открывается, незнакомые люди берут меня под руки и тащат по темному коридору, мимо других узников, которые провожают меня фырканьем и шипением. Напоследок я вижу змеящиеся языки пламени, клубы дыма, щупальца и русалочий хвост.

Несколько секунд спустя моему взору открывается огромная – не меньше, чем у авианосца, – палуба свинцово-серого цвета. Мы на корабле, а за бортом раскинулся такой же свинцово-серый океан. Где же мы территориально?

Тут жарко. Дует легкий бриз, а кружащие по небу чайки вселяют надежду, что суша НЕ ТАК УЖ далеко.

Вот бы эти чайки оказались рострами или канурами, думаю я, глотая слезы. Вот бы среди них оказался Кару. Я начинаю выводить трель, но охранник тут же скручивает мне руки за спину.

Мы идем по открытой палубе, на которой размещены вертолеты и миниатюрные самолеты. Должно быть, меня доставили сюда на одном из них. Посреди палубы стоит стол с двумя стульями.

– Голос вернется, но ты сможешь использовать его лишь вполсилы, – предупреждает охранник, приковывая меня к стулу.

В горле что-то разжимается.

Я закашливаюсь, а подняв голову, вижу ее.

Тоже в наручниках, сидит по ту сторону стола. С момента нашей последней встречи она похудела, мышцы сдулись, волосы стали короче. Раньше, помнится, они были собраны в хвост, а теперь торчат в разные стороны, как будто она сама постриглась на скорую руку. Вид у нее изможденный, сломленный.

Во время нашей последней встречи мы сражались на борту корабля, а в ее распоряжении был целый отряд солдат. Она смотрит мне в лицо, и у них с Илай до того похожие глаза, что на секунду я принимаю ее за сестру.

Она такая… земная. Но ведь она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО родилась на земле – она, не я.

Передо мной Хейуорд Бойл.

ГЛАВА 10
{ДЖЕЙСОН}

Часть моего сознания пытается установить местоположение Азы и оценить ее эмоциональное состояние, а другая часть зациклилась на дурном: ничего уже не исправить; я не знаю, как ее спасти; всего пару дней назад она любила меня, а теперь наверняка ненавидит.

Или, если еще не знает, что я натворил, обязательно возненавидит, когда узнает.

Третья часть мозга представляет мои предательства в виде диаграммы, а я все не знаю знает ли она я не знаю что она знает я не знаю что нам грозит и

678925903600113305305488204665213841469519415116094330572703657…

Сквозь стеклянные стены конференц-зала мне видно, как зажигается один из мониторов. На экране появляется громадный корабль, скорее даже авианосец, плывущий в океане. Интересно, в котором?

Камера скользит по вертолетам, шлюпкам…

И останавливается на столе, за которым сидит Аза Рэй в наручниках. Я всем телом наваливаюсь на стекло, как будто это единственная преграда между мной и Азой, но она там – не знаю где, а меня заперли в бункере под торговым центром.

В кадре появляется вторая фигура. Аза, с которой я дружил больше десяти лет, Аза, в которую я влюбился. Только это вовсе не Аза. Черные волосы, бледная кожа, ледяные голубые глаза, которые выдают в ней…

ДЬЯВОЛ!

– Увезите ее с этого корабля! НЕМЕДЛЕННО! – ору я, стуча кулаками по двери, но сотрудники ШВАБР как ни в чем не бывало строят таблицы, просматривают данные и спокойно пялятся в мониторы.

Аза и Хейуорд сидят друг напротив друга.

Пока я безуспешно пытаюсь справиться со всплеском адреналина, из моего горла вырываются странные звуки. В меня будто снова попала молния. Каким надо быть идиотом, чтобы воображать, будто ты на шаг впереди ШВАБР!

Джейсон. Кервин. Ты. Недоумок.

Из динамика, установленного в конференц-зале, доносится голос Азы. Ее тоже захлестывают эмоции.

– ТАК Я ЗДЕСЬ ПО ТВОЕЙ МИЛОСТИ? – кричит она. – Ты на них работаешь?

Аза шумно хватает ртом воздух, чего с ней не случалось уже год. Она явно не может дышать полной грудью, и я за нее боюсь. Я молюсь, чтобы она успокоилась и начала дышать ровно, но сам нахожусь слишком далеко, чтобы ей помочь. Аза заходится кашлем, ее голос звучит как-то странно, как будто она повредила связки. Она морщится от боли и хватается за горло.

– Что вы со мной сделали?

Я тоже хочу узнать ответ на этот вопрос, но просвещать нас никто не торопится.

– Им нужен Хор, – говорит Хейуорд, и от ее голоса у меня кровь стынет в жилах. Пристально глядя Азе в глаза, она продолжает: – Они считают, что ты можешь его достать. Если это правда, советую подчиниться. Заль Куэл сбежала из тюрьмы и находится в бегах. Она собирает армию. Магония уже не та, что прежде.

По телу пробегает дрожь. Меня до сих пор держат взаперти, все прилипли к мониторам, и никто не обращает на меня внимания.

– В смысле – сбежала? – спрашивает Аза.

– Она обзавелась кораблем и теперь вербует сторонников по всей Магонии. Есть у нее еще один козырь…

– Кару, – говорит Аза, и ее лицо искажает боль. – Они поймали Кару, верно? Я чувствовала… А ТЕБЯ кто подослал? Заль?

У Азы того и гляди начнется либо истерика, либо сильный приступ кашля.

– Им нужен Хор. Если ты не работаешь на Заль, добудь его для них.

– Кому – им? И с какой стати мне работать на Заль?

Из кабинета Армстронга доносится голос.

– Заглушите ее, – говорит он. – Поднимите уровни. Только медленно.

Взявшись обеими руками за горло, Аза снова закашливается, а потом резко меняется в лице. Ее глаза округляются, губы беззвучно двигаются. Судя по всему, ей очень больно… Что происходит?

– Сбалансируйте тон, – говорит Армстронг.

Штаб заполняют знакомые звуки – голос Азы, та самая песня, с помощью которой она превращала воду в камень.

Та самая песня, которую я записал. О боже.

ЭТО ВСЕ Я ВИНОВАТ.

Я передал ШВАБР аудиофайлы, необходимые им для проведения «исследований», – взамен они обязались охранять Азу от Заль. Я думал, что покупаю ее безопасность.

На поверку же вышло, что я собственноручно вручил им все инструменты для того, чтобы ее контролировать. Никогда не чувствовал себя отвратительнее: такое ощущение, будто душу засасывает в огромную воронку.

– Конвертируем, – говорит кто-то из агентов. Песня превращается в жалобный вопль, и Аза в немом ужасе сгибается пополам.

Я молочу кулаками по двери, но никто даже не смотрит в мою сторону. Все агенты внимательно глядят в мониторы, и на каждом из них изображена Аза.

Азу уводят на нижнюю палубу. Она яростно сопротивляется, а Хейуорд провожает ее глазами.

На экран выводится трансляция с видеокамер, установленных в коридорах корабля.

Азу ведут мимо стеклянных отсеков с фантастическими существами.

В одном виднеются зыбкие очертания зеленоглазого леопарда, будто бы сотканного из дыма, в другом стоит человек-вулкан, из которого сочится лава, в третьем к потолку поднимается множество крыльев с острыми, как ножи, перьями.

Меня прошибает холодный пот… В жизни не видел ничего подобного. В одной из камер постоянно сверкает молния. Штормовая акула, надо полагать? Прекрасно, просто замечательно.

Охрана ведет Азу дальше. Они спускаются вглубь корабля, проходя мимо огромной стеклянной камеры высотой с двухэтажный дом, и тут мне на глаза попадается кое-что знакомое.

У нас в штабе хранится скелет археоптерикса, обнаруженный в Германии. Это такое древнее животное, занимавшее промежуточное положение между рептилиями и птицами. Само название вида переводится как «древнее крыло». Уникальность «нашего» скелета в том, что он принадлежит куда более «молодой» особи, чем те ископаемые остатки, которые выставлены в лондонском Музее естественной истории. Археоптерикс имел зубастую пасть, а величиной был не больше дрозда. Есть у нас кости еще одного вида, который, как считается, вымер миллионы лет назад: argentavis magnificens (дословно – «великолепная серебряная птица»). Размах крыльев аргентависа достигал двадцати трех футов. Говорят, чтобы развить начальную скорость для полета, этим тяжеловесам приходилось прыгать с утесов.

Так вот, в той двухэтажной камере сидит настоящий аргентавис – живая особь вымершего вида. Он великолепен…

Не могу описать охватившее меня чувство. Все, что я знал о жизни, перевернулось с ног на голову.

За стенами конференц-зала агенты ШВАБР обсуждают заключенных. По их словам, Азу отвели в особо охраняемую зону, где содержатся самые опасные существа на планете.

В одной из камер мелькает темное пятно. У меня на глазах разбросанная по полу земля приходит в движение, как будто невидимый скульптор вылепливает из нее туловище, руки, лицо, глаза. По телу из грязи ползают черви, в нем копошатся кроты, но не проходит и минуты, как на потолке камеры включается душ. Прижимаясь лицом к стеклу и беззвучно крича, песочный человек начинает таять.

Меня выворачивает наизнанку, разматывает, как вязаный свитер, парализует от страха и восторженного изумления. Они настоящие…

Ну и ну…

Несмотря на все мои исследования, все мои связи, весь мой якобы колоссальный интеллект, я ничего не знал об этом проекте ШВАБР, даже не подозревал о существовании тюрьмы для фантастических монстров.

Неужели их всех записали в «террористы»?

Как я не догадался, что Азу посадят в тюрьму? Как я мог недооценить всю мощь секретной правительственной организации? Я думал, ее отвезут на какой-нибудь охраняемый объект…

Господи, надо же быть таким бестолковым!

У ШВАБР в СТО раз больше сведений, чем у меня, а теперь у них еще и моя девушка.

Азу ведут мимо лаборатории, посреди которой парит миниатюрная деревянная лодка серебристого цвета. Лодка привязана к столу, вокруг которого столпились люди. Они отпиливают от бортов маленькие кусочки и помещают в пробирки для дальнейшего изучения.

У Азы загораются глаза, как будто она заметила родную и дорогую сердцу вещь. Я весь год не видел ее такой оживленной. Должно быть, лодка магонская.

Как же я был слеп!

Над головой кружит число пи. Цифры после запятой ползут вверх по стенам и пляшут у меня перед глазами. Вселенную застилает туман… Слишком много неизвестных… Нельзя было доверять никому, кроме Азы.

Дверь конференц-зала отворяется.

– Кервин, – говорит директор Армстронг.

– Что происходит? – спрашиваю я ровным голосом.

– Куэл в бегах, но на борту корабля ваша девушка в полной безопасности. Нам нужно от нее лишь одно: Хор. Вы наверняка знаете слабые места Азы и как ее расколоть. Это для ее же блага.

– А что такое Хор?

– Хор – это шанс убрать Куэл без официального вмешательства с нашей стороны, – говорит Армстронг. – Благодаря вашим разведданным нам удалось завербовать Хейуорд Бойл. Можете собой гордиться. Она согласилась помочь нам выудить из Азы местоположение Хора.

За прошедший год Аза ни разу не упомянула ни о каком Хоре.

– Вам необязательно выуживать сведения из Азы. Я сам могу навести вас на Хор, – говорю я.

Армстронг меняется в лице.

– Вы знаете, где он?

Я встречаюсь с ним взглядом.

– Но отсюда мне его не найти.

Немного подумав, он кивает.

Я сижу на заднем сиденье машины, которая мчится по шоссе. Агенты ШВАБР везут меня домой.

Едва сдерживаюсь, чтобы не начать выкрикивать число пи, чтобы не щелкать по сто раз кнопкой разблокировки дверцы, чтобы не дать панике поглотить меня. Я надеялся, что оставил все это в прошлом, но, видимо, от себя не убежишь.

Рядом с машиной летит сова, а за ней – горстка других птиц. Я мгновенно настораживаюсь. Хотя, может быть, это всего-навсего птицы.

Тут сова заглядывает прямо в окно машины, и у меня по всему телу пробегают мурашки. Она сжимает и разжимает когти, длинные, как мои пальцы. Мордочка у нее круглая, а глаза просто огромные, но что она делает рядом с дорогой среди бела дня? Интересно, сколько времени я провел под землей? Поездка от дома до штаб-квартиры занимает около часа, но какой сейчас день?

У меня нет ни малейшего желания предупреждать агентов, что за машиной, вероятно, следует стая ростр. Сбоку от совы появляется голубая сойка, а над ними летит беркут. Скорость у них не шуточная.

Сова закладывает крутой вираж и взмывает ввысь, уводя за собой всю пеструю стаю. Вскоре они скрываются из виду.

Ладно. Ладно.

Успокойся, мать твою.

Зажмурившись, я повторяю кусочек пи, один виток числа, которое заключает в себе целую вселенную вместе с Азой и мной. Я представляю нас в центре круга, состоящего из триллионов цифр. Я рисую в воображении все сценарии нашего будущего, в которых мы остаемся в одной плоскости, даже если нас разлучат.

Аза стоит в одном конце пи, а я барахтаюсь в его бесконечном хвосте, и всякий раз, когда открывают новую цифру после запятой, расстояние между нами увеличивается. Но мы все равно будем связаны друг с другом.

Мы всегда будем связаны.

Как жить дальше, если Азы не будет рядом?

Мне хочется улететь далеко-далеко и забыть обо всем на свете. Некоторые виды соловьев каждый год проделывают путь из Британии на юг Африки, пролетая над Гибралтаром и пустыней Сахара, чтобы всю зиму жить в тепле и лакомиться насекомыми. В это время года, в этот самый момент, когда я сижу в машине в Америке, а за окном снег и лед, они наслаждаются африканским солнцем.

Если у меня не получится отыскать Азу, я хотел бы проснуться как-нибудь среди ночи и, подобно перелетной птице, взмыть в небеса. Я летал бы вокруг света, пока однажды не нашел бы ее.