Текст книги "Серебряный змей в корнях сосны – 2"

– Если он сбежал, кто-то может пострадать, – сказал он, выбираясь из землянки. – Людоед обосновался опасно близко к городу, а там никто же не подозревает о нем. Он слишком похож на человека.

– На оборванца, ты хотел сказать.

– На ком-то вроде него как раз и не будут подолгу задерживать взгляд, – здраво рассудил Кента. – Идеальная маскировка.

Хизаши покивал. Да уж, кем бы этот Ватару ни оказался, рано или поздно кому-то придется его ловить. И хорошо если не им двоим.

– Слу-у-у-шай! – протянул он, в восторге от своей идеи. – Давай изловим его и сделаем меч для тебя.

– Почему для меня? – насторожился Куматани.

– Давай-давай, не будем медлить, – подтолкнул его в спину Хизаши.

Уж очень не хотелось потом заниматься этой работой, да и любопытно: если безобидный усаги оказался «неподходящей» добычей, то что станет делать Кента, поймав Ватару? Тоже сочтет не тем, что надо?

Земля вокруг их временного убежища пропиталась влагой до такой степени, что по ней проще было скользить, чем идти. Жидкая грязь разлеталась веером брызг, пачкая и без того пострадавшую одежду, с веток срывался каскад крупных капель и так и норовил попасть за воротник. Более неподходящих условий для охоты на ёкая не придумаешь. Хизаши достал из-за пояса веер и раскрыл, на всякий случай собирая в нем энергию ки заранее. У Кенты был с собой нож с рукояткой в форме медвежьей головы, Хизаши видел, как он несколько вечеров перед сном выстругивал ее своими руками.

Наверное, в школе не ожидали, что ученики влезут в крупные неприятности.

– Надо придумать, как выйти на его след, – Куматани полез за пачкой талисманов. Она была не то чтобы очень толстой и разнообразной – стандартный набор младшего ученика школы оммёдо, огненные офуда, офуда для определения типа существа, барьеры-доуман да тот самый единственный талисман-ловушка. Были еще заклинания, выученные наизусть, но кто знает, хватит ли этого арсенала против Ватару?

– Я попробую, – решился Хизаши и вытащил сверток Ватару.

– Что там?

Хизаши положил его на ладонь и развернул. Кенту передернуло от отвращения, да и сам Хизаши, пусть и догадывался, неприязненно скривился.

– Детские косточки, полагаю, – сказал он, разглядывая следы зубов на них и смердящие остатки мяса.

– Он ел это прямо при нас! Как у него наглости хватило?

– Наверное, проверял, такие ли мы простаки-путешественники, или притворяемся.

– И как думаешь, он понял?

Хизаши поднес сверток ближе к лицу, прошептал заклинание, которое не преподавали в Дзисин, а после помахал над косточками веером. Медленно в воздухе сформировалось облачко голубоватого дыма, превратилось в комок нитей, они зашевелились в поисках направления, а после слились в одну. И она уже потянулась куда-то за деревья.

Кента не стал спрашивать, как это так получилось, просто поспешил по призрачному следу, а уже скоро чудом затормозил перед неглубоким оврагом с пологими склонами, после дождя сделавшимися особенно опасными и непредсказуемыми. След нырял туда и растворялся во тьме.

– А вот и наш Ватару нашелся, – сказал Хизаши, обладавший куда более острым зрением, для него ночная тьма не была такой непреодолимой преградой, как для простого человека. – Надо бы посмотреть поближе.

Хизаши собрался спрыгнуть, и Кента остановил его со словами:

– Подожди, возьми фонарь.

Хизаши отмахнулся и, оказавшись на дне прогалины, первым делом убедился, что больше ёкаев поблизости нет, а потом уже веером сдул с тела Ватару налипшую листву.

– Ну что там? Это он? – спросил Кента, вытягивая руку с мечущимися в клетке древесными огоньками.

– Он, – ответил Хизаши мрачно. – Да не весь.

Хизаши смотрел на идеально ровный и не кровоточащий срез на шее бездыханного тела, словно голову отделили от туловища раскаленным мечом. Хотя насчет бездыханности Хизаши поторопился – грудь Ватару слегка вздымалась и опадала, но от кожи исходил совсем не живой холодок.

– Я спускаюсь, – предупредил Кента.

– Нет. Стой на месте и смотри в оба, у нас тут хи…

Договорить он не успел: почувствовал порыв ветра за спиной, но едва начал оборачиваться, как что-то с силой влетело ему в поясницу. Хизаши споткнулся о тело и упал точно на него, от неожиданности выронив своей драгоценный веер. Это нечто пронеслось над ним и рвануло вверх, к Кенте. Хизаши попытался встать, но ладони разъехались на жидкой грязи, хвост волос упал прямо в лужу и зацепился за корягу. Твердое и холодное тело под ним тоже ничуть не помогало.

– Это хитобан[21]21
  Хитобан – ёкай в облике человека, у которого по ночам отделяется голова и летает отдельно от тела.


[Закрыть]! – заорал Хизаши, едва не захлебнувшись дождевой водой.

Предупреждение, правда, запоздало. Еле выпрямившись, Хизаши увидел, как катится по склону и рвется бумажная клетка, и получившие свободу древесные огоньки разлетаются по округе, всего на несколько мгновений ярко осветив овраг и то, что было выше. На фоне серого клочка неба в просвете между макушками деревьев зависла отвратительного вида человеческая голова, парящая на огромных ушах. Ее светящийся красным взгляд был поистине преисполнен злобы. А потом голова взмахнула ушами-крыльями и ринулась прочь, оставляя за собой лишь алый росчерк.

Кенты видно не было.

Хизаши кинулся на поиски веера. Наконец на глаза попался краешек белой бумаги, и Хизаши трясущимися руками вытащил духовное оружие из лужи, отряхнул и попытался протереть краем мокрого, не менее грязного, хаори. И только потом снова посмотрел наверх, где уже никого не ощущалось.

Вообще не все хитобаны были людоедами, многие питались мелкой живностью, даже насекомыми, но если уж один из них дорывался до человеческой плоти, больше не мог противиться искушению отведать еще и еще. Вот откуда на теневой стороне примерещился Хизаши тот след – Ватару был ёкаем, свернувшим на темный путь. А значит, не исключено, что после новорожденных младенцев и маленьких детей он захочет полакомиться учеником оммёдзи.

Кента в опасности!

Хизаши одним прыжком выбрался из ямы и настороженно огляделся. Творить следящие заклинания не было времени, и он выпустил наружу те остатки змеиной сущности, что в нем дремали. Желтый глаз легко прорезал пасмурную тьму, а сила забурлила в животе, напоминая, что долго человеческому телу с ней не сладить. Но Хизаши уже определился с направлением и побежал, ловко уклоняясь от метящих в лицо веток. Вдруг воздух засвистел, и разъяренная голова, неестественно широко распахнув пасть, нацелилась на Хизаши, опаляя смрадным дыханием. Хизаши резким движением веера прочертил линию между собой и ёкаем. Хитобан напоролся на невидимую стену и отлетел, переворачиваясь в воздухе и хлопая ушами, чтобы вернуть равновесие. И это могло бы показаться смешным, если бы не вызывало омерзение. Черты Ватару исказились, стали угловатыми, острыми, будто отделившись от тела, голова потеряла большую часть жизненных сил, и посеревшая кожа натянулась на черепе, рот превратился в широкую щель, почти лишенную губ. Зато зубы имелись в достатке – желтые, острые, крупные, как у волка или собаки. Такими только рвать на части несчастную жертву.

– Где Кента?! – грозно потребовал ответа Хизаши. – Говори, не то хуже будет.

Хитобан завис перед ним, сверкая красными глазами.

– Наврали-таки, – проскрипел он, с трудом справляясь с жуткой пастью.

– Можно подумать, тебя зовут Ватару. Не смеши меня, уродец! Так что ты сделал с Кентой?

Голова взмахнула ушами, вмиг поднявшись ввысь, откуда насмешливо смерила Хизаши взглядом.

– Что, тоже хотел его сожрать? – спросил он и издал мерзкий смешок.

– Ты…

Хитобан снова хихикнул и сделал круг над Хизаши. Тому бы попробовать сбить наглеца, но в руках откуда-то взялась предательская слабость.

– Вкусный мальчик! Сытный мальчик! – дразнил хитобан. – Мне его мясца надолго хватит.

– Заткнись, убожество! – взревел Хизаши и взмахнул веером. Но прежде чем волна свободной ки достигла ёкая, в него попала тяжелая ветка и отбросила в сторону, а удар Хизаши нанизал ее ухом на выступающий сук. Хитобан завизжал и разразился грязной бранью. Задергался, пытаясь сорваться, но ухо застряло крепко.

– Хизаши!

Откуда-то выскочил весь покрытый грязью Кента, и только улыбка облегчения выделялась на его чумазом лице.

– Это и впрямь хитобан, ты оказался прав.

– Там лежало живое тело без головы, разумеется, я прав, – фыркнул Хизаши и обвиняюще ткнул в Кенту пальцем. – Ты почему исчез без предупреждения? А если бы тебя втихую обкусали? Что мне потом было Морикаве говорить? Что тебя съела чья-то голова?

Кента смущенно почесал затылок.

– Об этом я не подумал, но хитобан уволок меня, было особо не до предупреждений, прости.

– Да хорош трепаться! – перебил дурным голосом Ватару. – Слушать противно! Развели тут сопли!

Хизаши демонстративно хрустнул пальцами.

– Надо добить поганца, – обратился он к Кенте. – Пока он еще кого не уволок.

Кента потер плечо, и запахло кровью – похоже, его тащили по лесу, вцепившись зубами в тело, что, впрочем, понятно. Других вариантов у летающей головы не было.

Отвлекшись на мгновение, они упустили момент, когда хитобан особо сильно дернулся и, оставив кусочек уха на сучке, вспорхнул в небо и был таков.

– За ним! – крикнул Кента и рванул через кусты.

Эта была самая странная погоня в человеческой жизни Хизаши, потому что преследовать по ночному лесу после дождя раненую голову ему точно никогда не приходилось. Хитобан периодически гаденько смеялся, ловко пролетая между ветвей. Мокрая одежда больно стегала по коже, и тело, не имевшее такой развитой мускулатуры, как у Кенты или тем более Мадоки, откровенно не справлялось. Хизаши начал задыхаться, вместе со звоном в ушах до него дошла и простая истина – зачем преследовать голову хитобана, если можно вернуться и добить не сопротивляющееся тело? Недаром Ватару оставил его в овраге, где его сложно было случайно обнаружить.

– Стой! – скомандовал он, но Кента уже скрылся в ночи. – Да стой ты, они тебя раздери!

Дыхание вырывалось со свистом, к тому же Хизаши изрядно замерз, потом согрелся, потом взмок от бега и снова начал мерзнуть. Так и слечь недолго, несмотря на нечеловеческую природу и навыки самоисцеления. Куматани не возвращался, и Хизаши нехотя пошел дальше, но уже с оглядкой, досадуя, что повел себя как малолетний болван, а не хэби, повидавший на своем веку поболее многих экзорцистов.

Он внимательно всматривался во мрак, который становился все гуще, хотя облака уже расходились, и даже проглянул звездный свет. Ан нет, вдруг на верхушки деревьев будто полог накинули, так стало непроглядно и жутко. Хизаши нахмурился, но не рискнул доставать огненный талисман – слишком велика возможность привлечь нежеланное внимание. Однако даже его зрения не хватало, чтобы понять, насколько далеко вглубь леса их двоих занесло.

Вдруг впереди раздался треск потревоженного валежника. Хизаши вскинул руку с веером, но в не пойми откуда взявшемся тумане возникла человеческая фигура и голосом Кенты покаялась:

– Не догнал, он будто в воздухе растворился. Странное тут местечко…

Хизаши был с ним согласен: жар погони схлынул, и теперь все чувства буквально вопили об опасности. На темном небе ни единой звездочки, по земле клубился туман, а деревья уродливо искривлялись, растопырив голые сучья и переплетаясь ветвями друг с другом будто в объятии. И тут как пелена спала с глаз – Хизаши понял, что они зашли на проклятую землю.

– Немедленно возвращаемся.

– А как же хитобан…

– В Ёми хитобана! – взъярился Хизаши. – Оглядись вокруг.

Куматани послушался не сразу, и так же не сразу его лицо изменилось от открывшегося ему вида.

– Но как же так? Это был обычный лес!

– Был, да тэнгу унесли, – огрызнулся Хизаши, нервно озираясь. Проклятая земли опасна не только для людей, бывало даже старые ёкаи оставались в ее ловушке навсегда.

– Ты можешь объяснить, где мы и что случилось?

Хизаши закатил глаза, схватил Кенту за локоть и потащил за собой, стараясь идти по своим же следам.

– Если в каком-то месте произошло что-то очень нехорошее или долго творились дурные дела, оно запоминало все и становилось проклятым. Ками и духи уходят отсюда или умирают, и любой, кто задержится на проклятой земле, рискует не выбраться. Доступно объяснил?

– Ты знаешь очень многое.

– Поживи с мое, – рассеянно ответил Хизаши, не задумываясь, как это звучит из уст юноши, на вид едва достигшего двадцатилетия.

Кента промолчал и быстро перебирал ногами, пока следы, оставленные Хизаши в грязи, не исчезли, а потом не возникли вновь, но вели уже не прочь, а в направлении проклятого места. Хизаши пробил холодный пот.

– Демоны Ёми! – выругался он. – Попались-таки …

Он отпустил Кенту, и тот прошел вперед, чтобы убедиться – они вернулись к началу. Только вот круга они не делали, он бы заметил.

– Тогда и хитобан тоже здесь, с нами? – спросил он.

– Нашел, о чем думать? Скажи еще, собираешься его спасти. Нас сначала спаси, если сможешь.

Кента достал огненный талисман и поводил вспыхнувшей негасимым пламенем бумажкой по сторонам. Хизаши добавил своей ки, чтобы света стало больше, и им открылось подлинное уродство исковерканного проклятием леса. Деревья лишились листвы, но стояли так плотно, перепутавшись ветвями, что сквозь их заслон ничего нельзя было разглядеть. С них то тут, то там свисали подозрительно бордовые крупные плоды на тонких гибких стеблях, а коренастые стволы покрывал коричневый мох и паутина колючего вьюна.

– Ужасно, – выдохнул Кента.

– А я тебе о чем?

– Ужасно, что лес так мучается. Ведь в каждом дереве есть душа, свой ко-дама. Что с ними сталось теперь? Они мертвы? Или были вынуждены уйти?

Хизаши не мог признаться: он видит ко-дама, только Кенте об этом лучше не знать, ведь души деревьев никуда не ушли. Но и нельзя сказать, что они погибли.

– Если мы не хотим тоже мучиться, надо найти способ выбраться, – Хизаши заскользил взглядом по сторонам. Мысли его донимали самые мрачные. – В любом случае, бесполезно просто стоять. Поищем хитобана, если он здесь. Уж он-то может что-то знать об этом проклятом месте, раз жил неподалеку.

Кента кивнул.

– Лучше что-то делать, чем не делать ничего, – согласился он и указал рукой. – Пойдем туда.

– Почему туда?

– Деревья там уродливее, а темнота темнее, – удивил Кента. – Если уж мы не смогли уйти, идя обратно, может, стоит сделать наоборот?

– Пойти к центру, к самому источнику скверны, – подхватил Хизаши, немало пораженный ходом мысли Куматани. – Из этого что-то может и выйти…

Они поступили, как договорились. Воздух довольно скоро сделался спертым, душным, с запахами гнили и болотных испарений. Хизаши решил использовать веер по прямому назначению и помахивал им возле носа, разгоняя вонь. Кента крепился, но все равно морщился.

– Отчего этот ужасный запах? – спросил он. – Неужели болото?

– Не думаю, что это пахнет что-то материальное, – уклончиво ответил Хизаши.

– Помнишь, когда мы были в замке Мори, Арата рассказывал про особую ауру негодования, которая образуется из человеческих чувств, и она распространяется вокруг человека, и другие могут ее ощущать? Получается, эта вонь – негодование земли?

Удивительно точное сравнение, Хизаши похлопал бы, да рука занята.

– Я особо не вдавался в теорию, – признался он, – просто… попадалось как-то на пути.

– Тебе многое попадалось, – заметил Кента в очередной раз. – Интересной жизнью ты жил до Дзисин.

– Да уж не жаловался, – фыркнул Хизаши. – А ты иди-иди, не отвлекайся. Любопытство до добра не доводит.

Кента замолчал, но Хизаши вскоре вынужден был признать, что идти в тишине вдвойне неуютно, ведь тогда она становилась особенно явной. Ни птиц не слышно, ни насекомых, духи не переговариваются в ночной темноте на только им понятном языке, даже ветер не шелестит молодой листвой – ее тут попросту нет. Казалось, уши закладывает от такого искусственного безмолвия. Хизаши покосился на Кенту, но тот сосредоточенно, как и велели, смотрел под ноги.

Хизаши не солгал, что встречал подобные места прежде, вот только тогда он не был человеком, да и место то – заброшенная деревенька – послабее оказалось. Впрочем, имелась там хижина на отшибе, источник проклятия, и в ней завелось нечто. Ни ёкай, ни демон – у него даже сознания своего не было, в отличие от аппетита. Хизаши тогда насилу уполз, но запомнил ощущения.

– Здесь может быть какое-нибудь чудовище, – сказал он.

– Я бы не удивился, – с несвойственной ему иронией ответил Кента. – Я не дурак и могу догадаться, что в таком отравленном злой энергией месте что-то да зародится.

Хизаши открыл было рот и… закрыл.

Впереди послышалось хлопанье крыльев и человеческий голос.

Хизаши и Кента переглянулись и подумали об одном и том же – хитобан. Поспешили на звук и вскоре увидели, как голова с косматыми волосами бьется в силках из колючего вьюна. Плети его, до того обнимавшие мшистый ствол, шевелились, точно живые, и накидывали на жертву все новые и новые петли. Крылья-уши отчаянно трепыхались, но не могли вырвать голову из плена.

Даже Кента застыл, не ринувшись тут же его спасать.

– Помогите! – закричал ёкай, увидев их двоих. – Да чего вы встали?! Освободите меня!

– С чего бы? – хмыкнул Хизаши, лениво обмахиваясь веером, а на деле концентрируя в нем свою ки. – Ты собирался сожрать моего товарища, да и меня наверняка тоже. А скольких уже сожрал? Детишки не молили о пощаде? Вот, смотри, боги тебя и покарали.

Голова забилась сильнее, но будто в ответ на сопротивление вьюн сжал смертельные объятия, и шипы глубже вошли в плоть. И Кента рядом тихо охнул – тонкие стебельки растения запульсировали красным, и стало видно, как по ним из хитобана утекает кровь и энергия.

– Что это за мерзость такая? Она питается им!

Хизаши тоже заметил и порадовался, что никому из них не пришла в голову самоубийственная идея подойти к деревьям поближе. Лучше уж хитобан-людоед, чем они.

Ватару понял, что помощи не дождется, и принялся грязно ругаться, однако недолго. Висящий веткой ниже бордовый плод зашевелился, длинный стебель извернулся, поднимая его вверх, и плод медленно раскрылся, как огромный бутон. Пахнуло сырым подгнившим мясом, и из сердцевины «цветка» показался крохотный человечек с полупрозрачной серой кожей. Он высунулся по пояс, потянулся к хитобану, и тот заорал во все горло, предчувствуя свою смерть.

Хизаши не успел и дернуться – причем в обратную сторону, – как мимо пролетел обездвиживающий талисман и угодил точно на спину жуткого человечка. Лепестки схлопнулись, и плод уныло обвис, а плети вьюна ослабили хватку. Хитобан почувствовал свободу, рванулся из пут, но едва отлетел от дерева на пару шагов, камнем рухнул на землю.

Хизаши опасливо приблизился и легким пинком откатил голову подальше.

– Ну вот, нашли мы его, и что теперь делать? – проворчал он, косясь на застывший плод на мертвом дереве. – Это была твоя идея, так что…

Он заметил, что Кента все так же стоит на месте, словно завороженный недавно представшей перед ними картиной. В лице ни кровинки, да и, впрочем, много ли в ночи разглядишь?

– Кента! – позвал Хизаши и, решив, что хитобан в таком состоянии далеко не улетит, подошел ближе. – Кента, хватит.

Он толкнул его в плечо, на что Куматани медленно поднял на него пустой взгляд.

– Это же не ко-дама? – спросил он, имея в виду души деревьев, которые, как известно, рождаются и умирают вместе с деревом. – Эти… Они же не могли стать такими?

Серые уродливые человечки как будто выбрались из самых темных глубин Ёми, где даже света от демонических костров никогда не бывало. Чтобы опознать в них ко-дама, надо обладать особыми способностями, и Хизаши бросило в жар.

– С чего ты взял? Разве они похожи на них?

Кента помотал головой, сжал пальцами виски и глухо произнес:

– Не надо врать. Ты знаешь, что души деревьев не погибли, а переродились в этих чудовищ.

– И что? – бросил Хизаши уже другим тоном. – Какое это сейчас имеет значение? Я объяснил тебе, насколько может быть опасно проклятое место. Или ты совсем испугался?

Он протянул руку, чтобы хлопнуть Кенту по спине, но тот с силой оттолкнул Хизаши.

– Здесь все страдает, понимаешь? Все вокруг мучается! Разве ты не чувствуешь?!

Хизаши медленно выдохнул, потом сложил веер и хлестко ударил им Кенту по щеке. На коже сразу появился багровый след.

– Перестань орать на меня, – холодно произнес он. – Возьми себя в руки, или я брошу тебя и пойду дальше сам. Решай.

Глаза Кенты расширились от боли и удивления, но потом прояснились, посветлели. Он потер щеку и походя коснулся нитки бус на шее в поисках успокоения. Хизаши охнуть не успел, как Кента низко склонился перед ним.

– Я прошу прощения за свою несдержанность! Мне стыдно, что я так опозорился в твоих глазах, Хизаши-кун. Я повел себя недостойно.

– Эй-эй! А ну-ка выпрямись, нашел время расшаркиваться. – Хизаши замахал руками. – Пока мы тут стоим, рискуем в любой момент стать новой добычей для…

Он не закончил. Кента перестал гнуть спину и посмотрел мимо Хизаши, где пришел в себя хитобан Ватару. Он задергался, неловко пытаясь взлететь, но раненое ухо плохо слушалось, да и силы ёкая, чье тело осталось настолько далеко от головы, были на исходе. Хизаши склонился над несчастным и погрозил веером.

– Что, долетался?

Голова грозно зашипела, клацая зубами, но уже не выглядела такой уж опасной.

– Отчего появилось проклятое место посреди леса, отвечай немедленно, – потребовал Хизаши.

– Почем мне знать? – огрызнулся Ватару.

– А кто должен знать? Я? Я, что ли, прячусь тут от экзорцистов?

– От вас спрячешься, как же, – зло пробормотал Ватару. – Вы точно крысы, всюду просочитесь, если жертву почуете.

– А разве не ты больше похож на крысу? – фыркнул Хизаши и поддел голову носком сандалии. – Грязный, противный, делаешь набеги на человеческие поселения, чтобы урвать кого слабого да больного. Может, мне тебя еще и пожалеть надо?

– Да провались ты в Ёми! – рыкнул Ватару.

Кента тронул Хизаши за рукав.

– Не время выяснять, кто из нас честнее или правее, – сказал он. – Если не сумеем выбраться из ловушки, все втроем погибнем. Если знаешь, как нам спастись, скажи, а я обещаю, что вынесу тебя отсюда.

– Сладко поешь, парень, – оскалился хитобан. – Не в пример своему дружку, Масаши. Или как там его?

Хизаши поднял ногу, и Ватару зажмурился. Хотя бить его Хизаши и не собирался, так, припугнуть.

– Пока в Дзисин не знают о твоем существовании, у тебя есть шанс уйти подальше. Только поклянись, что не станешь больше есть людей, – сказал Кента, чем очень удивил Хизаши. Где это видано, чтобы он предлагал людоеду-детоубийце избежать наказания? Да и во вранье Кента доселе замечен не был. Нежели готов поступиться совестью ради их общего спасения?

Очень интересно.

– Допустим, я вам поверю. Все равно мне особо сказать нечего. – Хитобан замолчал, задумавшись. – Разве что…

Пока он размышлял, то ли время тянул, то ли правда вспоминал, Хизаши огляделся на всякий случай и поёжился. Они всего ничего пробыли на проклятой земле, а она уже начала вытягивать из них силы. Энергия ки внутри потекла медленнее, неохотнее, так скоро и совсем замрет – тогда не то что нападать, даже защититься в случае чего не получится. К тому же тишина и напряжение, разлитые в душном воздухе, изводили нервы, обостряли чувства, толкая на необдуманные поступки и на не менее необдуманные слова.

– Слышал я, – подал наконец голос Ватару, – в здешних лесах как-то люди поселились, давным-давно, меня тогда еще и не было даже. Лет двести назад, а может, поменьше чуток. Вроде бы поклонялись они какому-то демону, жертвы приносили людские, всех лесных духов распугали. Только случилось что-то, не знаю, но ушли те демонопоклонники. Но зим пять назад тут чужаки забредали, я мимо пролетал, но близко подобраться не решился. Они несли с собой груз, опечатанный бумажными талисманами. Мне с оммёдзи сталкиваться ни к чему, сами понимаете, я решил, это в Дзисин путь держат, и затаился от греха подальше. А вот сейчас подумал, ведь не в сторону горы они шли, а даже совсем наоборот.

– Они что-то принесли в лес? – уточнил Хизаши.

– А я тут о чем толкую? Мне в чащобе делать нечего, но вы тело мое нашли, повезло, что сразу не сообразили от него избавиться. – На этих словах Хизаши едва не покраснел от стыда. – Пришлось вас подальше уводить, а там и сам не понял, как вляпался.

Ватару угрюмо замолчал, явно вновь переживая смертоносную хватку вьюнов.

– Хотел нас перехитрить, а сам себя обманул, – поиздевался Хизаши, не утерпел. – И что же? Есть предложения, как теперь быть?

– Вы экзорцисты, вы и думайте.

Больше от ничего полезного не сказал, но и улететь не пытался. Кента снял хаори, связал рукава и в образовавшийся мешок уложил хитобана, а после закрепил за спиной. Хизаши бы бросил гаденыша, но Кента был тверд в своей упрямой верности слову. Так и пошли дальше, в самую глубь проклятого места, с каждым шагом ощущая все большую тяжесть на плечах, но еще тяжелее становилось на душе. Хизаши шел чуть впереди, будучи налегке, как вдруг левый, человеческий, глаз пронзила боль, да так внезапно, что оступился и едва не упал в грязь. Миг – и все прошло.

– Осторожнее! – воскликнул Кента и протянул руку, но Хизаши отшатнулся от нее, как от огня. Он чувствовал себя странно, в груди билось медленнее, а ноги заметно ослабели. А еще он перестал ощущать холод.

– Становится мрачнее, – сказал Кента, убрав руку. – И смотри, как густо здесь растут деревья. Нехорошо будет, если заденем эти странные штуки.

Он уклонился в сторону, чтобы пропустить над плечом низко висевший плод. Тот вблизи слабо пульсировал и пах сырым мясом. Хизаши чуял этот запах острее обычного и сглотнул слюну.

– Эй, вы уж там поаккуратнее, – подал голос Ватару. – Обещали вынести меня, так выносите.

– Заткнисссь, – прошипел Хизаши и испуганно стиснул зубы.

Кента посмотрел на него, но ничего не сказал.

Земля в какой-то момент стала сухой, серой и потрескавшейся, сквозь разломы вылезали тонкие извилистые корни. Чтобы не угодить в ловушку, ничего не задеть, ни на что не наступить, приходилось буквально просачиваться между ветвями. Даже Ватару затих, не возмущался, когда Кента резко наклонялся, заставляя его бултыхаться в импровизированном мешке.

Друг с другом Хизаши и Куматани тоже не разговаривали, сил оставалось мало, не хотелось тратить их попусту. Никто из них не представлял, что станет делать, когда доберется до центра проклятого места, к такому их в Дзисин не готовили. А меж тем дышать стало невыносимо из-за едких паров, которые выпускали при «вздохах» плоды с измененными ко-дама. Хизаши и вообразить не мог, что практически под боком у величайшей из трех великих школ оммёдо и экзорцизма образовалось нечто настолько злое и омерзительное. Даже ему, двухсотлетнему ёкаю, хотелось оказаться подальше. Он украдкой бросил взгляд на сосредоточенный профиль идущего рядом Кенты: губы плотно сжаты, подбородок опущен, глаза настороженно прищурены.

– Мы уже близко, – счел нужным сообщить Хизаши, не признаваясь себе в том, что немного виноват пред Куматани, не стоило на него шипеть.

– Я чувствую.

И все. Не то чтобы время и место располагали к задушевным беседам, но Хизаши мерещилась неприятная холодность. Или это проклятая земля так влияет на сознание? Все подобные аномалии были разными, пусть и подчинялись схожим законам. И живым тут делать нечего, даже если не все из них до конца люди.

Впрочем, как раз в этом и загвоздка. Хизаши казалось, что он… становится немного больше ёкаем, чем человеком. И его бы это даже обрадовало – в иных обстоятельствах. Может, и хорошо, что Кента смотрит только вперед и под ноги и не вглядывается, как обычно, в лицо собеседника.

Хизаши окончательно запутался в мыслях, тяжко вздохнул и споткнулся.

– Хизаши!

Кента схватил его выше локтя, случайно задирая рукав хаори. Мелькнуло запястье, которое языкастый Мадока в гневе именовал не иначе как «женским», и на светлой коже Хизаши с ужасом увидел чешуйки. Маленькие, перламутрово мерцающие, очень красивые, они бы сделали честь любой белой змее – посланнице богов. Хизаши отдернул руку и спрятал заодно затвердевшие вытянувшиеся ногти.

Кента посмотрел в упор, и некуда было деться от его взгляда, только защищаться ядовитыми словами, но едва он решил открыть рот, как ощутил осторожное, почти нежное, прикосновение к шее, а потом кожу проткнул острый шип!

Кента мигом сбросил мешок с хитобаном на землю и кинулся голыми руками разрывать змеящиеся побеги вьюна, уже почуявшие свежую кровь. И пусть она была обычной, красной, а не золотой как после соприкосновения с Тайма-но кэн, легче Хизаши от этого не стало. Помогая Кенте резать плети острой кромкой раскрытого веера, он вымещал злость – только брызги летели. Они это не сразу заметили, а заметив, брезгливо отшатнулись – из полых стеблей хлынула смердящая жижа, похожая на застоявшуюся кровь.

– Фу, какая мерзость, – пожаловался Хизаши, безуспешно пытаясь оттереть грязь с лица и груди. Под ногами заворочался хитобан.

– Эй, – позвал он тихо. – Выпустите меня. Выпустите меня живо!

Он отчаянно забился и выбрался-таки из складок скрученного хаори. Взмахнул ушами и, едва держась в воздухе, ринулся прочь. Кента проводил его взглядом.

– В чем дело? Куда он собрался? Разве мы не договорились…

– Тсс, – Хизаши без лишних слов зажал ему рот ладонью. – Прислушайся.

Кента часто заморгал в знак понимания, и Хизаши убрал руку. Там, откуда они пришли, слышался нарастающий гул. В царстве мертвой тишины он оглушал, несмотря на расстояние, хотя оно довольно быстро сокращалось. А потом к нему добавился треск ломаемых деревьев. Кто или что способно прокладывать себе путь таким образом? Хизаши был умным, старым и сильным хэби, но все же оставался змеем, и сталкиваться с чем-то, способным валить лес, ему не хотелось.

– Бежим за хитобаном, – быстро сориентировался он. – Этот ушастый подлец точно знает, как спастись.

Так это или нет, а выбор у них был невелик. Кента подобрал с земли смятое хаори и рванул прочь, Хизаши не отставал. Но и лес, будто разгадав их намерения, хватал за одежду, цеплял мелкими сучками волосы, подставлял корни и пытался достать вьюнами-венами. Кента на всей скорости сбил головой низко висящий плод, отчего тот раскрылся, и прямо перед лицом Хизаши вывалился серый уродец. Взмах веера перерезал «пуповину», и короткий взвизг быстро остался далеко за спиной. Вдруг Кента встал как вкопанный и схватился за горло. Хизаши едва не сбил его с ног, потом вернулся и дернул за плечи.

– Не останавливайся! – крикнул он. – Беги!

Но Кента тряс головой, и пальцы нервно стискивали бусины, грозя порвать связывающую их нить. На Хизаши он не смотрел.

– Ну же, не бросай меня, – прорычал Хизаши, кинул взгляд ему за спину, и волосы на затылке зашевелились от ужаса. Что-то приближалось, настигало их с неотвратимостью смерти. Хизаши тихо зашипел сквозь зубы, а когти сильно вдавились в плечи Кенты, хотя тот по-прежнему ни на что не реагировал.