Текст книги "Незаурядная Маша Иванова"

VI

– Отличный спектакль!

– Нет, сначала было даже скучновато…

– Ну может быть… Но только в самом начале! А потом пришли они!

– Тетки!

Маша и Никита взахлеб и наперебой делятся с Люськой впечатлениями от совместного похода в театр.

– Ты понимаешь, Люсь, на билетах было написано «комедия», но я не знал, что будет настолько смешно! – у Никиты, как у первоклашки на морозе, раскраснелись щеки.

– Надо сказать, этого ничто не предвещало. Первый акт был откровенно скучным!

– Да, я даже хотел уйти во время антракта. Не знаю, что меня удержало?! – Никита искоса смотрит на Машу, делая вид, что на самом деле смотрит на Люську.

– И тут, представляешь, сзади нас садятся две тетушки, – Машка, в свою очередь, делает вид, что не видит ни пылкого «косоглазия» Никиты, ни испепеляющего взгляда Люськи.

– Во время первого акта их не было – видимо, опоздали.

– Садятся и начинают просто переться от спектакля! Им он кажется очень смешным: каждый жест, каждое слово!

– И не просто переться – а дико ржать! Причем одна делает это на выдохе, знаешь, грудной такой сдавленный посвист…

– Типа Стиллавина в их счастливую с Бачинским пору… Помнишь?

– Вот-вот. А вторая – заливисто гогочет.

– И вот на сцене происходит что-то очередное, по их мнению, дико смешное. Что именно – мы не видели, потому что сами к этому моменту корчились от смеха, согнувшись к коленкам. Сама понимаешь, не над спектаклем, а над тетушками!

– Я даже прослезился, ей-Богу! Думал, помру от спазма!

– Так вот, что-то смешное произошло на сцене и тетушка, которая заливисто гоготала, начала делать это с удвоенной силой, и вдруг ка-а-ак…

– Хрюкнет!

Машка с Никитой не удерживаются и снова давятся от смеха, подпитывая его одним только взглядом друг на друга – их веселые рожи дают им самим повод для нового веселья.

– Да… – тянет Люська тоном, быстро отрезвляющим «театралов». – Жаль, что я не смогла с вами пойти.

– Да! – с уверенностью говорит Маша.

– Ага, – менее уверенно заканчивает Никита.

VII

Свершилось! Йехууу!!! Он это услышал! Она хочет ролики! Валька выпрыгнул из своего очередного укрытия для подслушивания абсолютно счастливым! Машка проболталась подружке Олеське о том, что мечтает о роликовых коньках – чтобы кататься на Поклонке, как все остальные продвинутые будущие выпускники.

Дело осталось за малым – найти денег, узнать Машин размер ноги, купить ролики и преподнести ей при удобном случае вместе со свеженаписанной любовной лирикой.

Что у Машки 37-ой – проболталась Олеська. Это было не трудно. Пригласил ее в школьный буфет, купил сок с эклером и завел разговор о шмотках. Все. Олеську уже было не остановить:

– Я вчера видела такое красное платьице. Очень модный цвет в этом сезоне. А нам, фигуристым блондинкам, сам понимаешь, красный очень идет. К нему красные сапожки – и вообще улет!

– Красные? Как у Маши Ивановой, что ли?

– Ну ты что, Валь?!? У Маши цвета фуксии! И вообще на ее-то лыже 37-го размера все же не так смотрится!

– А у тебя какой? – из вежливости спросил Валя, хотя его так и подмывало сорваться с места и бежать, восторженно крича «Тридцать седьмой! Тридцать седьмой!».

– А у меня – тридцать шестой с половиной, – довольно улыбнулась Олеська.

***

– Мама, ты же мудрая женщина?! Посоветуй мне!

Димка пришел в родительскую спальню по стеночке – не хотел включать свет, чтобы никого не разбудить. Он знал, что только мама не спит – она, по странному стечению обстоятельств, была единственной совой в этом большом семействе жаворонков. От этого она сама мучилась, и мучился папа, в последнее время спавший в гостиной.

Это случилось не оттого, что его отношения с мамой стали более холодными. Наоборот – это был жест влюбленного мужчины, отдавшего спальню обожаемой жене, которая ну никак не могла заставить себя уснуть хотя бы в половине двенадцатого!

– Да, родной, конечно посоветую.

– Знаешь, – Димка сел на край кровати и начал пытаться подбирать слова. Потом плюнул и выдохнул, как есть. – По-моему, я очень сильно влюбился.

Мама еле заметно улыбнулась.

– Это хорошо. И, по-моему, не первый раз…

– Понимаешь, на этот раз я влюбился как-то не так, как раньше… Как-то совсем тяжело…

– Тяжело? – насторожилась мама. Пригляделась к сыну. Похоже, действительно, что-то серьезное – вон как в нижнюю губу зубами впился. Его волнение всегда можно было прочесть по тому, кусает он губы или нет.

– В том смысле, что я не могу выкинуть ее из головы. Это как шарманка какая-то: сижу в школе, а мысль крутится, плыву, а мысль крутится. Крутится, когда ем и даже когда сплю! Это же не нормально?

– Может быть… – задумалась мама, вспоминая, как это было в ее молодости. – А что отец говорит?

– Ну, ты же знаешь папу! Говорит: «Главное, чтобы это не мешало учебе».

– Да, ты под этим соусом у него и татуировку свою выпросил… Так что? Мешает?

– Вот это-то меня и пугает! Знаешь, как я вчера проплыл? – Димка сделал ужасные глаза и, не дожидаясь маминого ответа, выдохнул: «Минута пятнадцать…»

Мама даже по-разбойничьи присвистнула.

– И это после шестидесяти пяти секунд?

Димка грустно кивнул.

– Так тебя могут и из команды выгнать!

Димка кивнул еще раз.

– И о чем ты только думаешь???

– О Маше…

VIII

– Привет, как дела? – хрипотца в телефонной трубке с каждым днем становится все более томной.

– Привет, Никит, нормально. – Маша старается отвечать сухо.

– Увидимся сегодня? – спрашивает Никита, и спешно добавляет. – Люська уехала на какой-то тренинг со своей фирмой, а мне ничего не приготовила. Жрать хочу – сил нет. Может, составишь мне компанию в ресторане?

– Что-то не хочется. И вообще у меня настроения никакого. ПМС, блин.

– По-моему, ПМС – это ваша женская универсальная отмазка. ПМС’ом вы прикрываете все на свете – и плохое настроение, и вредность, и обжорство!

– Знаток женщин, блин!

– Ты раздражительная такая тоже из-за ПМС?

– Блин! Никогда не говори женщине с ПМС, что она раздражительная из-за ПМС! Это ужасно раздражает!

– Ну так что, идем в ресторан?

– Да!

***

В ресторане и правда хорошо. Тепло и уютно. Со вкусом украшенный сумрачный зал напоминает о том, что пора доставать из глубины души ощущение праздника и потихонечку радоваться наступающему Новому году.

– Представляешь, еду я вчера в машине. Ну, не еду, а так, как обычно – толкаюсь. И тут звОнит мне Толик.

– ЗвонИт! – машинально поправляет Машка.

– Да, звонИт. Спасибо! – Никита уже даже не смущается, а покорно исправляет «фифекты фикции». – Так вот, звонИт мне Толик. Грустный ужасно! Я его спрашиваю: «Что случилось?». А он: «У меня машину угнали». «Какую?» – спрашиваю. Ну, у него две просто.

– Буржуй! – незамедлительно вставляет Маша. Никита улыбается.

– Он мне говорит: RAV четвертый. А я: «А номер какой?». Он называет. Я смотрю вперед – а эта машина прямо передо мной едет! Прикинь?!? Я ему и говорю: «Так вот же она, по Кутузовскому тащится, в сторону области». Ты представляешь???

– Неа, – Машка лениво ковыряет огромный кусок заботливо приготовленной на пару рыбы.

– А так и было! – Никита безумно воодушевлен своим рассказом. – В общем, все получилось, как в кино. Вызвали гаишников, я за его машиной ехал, сообщал, где мы. В общем, вернули ему тачку.

– Угу…

– Тебе совсем не интересно? – Никита косится на истерзанный кусок рыбы в Машиной тарелке.

Вместо ответа Машка роняет вилку.

– О, девушка придет! – бодро заявляет Никита.

– А Люська точно в командировке? – у Машки приподнимается бровь.

– Ну… в принципе, да… Была. А ты почему к вину не притронулась? – Никита как бы невзначай дотрагивается до бокала с белым вином, стоящим перед Машиной тарелкой. Фокус в том, что секунду до этого, реагируя на брошенную Никитой фразу, туда же потянулись и пальцы Маши. Поэтому Никита невзначай дотрагивается до Машиной руки. «Натуральное ЭнЭлПи, – думает Машка. – Ловко он меня…»

– Что будешь делать на Новый год? – произносит Маша вслух.

– Думаю, встречу его в машине.

– В машине? В своей? Почему? А Люська?

– Люська уже в курсе. Мы так и прошлый Новый год встречали. По отдельности. Понимаешь, я в Новый год «бомблю», но бесплатно.

Машка поднимает бровь и качает головой – «не понимаю».

– Вот ты знаешь, сколько в Москве в Новый год стоит куда-нибудь доехать?

– Дорого!

– Вот именно. А я людей подвожу бесплатно. Это мой протест против хамства и хапужничества. А лица какие у людей, когда я их высаживаю и не беру деньги! За одно это зрелище можно многое отдать!

– Но не новогоднюю же ночь с любимой женщиной?!

– Именно! А можно нам еще хлеба?! – это Никита произносит уже для официанта.

– Откуда я знаю? Я ж не диетолог! – роняет официант и, довольный собой, быстро удаляется.

– Блин, все готовятся к кастингу в Камеди клаб, что ли?! – возмущается Машка.

– Да ладно. Я и правда много хлеба ем. Мама говорит, меня хлебом не корми, дай хлеба поесть!

– А она у тебя каламбурщица, – улыбается Маша. – А я вот что-то боюсь добрые дела делать, – вдруг серьезно продолжает Машка. – Хорошие люди рано уходят из жизни, а мне жить очень нравится…

IX

Заработать денег не так просто, особенно, если приходится делать это параллельно с подготовкой к сдаче школьных экзаменов. Сначала Валя решил расклеивать объявления. Взял в офисе кипу необходимых бумажек и казенный клей, всерьез настроился на получение обещанных 3000 рублей. Но в первый же вечер после работы вернулся домой с таким запахом клея от куртки и пальцев, да еще и глаза от усталости светились красным – в общем, мама напряглась и, заподозрив в сыне токсикомана, пригрозила домашним арестом. От расклейки объявлений пришлось отказаться.

Вторая идея пришла почти сразу же. Валя поднял глаза и увидел ее – большую букву М. Нет, не метро, а «Макдоналдс».

В «Макдоналдсе» можно работать без опыта, посменно и там неплохо платят – на этих трех китах и базировалась Валькина уверенность в том, что он нашел работу по себе.

– Все работники компании «Макдоналдс» пользуются следующими льготами – обеды со скидкой, дополнительные оплачиваемые перерывы к перерыву, установленному трудовым законодательством РФ, – гундела нестарая еще, худая женщина, сопровождавшая нового работника по помещениям ресторана.

Валька мысленно назвал ее Гингемой за внешнее сходство с книжной великой волшебницей, немилостиво правившей маленькими жевунами. Почему «Макдоналдс» назывался рестораном, Валька понять не мог, эдак и его засаленный свитерок смокингом можно обозвать.

– …хорошо оборудованная комната отдыха с телевизором, видеомагнитофоном, приспособленная для обеденных перерывов. Регулярные производственные соревнования для работников, победители которых награждаются призами и подарками, – продолжала гундеть Гингема. – Бесплатные путевки в оздоровительные лагеря и бесплатные билеты на новогодние представления для детей работников.

«А вот этого мне как раз не надо. Мне бы месяцок поработать, получить деньги и…» – Валька даже боялся подумать о том счастье, которое будет ждать его через месяц – вдруг даже мыслями его можно спугнуть, сглазить…

***

– Не знаю, Вань, Валька вроде нормальный пацан. Немного излишне романтичный….

– Дим, пойми, девчонкам такие и нравятся.

– Ну да…

После школы Корольков и Богданов встретились в общем для их соседних домов дворе. Домой идти не хотелось, к тому же они оба давно поняли, что им есть о чем поговорить.

– Думаешь, такие, как Валька, нравятся девчонкам? – Димка стукнул сам себя по губе – чтоб не грыз.

– Ну, типа им нравится интеллект… – Ванька посмотрел на свой бицепс, и сам себя зауважал – пожалуй, ему есть что противопоставить Валькиному интеллекту.

– Думаешь, Валька нравится Маше? – Димка решил конкретизировать вопрос.

– По крайней мере, он ей не противен. Она слушает его песенки. Разговаривает с ним.

– Ну, это не показатель. С нами она тоже разговаривает.

– Но мы не сочиняем ей стихи!

– Вот. Зришь в корень. Надо что-то делать! – Димка таки укусил себя за губу – проклятая привычка!

– Что, прямо вдвоем будем что-то делать? Или как-нибудь разделимся – каждый сам за себя?

– По идее, надо разделиться. Но, с другой стороны, тогда мы станем заниматься тем, что будем следить друг за другом – как бы кто кого не обскакал, а в это время Валька уведет ее у нас по-тихому.

– Ты прав, брат, – Ванька положил свою увесистую руку на плечо товарища по любовному несчастью. – Будем действовать сообща. Цель – обскакать Вальку. А там уж пусть она сама выбирает – я или ты. И без обид.

– Договорились, – Димка протянул руку, Ваня ее уверенно пожал.

X

– Ну, как твоя «Потогония»? – спрашивает Никита, лихо тормозя возле Машиного подъезда. – Приехали.

– Не прокатила. Назвали «Старт».

– Полный финиш!

– Вот-вот. И вообще, ты знаешь, я в творческом кризисе. Вчера придумала назвать симфонический оркестр «54 мэтра». Улавливаешь ассоциацию?

– Ну… Если…

– Если оркестр говняно играет, то может и правильная ассоциация? Ты это хотел сказать?

– Ну, да, я просто хотел как-то смягчить фразу. Но смысл тот же, – смеется Никита.

– Тебе смешно! А мне работать… – Маша тянется к дверце.

– А может… тебе просто нужно эмоционально встряхнуться? – Никита перехватывает Машину руку и разворачивает девушку к себе. – Может, тебе просто нужно влюбиться?

– Может, – Машка легкомысленно пожимает плечами и выходит из машины. «Затягивать нельзя. Спроситься у Люськи и срочно – целовать его», – думает Маша по дороге к подъезду.

– Маша! – Горячий воздух обдает Машкино ухо, сильные руки разворачивают ее к себе, одновременно прижимая спиной к стене дома. – Машка, я больше не могу. Я должен тебе это сказать. – Никита шепчет почти скороговоркой, Машка чувствует, как дрожат его пальцы, обнимающие ее за талию. – Я влюбился. Безумно. Как сумасшедший.

– Это одно и то же. «Безумно» и «как сумасшедший».

– Ну да… Маша, я же серьезно.

– И я серьезно. Я знаю, что ты влюблен.

– Правда? И что ты об этом думаешь? – Никита продолжает прижимать Машу к стене, его дыхание щекочет ей нос.

– Думаю, что ей очень повезло.

– Да?! – Маша никогда не видела у него такой широкой улыбки. – Кому? – вдруг доходит до Никиты.

– Люське, конечно! Ты встречаешься с Люськой, безумно в нее влюблен, и вы собираетесь пожениться. Ей очень повезло. Вы – замечательная пара. – Маша высвобождается из Никитиных объятий и скользит в только что открытую соседом сверху дверь подъезда.

XI

Учиться и работать – это очень трудно. А учиться, работать и любить – просто невозможно. Вчера в голову пришла отличная рифма, он ее ухватил, начал раскручивать, досочинял до куплета и… пересолил картошку – увлекся, с кем не бывает! Но Гингема не поняла, сделала замечание и даже в какую-то книгу записала. Ребята сказали, что еще пару замечаний – и штраф.

– Эй, опять мечтаешь? – Гоша дернул Валю за рукав. – Не мечтать надо, а готовиться!

– К чему? – Вале Гоша нравился – и своей непосредственностью, и тем, как ловко он обращается с гамбургерами, и как умеет общаться с Гингемой. Вчера, например, она сделала ему замечание по поводу обуви – Гоша был в «гриндерах». Она ему: «Георгий, у Вас что, очень маленькая зарплата? Мне кажется, недавно у нас было серьезное повышение». А Гоша ответил: «Ну да, нормальная зарплата». А она: «А что же Вы себе нормальные ботинки купить не можете?». А Гоша: «А я на басуху коплю! Ради мечты я и эти смогу поносить!». Гингема даже не нашлась, что ответить – против мечты ведь не попрешь!

– Как к чему? Скоро девятое мая! Улавливаешь?

– Нет…

– Эх, ты, стажер! Работы будет – вагон! В прошлом году мы делали 450 заказов в час!

– А…. – Вале про работу говорить не нравилось, карьерой в этом «ресторане» он не интересовался.

– Следующий такой день только двадцать пятого будет, – Гоша проигнорировал явное отсутствие Валиного интереса к рабочим темам.

– А что будет двадцать пятого?

– Ну ты вообще! Последний звонок будет! Куча школьничков подвалит!

– А мы что, работать будем двадцать пятого?

– Не, работать не будем! Мы будем вкалывать! – Гоша неприятно хохотнул и удалился с кухни.

Работать двадцать пятого! Это в Валины планы совершенно не входило – ведь именно в священный праздник последнего звонка он планировал совершить свой романтический марш-бросок.

***

– Так, значит, завтра ты ведешь ее в кино. Я билеты достал, – на переменке Дима протянул Ване два скомканных билетика.

– А че они мятые такие? Откуда ты их достал?

– Откуда ты и подумал – из зад… него кармана!

– А чё сам не пойдешь? – недоверчиво спросил Ваня.

– Не могу, – вздохнул Дима. – Предкам обещал на дачу поехать. Грядки копать. Бабуля там что-то опять сажает, как одержимая – мы уж забыли, как ее лицо выглядит – она весь день на грядках к нам другим местом повернута!

– Ясно… А вернешься когда?

– В воскресенье вечером. Можешь что-нибудь предложить?

– У матери абонемент в филармонию вроде есть, могу спросить…

– Нет уж, спасибо! Тебе значит, в темноте сидеть с Машкой, фильм интересный смотреть, а мне при свете хрустальной люстры в полпотолка нудятину слушать! И не пошевелиться, и не поцеловаться – нифига!

– Кстати, о поцелуях. Мы как договоримся – идем на абордаж при удобном моменте или нет? Но только честно – если нет, то и не ты, и не я.

– Тогда…

– Нет, – быстро закончил за приятеля Богданов.

– Я тоже так думаю. Не целуем, – твердо изрек Димка. – А ты, друг, подумай, пожалуйста, куда мы с Машей в воскресенье пойдем. Филармония не катит!

– Какая разница? – Все равно ж не целуем!

– Я, когда зеваю, страшно некрасивый! А в филармонии, боюсь, не смогу сдержаться. Ладно, идем на физику. – Димка спрыгнул с подоконника и зашагал к кабинету. Сзади раздался внушительный грохот. Это Ваня тоже спрыгнул с подоконника.

XII

– Ну что, все? Можно Никиту целовать? – спрашивает Маша.

Зареванная Люська с красными щелками вместо глаз в скорбной позе лежит на ковре своей квартиры прямо под диваном, на котором удобно сложилась Маша.

– Не знааааююююю… – Люська, по Машкиному наблюдению, растерла об ковер годовой запас соплей.

– Ну, а какие еще варианты? Бегать от него, мучать и его, и тебя? Или поцеловать разочек – и все, вы – с чистой совестью в ЗАГС, а я – просто с чистой совестью, а? По-моему, второй вариант намного симпатичнее…

– А я ууужеее не знаюююю, хочу ли я с ним в ЗАААААААААГС….. – Люська снова утыкается в длинный ворс дорогущего ковра.

– Ну, думай тогда, Люсь. Как надумаешь, звони. – Маша поднимается с дивана и, глотнув из бокала нетронутый Люськой «Мартини» с соком, направляется в сторону входной двери. – Только на рабочий мобильник звони, личный я пока отключила – чтобы Никита не мог дозвониться, а то трезвонит каждую минуту и нудит…

– Аааааа!!!! – новый залп Люськиных рыданий Маша слышит, уже закрывая дверь подружкиной квартиры.

XIII

– А почему ты решил вдруг пригласить меня в кино? – Маша наслаждалась весенним, повернувшим на закат солнышком, бликами на мелких лужицах узкой тропинки Тверского бульвара и суетливым щебетом воробьев. Рядом шагал и громко сопел одноклассник Богданов.

– Друг не смог пойти, вот отдал билеты, – Ваня пытался, но все никак не мог справиться с дыханием – оно было частым и громким. То же самое Ваня мог сказать и о биении своего сердца.

– А что, ты обычно в кино с другом ходишь? – съехидничала Маша. С одной стороны, ей льстило Ванино приглашение, с другой – в конце следующей недели ожидался последний звонок, а потом – экзамены. Так что с праздными выходными пора было заканчивать.

– Нет, я с девушками хожу, а ты? – Ваня понимал, что надо быть легким, веселым, остроумным, каким, наверняка, был бы в его ситуации Корольков, но мозг тоже не слушался – как и дыхание, и сердце.

– Угу. И я. С девушками.

«Шутка затянулась и приняла дурацкий вид», – подумала Маша и решила сменить тему. – А про что фильм?

– Не знаю, я еще не видел, – пробурчал Ваня.

– Логично, – выдохнула Маша и почти физически ощутила, как между ними зависает тягучий сгусток неловкой тишины.

Сгусток висел недолго, потому что уже в следующее мгновение мимо парочки пролетел велосипедист и окатил Машу с ботинок до коленок свежей московской нелечебной грязью.

– А ну стой, гад! – выкрикнул Ваня и на огромной скорости понесся за велосипедистом. Через пять минут пацан лет тринадцати с красным ухом уже стоял перед Машей и, утирая сопливый нос, угрюмо просил прощения под строгим взглядом потирающего мощные кулаки Богданова.

***

– Она классная! – Ваня уже шесть раз повторил эту фразу, но ему хотелось говорить это снова и снова. Тем более, что и Димка не возражал против таких прекрасных слов в адрес их общей возлюбленной. – Она прямо так в испачканных брюках и ботинках в кино со мной пошла, протерла только салфеткой немножко – вообще не капризная! Вот другая бы точно истерику закатила и заставила бы ехать переодеваться, и вообще….

– Она классная! – Закончил за друга Димка. – Ну, ты тоже крут, мужик! Я бы не допер его догнать, да еще и извиняться заставить…

– Угу… Ты бы и не догнал! Это ж улица, а не бассейн!

– Полегче, друг! Ты лучше скажи мне, куда я сегодня с Машей пойду, есть идеи?

– Да я все утро, как ошпаренный бегаю, ищу тебе билеты.

– Ну?

– Не нашел.

– Ну и кто ты после этого? И, по-твоему, это что, честная борьба? – Дима наклонил голову и лбом попер на Ваню.

– Тихо, брат, без паники. У меня есть одна клевая идея. Туда билеты не нужны. Точнее нужны, но их на входе без проблем можно купить.

– И что это за место? – Дима остановился и поднял голову, упершись носом Ване в кадык.

– Отодвинься сначала – мне щекотно, – сдавлено пробасил Богданов. – Короче, предлагаю тебе сводить ее в зоопарк.

Несколько секунд Корольков пристально смотрел на приятеля, который сделал шаг назад – чтобы видеть Димкино лицо, а не макушку.

– Ты – гений! – Дима радостно подпрыгнул и угодил-таки Ване макушкой по подбородку.

Хозяин подбородка взревел и прогрохотал:

– Будем считать, что мы в расчете!