Текст книги "Требуется Баба Яга"

– Ой, женился бы на тебе, будь моя воля. – Крес выгнул бровь, нагло рассматривая обнаженное женское тело с бледной кожей, прикрытое тиной зеленоватых волос.

До пояса – женское, ниже красовался блестящий черный хвост, задергавшийся от мужского комплимента, словно собачий.

– А возьми и женись, – томный голос Брегины источал мед. – Кто ж тебе мешает?

– Все мешают. Меня потом твои воздыхатели на части разорвут. – Страж снова улыбнулся и резко сменил тему разговора. – Мне помощь твоя нужна.

– Топить больше никого не буду. – Русалка обиженно надула губки, отчего стала похожа на удивленного сома. – Последний рыбак такого мне наговорил, что рыба перестала икру метать.

– Совсем не будешь?

– Вот если совсем, то буду, а если опять испугать и отпустить, то нет.

Мужчина улыбнулся. Русалки были капризными и обидчивыми. Они редко водили дружбу с другой нежитью и еще реже – с людьми, предпочитая чувствам материальный обмен.

Но страж не был нежитью. Как не был и человеком. Я не смогла бы распознать его вид, даже если бы очень захотела. Может, поэтому между ним и другими созданиями, наделенными разумом, существовала связь. Не дружба, но и не вражда. Скорее, удобное перемирие, основанное на взаимовыручке и снисхождении, но чаще всего – на страхе.

– Брегина, жемчужина моя зеленоокая, – томно прошептал страж и напустил на себя такой грустный вид, что даже меня пробрало, – ты разрываешь мне сердце.

– Слышала я, что у тебя его нет. – Русалка сменила гнев на милость и снова улыбнулась.

Черный хвост застучал по воде. Страж с опаской метнул взгляд на громко потрескивающую ветку:

– И от кого ты это слышала?

Пес навострил уши, но морду к нежити не повернул. Брегина была глупа и своенравна, но встрять сейчас в разговор было бы неразумно – русалка могла уплыть.

– Был тут один. – Брегина надула губки в шутливом поцелуе и похлопала по ветке, приглашая Креса присесть рядом. – Ходил, тебя искал.

Страж сделал вид, что не заметил призыва нежити.

Синие глаза полыхнули от нетерпения:

– И чего он хотел?

– А я так и не поняла. – Русалка наклонилась вперед, как будто случайно выставляя напоказ все женские прелести, которые до этого закрывала тень.

Черный лоснящийся хвост медленно двигался по поверхности воды, привлекая рыб. Длинные волосы откинулись в сторону и обнажили бледную грудь нежити. Русалка томно посмотрела на Креса. В ее глазах блеснули подозрение и злость. Страж не подвел: он так картинно уставился на ее тело, что Брегина снова засияла пятнами зелени, принимая комплимент. Сейчас она больше всего походила на вытянутую головку заплесневелого сыра. Или на неожиданно ожившую утопленницу.

– А как он выглядел?

– Как плащ.

– Какой плащ? – Берес не сдержал удивленного восклицания.

Русалка даже не обернулась. Будто не услышала пса, продолжая буравить стража взглядом:

– Плащ обычный, богатырский, но с капюшоном, как у татя.

Яснее не становилось.

Крес закусил губу.

– В отличие от тебя, он не оставил бедную девушку без подарка. – Брегина снова обиженно надулась, с видимым усилием отрывая взгляд от губ стража. – Смотри, какая прелесть.

Я перевела взгляд на бледные руки русалки. В ладошках лежал речной камешек. Обычный. Таких в Серебрянке на каждый шаг два мешка. Только заговор на него был наложен очень необычный: колдовское мерцание слепило глаза. Словно солнце, которое уменьшили до размеров гальки, и теперь оно сверкало в ладони Брегины.

Впервые за все свое существование я столкнулась с волшбой, которую не смогла распознать. И где – в самом сердце Серого леса.

Я привычно потянула носом: пусто. Ворожба былого запахи не передает, только образы.

– Что он делает? – Крес осторожно наклонился.

– Это же камень, глупый. – Брегина засмеялась, подбрасывая подарок в руках. – Он просто красивый и все. Не веришь – лови.

С этими словами русалка кинула камешек прямо в стража. Миг, пока подарок летел в его сторону, растянулся. Крес бессознательно протянул руку и поймал искрящийся подарок. Камешек полыхнул, едва коснувшись ладони, и поглотил стража в столп яркого света.

Бахнуло.

Русалку снесло с ветки колдовской волной. Собаку засыпало речным песком и с аршин протащило по берегу. Вода в реке покачнулась поперек течения. Каменистое дно открылось, и рыбы запрыгали по гальке, барабаня хвостами. Град из камней и песка обрушился в воду, поднимая со дна ил и тину.

Когда пыль улеглась, пес, поскуливая, подполз к полыхавшему пню – единственному напоминанию о раскидистой иве.

На том месте, где только что стоял страж, зияла глубокая воронка.

– Что это было? – Ошалевшая русалка выглянула из мутной реки, стирая зеленую кровь с рассеченной щеки. – Где Крес?

Берес повернул к ней голову. Неконтролируемая ярость полыхала в черных глазах зверя:

– Брегина, дурья твоя башка, что ты натворила?..

…Я втянула в себя воздух. Сердце пыталось выскочить из груди, пот застилал глаза, а руки дрожали.

– Что это было?– Испуганно закричала я.

– Доказательство того, что колдун не шутил. Он действительно хотел меня убить.

Крес оставался спокойным и сосредоточенным. Словно и не отдал сейчас добрую половину жизненной силы на ворожбу.

– Да уж, вижу. – Только с третьей попытки мне удалось вытереть лоб от испарины. – Как ты остался жив, я понятия не имею.

Все тело мелко тряслось, но сердцебиение приходило в норму.

Страж пожал плечами и промолчал.

– Один вопрос можно?– В собственном голосе сквозила нервозность.

– Какой?

– Как ты смог показать мне, что было на берегу, если тебя на нем уже не было?

– Это воспоминания Береса.

– Напомни не разрешать тебе копаться в моей голове. – Перед глазами замельтешили образы проказ.

Если страж узнает хотя бы об одном, то не сносить мне головы. А хулиганить я любила. Так что счет проступков шел на десятки.

– И зачем ты все это мне показал?

– Потому что мы с Бересом его найти не можем, как бы странно это ни звучало. А ты буквально можешь идти по следу колдуна.

Крес запахнул одеяло и встал, протягивая мне руку:

– Идем.

– Берес – это Огненный пес? – Я нашла в себе силы улыбнуться, проигнорировав стража.

Крес не ответил. Только плотнее обернул одеяло вокруг бедер и двинулся прочь от берега.

Я сменила личину на собаку и потрусила следом за стражем:

– Я видела его. Дважды. Он тебя искал.

Крес резко остановился и вдруг присел рядом со мной, заглядывая в глаза:

– Покажешь?

– Что? – Я покрутила башкой, но страж неожиданно протянул руку и дотронулся до моего уха.

Синие глаза закрылись:

– Вижу. А почему сразу не сказала?

Отчаянно захотелось заскулить и помахать хвостиком, как нашкодивший щенок.

– А без него убивать тебя сподручней. – Я демонстративно клацнула зубами на одеяло. – Куда мы идем?

Крес вздрогнул и открыл глаза. Я съежилась под его удивленным и оценивающим взглядом.

– Увидел?

– Да.

– Что именно?

– Что нужно. – Туманный ответ и еще один серьезный немигающий взгляд.

Наконец стражу надоело играть в гляделки. Он выпрямился и зашагал прочь. Мое одеяло волочилось по земле и цеплялось за ветки и корни при каждом шаге Креса. После такой прогулки я его день и ночь стирать буду. А потом еще столько же проветривать от смердящей волшбы.

– А если попросить помощи у Лешего?– Предложила я и поспешила за Кресом: моих проказ не увидел, из норы не выгнал – настроение было прекрасным.

Даже захотелось припасть на передние лапы и поиграть с бабочкой в догонялки.

А то, что одеяло портит, – пусть это будет платой за все содеянное мной в лесу.

– Помощи в чем? – Страж на меня даже не смотрел.

Все его мысли были заняты одеялом. Хитрая ткань так и норовила выскользнуть из рук, и Кресу приходилось постоянно ее подтягивать.

– В поимке этого колдуна.

Страж дернул одеяло, застрявшее в цепком кусте можжевельника, и проворчал:

– Если бы это было так просто.

– Попросить Лешего?– Не поняла я.

– Он пришел в лес в начале прошлого месяца, – начал рассказывать Крес, благоразумно обходя колючие кусты. – Ладно бы просто прошел мимоходом, или, на худой конец, обжился здесь, но нет, ему понадобилось место для ворожбы. Колдовские ловушки, сжигающие зверей на месте, чародейские ямы, выкидывающие зазевавшихся птиц и хищников из леса прямо на царьградскую площадь, заговоренные амулеты, разрывающиеся при соприкосновении с водой. Сколько погибло рыбы и оглушило русалок – даже Леший не знает. И у кикимор творится непонятное: болото усыхает.

Я была в Глухомани совсем недавно. И тоже заметила изменения в топях. Но ведь сейчас пекло такое стоит. Неудивительно, что болото мельчает! А валить на колдуна – дело нехитрое. Много ума не требует.

– Странно это, – с тяжелым вздохом проговорил страж, чем снова приковал мое внимание. – Всех, кто переступает границу лесного массива, я знаю: будь то человек, зверь или нежить. Если чужаку удается проскочить мимо меня, то его тут же берут под наблюдение Леший, русалки, водяной и волкодлаки. Даже олени и медведи, бывает, вести приносят. Я всегда знаю, кто и чем промышляет в Сером лесу.

– Кроме колдуна?

– Кроме колдуна.

Мы замолчали.

Дубы сменялись елями, березы – ольхой. Мы шли мимо густых зарослей орешника и целого травяного озера папоротников. Сухая земля холмов, изрытая корнями, сменялась на низины. Мховые поляны пестрели розовыми цветами черничника.

Судя по солнцу, время приближалось к полудню. В животе заурчало. Я вспомнила, что уже давно толком ничего не ела. Перекусы лягушками и бабочками не считались. Это как медведя накормить одной ягодкой малины. Вроде, что-то в рот попало, но кушать захотелось только сильнее.

– А вот интересно, колдун знает, что амулет меня не убил? – Крес задумчиво посмотрел на меня и снова отвернулся.

– Вопрос в другом – хотел ли он убить? Или просто ему нужно было отправить тебя подальше?

– От леса или от Серебрянки? – Страж остановился и нахмурился в ожидании ответа.

– Есть хочу. – Я потупила глаза и сменила личину на девичью, игнорируя вопрос.

Теперь мы были почти одного роста – так разговаривать было удобнее. Крес неожиданно вздрогнул и попятился, на его щеках заиграл румянец.

– А не могла бы ты… – он запнулся, – обратно, ну, в собаку?

– Зачем? – Неужели стражу так неприятны люди, что он даже личины не выносит.

Крес скривился, как от зубной боли:

– Смени личину!

– Не могу! – Я тряхнула косой и насупилась. – И не хочу!

– Послал же… – пробормотал страж и добавил уже громче, – ты не ответила. Колдун хотел отправить меня подальше от леса или от Серебрянки?

– Тут как ни плюнь – вопрос на вопросе. – Я забежала немного вперед, вынуждая Креса следовать за мной, и начала загибать пальцы. – Знал ли он, что амулет тебя не убьет, или тебе неимоверно повезло? Откуда он пришел и куда делся после? Кто он? Как выглядит? Почему не вышел на честный бой, а бьет исподтишка?

– Это как раз ясно: силенок не хватает, – страж хмыкнул и криво улыбнулся. – В спину ударил богатырь.

– Богатыри лиц за капюшонами не прячут. И я с тобой не согласна. А если он сильнее тебя?

– Нет, – Крес ответил так уверенно, что я совершенно с другой стороны посмотрела на стража.

Это не было бравадой. Он не пытался передо мной красоваться, чай не красна девица. Страж сказал то, что думал – он действительно был сильнее колдуна. Или верил в это всем сердцем. А значит, он сам был чародеем. Очень сильным чародеем. Он легко ворожил нежить и даже пускал в свои воспоминания. И делал это так обыденно, будто это не стоило ему половины жизненных сил.

Я делилась с ромашками самыми крохами, а потом мучилась от тошноты и головной боли. Он же проник в мою голову и показал былое. Не только свое, но и Огненного пса, а потом так же легко заглянул в мои воспоминания.

– А вдруг сильнее?

– Нет. Исключено.

Я разжала пальцы: что считала, что нет. Крес совсем не торопился удовлетворить мое любопытство. И тут меня осенило:

– Амулет нужно сделать.

Страж посмотрел на меня так, будто я заговорила на языке дождевого червя: противно и непонятно.

– Ты о чем?

У Креса был настолько непонимающий взгляд, что у меня мелькнула мысль: он остановился в развитии где-то между младенцем и кузнечиком. Пришлось объяснять, как ребенку, – терпеливо и ласково:

– Камушек нужно достать, понимаешь?

– Да их полная река. – Страж развел руками, показывая, сколько, по его мнению, в Серебрянке камней.

За что тут же поплатился: одеяло зацепилось за ветку и стало падать. Крес подхватил его за миг до конфуза и снова обернул вокруг бедер.

– Но река в лесу. А в лесу ты.

– В горах меня нет. И после Зараз. А река есть.

– Верно, – я кивнула. – Но ловушки он поставил тут. И напал на тебя не в селении, а именно в лесу, где рядом целая толпа нежити и зверей. Не-ет, он рискнул, пробрался и напал. Но мало добыть камни. Их надо заговорить. Подготовить травы. Для волшбы нужно время, место и золото. Это огромный труд.

– Ты хочешь сказать, что колдун не только злой, но еще и очень трудолюбивый? Мне это помогло, спасибо, кикимора. Теперь я его точно поймаю.– Ирония так и сквозила в голосе стража.

Ничего, посмотрим, что ты скажешь после этого:

– Синеглазка, а амулет-то заговорен на тебя.

– Откуда… – Крес вздрогнул и остановился.

– Это ясно как то, что Явь создал Белобог.

Во взгляде промелькнул холод, брови нахмурились:

– Что ты имеешь в виду?

– Камень вспыхнул после того, как ты взял его в руки.

– И?

– Синеглазка, начинай думать. Там, – я ткнула пальцем в его лоб. – Чтобы амулет сработал правильно, нужна частица жертвы для опознания, усвоил?

– Получается, что мы знакомы с моим недоброжелателем. – Крес задумчиво пошел дальше.

– Недоброжелатели колорадских жуков в огород подкидывают или козла на грядки запускают. А тут целый враг получается.

– Но для такого амулета нужна кровь, разве нет? – Страж посмотрел себе под ноги и перешагнул сгнивший ствол березки. – Как он смог ее заполучить?

– Не обязательно. Достаточно волоса или ногтя. Кровь – она, конечно, понадежней будет, но хватит любой частички. Вспоминай: может, где поранился, поцарапался или проснулся, а как засыпал – не помнишь.

– Думаешь, дурман-трава?

– Не думаю. Если бы он тебя опоил, то прибил бы на месте.

Мне нравились загадки. Любопытство приглушило страх. Я только сейчас заметила, что продолжала упорно «тыкать» стражу. Крес особого значения этому не придавал, и я тоже решила не переживать.

– Колдун был у меня дома? – Синие глаза нехорошо сощурились, лишний раз напоминая, что передо мной шел не обычный человек.

Я принюхалась, бесшумно втягивая воздух: лес благоухал. И это ужасно мешало. Черничник, ели, трава, папоротники – все источало аромат. Бабочки на крыльях переносили нектар, звери метили территорию, птицы порхали в ветвях. От стража исходил еле уловимый колдовской смрад, прилипчивый, как банный лист.

Морок? Личина? Оборотничество? Может, Крес был призраком, неупокоенной душой, застрявшей в Сером лесу, потому мой нос и не уловил его запах?

– Не обязательно. – Я взглянула на стража и выдернула с его головы светлый волос.

С призраком так бы не получилось. Значит, живой. Странно.

– Это как понимать?– Крес сжал мое запястье мертвой хваткой.

– Волос могли вырвать.

Я небрежно осмотрела «добычу» и дунула на руку, избавляясь от доказательства совершённого злодеяния. Но волос я все-таки припрятала на всякий случай, благо хитрости кикиморам было не занимать:

– Мог на гребне оставить. Ты же их расчесываешь, верно? Мог за ветку зацепиться и клок выдрать. Вариантов не счесть. Руку отпусти.

Я выдохнула только после того, как страж отвернулся, и мы продолжили путь. Сердце колотилось в груди, ладони вспотели: от волоса исходил аромат леса. Или это благоухал лес вокруг меня. Личину или ипостась я бы распознала. Значит, морок? Тоже нет.

– Надо призвать Береса.– Крес разговаривал со мной, как ни в чем не бывало.– Может, он что узнал.

Кем был страж? Кто он? Исключения можно сделать, не спорю, но было и немало нежити, которых от людей просто так не отличишь.

Вот, например, берегини. Почти все путают их с русалками, а по факту – это добрые, вечно хохочущие духи. Пока не дотронешься – не поймешь: человек или нет. Но даже они пахли сладкой тиной и пыльцой ночных цветов.

– Что ты там бормочешь?– Голос стража спутал мысли.

– Я не бормочу, а думаю. И все-таки, куда мы идем?

Кикиморы тоже могли принимать личины людей. Но пахли-то мы кикиморами. И каждая по-своему.

– Ко мне,– твердости в голосе Креса было с избытком.

Видимо, в светлой головушке стража даже не возникало мысли, что кто-то может его ослушаться. Я, конечно, вела себя с ним довольно вольготно, но перечить не посмела. Оставалась всего одна возможность отделаться от Креса:

– Плохая идея.

Страж посмотрел на меня с плохо скрываемым удивлением:

– Это еще почему?

– Я узнаю, где твой дом. Если колдун меня поймает и будет пытать, я тут же выдам ему все, что знаю. Второе: а ты уверен, что я – это я? Вдруг я убийца и теперь обманом хочу попасть в твою нору? Бездумный риск.

Крес улыбнулся и перехватил сползающее одеяло.

– Росточком не вышла. И зачем тебе меня убивать, Крамарыка? Кикимора захотела стать стражем Серого леса?

– Нет, звери-человеки. – Меня даже передернуло от ужаса. – Бегать по дебрям, отлавливать охотников, разбираться с бобрами и русалками. Мирить стаи волков и делить их добычу? Брр, ни за что.

– Тогда, ты не колдун. Но идея мне нравится.

– С делением добычи?– На всякий случай уточнила я.

– Нет, идея с охраной. Уговорила – возьму тебя в помощники.– Крес подмигнул и уверенно зашагал дальше.

Нельзя вот так огорошить и уйти! Пока я вникала в смысл слов, страж уже скрылся за деревьями. При случае нужно объяснить Синеглазке, что такое юмор и как правильно надо шутить.

Я любила гулять по лесу. Собачья личина позволяла бесшумно ступать по мягкой траве и легко перепрыгивать корни. Попадающиеся по пути кусты черники щекотали пузо, поднимая настроение. Чуть ли не впервые мне выпала возможность пробежаться по Серому лесу без риска попасть на ужин медведю или волкодлаку. Не любили они собак, которые псиной не пахли, а я не любила тех, кто мог меня съесть.

– Как думаешь, колдун хочет занять мое место? – Крес внимательно посмотрел на меня и снова отвернулся.

Я задумалась. В принципе, идея была стоящей. Но любому колдуну намного проще было бы получить у бояр назначение на лесника. Пальцами щелкнул, и одурманенные люди подписали бы все, что угодно. Хоть приказ на собственное повешенье.

Не поручусь, что страж согласился бы отдать свои владения добровольно, но зато не пришлось бы возиться с ловушками и заговоренными амулетами.

– Нет, вряд ли.

Крес кивнул. Видимо, был согласен с моими выводами.

– Крамарыка, а сколько живых существ ты можешь повторить?

– Я их не повторяю, а принимаю личины. – Ароматный цветок привлек внимание.

Я наклонила голову и сунула нос в пушистые лепестки. Потревоженная моим появлением пчела сердито отлетела в сторону.

– И сколько личин?

– Ты ведь не отстанешь, да?– Я чихнула – пыльца забила ноздри.– Семь.

– Это много, – страж уважительно поцокал языком, как приценивающийся торговец. – Обычно кикиморы могут принимать обличье двух-трех существ.

– Моя сестра в Заразах живет. Она пять может. – Я оставила растение в покое и побежала к следующему.

Скрипун-трава, люди ее называли заячья капуста, цвела розовыми гроздьями. Я припала на передние лапы, прикидывая, как она будет смотреться рядом с белоснежными лепестками ромашек. Нет, не пойдет. Так моя береза затеряется среди цветущей растительности. Надо найти что-то спокойное, мягкое, безобразное, как я.

– Но не семь. Удивительно.

– Нормально. – Тряхнула башкой, прогоняя рыжего речного комара, и уверенно затрусила к Кресу.

– Ты часто их меняешь?

– Не знаю. Не считала. Каждый день.

– Каждый день разные?

– Да. Вяжу девичьими руками, они от старости не трясутся. А вот в человеческом селении лучше старухой прикинуться – вопросов меньше, а помощи больше. Если быстро надо бежать – собака, при опасности – заяц, спрятаться – мышь. Утка и свинья – реже. Бесполезные личины.

– Я в восторге, – страж покачал головой. – Ты уникальная, Крамарыка.

– Видимо, поэтому меня не приняли ни в человеческое жилье, ни в болото.

Грусть накатила волной. Пришлось отвернуться от Креса, скрывая слезы.

– Ты живешь в норе одна? – Страж прибавил шаг, сделав вид, что не заметил моей слабости.

А, может, действительно не обратил внимание.

– Да.

Одна-одинёшенька. И мне от этого не хорошо и не плохо. Правда, иногда бывает невыносимо скучно, но говорить об этом я не собиралась.

– Нравится?

– Нормально.

Время перевалило за полдень. У меня уже мелькнула шальная мысль сбросить личину собаки и взобраться мышью на плечи Креса. Путешествовать верхом, ибо я начала нещадно спотыкаться натруженными лапами о корни, было не в пример приятнее. Страж же не показывал никаких признаков усталости, уверенно заманивая доверчивую меня к себе в логово.

Мы уже давно покинули пределы моего обитания. Глухомань осталась на северо-востоке, ближе к Серым горам. Моя нора была рядом с Серебрянкой, ближе к Верхнему, так что путь до Нижнего озера я тоже знала.

Но Крес вел меня на запад, ближе к человеческому жилью и Царьграду. Строить свой дом под носом у людей было верхом глупости, но чрезвычайно умным ходом: никто не будет искать стража Серого леса у Большого тракта. Скорее, в самой чаще, у реки.

И чем ближе я подходила к окраине леса, тем больше оглядывалась, нервно осматривая деревья. Мне было неуютно, страшно и очень хотелось вернуться в свою нору. Я не любила эту часть леса, как и примыкавшие к ней селения. Рядом были земли волкодлаков – страшных, умных и злопамятных чудовищ.

– Пришли. – Страж резко остановился, а вот я не успела и больно ударилась башкой о его ноги. Если бы не одеяло, набила бы себе шишку.

Западная часть леса была более каменистой – сказывалась близость Серых гор. Снежные шапки скал возвышались над деревьями, под кронами прятались пологие холмы. Склоны зияли черными провалами пещер: одни заканчивались тупиками, другие уходили вниз к подземным озерам.

Крес привел меня к одинокой скале, покрытой зеленым мхом. Ели и лиственницы обнимали ее с двух сторон, ветви врастали в камень, отчего склон был покрыт трещинами, как морщинистое лицо древней старухи.

Стертые временем ступени, выдолбленные в скале, уходили на самый верх и скрывались за красно-оранжевыми резными листьями, принадлежавшими неизвестному мне дереву. Ствол состоял из множества переплетенных между собой веток, которые раскидывались пушистой кроной. Плодов, цветов, шишек не было, так что лесной красавец остался неопознанным для меня растением. Хоть и очень необычным. Как я. Может, отломать веточку и попробовать вырастить? Белоснежные ромашки и огненное дерево были бы шикарным украшением жилища лесной кикиморы.

Крес уверенно направился к лестнице.

– Мне с тобой? – Я, не дожидаясь ответа, резво засеменила за стражем, скинув личину собаки.

Усталость как рукой сняло:

– Ты живешь в каменной норе?

– Почти. – Крес уже скрылся за красно-оранжевыми листьями, продолжая подниматься.

Босые ноги утопали во мховой подстилке, словно я ступала по перине. Нет, по зеленым облакам.

Несколько поворотов каменной лестницы пролетела, как на крыльях, считая ступени. Пару раз пришлось возвращаться: я сбивалась со счета, принимая треснувший камень за очередной уступ.

– Семьдесят семь! – Мой крик Крес или не услышал, или не захотел отвечать.

Если сейчас мне навстречу выскочит волкодлак с криком: «Попалась, кикимора!», я не удивлюсь. Страж завел меня в такое место, что встреча и с упырем, и со стрельцом Царя была одинаково возможна. И тот и другой убил бы меня на месте.

Думать о предательстве Креса не хотелось. Я все еще надеялась, что страж меня ждал на самом верху лестницы. И да, и нет.

Ступени уперлись в проем, вырубленный в скале. Правильная прямоугольная форма указывала на работу человека. Или на нежить с личиной. Природа не умеет делать такие правильные углы.

Двери не было. Вместо нее искрился красными молниями вперемешку с блестящей розовой водой плотный туман. Словно в глубине пещеры зацвел цветок папоротника.

Как еще описать то, что было передо мной, я не знала.

Еще одной лестницы или тропы не заметила, так что, зажмурившись, шагнула вперед. Красное марево обволокло тело, аромат еловой хвои ударил в нос. Этот проход был надежно защищен колдовством. Потрясающая работа: мощная, умелая. Без приглашения сюда лучше не соваться – отрежет любопытный нос вместе с головой.

Я осмелилась открыть глаза и осмотреться. С уверенностью можно было сказать только одно: это была не скальная пещера. Видимо, проем был связан с колдовским омутом – сильнейшим из заговоров. Если это так, то чародей, создавший яму с постоянной точкой выхода, был не просто силен. Он был всемогущ.

Нора Креса могла находиться где угодно. Хоть в самом Царьграде, хоть в погребе сельского жителя. Колдовской омут служил неким мостом между Серым лесом и домом стража. Очень хитро, Синеглазка!

Я стояла в зале некогда величественного дворца.

Стены, выложенные продолговатыми камнями, трескались и осыпались. В потолке и вовсе зияла дыра. Арочные своды от обрушения удерживали только переплетающиеся ветви деревьев. Слева в стене красовалась дыра размером с мою березу. Кусты и цветы уже давно облепили кладку, протянув ветки и листья наружу, к солнцу.

– Звери-человеки. – Оставалось только присвистывать и разглядывать пролом.

Толщина стены была, по меньшей мере, в пять человеческих шагов. Это какую силищу надо иметь колдуну, чтобы пробить брешь в этом сооружении? А в том, что это было дел рук чародея, я не сомневалась. Таран раскрошит камни или расколет. А здесь они лежали ровным рядком, словно стену пробили с одного удара.

Ручей бежал каскадом вниз по камням и уходил под правую стену. По центру залы разлился небольшой прудик.

Почему-то вспомнилась русалка. Если бы Брегина знала, что в норе Креса есть водоем, то всеми правдами и неправдами она бы уже давно здесь поселилась. Я представила перекошенное лицо стража, ошарашенное от прибытия нежданной гостьи, и захихикала.

В конце необъятных хором раскинулась широкая лестница с резными перилами. Она раздваивалась наверху в два коридора, подсвеченных факелами. Их неяркий мерцающий свет рисовал тени на стенах. Окна по обеим сторонам украшали кованые завитушки. Колонны, скрывающие за собой длинный коридор, еще хранили на себе следы краски.

И куда мне идти? В какую сторону?

– Эй, Синеглазка, ты где? – Я неуверенно запрыгала по камням, пытаясь пересечь пруд, не намочив ноги.

Приблизившись к лестнице, приметила еще несколько арок в боковых стенах. Когда-то тут жила уйма народа. Или Древние Боги или люди. Только у этих двух видов была необъяснимая тяга к огромным норам.

Как по мне, это было необдуманно. Такое исполинское жилище нужно как-то согревать. А где брать столько дров, и какого размера должна быть печь? Такой дом невозможно защитить одной. Ты же не знаешь, в какую щель пролезет енот или охотник за нечистью. Красивая нора, не спорю, но очень, очень ненадежная.

– Крес, ты где? – Я поднялась по пыльным ступеням, одновременно отряхивая ноги от пожухлого мха и прошлогодних листьев. – Я могу ведь и назад вернуться.

– Не можешь, – проронил страж, выходя из-за колонны, и тенью скользнул мимо меня к пруду. – Идем.

– Куда? Опять? Дай хоть отдохнуть. – Обида и негодование захлестнули с головой.

Сам и умыться успел, и одеться. А у меня ножки тоненькие, маленькие, а желудок большой. Мне кушать надо много и часто.

– Куда идем-то? – я скатилась со ступеней, с трудом поспевая за размашистыми шагами стража.

– Нужно призвать Береса.

Таким тоном ответил, будто у него снега прошу зимой.

Крес склонился над зеркальной поверхностью пруда и что-то зашептал, постукивая по воде костяшками пальцев. Аромат еловой хвои наполнил залу и мгновенно рассеялся.

Крес, сам того не зная, запутал меня окончательно. Догадка о его силе подтвердилась: страж Серого леса действительно был колдуном. Но ворожить могли только люди. А человеком от него как раз и не пахло. Тогда кем на самом деле он был?

Пока Синеглазка отвлекся, я внимательно осмотрела его одеяние. Очень разумный выбор: плотные серо-зеленые штаны, высокие, чуть ниже колена, сапоги, рубаха с длинными рукавами и кожаный жилет, прошитый тонкой пеньковой веревкой. Дополняли одеяние два ремня, стягивающие грудь Креса крест-накрест, пояс да пара увесистых серебряных топоров, мирно дремавших на бедрах. Предплечья стража защищали наручи, прошитые коваными металлическими пластинами. Ему бы одеяние попроще, глядишь, вышел бы толк. Может, богатырем бы стал.

Я покосилась на топоры, и по плечам тут же пробежал озноб: гадость. Серебром кикимору не убить, но обжечь можно запросто. Такие раны долго не затягивались и гноились, выматывая нежить. Надо быть аккуратнее и близко к Кресу не приближаться. А то задену ненароком топорик и до зимы в бреду проваляюсь.

– Призвал? – Я неторопливо попрыгала на месте, заглядывая стражу через плечо. – Что теперь делать прикажешь?

– Ждать, – ответил Крес, выпрямился и снова зашагал прочь.

На этот раз он ловко перепрыгнул через валуны и поднялся вверх по ручью, скрываясь за дырой в стене.

– Сказал ждать, а сам несется как угорелый.

Мои ножки совершенно не поспевали за стражем, но менять личину в незнакомой норе не хотелось. Да и кто бы мне тут помог? Собака лапы переломает, заяц поскользнется на валунах, девица в пруд скатится, о бабке молчу тем более. Оставалось только пыхтеть, кряхтеть и упорно пробираться наверх, цепляясь пальцами за влажный мох.

Усилия того стоили.

Сразу за стеной раскинулась прекрасная лужайка. Шелковистая зеленая трава росла так ровно, словно Крес каждое утро махал косой. Полянка в три десятка шагов упиралась в кусты шиповника, росшие на границе с лесом.

Стену над моей головой венчала открытая башенка с колоннами. В ней полагалось томно вздыхать влюбленным девам, жадно высматривая на горизонте спешащих избранников. Каменные цветы обвивали опоры – работа мастера. Агний-кузнец такому и в подметки не годился. Никакой защитной функции эта башенка не несла, разве что с нее можно было загодя увидеть наступающего врага. Я с трудом представила на месте юной красавицы бородатого стрельца, небрежно прислонившегося к резным столбам. Видимо, эта дворцовая нора строилась лишь для утех. Для чего тогда стены толщиной в пять шагов?

Прямо передо мной, среди буйствующей зелени, выглядывали остатки лестницы, возвышающейся над тремя сохранившимися арками. Кладка облупилась и потрескалась, а верхние каменные блоки грозились рухнуть прямо на голову зазевавшемуся гостю.

И что это, вторая стена? Тогда разве не нужно ее строить подальше и покрепче, чем замковую?