Текст книги "Большая книга ужасов – 79"

Глава XIV
Лодка

В лицо ударила ветка, отпущенная Флер, в спину мне влетел Лео, и мы все трое покатились по земле. Темно. Я лежала на мягкой хвое и не могла сообразить, где верх, где низ, мою ногу придавил кто-то тяжелый, а со всех сторон были ветки, закрывающие все вокруг.

Я шевельнулась, и с меня шумно скатилась Флер. Лео укатился чуть дальше, я даже вздрогнула, когда в паре шагов от меня послышалась возня. Больная нога напомнила о себе, я ее цапнула и стала растирать, быстрее, пока эта не догнала.

– Все-таки подвернула? – спросила Флер.

– Старые раны. Надо идти.

Сквозь ветки до нас дотягивался свет со двора, возможно, нас даже видно в окно, если эта выйдет… Флер с Лео помогли мне подняться. Наступать на больную ногу было, вообще-то, можно, я отпустила ребят и пошла сама. Со скоростью черепахи, но сама. Если нам придется удирать…

– Где, говоришь, ты видела лодку? – спросил Лео, и мне стало по-настоящему больно. Нет, я прекрасно помнила то место, даже шаги сосчитала – знала, что пригодится. Только считала я не отсюда. Считала я от того места, где испугалась ружья. И где они теперь, те места? Черт, у нас даже фонаря нет, чтобы найти здесь хоть что-нибудь…

За спиной громко хлопнула дверь дома. Флер махнула «Бежим!» и рванула вперед. Лео на секунду оглянулся на меня, но я так втопила, наплевав на боль в ноге, что он успокоился и рванул за Флер. Она бежала совсем не в том направлении, а может, и в том, это уже никого не волновало. Со всех сторон трещали сломанные ветки, как будто пожар: если бы за нами гнались, я бы не услышала. Потом Лео резко остановился, и я едва затормозила, чтобы не влететь в него. Все стихло. Впереди за спиной Лео плескалась река.

Птицы молчали, не хрустели ветки, даже ветер не шумел. Мы выскочили на берег в двух шагах от нашей пристани. По левую сторону чернели мостки, как гигантский крокодил. В горло толкнуло давно забытое чувство: кажется, я скучаю по Африке. Пусть Лена говорит, что там война. А здесь-то что?

Лео и Флер замерли, вытянувшись как сурикаты – прислушивались. Плеск воды. Ветер в листьях. Где-то в лесу хрустнула веточка: от ветра или…

– Где лодка-то? – спросил Лео. Смешно, но, стоя на берегу, я уже могла более или менее внятно указать направление.

Мы шли по берегу, пока это было можно. Из леса нас видно, зато под ногами ничего не хрустит, а у того, кто в лесу, меньше шансов подкрасться незамеченным. По берегу было не так страшно, я даже залюбовалась водой, хотя терпеть ее не могу. Берег в этом месте был узкий, мы шли друг за другом. Напряженная спина Лео выдавала, что он весь превратился в слух. В этой тишине громко булькнула вода, и Флер резко ушла вниз. Лео бросился ее вытаскивать, а я поняла, что пора сворачивать в лес. Там, откуда я помню дорогу к лодке, был такой же мелкий берег.

– Пора поворачивать.

– Раньше сказать не могла?

– Раньше я не видела. Ты мне подсказала.

– Не смешно.

С нее шумно стекала вода, ручейками обратно в реку, этот звук мне казался оглушительным, и, кажется, в нем утонул хруст веток в лесу.

– Сюда! – Флер поспешно отошла от воды, вцепилась в дерево и шагнула в лес. Под ее ногой хрустнула ветка, и из глубины леса ей ответил такой же хруст. Я приложила палец к губам, хотя это было лишнее: все замерли и, кажется, даже перестали дышать. Ветер. Вода. В глубине леса ровно и тихо, будто под чьими-то мягкими шагами потрескивали ветки.

– Там, – показал Лео. Мы уставились в темноту, будто и правда надеялись что-то разглядеть кроме черных стволов и пальцев-веток. Чернота. Шаги как будто не приближались, а забирали чуть в сторону. В ту сторону, куда нам надо было идти за лодкой.

– Она хочет нас опередить.

– Устроить засаду, – понял Лео.

– И куда нам деваться? Хоть в воду прыгай. – Флер сощурила блестящие в темноте глаза, будто собиралась плакать, но вдруг передумала и шагнула обратно к берегу. Мы потихоньку вышли за ней. Она стояла, вцепившись в дерево, и что-то высматривала под ногами.

– Что ты хочешь?

– Большой камень. А лучше три.

– А еще лучше – ружье!

– Да нет же…

Берег был очень узкий, там не то что большой камень – там кустики еле помещались, они росли на откосах, наполовину уходя в воду. Вот в такой кустик Флер и вцепилась. Другой рукой она держалась за ствол дерева, чтобы не упасть, а ногой заколотила по земле, вырывая-выбивая куст с корнем и глиной.

– Зачем… – И тут до меня дошло! Я вцепилась в другой куст, потянула (он легко пошел, земля-то сырая), вытащила с комками земли и швырнула в воду.

Раздался «плюх!», хороший такой, не хуже чем если бы я прыгнула в воду сама. Следом полетел куст Флер, и Лео тоже что-то кинул. Он не дал мне рассмотреть, тут же утащил с открытого места в лес. Мы замерли как три истукана и прислушались.

– Думаешь, удастся ее обмануть?

Флер пожала плечами. Шаги в лесу между тем ускорялись. Они раздавались все громче и бесцеремоннее: тот, кто шел, уже не скрывался. И шел он прямо на нас.

Лео подтолкнул меня в спину, и я на цыпочках драпанула совсем не в ту сторону, куда нам надо. Потому что с той стороны шла она. Ничего, сделаем круг, лишь бы сейчас, лишь бы уйти… Бежать на цыпочках было не так-то просто, к тому же в спину дышал Лео, но мне удавалось не шуметь заметно, потому что эта в другой стороне леса уже топала как стадо слонов.

Я кожей слышала, как она бежит, торопясь застать нас, уплывающих без лодки. Ее шаги стучали в моих ушах и сливались со звуком пульса. Как же быстро она бежит! Я прибавила скорости, чувствуя, что в больную ногу воткнули раскаленную кочергу. Сзади напирали Лео и Флер, и я не могла притормозить. Мы пробежали, наверное, половину круга, когда со стороны реки послышался «плюх!». Я даже затормозила. Сзади на меня тут же налетел Лео, но мне каким-то чудом удалось удержаться и даже спросить:

– Чего это она?

– Пошла поискать нас в воде.

– Или, как мы, кинула кусок земли. Бежим!

Я побежала дальше, но нога, получившая секунду отдыха, отказывалась меня слушаться.

* * *

Спасительную кучу веток я заметила еще с пяти шагов. Плюхнулась в нее как разыгравшаяся собака и стала раскапывать руками. Лео и Флер помогали мне с двух сторон.

– Эта еще в воде?

– А черт ее знает. Не бойся, лодку ей не догнать.

– А если что – дадим веслом по башке!

Я не узнавала Флер. Она боится даже спорить с Лысым, а тут в ней проснулась какая-то отчаянная смелость.

– Тебе не страшно, Флер?

Флер отпустила большую ветку, которую оттаскивала, и завопила.

Ее вопль звенел на весь лес, мне показалось, что даже птицы вспорхнули где-то за спиной, но из-за Флер слышать я этого не могла. Лео тут же подскочил, зажал ей рот и уставился куда-то в землю, откуда Флер убрала ветку секунду назад. У него расширились глаза, и он попятился вместе с Флер. У меня в ушах еще звенело. Я шагнула посмотреть, что там такое, но Лео замахал руками:

– Не смотри, Жули!

Я пнула гору веток со своей стороны и увидела знакомый ботинок.

* * *

Флер мелко трясло. Мы уводили ее подальше от того места. А я все искала глазами лодку: она же где-то здесь, утром в пяти шагах от нее меня поймал Бад.

– Я видела Бада. Я видела его утром здесь. Лодка должна быть рядом.

Флер мы держали под руки, она висла на нас и ничего внятного сказать не могла. А Лео сказал:

– Нам хана.

– Да, если отсюда не уберемся. Где эта чертова лодка?!

– Только ты не заводись.

– Постой секунду, я сбегаю на разведку. Она была здесь, она же была здесь!.. – Лео не успел ничего возразить, я навесила на него вторую руку Флер и ухромала искать лодку.

Плечо, нагретое Флер, тут же обдало ледяным ветром, и меня пробил озноб. Эти двое были еще рядом, только обернись, они еще могли видеть, но мне было все равно, меня душили слезы. Лысый больше не приедет. И не уедет. Лысый «н екзист плю» – так Лена говорила в Африке, когда умирали раненые животные. Я хромала вглубь леса и ничего не видела в расплывшейся от слез темноте. Да, я терпеть его не могла. Теперь мне стыдно и страшно. Он ведь хотел нас выручить отсюда – и не успел. Эта не выпустила.

За спиной шумно шевельнулся Лео. Ах да, я ж иду не в ту сторону! Развернулась – и через несколько шагов наткнулась на лодку.

Откапывали ее молча. Мы с Лео: Флер стояла в стороне, и я ее понимала. Под кучей сухих веток иногда можно найти страшные сюрпризы. Она не хочет больше искать. Я дала ей весла, как только откопала, и попробовала приподнять край лодки. Больная нога опять превратилась в раскаленную спицу и потянула меня к центру Земли. Ничего. Я сильная. Тут идти-то всего ничего.

Лео приподнял свой край, и на секунду мне полегчало. Потом мы ее выровняли, и моя нога опять протестующе заныла. Понесли. Сзади плелась Флер с веслами и котенком. Иногда она наступала на цепь, волочившуюся за лодкой, тогда меня тянуло назад с противным коротким звоном. Идя под лодкой, я видела только дорогу под ногами и не гадала, сколько там еще до воды. На ноге как будто повис целый клубок змей, удерживаясь зубами. Мы должны выбраться отсюда. Связи с Леной нет, и больше никто нас не спасет. Лысый «н экзист плю».

Лодка саданула меня по макушке и пошла в сторону, я еле успела за Лео сбросить ее. Меня тут же ослепила луна, блеск реки, такой спокойный, гладкий, что захотелось нырнуть с головой, черт с ним, что плавать я не умею.

– Садись, Флер.

Флер села и тут же стала прилаживать весла. Мы с Лео столкнули лодку, запрыгнули в последний момент, и Флер оттолкнулась веслом. Река будто сама ждала, подхватила нас и понесла вперед-вперед, подальше от этого жуткого острова, я не сразу заметила, что это просто Флер гребет с нечеловеческой скоростью. Хотелось орать и прыгать: я скоро увижу Лену, она приедет и вытащит остальных, хоть они и сошли с ума. И этой задаст. Задаст обязательно. Лена умеет справляться с буйными, в Африке она помогала лечить даже слонов, а уж они пострашнее любого хищника, потому что мстительные. Лена справлялась – и с этой справится. Она всегда приходит на помощь. А когда Лены нет, все время случается что-то плохое. Я ее увижу, и все будет хорошо.

Флер гребла как ненормальная, должно быть, ей тоже не терпелось домой, остров уже отдалился настолько, что был виден целиком. Лео нервно озирался, как будто высматривал на воде эту.

– Думаешь, она еще плывет, выискивая нас?

– Думаю, лодка странно себя ведет. – Он потопал ногой, издав характерный брызгающий звук. Моей больной ноге в прохладной воде было отлично, и меня не пугало, что на дне плещется стакан-другой водички. Но когда я посмотрела, там было по щиколотку.

– Ох, сейчас приплывем… – Лео стал водить руками по стенкам лодки, как будто колдует. Он искал пробоину! Тогда я тоже стала водить по стенкам руками.

Стенки были гладкие, где-то сырые, где-то сухие, а вода прибывала как будто быстрее, при каждом движении Флер плескалась на мою скамейку. Я оглянулась. До ближайшего острова было вдвое больше, чем мы отплыли.

– Флер, поднажми.

– Нет. Давай обратно.

Лео – самый лучший из нас. Ну, после, конечно, Лены. Но в эту минуту я была готова его убить. Даже потянулась сложить руку в бранном жесте, но неумолимая вода вовремя плеснулась прямо мне на седалище. Я буквально села в лужу, и до меня дошло. Мы не успеем. Мы не доплывем. Мы уже тонем.

Флер послушно гребла обратно. То ли сообразила быстрее меня, то ли, наоборот, ничего не соображала после того, что мы нашли в лесу. Она отчаянно махала веслами, а мне казалось, что остров не приближается.

– Ты устала. Давай сменю. – Лео привстал, шагнул в ее сторону. Флер замешкалась, закрепляя выскочившее весло, и дальше я уже плохо помню.

* * *

Мне казалось, что мне налили холодной воды прямо в голову – столько ее было: в ушах, в ноздрях и в глазах, со всех сторон доносился грохот, плеск и опять грохот, и ничего не было видно в этой черноте. Я не могла дышать, под ногами не было опоры, я вцепилась в скамейку, кажется, только она уже была не подо мной, а над. Я пробовала на ней подтянуться, но она с громким чпоком оторвалась. И жилетов на нас не было. Не было их в лодке.

Боясь открыть глаза, я молотила ногами, все еще сжимая в руках оторванную скамейку. Где-то в горле толкался спазм, заставляющий вдохнуть воздуха, которого нет. Я прижала к себе скамейку сильнее, вцепилась в нее и все-таки вдохнула.

На меня тут же напал кашель и долго терзал меня, выворачивая наизнанку. С каждым спазмом из меня выливалась тонна воды изо рта, из носа и даже, кажется, из глаз и ушей. Ноги при этом отчаянно пытались найти опору, а находили только вязкую холодную воду, и мне казалось, что это навсегда. И меня разрывал кашель. Он отдавался в уши так, что казалось, сейчас перепонки лопнут. Наверное, через тысячу лет я смогла сделать нормальный вдох.

* * *

Вода вокруг мирно блестела, черная, шероховатая, с волнами-кудряшками, будто не было ничего минуту назад. Я болталась в ней, вцепившись в свою скамейку, как между небом и землей, и вокруг была только вода. Лодка, Лео, Флер – все куда-то делось, я видела лишь реку и злосчастный остров, из-за которого я здесь. Он щетинился зелеными лапами хвои, и маленькие волны болтали меня туда-сюда, по миллиметру приближая к нему. Ногами я все еще пыталась нащупать опору, и ее по-прежнему не было. На небе уже появилась узкая полоска рассвета, и я видела реку далеко-далеко. Гладкая вода, кудрявая вода – и ни тут ни там не торчит одинокой макушки вроде моей. Тогда я завопила. В утренней тишине мой вопль прозвучал как тысяча раненых кошек: если Лео и Флер могут его слышать, они ответят.

В ушах свистнул ветер, стало ужасно холодно, или я только теперь это почувствовала. Ноги окаменели и стали чужими. Я крепче вцепилась в скамейку и поняла, что сейчас ее упущу.

* * *

Очнулась я от очередного приступа кашля. Кто-то невидимый неумолимо давил мне то ли на живот, то ли на спину, то ли туда и туда. И это заставляло меня кашлять, выливая на землю по стакану воды за раз. В десяти сантиметрах от моего лица маячила лужица выплюнутой воды. В ней плавала старая сосновая иголка и погрязла пара сухих травинок, еще торчащих из земли. Поздно их поливать. Вокруг ревели моторы, как будто я попала в гигантский улей, перекрикивались люди.

Я болталась между небом и землей лицом вниз, замотанная в сырой уже плед, и вся превратилась в кашель. Спазмы отдавали в голову, выливались на траву очередной порцией воды и испарялись в озноб. Меня колотило.

– Она меня не укусит? – спросил незнакомый голос у моего затылка.

– Нет, они у нас слишком умные, – ответила женщина, пахнущая тряпкой. – Хватило же мозгов угнать дырявую лодку! Специально ведь убрала подальше…

– Сейчас-то что об этом говорить! – буркнул незнакомец.

Не переставая кашлять, я покрутила пальцем у виска.

– Оживает… – прокомментировал тот же голос. Я тогда подумала, что я действительно слишком умная, и села на землю.

С живота как будто сняли тяжеленный камень, стало можно дышать. Я сбросила сырой плед, и на меня тут же налетел ветер, пробрав до костей. Мой спаситель в яркой одежде тут же сцапал этот плед, метнулся к одному из катеров, пришвартованных у берега, и принес мне сухой.

– Спасибо. – Я показала без надежды, что меня поймут, скорее по привычке. Он то ли понял, то ли сам по привычке сказал:

– Не за что.

Моторы уже молчали. В нескольких метрах от берега дрейфовал катер, как будто чего-то ждал. Еще один был пришвартован у пристани. В нескольких метрах от меня еще двое таких же в ярких одеждах суетились вокруг кого-то еще – Лео, Флер или обоих, я ничего толком не видела за их спинами.

– Живы? Они живы?

Дядька, который заставлял меня кашлять и боялся, что укушу, перехватил мой взгляд и неуверенно ответил:

– Все будет хорошо.

– И Лео, и Флер?

Он не понял. Он быстро подошел к женщине, пахнущей тряпкой (она стояла на тропинке, ведущей к дому, на пристани просто не было для нее места), и стал ей что-то говорить про теплый напиток. Принесет она, как же! Она меня не кормила уже несколько суток. А пить хотелось, как ни странно, хотелось пить и еще уснуть, чтобы хоть куда-нибудь смотаться отсюда.

Я увидела, что Лео сидит на земле, осовело мотая головой, и на секунду мне полегчало. Флер нигде не было.

Я помахала, но Лео не увидел. Он еще смотрел внутрь себя. Хотела крикнуть, но опять закашлялась. Тогда он наконец повернулся в мою сторону.

– Где Флер?

– Я не знаю.

На берегу были только мы. Я, Лео и эта куча народу, которая суетилась вокруг.

– Где Флер?! – Я кое-как встала, схватилась за дерево, потому что голова кружилась, и несколько секунд пыталась разогнать разноцветных зайчиков перед глазами.

– Ко мне, Джерри! – взвизгнула женщина, пахнущая тряпкой. Нашла собачонку!

– Где Флер?

Конечно она не ответила. Подошла и бесцеремонно накинула мне на башку плед, как на клетку попугайчика, и потащила куда-то в сторону леса:

– Идем, Джерри. В другой раз будешь думать, прежде чем втягивать друзей в свои авантюры. Это все из-за тебя!

Я молча шла с ней, накалывая мокрые ноги о веточки на тропинке. У самого дома я все-таки вывернулась, стащила с головы плед.

Во дворе никого не было, кроме нас двоих. Дом молчал как вымерший. Женщина, пахнущая тряпкой, смотрела на меня своими еле заметными глазами. Лицо-маска было спокойным и строгим, у Лены такое бывает, когда мы неаккуратно едим или делаем еще какую-нибудь мелкую глупость. Не такое страшное, конечно, я про выражение. Я цапнула ее за руку, где была уже грязноватая повязка, наложенная вчера, после той ночи.

– Джерри, не хулигань!

Бинтик разлохматился на концах, я легко потянула один и размотала.

– Джерри, сейчас получишь!

К самой ране присохла салфетка с мазью. Я рванула ее резко, с удовольствием, чтобы эта взвыла.

Рана была круглой, глубокой, с аккуратненькими краями. Пуля. В ту ночь, когда Лысый ранил тварь, пуля попала в женщину, пахнущую тряпкой.

– Ты рассердила меня, Джерри! – Она опять набросила мне на башку плед, лязгнула железом, толкнула.

Я споткнулась о ступеньку, о другую, наступила на краешек пледа и полетела вниз с невидимой лестницы. За моей спиной захлопнулась дверь, и опять лязгнул затвор.

Глава XV
Подвал

Первые минуты я орала и колотила кулаками в дверь. Знаю, что бесполезно. Знаю, что Флер не вернешь. Знаю, знаю. Но мне хотелось орать: казалось, это все, что я еще могу сделать. И я орала.

С меня еще стекали веселые капельки и ударялись о холодный пол. Плед валялся передо мной здоровенной мокрой тряпкой. Свет, вообще-то, был, ровно столько, чтобы заметить бетонный пол, тряпку-плед, лестницу за спиной, уходящую верх на несколько ступенек. Неслабо я навернулась. Больная нога, как ни странно, помалкивала, зато навалился холод. Там, на улице, были хотя бы редкие проблески солнца между ветрами, пронизывающими мокрую меня. А здесь холодно. Вокруг серый бетон: стены, пол, и маленькие лучи на полу тянулись ко мне сквозь маленькие окошки. Меня трясло.

Пол был грязноватый, и на нем оставались мои мокрые следы, по ним тянулась тонкая дорожка капель речной воды. Я подошла к окошку и встала в луч погреться.

Двор спал. У скамейки валялись забытые вчера кем-то грабли, а больше ничего не напоминало о человеческом жилье. Луч не грел. С меня стекала вода и разбегалась в стороны веселыми ручейками. Надо было что-то соображать и что-то делать, но я не могла.

Я чувствовала себя йогуртом в морозильнике и представляла, как замерзает во мне жидкость и миллионы мелких ледышек разрывают изнутри мою ломкую пластиковую упаковку. Этого я уже не почувствую, это будет после того, как они разорвут меня. Руки и ноги мелко трясло. Я слышала, как стучат зубы, а раньше думала, что это просто так говорят и в жизни так не бывает. Было странно смотреть на это солнце во дворе и трястись от холода.

А мысль о Флер проходила сквозь холод, оглушала и не давала думать о чем-то еще. Например, о женщине, пахнущей тряпкой, и ее ране. Или о том, как долго она собралась меня здесь держать и что будет с Лео. Зная ее, она меня здесь забудет надолго. А Лео… А Флер… Это из-за меня.

– Набедокурил? – голос женщины, пахнущей тряпкой, прорезался сквозь шум леса и даже сквозь мой холод. Она шла из леса, толкая перед собой Лео: видимо, сразу вернулась за ним.

У меня тут же сердце заколотилось в ушах, я прилипла к окошку. Лео смотрел куда-то внутрь себя, шел, не глядя под ноги и, кажется, не слыша, что ему там говорят. А эта не унималась. Она трещала не переставая, она трещала ужасные вещи.

– Ее больше нет, безголовый ты мой. Она утонула из-за тебя. Куда вас понесло на дырявой лодке, в город за чипсами? Что я вашим воспитателям скажу?

Я вспомнила Лысого и завопила от злости. Эта вздрогнула, у меня у самой заложило уши и челюсть свело от холода и от вот этого вот всего. А Лео это привело в чувство. Он глянул на меня как будто прозревшими глазами, глянул на эту с видом «Где я?» – и драпанул в лес. Как мне захотелось бежать за ним! Но сквозь решетку этого подвального окошка пролезала только моя рука.

Эта обернулась и пару секунд смотрела, как трясется ветка, потревоженная Лео (сам он уже скрылся среди деревьев). Потом завопила «Ко мне!» и зачем-то захлопала в ладоши, как будто приманивает маленькую собачку. Потом она погрозила лесу кулаком, прокричала несколько незнакомых слов и быстро прошла в дом.

* * *

Из дома, потягиваясь, вышел Бад. Он зевал, блуждал взглядом по двору, нашел забытые грабли и попытался сломать их об колено, но передумал и сделал вид, что чешет ими спину. В общем, всем видом показывал, что его выдернули из постели и он в дурном настроении. Он заметил меня и рванул было в мою сторону, чтобы сорваться, но тут во двор вышли Васька и Руди, и Бад переключился на них.

Для начала он запустил граблями в Руди. Тот поймал, швырнул Ваське. Грабли прилетели тому аккурат в затылок, Васька завопил, схватил грабли и побежал в атаку на Руди. Тот нашел в траве метлу, и пару минут они фехтовали свободными руками, высказывая друг другу все, что думают. Бад полюбовался, но ему быстро разонравилось, ведь в центре внимания был не он. Метко плюнув в сторону дерущихся, он вразвалочку подошел ко мне.

В обычное время я бы не испугалась, но сейчас я сидела запертая в подвале, воспитателей рядом не было, а Бад был с дружками и в дурном настроении. Пролезть ко мне в подвал он не сможет: на окне решетка. Может кинуть какую-нибудь дрянь, но руки у него пустые. Я огляделась в поисках путей к отступлению. Комнатушка в подвале была тесной и заканчивалась дверью, для доходчивости запертой на большой висячий замок, чтобы у меня, значит, и в мыслях не было. Был еще небольшой закуток за лестницей, с которой меня спустила женщина, пахнущая тряпкой. Если я сложусь вчетверо, то, наверное, смогу спрятаться там.

– Ты чего здесь? – спросил Бад.

И тогда я разревелась. При Баде этого делать не стоило, но мне было плевать. Во мне было слишком много воды, чтобы вынести это все или хотя бы нормально ответить. Слишком много воды.

– Заперли тебя, да?

Я не ответила.

– Говорят, ты Флер утопила?

– Я?!

– Да ладно, не прикидывайся. Все знают, что ты положила глаз на Лео. А Флер тебе здорово мешала…

– Идиот! – Я захлебнулась новой порцией слез, икнула и вызвала у Бада приступ хохота.

– А че ты нервничаешь-то? – Он сплюнул якобы под ноги, но прилетело прямо на мое окно. – Че ты нервничаешь, раньше надо было нервничать.

– Ты псих!

– Убийца. – Он пнул ногой в окно. Я едва успела увернуться, чтобы не поймать ногу лицом, и от ужаса разревелась еще сильнее.

Из глубины двора за нами смотрели Васька и Руди. Им надоело фехтовать, они хотели новых развлечений. Я представила, что сейчас будет, и мне сразу стало все равно. После того что случилось, какие-то недоумки не могут меня расстроить больше. Не могут заставить плакать сильнее, потому что это, кажется, все. Предел. Как можно вообще замечать этого Бада…

– Ты идиот, – показала я.

– А че ты такая агрессивная-то? – Он еще раз махнул ногой в мою сторону, я инстинктивно отшатнулась, и это было ошибкой. Таким, как Бад, нельзя показывать, что боишься. За спиной его тут же выросли Васька и Руди со своими палками, и Бад потерял берега:

– Посмотрите на убийцу, вы двое. Она круче вас, она грохнула Флер.

Руди заржал и ткнул меня палкой от граблей. Я отошла вглубь подвала, и вслед мне тут же прилетела метла.

– Убийца! Верни метлу!

Я с удовольствием вернула, она прилетела прямо Ваське в глаз своими жесткими грязными прутиками.

– Она кидается! – Мне тут же прилетел в лицо осколок кирпича, и, пока я успела сообразить, что пора прятаться, кирпичи посыпались дробью. Два или три осколка угодили мне в голову, остальные либо промазали, либо небольно ударяли в спину. Когда последний ударился о стену подвала, я уже сидела за лестницей, согнувшись в три погибели, и опять ревела. Флер.

Я уселась на бетон (мокрая, уже все равно), кинув куда-то бесполезный сырой плед. Эти орали на улице, а меня трясло. Если я опять заболею, женщина, пахнущая тряпкой, меня добьет. Между бетонной стеной, бетонной лестницей на бетонном полу я чувствовала себя мороженым в холодильнике. В подвал летели осколки кирпича, палки и шишки, они не попадали в меня, но каждый стук отчего-то заставлял вздрагивать. Над самой моей головой хлопнула дверь и раздался голос женщины, пахнущей тряпкой:

– Так, я вам что велела?

Град из камней и палок тут же прекратился, мальчишки завозились и куда-то побежали. Я выглянула посмотреть.

У самого моего окна топтались ноги в резиновых шлепанцах поверх носков. Я слышала запах лужи, тряпки и стирального порошка. За ногами-столбами маячили спины мальчишек, убегающих в лес.

* * *

Догадываясь, что сейчас будет, я опять втиснулась за лестницу, но женщина, пахнущая тряпкой, уже лязгнула дверным засовом. Она стояла надо мной: скользни ее нога чуть в сторону, она наступила бы мне на макушку. Она меня заметила. Молча кинула в меня сухой плед и захлопнула дверь.

Он показался мне настоящей Африкой, этот сухой плед. Я завернулась, села напротив окошка греться в лучах и почти перестала чувствовать холод, хотя меня по-прежнему трясло и зубы стучали.

* * *

Я подергала дверь, она гуляла туда-сюда на полпальца. Там, с другой стороны, обычная щеколда, только здоровенная. Если как следует расшатать да помочь себе каким-нибудь прутиком…

Прутиков у меня хватало, спасибо Баду и его шайке. Я выбрала самый крепкий, какой смог пролезть в щель между дверью и проемом, и попыталась нащупать им язычок щеколды. Толстые пальцы, столько раз подводившие меня во время уроков игры на гитаре, теперь и вовсе отказались служить. Руки тряслись, прутик выскальзывал и норовил упасть с той стороны двери. К тому же он не гнулся. Это простое открытие стоило мне двух прищемленных пальцев и самого прутика: в момент, когда я уже достала этот проклятый язычок щеколды, прутик хрустнул, половина его улетела вдаль, а вторую я выпустила сама, получив дверью по пальцам. Взвыла и тут же осеклась: а ну как меня услышит женщина, пахнущая тряпкой, или кто-то еще, они заодно теперь. Узнав, что я пытаюсь выбраться, она быстро придумает замок посложнее. Нет, пока я заперта на щеколду, надо действовать тихо.

Я выглянула в окно, и вовремя: из леса выходили Васька и Руди, волоча бесполезную дырявую лодку, следом шел Бад с видом начальника, подбирал по дороге камешки и швырял в дно лодки. Камешки звонко тюкались и отлетали в разные стороны. Васька с Руди меня не видели из-за лодки, а Бад был слишком занят своими камешками, поэтому я спокойно наблюдала, не боясь, что, заметив меня, они опять примутся за старое. Они свалили лодку посреди двора и уселись сверху, но ненадолго. Бад одним прыжком оказался на середине лодки, попутно задев ногой Ваську. Васька полетел на землю, Руди отскочил сам, не дожидаясь, пока спихнут. Из дома к ним уже спешила женщина, пахнущая тряпкой. Она тащила здоровенный серый ящик, должно быть, с инструментами. Они собрались чинить лодку?

Так и оказалось. Женщина, пахнущая тряпкой, и эта шпана склонились над лодкой как над раненым животным. Женщина, пахнущая тряпкой, что-то объясняла, эти слушали, потом полезли в ящик за инструментами. Я думала, она уйдет и я смогу попытаться выйти, пока эти заняты лодкой. Но она не уходила. Она села на скамейку рядом и смотрела, иногда раздавая указания. Бад сидел рядом с ней и тоже ничего не делал. Я приуныла.