Текст книги "Лекарство"

– Мне кажется, вы лукавите, – Андрес хитро прищурился. – Но мы сделаем вид, что поверим вам. А теперь ваша очередь – расскажите, что у вас нового.

Нельсон сделала глоток чая:

– Все по-старому. Работаем, воспитываем новое поколение профессионалов своего дела. Кстати, в прошлом году профессор Ванг уволился, если вы его помните…

– Смутно, но кто же теперь будет со всей ответственностью контролировать порядок около кафедры? – Андрес усмехнулся. Ванг был хоть и невысокого роста, но голос у него был достаточно громкий, чтобы хулиганы обратили на него внимание из любой точки коридора.

– Не переживайте, профессор Андервуд в полной мере исполняет эти обязанности.

– Соболезную, – пробормотал молодой человек, за что получил ощутимый толчок в бок от Медеи. Когда-нибудь она проломит ему ребро, это Родригес знал наверняка. – Достаточно одного взгляда, чтобы никто не кричал.

– Ой, не знаю, не знаю. Мне кажется, он стал добрее, чем пару лет назад. Наверное, привык, – Офелия расправила складки на юбке. – Теперь он чаще с кем-то смеется, чем отчитывает за неподобающее поведение.

– Медея, нам надо было поступать на пару лет позже, – а затем парень обратился к профессору. – Вы точно уверены, что мы говорим об одном и том же Андервуде?

– Тебе-то какая разница? Ты все равно у него не учился, – Андрес хотел что-то возразить, но девушка продолжила. – А на меня он не ругался. Только для поддержания дисциплины.

Они разговаривали еще около часа, пока Нельсон не опомнилась, что ей нужно заверить учебные планы. В целом, у профессора в жизни мало что изменилось. Но перед самым уходом она взяла с них обещание, что они в следующий раз появятся здесь раньше, чем через пять лет, и спросила напоследок:

– Могу ли я вас пригласить в качестве спикеров на студенческую конференцию по развитию бизнеса? Конечно, когда у вас уже появятся результаты, – Нельсон улыбалась уголками губ, наблюдая, как бывшие студенты неуверенно переглядываются. Сколько бы человеку не было лет, он все еще настороженно относится к конференциям. Даже Алан, хоть никогда не признается в этом, нервничает регулярно перед своими выступлениями. Да чего уж там, порой и сама Офелия переживает.

– Думаете, нам стоит прийти? – Медея удобнее взяла Сайласа, которого уже клонило в сон.

– Непременно. У нас не так много студентов строит свое дело. Думаю, у вас позже найдется пару дельных советов.

И они согласились, не найдя ни одной достойной причины, чтобы отказать бывшему профессору.

Глава III

Дни перетекали из одного в другой с такой скоростью, что люди начинали терять себя за чередой разных событий. На Питера свалилось еще больше работы. Будучи учителем в школе, в первый месяц осени он забыл, что такое отдых. Бесконечный поток уроков, проверка домашних заданий, какие-то дополнительные обязанности. Ему было не в тягость всем этим заниматься, но Пирсону порой казалось, что из-за этого его семья рушится прямо на глазах. И множество мелких, на первый взгляд, даже незначительных моментов указывали на это. Но было одно «но». Питер не желал этого замечать, думая, что это лишь осенняя хандра и не более.

Осень выдалась крайне дождливой. Солнце светило редко и чаще всего в обед, будто давая всем небольшой отдых от серых туч, которые давили на жителей Лондона. И в такие моменты Питеру больше всего хотелось оказаться дома, рядом с Медей и Сайласом. Мальчик развивался так быстро, что парень искренне боялся пропустить тот момент, когда он сделает первые шаги, скажет свое первое слово или сделает что-то еще такое, что молодой человек бы хотел непременно увидеть своими глазами.

Ни один человек в мире, даже сам Питер, ни за что бы не смог описать те чувства, которые он испытывал к семье. Он любил Медею и Сайласа так, что порой становилось не по себе. Особенно сильно это проявлялось с сыном. Пирсон часто опасался, что тот может обо что-то удариться. Ему казалось, что он переживает за Сайласа вдвойне – за себя и за жену.

На этом фоне, все, даже самые маленькие разногласия воспринимались острее. Только была одна проблема – Питер и Медея предпочитали молчать о них, пытаясь все исправить самостоятельно. И оба всегда твердили себе – если о проблеме не говорить, то ее нет. Это действительно срабатывало в мелких бытовых ситуациях, но чем больше была проблема, тем сложнее было справиться с ней в одиночку. Они никогда не кричали друг на друга, но и не просили что-то сделать. И Питер, и Медея молча делали то, что их не устраивало и потом, может через день или два, сообщали об этом друг другу. Например, девушке не нравилось, когда муж забывал убрать за собой тарелку в посудомойку, поэтому она просто делала это за него, немного обижалась и лишь через несколько дней рассказывала, в чем именно была проблема. Модель поведения Питера не сильно отличалась от ее. Поэтому теоретически конфликт был исчерпан, но фактически его даже никто и не пытался решить.

Так, Пирсон частенько, приходя с работы, мог самостоятельно приготовить себе какой-нибудь ужин или вовсе купить его в кафе напротив дома. Эта была как раз та самая мелкая ситуация, которую он предпочитал игнорировать. Да, Медея сидит дома, но это не значит, что она ничем не занята. Поэтому, хоть его и расстраивал факт отсутствия ужина, он исправлял ситуацию своими силами, не беспокоя по этому поводу жену. Честно, Питер восхищался ею. Создать бизнес, который, как он был уверен, еще наберет обороты, и растить сына – практически нереально. И пусть, что изначально относился к этой идеи скептически. Но когда он своими глазами увидел первые результаты, то сам предложил Медеи уволиться с работы после окончания декретного отпуска. Питер считал, что она обязана дать шанс своему магазину. Так что неприготовленный ужин – это сущий пустяк. Но в этом случае молодой человек упускал несколько фактов: он работал не меньше, а сыну уделял внимания даже местами больше, чем Медея. Но он любил ее и восхищался, потому оба факта были безбожно пропущены.

Но было то, что игнорировать нельзя, но по какой-то причине именно это проходило мимо Питера. Он не замечал, что с каждым днем Медея все больше погружается в работу, потому что сам пообещал ей помочь с сыном. Он буквально дал ей ключ к этому пути и подтолкнул ее вперед, говоря напоследок слова напутствия. А девушка была рада и не задумывалась, куда именно заведет ее эта тропа.

Питер был замечательным другом, мужем и отцом. Это было одной из той истин, которую Медея считала нерушимой. И если она где-то по неосторожности зарекалась о каком-то недостатке в муже, то тут же встречалась с осуждением. Справедливости ради, осуждение не всегда имело под собой обоснование, но Мильтон даже и не пыталась прислушиваться к ним.

Пирсон был красив. Пожалуй, его можно было бы смело сравнить с каким-нибудь героем древнегреческого эпоса, как, например, с Ясоном или даже с самим Аполлоном. Во всем остальном Медея знала, что ей повезло с ним, но с годами перестала придавать этому должного внимания. Просто факт, который ее мать постоянно ей напоминала. Просто факт, на который Мильтон привычно кивала головой и улыбалась, даже не вдаваясь в истинный смысл сказанного.

Он чуткий, добрый и вежливый. Девушка не могла бы вспомнить ни одного момента, когда бы он повысил на нее голос или сказал что-то грубое. Питер решал проблемы рассудительно и невозмутимо. Он был стабильным и спокойным, как озеро, которое никогда не буйствует и находится в пределах своего небольшого побережья. Медея ценила это больше всего, но, незаметно даже для самой себя, пользовалась Питером. Она знала, что он не откажет ей ни в чем и не скажет «нет». Весь его максимум был в том, чтобы немного отложить дело. В этом она лично убедилась на примере с книжным магазином. Ведь это ее жизнь, и она должна уметь отвечать за свои поступки сама. Это было еще одной лучшей чертой в характере и мышлении Пирсона, по мнению Мильтон. Вот только они оба упускали один факт, что семья это про «мы», а не про «я». Впрочем, казалось, что сейчас, когда рядом с ними рос чудесный Сайлас, они не обращали внимание на это.

Все со временем стало доходить до абсурдных вещей. Но Питер не придавал этому должного значения, а Медея и не могла этого сделать, ведь теперь все невольно стало строиться вокруг нее так, чтобы ей, в первую очередь, было комфортно.

Они заранее обговаривали в какие дни смогут погулять по парку, когда лучше доехать до магазина, чтобы закупить еды и новую одежду Сайласу. Рабочие встречи Мильтон были тем, отчего они отталкивались. Поход к родителям? Нужно отменить, ведь завтра приезжает новый поставщик. А как насчет похода в парк? В другой раз, у нас собрание с курьерами. А может отменить презентацию по анализу использования сайта? Нет, лучше перенесем встречу с Джо и Андресом на вторник.

Медея с чистым сердцем принимала эти решения, а Питер лишь пожимал плечами. Каждый раз, когда он хотел что-то сказать девушке, Пирсон останавливался и напоминал себе, что скоро бизнес настолько дойдет до автоматизма, что Медея станет свободной. Зарплата учителя не так уж и велика, а дополнительный доход от магазина будет хорошим бонусом к их жизни. Тем более для Пирсона не было ничего важнее в жизни, чем счастливые улыбки жены и сына и их здоровье. А для Мильтон не было ничего важнее благополучия книжного магазина и ее семьи.

И если бы кто-то напрямую спросил ее, какие у Питера есть недостатки, она бы не смогла ответить наверняка. В целом, для той ситуации, в которой они оказались, он был идеальным партнером по жизни. Питер вмешивался в бизнес ровно настолько, насколько его просила Медея. На него можно было полностью положиться в вопросах о воспитании Сайласа и домашнего быта. Да, он был идеальным домашним мужем, который не способен сказать своей жене и слово поперек. А вот это, пожалуй, и было его главным недостатком, который никак не способствовал укреплению семьи и который Медея вовсе не считала за какой-то минус.

Питер с самой первой встречи боялся потерять Медею, поэтому отдав ей однажды ключ от своего сердца, он не задумывался над тем, что порой делает для нее. Хочешь подождать с рождением ребенка еще год? Конечно, любимая. Книжный магазин одновременно с новорожденным сыном? Да, идея просто супер, только давай прям немножко отложим. Хочешь, чтобы я взял на себя все бытовые обязанности и не мешал тебе самореализовываться? Само собой, сам хотел тебе предложить.

Конечно, все эти разговоры выглядели совершенно иначе, но смысл, который каждый из них вкладывал в диалог, менялся не существенно. Медея хотела, и она это получала. Питер же хотел, чтобы у нее была та жизнь, о которой она мечтала. И, если по-началу от отказа его удерживала боязнь потерять любимую, то впоследствии это вошло в привычку.

Однажды, Пирсон решил поделиться переживаниями с приятелями с работы, и они посмотрели на него как на сумасшедшего. Питер и правда был красив и умен, поэтому для них было непонятно, почему он так безбожно дает собой пользоваться. Потеряет Медею, найдет другую девушку, которая наверняка будет ценить его только за то, что он вообще существует вместе с ней на одной планете. Но молодой человек отмахивался и говорил, что они ничего не понимают. Но на самом деле всегда получалось так, что не понимал именно он. Да, Питер не умел говорить «нет», и это стало одной из причин, почему отношения и их семья завернули именно на ту тропинку, в конце которой ждал только тупик.

Вечера не отличались друг от друга. Питер приходил с работы, ужинал и полностью посвящал время сыну. Да, они с Медеей находились в одной комнате – она работала, он играл с Сайласом, но они практически не разговаривали. Лишь изредка обменивались фразами и коротко рассказывали о прошедшем дне. Мильтон искренне верила, что муж хочет провести больше времени с сыном, но даже не задумывалась, что в ней и ее внимании он нуждается не меньше. Питер же просто выполнял данное им обещание, стараясь не обращать внимание на ту пустоту, что из раза в раз образовывалась в сердце. Один раз, просто любопытства ради, он спросил у Медеи, когда они вместе смотрели какой-нибудь фильм. В итоге, после получасовых размышлений оба пришли к выводу, что на последнем месяце беременности Мильтон.

Одна рабочая встреча сменялась другой, а та следующей и так до бесконечности. Мильтон старалась каждый день найти что-то, что сможет сделать бизнес лучшим и единственным в своем роде ровно настолько, насколько это было возможно. Она ездила на встречи рано утром, днем и даже вечером. На большинстве из них присутствовал Сайлас. Порой девушка восхищалась тем, какой у нее спокойный сын, в другие моменты она думала, как бы успокоить бесов внутри него. И чем больше ей приходилось работать вне дома, тем чаще она старалась завозить Сайласа родителям, которые с удовольствием проводили время с внуком. Но одними приветствиями никогда не обходилось.

– Снова встреча с партнерами? – мать с счастливой улыбкой забрала внука из рук дочери, не забывая бросить на нее укоризненный взгляд. В глубине души она гордилась Медеей, зная, что не каждый человек способен создать свое дело, которое медленно, но верно будет набирать популярность. Но семья….

– Да, – девушка что-то быстро набирала в телефоне, а потом и вовсе начала вести параллельный диалог, не совсем искренне извиняясь перед матерью.

– Тебе не кажется, что Андрес вполне может с этим справиться сегодня сам? Посиди с нами, я пирог испекла…

– Да, конечно, – Медея на мгновение убрала телефон от уха. – Все, я побежала. Вещи Сайласа как всегда в рюкзаке. Люблю, – и перед тем, как выскочить за порог родительского дома, быстро поцеловала сына в макушку.

Мать смотрела ей вслед, неосознанно укоризненно мотая головой. Они с мужем не раз заводили с дочерью разговор про семью, ответственность и карьеру. Есть вещи, которые при всем желании невозможно совмещать. И Медею как раз угораздило выбрать именно такой, полностью несовместимый комплект. Но Мильтон лишь отмахнулась и сказала, что они с Питером все давно обсудили и их все устраивает.

Родители всегда обладают особенным чувством, что детям понять не суждено, пока у них у самих не появится ребенок. Сколько бы Медея их не уверяла, что все хорошо, сколько бы Питер не кивал при встречах и совместных обедах, родители видели ту пустоту, которая из раза в раз проскальзывает во взгляде молодого человека.

Они вспоминали сколько жизни и любви было в их взглядах, когда они только начали встречаться и когда только поженились. Но стоило безумной, по их мнению, идеи поселиться в голове дочери, как все начало рушиться, словно карточный домик. Сначала, падали верхние карты, затем средние ряды, а после под их тяжестью с крахом обрушился и нижний, самый устойчивый и важный уровень. Мать не хотела наговаривать и всегда старалась смотреть на мир позитивно, но сердце подсказывало ей, что полное разрушение этой молодой семьи лишь вопрос времени. Однажды она рискнула поделиться своими соображениями с мужем. Его единственной реакцией был скупой согласный кивок и вздох, полный грусти и разочарования. После этого женщина не раз пыталась вразумить дочь, но все сводилось к отрицанию существующих проблем.

Как-то раз отец попытался поднять эту тему и объяснить дочери, что Сайлас не получает нужного от нее внимания, и Питер тоже. Что семья не может строиться вокруг того, что она творит со своей жизнью. Но Медея практически ничего из этого не услышала. Нет, конечно, она слушала, что говорил отец. Наверное, в ее жизни слова папы имели самый большой вес, но только не сейчас. Не на том жизненном этапе, когда впервые жизнь идет именно так, как ей того бы хотелось. Девушка видела свою идеальную жизнь именно такой, какой она была сейчас. Медея не была готова отказаться от Сайласа, работы или Питера, а потому то сочетание, которые у нее получилось создать, ее более чем устраивало. И, конечно, она знала и помнила, что обязана была этим ни кому иному как мужу.

Мильтон не считала, что она справляется со всеми своими обязанностями так, как того требовали обстоятельства. Но, безусловно, ее нельзя было назвать плохой матерью и женой. Несколько часов в день она посвящала исключительно Сайласу. Правда, это были не те часы, когда малыш нуждался в ней, а те часы, которые она могла выделить из своего забитого графика. Она справлялась с материнскими обязанностями, но явно не так, как с этим справляются другие. Что-то все время шло не так, всегда были мелкие недочеты. Даже в самом начале Питер научился пеленать Сайласа быстрее и лучше, чем она. И впервые в жизни неудача не оказала на нее положительного влияния. Вместо того, чтобы научиться делать что-то отлично, Медея просто опустила руки и признала, что материнство – это определенно не та вещь, которая будет получаться у нее отлично.

И она была бы права только в том случае, если сказала эту фразу после тысячи попыток. Но Медея пошла по легкому пути, просто убедив себя в этом и бросив всякие попытки стать для своего ребенка лучшей матерью.

Сайлас был слишком мал, чтоб что-то понимать. Ему только-только должно было исполниться девять месяцев. Он не умел еще ходить и говорить. Малыш не мог бы объяснить никак кроме крика, что ему чего-то не хватает. Но даже сейчас, на каком-то инстинктивном уровне, Сайлас чувствовал сильную любовь и привязанность к человеку, который любит рассказывать ему сказки, который показывает ему окружающий мир из окна и собирает букеты шуршащих желтых листьев в парке. Малыш не знал точно, кто это, но был рад ему сильнее, чем другому человеку, который купает, укладывает спать без сказок, который на прогулке делает самое большое преступление – не поднимает для него, Сайласа, желтые шуршащие листочки с земли. Мальчик этого не понимал, но уже в таком раннем возрасте он чувствовал, что папа играет куда большую роль в его жизни, чем мама.

***

– Что у нас, Андрес? – Медея непременно поздоровается со всеми в офисе, но позже. По крайней мере, после того, как она узнает все последние новости.

Сегодня была суббота. Это был лучший день недели для работы, по мнению девушки, хотя все ее окружение было склонно не согласиться с таким мнением. Так вот, этот день прекрасен по нескольким причинам. Первая, и самая главная, у Питера выходной. А значит, она официально избавлена от домашних дел, нотаций со стороны родителей, печального взгляда мужа и от обязанностей перед Сайласом. По какой-то причине, Мильтон все еще не чувствовала угрызений совести на счет двух последних пунктов.

Сегодня ее магазину исполнилось полгода. Полгода нервов, бессонных ночей, домашних невзгод было пожертвовано на это дело. И Медея считала, что оно, черт возьми, того стоило.

Теперь о ее детище знало много людей. По всей Великобритании заказывали около полусотни книг в худшие дни. А в лучшие дни это число увеличивалось в несколько раз.

Всем казалось, что мозг девушки не переставал работать даже ночью. Каждый день на утренней планерке, которую она решила устраивать с недавних пор, Мильтон выдавала десятки идей. Да, они повторялись. Да, многие из них были абсурдными и нереалистичны, по крайней мере, на данном этапе развития бизнеса. Но все же часть из них работали и приносили свои плоды.

Например, большой процент продаж приходился на книгу по цитате. Сказать, что Медея гордилась собой и своей командой, ничего не сказать. Она предлагала множество идей, коллабораций. А большую часть заработанных средств предпочитала тратить на рекламу.

Порой команда считала ее одержимой. Мильтон была готова чуть ли не в ручную упаковывать каждый заказ, трепетно относясь даже к малейшему недочету. Не дай Бог, на коробке образуется вмятина, или упаковочная бумага будет с небольшим надрывом. Все, пришлось бы переделывать весь заказ без каких-либо возражений и пререканий. Тут она была непоколебима и ни за что не сменила бы свою позицию.

– Это что-то невероятное! – Родригес улыбался так широко, как только мог. – Ты же знаешь, скоро день Всех влюбленных и… Короче, мы преодолели отметку в тысячу. А сейчас только одиннадцать утра.

С минуту Медея смотрела на него удивленным взглядом, совершенно забыв, что разматывала шарф и стягивала с головы шапку с помпоном. Потом она несколько раз моргнула и спросила:

– Что?

Андрес рассмеялся, и где-то из глубины офиса послышался тихий смех других членов команды:

– Тебя Сайлас что ли своими криками окончательно оглушил? Говорю же, мы преодолели нашу первую тысячу за день! Наверное, реклама, которую Арли запустила неделю назад, наконец-то дала плоды.

Медея выдохнула:

– Очень смешно, мой друг, но первое апреля еще не скоро. Покажи статистику.

Парень нахмурился. Перед тем, как объявить Медее о первой тысяче заказов, он продумал несколько сценариев.

В первом она радостно скачет по офису, целует и обнимает всех подряд. Это был самые нереалистичный вариант, но ему бы очень хотелось увидеть такое зрелище. Второй заключался в том, что Медея будет сдержанно радоваться и говорить, какие они все молодцы и что дальше – больше. Это уже более похоже на правду. И наконец, третий вариант, который нравился Родригесу меньше всего и оттого казался самым правдоподобным – Мильтон непременно скажет: «А почему так мало? Впереди же четырнадцатое февраля! Где наши две тысячи?».

Андрес даже предлагал остальным в команде поспорить, какой из вариантов окажется верным. И как же он был рад, что все таки этого не сделал – Родригес мог бы проиграть приличное количество фунтов.

– Совсем что ли? – он насупился и повел ее к своему ноутбуку. – На смотри. О, как жаль, что я тебя обманул, – парень сокрушенно помотал головой и постарался выглядеть как можно более виноватым. – Пока мы с тобой тут болтали, заказов увеличилось на сотню. Прости, что как всегда тебя…

Договорить он не успел, так как Медея, увидев цифры своими глазами, кинулась к нему на шею с объятиями.

– Первая тысяча, Андрес, ты представляешь? – у нее был до неприличия счастливый голос и взгляд. Если бы Питер сейчас был бы с ней в одной комнате, то он непременно порадовался за нее, если, конечно, поверил своим глазам. Молодой человек отдал бы все на свете, лишь видеть ее радостные эмоции как можно чаще. Пирсон бы соврал сам себе, если сказал, что видел такую яркую эмоцию хоть раз за последние полгода.

– Первая тысяча? Да не может быть! – притворно воскликнул Андерс, за что получил легкий толчок в бок. – Убедилась? – беззлобно спросил он.

Медея несколько раз утвердительно кивнула, вновь переводя взгляд на счетчик заказов:

– А мы успеем все собрать?

– Не переживай, я уже подключил одного внештатного сборщика. Все будет хорошо, – он задумчиво почесал затылок. – Тем более заказы поступили только что. Я очень сомневаюсь, что кто-то был бы способен правильно упаковать их за несколько минут.

Мильтон задумалась:

– Нужно организовать все, как можно быстрее. Иначе…

– Иначе людям придется ждать свои заказы положенные неделю или две? Какой кошмар, господи!

– Хватит, – она снова посмотрела на статистику и улыбнулась.

Парень усмехнулся:

– Это ты хватит. У нас по статистике самые быстрый сбор заказов среди всех книжных.

Медея хотела сказать что-то на счет того, что и заказов у них раз в десять меньше, чем у более крупных магазинов, но предупреждающий взгляд Родригеса остановил ее. Она покорно кивнула и направилась к своему столу.

Комната, которая прилегала к основному офису, носила гордое название «склад». На самом деле это помещение Медея любила большего всего по нескольким причинам. Первая – там было большое количество книг, которые еще никто не читал. Вторая – порой ей нравилось заниматься упаковкой, аккуратно наклеивая на обернутую в пергамент книгу цитату и какой-нибудь подходящий стикер. Третье – там не было людей. Нет, упаковщик всегда был на месте, но, как правило, они не разговаривали без необходимости. И последнее, четвертое, – именно этот склад Мильтон с гордостью могла бы назвать своим «местом силы». Все идеи, которые в последнее время приходили ей в голову, появились именно здесь, во время очередной упаковки.

Магазин работал уже полгода, и за это время ассортимент книг по цитатам значительно увеличился. Большей частью этим тоже занималась Медея, хотя какие-то цитаты предложил Андрес, Питер и даже Арли.

Девушка улыбнулась мысли, что наконец-то они сдвинулись с мертвой точки, и направилась ко складу. Главное, чтобы заказанных книг хватило, иначе им и правда придется увеличить время доставки от «супер быстро» до «реалистичного».

В тот день Мильтон впервые вернулась домой заполночь. К концу дня отметка о заказах перевалила за две с половиной тысячи. И своими силами они не смогли бы справиться. В первую очередь пришлось сортировать заказы по адресам. Те, куда доставка шла дольше всего, постарались собрать в первую очередь. По самому Лондону и ближайшей округе решили все сделать позже.

Андрес в какой-то момент предложил дать объявление о самовывозе. Возможно, кому-то понравится такой вариант, так как это может оказаться дешевле для покупателей, чем доставка курьером. Но Медея наотрез отказалась.

Первой и главной целью, ради которой она год назад придумала книжный магазин, был комфорт покупателей, а самовывоз явно не относится к этому. Конечно, всегда есть исключения. Но на то они и исключения, а не правила. Родригес мог бы привести тысячу доводов об обратном, но решил промолчать. В конце концов, у Мильтон был на редкость упрямый характер, а местами даже и вредный. Так что спорить по таким «мелочам» было себе дороже. Да и с таким количеством заказов времени не следовало терять просто так.