Текст книги "Аратта. Книга 1. Великая Охота"

Глава 9
«Смотри и слушай»

Литые бронзовые псы, установленные возле двери лаборатории, будто по команде, повернули головы в сторону подходящего к дверям человека и взревели, заставляя гостя остановиться. Тот знал, что стоит ему ступить хоть шаг дальше, не огласив своего имени и не получив разрешения войти, – две струи пламени метнутся ему навстречу, испепеляя непрошеного посетителя.

– Благородный Артанак, Видящий Звезды, к Познавшему Тайное, святейшему Тулуму!

Псы, словно услышав немой приказ, опустили бронзовые морды и вновь застыли. Вслед за этим послышался глухой рокот ворота, поднимающего тяжеленный засов. Двери сами собой отворились, и Артанак, склонив голову, вошел в помещение. Он знал, что тут поджидает еще одна ловушка, и для того, кто попытается войти в храм Высшего Знания, не склонив головы, приуготовлена балка, незаметная обычному глазу из-за хитроумно выставленного освещения.

Тулум, верховный жрец храма Исвархи, сидел за заваленным свитками просторным столом, повернувшись ко входу спиной, и разглядывал таблички с письменами, сличая их между собой и грустно качая головой. Он был очень сходен лицом с государем Ардваном, что и неудивительно – ведь Тулум был его младшим братом. Но никто бы не спутал их, ибо Ардван был величав, горд и вспыльчив, Тулум же тих, спокоен и ровен, как морская гладь. И так же скрытен.

– Я отвлеку тебя, о многомудрый?

– Ты уже это сделал, – откладывая записи, повернулся великий жрец. – Итак, я весь обратился в слух. Что привело сюда человека, надзирающего за покоем в стране?

– Забота о покое в стране, что же еще? – хмыкнул Артанак.

– Вот как? – В голосе мудреца послышалась легкая насмешка. Он встал и подошел к одному из виднейших сановников державы. – Разве эти вопросы теперь решаются жрецами?

– Есть вопросы, на которые не ответить без божественного участия, – уклончиво ответил Артанак.

– Что же это за вопросы?

– Они касаются не просто мира и покоя в стране. От их решения зависит само наше существование.

На лице верховного жреца промелькнуло любопытство.

– Уж не говоришь ли ты о наступающей воде? Стало известно что-то новое?

Хранитель Покоя ответил не сразу, подбирая слова. От предстоящей беседы для него – и не только для него – зависело очень многое. Возможно, все будущее Аратты…

– Да, – сказал он медленно. – Я думал об этом много дней и ночей. И когда луч солнца истины осветил мне путь, я вдруг осознал все так ясно, будто это было известно всегда.

– Тебе было откровение от бога? – пристально глядя на него, спросил Тулум. – Что ж, если так – поведай, что тебе было явлено!

– Как известно тебе, многомудрый, уже который год подряд мы получаем удручающие известия из северных уделов, – заговорил мрачным голосом Хранитель Покоя. – Вода, во времена наших дедов безропотно утолявшая жажду и насыщавшая посевы, будто взбунтовалась и наступает на города и земли. Я раз за разом задавал себе вопрос – как такое могло произойти? Чем провинились избранные богом дети Солнца? В чем причина того, что море ведет себя, словно воинство тьмы?

– Неужели боги явили тебе причину? – с сомнением произнес жрец. – И что это было – вещий сон, внезапное озарение?

Хранитель Покоя торжественно кивнул.

– В последней моей поездке на север, прибыв на пустынный и разоренный стихией берег, еще недавно бывший в полудне пути от края моря, я вдруг заметил выползающую на камни змею. Сперва я принял ее за ствол поваленного дерева. Но тут она пошевелилась, и я понял, что это живое существо и что оно – огромно! Я сперва обомлел. Но когда ясность мысли снова вернулась ко мне, я понял – это накхи! Злокозненные накхи! Это они запретным колдовством пробудили своего Первородного Змея. Он ворочается там, в подземной темнице, насылая на наши берега своих детей, и норовит снова вырваться наружу, чтобы поглотить тех, кто заставил его некогда скрыться в бездне…

– Я поражен, – чуть заметно усмехнулся великий жрец. – Ты знаешь о нравах Первородного Змея не меньше, чем посвященные накхи. Но скажи, ты с этим шел ко мне?

Вельможа опять замялся с ответом, соображая, как ему воспринимать слова высокородного собеседника. Младший брат государя, много лет назад принявший жреческий сан и вступивший на путь Знания, редко выходил в свет, и чаще всего его место в тайном совете так и оставалось пустым. Однако при дворе каждый знал, что ни одного серьезного решения Ардван не принимает, прежде не посоветовавшись с верховным жрецом.

И сейчас Артанак ощущал недоумение и досаду. Невзирая на всю свою книжную премудрость, Тулум вовсе не был оторван от мира, и образный рассказ не произвел на него заметного впечатления. А Видящему Звезды не хотелось говорить четко и однозначно. В такой ситуации ему бы больше понравилось, чтобы верховный жрец понимал его без слов, по одним лишь намекам. Однако тот был непрост и решительно не желал подхватывать опасную беседу.

– Я говорю, что в затоплении наших северных земель виновны накхи! – бухнул Артанак, утомившись говорить околичностями.

– Может и так, но у меня нет тому никаких доказательств, – столь же прямо ответил Тулум.

– Эти скрытные твари умеют прятаться сами и, уж конечно, умеют прятать свидетельства своих преступлений. Но все же сегодня их коварство было явлено миру!

– О чем ты говоришь?

Артанак вздохнул:

– Меня давно тревожит то расположение, которое наш повелитель, оказывает знати этого народа. В последние годы он завел опасную привычку ставить накхов на высокие посты. Порою даже он делает их начальниками крепостей и дает под их руку воинские отряды!

– Опыт и мудрость моего брата не подлежат сомнению, – пожал плечами верховный жрец.

– Как и коварство накхов. Нам кажется, что они верны, ибо триста лет никто из них не поднимал оружия на ариев и не участвовал ни в едином мятеже. Но это не так. Они готовят удар. Я знаю это!

– А доказательства? – со скукой в голосе повторил верховный жрец.

– Вот доказательства. Сегодня утром твой брат призвал к себе саарсана накхов Ширама, сына Гауранга, и поручил ему охранять наследника во время Охоты Силы.

Тулум призадумался. Это известие было для него новостью.

– Значит, малыш Аюр отправляется на свою Охоту Силы… Поистине время летит как стрела! Что же до этого Ширама, мне весьма мало о нем известно – только то, что выкрикивают глашатаи на улицах столицы… Он вроде бы славный воин, не так ли?

– Прежде всего он – саарсан накхов, – с нажимом повторил Артанак. – А еще ваш брат желает выдать за него замуж свою младшую дочь.

– Царевну Аюну?

Тулум не смог скрыть неприятного удивления. В душе он не мог не признать, что это, пожалуй, уже слишком.

– Воистину колдовские чары этого злокозненного племени накрыли пеленой разум вашего брата! – с притворной горечью воскликнул воодушевленный Артанак. – Увы, свершить это было несложно – государь Ардван всегда был им не особенно крепок. Говорят, в юные года он страдал от видений, слышал голоса…

Тулум усмехнулся.

– Видения свойственны знатнейшим ариям. Они лишь доказывают, что мы – прямые наследники Господа Исвархи, – спокойно ответил он. – Это память о тех временах, когда наши души жили в иных мирах. И ничего нового в этом нет, Видящий Звезды. Не говори, что в отрочестве тебя во сне не звали неведомо чьи голоса… Ты прекрасно знаешь, что с возрастом это проходит.

– Не уверен, что у государя прошло, – проворчал Артанак. – Уж не знаю, голоса каких неведомых богов велят ему передавать накхам власть в стране в обход нас, ее законных владык! Ардвану бы следовало уединиться в горах и умолять Господа Исварху вернуть ему ясность ума!

И Видящий Звезды выжидательно поглядел на младшего брата государя.

– Господь Исварха в своей безграничной милости хранит наш род, – напомнил ему Тулум, ужаснувшись про себя, сколь далеко зашли замыслы тех, по чьему поручению пришел к нему Хранитель Покоя.

– Как он его хранит, мы все отлично знаем, – ядовито ответил Артанак. – Разве не безумие – потеряв двух сыновей, отсылать в дикие земли своего единственного наследника? Ардвану нужны доказательства, что Господь Солнце от него отвернулся? Что будет, если вдруг зверь растерзает Аюра? Если он отравится гнилой водой или упадет в пропасть? Кто взойдет на престол?

Тулум промолчал, задумчиво разглядывая уходящие под своды ряды полок со свитками и приборами. То были сокровища знания со всех концов земли, которые он собирал годами, бесконечно дорогие ему – куда дороже, чем все великолепие государева Лазурного дворца.

– А теперь наследнику престола угрожают не просто опасности долгого пути в диком краю, – продолжал гнуть свое Артанак. – Коварство накхов и силы Первородного Змея – вот что подстерегает Аюра! Как человек, призванный сохранять покой в стране, я не могу не тревожиться о царевиче, вашем родном племяннике. И потому я здесь. Я, – тут Артанак делано запнулся, – да что я, мы все – те, кто встревожен судьбой великой Аратты, – смотрим на вас и ждем помощи. А возможно, и защиты. Кому, как не вам…

Тулум сделал останавливающий жест.

– Молчи! Не говори то, о чем можешь пожалеть! Ступай, я буду думать о твоих словах.

На лице Артанака промелькнуло недовольство. Не такого он ожидал ответа от брата государя.

– Но что сказать…

– Ступай. В свое время я призову тебя.

Тяжелые двери затворились за спиной Хранителя Покоя. Тулум прислушался. Ни его шагов, ни бряцания висящего на поясе меча слышно не было. Он еще чуть помедлил и негромко окликнул:

– Иди сюда, Хаста.

Невысокий мужчина с копной рыжих волос, кажущийся куда младше своих лет, появился из-за занавеса, висевшего около дверей.

– Ты все слышал?

– О да, я слышал даже больше, чем сказал сей почтенный сановник.

– Что ты имеешь в виду?

– Я слышал, каким гулом отдавались в его черепе произнесенные слова. Это напоминало колокол, раскачиваемый ветром…

– Ты что же, хочешь назвать пустоголовым знатного ария? – поднял бровь верховный жрец.

– О нет, если в голове имеется язык, она уже не пуста, – ухмыльнулся жрец. – А здесь еще и зубы, и глаза…

– Замолчи! И впредь никому не смей такого говорить. Хочешь потерять голову?

– Я умею хранить тайны. – Хаста придал лицу строгое выражение. – Особенно если они касаются покоя государства.

– Скажи лучше, что ты думаешь о словах Артанака?

– У него замечательный голос…

– А если оставить в стороне твои шутки?

– То я, пожалуй, и сам постараюсь остаться в той же стороне. Но если по делу… – Хаста устремил взгляд на пышную зелень за витой решеткой окна и заговорил:

– Когда я был мал так, что еще не доставал до стремени макушкой, дед рассказывал, как Первородный Змей, должно быть во сне, решил поворочаться в своем подземном океане. Землю трясло полдня кряду. Затем пришла волна. Она была выше любого дерева. И лишь те, кто жил на холмах, подобно моему деду, спаслись от гнева тайного бога накхов… Что же касается огромного змея, увиденного вашим недавним гостем, тут все просто. В те же детские годы мать запрещала мне и братьям ходить на морской берег во время отлива. Она утверждала, что огромные черви выползают в это время на отмели, пожирая оставленную отливом рыбу, и могут унести зазевавшегося ребенка. Когда я подрос, не раз видел таких. Видящий Звезды не соврал, эти твари в самом деле существуют. Но в этом нет козней накхов, а лишь воля создавших их богов…

Тулум рассеянно слушал молодого жреца.

– Мне слабо верится, что накхи задумали какую-то каверзу против нас, – сказал он, отвечая скорее своим мыслям. – Слишком давно мы живем вместе. Да и что получат накхи, даже если смогут захватить власть? Вода подступает… Ее все больше… – Тулум бросил полный горечи взгляд на исписанные таблички, покрывающие стол. – Если море будет поглощать наши северные пределы с такой же скоростью, как сейчас, через десять – двадцать лет большая часть Аратты окажется под водой! И это еще по самым благоприятным расчетам! А они желают драться за власть, не понимая, что очень скоро, возможно, править будет просто нечем…

Хаста промолчал. Он глубоко почитал Тулума – не только как верховного жреца и своего наставника, но и как величайшего ученого. Однако его слова о том, что великая и бессмертная Аратта, вероятно, очень скоро может исчезнуть, казались такой же неправдоподобной выдумкой, как сказки о волшебном мече без клинка, разрубающем камни.

– Мало кто сегодня печет тот хлеб, который желает съесть через десять лет, – ответил он в конце концов. – Всем хочется верить, что боги смилостивятся. Быть может, повелитель приближает к себе накхов, потому что полагает Первородного Змея и впрямь виновным в надвигающемся потопе? Может, он пытается задобрить тайного бога накхов?

– Нет. Ардван крепок в истинной вере, – убежденно сказал великий жрец. – Просто он ясно видит, что потомки наших знатнейших родов больше не желают служить опорой трону. Они хотят быть самостоятельными властителями в своих землях. Потому-то брат и не доверяет им. Потому-то и ставит начальниками главных крепостей в их землях верных ему накхов. Те, кто поумнее, спешат приблизиться к престолу, пока повелитель оставил там места для единоплеменников. Другие же злоумышляют на своего государя. В заговор они хотят втянуть и меня…

Тулум тряхнул головой, возвращаясь к насущным вопросам.

– Слушай, Хаста. Должно быть, и впрямь мой брат решил поставить Ширама, сына Гауранга, во главе Великой Охоты. Не мне осуждать его выбор… Допускаю даже, что он пообещал отдать этому храбрецу в жены свою дочь – если священная охота царевича будет удачной. Пока мы об этом ничего не знаем, кроме того, что услышали сейчас. Надеюсь, скоро узнаем. А сейчас мы должны извлечь всю возможную для нас выгоду из этого дела. Ты отправишься в поход вместе с Аюром. Смотри, слушай. Я должен знать обо всем, что происходит вокруг наследника. Кроме того, меня интересуют земли, далекие от моря. И лучше всего – расположенные в горах.

– Плоскогорья Змеиного Языка?

Тулум кивнул.

– Два года назад я с тем же поручением отправил на юг верных людей, которых возглавил мой воспитанник Аоранг. На днях они должны вернуться…

– Если только Аоранг не встретил по пути родственного мамонта и не решил провести с ним остаток дней, – не удержался от колкости Хаста.

Верховный жрец строго покачал головой, скрывая невольную улыбку.

– Он хоть мохнач по рождению, но все же не менее смышлен, наблюдателен и отважен, чем ты. А ты, насколько мне известно, не спешишь забраться на всякое дерево лишь потому, что там есть птичье гнездо… Так вот, его задачей было разведать путь в полуденные земли. Ты же будешь моими глазами в землях заката. Замечай все, насколько там холодно зимой и тепло летом; есть ли там реки и насколько они полноводны; какие там водятся животные; что там за племена; годятся ли земли для земледелия и сколько народу они способны прокормить…

– Исполню все, как прикажете, – поклонился Хаста.

Мысли метались у него в голове. Новые земли? Неужели втайне готовится переселение? Тогда к чему начато строительство того огромного канала, на которое согнали почитай все уцелевшее население разоренных морем северных уделов?

– Это еще не все, – продолжал Тулум. – Аюр должен вернуться целым и невредимым. Даже если всем остальным его спутникам надлежит умереть. И запомни еще вот что, – нахмурившись, добавил он. – Если вдруг Ширам выступит против наследника, он не должен пережить этого дня.

Взгляд Хасты застыл.

– Так и будет, – пообещал он.

– А о помощи богов я позабочусь сам. Во всех же прочих случаях помогай Шираму чем сможешь. Если накх сбережет жизнь и здоровье царевича ариев, никто больше не сможет говорить об их враждебности. Иначе может вновь разразиться смута, которая смоет нашу державу еще до того, как земли ее поглотят волны…

Глава 10
Игры храбрецов

Собака спросонья повела носом, тявкнула, подскочила и разразилась диким лаем. Хаста, спавший на кипе елового лапника, накрытого грубым плащом, вскинулся и растерянно оглянулся. До восхода было еще далеко, все тонуло в сером мареве. Священный пес прыгал вокруг, то гавкая в сторону частокола, то отскакивая назад и поджимая хвост. Жрец послюнявил палец, поднял руку вверх, чтобы поймать ветер. Впрочем, и без того морда пса указывала, где искать источник тревоги. Стражи, несколько ловчих и пара всполошившихся слуг уже были у стены. Потрепав по холке собаку, Хаста подошел к ограде, поглядел между зубцов и оцепенел.

По лесной опушке длинной цепочкой призрачно-серых теней двигалась стая. С виду это были волки – но такие огромные, каких Хаста никогда прежде не видал. Жрец поморгал и даже протер глаза, дабы убедиться, что ему это не мерещится, – звери то появлялись, то исчезали, временами растворяясь в тумане. Он даже не мог сказать, какой они масти – черной или серой, она как будто все время менялась…

«Я сплю», – убежденно подумал Хаста. Впрочем, продолжал смотреть во все глаза.

Сейчас странные волки, кажется, не охотились. Хаста заметил матерого зверя, шедшего последним, чуть в отдалении от всех прочих. Человек, не знакомый с обычаями волков, мог бы предположить, что это какой-то изгой или старик, доедающий объедки после молодых и сильных. Но Хаста знал, что первыми идут как раз старики. Если кто-то вздумает напасть, его добычей станут пожившие звери, потеря которых не слишком огорчит стаю. Охотиться они уже не могут, но свою жизнь так просто не отдадут. А за это время вожак решит – нападать, прятаться или спасаться бегством. В любой миг он готов защитить сородичей или развернуть стаю обратно в лес…

«Куда собрались эти страшилища? – разглядывая беззвучно проходящих вдоль леса волков, думал жрец. – Не к ингри ли? Может, надо разбудить их? Такая стая может всю скотину вырезать так же быстро, как пастух щелкает бичом…»

В предрассветной дымке взвились к небу жаворонки, словно оповещая жителей селения о приближении лесных гостей.

– Думаешь, как ингри предупредить? – раздалось за спиной огнехранителя.

Тот резко обернулся – позади стоял Ширам, как обычно подкравшийся совершенно беззвучно.

– Не беспокойся, – сказал накх. – Там есть кому бодрствовать. Поутру их лазутчик тут ходил, высматривал.

– Но что это за звери? Я таких прежде не встречал.

– Я тоже…

Между тем стая остановилась на опушке, вероятно учуяв стоящих у подножия холма мамонтов. Хаста решил, что близость огромных животных отпугнет их. Но волки, кажется, просто остановились. Жрец прислушался – ему показалось, что где-то чуть слышно играет дудочка. Короткие переливчатые трели, сами напоминающие то ли вой, то ли плач, время от времени доносились из леса. «Неужели пастух гонит стадо на выпас и стая поджидает скотину, чтобы напасть?» – напрягаясь, подумал он.

Волки и впрямь улеглись в высокую траву и стали совершенно невидны со стороны.

«Надо попросить ловчих! Их стрелы наверняка долетят до подножия холма…»

Он не успел додумать эту мысль. На лесной опушке появился мальчонка лет двенадцати. Хасту прошиб холодный пот. Он увидел, как вскакивают с земли волки и, как один, бросаются навстречу пастушку.

«Сейчас они разорвут его!» – с ужасом подумал он, готовясь придти на помощь. Однако дальнейшее заставило его замереть на месте и не отрываясь следить за происходящим. Матерые хищники окружили мальца и начали тереться о его плечи, тыкаться мордой в ладони. Убрав свою свистульку в поясную суму, тот совал им в разинутые пасти какие-то лакомства, трепал их за ухом, чесал спины… Раздав принесенную снедь, пастушок что-то воскликнул, и волки прыснули в сторону леса, торопясь скрыться из вида. А пастушок как ни в чем не бывало направился обратно в сторону просыпающегося селения.

– Поистине диковинное место! – прошептал Хаста.

– И обычаи тут диковинные… Разузнай-ка на празднике у ингри об этой стае, – тихо произнес Ширам. – Если буду спрашивать я, они побоятся и ничего не скажут.

Он поглядел на восход, где небо уже начинало светлеть.

– Жаль, не удалось выспаться. Сегодня будет долгий день. Я уж и забыл, как утомительны буйные празднества дикарей…

Пряный мед Хасте понравился. А вот мутное питье, которое местные жители варили из ячменя, показалось ему на вкус горьким и до того противным, что в первый миг он решил, не задумал ли вождь ингри подшутить над ним. Он искоса поглядел на Толмая и его сыновей – те хлестали темное пойло так, будто ничего вкуснее отродясь не пивали.

– Что это? – словно между прочим поинтересовался жрец.

– Это жидкий хлеб, дарованный нам богами, – воскликнул Урхо. – Он насыщает брюхо и веселит сердце!

– Сегодня у нас радостный день, – произнес Толмай, вставая с огромной глиняной кружкой в руке. – Сегодня в наши леса пришли гости из далекой Арьялы! А значит, боги нынче, невидимые глазу, пируют с нами за этим столом! Славься, Хирва, наш пращур, владыка Зеленого Дома! – Он поклонился вырезанному из дерева рогатому существу, отдаленно напоминающему человека. Три таких существа, раскрашенные и увешанные подношениями, стояли у дальней стенки общинной избы. В стоявшего посередине рогатого идола почти упирался длинный, поставленный на козлы стол. – Славься, Видяна, синеокая владычица вод! Будь славен, Варма, господин небес!

С каждым славословием вождь кланялся одному из идолов, а прочие ингри, пирующие с ними за столом, дружно подхватывали его возглас. Хаста с любопытством рассматривал резные столбы, увенчанные головами, – мужская, женская, нечто вроде птицы… Высверленные глаза загадочно смотрели с потрескавшихся лиц. А рогатый еще и распахнул рот, как будто в крике.

Для чего так было устроено, Хаста вскоре увидел. Толмай, а за ним и прочие мужи племени ингри по очереди вставали, подносили идолу свои кружки, полные горького напитка, и с поклоном выливали его рогатому богу в рот. «Этак бог может здорово накуролесить», – мелькнуло у жреца в голове. Но наверняка уж ингри подносили резному богу это зелье не в первый раз…

– Что они делают? – поинтересовался у него Аюр, восседающий на почетном месте.

Ради торжества царевич облекся в алый плащ и снова надел все свои украшения, которые за время пути одно за другим перебрались в дорожные короба. На его челе сверкал венец, шею украшал золотой чеканный диск с ликом Господа Солнца, пальцы унизывали перстни. Судя по виду потрясенных ингри, они уже были вполне готовы признать Аюра живым богом, благо их собственные лесные божества выглядели рядом с ним рассохшимися колодами.

– Судя по всему, – ответил ему Хаста, – они пытаются напоить своего бога.

– А зачем?

– Затем что он привел нас сюда, солнцеликий.

Царевич впал в задумчивость. Он тоже успел хлебнуть темного пойла.

– Это благодарность или наказание, чтобы он так больше не делал?

– Кажется, благодарность. Но даже если так, у их бога странный вкус…

Между тем обряд славословия подошел к концу. Местные жители толпой повалили на улицу и вскоре собрались на высоком берегу реки, образуя широкий круг. Арьяльцев проводили на заранее приготовленное для них место. Вслед за этим с дальнего конца селения, от ворот, ведущих к лесу, послышались визгливые звуки рожков, и на залитый солнцем луг, восседая на крупном лосе, въехал Урхо в белом меховом плаще до пят. За ним, косолапя, брел молодой бурый медведь. Но он Хасту мало заинтересовал – уж больно жалобное выражение было на его морде. А вот плащ…

– Это что же за шкура такая? – спросил он, подходя к Толмаю.

– Белый медведь, – охотно ответил тот.

– Что он говорит? – спросил Аюр, предполагая, что не понял ответ.

– Он утверждает, что это медвежья шкура.

– Медвежья? Он что, не знает, какого цвета медведи?

– Возможно, ингри как-то вываривают или окрашивают шкуры, – предположил жрец.

– Нет-нет, – услышав разговор царевича со жрецом, замотал головой Толмай. – Белый медведь далеко живет – там. – Он обернулся в сторону заката и махнул рукой. – Лаппы к нам приходят, на зерно меняют. И еще вот это. – Он вытянул из-за ворота рубахи белый, чуть желтоватый оберег с вырезанным на нем солнечным колесом. – Зверь там есть – громадный и клыкастый, по их словам, не меньше лося. А вместо ног у него – рыбий хвост.

– Как рыбий хвост? – ошарашенно спросил Аюр. – А клыки есть? Как же он охотится?

– На брюхе ползает. Клыки у него длинные – с руку. Так он их в лед втыкает и подтягивается.

– Да быть такого не может, – расхохотался царевич. – Врут, поди?

Хаста вдруг перехватил направленный на царевича недружелюбный, подозрительный взгляд. Младший сын вождя Учай явно недоумевал, с чего бы это гость столь непочтительно ведет себя по отношению к его отцу? Что смешного может быть в священном знаке солнцеворота?

Тем временем Урхо спрыгнул наземь, сбросил на руки подоспевшего брата меховой плащ и остался с медведем один на один. Громко рыкнув, зверь поднялся на задние лапы. Гости притихли – но, кажется, сыну вождя только это и было нужно. Он вытащил из-за пояса дудочку-жалейку и заиграл что-то веселое. Медведь довольно хрюкнул и начал притопывать, будто танцуя. Урхо продолжал играть все быстрее, при этом и сам пустился в пляс, скача вокруг бурого и размахивая рукавами, будто крыльями. Собравшийся вокруг народ хлопал в ладоши, подбадривая плясунов. На радость зевакам бурый пил молоко из глиняной крынки и махал палкой, от которой его хозяин легко уворачивался под дружный смех толпы.

Аюр обернулся к своим воинам:

– Надо бы и нам показать что-нибудь удалое! Ширам, ты славишься как умелый боец; может, ты?

Однако накх не изъявил ни малейшего желания хвалиться перед ингри своим искусством.

– Видел ли ты змею, которая жалит ради забавы, царевич?

– Но у вас же есть потешные поединки, я знаю…

– Это не то. Мы оттачиваем мастерство на поединках с пленными воинами дикарей. Среди них попадаются весьма умелые.

– На боевом оружии?

– Конечно.

– И что будет, если дикарь убьет накха? – невольно заинтересовался царевич.

– Значит, будет мертвый накх.

– И вы отпустите дикаря?

– Вот еще! Будет биться дальше…

– Позволь мне, мой господин! – перебил его Джериш, выступая вперед и не глядя на накха. – Те, кому нечего показать, всегда находят множество отговорок для оправдания своего бессилия.

– Если бы слова убивали, вокруг тебя и шагу нельзя было ступить, чтоб не наткнуться на мертвеца, – холодно ответил Ширам.

– Оставьте споры! – нахмурился Аюр. – Ты хочешь показать свое искусство, Джериш? Так покажи!

– Мое и моих людей, – уточнил воин. – Чтобы у этих дикарей не возникло мысли, что я один здесь умею обращаться с оружием.

Царевич кивнул. Джериш оглядел ровный берег реки и указал пальцем:

– Пусть вкопают вот здесь столб. Еще мне нужно полено, каким местные жители топят печи.

Заинтересованный Толмай кивнул и подозвал младшего сына:

– Сделай, как они говорят.

– Вы, ингри, хорошие охотники, не так ли? – кинув полный превосходства взгляд на Ширама, спросил вождя предводитель Жезлоносцев Полудня.

– Мы этим живем, – подтвердил большак. – Даже малые дети у нас обучены бить рыбу острогой и сбивать белку с ветки.

– Мог бы кто-нибудь из ингри выстрелить в меня из лука?

– Мои люди хорошо стреляют, – удивленно произнес Толмай, оглядываясь на Аюра, будто ожидая от него подтверждения.

– Вот и пусть кто-нибудь выстрелит мне прямо в грудь.

Джериш начал снимать панцирь.

– Так ведь…

Глаза у вождя полезли на лоб.

– …этими стрелами оленя валят…

– Вот и отлично. А пока пусть мои парни покажут себя.

Когда столб был вкопан, по приказу Джериша на него было поставлено березовое полено. Теперь в сумерках или в тумане столб вполне можно было принять за долговязого белоголового ингри. Толпа замерла, затаив дыхание. Что такое задумали чужаки? Поразить охотников стрельбой из лука? Разве такое возможно?

Джериш подошел к стоящим за спиной царевича воинам и что-то прошептал им. Те закивали – и тут началось.

Сперва, чтобы раззадорить зрителей, арии начали пускать стрелы в столб. В меткости их никто и не сомневался, но то, как они это делали – поразительно быстро, держа по три стрелы в одной руке, – это было нечто невиданное. Они стреляли с разворота, сидя, лежа… Затем один из телохранителей взял щит, другой разбежался, прыгнул, оттолкнулся ногой от щита и в прыжке сшиб из лука голову с плеч деревянного человека.

Аюр гордо поглядел на сидящего рядом с ним Толмая:

– Вот такие у меня охотники!

Лицо вождя было задумчиво. Воинская потеха возымела должный успех. Гости не просто хорошо стреляли – они вытворяли чудеса. Подбрасывали лук, кувыркались, ловили его и стреляли. Выдергивали стрелы, воткнутые в землю в нескольких шагах друг от друга, стреляли, и вновь кувыркались, и снова стреляли, неизменно поражая цель.

– Что и говорить – этакого мне отродясь видеть не доводилось, – признал Толмай, думая про себя, что неплохо было бы рассказать, а еще лучше показать соседским племенам лихое умение его новых друзей.

– А что, – радуясь успеху своих телохранителей, небрежно спросил старейшину Аюр, – есть ли в вашем крае охота для моих молодцов?

– Отчего же нет? Есть. У нас тут и секачи, и олени, и туры забредают…

– Этих и в наших землях хватает, – разочарованно отозвался Аюр. – Нам нужен особый зверь, понимаешь? Невиданный!

– Особый… – протянул Толмай и поглядел на старшего сына.

– За особыми зверями – это в Мокрый лес, – неспешно отозвался тот. – Только я бы туда и сам не пошел, и другим не советовал.

– Это где?

– На полдень от Холодной Спины. Говорят, он тянется до самых Алаунских гор, но мы так далеко не ходим. Да и никто не ходит – жизнь-то дороже…

Однако слова Урхо только раззадоривали царевича.

– И что там скверного, в этом Мокром лесу? – требовательно спросил он.

– Топь, – отозвался Толмай. – По опушке еще ничего, но чем дальше, тем хуже. А из этой топи такое порой лезет, особенно как паводок пройдет…

– Какое? – тут уж в разговор вмешался и Дакша.

– Брр… Прямо как из-за кромки! – Толмай вспомнил что-то, содрогнулся. – Хвала Хирве-хранителю, что нечасто! Тому уж дюжина лет минула, как я отвратную летучую нечисть стрелой поразил. Как жив остался, не знаю, – видно, боги надоумили, куда бить…

– О-о! – протянул Аюр со смесью любопытства и недоверия. – А шкура осталась?

– Да. Висит в Доме Хирвы, лесном охотничьем святилище… – Толмай осекся, бросил взгляд на Аюра и добавил, извиняясь: – Но тебе туда нельзя, господин.

– Почему это?

– Там обитают духи древних зверей, а Хирва, господин леса, сам бережет их, ибо он один в силах их устеречь. Туда только зрелым мужам вход дозволен…

– Ну я так и знал, – надулся царевич. – Одни байки!

– И с тех пор, хвала богам, уже много лет никто…

– Батюшка, – вмешался вдруг Учай. – А тот след, который мы видели у озера, помнишь?

Толмай нахмурился:

– И верно. Бродит тут… уж не знаем кто. Мы его покуда не встречали, только следы видели. Да и не спешим; может, сам уйдет… Копыта у него – как срез вон того бревна.