Текст книги "Полуночный охотник"

Мария Семенова, Анна Гурова
Полуночный охотник

© Семенова М.В., Гурова А.Е., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1. В Горле моря

«Все напрасно! Меня уносит!»

Кайя гребла что есть силы. Однако берег, вместо того чтобы приближаться, медленно таял вдалеке.

Свет утра разливался в нежно голубеющем небе. Над водой проносились чайки, спеша на юг, куда так стремилась Кайя. Туда, где отлив, отступая от прибрежных дюн, обнажал морское дно. Но лодку уносило туда, куда совершенно не хотелось попасть, – на север.

«Отлив! Как я могла о нем забыть?»

Кайя так спешила убраться подальше от Волчьего взморья, так боялась, что обозленные сихиртя бросятся за ней в погоню, что пропустила миг, когда течение подхватило ее лодку и понесло. Поначалу она даже обрадовалась: легче стало грести. Лишь заметив, как быстро удаляется зеленый берег, девушка спохватилась, развернула кережу. Но поздно: вода уже бурлила вдоль бортов, волокла прочь.

Когда Кайя поняла, что творится, ей стало не по себе. Могучие отливы Змеева моря могут унести ее очень далеко. Так недолго и берег потерять…

Вскоре именно это и произошло. Несмотря на все усилия девушки, Волчье взморье растаяло в дымке. Вокруг простиралось сияющее летнее море. Солнце пригревало, воды дышали вечным холодом. Ветра почти не было, течение понемногу ослабевало. Кайя снова взялась за весло. Никто ее не преследовал. Она была одинока среди морских далей.

«Рано или поздно начнется прилив, – подумала ученица гейды, чтобы подбодрить себя. – Понесет меня обратно…»

А дальше… Что дальше?

Сумрачное будущее пугало Кайю куда сильнее, чем безмятежные просторы Змеева моря. Ночью, в тот миг, когда девушка объявила себя наследницей Кэрр Зимней Бури, она не испытывала никаких сомнений. И великая корона точно досталась ей по праву. Почему Кайя должна кому-то отдать ее?!

Но теперь…

Лодку уносило все дальше. Исчезли чайки. Любопытные белухи то и дело выныривали поблизости и вновь исчезали в волнах. Небо покрылось высокими облаками, синие воды стали серыми… Кайя перестала грести, лишь следила, чтобы кережа не встала боком к волне. За себя она не слишком беспокоилась. Уходя с острова, она приготовилась к долгому пути и собрала вдоволь припасов. В конце концов, всегда можно половить рыбу. Лишь бы только буря не разыгралась! Лодочка ее для непогоды не годится. Но летом бури редки.

Ладно, вот вернется вода, ее снова понесет к берегу…

Но это будет уже совсем не тот берег, где живут ее сородичи.

«Бывшие сородичи», – поправила себя Кайя.

Может быть, когда-нибудь, спустя много лет, она вернется к ним прославленной шаманкой. Совсем как ее отец, Охтэ Странник.

Кайя впервые задумалась: а что подвигло ее отца покинуть родной дом? Откуда эта не свойственная сихиртя жажда странствий? Уж не пришлось ли ему тоже уносить ноги от разгневанных родственничков?

Девушка невольно улыбнулась:

«Иду по твоим стопам, атче!»

Она коснулась рукой груди – и едва заметным шевелением ей отозвался сайво-оляпка, дарованный отцом дух-хранитель. Его тепло, как всегда, согрело сердце Кайи. Вот кто с ней навсегда! Уже и отчий дом давно разорен, и родителей на свете нет, но сайво-воробышек никогда ее не оставит.

Так или не так, а на душе у Кайи стало немного легче.

* * *

К вечеру погода начала портиться. Небо затянули низкие серо-сизые тучи. А на закате задул ветер – пронизывающий, упорный, жгуче-холодный… То был северный ветер – полуночник, веющий с Вечного Льда.

Губы девушки сами прошептали его саамское имя: «Кэрр».

– Не мсти мне, акка! – воскликнула Кайя, обращаясь к ветру. – Я не виновна в твоей смерти!

Студеный полуночник все так же дул ей в лицо, свистел в ушах. Однако с того самого мига у беглянки возникло чувство чужого взгляда. Или взглядов – из-под воды…

«Лодка идет против ветра, – неожиданно заметила Кайя, и по ее спине пробежали мурашки. – Какое сильное течение! Совсем не похоже на прилив!»

«Ничего не бойся, – далеким эхом прозвучало в ушах. – Змеево море не навредит тебе!»

Кайя резко выпрямилась, завертела головой. Наконец ее взгляд остановился на берестяном коробе, убранном для сохранности в мешок из тюленьей кожи.

– Это ты говоришь со мной, Сила Моря? Почему воды несут меня прочь от берега? Мне надо на юг!

«Не надо тебе на юг, дева… Там мои враги, там я слаба… Там меня, чего доброго, снова убьют…»

Кайя дернулась, будто от удара. Прямо в ее сознании вспыхнуло жгучее воспоминание, полное давней боли и ужаса. Будто это у нее вырвали глаза, навеки погрузив во тьму.

«Чтоб я еще раз надела великий венец! Без крайней нужды – ни за что! – Девушка с силой провела ладонью по лицу, стараясь стереть чужую боль. – Да что же за проклятый дух в нем живет?!»

– Куда меня несут воды? – спросила она, когда сердце перестало бешено колотиться в груди.

«На север, дева. На Великий Лед».

– Зачем? – испугалась Кайя. – Я умру там! Там лишь снег и злые хищные духи…

«О нет, дева. Ты под защитой. Все духи Змеева моря будут оберегать тебя… Не бойся Великого Льда! Ледяные медведи будут носить тебе парное мясо, белые волки станут твоими псами… Ты найдешь источник силы. И там станешь гейдой, много сильнее Кэрр…»

– Вот именно! – воскликнула Кайя. – Я должна стать сильной – и приказывать тебе, о корона. А не тащиться по волнам туда, куда ты за меня решила!

Она насупилась и принялась отчаянно грести, сама не зная куда.

Вокруг снова появились буруны. По воде поползли клочья пены. У Кайи дух захватывало, когда ее лодка то взбиралась на волну, то соскальзывала вниз. Конечно, кережа – лодка добрая, годная и для лесной реки, и для спокойного моря. Но сихиртя никогда не уходили на лов далеко от берега, а при первых признаках непогоды поспешно гребли к суше…

Ветер усиливался, свист сменился завыванием. Кайя вымокла насквозь. Она ничего не ела весь день, очень устала, но даже не замечала этого. Девушка пыталась удержать лодку, которую играючи подбрасывали волны.

А корона все нашептывала:

«Доверься морю, оно отнесет тебя в место моей силы…»

– Нет! – спорила Кайя. – Ты моя, о корона. Вели морю нести меня на юг!

«Твоя? Ты просто подобрала меня у костра, – прозвучало насмешливо. – И ты еще не шаманка. Я могу утопить тебя в любой миг…»

– Наверно, можешь – а все же по-твоему не будет! Поверни лодку на юг!

«Ладно, глупышка…»

Когда кережа снова на миг застыла на гребне волны, ученица шаманки вдруг увидела слева выступающие из воды голые скалы.

– Ага! То-то же!

Воспрянув духом, Кайя развернула к ним нос лодки.

«Надо успеть, пока не пронесло мимо! Пока не стало слишком темно…»

Скалистый берег быстро приближался. Весь в белых пятнах от чаячьего помета, он выглядел совершенно мертвым за бушующей, ревущей стеной прибоя.

«Вот тебе берег. Довольна?»

– Здесь же нигде не пристать! – испугалась Кайя, переставая грести. – Меня там разобьет вместе с лодкой!

Корона вполне внятно отозвалась злой усмешкой.

– Куда ты меня завела? Что это за проклятое место?!

«Это Горло моря, дева…»

– Храни меня, Отец Душ! – испуганно пробормотала Кайя.

Она слышала о Горле. Самое узкое и опасное место Змеева моря. Оттуда приходят приливы; туда, прямо в Дышащее море, уносит зазевавшихся рыбаков… Теперь Кайя отчетливо видела противоположный берег. Он был недалеко, такой же скалистый и пустой.

Лодку несло меж каменных стен. Течение все ускорялось. Наконец впереди послышался глухой раскатистый грохот. Кайя подняла взгляд – и увидела, что ей навстречу идет стена воды.

Два течения сталкивались с ужасающим грохотом, превращая Горло моря в ведьмин котел.

«А вот и прилив», – успела подумать Кайя.

Потом бурлящая вода обрушилась на лодку. Кережа то резко ныряла, зарываясь носом, то выскакивала на поверхность. Кайя, вытаращив глаза, ловила ртом воздух в гуще брызг и пены. Вода была повсюду! Если бы девушка не привязала себя к суденышку, ее давно бы выкинуло за борт.

Вдруг лодку бросило вверх, и на миг взгляду Кайи предстало нечто невозможное: два потока столкнулись и встали дыбом, сплетаясь в огромный, повисший в воздухе водоворот…

«Слушайся меня – или умрешь!» – раздался приказ короны.

Кайя открыла рот, и ее «нет» захлебнулось в похоронившей лодку волне…

«Глупая упрямица! Бестолковый малек! Ты еще не готова к величию…»

Вода с неодолимой силой подхватила лодочку, подбросила в воздух и стремительно понесла – теперь в обратную сторону.

Пронзительный золотой луч заката ударил Кайе прямо в глаза из-под тяжелой черной тучи, что поднималась прямо из моря, словно огромный змей.

Затем змей сглотнул солнце, и стало темно, как зимней ночью.

* * *

Долго еще прилив нес Кайю неведомо куда. Можно было и не грести, но она работала веслом изо всех сил, только так и сохраняя крохи тепла. Порой девушка видела справа далекий скалистый берег, но затем он исчез в сумраке. Полуночник дул все злее, жалил все больнее. Пошел холодный дождь.

Голос короны молчал. И взглядов из-под воды Кайя больше не ощущала. Но она знала: морские духи там, просто так они не отстанут. И своевольная Сила Моря не отступилась, а наверняка задумала что-то новое.

Волны становились длиннее, выше… Кайя потеряла счет времени, ее мутило от бесконечного «вверх-вниз». Нырок – и кережа меж двух водяных стен, в сырой тьме. Потом прыжок наверх – и снова вокруг простерлось неспокойное море, все в хлопьях пены и черных ямах, словно изрытая равнина… И опять – вниз. Все нутро поднимается вместе с волной прямо к горлу, а потом рушится к самым стопам…

Кайя устала так, что не чувствовала ни рук, ни ног. Изредка она бросала взгляд на весло, удивляясь, что все еще удерживает его. Тогда она переставала грести и вычерпывала воду. Лишь бы только лодку не перевернуло!

В какой-то миг, наклонившись над бортом, Кайя испуганно моргнула. Ей показалось, что море светится из глубин. Как завороженная, девушка склонялась все ниже, а под волнами распускались, шевеля лепестками, удивительные живые цветы…

«Я засыпаю», – опершись двумя руками на борт, поняла Кайя.

– О Муж-Ветер, взмахни волшебной лопатой, пригони мою лодку к тихому берегу – зашептала она. – О Великий Старик, созидающий льды и направляющий воды, шевельни мизинцем, пошли для меня малое течение…

Стоило ей воззвать к богам, как корона будто проснулась в своем берестяном жилище.

«Радуйся, дева, скоро твои беды закончатся! Мы приближаемся к твоему новому дому!»

Налетел порыв ветра, и в сумрачном полночном свете Кайя увидела по правую руку берег за полосой пены. Темные кручи были усыпаны желтыми огоньками.

– Что это?

«Это остров, дева. Ты будешь властвовать здесь, как Кэрр. Направь туда лодку! Видишь огоньки на берегу? Тебя уже ждут там! Я послала видение тамошнему вождю, он с трепетом ждет деву из моря… Выйди к ним во всей силе, возложив на голову великий венец, – и они поклонятся своей новой гейде…»

– Или отберут корону, а меня прогонят, – пробормотала Кайя, глядя на россыпь огоньков. – Ого, сколько их там!

«Об этом не беспокойся… По одному твоему слову Волк Моря выведет на берег своих детей…»

У самого борта воду разрезал высокий острый плавник, маслянисто блеснула длинная черная спина…

Кайя не испугалась, но очень рассердилась.

– Зачем ты снова привела аклута?! – гневно обратилась она к коробу с великой короной. – Я же отвергла морского мужа, и он принял мою волю! Пусть уйдет!

Черный плавник медленно опустился в воды.

– И ты молчи, Сила Моря! Жди, пока не позову сама!

Ветер взвыл, и в его вое девушке послышался ядовитый смех. Словно все голодные морские сайво хохотали над ней, прежде чем утопить и растерзать. Только оляпка спокойно сидел за пазухой, и его спокойствие передавалось Кайе.

– Хочешь снова на дно? – проговорила она, обращаясь к духу, обитающему в синих глазах короны. – Хочешь упокоиться там на сотни лет? Я знаю: не хочешь. Ты что-то задумала. И ты торопишься! Ведь так?

Корона презрительно молчала в своем коробе, но Кайе почти наяву виделись колдовские глаза, горящие холодным огнем на железном очелье.

– Храни меня, как следует доброму сайво! И тогда я, может быть…

Внезапно пылающие очи погасли, будто костер задуло порывом ветра. Сила Моря стала просто железной шапкой.

В следующий миг чей-то зоркий и строгий взгляд скользнул по Кайе – и исчез.

Вновь завыл ветер, исчезли огоньки, и вскоре неведомый берег пропал из виду.

Чей взгляд упал на лодку среди пучин, погасив очи короны?

Кайя это узнала, но намного позднее…

Но теперь, когда дух, живущий в короне, исчез – или спрятался? – Кайя ощутила себя слабой и беспомощной. Ночная непогода и бесконечная усталость одновременно навалились на девушку. Собственных сил сражаться с холодом и сном не осталось. «Усни, – шептали Кайе уже не морские духи, а ее собственное тело. – Усни – и все быстро закончится…»

Кайя через силу поднимала весло, но руки бессильно падали, не в силах грести дальше.

Она даже не заметила, как тучи начали расходиться, а небо – светлеть.

В очередной раз ее привел в чувство грохот прибоя. Кайя резко распахнула глаза и увидела прямо перед собой озаренный лучами восходящего солнца зеленый берег, а за ним – кромку леса.

«Матерый берег, хвала богам! Теперь только пристать!»

Из последних сил Кайя разглядывала берег покрасневшими от морской соли глазами, пытаясь угадать место. Преодолеть такой путь, чтобы разбиться о скалы? Ну нет!

«О морские сайво, отвернитесь от меня, зачем я вам? Я невкусная, костлявая…»

Длинная волна подхватила лодку, потащила вперед…

«О Каврай, Отец шаманов, впервые взываю к тебе! Помоги своей неумелой младшей дочери!»

И волна бережно приподняла лодку, внося ее в тихую заводь между скал.

Глава 2. Корабельная рать

– Вот и черемуха отцвела! – Дарри бухнул тяжелой пивной кружкой о столешницу. – А мы все еще торчим в Яренфьорде! И знаешь, в чем беда, братец ярл?

– В чем? – спросил Арнгрим.

– В том, что уже начало лета! Все достойные воины давно в южных землях, грабят богатых франков. Как ты думаешь набирать войско? Йомсов ты разогнал, а ведь они хотели тебе присягнуть… Ты же понимаешь, что нам теперь придется брать кого попало?

Арнгрим усмехнулся, глотнул пива и покосился на Крума:

– Ну а ты что скажешь, молчун?

– Даже если мы быстро наберем гребцов, в чем я не уверен, – отозвался старший Хальфинн, – то все равно выйдем слишком поздно. До осени вернуться не успеем. Придется зимовать где-то на Змеевом море, а места там неприветливые…

Дарри горестно вздохнул и снова налил всем троим пива.

Хотя Арнгрим был сыном ярла, а братья Хальфинны – всего лишь бездомными искателями славы и удачи, они уже много лет звали друг друга братьями. И то, что Арнгрим когда-то водил свой драккар, а потом вернулся ожившим утопленником, наводящим ужас на людей, – а затем снова стал признанным наследником Арна Богача, – ничего не изменило. Их побратимство осталось нерушимым.

Зато теперь, после своего нового возвращения, Арнгрим считался в Яренфьорде любимцем богов. Особенно морских! Об их милости к молодому викингу в Ярене и на окрестных хуторах уже рассказывали легенды. Так, ради спасения Арнгрима боги подняли скалу прямо посреди фьорда. Подчинили его воле огромное морское чудовище-лингбака, на спину которого Арнгрима высадил йомсвикинг Ульвар Красный Волк. Послали нарвалов, которые пронзили насквозь того самого предателя Ульвара…

Жители Яренфьорда вполне готовы были признать любимца богов своим новым правителем. Одряхлевший и постаревший Арн Богач не особо возражал.

Однако Арнгрим не торопился принять Ярен под свою руку. Теперь у него снова был корабль, и он упорно хотел завершить начатый весной поход.

Причем собирался он не в южные богатые земли, как все, а в противоположную сторону: на север, в далекое и загадочное Змеево море.

Одна беда: годных воинов и гребцов в Ярене уже не было.

– Все давно ушли в походы! – ворчал Дарри. – Только соломенные деды и остались…

– Во, пусть брат наберет войско соломенных дедов, – с усмешкой подсказал Крум. – И пообещает им славную смерть в бою! Неужто им не хочется попасть в чертоги Всеотца, вместо того чтобы позорно умирать на соломе от старости?

– Уж деды навоюют, – хмыкнул Арнгрим.

– А еще они будут всю дорогу ворчать и ныть, – подхватил Дарри, подмигнув брату. – Дескать, море сырое, палуба скользкая, от ветра у них болят уши, а от ночного холода ноют кости… «Я не подряжался в гребцы! – прошамкал он. – У меня уже всю спину скрючило! Где моя смерть в бою?»

– Не хочешь дедов – набери подростков, – невозмутимо предложил Крум.

– Ха, они все ушли с отцами!

– Ну, не все. Многие остались с матерями, младшими братьями и сестрами… Представляешь, как им обидно?

– Подростки, которые побросают вверенные им семьи по первому кличу? – скривился Арнгрим. – Они так же быстро бросят и своего ярла.

– А еще тебя проклянут их матери, – добавил Дарри. – И тогда можешь сразу вешаться на мачте. Никакая милость морских богов не пересилит материнского проклятия!

– Брат Арнгрим, у тебя ведь есть серебро? – спросил Крум.

Сын ярла кивнул.

– Тогда можно поступить проще. Наберем выкупных. Я знаю одного неплохого бойца – перед самым выходом в море он случайно пришиб товарища в пьяной потасовке. С него потребовали виру, а денег нет… Вот теперь и пасет чужих овец, вместо того чтобы плыть под парусом.

– А почему никто не помог ему с вирой? – покачал головой Арнгрим. – Видно, он такой человек, что ни хевдинг, ни семья, ни друзья не пожелали ему помочь… Нет, нам такой не нужен. И вообще, брать с собой тех, кто сам продался в батраки, – дурная примета… Представьте, какова их неудачливость!

– Тебе ли бояться дурных примет, Арнгрим-из-моря? – хмыкнул Крум. – Говорю тебе, хорошенько подумай насчет закупов. Не стариков же, в самом деле…

Шкура на двери в конце зала шевельнулась, и внутрь заглянул стражник:

– Дозволь сказать, ярл! К тебе пришли трое. Говорят, желают пойти с тобой в поход…

– Вот, началось! – обрадовался Дарри.

– Здесь я еще не ярл, – недовольно сказал Арнгрим. – Они вместе пришли?

– Нет, каждый сам по себе.

– Ну, пусть заходят по очереди.

Первым вошел столь большой человек, что даже Арнгрим с братьями, повидавшие немало могучих нордлингов, были впечатлены. Он двигался плавно и величественно, словно никогда в жизни никуда не торопился. Лицо у него было красное, уже обожженное первым летним солнцем. Борода и волосы – русые, глаза – голубые, как умытое дождем небо. Одет великан был как обычный бонд-рыболов. Оружия при нем никакого не было – ясное дело, кто бы пустил незнакомца к ярлу с оружием, – но на грубом ремне виднелся лишь подвес для топора.

– Ого, – пробормотал Дарри на ухо брату, – а ты ныл, что все мужчины ушли за море…

– Спорим, что это не мужчина, а тролль? – так же тихо отозвался Крум.

Дарри хмыкнул.

– Полутролль уж точно. Мать его наверняка любила гулять в одиночестве по горам… Но откуда он взялся?

Арнгрима занимал тот же вопрос:

– Я тебя раньше не видел, – сказал он, с любопытством оглядывая склонившегося перед ним «полутролля». – Ты не из Ярена?

– Не из Ярена, хевдинг, но я тутошний, – низким голосом ответил тот, выпрямляясь. – Люди зовут меня Лодином, сыном Ивара. Мой надел находится по ту сторону горы Ледяной Дракон, у самого ее подножия. Наш род ловит треску не во фьорде, а в самом великом Дышащем море…

– Вот оно что, – кивнул Арнгрим. – Так мы с тобой почти соседи. Мое имение тоже у подножия горы Ледяной Дракон, но с другой стороны… Что же привело тебя в Ярен?

– На мою землю сошел ледник. Прям среди ночи, уж с полмесяца как, гора задрожала, и будто белое облако над вершиной поднялось. Мы-то всегда думали, если Ледяной Дракон пожелает сойти с вершины, так пойдет прямиком в Яренфьорд – он ведь и морду туда свесил… А он вона как – начал рушиться в море прямо через нашу долину…

– И что, много народу пострадало? – спросил Арнгрим, несколько смутившись.

– Да нет, хевдинг, – махнул ручищей Лодин. – В долине и жило-то немного. Наша деревня ближе всех к речке стояла. Помню как сейчас: в самую полночь поднялся грохот, будто небо на землю рушится! Куда бежать, что делать – никто не знает! Ну, я схватил жену, детей в охапку, выскочил – гляжу, с горы падает снежная стена! Хвала богам, самым краем по деревне прокатилась. Только мое поле и завалило. Утром пошли поглядеть, а там льда и камней наворотило выше моего роста… Ну, еще с домов крыши ветром посносило, хотя, примером, на моей уже не только трава, но и деревья росли…

– Хм, хм, – покашлял Арнгрим. – И чего ты теперь хочешь, Лодин, сын Ивара? Чем я могу помочь тебе?

– Помогать мне не надо, – мотнул головой великан. – Идет молва, ты созываешь смелых молодцов в поход на север. Жена мне и говорит: «Лодин, мы остались без урожая. Не в батраки же наниматься. Иди-ка ты в поход! До осени мы с детьми у родни поживем, а там и ты вернешься с богатой добычей…»

– Мы идем в Змеево море, бонд, – заметил Дарри, – откуда там богатая добыча?

– Это понятно, – покивал Лодин. – Жена мне так и сказала: «Откуда в Змеевом море добыча? Но молодой ярл удачлив, его любят боги. Они не оставят вас, и все счастливо вернутся домой». Жена очень волнуется за меня, – пояснил он. – Я ведь прежде не ходил в походы.

– Почему? – прищурился Арнгрим.

– А зачем? – искренне удивился великан. – У меня и дома дел много. Пни корчевать, ячмень сеять, рыбу ловить, лес валить… И еще жена не хочет, чтобы я сражался. Ладно еще, говорит, если ты кого убьешь – а если тебя?! Да и сам я, честно сказать, воевать не хочу.

– Ну и толку от тебя в походе? – хохоча, воскликнул Дарри.

– Толку от меня много, – спокойно ответил Лодин. – Могу охотиться, рыбу ловить сетями и острогой… Да и силой меня боги не обидели. Могу дом построить, корабль починить…

– Корабль – это хорошо, – кивнул Арнгрим.

– А еще я, когда холостой был, ходил на разного морского зверя, – продолжал Лодин. – Тебе же, ярл Арнгрим, говорят, Ньорд даровал власть приказывать всякой морской твари…

– Кто так говорит?

– Люди… Жена моя. «Вот пойдете, – говорит, – в Змеево море. Там по берегам лишь нищие финны ютятся, негодные даже в рабы. Тогда ярл, глядишь, снова призовет единорогов! А за рог нарвала платят серебром по весу…»

– Уже и нарвалов за меня призвали, убили и добычу поделили… – усмехнулся Арнгрим. – Ладно, возьму тебя, Лодин, сын Ивара.

Когда счастливый бонд исчез за дверью, Крум, усмехаясь, сказал Арнгриму:

– Смешной мужик! Он в самом деле думает, что мы отправляемся на рыбалку, где боги будут из любви к тебе осыпать нас дарами…

– Гони этого юбочника, – подхватил Дарри. – Через слово – «жена послала, жена решила, жена обо мне беспокоится…»

– Так это же хорошо, – сказал Арнгрим, – когда жена заботится. А парень хвалится, что знает толк в кораблях. Проверим его. Если не врет – такой человек нам пригодится. Эй, там! Зовите следующего!

* * *

В чертог вошел высокий, худой человек с длинными руками и ногами. Выглядел он довольно молодо, вдобавок был почти безбород, однако светлые волосы уже тронула седина. Ничто в нем не указывало на могучего воина, но взгляд был полон достоинства, а плечи горделиво расправлены. За спиной у него висел длинный чехол.

При виде этого чехла Арнгрим воскликнул:

– Вот это удача! Кажется, боги послали нам скальда!

Крум же при виде вошедшего скривился.

– Я его знаю, – негромко проговорил он. – Это в самом деле скальд по прозвищу Снорри Молчаливый.

– Что-то я о нем слыхал, – призадумался Арнгрим.

– И я слыхал! – подхватил Дарри. – Что он могучий заклинатель, и песни у него непревзойденные!

– А я слышал, что он приносит неудачу, – возразил его брат. – Подозреваю, этот скальд – из рода тех, в чей мед поэзии угодило дерьмо орла Всеотца… Люди рассказывают, как-то раз он смастерил нид-проклятие из черепа на палке и направил его на врагов, а ветер взял да и развернул нид в обратную сторону… Думаете, почему этот скальд сейчас здесь, а не в землях франков?

– Сейчас узнаем, – сказал Арнгрим. – Испытаем его. Здравствуй, достойный Снорри, – приветствовал он склонившегося перед ним скальда.

– Приветствую знаменитого ярла, – высокопарно начал тот, – давнего любимца Ньорда, нового возлюбленного Ран…

– Ты полегче, певец, – не выдержал Крум. – Эдак, восхваляя одного, можно оскорбить другого!

– Этот воин, который учит меня приветствовать ярлов, видимо, и сам знаменитый скальд? – глядя поверх головы Крума, спросил Снорри Молчаливый.

– Не такой знаменитый, как ты, – отозвался Крум. – Прошу, поведай нам о своем величии! А то мы здесь ничего о тебе не слыхали… Может, за то и прозвали тебя Молчаливым, что нечасто ты радуешь воинов пением?

– Видно, имя мое еще не достигло столь удаленных северных земель, как Яренфьорд, – холодно ответил скальд, обращаясь лишь к Арнгриму. – Ибо где бы я прежде ни странствовал, на неизвестность не жаловался. Мое имя известно во всех землях, от данов и гетов до Гардарики…

– Что же тебя сюда занесло, в наше захолустье? – спросил ярл.

– Мне пришлось скрываться, – ответил Молчаливый. – Такое часто бывает у нас, певцов.

– Видно, ты сильно навредил врагам своей песней, если так далеко убежал! – не удержался Крум.

Скальд приосанился.

– Поистине так и было, – подтвердил он. – Один конунг, не буду называть его имя, как-то раз неуважительно обо мне отозвался. Тогда я пришел к нему на пир и предложил сложить хвалебную песнь в его честь. Он согласился, продолжая насмехаться надо мной… Но как только я начал петь, все его родичи, воины и гости начали бледнеть и хвататься за животы, ибо их разобрал неудержимый понос. Некоторые из них попытались вскочить и броситься в нужник, но я продолжал петь, и в зале разом угасли все свечи… Тогда я потихоньку выскользнул оттуда и, отомщенный, направился прямо в гавань…

– А я слышал эту историю! – воскликнул Дарри с восхищением. – Так это был ты?

Снорри Молчаливый бросил на него одобрительный взгляд и кивнул.

– Я тоже слышал, – подхватил Крум, – и сдается мне, что тебя в самом деле пригласили спеть хвалебную песнь, но вот дальше дело пошло наперекосяк…

Арнгрим хлопнул ладонью по столу.

– Хватит споров! Прошу, яви нам свое искусство, славный Снорри! Сложи песню в мою честь. Если мне понравится, я возьму тебя на корабль.

– Как прикажет славный ярл!

Снорри поклонился, сел на край скамьи, снял с плеча чехол, бережно достал из него разукрашенную харпу и принялся подкручивать колки.

– А еще слыхал я об одном скальде, – подсел к нему Дарри, – который дивной песней влюбил в себя дочь и жену одного конунга, и ему пришлось бежать со всех ног от гнева правителя, а также и от двух возлюбленных сразу… Уж не ты ли это был?

Скальд загадочно улыбнулся, не говоря ни да ни нет, – лишь продолжал настраивать харпу.

– Представь, у нас битва, надо срочно напускать туман в глаза врагу, а он колки крутит, – прошептал Крум.

– Ты петь-то будешь или нет? – не выдержал Арнгрим.

Снорри насупился, однако выпрямил спину, умостил харпу на колене, и пальцы его забегали по струнам.

Под темными сводами зала поплыли стройные созвучия. И сразу озаренный свечами сумрак пиршественного чертога стал более торжественным, будто боги где-то встрепенулись и насторожили уши, готовясь насладиться пением, – ведь боги очень любят хорошую музыку! Из-за приоткрытой двери чертога незаметно, как им казалось, прислушивались стражники. А из дальней части зала, за ткаными завесами, долетел взволнованный шепоток служанок.

– Вы чего тут бездельничаете, лентяйки? – раздался отдаленный голос Славуши.

– Госпожа, там скальд…

Супруга ярла выглянула в зал, прислушалась – и, тихо подойдя к столу, молча села на скамью рядом с мужем.

Сыграв долгое, затейливое вступление, Снорри Молчаливый наконец запел. Голос разочаровывал – негромкий, несколько скрипучий, – однако опыт и навык в пении, несомненно, чувствовались. Даже Крум опустил насмешливо поднятую бровь и начал вдумчиво прислушиваться…

И вскоре глаза всех троих полезли на лоб.

– О чем он поет? – прошептал Арнгрим. – Это какое-то заклятие?

– Понятия не имею, – отозвался Крум. – Если нас сейчас проберет понос, мы об этом узнаем… Одно непонятно, как ему с таким голосишкой удалось охмурить жену конунга, не говоря уж о дочке?

– Тихо, я слушаю, – шикнул Дарри, наморщив лоб.

– Ни слова не разобрать! – повторил Арнгрим, хмурясь. – О чем бы он ни пел, это явно не про меня!

Наконец скальд закончил песнь, встал и поклонился.

– Надеюсь, мое скромное искусство, воспевшее доблестного ярла и его подвиги, пришлось ему по вкусу!

– Гм… Ну если это было воспевание подвигов, то конечно… Там были слова «окунь битвы»…

– А также «владыка ратной гадюки», – добавил Крум. – Это все ты, брат.

– Слыхал ли этот воин о кеннингах? – цедя слова через губу, спросил скальд.

– Куда уж мне, – вздохнул Крум. – Я из всех песен знаю лишь «Конунг Олав Толстозадый отправляется в поход». Я даже многих слов не ведаю, что прозвучали в твоей хвалебной песне. Вот, например, «мечегромец»…

– Это слово изобрел я, – вскинул голову Снорри Молчаливый. – А что не так?

– Не-не… я просто завидую… Или вот «вой поля семги» – подразумевается пение скальда?

Лицо Снорри начало наливаться краснотой.

Арнгрим примиряюще поднял руку.

– Уймись, Крум. Достойный скальд в полной мере владеет языком богов!

– Чистейший мед поэзии! – подхватил Дарри.

– Не чистейший, – проворчал Крум, – и вообще не мед…

Дарри не соглашался.

– Нам повезло заполучить опытного скальда, – повернулся он к Арнгриму. – А заклинания и должны быть непонятными… Чем непонятнее, тем мощнее!

Арнгрим повернулся к Славуше:

– А ты что скажешь?

Та, улыбаясь, ответила:

– Игра этого скальда на харпе радует сердце! А затейливо сплетенные слова… Боги всевидящи, они поймут желания людей и без слов.

– Ладно, берем его, – решил Арнгрим.

Крум добавил ядовито:

– Главное, чтобы, когда он спел хвалебную песнь, боги не приняли ее за проклятие…

– Зовите следующего! – приказал Арнгрим.

* * *

Едва третий появился в дверях, как всем сразу стало ясно: вот это совсем другое дело!

Подтянутый, стройный красавец вошел в чертог бесшумным шагом хищной кошки. Урожденный воин угадывался в нем за целое поприще. Одежда намекала, что этот викинг знавал времена и получше, а темные волосы и глаза говорили, что матерью его была привезенная из дальних земель южанка.

Звали его Бранд, сын Ротгейра, по прозвищу Мороз.

– Почему я раньше о тебе не слышал? – спросил Арнгрим. – Судя по имени, ты знатен…

– Я не так давно в этих краях, – широко улыбаясь, ответил воин. – И вовсе бы моего духу тут не было, если бы не шутка богов, что заставила меня сесть на корабль из Йомсборга, а потом столь же внезапно его покинуть…

– Ты йомс? – скривился Арнгрим. – Тогда ты мне не годишься.

– Нет, – отмахнулся Мороз. – Едва не стал им, но повздорил с Ульваром, и «Красный волк» ушел без меня. А теперь, гляди-ка, «Красный волк» снова в Ярене, но водит его уже совсем другой кормщик…