Текст книги "Вавилонская башня"

Здравствуй и прощай, сестрёнка Айрин…

Что россияне в принципе знают о Бостоне? Ну, третий по величине город США. Ну, второй по уровню оптовой торговли. Ну, четвёртый по обороту денежных средств… Ах да, ещё университет какой-то знаменитый,[14]14
  Гарвардский.


[Закрыть] говорят, есть… Сколько мы в советские времена подтрунивали над серостью американцев, неспособных показать на карте реку Волгу и город Москву, а многие ли среди нас с первой попытки сразу ткнут пальцем в Бостон?..

Сейчас, вероятно, знатоков географии развелось побольше. Всё-таки путешествие в Соединённые Штаты в наши дни перестало быть сродни полёту на Марс, превратившись из дела совершенно несбыточного пусть ещё не в самое обычное, но всё-таки, при известном желании, вполне достижимое. А стало быть, и карта Америки из чертежа марсианских каналов превратилась в нечто вызывающее весьма практический интерес. Так что Бостон на ней, может быть, и найдут.

Теперь наш человек преспокойно ездит за океан, кто по работе, кто из туристического любопытства, кто к родственникам. Мы вполне допускаем, любезный читатель, что среди ваших родственников и знакомых отыщутся бывавшие в Штатах. И в том числе – конкретно в названном городе.

Так вот, спросите их: обращали они внимание на неприметное серое здание, что стоит на Алабама-роуд, а перед фасадом ещё растут клёны, такие аккуратно подстриженные?.. Спорим на что угодно – не обращали. Тем более вывеска на воротах принадлежит банальнейшей конторе по экспорту-импорту. И чего бы вы думали – туалетной бумаги!

И тот ненормальный, который вошёл бы в гостеприимную стеклянную дверь, увидел бы внутри рабочие комнаты, компьютеры, клерков и застеклённые стенды с образцами продукции. Вероятно, ему бы улыбнулись и лукаво предложили не теряя времени опробовать некоторые образцы…

Ха-ха-ха! Возьмите эту мягкую розовую бумагу и вместо лапши повесьте её на уши нашим парням из внешней разведки. В отличие от простых смертных, вроде нас с вами, они знают: говённая конторка на самом деле является не чем иным, как Бостонским филиалом центральной штаб-квартиры УППНИРа.[15]15
  Управление перспективного планирования научно-исследовательских работ, одна из самых секретных структур министерства обороны США.


[Закрыть] Никогда не слыхали про подобное заведение? И правильно, нечего вам про него слушать, крепче спать будете. Потому что по сравнению с этим УППНИРом всякие там ЦРУ, ФБР и АНБ[16]16
  Агентство национальной безопасности.


[Закрыть] – это так, кружки мягкой игрушки, общества старых дев, дома престарелых.

Одним словом – жуткая тайна, ореол непроницаемости, завеса секретности. Густой туман над неприметным зданием на Алабама-роуд. Вернее, внутри, там, где открытая и общедоступная его часть смыкается с герметично закупоренной и неприступной. Неудивительно, что для прохода в цитадель роскошной блондинке в несуществующей мини-юбке пришлось вначале продемонстрировать пропуск и строго определённым образом ответить на десяток вопросов. Затем она предъявила специальным окулярам правую ладонь, радужки обоих глаз, правую ступню и наконец – ни за что не догадаетесь! – левый сосок. Это ещё счастье, что она была не мужчиной. Тем приходилось снимать штаны…

Причём всё это – в узком, сплошь металлическом тамбуре наподобие вертикального гроба, куда при малейшем несоответствии напускался усыпляющий газ.

Чужие здесь не ходят!

Блондинка терпеливо дождалась, покуда компьютер, дееспособность которого то и дело проверялась бригадой особо доверенных специалистов, удовлетворённо щёлкнет и зажжёт над дверью зелёную лампочку.

– Спасибо, родной, – улыбнулась она. – Ты сегодня тоже классно выглядишь.

Новый щелчок, и в подставленную ладонь выпал маленький стальной ключ.

Миновав тамбур, девушка шагнула в лифт, вставила ключ в прорезь замка и привычно, только ноготки застучали, набрала по памяти шестнадцатизначный код. Путь её лежал вниз, глубоко под землю, на пятнадцатый со знаком минус этаж, присутствие которого невозможно было заподозрить в недрах туалетно-бумажной конторы. Здесь блондинке пришлось почти полностью повторить опознавательную процедуру, доказывая уже новому компьютеру своё право на проникновение в тайны. Соблюдя ритуал, она прошла по длинному коридору и остановилась у двери, массивной и несокрушимой, словно люк галактического корабля. Снова набрала код, только теперь уже двадцатичетырёхзначный. Активировала электронный ключ. В третий и, надо полагать, последний раз продемонстрировала идентифицирующие анатомические подробности. Щёлкнул восьмиригельный замок, мощно загудел сервомотор… и блондинка вошла в просторный, аскетически обставленный офис, единственным украшением которого был звёздно-полосатый флаг. Её здесь ждали.

– Хелло, мисс Айрин, – махнул ей из-за письменного стола плечистый мужчина. – Как долетели? Отоспались после смены часовых поясов?

Он был из тех, кого в нашем отечестве именуют «шкафами». И место ему уж точно было не за письменным столом, а где-нибудь в джунглях, с камуфляжной банданой на голове. Или в тёмном переулке эпохи сухого закона, с надвинутой шляпой и недокуренной сигарой в углу рта. На голове топорщился стальной ёжик, прокуренные парцелановые зубы годились перекусывать проволоку, а левую щёку наискось к уху зловеще пересекал шрам. Он был в точности такой, какими изображают у нас матёрых диверсантов. Или уголовников времён Аль Капоне.

– Спасибо за заботу, сэр. – Посетительница тоже показала зубы, мелкие, очень белые и не менее опасные, чем у хозяина кабинета. Без приглашения уселась в кресло, изящно положила ногу на ногу. Поза получилась безупречно деловая, но в то же время сексуальная до невозможности. – Суточный ритм у меня в полном порядке… как и все прочие ритмы, если вам интересно. А вот проблеваться довелось. Что же такого срочного у нас стряслось, что пришлось посылать за мной истребитель? Итак?

Чувствовалось, что, хоть она и называла мужчину «сэр», разговор шёл на равных.

– Буду краток. – Шкафообразный нажал на кнопку, и свет в офисе погас, зато вспыхнул во всю стену огромный жидкокристаллический экран. – Узнаёте?

– А, генеральский ублюдок. – Девушка фыркнула, вытащила «Довидофф», ловко закурила, несколько манерно выпустила дым из безупречно очерченных ноздрей. – Вы, сэр, доставили меня сюда со скоростью в полтора Маха,[17]17
  Число Маха – здесь: характеристика скорости по отношению к скорости звука в данной точке газовой среды.


[Закрыть] чтобы сыпать соль на мою незаживающую сердечную рану? Или я чего-то не понимаю?

– Все мы, милочка, постоянно чего-то не понимаем. – Хозяин кабинета прищурился и снова продемонстрировал зубы, то ли оскалился, то ли улыбнулся. – Нам вот, к примеру, совершенно не ясно, что произошло с данным конкретным тинэйджером. Мало того что он выжил и благополучно здравствует, поплёвывая на «Юболу Икс», которой вы его накачали, так с ним ещё и произошли вещи преудивительнейшие… Увы, русские, когда им надо, по-прежнему умеют соблюдать секретность, но кое-что просочилось в открытые СМИ… Так вот, тщательный анализ разрозненных публикаций показывает: все системы его организма вошли в какой-то гиперрежим. И в том числе мозги. Можете вообразить, его Ай-Кью равен шестистам двадцати![18]18
  Ай-Кью – индекс умственных способностей, определяемых с помощью специального теста. Считается, что результат 220 и выше есть признак чрезвычайно высокого умственного развития.


[Закрыть]

– Хм, – сказала сестричка Айрин, и взгляд у неё сделался мечтательный. Читатель, знакомый с предшествующими похождениями белокурой красавицы, без труда проследит ход её мыслей. Внучка штандартенфюрера из «Аненербе»[19]19
  «Аненербе» – «Наследие предков» (нем.), наиболее таинственная из всех организаций Третьего рейха. Полное название – «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков». Архивы этого чисто оккультного подразделения СС, захваченные в 1945 году войсками антигитлеровской коалиции, до сих пор строго засекречены. Опубликовано очень немногое, да и то, по всей видимости, в преднамеренно искажённом виде. Считается, однако, что на изыскания «Аненербе» ушло средств больше, чем на создание первой атомной бомбы в США. Эти исследования охватывали огромную область – от создания «оружия возмездия» до изучения практического оккультизма, от экспериментов над заключёнными концлагерей до шпионажа за другими тайными обществами.


[Закрыть] откровенно прикидывала, какие ещё Эдиковы «системы» впали в гиперрежим. И какими ощущениями сие могло быть чревато на ложе утех.

Широкоплечий, знавший Ромуальду фон Трауберг как облупленную, конечно, тоже всё понял. Однако шутки не поддержал.

– Но главное даже не это. – Он хмуро засопел и в задумчивости уставился на свой кулак, очень тяжёлый, очень волосатый, в застарелых рубцах. – Кровь маленького недоноска ныне представляет собой, пожалуй, драгоценнейшую в медицинском мире субстанцию. За один грамм которой московский аптекарь Брынцалов знаете сколько мерзавцу отваливает?

– Ага, сэр, ясно. – Мисс Айрин ткнула сигарету в пепельницу, её лицо стало профессионально сосредоточенным. – Парень нужен живым.

– Вот что мне всегда нравилось в вас, детка, так это способность всё схватывать на лету. – Шкаф усмехнулся и, на мгновение дав себе вольность, бросил плотоядный взгляд на точёные шелковистые коленки. – Подготовку к операции начнёте немедленно. Всё как всегда – изменение внешности, вживание в образ, проработка деталей… Хочу сразу обрадовать: артистическая сторона в этот раз вам будет облегчена. Последнее достижение нашей прикладной медицины – нейронное психоповеденческое кодирование…

– Это ещё что такое? – Мисс Айрин кокетливо сморщила нос и потянулась к сифону. – Я девушка скромная, я таких и слов-то не знаю. Мне, часом, лишнего не отрежут?

– Да нет, милочка, все ваши прелести останутся с вами. – Хозяин кабинета откровенно и с облегчением заржал, сразу превратившись в радующегося жизни гангстера. – Это просто активное воздействие на психику. С целью достижения полного вживания в образ. Вы ведь у нас по легенде кто? – Толстые пальцы, которым сжимать бы гранатомёт или мачете, проворно заработали клавишами компьютера. – Вот, знакомьтесь. Простая русская девушка Женя Корнецкая. Резко положительная, социально близкая, как у них выражаются. Ну та, что может, по русской терминологии, не зная броду, с конём, в горящей избе… Из провинциального города Тихвина. Так точно, золотко моё, из того самого, где ваш дедуля Ганс Людвиг не сподобился второй раз побывать в сорок третьем… Короче, наше нейронное кодирование сделает вас во всех проявлениях совершеннейшей Женей. Вам не придётся ничего заучивать, судорожно вспоминать и бояться провала, в ваших мозгах просто нарисуют ещё одну личность рядом с нынешней. И положат вам в карман лифчика, ха-ха, переключатель.

Мисс Айрин заинтересованно слушала. Лифчиков она отродясь не носила, и уж кому-кому, а седому это было отлично известно.

– Ну а уж в плане внешности наши пластхирурги постараются приблизиться к российским стандартам. Вам ведь предстоит общаться с людьми, которые очень хорошо знали вас прежнюю…

Мисс Айрин загадочно усмехнулась.

– А кроме того, – продолжал шеф, – вы должны здорово задеть за живое этого генеральского сынка. Поэтому вас приведут в точное соответствие с его вкусами. Так, чтобы парень вернее взял вас к себе на работу. По нашим сведениям, у него скоро возникнет необходимость в замене прислуги. Нынешняя домработница, Зинка, дважды подаст ему пересоленный борщ. Это будет совсем нетрудно организовать…

– О’кей, сэр, я вас поняла, – выпрямила спину наследница Мата Хари.[20]20
  Настоящее имя Мата Хари – Маргарита Гертруда Зелле, в замужестве Маклеод, голландка (хотя легенды называют её то уроженкой Индии, то дочерью голландца и яванки). Родилась 7 августа 1876 г. Исполнительница эротических танцев, куртизанка и якобы «королева шпионажа» времён Первой мировой войны. Расстреляна французами 15 октября 1917 г. Женщина-легенда, героиня бесчисленных книг и голливудского фильма с Гретой Гарбо. Историки, однако, считают шпионские «подвиги» Мата Хари сильно преувеличенными, саму её – недалёкой женщиной, любительницей прихвастнуть, а обвинение, повлёкшее высшую меру, – сфабрикованной фальшивкой. Кстати, могила Мата Хари впоследствии оказалась пустой, так что был ли расстрел…


[Закрыть] – В о п р о с о в н е т.

– А это для начала. – Мужчина разблокировал сейф, вытащил длинную плотную бумажку: банковский чек. – На булавки.

Булавкам явно предстояло быть с бриллиантовыми головками.

Мисс Айрин взяла чек и отсалютовала по-военному.

Хозяин кабинета ответил на салют не вставая. Когда-то в его жизни действительно имели место и гранатомёт, и мачете, и пятнистая бандана на голове, и камуфляжная роспись на физиономии. Но это было давно. Вот уже пять лет он передвигался исключительно в инвалидной коляске. В которую, самое-то обидное, его усадила не вражеская пуля, а тихая, исподволь проявившаяся болезнь.

Он хмуро смотрел в спину мисс Айрин, выходившей из кабинета, и пытался отогнать дурное предчувствие. Хаханьки хаханьками, а ведь он посылал девчонку на труднейшее задание. Из которого она при малейшей оплошности, да просто по дурацкому стечению обстоятельств, вполне могла и не вернуться…

Два месяца спустя выяснилось, что он как в воду глядел. Пройдя весь курс подготовки, внешне и внутренне преображённая мисс Айрин села на самолёт и улетела в Россию. Но к месту назначения не прибыла. Сперва на Алабама-роуд пришло секретное сообщение. А ближе к вечеру сразу по нескольким телевизионным каналам показали запись, сделанную любительской видеокамерой. Весь мир заворожённо следил, как огромный аэробус, уже вышедший на глиссаду перед благополучной (и даже объявленной по трансляции…) посадкой в аэропорту «Пулково», вдруг окутался радужным сиянием, потом замерцал – и бесследно растворился в воздухе, в неправдоподобно чистом и ясном голубом небе.

Это была самая первая из множества «дыр», коим предстояло в ближайшем будущем серьёзно осложнить жизнь Северной столицы России, да и не только её…

В тот вечер седовласый проклял всё и напился так, как не напивался уже давным-давно.

…И чистые руки

Семён Петрович Хомяков, депутат питерского ЗакСа и успешный предприниматель, имел семь классов образования. А также две «ходки», то бишь судимости. Ни того ни другого от журналистов он не скрывал. Было бы что скрывать! Неполное среднее? Так нам, не в пример некоторым, липовых дипломов и дутых золотых медалей не надобно. Диплом – тьфу, бумажка. Мы сами, своим умом всё необходимое превзошли. Судимости? Так к тому, за что мы сидели, теперь из Кремля каждый день призывают. Опять же и законами сподручнее заниматься человеку, который от «системы» сам пострадал…

Внешность, правда, у господина Хомякова была не слишком фото– и телегеничная. Наверное, это сказывалось нелёгкое детство. С беспутной матерью и дедом-тираном. Коммунальная квартира, холодный пол, деревянные игрушки… Помните олимпийского чемпиона родом из Бразилии, который был вынужден слишком рано оставить легкоатлетический стадион, поскольку в детстве недоедал и спустя годы это сказалось? Что-то в таком же духе имело место и здесь. Только в данном случае бывший голодный ребёнок выглядел так, словно с тех пор всю жизнь отъедался. Наружность Семёна Петровича удивительно соответствовала фамилии. Он был среднего роста, с крепким брюшком и смешными отвисшими щеками, чуть не лежавшими на плечах. Хомяков имел привычку ещё и надувать их, когда напряжённо о чём-нибудь размышлял. Сколько не самых глупых людей здорово «попали» на том, что проморгали за безобидной внешностью цепкий и безжалостный ум!

Скажем по секрету: молодость Семёна Петровича прошла достаточно бурно. Теперь господин Хомяков вёл размеренную жизнь, уважал мягкие кашемировые пальто и блондинок с грудью такой высокой, чтобы яблоко не скатывалось на пол. Ещё он любил свой шестисотый «Мерседес» и водил его сам, да не просто водил, а летал – мастерски и бесшабашно. В аварии Семён Петрович не попадал никогда, ну а то, что порою творилось за кормой упорхнувшего «Мерса», его волновало меньше всего…

Он был человеком авторитетным, в определённых кругах его имя произносилось с сугубым уважением, и это сказывалось во всём. В каждой мелочи его нынешнего бытия.

Вот и теперь, как только чёрный «шестисотый» со спецномерами бесшумно подкатил ко входу в фартовое заведение «Забава», из недр ресторации мгновенно возник самолично директор – и приветил дорогого гостя ещё на гранитных ступенях. А вся обедающая сволочь вскочила с мест и стояла навытяжку, пока он проходил общим залом в свой персональный. Пустячок? Да, и притом почти незаметный. Но – приятный…

Нынче Семён Петрович был не один. Помимо «пристяжных» – телохранителей и экипажа джипа сопровождения – рядом с ним чинно шествовал «порченый высоковольтный». Обычно так называют руководящего сотрудника милиции, по какой-то причине пришедшего к сотрудничеству с преступным сообществом. Однако Хомяков и в этом плане на шаг опережал конкурентов. При нём был не какой-нибудь «краснопёрый», а самый что ни есть натуральный, то бишь в натуре, федерал.

Самое смешное, что они не особенно и скрывались. И зачем бы? Депутат Законодательного собрания пригласил друга-чекиста на небольшое, семейное, можно сказать, застолье…

А вы что подумали?

Циники говорят, будто у каждого человека есть цена, за которую его можно купить. Соответственно, продавшиеся от непродавшихся отличаются только тем, что для первых кто-то заинтересованный эту самую цену сумел успешно подобрать, а для вторых – пока ещё нет. Не будем ни поддерживать, ни опровергать это утверждение. Его истинность или ложность пусть каждый определяет для себя сам…

Так вот, цена данному конкретному чекисту, чью личность в интересах повествования мы пока не раскроем, оказалась на первый взгляд поистине смешная.

Он элементарно любил пожрать.

Это трудно было заподозрить как по его телосложению, вполне поджарому и спортивному, так и по бытовым привычкам, доступным взгляду коллег. Возможно, он страдал разновидностью булимии, сиречь неукротимого аппетита, но разновидностью весьма специфической. Наш персонаж не уминал по ночам у себя на кухне чёрный хлеб с цельными батонами колбасы. Если бы!.. Его неукротимый аппетит требовал гораздо более дорогостоящих жертв, в основном почему-то морепродуктов. Изысканной рыбы. Икры, желательно чёрной. Омаров… Каракатиц и маленьких осьминогов по-корейски… И всякого такого прочего – не вдруг разбежишься даже на его далеко не нищенскую зарплату.

…Помнится, была телепередача о «хождении по мукам» графа Алексея Толстого. Имелись в виду тяготы и лишения его эмигрантской жизни в Париже. Так вот, пресловутые муки в основном заключались, насколько можно было понять, в том, что у несчастного литератора не всегда хватало денег на хождение в ресторан с устрицами его любимого сорта. Когда выяснилось, что устриц ему в любом количестве могут предложить большевики, ненавидевший революцию граф мгновенно сделался «красным»…

Так что мы, читатель, не особенно и приврали. И такое на свете бывает. И ещё не такое.

Дубовый стол покрыла снежно-белая скатерть. Сравнение со снегом в данном случае – не дежурный штамп при описании белой материи, а реальное положение вещей. Скатерть была шёлковой и выглядела так, словно её не пресловутым «Тайдом» отстирывали от следов предыдущей трапезы, а всякий раз заново изготавливали к приезду особо важных гостей. Ткали вручную, уморив паром всё новые коконы шелкопрядов…

Начальство «Забавы» было, естественно, заранее предупреждено о внеплановом четверге.[21]21
  Традиционный «рыбный день» в отечественных учреждениях общественного питания. Впрочем, это, наверное, все знают.


[Закрыть] На скатерти тотчас возникло старинное серебряное блюдо с рыбным ассорти, стоившим определённо больше антикварного блюда. Взять хотя бы холмик чёрной икры, влажно блестевший посередине. Это была не какая-нибудь убогая порция на один бутербродик, вытряхнутая из полуторатысячной баночки; таким количеством можно было наесться ложкой от пуза. Поставив неподалеку хрустальные ёмкости с салатами из трепангов и крабов, халдеи принесли муаровые океанические устрицы и лимон к ним, разместили на специальных тарелочках клешни лобстеров и раков… Всё вместе напоминало рыбный отдел очень хорошего современного магазина, где на чистом снегу (вот она, скатерть!) возлежат в естественном охлаждении драгоценные сёмги и осетры.

Наконец прибыли корзиночки с хлебом и вазочки масла. Наполнив бокалы искрящимся «Шабли», служители пожелали посетителям приятного аппетита и отчалили.

Семён Петрович, улыбнувшись, широким жестом обвёл гастрономическое великолепие и сказал, имитируя кавказский акцент:

– Угащайся, дарагой.

Повторять не пришлось. Оба знали, что угощение было гонораром за консультацию, необходимую Хомякову, – те же деньги, только претворённые в наиболее удобную форму. А посему гостю не было никакого резона отказываться и стесняться. Всё на этом столе принадлежало ему, о каком стеснении речь?

Он приступил к реализации гонорара очень по-деловому и в то же время, не побоимся этого слова, чертовски красиво. Между прочим, в тонкости застольного этикета он некогда вник именно по долгу службы, состоявшей, не в пример Скудину, отнюдь не в бегании по джунглям с гранатой. И скрупулёзно соблюдал сейчас все эти тонкости. Не потому, что ресторанная обстановка обязывала. Семён Петрович отнёсся бы с пониманием, влезь он хоть с ногами прямо на стол, на эту вьюжно-метельную скатерть… Дело было в другом. Долгая практика давно и неколебимо убедила профессионального проглота, что вот так – совершая все ритуалы, намазывая отдельно каждый кусочек – было ещё и гораздо вкусней…

Когда на рыбном блюде образовалась достаточно заметная убыль, Хомяков (отведавший всего по чуть-чуть, просто из вежливости, чтобы сотрапезнику не было одиноко) повёл речь о деле.

Повёл он её весьма специфически.

– Тут намедни чувак захарчёванный людям порядочным…

Что в переводе на традиционный русский язык означало: человек, выдающий себя за знатока воровских обычаев, – настоящим ворам-законникам или же лицам, тесно связанным с оными. Семён Петрович Хомяков одинаково свободно чувствовал себя и на трибуне Законодательного собрания, и среди тех самых «порядочных людей», признававших только один закон – воровской.

Поэтому основную часть его речи мы приводим в адаптированном варианте, уходя от подробного комментария и надеясь, что всё будет понятно и так.

А дело было в том, что означенный кадр засветился с «корабельником» – чеканной золотой монетой времён Ивана Третьего. Казалось бы – ну и что? А вот что. Монета сия была известна всему нумизматическому миру… в одном-единственном экземпляре. Это следует знать каждому, кто намеревается промышлять старинными золотыми. Так ведь можно и в неловкое положение угодить. Попав в переделку, кадр «раскололся до жопы» и запел, что «взял её гоп-стопом на хапок до кучи с перевесом у косящей под вольтанутую прикинутой смешно самостоятельной марьяны. И цепку из рыжья уже загнал, а бляху не успел». Всё сказанное проверили. И когда убедились, что в дом жизнерадостных недавно действительно поступила невменяемая девица, одетая так, словно сбежала со съёмок хорошего костюмного фильма о пятнадцатом веке, то ненадолго «впали в распятье», а потом…

Итогом последующих хлопот и стал внеплановый рыбный день в ресторане «Забава».

– Это дымка. – Чекист отодвинул опустошённое серебряное блюдо и пояснил Семёну Петровичу: – По-научному фиг выговоришь – энергоинформационное образование. Ну а мы по-простому – дымка и дымка… Не знаю, откуда пошло, но вот прилипло.

Хомяков недоумённо поинтересовался:

– А бляха рыжая здесь при чем?

– А гоп-стопом где её взяли? – усмехнулся гость. – Не на Новоизмайловском где-нибудь?

– В парке Авиаторов, – слегка оторопев, кивнул Семён Петрович и уморительно надул щёки. Так происходило всегда, когда его мысль начинала работать на полную мощность. И несколькими мгновениями позже был сделан совершенно правильный вывод, заставивший депутата аж вспотеть: «А ведь корабельник-то небось подлинный…»

Тем временем принесли черепаховый суп. Аромат от него исходил настолько безумный, что застольный этикет на мгновение оказался забыт. Федерал нетерпеливо зачерпнул прямо из супницы и вздрогнул всем телом, дуя на ложку, а Семён Петрович прозорливо подумал, что его гость переживал нечто вроде оргазма. Тем не менее чекист справился с собой, прикрыл дразнящую крышку и прояснил ситуацию. Оказывается, в последнее время из-за «дымки» начали возникать коридоры, по которым стало возможно перемещение в альтернативные хронологические пояса.

«Перемещение… – задумался Хомяков и пуще прежнего надул вислые щёки, наблюдая, как достойно, небольшими порциями, черепаховый суп перекочёвывает в тарелку, а из неё – в желудок собеседника. И куда, спрашивается, в человека столько влезает? Но вот влезает же. Обед стоил целое состояние, однако Хомяков был весьма далёк от сожалений о потраченных деньгах. Он нутром чуял: затраты окупятся сторицей. – Хронологические пояса… Перемещение…»

После супа принесли форель на вертеле в раковом соусе, шашлык из молодого осетра по-астрахански, зелёный салат «Фиалка Монмартра» и красное вино «Лыхны».

– Над проблемой целый отдел бьётся. – Чекист запил восхитительно нежную рыбу бокалом терпкого вина. – Только ни хрена у них не выходит, что у наших, что у американцев. Говорят, не хватает математической базы. А я так думаю, мозгов у них не хватает.

Вот тут он попал в самую точку. Учёные действительно до сих пор не знали, что делать. А Семён Петрович Хомяков с семью классами образования – знал. Перед его мысленным взором уже появились решительные молодые люди с автоматами Калашникова, берущие на гоп-стоп целые караваны, битком набитые высокопробной старинной рыжухой и столь же высококачественной наховиркой. Затем проплыли вереницы белокожих древнерусских красавиц в кокошниках, сдаваемых в аренду зарубежным любителям экзотики. А под конец в голову полезло такое, от чего натурально перехватило дух. Куда там гастрономическому оргазму его сотрапезника!.. Хомяков мысленно шарахнул двухкилограммовой гранатой ПГ-7В прямо в бритую харю позднеримскому цезарю-извращенцу. Потом в капусту покрошил калибром пять сорок пять сенаторов с охраной. И вот, как говорили древние, «финис коронат опус» – конец венчает дело, царствуй, дорогой Семён Петрович, на долгие годы, «кум део» – с Богом то есть…

Возвращение к реальности оказалось, правда, довольно суровым.

– А самое непонятное – это то, что с мозгами происходит по ходу перемещений во времени, – рассказывал «порченый высоковольтный». – Нам недавно в дурдоме прибывших демонстрировали… Не поверишь, люди из разных исторических эпох, говорят, тысячи лет их разделяют. Но все как один – шизанутые напрочь. И глаза у всех от ужаса – по полтиннику. Хотел бы я знать, что им там привиделось?

«Ну уж нет. Пускай дураки это выясняют…» Семён Петрович понял, что размечтался несколько рано. Следовало подумать ещё. Может быть, подождать. Ну что ж… Он подумает и подождёт…

Когда они встали из-за стола, скатерть, не осквернённая ни единой капелькой или крошкой, была по-прежнему девственно бела и чиста. Как свежевыпавший снег. Как совесть чекиста.