Текст книги "Заплатить за все"

Глава 6

Горелый вылетает со двора мелкой сучки с такой скоростью, с какой даже зону не покидал. Нет, внешне он старается сохранить видимость привычного похуизма, не хватало еще, чтоб она порадовалась, глядя, как выбила его из колеи, но внутри все кипит, бурлит и выплескивается из берегов.

Дико хочется надрать кому-нибудь зад, просто до чесучих кулаков!

Горелый идет к своему хаммеру, вымещает небольшую часть злобы на безответной дверце, с ревом выруливает, распугивая истошно кудахчущих кур и поднимая пыль от рассохшейся на солнцепеке дороги.

И по пути не удерживается, лупит со всей дури несколько раз кулаком по рулю.

Каким образом он вообще умудрился так лажануть? Идиот, блять… Какой идиот… Мало того, что стреманулся и не закончил начатое, как планировал, так еще и повел себя тупо. Угрожать бабе слухами, это… Это даже не грань. Это за гранью.

А он и не заметил, как сходу перемахнул четко очерченную, казалось бы, навсегда, линию, отделяющую шваль от нормального, умеющего держать себя в руках и отвечать за базар мужика.

Горелый машинально выруливает на выезд из проклятой, богом забытой деревни, совершенно не думая, куда и зачем едет.

В глазах до сих пор темно от ярости, на губах – перемешанный вкус яблок и крови, а в штанах – совершенно не желающий принимать реальность член, как вставший с первого взгляда на эту мелкую пакость, так и не думающий падать. Последнее особенно бесит.

Через полчаса, на выезде Горелый умудряется увернуться от прущей прямо на него фуры, хватает гравийку на обочине, хаммер ведет юзом по всей дороге, Горелый, матерясь, выруливает с трассы, чудом не цепанув столб.

И пару минут тупо сидит, уставившись перед собой слепым взглядом, не соображая ничего.

Перед глазами мелькают перемешанные кадры несущейся на него на полной скорости фуры, визг тормозов, белая рожа водилы в кабине… И, почему-то, злые острые глаза прокурорской сучки.

Он ощущает, как по подбородку бежит кровь, проводит пальцами, смотрит… Похоже, куснул себя опять, прямо по тому месту, где пришлись ядовитые зубки этой твари…

Надо же… Чуть на тот свет не отправился… Так по-идиотски… Вот бы она обрадовалась…

Стук в окно прерывает судорожный мыслительный процесс, Горелый смотрит пару мгновений на злобное лицо водилы фуры, теперь уже не белое, а красное от натуги.

Опускает стекло.

– Ты-ы-ы… – похоже, у водилы от бешенства все слова пропали из башки, даже матерные, – ты-ы-ы… Ебанулся???

– Ебанулся, – кивает Горелый, – прости, мужик…

Водила охреневает от ответа и спокойного тона, рассматривает какое-то время окровавленную рожу Горелого, а затем выдает долгую матерную тираду. Но уже без злости, выдыхая.

Они разминулись чудом, еще чуть-чуть, и Горелый бы отправился к праотцам, а водила – на нары. Обоих сегодня Бог отвел…

– Второе рождение у меня, похоже, – делится впечатлениями Горелый, – отметим?

– Да иди ты… – машет водила, – больной совсем… Какого хера не смотришь по сторонам?

– Отвлекся…

– На что? – он осматривает салон, судя по всему, ища объект отвлечения и не находя.

– На мысли… – признается Горелый.

Водила опять длинно высказывается, что-то витиеватое насчет мыслителей тупых, из-за которых в блудняк влететь легко другим людям, выдыхается, прикуривает и неожиданно с интересном уточняет:

– О бабе думал, что ли?

– А ты откуда?.. – удивленно спрашивает Горелый.

Водила только философски пожимает плечами:

– Все зло от баб…

И Горелый кивает, не противореча. Потому что реально все зло от них. От нее, сучки… Чуть не убила его. Опять. Ну вот как так можно, а?

Он тоже прикуривает, и они еще пару минут с водилой мирно разговаривают, успокаивая нервы. А затем разъезжаются.

Фура, фыркнув напоследок выхлопными, бодро прет дальше, а хаммер делает крутой разворот в сторону деревни.

Потому что то, что нас не убивает, делает сильнее. Определенно.

Горелый рулит опять к центральному дому в деревне, прикидывая сценарий будущей беседы…

А то чего-то растерялся совсем, непорядок.

Но тут растеряешься, когда все идет не по плану.

Он вспоминает с усмешкой, как прикидывал в тюрьме, где именно может быть прокурорская дрянь, на какую должность взлетела за эти шесть лет. Старт-то отличный был, ноги раздвигала правильно… Специально не выяснял ничего про нее, пока сидел, чтоб лишний раз не пропалиться.

А то мало ли, узнают, что присматривает… Устроят ему еще пару лет отдыха. Зачем лишний свет?

Но он был уверен, что она явно не пропадет. Еще бы, с такими талантами…

И планировал сделать так, чтоб ее вообще поперли из прокуратуры, в идеале, устроить ей служебное расследование… Ну и трахнуть вдоль и поперек в финале, не без этого. Надо же хоть немного моральной компенсации за шесть лет страданий?

Для полноценного нападения необходима была воля, потому что самому воскрешать старые связи, оценивать, насколько они за эти шесть лет провисли, кто заложит, в случае чего, кто нет… Не сделаешь такого через посредников, Горелый отдавал себе отчет, что не настолько мафиози. Так, обычный мужик, вовремя вылезший из задницы и сумевший закрепиться. За ним даже криминала особенного не водилось! Игровой бизнес – это не криминал, что бы на эту тему ни пела на суде мелкая тварь. Все игрой грешили! И, когда прикрыли это дело, мало кто сразу отказался, в основном постепенно сворачивались… И Горелый в этом плане не отличался от других. Хотя нет, отличался! Некачественно зачистил хвосты! Вот она и цапнула за голый зад, сучка…

А могла бы и не усердствовать… Но ладно, эта тема больная, каждый раз вызывает приступ ярости, а ярость – не очень хороший помощник…

Но какова дрянь, а?

Нет бы спокойно делать карьеру в столице, под крылом своего ебаря! Все ведь так хорошо у нее складывалось! И у него, у Горелого, тоже бы сложилось! Он бы все про нее выяснил, нашел зацепки, по которым ей можно было бы чего-нибудь впаять, а за эти шесть лет наверняка чего-то да нашлось, тут даже святые лажают… Ну и потом наблюдал бы, как сучка мечется, пытаясь спасти свою карьеру и свою жопу. Кайфанул бы, наверно. А если б удалось достать ее любовника, эту тварь Стасика, которому было заплачено за его, Горелого, свободу, то вообще именины сердца бы случились!

Но мелкая дрянь сделала финт ушами и тупо свалила с горизонта!

Горелый охренел, когда узнал.

И столько потратил времени и сил, да и бабок, чтоб ее отыскать. Это было нихера не просто! А результат удивил…

Деревня, Малое Хуево-Кукуево, блять, в жопе мира! И она там целину поднимает в гордом одиночестве! Подвижница херова!

Горелый настолько разозлился, когда потерял прокуроршу, а затем настолько обрадовался, когда нашел, что рванул в гости, не выработав сколько-нибудь приличного плана. Только по основным моментам, не детальным, а чисто эмоциональным. Решил, что на месте все прояснит.

И это была трагическая ошибка! Фатальная!

Потому что ничего он на месте не выяснил, кроме того, что стоит почему-то на эту тварь мертво, язык и мозги в ее присутствии отказывают, а еще у нее острые зубы и вкусный рот.

Охрененный коктейль.

В голову так дал, что чуть не помер от неожиданности.

Ну ничего-ничего…

Сейчас первый шок прошел, можно выдохнуть.

Никуда она от него не денется, сучка…

Глава 7

Неделю, после появления на моем участке Горелого, ничего не происходит. Верней, происходит, и много чего, да такого, что волосы дыбом становятся периодически, но обо всем я узнаю опосредованно, как говорится, слухами земля полнится.

А вот рожу Горелого я больше не наблюдаю.

И это, вместо того, чтоб успокоить, невероятно тревожит.

Потому что из деревни он не уехал.

Наоборот, согласно местным сплетням, прикупил здесь дом, огромный недострой, пустовавший с начала двухтысячных, когда братки на шальные деньги с размахом обустраивали свои будущие родовые поместья.

Время было дикое, веселое, фантазия у людей, вырвавшихся с самых криминальных низов, богатая и нездоровая, вот и обосновался на окраине деревни здоровенный могильник из красного кирпича, так модного в те годы. У могильника были стены, крыша и двухметровый забор, с проведенной по верху колючей проволокой.

Размах у стройки был впечатляющий, больше тысячи квадратов жилой площади, говорили, да чуть ли не на двадцати сотках земли, четыре этажа, дополнительные хозпостройки и, по слухам, планировался еще и бассейн с вертолетной площадкой. Ну, а куда ж без нее?

Вот только к середине строительства все заглохло. Хозяина то ли посадили, то ли застрелили, то ли просто деньги кончились внезапно. Так тоже бывает. Дом законсервировали, повесили камеры по периметру, напугали деревенских вандалов байкой, что сигнализация идет чуть ли не в Москву, и, если полезут воровать строматериалы для своих коровников, то их рожи однозначно будут на всех столбах вплоть до столицы.

И не факт, что в бумажном варианте…

Короче говоря, запугали местных папуасов так, что они гробину эту обходили десятой дорогой много лет, крестясь, если оказывались слишком близко.

И вот, буквально через день после явления Горелого в моем саду, по селу прошел слух, что барский дом выкупили. И, мало того, что выкупили, нагнали уже техники и вовсю достраивают! И такими темпами, глядишь, за пару месяцев и достроят! Там-то, по словам местных знатоков, пустяки оставались: отделка внутренняя, да во дворе бассейн с альпийской горкой. Почему именно альпийская горка так возбудила жителей села, понять у меня так и не получилось, да оно, собственно, и не важно.

Важно то, что нового хозяина дома описывали как мужика видного, огромного, бородатого… Короче говоря, знакомая до дрожи в коленях личина…

И какого, простите, хера эта личина творит, остается тайной, покрытой мраком.

Я слушаю разнообразные предположения и мучаюсь от самых дурных предчувствий.

Потому что явно Горелому не просто так захотелось домик в деревне себе прикупить. Чтоб на цветочки любоваться и козье молочко попивать на старости лет.

Имеется у него цель.

И цель эта вполне однозначна. И настолько привлекательная, что никакого бабла не жаль для достижения ее.

Конечно, кому другому это и польстило бы: такие усилия прилагает мужик, чтоб просто под юбку забраться, но я-то понимаю, что у желания Горелова поиметь меня мало общего с физикой.

Нет, ему другое надо.

Ему надо мое полноценное унижение.

Чтоб на коленях стояла, чтоб умоляла… И покупка дома – первый шаг на этом пути.

Правда, заведомо проигрышный, потому что плевать мне, что он тут собирается делать, пусть хоть половину деревни скупит!

Но почему-то кажется, что наведенный шорох – это только вершина айсберга, малая его часть…

Всю эту неделю я сижу тихо, как мышь под веником, выхожу за пределы двора только по великой нужде, благо, в деревне не требуется бегать в магазин закупать продукты. За свежим молоком и сливками каждое утро отправляется к соседке бабе Гале Яська.

А я сижу в доме, готовлюсь к будущему учебному году, занимаюсь двором и небольшой теплицей, где растет все, что нам с Яськой необходимо, и даже больше, потому что соленья и закрутки у меня еще с прошлого года в погребе стоят. Хлеб печет хлебопечка, вода подведена из колонки во дворе.

Да я могу вообще не выходить из дома, ха-ха! Вплоть до первого сентября! И отпуск у меня до двадцать восьмого августа…

Понятное дело, что просто так закрыться в доме и спрятать голову в песок – так себе идея, но на первое время, пока основной стресс не отошел, вполне себе рабочая.

Я за эти дни все обдумала, взвесила, прикинула, в какую сторону бежать и кого дергать, если Горелый повторит свой маневр или, не дай бог, решит его довести до финальной стадии, и пришла к неутешительным выводам.

Никому я, нафиг, не нужна. Никто за меня вступаться не будет.

А все потому, что в свое время сознательно разрубила все сколько-нибудь полезные связи…

Глава 8

Дело в том, что шесть лет назад я сделала одну серьезную ошибку, которую, впрочем, делают многие излишне уверенные в себе девушки.

Я влюбилась не в того мужика.

Так бывает.

И мало кто застрахован, на самом деле. Особенно плохо застрахованы те, кто считают, что им такая хрень уж точно не грозит.

Вот как раз мой вариант.

Тогда я только-только закончила универ, прошла практику в прокуратуре и туда же вернулась после получения диплома. Я была на редкость самоуверенной, стервозной, училась на отлично и почему-то думала, что этого старта хватит для быстрого взлета. Первые пара месяцев в прокуратуре слегка подредактировали мои взгляды.

Несмотря на красный диплом и успешно, а, главное, честно пройденную практику, я работала помощником следователя, и до следователя было, как до звезды.

Полноценно заменяя дежурного следователя, я моталась по всем злачным местам нашего района, а потом до синевы перед глазами ковырялась в документах.

Добавьте к этому постоянный нервяк из-за тупой, грязной, зачастую механической работы, повышенный интерес со стороны коллег-мужчин, вечный недосып и прочие прелести романтичной профессии следака, о которых почему-то ничего не говорится ни в универе студентам, ни с экранов телевизора, в многочисленных сериалах про ментов, и вы сможете понять мою обиду на ситуацию и усталость.

А еще то, что я как-то очень быстро перестала понимать, что я вообще делаю в этой профессии. И не лучше ли мне, с моим красным дипломом, пойти куда-то в другое место. Например, в юридическую фирму, консультировать людей.

Или, что еще лучше, в фирму, занимающуюся списанием кредитов. Сейчас это золотое дно, люди бешеные деньги поднимают же… Пока есть лазейка, надо пользоваться.

Это мне все подруга, однокурсница, предлагала. Она сама, кстати, после защиты диплома, который ей я написала больше, чем наполовину, как-то легко нашла работу в такой фирме, а к моменту нашего разговора уже вышла замуж за владельца этой фирмы и в декрете была. Вот умеют же люди…

Это я сейчас понимаю, что для меня было бы лучшим вариантом последовать ее совету. Как раз ее муж набирал юристов на консультации…

Но тогда, гордая, хоть и крайне заебанная жизнью, я почему-то еще отказывалась верить в то, что совершила ошибку. И каждый день подспудно ждала, что вот-вот… Что скоро уже… Ну не может же оно длиться постоянно?

Конечно, червячок внутри, отвечающий за логику и здравый смысл, настойчиво грыз, что может. Может длиться вечно. А уставшие коллеги всем своим видом мнение моего червячка подтверждали…

Но молодость глупа и амбициозна. И я верила в лучшее.

И через полгода, случайно столкнувшись в коридоре с высоким, красивым до одури мужиком в прокурорской форме, я почему-то решила, что вот оно, лучшее. Настало.

Лучше бы я в тот день вообще на работе не показывалась… И ведь был же шанс, как раз нас услали в жопу мира, описывать криминального утопленника…

Я возвращалась обратно в прокуратуру, потому что начальству срочно приспичило документы получить, а они у меня при себе оказались.

В итоге, страшно усталая, грязная, воняющая болотом и еще бог знает, чем, я тупо уронила папку с документами, а он, красивый, высокий, в форме, помог подобрать.

Да, как в мелодрамах. В сопливых сериалах…

Но это не отменяет того, насколько все произошедшее было в тему…

Мужик оказался заместителем прокурора, с отличными перспективами в карьере, но в тот момент мне на это было решительно плевать.

У него глаза были голубые. И улыбка такая, что все внутри переворачивалось…

Да, идиотка, но кто умный в двадцать два года?

У нас все быстро завертелось, я бы сказала, мгновенно. Стас ухаживал, был нереально харизматичен, а еще терпелив и умеренно настойчив. В трусы на первом свидании не полез, по-джентльменски дождался третьего.

И в постели не посрамил честь мундира.

Короче говоря, я влюбилась, как кошка.

Стас же, как-то мягко и плавно перетащил меня к себе в аппарат, заставил быстренько досдать экзамены на помощника прокурора…

И жизнь заиграла новыми красками. Самыми радужными.

У меня было все: работа, внезапно оказавшаяся интересной и любимой, потому что я с азартом готовилась к выступлениям в суде, Стас мне это позволял, снисходительно относясь к моей инициативе, налаженная, полноценная личная жизнь.

Стас снял мне квартиру ближе к центру, и я с удовольствием покупала в нее всякие приятные мелочи. А еще специально заказала большой шкаф, в расчете на то, что Стас предложит съехаться.

Я почему-то была уверена, что он обязательно это сделает, ведь все к тому шло. Занятая свалившимися на меня резкими переменами в жизни, я не особо общалась с коллегами, полностью поглощенная своим шикарным мужиком, и не задумывалась, почему он меня не знакомит с родителями, почему не ночует у меня чаще нескольких раз в неделю, короче говоря, пропускала все те признаки, которые любую бы нормальную девушку насторожили.

Но я не была нормальной, как оказалось.

Может, детство, довольно голодное и строгое, наложило отпечаток?

Я прожила до восемнадцати лет с мамой, она воспитывала меня одна, но тепла между нами особого не было никогда, все время казалось, что она словно выдавливает из себя лишнюю улыбку для меня, ласковое слово… А в восемнадцать она просто сообщила, что я – приемная, причем, удочерили меня родители только потому, что им посоветовал врач, как средство от бесплодия. Вроде как, есть такое, что, когда женщина начинает ухаживать за младенцем, то ее организм автоматически перенастраивается на нужный лад, и вскоре она может уже забеременеть сама.

Здесь чуда не случилось, мама не забеременела.

Отец, когда мне было пять лет, подал на развод и свалил из нашей жизни, никогда ничем не отмечаясь в ней, кроме алиментов. На них, да еще на полагающиеся матери выплаты на удочеренного ребенка, мы и жили. Ну, плюс еще и библиотекарская зарплата матери. Понятно, что детство было голодным, зато закалило и приучило идти к своей цели напролом.

Мать сказала, что все обязательства передо мной она выполнила, и теперь я могу идти на все четыре стороны. Подозреваю, что причиной откровенности было еще и прекращение выплат пособия, но уточнять не стала.

Развернулась и пошла, куда указали.

Одна из сторон вела в Москву. Мне это показалось перспективным…

Жизнь в общаге и вечная погоня за лучшими оценками, чтоб получать повышенную стипендию и не вылететь из универа, еще больше отточили мой характер. Но только в одну сторону.

Про эмоциональные моменты я не задумывлась, да и особо эмоциональной себя никогда не считала. До появления в моей жизни Стаса.

Он сумел пробудить что-то настолько яркое внутри, что потом, вспоминая то свое затмение, я не могла понять, каким образом умудрилась так обмануться? Ведь все было очевидно! Все! Просто раскрыть глаза и осмотреться!

Но я была влюблена, счастлива, летала в облаках…

Так смешно сейчас вспоминать.

И жалко немного ту себя, такую глупую.

Такую счастливую.

Глава 9

Все закончилось очень банально. Настолько банально, что даже смешно и до сих пор не верится: разве так бывает? Чтоб, как в сериалах? Примитивных до оскомины?

Но, оказывается, жизнь мало чем уступает сериалу. И ходы в ее сюжетных перипетиях заезжены до дыр.

Это я потом поняла, когда вывалилась из своего сладкого детского мирка в горький и взрослый, пообщалась с разными людьми, поразилась, насколько одинаковыми бывают истории, судьбы, сюжеты… И насколько все избито.

О том, что Стас женат, я узнала уже после того, как забеременела Яськой.

В тот момент как раз я вела дело Горелого, была полностью поглощена им, воодушевлена, ничего не боялась, презрительно фыркала на все озвучиваемые его адвокатами намеки, попытки договориться и прочее. Я почему-то вбила себе в голову, что именно после этого дела Стас сделает решительный шаг, поймет, наконец, что я не просто кукла красивая, а еще и надежный соратник, на плечо которого всегда можно опереться.

Клянусь, именно эти пафосные мысли и бродили в моей тупой голове, когда рыла, словно ненормальная, факты из прошлого Горелого!

Стаса в это время экстренно услали в командировку, отказаться он не мог, поручил мне разработку, пообещав вернуться как раз к моменту судебных заседаний.

Он мне сказал, чтоб я старалась, что он мне верит, как себе… Ну вот кто после этого не рыл бы землю клыками, словно матерый секач в поисках сладких корней?

Вот-вот…

Я рыла-рыла и нарыла… Такое, что, когда поняла, от радости чуть было не принялась танцевать, потому что с вновь открывшимися обстоятельствами Горелый, до этого вполне уверенно шедший на административку или условку на крайний случай, имел все шансы отхватить по максималке. Семерку.

Его адвокаты, судя по всему, поняв, насколько они просчитались, принимая меня за обычную слабую девочку, не способную логически мыслить, теперь изо всех сил отрабатывали деньги клиента.

Но впустую!

Стас задерживался, у него было что-то со связью все эти недели, но мне его помощь, собственно, и не нужна была. Я справлялась! Я справилась!

Горелый уехал в зону на шесть лет, чему, кажется, был безмерно удивлен. Наградил меня перед тем, как его вывели из зала суда, таким взглядом, что я его во сне потом несколько раз видела и каждый этот раз вскакивала в холодном поту… Но в тот момент я была в эйфории! Мое первое, полностью самостоятельное дело! И такая безусловная удача!

Стас удивится! И похвалит!

Стас удивился. И не похвалил.

Когда мы с ним встретились, через неделю после суда над Горелым, я, признаться, ждала восторгов. Радости. Предложения руки и сердца, в конце концов!

Но Стас был явно чем-то серьезно загружен, он выслушал мои впечатления от дела, покивал, чуть скривившись, а затем уехал, отговорившись срочным делом и оставив меня за столиком кафе одну.

С тестом в сумочке, который я так и не успела ему показать. Хотелось сделать это в финале, так сказать, вишенкой на торте…

А вишенку, в итоге, получила я, когда Стас на следующий день пригласил меня официально к себе в кабинет и равнодушно кинул через стол бумажку о том, что я не прошла испытательный срок и теперь меня увольняют.

Я смотрела на приказ, хлопала ресницами и абсолютно, вообще ничего не понимала!

– Стас… Но… Я же…

– Мне больше нечего вам сказать, Карина Михайловна. Кабинет освободите сегодня, в течение дня.

Я встала, полностью оглушенная случившимся, и молча вышла.

На немеющих и подгибающихся ногах доползла до туалета и там благополучно свалилась в обморок.

Очнулась в больнице уже, с угрозой выкидыша.

Стас пришел на следующий день, хмуро сел рядом с кроватью, кивнул на мою руку, инстинктивно прикрывающую живот:

– Почему не сказала?

– А когда? – горько прошептала я, – не успела… Сюрприз хотела…

– Сюрприз, блять… – мрачно пробормотал он, – охеренный сюрприз получился. Во всех смыслах.

– Стас… – я, хоть и была слаба, понимала, что это, возможно, последняя наша встреча, и надо расставить все точки над i, хотя бы для себя понять, что произошло, почему именно так все? Я же… Я же ничего не сделала плохого! И ему ничего плохого не сделала! Я же любила его! – Почему ты так со мной? За что?

Он посмотрел на меня холодно, и я поразилась тому, насколько чужой, мертвый у него взгляд! Сейчас рядом со мной сидел чужак, вообще не знакомый! Не тот мой первый мужчина, моя первая любовь, с которым я планировала всю жизнь прожить, о котором ночами думала!

– Завтра тебе сделают аборт, – сказал он, – я договорился.

Мне показалось в этот момент, что все происходящее – бред. И до этого-то был бред, а сейчас вообще – бредовей некуда… Сплю, что ли?

Но щипание себя за ногу ничего не дало: палата была на месте, жестокий человек, в которого переродился мой любимый, тоже. И слова его острые и тяжелые, никуда не делись.

И смысл их я уловила, осознала. И, сглотнув, ответила:

– Нет. Я не хочу.

– А тебя никто не спрашивает, – усмехнулся он, и я опять поразилась, насколько мне эта его усмешка была незнакома, чужда. Он притворялся, выходит? Все время? Да? Или это я была такой дурой, что не замечала очевидного? – Мне проблемы не нужны, тем более, теперь. – Продолжил он, – ты и без того мне кучу проблем принесла своей неуемной энергией.

– Ты о чем?

– Не важно. Главное, что ты избавишься от ребенка. И только на этих условиях я позволю тебе вернуться в мою жизнь.

Я закрыла глаза, пережидая бешеные эмоции внутри, а затем открыла и спокойно, так же холодно, как и он, ответила:

– Нет.

– Карин… – Стас неожиданно решил сменить тактику, придвинулся, взгляд его потеплел, а я пришла в ужас от этой метаморфозы. На меня смотрел мой любимый мужчина. Тот самый, который опора, поддержка и прочее… Боже… Я была такой непроходимой дурой? И он меня все время такой считал, да? – Слушай… Ты наворотила дел… Мне этого не разгрести без тестя… Понимаешь?

– Тестя… – эхом повторила я, еще больше прозревая.

– Ну да… Он же в Аппарате… Только он поможет.

– Ты женат, – я не спрашивала, просто констатировала факт. Не для него. Для себя, дуры беспросветной, слепой.

– Ну да, – Стас удивленно моргнул, – постой, а ты что… Не знала?

Я ничего не ответила, просто отвернулась, переживая свою дурость. И окончательное крушение всех иллюзий. Если до этого еще были какие-то мысли, что это все не так, что надо понять, надо выяснить, и так далее, то в тот момент все встало на свои места, сложилось в паззл.

Он женат. Ну, конечно! И тесть у него в Аппарате. А я чего-то не так сделала, и, скорее всего, именно в деле с Горелым, и теперь бедному Стасу это расхлебывать. Именно потому он на меня был так зол. Конечно, не ожидал, что я так вцеплюсь, так сработаю!

Скорее всего, все было нацелено на то, что я проиграю! И именно поэтому Стас пропал с радаров, отговаривался сложностями! А потом просто все так быстро завертелось, что он либо не успел вернуться и меня отстранить, либо… просто не смог этого сделать! Дело приобрело широкий резонанс, отслеживалось газетчиками и массовыми интернет-изданиями, вполне вероятно, что за ним пристально следили с самого верха… И влезать в такой ситуации, чтоб окоротить зарвавшуюся прокуроршу… Ну, такое… Своя шкура дороже… А меня потом можно и под зад ногой, если что. И свалить на меня все грехи перед… заказчиками? Проплатившими освобождение своего клиента? Ох…

Я повернулась, по-новому глянула на Стаса.

Он что-то бормотал про то, что мы будем вместе, что нам надо потерпеть, и как же так я не знала… Он же не скрывал… Ага, не скрывал, да. Просто не говорил. А я, дура, и не спрашивала, считая само собой разумеющимся, что он свободен! А как иначе-то? А оно вот как иначе-то…

Я перебила весь этот бред:

– Если ты не оставишь меня в покое, прямо сейчас, я сдам тебя внутрякам.

Стас, судя по всему, разогнавшись, не смог сразу затормозить, удивленно раскрыл рот. И виду него при этом был нереально глупый.

– Я уеду, не буду тебя больше беспокоить, – продолжила я, пользуясь паузой, – и никому ничего не скажу. Но и от тебя жду ответной услуги. Свали из моей жизни и никогда в ней не появляйся больше.

– Ты… – он отмер, наконец, – ты ничего не докажешь… Я вообще не понимаю, о чем ты…

– Не докажу, – покладисто кивнула я, – но слухи пойдут. Оно тебе надо? Ну вот… Уходи, Стас.

Он закрыл рот, помолчал, а затем поднялся и вышел, больше не оглянувшись на меня, не имеющую сил даже подняться с кровати.

Оставил, словно надоевшую игрушку.

А я провожала его взглядом и сама себе боялась признаться.

Что ждала, когда обернется.

Дура, чего уж там.