Текст книги "12 жертв"

Глава 10

Дома я вяло поела, накормила своих персов, которые были рады меня видеть, долго чесала обоих. Животные не предадут. Я плакала, коты, чувствуя мое настроение, пристроились с двух боков и громко пели. Потом в голову ударила мысль. Олег пришел к моей сестре, обнаружив визитку какого-то немецкого порнорежиссера на месте преступления? Только на основе одной визитки? Бред. Не верю. Визитка могла служить дополнительным подтверждением. Но одной ее недостаточно. Что они оба от меня скрыли? Что Олег выяснил про Ольгу? Куда она влезла?!

Я долго не могла заснуть, забылась только под утро.

В субботу позвонила своему начальнику и спросила насчет машины, владельца которой я просила выяснить по номеру.

– Сейчас, Кира. Забыл тебе сказать. Что сама не напомнила?

Иван Иванович продиктовал мне данные какого-то Алексея Игнатьева. Я села за компьютер и ввела имя, фамилию и отчество в поисковик. В Интернете висело несколько статей о таинственной гибели Игнатьева с девушкой на берегу озера, куда они отправились на рыбалку. Их нашли через три дня после смерти, застреленных неизвестными лицами. По словам журналистов, не представлялось возможным установить, что случилось на площадке перед озером. Там однозначно побывало несколько человек, но опять же нельзя было сказать, когда эти люди там появлялись. Это место любят рыбаки. Зачем было убивать Игнатьева, тоже никто не мог сказать.

Он вырос в детском доме, а в последние годы работал шофером вначале у Тимофея Леонидовича Круглова, потом у Олега Леонидовича Круглова. Двое братьев воспитывались в том же детском доме, потом занялись икорным и рыбным бизнесом. Начинали на Сахалине, где родились и выросли, потом переехали в Петербург. Из нашего города удобнее летать в Европу, куда поставляется товар. Тимофей погиб несколько лет назад в результате заказного убийства, и теперь икорно-рыбным бизнесом заправляет один Олег. Братья перевезли в Петербург нескольких верных товарищей, с которыми вместе выросли. Вообще во всем этом икорно-рыбном бизнесе работают их друзья по детдому.

«Мог бы банку икры к розе приложить», – почему-то подумала я и посмотрела на куст. Смотреть на него было – одна радость.

В Интернете говорилось, что Олег Леонидович Круглов не представляет, почему убили его шофера с девушкой. Именно он забил тревогу, когда Игнатьев не появился в понедельник утром, чтобы везти шефа из его особняка в головной офис фирмы. Мобильный телефон Игнатьева не отвечал. Олег Круглов знал, что Игнатьев – заядлый рыбак, сам любил половить рыбку, но в последние годы у него на это оставалось мало времени. Олег Круглов даже назвал оперативникам несколько мест, куда мог поехать Игнатьев.

В одном из этих мест его и нашли с девушкой. Машина оказалась вскрыта, рюкзаки вывернуты. Никаких ценных вещей ни у Игнатьева, ни у девушки не осталось. Рассматривалась версия совершения преступления беглыми зэками, которые вполне могли обосноваться в одном из пустующих летних домиков, а также бомжами и гастарбайтерами, каким-то образом раздобывшими оружие. Стрелял не профессионал из пистолета Макарова. Целью могло быть банальное ограбление. В настоящее время ведется проверка всех окрестных домов.

Я глубоко задумалась. Я подобрала Олега на шоссе в субботу вечером. В воскресенье его уже забрал из больницы приятель. У него было время съездить на место преступления, забрать свои документы и вещи. Или, скорее, это сделал кто-то из верных друзей, поскольку навряд ли здоровье позволяло Олегу такие выезды на природу.

Друзья убрали следы пребывания Олега, нашли визитку, выпавшую из кармана моей сестры, имитировали ограбление. Утром в понедельник Олег забил тревогу – и трупы вскоре нашли. Ему самому не требовались лишние объяснения с милицией. В принципе, мне все было понятно.

Но мне было совершенно непонятно, что происходит с моей любимой сестрой. Ведь это она уговорила меня ехать искать место. Да мне бы такое в голову не пришло! Что мне угрожало? По-моему, ничего. Но Ольге зачем-то туда понадобилось. Что она хотела выяснить? Что Олег хотел выяснить у моей сестры?

Конечно, я не думала, что это она стреляла в Игнатьева с девушкой и Олега Круглова, которому удалось спастись. Но ведь это мог сделать кто-то из ее знакомых. Я совершенно не знаю ее знакомых! Ольга ограждала меня от общения с «порномиром», как она его называла. Но ведь моя сестра явно общается не только с «порномиром». У известной порноактрисы не может не быть богатых любовников. Я не знала ни одного из них. У меня свой мир, свой круг общения, я работаю с утра до ночи и даже ночью, когда подходят сроки сдачи проекта. Вот и сейчас мне нужно заниматься очередным…

Я бросила взгляд на стопку папок. Потом посмотрела на телефон. Ольга не звонила. Я решила ей тоже не звонить. Я считала, что первой должна позвонить она и все мне объяснить!

Интересно, а Олег когда-нибудь позвонит?

В воскресенье вечером позвонила мама, сообщила, что она дома и в понедельник собирается в офис, чтобы взять руководство фирмой на себя.

Я на мгновение опешила. Я забыла, что мама должна покинуть клинику в эти выходные! Я забыла, что она собиралась брать фирму отца на себя, то есть я не воспринимала это ее заявление серьезно.

– Отец где? – спросила я.

– А кто ж его знает? Наверное, у одной из своих бл… Сдыхать скоро, а все равно ему не угомониться!

– Кто тебя забирал из клиники?

– Шофер отцовский, как и всегда. Неужели ты думаешь, что твой папочка сам бы удосужился?

– Но там же, наверное, надо подписывать какое-то документы…

– Мне плевать на то, что там надо подписывать! Это не мои проблемы. Если им надо, привезут в офис или домой. Меня выпустили из этого концлагеря и отлично!

– Мама, отец вообще живет дома?

– Появляется, – признала мама. – И, отдать ему должное, в эту квартиру баб он никогда не водил. Никогда!

– Всю работу по дому делает домработница?

– Нет, ее давно уже нет. Я все делаю, – удивленно ответила мама. – В мое отсутствие шофер печенье, чай и кофе закупает, и твой отец приглашает на разовую уборку сотрудниц какой-то фирмы. К моему приезду все всегда убрано. Дома он без меня не ест, только чай с кофе пьет. Наверное, или в ресторане, или у кого-то из баб своих питается. Я не знаю, Кира.

– У отца еще есть дети? Кроме нас четверых?

– Фиг его знает, – задумчиво произнесла мама. – Бабы всегда были. И по несколько штук одновременно. А насчет детей… Вообще-то, он сына всегда хотел, а я после тебя рожать не могла. Но он мог и осторожничать и предохраняться, чтобы бабы ни на что не претендовали. То есть и так, и так может быть. А ты чего это вдруг детьми отца заинтересовалась?

– Предполагаю, что будет драка за наследство.

– А ведь точно! Значит, папашу твоего будем только сжигать!

– Почему?! – удивленно воскликнула я.

– Ну как же? Теперь наука шагнула так далеко, что установление отцовства возможно и после смерти потенциального отца! Через несколько лет после смерти! Это если закапывать. А если сжечь – ничего не установишь. Если только он при жизни генетическую экспертизу не делал, чтобы самому удостовериться… Вот еще проблема! Но ты молодец, Кира, на нужную мысль меня натолкнула. Я сейчас дома в бумагах пороюсь, а завтра на работе в сейфе пошурую. Если есть заключения экспертизы по отцовству, я их просто уничтожу. И так нам мало всего остается.

– Мало?! Мама, отец же – владелец большей части акций нефтяной компании! И наверняка есть недвижимость и здесь, и за рубежом… – я не стала говорить, что отец, скорее всего, уже многое продал, если не все.

– Денег много не бывает, Кира. И я за своих детей намерена биться! Никакие другие бабы и их дети ничего отцовского не получат, пока я жива!

Мама объявила, что будет мне звонить за консультациями по ведению бизнеса.

– Почему ты не хочешь обратиться к Андрею Степановичу, мужу Полины?

– После смерти твоего отца я Андрея выгоню поганой метлой.

– Почему?

– За отношение к Полине!

– А что у них за отношения? – я хотела выслушать версию мамы.

– Ты не поздно ли заинтересовалась своими сестрами, Кира? Вы с Ольгой как отделились от семьи, так и забыли о нас!

«Ты, мама, по-моему, вспоминала обо мне, когда тебе требовались деньги, – подумала я. – И не интересовалась, как мы с Ольгой живем и есть ли у нас кусок хлеба. А ведь мы обе ушли из дома несовершеннолетними! Мы прошли через то, что тебе и Полине с Шурой даже не снилось!»

– Не хочешь – не говори, – спокойно ответила вслух.

– Он – импотент, – объявила мама.

– И что? Это разве является основанием для увольнения с работы?

– Он мог бы давно уйти сам!

– Почему? И ты имеешь в виду фирму или Полину?

– Конечно, Полину! А он боялся, что Павлика оставят Полине, как матери, и поэтому ни в какую не соглашался на развод. И еще сцены устраивал, когда Полина любовников приводила. Мог бы сам что-нибудь, так не приводила бы!

– А Павлик? Его сын?

– Его-его. Тогда он еще что-то мог. А потом хотел ЭКО делать, чтобы Полина еще одного ребенка родила. Но Полина отказалась. Не можешь сам сделать – отвали. Он весь ушел в работу. Я отцу твоему пыталась объяснить ситуацию, но он не желал слушать. И почему твой папаша не импотент? Муж-импотент – это мечта любой женщины.

«А где логика-то? Кстати, а мама случайно не выпила?»

Я не хотела слушать о преимуществах мужа-импотента и побыстрее свернула разговор. Может, мне на самом деле поскорее найти маме менеджера, чтобы она меня не доставала?

О неизвестной мне семейной ценности я решила спросить при личной встрече.

Глава 11

В понедельник днем мне на мобильный позвонил Андрей Степанович, муж моей сестры Полины, которого мы с мамой обсуждали в предыдущий вечер.

– С квартирой все в порядке? – сразу спросила я.

– Да, Кира, все отлично. Мы скоро переедем с Павликом, и я обязательно приглашу вас на новоселье. Как единственную нормальную родственницу, – добавил собеседник.

– Что случилось?

– Ваша мама с утра находится в офисе и здесь всех строит.

– А отец где?

– На переговорах. Его сегодня не будет. И завтра не будет. А ваша мама, похоже, поставила своей целью развалить всю работу.

– Но вы же вроде собирались уходить?

– И собираюсь. Но я не могу позволить…

Я услышала какой-то грохот, потом мамин крик.

– Я вам потом перезвоню! – истерично крикнул Андрей Степанович и отключил связь.

Я сама позвонила Андрею Степановичу вечером. Днем мне было некогда, и ему, похоже, тоже.

– Простите, Кира, что сам не связался с вами, – устало сказал родственник. – Но благодаря вашей маме я принял окончательное решение. Я ухожу. Послезавтра вернется ваш отец, то есть он приедет завтра вечером, а послезавтра придет в офис, и я вручу ему заявление об уходе. Как раз займусь квартирой, немного отдохну – и с новыми силами на новую работу. У меня как раз есть интересное предложение, но там нужно приступать к делу через месяц. Вот и приступлю. Акции я продал, много лет верой и правдой трудился на вашего отца, совесть моя чиста. Но я хочу оставшиеся мне годы прожить спокойно и получать удовольствие от жизни, от общения с сыном. И не хочу скандалов ни с какими родственниками.

– Что сегодня выкинула мама?

– Вы лучше спросите, что она сегодня не выкинула, – вздохнул Андрей Степанович. – А после обеда еще приехал мальчик…

– Какой мальчик?

– Представился помощником вашей мамы. Похож на стриптизера.

– И что?

– Они уединялись в кабинете вашего отца.

Я не знала, что мне на это ответить…

– Конечно, никто точно не может сказать, чем они там занимались, – спокойно продолжал Андрей Степанович. – Видеокамер в кабинетах у нас не установлено, подслушивающих устройств тоже. Наоборот, регулярно проверяем офис, чтобы не завелись. Но ваша мама вышла из кабинета очень довольная. Кстати, больше ни на кого не орала и никого не строила. Может, и неплохо, что мальчик приезжал.

– Она документы какие-нибудь изучала?

– Какие-то изучала… Но я сомневаюсь, что она в них хоть что-то поняла. Задавала идиотские вопросы секретарше вашего отца, у которой давление подскочило после часа общения с вашей мамой. Кира, ваша мама совершенно ничего не понимает в бизнесе. Я не представляю, каким образом у нее появилась эта бредовая идея!

«В пьяном угаре», – подумала я, хотя нет… Идея появилась в клинике, где маму как раз лечили от алкоголизма. После визита отца с сообщением о скорой кончине… Но ведь отец не мог заложить маме в голову такую мысль! Он-то ее реально оценивает. Он-то знает, на что она способна.

Или не знает?

Я задумалась, потом спросила у Андрея Степановича, как проходили мамины запои, тихо или бурно. Я помнила маму тихой и покорной, полностью подавленной отцом. Он всегда принимал все решения. Она со всем соглашалась. Она не боролась даже за нас, своих дочерей! Редким исключением стал случай с мобильными телефонами. Отец решил, что мы нужны только для производства внуков, значит, так и есть. Она никогда не восставала и не сопротивлялась!

– Кира, у вас, вообще, среди знакомых есть сильно пьющие люди, то есть сильно пившие люди, которые были вынуждены по каким-то причинам прекратить пить? – хмыкнул Андрей Степанович.

– Нет, – сказала я. Конечно, мужики у нас на стройках не прочь пропустить по стаканчику, но на работе не пьют. У нас с этим строго. Увидит начальство пьяного на работе – и все, работе конец.

Андрей Степанович пояснил, что алкоголь на разных людей действует по-разному, а вот вынужденное прекращение его потребления – одинаково. По крайней мере так получилось у всех его знакомых. Добрый человек становится злым, раздражительным и скандальным. Раньше было: выпьет – и весь мир кажется прекрасным. А теперь нельзя, и из организма лезет злоба, которую надо на ком-то вымещать.

По словам Андрея Степановича, моя мама пила тихо, и отец не сразу заметил, что имеет в доме законченную алкоголичку. Когда он сам пытался отлучить ее от бутылки, она становилась жутко агрессивной – и это стало для отца шоком. Мать никогда ему не перечила – а после отлучения от бутылки, не имея возможности выпить, впервые выдала все, что о нем думает. Это послужило причиной отправки в клинику. И фактически все ее срывы служили причиной отправки ее в клинику.

– Понимаете, ваш отец пришел к выводу, что она его больше устраивает пьяная. Он сам мне об этом говорил. Она тихо напьется и ляжет спать. Вашу маму никогда не тянуло на подвиги, она всегда пила дома и в одиночестве. Она даже дома ничего не крушила. То есть пьяная не крушила. А отлученная от бутылки – крушила.

– Но он же все равно помещал ее в клинику.

– Он только первые два раза оплачивал ее пребывание в клинике. Третий раз оплачивал я – ваша мама меня сама попросила. Ваш отец отказался.

– Но она лежала там больше трех раз!

– Я точно знаю, что один раз, может, два, Шурин муж оплачивал. Последний. Ваша вторая сестра и с ним разошлась, а мужик хороший. Зря она так. Он со мной насчет вашей мамы советовался. Он по-настоящему беспокоился, хотя мог этого не делать! Но ваша семейка и его достала. Простите, Кира. Вы с ним знакомы?

Я видела третьего мужа моей второй сестры Шуры только один раз – на свадьбе, то есть правильнее было бы сказать: на регистрации. Нас с Ольгой приглашали только в ЗАГС. Теперь даже не узнала бы родственника, если бы столкнулась нос к носу. Я даже не знала, чем он занимается по жизни. Наверное, мне когда-то говорили, но это не отложилось в памяти. А теперь это вообще не имеет значения. Ведь с Шурой, как я понимала, они расстались.

– А в последний раз кто оплачивал пребывание мамы в клинике? – спросила я у Андрея Степановича.

– Не знаю. Может, и ваш отец, Кира. Ему же нужно было уехать в Швейцарию на обследование. Возможно, он не хотел оставлять вашу маму без присмотра.

– А так она под присмотром?

– Ну, он все-таки живет в той же квартире…

– Сколько у него еще детей, кроме нас четверых? Я слышала, что есть еще сын-наркоман.

Андрей Степанович вздохнул.

– Это его боль и крест. Парень опять в клинике, но, по-моему, это все бессмысленно. Наркомания не лечится. Вроде еще была девочка… Когда-то ваш отец ее упоминал. Но я точно не помню. Или там генетическая экспертиза показала, что девочка не может быть дочерью вашего отца? Кира, встретьтесь с ним сами. Простите его. Он такой, какой есть, и его не переделаешь. Уже ничего не исправишь.

Я ответила, что подумаю.

После разговора с мужем старшей сестры я позвонила маме – по домашнему телефону той квартиры, в которой родилась и провела детство с отрочеством. Мама долго не брала трубку, потом трубку сняли и раздалось мычание.

Мама пьяна?! Опять сорвалась? Но ведь она же собиралась заниматься фирмой, или, один день проведя в офисе, поняла, что это бессмысленно?

– Мама, это я, Кира, – сказала я. – Мама, ты слышишь меня?

– Да, слышу. Успешная, богатенькая Кира. А выпить матери купишь? Больше в этом доме ничего нет! Приезжай, Кира. Приезжай и привози выпить.

Мама бросила трубку на рычаг. Звонить Ольге мне совсем не хотелось. Я не видела смысла звонить Полине или Шуре, да я с ними и не общалась в последнее время. И не только последнее. Я опять набрала Андрея Степановича, извинилась за беспокойство и объяснила ситуацию.

Родственник сказал, что никуда не поедет и мне не советует, но продиктовал телефон нарколога, которого уже несколько раз вызывали к маме для оказания срочной помощи.

Я оделась и поехала. Машину поставила на некотором удалении от подъезда, помня, что с парковкой всегда были проблемы. То есть поставила на первое свободное место в «кармане», которое заметила, и пошла к подъезду пешком. По пути встретила двух холеных мужиков, одного постарше, другого – лет на десять помоложе и очень смазливого. Лицо старшего показалось мне знакомым. Я не успела додумать мысль (где мы пересекались раньше) – они оба со мной поздоровались. Я ответила. Может, это соседи, и я их просто не помню, а они следят за историей нашей семьи? Или кто-то из клиентов, покупавших квартиры в наших домах?

В подъезд вошла без проблем – выходил мужик с собакой. Я долго звонила в дверь, но мне никто не открывал, а дверь была заперта. Свой ключ я давно отдала маме, да с тех пор тут и дверь новую установили, и новые замки. Интересно, у кого еще есть ключи от родительской квартиры? У Ольги точно нет, и в любом случае я не хотела ей звонить. У Полины? Шуры? Или попробовать к соседям позвонить? Мог отец на всякий случай оставить ключи соседям?

На площадке было три квартиры, я была не уверена, что соседи здесь все те же, что жили в годы моего детства и отрочества. Но следовало попробовать. Я позвонила в ближайшую квартиру, открыл пузатый мужик лет пятидесяти.

– О, Кира, а я тебя вот такой помню! – и он показал.

Я в удивлении открыла рот. Неужели тот стройный молодой парень, в которого мы с сестрами были тайно влюблены, превратился в этого оплывшего жиром дядьку?!

– Трудовая мозоль, – дядька похлопал себя по брюху. – Чего, не пускают? – он кивнул на дверь квартиры моих родителей.

Я ответила, что мама просила меня приехать, но на звонок не реагирует.

– Опять в запое?

– Похоже на то, – кивнула я. – У вас случайно нет запасного ключа?

– Точно есть у Шуры или даже у ее мужика. Они приезжали к вашей маме, правда, в последнее время я их не видел. Я помню, как я этому последнему Шуриному мужу даже помогал вашу маму на носилках к карете «Скорой помощи» нести.

– Маму куда-то по «Скорой» увозили?

– Кира, ты в курсе, какие у нее случаются запои? – ответил вопросом на вопрос бывший сосед.

Я вздохнула.

– Что ты человека в дверях держишь? – раздался окрик дородной женщины с очень милым лицом. – Здравствуйте, Кира. Проходите. Чаю попьем. Я как раз с вами посоветоваться хотела.

Со мной советовались насчет квартиры сыну. Я, как обычно, рекламировала нашу фирму и приглашала на смотрины. Но мне требовалась ответная любезность. Я хотела расспросить соседей о своей семье. Звучит, наверное, немного странно, но…

– Вашу маму мне жалко, – сказала соседка. – Надо было идти работать. И ваш отец мог бы купить ей какой-нибудь салон красоты, журнал…

– Он никогда не стал бы этого делать, – заметила я.

– Что-то пытался сделать муж Шуры, Леонид, – вставил сосед. – Он и со мной разговаривал. Кира, у тебя есть его телефон? Позвони ему.

Я сказала, что, по моим сведениям, они с Шурой разошлись.

– Жаль. Ей держаться надо было за него.

Я тем временем все-таки нашла в телефонной книжке мобильного номер Шуры и позвонила ей.

– Если хочешь приехать за ключом – приезжай, – сказала Шура. – Я туда не попрусь. Это Ленька сердобольный. А я ему всегда говорила, что бессмысленно с мамашей возиться.

– Ты с ним рассталась?

– А твое какое дело?!

«Шура что, тоже пьяна?»

– Если мужчина о тебе заботился…

– А он и сейчас обо мне продолжает заботиться. Вот таких я умею находить мужиков! И ни дня в жизни не работала!

Шура захохотала.

Я попросила телефон Леонида.

– Зачем?

– Да уж не для того, чтобы за него замуж выходить! – рявкнула я. – Тебя-то мать совершенно не беспокоит, и вообще никто, кроме твоей собственной персоны, не беспокоит, а Леонид, как я поняла, – нормальный человек, один из немногих нормальных в нашей семье и…

– Записывай, – перебила меня сестра и продиктовала номер, потом отключилась.

Я вытерла пот со лба.

– Если хочешь, Кира, я ему позвоню, – предложил сосед, который внимательно слушал наш разговор с сестрой. – Мы все-таки знакомы…

Я поблагодарила, но сама набрала номер, представилась.

– А вы меня не узнали, Кира, – с легким укором, но улыбкой в голосе сказал собеседник. – Мы же с вами недавно встретились в «кармане». Я с вами поздоровался…

Значит, Леонид был старшим из тех двух холеных мужиков. А младший кто? Вроде они показались мне похожими внешне… Младший брат?

– Вы были у мамы?

– Да, она меня вызвала. Она мне часто звонит, когда…

– Выпьет, – закончила фразу я.

– Кира, она заснула. Все спиртное я спрятал.

– А она не найдет?

– Ну, на это потребуется какое-то время.

– То есть с ней все в порядке?

– Я бы, конечно, не сказал, что с вашей мамой все в порядке. Но, к сожалению, это ее обычное состояние. Ой, а вы что, под дверью стоите? У вас ключа нет? – вдруг сообразил родственник.

Я сказала, что нахожусь у соседей. Сосед тут же взял у меня трубку, представился, послушал, что говорит Леонид.

– Да, мы напоим Кирочку чаем. Да, ждем.

Он отключил связь, вручил мне трубку назад и сказал, что сейчас приедет младший брат Леонида, и мы все вместе зайдем в квартиру, чтобы я успокоилась. Сам Леонид приехать никак не может.

– Какой хороший мужик, – сказала соседка. – Ну кто станет так с тещей нянчиться?

Младший брат моего родственника (значит, тоже родственник?) открыл дверь, и мы вчетвером вошли в квартиру. Мама на самом деле сладко спала в комнате, где в детстве жили мы с Ольгой. У родителей давно были отдельные спальни.

Я не стала просить ключи у родственника, извинилась за беспокойство, поблагодарила всех и поехала домой спать. Я очень устала.