Текст книги "Клуб «Везувий»"
Автор книги: Марк Гэтисс
Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Например?
– Она пьет вермут после обеда и не боится оставаться наедине с мужчиной без сопровождения.
– Таких в кафе «Рояль» десять штук на пенни.
– Touché! Но она платит за то, чтоб быть со мной.
– Пфуй. Она платит за свои уроки, а не за твое общество.
– Может быть.
– Так значит, это не просто инстинкт хищника, Бокс! – вскричал Чудоу. – Неужто! Ты в нее влюбился?
Я не смог посмотреть ему в глаза. Чудоу улыбнулся:
– Ладно, не стану тебя больше мучить. Итак! Пришло время перейти к деловой части разговора.
– Очевидно, да, – вздохнул я. – Что ты имеешь мне сказать?
Чудоу подался вперед:
– Профессора Вердигри и Саш вместе учились в Кембридже с 1866 по 1869 год. Кажется, были лучшими студентами на курсе, вместе с еще двумя.
– Дай угадаю. Одним из них был Иммануил Софисм?
– Точно. А откуда ты?…
– У меня свои источники, – улыбнулся я. – Второй?
– Парень по фамилии Моррэйн. Максвелл Моррэйн.
Я задумчиво кивнул. Четвертый человек с фотографии?
Чудоу откинулся на темно-красную кожаную спинку кресла.
– Выбранное ими поле деятельности – что-то очень запутанное, связано с ядром Земли. Они создали нечто вроде исследовательской группы. Поехали в Италию.
– В Италию, а? Они себя как-нибудь называли?
– Хм?
– Коллектив Вердигри. Что-нибудь в этом роде.
Чудоу покачал головой:
– Насколько я знаю, нет.
– А ты знаешь, что случилось с этим… как ты сказал, его фамилия… Моррэйном?
– Предположительно, сошел с ума и умер – в Италии. А Софисм достиг больших высот.
– Воистину. Насколько я знаю, добиться аудиенции со стариком ужасно тяжело.
– Практически невозможно. Я так понял, он живет в Неаполе. Чуть ли не как отшельник.
– Хм. Я знаю, ты меня не подведешь.
Чудоу коротко рассмеялся.
– Даже я не могу дергать за все ниточки, старина.
– Чепуха. Я всецело верю в твою способность польстить дорическим столпам общества до самых капителей. Я смогу быть в Италии – когда, скажем? В следующий четверг?
VII. Мавзолей Вердигри
Вернувшись на Даунинг-стрит, я нашел сообщение от Домработников. Оказывается, фирма Тома Котелокса, Белсайз-Парк, развила необычно бурную деятельность в портовом районе. Предположительно, фирма специализировалась на репатриации англичан и итальянцев, погибших вдали от родины. Гробы перевозились в упаковочных ящиках (по всей видимости, невероятно ценных, потому что пустые ящики возвращались в пункт отправления, а именно – в Неаполь). Я решил устроить еще один ночной обыск, на сей раз – в похоронном бюро, и подбодрил себя, выпив целый кофейник, после чего в означенных целях надел черный костюм с бледно-оранжевым жилетом. И вышел на Уайтхолл, где в кэбе меня уже ждала Далила. Для пользы дела она сменила свое приметное желтое платье на извозчичье пальто и гетры.
– Вечыр, мистыр Бокс, и кыда едым?
Я дал ей адрес в Белсайз-Парке, и мы двинулись в путь.
Пока мы громыхали по мостовым, я прижался лицом к стеклу и закрыл глаза. Пришла ночь, и в воздухе повис желтый смог, накрывший город как след огромного слизня.
Я попытался осмыслить последние, весьма любопытные события. Все дороги вели в Неаполь. Там погиб Дурэ, предсказавший какие-то катастрофические события. Туда направлялся таинственный груз мистера Котелокса, там сейчас жил сэр Иммануил Софисм, последний оставшийся в живых из Кембриджской Четверки.
Экипаж неожиданно поехал быстрее, и я отвлекся от своих раздумий. Постучав по крыше, я был вознагражден появлением монументального лица Далилы в люке.
– Пырстите, сыр, – просипела она. – Я думыю, нас пырследыют.
Я дернул за тяжелую кожаную шторку и выглянул из окна. Я не очень хорошо понимал, где мы сейчас находимся, но различил очертания второго кэба, который опасно покачнулся, вывернув из-за угла.
– И давно он так? – вопросил я.
Далила кашлянула в воротник пальто. Когда она обернулась, чтобы посмотреть на наших преследователей, я заметил, как в свете уличных фонарей блеснули ее глаза.
– Пар миль будьт, сыр. Я хытела его стырьхнуть, да не вышло…
Я резко закрыл окно.
– Тогда делай все, что в твоих силах.
– Ысть, сыр, – радостно откликнулась она, наслаждаясь брошенным ей вызовом.
Я услышал, как рядом с экипажем что-то громыхнуло – достаточно громко, будто кто-то грузно ступил на поверхность замерзшего пруда.
– Что это? – вопросил я, глядя вверх.
Далила ответила так, будто ее смертельно оскорбили:
– Он, пырклятье, в нас пыльнул, сыр!
Это было уже как-то слишком. Внимание какого душегуба я привлек в этот раз? Я прижался носом к стеклу, и, пока мы в бешеном темпе мчались дальше, произвел быструю рекогносцировку. Подумал о том, чтобы на ходу выскочить из экипажа и занять место Далилы, но вместо этого лишь повернул к ней голову.
– Тогда вперед! – закричал я. – Куда угодно. Оторвись от него.
Люк вернулся на место, Далила подгоняла лошадь смесью ласковых слов и брани. Мы устремились вперед с новой силой, и меня швырнуло назад, на сиденье из черной кожи. Когда экипаж накренился влево, колеса ужасающе скре-жетнули и два раза ударились о край тротуара.
Я сорвал с себя пальто и вцепился в шов, разрывая идеальные стежки (какую боль мне это причиняло!), чтобы достать маленький пистолет, который, как я знал, зашили туда Домработники-Портные.
Экипаж мчался вперед, меня болтало туда-сюда; я упал на колени и положил пистолет на пол. В тошнотворном свете летнего марева и света газовых фонарей пистолетная рама без ствола блестела серебряной рыбкой. Я схватился за левый ботинок и быстро достал длинную тонкую трубку, спрятанную в специальном отделении эластичной боковины.
Кэб подпрыгивал на булыжной мостовой, поэтому я с максимальной осторожностью прикрутил трубку к передней части пистолета. Через несколько мгновений в моем распоряжении было весьма эффективное дальнобойное оружие.
Когда я локтем открыл окно и перегнулся наружу, мне стали отчетливо слышны приглушенные проклятия Далилы и свист хлыста.
За нами, будто корабль-призрак, маячил второй кэб – казалось, с возницей они слились в единое целое. Толком разглядеть ничего не удалось – только очертания котелка и длинное пальто. Затем рука нашего преследователя взмыла вверх, я увидел желтую вспышку и услышал выстрел.
Я нырнул обратно в кэб и, тоже прицелившись, потерял пару выстрелов впустую, когда мы вылетели на перекресток, чуть не столкнувшись с третьим экипажем. Я уловил возмущенные крики и конское ржание, но мы мчали дальше, и газовые фонари расплывались за окном, как циферблаты одуванчиков-фантомов.
Преследователь выстрелил еще дважды; щелчки его пистолета поглотила плотная завеса тумана.
Вдруг мой кэб ударился о тротуар, и я упал на пол. Я выругался, оцарапав ногу обо что-то твердое и услышав, как рвется ткань моих брюк. Пытаясь вернуть себе равновесие, я умудрился поставить ободранное колено на сиденье и, подтянувшись вверх, открыл люк.
– Попытайся выровнять… – начал я и поднялся, чтобы посмотреть. Далила осела на спинку сиденья, ее круглое лицо исказила агония. Рукой в перчатке она схватилась за грудь.
– Он мыня дыстал, сыр! – выдохнула она и неожиданно завалилась набок, нырнув в туман, как неопытный пловец в Серпантин.[24]24
Узкое искусственное озеро в Гайд-Парке.
[Закрыть]
Я потянулся вперед, чтобы схватить ее, но было уже поздно.
Я знал, что у меня есть считанные мгновения, пока мой кэб не потеряет управление. Я вышиб дверцу и вылез наружу, повиснув в ожидании неминуемой смерти.
Рискнув оглянуться, я заметил, как убийца в другом кэбе снова целится в меня. Я быстро поставил ногу на верхнюю части двери, оттолкнулся и прыгнул вперед, упав на свободные теперь козлы. И сразу же начал немилосердно хлестать лошадь, пригнув непокрытую голову, когда мимо просвистела очередная пуля. Я повернулся и ответил тремя выстрелами, но второй кэб продолжал погоню.
Мы мчались по какой-то бесконечной петляющей улице, которая из-за поглотившего все смога походила на тоннель. Я мельком различал светящиеся окна публичных заведений и темные фасады закрытых лавок.
Какой-то юноша выдернул свою возлюбленную буквально из-под колес моего экипажа. Я услышал ее крик, когда мой противник снова выстрелил; пуля ударилась в деревянную обшивку кэба прямо рядом со мной.
Слева от меня возникла какая-то арка: две толстые колонны, обвитые плющом. Нужно съехать с дороги, чтобы обезопасить мирное население. Между колоннами располагались железные ворота – к счастью, открытые. Ударом хлыста я направил лошадь в них и в темноту, что зияла за ними.
Оглянувшись, я увидел, что моего преследователя этот маневр не смутил и он – всего ярдах в ста от меня. Проехав через арку, он тоже затерялся в ночной темноте. Тем не менее я его удивил и, направив лошадь вперед, попытался обдумать ситуацию.
Мои мысли мчались с бешеной скоростью. Кто стоит за этим нападением? Имеет ли это что-то общее с тайной, которую я пытаюсь открыть? Или быть может, это кровожадный майор Страннопут Мопсер, который все еще мстит за свою милую Авриль.
Булыжники под колесами и копытами кончились – казалось, я ехал по какой-то грязной тропе или дороге. Она была узкой, как пешеходная дорожка, и ветки на ходу хлестали по стенкам кэба.
Развернувшись, я выпустил назад последние три патрона и чуть не упал со своего места, когда увидел, как передо мной из стигийской тьмы возникает нечто.
То был ангел.
Думаю, мое лицо являло собой достаточно забавное зрелище, но я достаточно быстро пришел в себя. Это, конечно, ангел, но каменный и посвященный, насколько я успел понять, памяти какого-то бедного ублюдка. Быстрое появление дюжины каменных крестов и огромного уродливого мавзолея подтвердило мою догадку: я попал на большое муниципальное кладбище.
Дорога уходила вправо, и я свернул туда, одновременно пытаясь вытащить из второго ботинка спрятанную там обойму. Надо сказать, это дьявольски тяжело – одновременно перезаряжать пистолет и предотвращать столкновение кэба с памятниками, которые торчали из мокрой земли, как зубы дракона. Едва мне это удалось, как я в очередной раз был огорошен, на сей раз появлением врага прямо передо мной.
Каким-то образом ему удалось выехать мне наперерез. Возможно, он хорошо знал этот некрополь. Казалось, на меня несется какой-то адский зверь; шарф возницы развевался, как стяг в бурю.
Я дернул вожжи, мне даже удалось увести кэб влево, но было слишком поздно. Экипажи столкнулись, как два галеона, и я услышал, как угрожающе они затрещали, едва мы попытались разминуться на узкой тропе.
Но потом вдруг оказалось, что я проехал мимо и продолжаю двигаться дальше.
Когда я сделал еще два выстрела, черная ночь взорвалась ярким искусственным светом. Казалось, мой преследователь качнулся на сиденье, когда его кэб сдал назад, но он моментально развернулся и тоже выстрелил, отбив пулей нос у симпатичного каменного херувимчика.
Теперь у меня было некое преимущество, потому что кэб моего врага удалялся в противоположном от меня направлении. Раздалось яростное ржанье лошади, которую он начал хлестать по бокам.
– Вперед, вперед!
Он то ли разворачивался, то ли пытался это сделать. Между тем мой собственный экипаж, не сбавляя скорости, несся по кладбищенским ухабам. Мимо пролетали мавзолеи – эдакие особняки мертвецов.
Что делать? Если верить инструкции – или Академии шпионажа леди Сесилии Среднезимм на Олд-Кент-роуд, где обучался ваш покорный слуга, – мне следовало покинуть кэб и затаиться в густых зарослях утесника, росшего у надгробных плит. Если мой потенциальный убийца вернется сюда, я смогу выстрелить в него его из своего убежища в сонме ангелов.
Эти мысли мелькали в моем сознании, когда туман неожиданно развеялся, и я увидел чудовищные очертания огромного здания футах в пятидесяти от меня. Какая-то унылая часовня – ее башни мрачно мерцали, а большие черные двери были надежно закрыты от всех входящих. Я же ехал прямо на них.
Натянув поводья так, что горячая кожа обожгла мне ладони, я попытался увести кэб от часовни. Лошадь громко фыркнула и дернулась вправо. Я пошатнулся от удара, когда борт кэба ударился о старые деревянные двери. Раздался оглушающий треск, я почувствовал, как кэб развалился на части, и увидел, что мне в лицо летит земля.
Я ударился грудью о твердую, как железо, грязь и почувствовал, как у меня из легких вышибло весь воздух. Я лежал на животе, оцепеневший и обессиленный, и смотрел, как мой преследователь подъезжает к часовне. Теперь, когда он слез с облучка, его фигура, облаченная в длинное пальто, шарф и коричневый котелок, казалась гораздо меньше. В руке, затянутой в перчатку, он держал пистолет.
Я попытался было перекатиться на спину, но воздух только начал ужасающе медленно возвращаться в мои легкие. Передо мной, однако вне досягаемости, лежал мой пистолет – его длинный ствол торчал из сорняков. Я выкинул вперед руку и попытался подползти ближе. Человек продолжал неуклонно двигаться ко мне, подняв пистолет и убирая другой рукой шарф с лица. Неужели это сама фурия, Мопсер? На плече его была дыра размером с шестипенсовик, но крови я не увидел. Я подстрелил его или просто испортил пальто?
Я попытался сесть и отползти в укрытие, не обращая внимания на разрывающиеся легкие.
– Черт побери, – выдохнул я. – Кто вы такой, проклятый маньяк?
Человек остановился и, казалось, стал меня изучать.
И тут по кладбищу эхом разнесся крик, напоминающий зловещий вопль баньши:
– Эй! Что тут происходит? Что вы тут делаете?
Слева от меня возникли два человека; они держали над головой желтые фонари. Их появление оказало потрясающее воздействие на моего преследователя. Он быстро спрятал пистолет в складки пальто, побежал обратно к кэбу и запрыгнул на облучок. Потом хлестнул лошадь и с грохотом понесся прочь.
Люди с лампами подбежали ко мне, и я был им рад, как настоящим ангелам.
– Господь милосердный, сэр, с вами все в порядке? – спросил один.
Его бородатый и неопрятный на вид компаньон был менее снисходителен.
– Какого дьявола здесь творится? – спросил он.
Проигнорировав его вопрос, я поднялся на ноги и потянулся за пистолетом. Прицелился в удалявшийся кэб, но уже через мгновение он был слишком далеко. Я развернулся на каблуках и отобрал лампу у бородатого.
– Эй! Вы что делаете?
– Его номер, – прошипел я. – Номер кэба. Вы его видите?
Но в тусклом желтом свете я не смог ничего разглядеть, и вскоре кэб исчез во мгле.
Я несколько секунд стоял на месте, водя фонарем по дуге и рассматривая нанесенный урон. Мой кэб практически развалился надвое. Лошадь стояла неподалеку и безмятежно щипала траву у подножия одной из тех надломленных колонн, которые повествуют о жизни, оборвавшейся в расцвете лет. К счастью, жизнь эта была не моей.
– Слышь! – закричал мой бородатый спаситель. – Ты ж стрелял, гром тебя разрази. О чем ты думал, черт побери. Это ж место упокоения.
Кладбищенские сторожа отвели меня в маленький домик, где тот из них, кто был добрее – его звали Льюки, – угостил меня рюмкой рома, а его товарищ по имени Боб – яростными взглядами. Я убедил этих добропорядочных бюргеров, что возмещу им все убытки. Утром нужно будет отправить Домработникам записку, чтобы они позаботились о том, чтобы замолчать это дело, и, что не менее важно, позаботились о теле преданной Далилы, которая, скорее всего, по-прежнему лежит на какой-нибудь ужасной пригородной дороге с пулей между лопаток. Я уже поднял себя, грязного, потрепанного и изможденного, на ноги и пошел к выходу из домика, когда мое внимание привлекла записка, приколотая к стене.
– Что это? – спросил я.
– Список погребений, – ответил Льюки.
– Так и есть, клянусь Георгом. А это название, четвертое снизу?…
– Мавзолей Вердигри, сэр.
– Какое совпадение, – задумчиво пробормотал я. – Э… у моего знакомого точно такое имя. Интересно, может, это их фамильный склеп. Не будет ли… не будет ли это ужасным нарушением правил, если я попрошу вас показать мне этот мавзолей.
Бородатый сторож едва ли не прожег меня взглядом и прочистил горло от отвратительной мокроты, которая приземлилась на горящие угли шипящей зеленой массой.
– Мавзолей Вердигри? Еще б не нарушение! После того, что ты тут сегодня устроил, радуйся, что мы не вызвали полицию.
Льюки положил руку на плечо Бобу.
– Спокойно, Боб. Не кипятись. Ты ж все равно говорил, что с этими похоронами что-то было не так.
Я натянул на лицо мрачность.
– Джентльмены, я пытаюсь разобраться в некоторых странностях, связанных с этими похоронами. Скорее всего, вы оказали неоценимую услугу Короне. Мне нужно, чтобы вы показали мне этот мавзолей. Немедленно!
С большой неохотой Боб все же уступил, и несколько минут спустя мы втроем снова вышли в объятья влажной ночи.
Наши ботинки скрипели по гравию дорожек; фонарь, который нес Боб, сверлил маслянистую темноту воронкой желтого света.
Я устал как собака, но спешил вперед, хотя совершенно не знал, что я там найду и найду ли хоть что-нибудь.
Фамильный склеп Вердигри, размером с небольшой коттедж, был выполнен в знакомом до боли угрюмом стиле – коринфские колонны и свод над ними. В центре находились две массивные бронзовые двери, между ручками висел огромный, хорошо смазанный замок, напоминающий цепочку для карманных часов на жилете профессионального борца.
– Вот, – гавкнул Боб, носитель фонаря. – Теперь мы можем вернуться к своим делам?
Я подошел к мавзолею и вытянул шею, чтобы разглядеть фамилию, выбитую черным на белом мраморе. И принял барский тон, который так легко мне дается:
– Человек, быстро, ключ!
– Подожди-ка минутку…
– Дай ему ключ, Боб, – взвыл Льюки.
Ругаясь, толстяк начал возиться с огромной связкой ключей, висевшей у него на поясе.
– Быстрее! – закричал я.
Наконец он выбрал длинный и тонкий ключ и, кряхтя от натуги, подвинул брюхо вперед, чтобы вставить ключ в замок. Едва запоры щелкнули, я дернул за цепь и бросил ее на землю.
– Фонарь, Боб! – прошипел я. – Давай сюда!
Сказав это, я выхватил у него фонарь и, рывком открыв двери, ворвался в мавзолей.
Воздух внутри был удушливо затхлым. Мрачный черный прямоугольник нового гроба нахально стоял на своей полке, контрастируя с окружавшими его пыльно-серыми ящиками.
– Помогите мне, – скомандовал я, хватаясь за головной конец гроба.
– Ты чего? – завопил Боб, входя в здание.
– Нет времени объяснять, – пронзительно вскричал я. – Поставьте гроб на пол и снимите крышку.
– Делай, как он говорит, – сказал Льюки. – Он чего-то знает.
Мы вместе с Льюки спустили гроб на пыльный пол, и я начал искать то, чем открыть крышку.
– Боже мой, если семья об этом узнает… – пробормотал Боб.
– Не думай об этом, – рявкнул я. – Держи фонарь повыше.
Я повернулся, потом остановился, увидев с полдюжины деревянных стульев, сложенных в углу, – видимо, их использовали на похоронах. Без тени сомнений я схватил верхний и начал им сбивать с гроба крышку. После десяти или двенадцати ударов она с громким хрустом треснула пополам.
– Снимайте! – закричал я. – Откройте гроб!
Льюки сделал шаг вперед и, схватившись за крышку, оттащил ее в сторону. Боб тоже шагнул из тени – и тусклый желтый свет явил нашим взорам ужасное зрелище.
– Храни господь мою душу! – прошептал Льюки. Ибо в гробу лежало тряпичное чучело, набитое соломой: глаза и нос едва намечены стежками, как у пугала на огороде.
– Ха! – довольно воскликнул я. – Именно это я и ожидал увидеть!
Это, конечно, было наглое вранье, но что уж теперь.
VIII. Человек в очках цвета индиго
Я знаю, о чем вы думаете. Похитители тел! Трупокрады вновь принялись за дело в старом добром Лондоне! Неужели профессора (и его давнего коллегу – а поиск в склепе Саша на следующий день привел к таким же результатам) похитили пропахшие виски косоглазые анатомы, чтобы разделывать напоказ в больнице Уайтчепела.[25]25
Один из беднейших районов лондонского Ист-Энда.
[Закрыть] Да вроде нет. Скорее всего – нет. По крайней мере, мне так не кажется. В конце концов, на дворе двадцатый век.
Нет, судя по всему, за этим странным делом скорее стоял Том Котелокс, эсквайр. Здание в Белсайз-Парке тут же было обыскано, но каким-то образом веселому гробовщику удалось избежать Домработников и скрыться в ночи, подобно беспризорнику. Я был полностью уверен в том, что знаю, где его искать, и купил билет на ближайшее судно до Неаполя, не дожидаясь вестей о том, удалось ли Чудоу обаять старого Софисма. Я уеду сразу. Ну, почти сразу. Было еще кое-что – летний бал У Чудоу. Разумеется, это деловой визит, мне нужно было подтвердить с Чудоу свою встречу. Ну и немного удовольствия.
Вечеринки моего друга уже стали легендой. На самом-то деле именно великолепный дом Чудоу в Белгрейвии выступил в прошлом декабре сценой для соблазнения Авриль Мопсер. В конце концов, Рождество – время давать. Я вдруг понял, что с нетерпением жду этого бала. С одной стороны, это станет вожделенным отдыхом от проблем, с другой – я буду сопровождать на бал очаровательную Беллу Пок и смогу произвести на нее впечатление фразами вроде «боюсь, я вынужден нынче же вечером отбыть на Континент».
Времени для еще одного урока рисования не нашлось, но мы постоянно общались при помощи писем и телеграфа. Я рассказал ей про бал, и она с радостью приняла приглашение. Будет ли мне позволено заехать за ней? Нет, она предпочтет сама зайти на Даунинг-стрит. Восемь часов – удобно?
Большую часть второй половины дня я провел, выбирая цветок в петлицу. Джо Чемберлен[26]26
Джозеф Чемберлен (1836–1914) – министр колоний Великобритании в 1895–1903 гг.
[Закрыть] сделал выращивание орхидей невероятно модным, и нежный фиолетовый цветок, который я выбрал как бутоньерку, самым выгодным образом оттенял мою бледность. Я пока не был готов признать, что все еще живу без слуги, поэтому лично открыл Белле дверь – восхитительное видение в алом, – тут же развернул ее и помог сесть обратно в кэб.
Пока мы ехали, я отметил, насколько она взволнована предстоящим балом. У нее сверкали глаза, а выражение лица, когда он повернулась ко мне, было почти хищным.
– Не буду ли я там совершенно не к месту, мистер Бокс?
Я взял ее руку в перчатке.
– Моя дорогая, вы затмите их всех.
– А мистер Чудоу. Какой он? Говорят, весьма привлекателен.
– Еще бы не говорили. Он вам понравится, я в этом убежден.
Однако, что любопытно, когда мы появились в доме Чудоу, нашего хозяина нигде не было видно. Казалось, вечеринка проходит под руководством леди Констанс Тутт-Хаффеншаффт, подруги Чудоу с богатым опытом в делах подобного сорта.
Леди Констанс – из австрияков, вдова кого-то очень важного в трансатлантическом телеграфе. Необычайно душевная и приятная старушенция, пережившая катастрофу на мосту через Тей,[27]27
Во время бури 28 декабря 1879 г. рухнула центральная секция железнодорожного моста через устье р. Тей под шотландским городом Данди. Погибли 75 человек.
[Закрыть] вследствие чего у нее развилась патологическая боязнь паровозов. К всеобщему постоянному замешательству, у нее появилась привычка изображать эти паровозы в самые неподходящие моменты. Похоже, Чудоу, которому всегда было наплевать на условности, взял ее под свое крыло, когда остальное общество стало ее избегать.
Сверкая драгоценностями, леди Констанс, замотанная в тафту, подлетела к нам.
– Ах! Как приятно видеть тебя, Люцифер! – возопила она. – А не знаешь ли, где прячется молодой Чудоу? Его тут нет. Чух! Чух! Я приехала пораньше, да? Чтобы помочь с приготовлениями, но где же мальчик? Я не знаю. Так что – чух! чух! – мне приходится отвечать за все! Но кто это? Что за прелестный цветок?
– Леди Констанс Тутт-Хаффеншаффт, – сказал я. – Мисс Белла Пок.
– Мисс Пок! Я очарована. О-чух-чух-рована.
Белла слегка отступила назад и удивленно моргнула. На лице леди Констанс промелькнула улыбка.
– Вы крайне удачно выбрали себе компанию на сегодняшний вечер, мой дорогой Люцифер, – восторженно прокаркала она.
– Так же, как и я, – сказала Белла, глядя на меня.
Я буквально засиял от удовольствия.
– Понятия не имела, что ты будешь со спутницей, – сообщила леди К., сверкая зубами. – Пок. Необычное имя. Чух! Чух! Вы издалека?
– Сегодня – нет. Но по происхождению я датчанка.
– Надеюсь, вы прибыли в Лондон не на одном из этих жутких паровозов?
Белла покачала головой:
– Нет. На корабле.
– Слава богу! Поезд – игрушка дьявола! Я слышу их даже сейчас! Чух! Чух!
Леди Констанс на мгновение прижала руку ко лбу, затем выдохнула, будто пар рвался наружу из ее больших ноздрей. Еще мгновение – и все вроде бы прошло.
– Простите меня. А теперь идите и налейте себе выпить. Боюсь, мне надо пообщаться с мистером Боксом тет-а-тет.
Я кивнул Белле, и она, удивленно улыбаясь, прошла в бальный зал, где вскоре затерялась среди миазмов шелковых платьев и черных визиток.
– А ты шалун, – сказала леди Констанс, ущипнув меня за руку.
– Я?
– Ты же знаешь, что такое количество одиноких девушек появляется на вечеринках Кристофера лишь из-за того, что ты – один из самых очаровательных лондонских холостяков. Чух! Ты должен быть один.
Она хихикнула, и ее дородное тело заколыхалось.
Я снисходительно погладил старую свиноматку по руке.
– Я все еще весьма свободен, дорогая моя леди Констанс, и к тому же вы знаете, что во всем мире для меня существует всего одна женщина. – И я одарил ее нахальным взглядом, который должен был очаровать ее еще на год.
Она, смущенно хлопая ресницами, легонько ударила меня веером по шелковым лацканам костюма.
– Ах ты льстец! Чух! Чух! Ты знаешь, я купила себе великолепное новое платье. Может быть, я снова тебе попозирую?…
Это была хорошая новость. Я писал ее уже, наверное, десяток раз – за весьма щедрое вознаграждение. На наших сеансах ее железнодорожная мания почему-то исчезала, и леди сидела в восхитительной блаженной тишине.
Глядя на толпу в бальном зале, леди Констанс взяла меня под руку и повела внутрь.
– Но ты сделал отличный выбор, Люцифер. Эта девушка, Пок. Она – как пламя. Так красива!
– Тут я должен с вами согласиться.
– И она тебе действительно нравится, так ведь? Я это сразу заметила, когда увидела вас вдвоем. Я должна узнать все в деталях! Я истосковалась по слухам! Фуф-ф! А теперь мы должны поторопиться и освободить твою мисс Беллу от этих старых козлов, пока ее добродетель… чух!.. не скомпрометирована полностью.
Бальный зал был украшен бумажными фонариками и летними цветами. Лица светских болтунов, размноженные до бесконечности огромным количеством зеркал в позолоте, смотрели на меня, пока я медленно шел к Белле. Что эти вежливые и респектабельные люди знали обо мне? Могли они увидеть, что под моими идеально белыми перчатками ногти, которые не так давно копались в кладбищенской грязи? Могли они предположить хоть на мгновение, что я собираюсь отправиться на выполнение задания, которое, возможно, сохранит весь уклад их жизни? Конечно нет, но какое это имеет значение? В тот момент наслаждение от того, что я веду двойную жизнь, смешанное с легкими муками совести, курсировало в моем организме, как нюхательные соли.
Я снова заметил в толпе Беллу.
Она сидела: великолепный красный шелк и меховая накидка из песца. Уродливый юнец с грязными волосами, свисающими на воротничок, стоял справа от нее и докучал разговорами.
Когда я возник перед ними и щелкнул каблуками, она слегка вздрогнула.
– Белла, – сказал я. Юнец с жирными волосами озадаченно повернулся ко мне. – Простите великодушно, – вымолвил я. – Люцифер Бокс. Я пришел, чтобы спасти свою подругу мисс Пок от ваших докучливых притязаний. Пойдемте, дорогая?
Я предложил ей руку. Она взяла меня под локоть и встала, слегка улыбнувшись и оставив своего кавалера визжать от ярости.
– А вы страшный человек, Люцифер, – сказала она.
– Сегодня вы уже второй человек, который говорит мне об этом.
– И наверняка плохо кончите, – добавила она.
– Это все из-за того, что я плохо начал. Вас не нужно было спасать?
– Разумеется, нужно. Он такой скучный и сопит, как спаниель.
– Ну, это был мой долг. И мое право. В конце концов, сегодня вечером вы со мной.
Она посмотрела на меня, и в ее фиалковых глазах отразился свет люстр.
– В самом деле.
– Так что пригубим шампанского и – танцевать. Поспешим, я вижу, как в нашу сторону движется леди Чух-чух, а оркестр как раз начал играть польку.
И вот так, в сладкой жаре вечера, мы провели весьма приятный час или около того, «Мумм» заставлял кровь и разговоры течь быстрее. Пока мы с Беллой легко кружили по залу, ее взгляд не отрывался от моего, и мне очень хотелось освободиться от всяких обязанностей. Неужели жуткое бремя спасения Империи всегда должно возлагаться на меня?
Я стоял спиной к залу, когда заметил, что Белла смотрит куда-то через мое плечо. У меня по позвоночнику пробежали мурашки, я оглянулся и увидел странного человека, стоявшего у камина.
То был очень высокий широкогрудый мужчина в безупречном вечернем костюме; он стоял, расставив ноги и засунув пальцы в карманы белого жилета, кивая и время от времени натянуто улыбаясь каким-то шуткам. На массивной голове произрастали крупные жирные локоны с проседью. На выдающемся носу красовались весьма необычные очки цвета индиго. Казалось, ему не по себе, и он постоянно доставал из жилетного кармана часы.
Он как будто почувствовал мой взгляд – его массивная голова дернулась вверх, очки вспыхнули белым, отражая свет.
– Господь милосердный, – спросил я. – Кто это?
– Это дуче Тьеполо, – ответила леди Констанс, появляясь обок меня с очередным шампанским. – Прежде я лишь однажды встречалась с ним – в Биаррице. Я слышала, что он в городе.
– Кто? – Я почти украдкой посмотрел на импозантную фигуру у камина.
– Итальянский герцог, – сказала Белла. – Я читала о нем в светской хронике.
– Одно из открытий – чуух! – нашего дорогого мистера Чудоу, – прощебетала леди Констанс. – Он ведь без ума от бродячих собак, вроде нас.
– И правда, – сказал я. – Именно поэтому я так ему нравлюсь. Однако этот не похож на бродячего пса.
– Но для Кристофера он таков, ведь он член королевской семьи, мой мальчик. Тьеполо – последний в исчезающем роде. В шестидесятых его народ храбро сражался с Гарибальди[28]28
Джузеппе Гарибальди (1807–1882) – народный герой Италии, один из вождей революционного крыла Рисорджименто (от um. возрождение) – национально-освободительного движения итальянского народа против иноземного господства за объединение раздробленной Италии (конец XVIII в. – 1861).
[Закрыть] – чу ух! – но всю его семью отправили в изгнание, когда началось это… как оно называется… Рисоль… Рисорган…
– Рисорджименто, – мягко поправила Белла.
– Да, – сказала леди Констанс. – Когда пришли эти.
– Он производит впечатление весьма благородного человека, не так ли? – заметила моя спутница.
– О боже, – пробормотал я. – Еще одна любительница жертв нелегкой судьбы.
– Вы бы хотели познакомиться с ним, не так ли?
– Почему бы и нет, – ответил я.
Таким образом, мы предстали пред светлы очи этого великого человека.
– Ваша Светлость…
Дуче медленно повернулся к нам, и морщины в уголках его глаз стали еще глубже.
– А! Леди Констанс! Какая приятная встреча!
Наша поездофобка была весьма довольна, что ее помнят. После обмена любезностями я сделал шаг вперед; он при виде меня слегка наклонил голову. Как будто бы меня разглядывала какая-то большая и терпеливая змея. Стекла его очков цвета индиго не позволяли разглядеть даже намека на эмоции.
– Мистер Люцифер Бокс, – сказала леди Констанс. – Знаменитый художник.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?