Текст книги "Куриный бульон для души. 101 история о счастье"

Истинное удовлетворение

Я люблю находиться среди красивых вещей, которые украшают мир; но от личного богатства и любого имущества я откажусь, потому что оно лишит меня свободы.

Джордж Сантаяна

Он называл себя Вечным Туристом – не бездомным, не бродягой. Его судьбу не решал случай – он сам выбрал такую жизнь. Он не принимал наркотики, не был алкоголиком и не просил милостыню.

У этого человека были успешные братья, которые уговаривали его вернуться в родной штат, взять их деньги и, может быть, даже открыть собственный бизнес. Но он не любил обязательства, и, кроме того, именно из-за своей семьи он ушел из дома тридцать лет назад. Вечный Турист не поступил в колледж, как братья, и не стал трудоголиком в большой корпорации, как его отец, – он выбрал свободу. Еще подростком он начал бродяжничать, пока наконец не обосновался в лесах Центральной Флориды. Следующие тринадцать лет его жилище было укрыто от человеческих глаз, и он выживал, по необходимости подрабатывая.

В какой-то момент Вечный Турист подружился с моим мужем. Может быть, честность и умелые руки Вечного Туриста, а может, его интеллигентная речь свела их вместе. Я уверена, моему мужу понравился образ жизни этого человека, его желание быть свободным. Любая беседа оживала, когда новый друг рассказывал, как он жил с индейцами навахо или стал чемпионом по шахматам.

В результате Вечный Турист часто гостил у нас, помогая мужу по хозяйству (он знал все об ирригационных системах), наводя порядок в гараже (он работал в два раза быстрее моего мужа) или развешивая рождественские гирлянды (он был моложе и проворнее). После работы они усаживались вдвоем со стаканчиком чего-нибудь холодного и беседовали, а иногда шли в дом, чтобы посмотреть спортивный матч.

Вскоре Вечный Турист стал приходить на наши семейные мероприятия – ужины, просмотр фильмов, праздники. Наши внуки любили играть с ним во фрисби, и он научил нашу дочь плести украшения из бисера.

После одного из таких мероприятий Вечный Турист напомнил мне об одном важном жизненном принципе. А я, надо сказать, до тех пор ему не завидовала.

Мы сидели в гостиной, смотрели футбольный матч и что-то ели. Вечный Турист откинулся в кресле и погладил себя по животу.

– Не думал, что у меня в жизни будет столько всего, – сказал он.

Наверное, я уставилась на него с удивлением, а он продолжил:

– Я ни в чем не нуждаюсь, и моя жизнь полна счастья. Господь дал мне больше возможностей и добрых друзей, чем я мог пожелать.

Я была поражена. Его сердце переполняли радость и благодарность. Мужчина, который жил в палатке, читал при свечах, ездил повсюду на велосипеде, мылся на автозаправках, был абсолютно доволен своей жизнью. У него было все, что ему было нужно или чего он хотел: умение трудиться, знания из множества прочитанных книг, возможность участвовать в турнирах по шахматам и дружба с хорошими людьми. Вещи мало его заботили, он довольствовался поношенными футболками по двадцать пять центов, и его устраивал недорогой фастфуд. Он действительно предпочитал палатку постели в доме друга, и он не ленился пройти или проехать на велосипеде несколько миль до нужного места.

Я редко слышала, чтобы Вечный Турист жаловался. Иногда он сетовал на политику или бродяг, которые ничего не хотели делать сами и только ждали, что другие их обеспечат.

После разговора с ним я поняла, что слишком часто волнуюсь за свою жизнь, вместо того чтобы выражать благодарность. Я всегда стремилась получить больше, вместо того чтобы быть довольной тем, что имею. Но, признаться, теперь и мое сердце все чаще наполняют радость и благодарность, потому что Господь дал мне больше, чем я ожидала.

С того момента я смотрю на Вечного Туриста другими глазами. Я приняла его неряшливый облик, его жизненный выбор – и его достоинство. Теперь я считаю его не просто помощником и приятелем мужа: Вечный Турист стал членом моей семьи.

Джорджия Брутон

Восемь часов за рулем

Простота – это идти по жизни без лишнего багажа.

Автор неизвестен

Удивительно, что смерть может принести счастье… особенно смерть катастрофических масштабов.

Я никогда не забуду тот вечер, когда мне сообщили, что мой папа покончил с собой.

Я был раздавлен. Человек, который сорок один год упорно трудился и преодолевал препятствия, очевидно, решил признать свое поражение.

На следующий день я встал спозаранку и поехал из Виргинии в Огайо, в дом моего детства. Мне предстояло провести восемь часов за рулем. За время этой отупляющей поездки мой мозг просто вопил от перепадов эмоций. Чаще всего я чувствовал гнев. Часть меня была без ума от злости на отца за то, что он так легко сдался. Неужели это тот же бывший морской пехотинец, который учил меня упорству? Другая часть меня бушевала из-за того, как эгоистичное самоубийство отца подвело мою маму. Она посвятила ему всю себя, любила и подчинялась ему и не заслужила такого горя. Она была еще молода, чтобы прожить остаток жизни одной.

Потом я задумался о своей собственной жизни. Мальчишкой я наблюдал, как отец с нуля строил успешный бизнес по продаже кондиционеров и систем отопления. Его напористость, упрямство, целеустремленность и умение работать без устали стали для меня образцом для подражания. Я перенял эти черты и записался в морскую пехоту. Но теперь, уже взрослым, я сомневался, что мне это нужно.

В Западной Виргинии я увидел свою жизнь в новом свете. Я всегда узнавал себя в отце – и теперь мне стало страшно. Неужели моя неослабевающая напористость и слепая целеустремленность приведут меня к тому же концу? Мне нужно остановиться, отдышаться и поставить себе цели попроще.

Пересекая реку Огайо, я испытал прозрение. Я всегда думал, что через пять лет выйду в отставку, вернусь в Огайо и буду баллотироваться в Конгресс. Там я превращусь в человека-машину и взлечу по политической лестнице до должности сенатора. Но теперь я говорил: «К чему надрываться?» Самоубийство отца поставило меня в тупик.

В субботу прошла первая панихида по отцу в местном похоронном бюро. Увидев, сколько человек туда пришло, вы бы поняли, какого калибра человеком он был. Очередь выстроилась от входной двери до самого угла улицы.

На панихиду я гордо надел парадную синюю форму пехотинца. Я хотел казаться столпом силы, который нужен моей семье. Когда пришла моя очередь подойти к телу, я встал над гробом и долго смотрел на отца. Я погладил его по щеке и потрепал по плечу – после того как прочитал тихую молитву, в которой просил ответить на вопрос: «Почему?»

Позже я сам ответил на свой вопрос. Я честно верил, что папа загнал себя в угол. Я поклялся, что буду счастлив и не позволю этому случиться и со мной.

Моя семья провела еще две панихиды в воскресенье. Снова нарядившись в униформу, я был предпоследним, кто подошел к телу отца в конце второй панихиды. Естественно, последней была мама.

Перед тем как пустить маму к гробу, я положил голову отцу на грудь и заплакал, моля Бога, чтобы Он простил моего отца за то, что тот свел счеты с жизнью. Отец был прекрасным человеком и не заслужил гнить в Аду за одну ошибку.

Затем я заменил молитву вчерашним обещанием. Я снова поклялся быть счастливым и не совершать тех же ошибок.

После того как мама попрощалась с телом, гроб закрыли.

Похоронная месса по отцу прошла в десять утра в понедельник. После похорон мы провели поминки в зале братства Рыцарей Колумба, преданным членом которого был мой отец.

Затем моя семья вернулась домой и отправилась в лес за грибами – потому что так сделал бы отец в тот восхитительный весенний день. В ту ночь мы сидели у костра на заднем дворе и просто разговаривали. Отец тоже любил костры.

В среду я вернулся в Виргинию и продолжил жить.

Пятнадцать лет спустя я ушел из пехоты в отставку в Бофоре, Южная Каролина. Но я не вернулся в Огайо и не занялся политикой. Вместо этого я остался в Хилтон-Хед-Айленде и стал писать книги.

Я счастлив.

Джон М. Скенлан

Чудо

Радость редко находится там, где ее ищут. Самые яркие вспышки радости обычно рождаются от неожиданной искры.

Сэмюэл Джонсон

В моей жизни случилось чудо. За мои шестьдесят лет чудес было несколько. Некоторые я заметила сама, а другие так тихо вплелись в мое существование, что я обнаружила их намного позже. Это чудо началось одиннадцать лет назад, и, думая о нем, я понимаю, что нам помогла интуиция и решительность.

Мы с мужем были работающими пенсионерами. У него была дезинсекторская контора, а я преподавала игру на африканских барабанах. Наши дети выросли и жили отдельно. У нас был домик в Сиэтле, где наша семья провела двадцать пять лет. Мы перестроили дом, пока растили детей, и решили, что он идеально подходит по размеру двум работающим пенсионерам. От дома было рукой подать до магазинов, театра, стадиона бейсбольного клуба «Сиэтл Маринерс» и ресторанов.

Когда мы выбирались на природу и ездили в сельскохозяйственные районы Соединенных Штатов, я часто думала, каково было бы жить в отдаленной местности, такой непохожей на наш обычный уклад. Я не думала, что смогу жить так далеко от цивилизации, но казалось, что там должно быть очень спокойно.

В 1999 году умер мой свекор, оставив нам ранчо в Уилкесоне, в часе езды от нас. Уилкесон – старый город угольных шахт и лесозаготовок, где живут четыреста пятьдесят человек. Для меня он был очаровательным кусочком истории, но я не представляла, кому захочется жить в таком захолустье.

Каждые выходные мы наводили порядок в том доме. Оказалось, что это целая сокровищница семейной истории и древностей, и уик-энды были чудесные. Дом стоял на полуакре земли, к которому примыкал участок в двенадцать акров. Местные говорили: «Вы влюбитесь в Уилкесон и однажды переедете сюда».

Но меня приводила в ужас мысль о переезде из моего обожаемого дома в пригороде, где было все необходимое для активной и творческой жизни.

Шли месяцы. Воскресными вечерами по дороге домой в Сиэтл я чувствовала усталость от пробок и выхлопных газов. Теперь мы с нетерпением ждали следующих выходных, чтобы отправиться обратно к холмам, лесам и дружелюбным жителям Уилкесона. Наконец мы решили оставить ранчо себе, не продавать его.

И с этого момента события стремительно завертелись. Мне казалось, что меня несет неуправляемый поток. Я сомневалась в нашем решении: дом требовал дополнительных трат, и мне там было неуютно. Однажды я выглянула в окно и попросила Бога дать знак, что мы поступаем правильно, – и через три минуты над пастбищем за окном засияла радуга!

Мы узнали, что городские власти пытаются купить участок, прилегающий к дому свекра, чтобы построить большой жилой микрорайон. На городском совете мы присоединились к соседям, которые были против, – стройка уничтожила бы мирную сельскую атмосферу, которая нам полюбилась.

Утром после совета мы с мужем проснулись, посмотрели друг на друга и хором сказали:

– Давай выкупим этот участок и построим дом своей мечты.

Откуда взялась эта мысль? Теперь я знаю, что это был следующий шаг к чуду. На том участке был охранный лососевый ручей (мне нужно было жить у воды), лесистый холм, поросший древними кедрами (моему мужу нужен был лес), старый амбар (мой муж всегда любил старые амбары), стада лосей и оленей, орлы, койоты, куропатки и прекрасные пастбища. Мы окончательно поняли, что хотим жить на природе!

Не раздумывая, мы за неделю продали свой дом в Сиэтле, собрали вещи, накопленные за двадцать пять лет, и переехали на ранчо в Уилкесоне, чтобы жить там и потихонечку строить новый дом.

В том году мы собирались взять двухнедельный отпуск и потратить его на сбор ежевики на нашей новой земле. Мы должны были приехать на ранчо двенадцатого сентября 2001 года. Одиннадцатого сентября террористическая атака уничтожила мир, который мы знали. Я так благодарна, что у нас были наше прекрасное пастбище и холм, где можно было провести последующие дни. Эти места поистине исцелили нас. В один жаркий день мы сидели на холме, пили воду и отдыхали, и вдруг колокола в городе зазвонили по жертвам теракта. Мое сердце наполнилось смесью печали, радости и умиротворения – неподдельным оркестром жизненных эмоций.

После этого наша жизнь слилась в одно размытое пятно… обдумывание дома мечты – мы хотели крытую веранду, большие окна, чтобы были видны звезды, чердак, джакузи и створчатые двери из спальни на веранду… подготовка и заверение чертежей… поиск застройщика, субподрядчиков… покупка приборов, ковра, светильников, сантехники, краски, шкафов… и управление всем этим.

Мы с мужем получили небольшую скидку и за два года построили дом своей мечты. У нас все вышло без сучка без задоринки – все ужасы, которые рассказывают люди о строительстве домов для себя, нас миновали. Думаю, процесс шел так гладко, потому что был нам предначертан. Каждая стадия происходила точно по плану. Этот прекрасный дом мы смогли построить на ту же сумму, которую получили за крошечный домик в тысячу сто квадратных футов в Сиэтле!

Хочу рассказать, как однажды летним днем я сидела на крыльце в разгар строительства, думала о своей жизни и благодарила Бога за такой поворот событий. Мои глаза были закрыты; когда я открыла их, передо мной стояла олениха, так близко, что я почти могла ее коснуться.

Мы легко продали старый дом свекра и поселились на своем участке в доме нашей мечты. Это чудо стало возможно, потому что мы решились выйти из зоны комфорта, прислушавшись к внутреннему голосу.

Я сижу за рабочим столом и гляжу на холм, где гуляют соседские лошади под пение куропаток. Я жду ежедневного визита лося и оленихи. Я счастлива, что мы послушались своего сердца и позволили чуду случиться. Мы живем счастливейшей жизнью!

Марджи Пасеро

Чему может научить лабрадор

Довольствуйся тем, что имеешь, радуйся порядку вещей. Когда ты поймешь, что имеешь всего в достатке, весь мир станет принадлежать тебе.

Лао Цзы

Несколько лет назад в Орегоне три альпиниста поскользнулись на уступе на горе Худ и скатились по снегу и льду на пятьсот футов, даже больше. Им пришлось провести ночь на склоне в буран, вихри которого разгонялись до семидесяти миль в час. Утром спасатели внизу услышали сигнал их передатчика.

Конечно, альпинистов помогла спасти модная технология, но один из спасателей похвалил черного лабрадора-ретривера по кличке Бархат, который всю мучительную ночь пролежал рядом с людьми.

– Собака спасла им жизнь, – сказал он.

Мне нравится, что все в этой истории остались целы и невредимы, а еще мне нравится, что Бархата назвали героем просто за то, что он был собакой. Никто не похвалил лабрадора за бесстрашие, ум и знание команд. Стратегией Бархата было «лежать». Вот он взбирается на гору, а когда становится туго, просто ложится рядышком с альпинистами и делится спасительным теплом в холодную ночь.

Моя черная лабрадориха не выручала меня на горе высотой 11 239 футов, зато она спасает меня от приступов грусти. И как Бархат, Лиззи все делает совершенно естественно, повинуясь инстинктам: забавно слизывает грязь с лап или с глупым видом катается на спине, чтобы почесаться.

Когда моя жизнь невыносима, когда я не справляюсь с завалом дел, Лиззи бежит мне на помощь, хвост виляет, в зубах поводок. Она откуда-то знает, что нет ничего лучше прогулки, когда можно замедлить бег, подышать свежим воздухом и, как говорится, понюхать розы, – хотя я не уверена, что Лиззи то и дело останавливается, чтобы понюхать именно их.

Каждый день, когда кто-то входит в дверь, возвращается с работы или из школы, или просто заходит в гости, она напоминает мне, что ответ на это только один: улыбайся. Неважно, как прошел ее день, гуляла ли она или слонялась часами по дому, Лиззи всегда несется к дверям и дарит пришедшему всю слюнявую любовь из глубины своей собачьей души.

У Лиззи нет времени на суетные мелочи, пожирающие время, – ведь ей еще столько всего нужно… съесть. Насыпь хрустящий корм из огромного мешка в миску, плесни водички в другую и смотри, как все это исчезает. Та же еда, те же миски, та же радость каждый день. Как же хорошо довольствоваться тем, что имеешь!

Она лучше всего поднимает мне настроение, когда я сижу за маленьким столиком в уединенном уголке на кухне. Вот она я, помогаю с домашним заданием, пришиваю ленточки к балетным туфлям, оплачиваю счета или просто бездельничаю с книгой. Только я успеваю подумать о том, как мне чего-то недостает, как теплая куча шерсти устраивается у моих ног и крепко обхватывает лапами щиколотку, словно говоря: «Ты так хорошо сидишь. Посиди еще?» Мне нравится думать, что мы с ней так обнимаемся.

Если ничто не помогает, сработает средство Лиззи, столь же эффективное, сколь и бесхитростное. Чем бы вы ни были заняты: работаете, позабыв обо всем, смотрите фильм – кроме, конечно, обеда, – прилягте, поспите. Потом вам обязательно удастся догнать окружающий мир.

Собака лучше всего напоминает мне, что нужно жить проще. А Бархат… Бархат продемонстрировал: достаточно быть самим собой, чтобы стать героем. Покуда у вас есть еда, теплая лежанка и тот, кому можно повилять хвостом, жизнь – хорошая штука.

Рита Лассье

Хотеть и иметь

Удовлетворив половину своих желаний, удвоишь свои беды.

Бенджамин Франклин

– Мам, я куплю скоростной «порше» и буду на нем гонять у друзей перед носом, – заявил шестнадцатилетний Стив. Он только что сдал экзамен на права и подъехал к дому на нашем старом семейном автомобиле. Я изучала восторженное лицо сына, пока он воображал свое будущее.

– Надеюсь, твоя мечта сбудется, но «порше» – дорогой автомобиль, – ответила я. – Чтобы заработать на него, придется много трудиться.

В следующие несколько лет Стив достиг невероятных высот. После школы он получил стипендию в престижной Академии береговой охраны и окончил ее по специальности «английский язык». Позже он стал магистром делового администрирования и получил титул магистра инженерного дела и начал работать в крупной компании. Он разрывался между необходимостью работать сверхурочно и желанием быть рядом с женой и маленьким сыном.

Однажды он позвонил, и в его голосе слышался восторг.

– Привет, мам! Приглашаю вас с папой к нам на выходные. Эндрю соскучился по дедушке с бабушкой, а Стефани ждет вас к ужину в пятницу.

– Мы приедем.

Стив обнял нас, а затем подвел меня к гаражу. У него был загадочный вид.

– Мам, я хочу кое-что показать.

Он открыл дверь.

Я взвизгнула, и у меня отвисла челюсть. Я глядела на серебристый «порше» с откидным верхом, крыша была опущена.

– О, Стив! Какая великолепная машина! Твоя мечта сбылась!

Сын ухмыльнулся. В его глазах блестели слезы счастья.

– Это подержанный кабриолет 911 «Каррера 4», но на нем раньше не ездили. Одна из самых быстрых машин. Я очень выгодно купил его, меньше чем за половину оригинальной цены в сотню тысяч. Давай я тебя прокачу и покажу, на что он способен. А потом покатаю папу.

Я села в шикарный спортивный автомобиль, пристегнулась и посмотрела сыну в лицо, как тогда, когда он получил права и захотел такую машину. Затем он завел мотор, и мы помчались. Моя голова по инерции откинулась на подголовник, и я вцепилась в дверную ручку.

Вначале мы разогнались с нуля до шестидесяти на открытом участке дороги. Потом понеслись по крутому мостику, где я боялась, что мы взлетим в воздух, пока Стив не включил понижающую передачу. Наконец мы развернулись на 180 градусов на пустынной парковке и поехали домой.

– Ого! Нервная была поездочка! – ахнула я, выбираясь из удобного сиденья.

– Эта машина превзошла все мои ожидания, – с гордостью сказал Стив.

Несколько месяцев спустя мы снова приехали в гости, я стояла рядом со Стивом и любовалась его безупречным спортивным автомобилем. Я не была готова к тому, что было дальше.

– Я решил продать «порше», – сказал он.

– Почему? – спросила я, не веря своим ушам.

– У меня нет на него времени, а для семьи он маловат.

Затем Стив задумался и преподал мне важный урок.

– Я обнаружил, что хотеть «порше»… веселее, чем иметь его.

Мириам Хилл

Объезд через Боливию

Если перед вами препятствие, поезжайте в объезд.

Барбара Буш

Однажды, давным-давно, у меня была замечательная работа. Я каждый день ходила на работу с энтузиазмом и желанием трудиться. А на следующий день я с тем же восторгом снова шла туда.

Это счастье продлилось около восьми месяцев. Затем все изменилось. Работа моей мечты стала кошмаром. Жадное руководство превратило нашу команду единомышленников в раздраженных и злобных служащих. Меня все это так раздражало, что я постоянно плакалась родным и друзьям. Представьте, как меня все «любили».

Тогда же произошла одна мелочь. Я съездила в чудесную шестинедельную командировку по обмену в Мексику и сделала презентацию для местного Ротари-клуба, который оплатил мою поездку.

В тот вечер в зале был мой пастор. После презентации он подошел ко мне и сказал:

– Линда, я не знал, что ты говоришь по-испански. Наша церковь каждый год отправляет команду медиков и строителей в Боливию. Но никто не мог связать и двух слов на испанском. Поедешь с нами в этом году?

Я знала об их поездках – и знала, что там тяжело и неприятно, это не мой тип путешествий. Но из вежливости я сказала, что подумаю.

Уходя, он сказал:

– Я к тебе еще зайду.

И зашел. В 8:15 утра он уже сидел в моем офисе. Он расписал мне планы на год: набрать персонал в клинику и поработать над церковью в Колькеамайя, бедной деревне высоко в Андах. Он сказал:

– Мы поплывем по реке на плоту, будем ходить пешком между стройплощадками и спать на соломенных циновках. Возможно, там не будет туалетов. Будет здорово, тебе понравится!

Я вежливо слушала его, но внутренне закатывала глаза и думала: «Ни за что». Когда речь заходила о путешествиях, я становилась капризной неженкой. Это муж и дети любили рюкзаки, палатки, походы и приключения. Я снова сказала пастору, что подумаю.

Несмотря на дурное предчувствие, идея о поездке запала мне в душу, и я решила: «Поеду и заодно отдохну от работы. Может, мне придет в голову, что делать дальше».

Я согласилась ехать по очень эгоистичной причине. Мне нужно было отдохнуть от работы и перестать грустить. Я пообещала себе: если все наладится к моему возвращению и я пойму, что сама виновата, увольняться не стану.

Мой муж и сыновья считали: «Ее отправят домой первым же самолетом. У нее ничего не выйдет. Она с таким не справится».

Но я справилась. Я удивила себя и поразила свою семью. Мне понравился этот опыт!

В той поездке произошли все приключения, которые описал пастор, и многие другие. Я работала с людьми, жившими в невероятной нищете. Большинство были пастухами или земледельцами. У них были глинобитные дома с соломенными крышами, где они спали на жестком земляном полу под несколькими одеялами. Часто они ели свой незатейливый обед всего раз в день. Но несмотря ни на что, они были счастливы и жили так, будто их ничто не тяготило.

Их счастье озадачило и смутило меня. У них ничего не было, и они радовались. У меня было все, чего недоставало им, и я была несчастна.

Я долго рассматривала себя в зеркале. Увиденное мне не понравилось. Я спросила себя: «Что со мной не так? Что с тобой не так?»

Правда была жестокой. Меня заботило только собственное эго, статус, деньги и показуха. Мои приоритеты были неправильными. Мне предстояло серьезно задуматься и измениться.

Когда я вернулась на работу, меня ждал еще один сюрприз. Ситуация не то что улучшилась, а стала намного хуже. На это я не рассчитывала. Я уволилась с легким сердцем; а вот с деньгами стало туго. К счастью, муж поддержал меня, и мы стали жить скромно еще до того, как это вошло в моду.

Еще два года я жила без постоянной работы. Мой объезд через Боливию длиной 4000 миль сбил меня с накатанной дороги к богатству и славе. Я много думала о том, что поняла за это время.

Я поняла, что деньги – это просто вещь. Люди – семья, друзья и знакомые – важнее вещей. Я узнала, что жить проще намного лучше. Сейчас я довольствуюсь малым. Моя нынешняя зарплата не такая высокая, зато у работы есть преимущества – и я счастлива. Интересно, что и окружающие стали счастливее!

Еще один плюс – я узнала, что испытания – это хорошо, я люблю их! Я езжу в Боливию так часто, как только могу, чтобы напомнить себе о том, что имеет значение в жизни.

Если вы оказались на ухабистом жизненном пути, просто продолжайте шагать. Может быть, вам придется сделать такой же крюк, как мне, чтобы научиться жить просто, счастливо и с приключениями.

Линда И. Аллен