Текст книги "Куриный бульон для души. Мама и сын. 101 история о безграничной любви"

Наблюдаю за тобой

Одиннадцать лет назад я развелась с мужем и теперь одна воспитывала своего тринадцатилетнего сына Майкла. Недавно он начал кататься на расположенном неподалеку горнолыжном склоне.

Однажды ближе к вечеру я повела Майкла и его друга Джо кататься на лыжах. Учитывая все неприятности, с которыми сталкиваются подростки в наши дни, я всегда была очень осторожна в отношении того, куда они идут и кто там будет. Но лыжная база оказалась довольно симпатичной, с зоной для перекуса в мансардном этаже.

Большинство родителей просто привозили сюда своих детей и возвращались за ними через несколько часов, но я, прежде чем спокойно уйти, должна была убедиться, что они в безопасности и хорошо проводят время. Я сказала мальчикам, что останусь наверху и понаблюдаю какое-то время за тем, как они катаются на лыжах (хотя вечером, при свете огней на холме, вряд ли можно разобрать, кто есть кто). Несколько часов я стояла, глядя, как маленькие фигурки ползут вверх на подъемнике, а затем скатываются вниз. Пару раз мальчики заходили за едой и горячим шоколадом. Они смеялись, делились своими победами и поражениями на холме, отогревались и снова отправлялись в путь.

Спустя четыре часа я обнаружила, что по-прежнему стою у окна, и вдруг почувствовала себя немного одиноко – я устала и даже немного всплакнула. Я позволила себе задуматься о том, что мой бывший муж, вероятно, прекрасно проводит время, не имея никаких обязанностей, которые могли бы его связать. Как было бы здорово просто сходить в магазин за одеждой или немного развлечься – для разнообразия сделать что-нибудь для себя самой.

Внезапно я услышала незнакомый голос.

Молодой человек, стоявший рядом, сказал:

– Привет, извините, но я заметил, что вы стоите тут уже несколько часов. Вы смотрите, как ваши дети катаются на лыжах, верно?

Несколько озадаченная, я ответила:

– Да, это так.

Он ответил:

– Ну, я просто хотел сказать вам, что если бы в мире было больше таких родителей, как вы, он бы стал гораздо лучше.

Затем он толкнул дверь и ушел так же внезапно, как и появился.

Мое настроение поднялось. Я улыбнулась и вспомнила фразу из Библии: «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам» (Евр. 13:1).

Слова молодого человека вызвали у меня очень странное, но приятное чувство. Я чувствовала, что Бог послал его, этого ангела, чтобы напомнить мне о том, что действительно важно в жизни. В глубине души я знала, что на самом деле в тот момент я больше ничего не хотела бы делать и нигде больше не хотела бы быть.

Линда Феррис

Рыбак

Рыбалка во многом похожа на свидание… Один пытается поймать, а другой – ускользнуть.

Аноним

– Мамочка, что ты делаешь? – спросил Джейк, покачивая в руках небольшую коробку для снастей.

– Ну, я подумала, что свернусь калачиком с книгой и почитаю.

Я посмотрела на своего маленького сына:

– Что такое?

– Может, пойдем на рыбалку?

На рыбалку? Но я мама! Черви, рыбьи потроха, пустые, вытаращенные глаза – всего этого нет в моей должностной инструкции.

– Я хочу поймать рыбу, большую рыбу, – сообщил Джейк, широко раскидывая руки.

– Но, Джейк, я не умею ловить рыбу, – возразила было я.

– Я тоже, – признался он, плюхаясь рядом на диван. В руках Джейк держал маленький шест с привязанной к нему веревкой.

– Извини, но дедушка забыл научить меня ловить рыбу, – сделала я еще одну попытку.

– Жизнь несправедлива, – прошептал он.

– Да ладно, тебе всего восемь, – сказала я, но чувство вины во мне усилилось. – Хочешь поиграть в мяч?

– Нет, дедушка забыл научить тебя и этому тоже.

– Хм?

– Ты бросаешь, как девчонка.

Он открыл коробку со снастями, вытащил красный поплавок и подбросил его вверх.

– Что значит я бросаю как девчонка? – возмутилась я.

– Ты всегда бросаешь в трех футах от моей перчатки, – удрученно пояснил Джейк.

– И именно поэтому ты лучший шорт-стоп в Малой лиге. Мяч мимо тебя не пролетит, – я указала на три трофейных кубка, стоявших на каминной полке.

– Но я никогда не ловил рыбу.

Джейк соскользнул с дивана, опустился на ковер и поднес разноцветную пластиковую муху к свету.

– Дедушка сказал, что возьмет тебя на рыбалку…

На этот раз чувство вины скрутило мой желудок в тугой узел.

– Дедушка живет в сотне миль отсюда.

Что ж, это был хорошо продуманный тактический маневр. Эй, парень, быть «папой» нелегко!

Между тем в его голове, очевидно, сформировался какой-то план:

– Разве сегодня не суббота?

– В каком смысле? – Я перевернула еще одну страницу книги, не прочитав ни слова.

– Разве сегодня вечером нет танцев для одиноких?

– Я ненавижу эти танцы, Джейк.

И я снова изобразила интерес к своей книге в мягкой обложке.

– Но там есть парни, – он явно отстаивал свою идею.

– Это верно. Многие парни ищут, ну… не меня.

Я не собиралась поддаваться на уговоры.

– О, мам, все парни так любят тебя…

Лесть. Набор приманок.

– Ты милый, но нет, я все равно не пойду.

– Все, что тебе нужно, – это найти того, кто любит ловить рыбу.

Джейк забросил тройной крючок и остановился.

– Что?!

– Пожалуйста, мамочка. – Наживка потяжелее. – Иди на танцы и найди мне рыбака.

– У нас нет няни.

– Я позвоню Сьюзи, которая живет на нашей улице.

Он вскочил с места и побежал на кухню к телефону.

– Джейк!

– Поторопись и стань по-настоящему красивой! И не забудь сильно надушиться – старикам это нравится.

– Подожди. – Я взглянула на часы. Была половина девятого. Танцы начинались в девять. – Но я…

– Сьюзи уже едет!

Джейк стащил меня с удобного дивана:

– У тебя мало времени.

– Но я не хочу идти.

Его маленькая рука крепко держала мою. Я споткнулась и упала на самодельную удочку. Моя лодыжка запуталась в леске.

– Ну давай же. А то все хорошие уйдут.

Пусть идут. Срок действия моей лицензии на рыбалку истек. Больше никакой озерной грязи.

Я доковыляла до спальни, надела черное платье на бретельках и распушила свои локоны. Немного макияжа, немного мускуса, и я отправилась добывать улов дня.

Штамп с пропуском на тыльной стороне ладони, пятнадцать долларов в кассу у двери, и вот я уже танцую. Потом я купила талон на выпивку и отстояла очередь в баре.

– Привет, я Тим из Кенсингтона.

У этого парня была ухмылка Чеширского Кота – от уха до уха.

– Привет.

Я сделала еще один шаг по направлению к бару.

– Где ты живешь? – на всякий случай спросила я. Заготовленный заранее сценарий вылетел у него из головы.

– К востоку от туннеля.

– О, ты географически неприемлем.

После этих слов он повернулся и умчался прочь. Я мысленно поблагодарила его.

Бармен жестом подозвал следующего клиента. Я заказала себе выпивку и осторожно прошла из импровизированного бара в большой зал. Приглушенный свет создавал атмосферу в духе «то-что-мы-не-можем-видеть-не-причинит-нам-вреда». Я помешала прохладную смесь в своем бокале и оглядела толпу. Отличная музыка.

Вечер продолжался, а я подсчитывала, сколько мужчин пригласили меня потанцевать: один бухгалтер, один инженер и один продавец. Никто из них не был привлекательным, и ни один не подходит Джейку в качестве приятеля по рыбалке. Пруд высох, часы показывали одиннадцать. Наступило время для решительных действий.

– Это не вы бегаете на озере Шабо?

Наконец-то, вопрос по существу!

– Да, это я.

– Я хожу туда постоянно. Хотите потанцевать?

Мужчина указал на площадку.

– Вы ходите на озеро? – ухватилась я за последний шанс. – Вы любите ловить рыбу?

– Я люблю ловить рыбу. – Он улыбнулся. – На днях я поймал радужную форель весом шесть фунтов.

Мы танцевали до самого утра и под конец обменялись телефонными номерами, записав их карандашом на обрывках салфеток. Вернувшись домой, я расплатилась со Сьюзи.

– Ты вернулась?

– Привет, соня.

– Тебе было весело?

Зевок заглушил слова Джейка, и они прозвучали как в замедленной съемке.

Я прокрутила в голове вчерашний вечер:

– Средненько.

– Ну?

Он слегка приподнялся, перенеся вес тела на локоть.

– Что «ну»?

– Ты нашла мне рыбака? – спросил Джейк.

Я сжала в кармане салфетку с номером Кевина:

– Нашла.

– Спасибо, мамочка.

Джейк снова свернулся калачиком и заснул, обняв самодельную удочку.

Его мама – рыбачка, которая ловит мужчин. Может, дедушка и забыл ее чему-то научить, но бабушка точно не оплошала.

Синтия Боррис

Удивительная Грейс

Превратите свои раны в мудрость.

Опра Уинфри

Когда дело касалось чего бы то ни было, шансы всегда были не в пользу моей сестры Грейс Холлоран.

Большую часть своей юности она провела в исправительных учреждениях для несовершеннолетних, осужденных за мелкие правонарушения, но в восемнадцать достигла гораздо более выдающегося успеха, когда угнала машину и нелегально пересекла государственную границу. На этот раз Грейс отправили в федеральную тюрьму. После трех лет, проведенных за решеткой, ее освободили. Охранники даже не потрудились попрощаться – они были уверены, что она скоро вернется.

Прошло еще несколько лет, и Грейс был вынесен еще один приговор, гораздо худший, чем все предыдущие: слепота. Врачи обнаружили у нее одновременно два неизлечимых прогрессирующих заболевания: пигментный ретинит, осложненный дегенерацией желтого пятна. Озвучив диагноз, доктор холодно добавил: «Надеюсь, это заставит вас повзрослеть. Мы не можем ничего сделать, чтобы вам помочь. Сейчас вы слепы по отношению к закону, а скоро станете просто слепой».

В это время Грейс как раз наслаждалась беременностью, но теперь она боялась, что никогда не увидит лица своего ребенка. Как она будет растить его? Она верила, что у нее хватит любви, решимости и терпения, чтобы преуспеть как мать, хотя раньше слова «успех» не было в ее словарном запасе. И Грейс действительно хорошо справлялась, когда родился ее сын Рахелл.

Грейс продолжала консультироваться со специалистами по поводу своих проблем со зрением. Однако ее ждала еще более ужасная новость: один известный офтальмолог предупредил, что ее сын тоже ослепнет к тому времени, когда станет подростком. Грейс поклялась найти что-нибудь – что угодно, – что поможет ее мальчику избежать такой судьбы. Она отказалась принять для своего сына прогноз, который ранее с таким смирением приняла для себя.

Традиционная медицина не давала никакой надежды, поэтому Грейс занялась собственными поисками. Она стала посещать занятия в местном колледже. Отдел по делам учащихся с ограниченными возможностями организовал запись заданий и лекций на кассеты, чтобы Грейс могла слушать и учиться. Она начала изучать анатомию, физиологию и другие науки, так или иначе связанные со здоровьем. Сокурсники называли ее «Шерлок» из-за явных детективных способностей в поисках информации и огромного увеличительного стекла, которым ей приходилось пользоваться. Грейс следовала всем рекомендациям, касающимся заболеваний глаз, включая доклад из Китая об успехах иглоукалывания в лечении пигментного ретинита. Эта статья дала ей проблеск надежды, и в течение следующих семи лет Грейс исследовала множество альтернативных методов лечения, включая диеты, фитотерапию, цветотерапию, йогу, точечный массаж и все то же иглоукалывание, адаптировав многие из этих методов для себя и своего сына.

Постепенно Грейс начала понимать, что проблемы со зрением связаны со здоровьем всего тела, и стала сертифицированным инструктором по технике «Прикосновение к здоровью», призванной поддержанию тела в равновесии. Она также изучала спортивную медицину, которая познакомила ее с миром биоэлектрической стимуляции. Все, кто знал Грейс, были поражены ее упорством в самообразовании, восстановлении зрения и сосредоточенности на главном приоритете – воспитании здорового сына.

В конце концов Грейс защитила докторскую диссертацию по холистическому здоровью. Она была удостоена этой степени за свою успешную работу по лечению серьезных заболеваний глаз. Несмотря на мрачные прогнозы врачей, зрение Грейс постепенно улучшилось настолько, что она даже смогла претендовать на получение водительских прав.

Слух об успехе Грейс быстро распространился, и в январе 1983 года национальный журнал опубликовал ее историю. Реакция была настолько шумной, что Грейс попросили составить официальную программу для презентации своих идей. Для оценки данных ста участников, которые воспользовались ее программой, были приглашены независимые эксперты. Работа продолжалась два года, и ее результаты в подавляющем большинстве оказались положительными. Грейс пригласили преподавать программу за границей.

Она как раз направлялась в Швецию в тот день, когда радиоактивное облако, образовавшееся после взрыва атомной электростанции в Чернобыле, достигло воздушного пространства этой страны. Этот роковой полет стал толчком к ухудшению ее здоровья. К 1991 году Грейс уже не могла работать и почти ничего не видела. Целых два года она находилась либо в больнице, где лечилась от последствий радиационного облучения, либо дома, пытаясь дописать свою автобиографию под названием «Удивительная Грейс[10]10
  Имя Grace – с англ. – «благодать, милость» (Прим. пер.) – здесь игра слов.


[Закрыть] – автобиография выжившей». Мы все молились, чтобы она дожила до ее публикации.

Через месяц после завершения работы над рукописью Грейс полностью потеряла зрение. Она поступила в школу для слепых, чтобы научиться навыкам самостоятельной жизни. Что касается Рахелла, то его зрение было настолько хорошим, что его даже приняли в Военно-воздушные силы США.

Отношение к альтернативному лечению кардинально изменилось с тех пор, как Грейс начала учиться. Некоторые американские офтальмологи сегодня признают результаты ее самоотверженной работы. Ведущий офтальмолог, доктор Эдвард Кондрот, посвятил Грейс свою книгу «Микротоковая стимуляция: чудесное лечение глаз?», назвав ее пионером в этой области. В ноябре 1999 года Виргинский университет Олд Доминион пригласил Грейс выступить с основным докладом на первой ежегодной конференции по улучшению естественного зрения. Профессионалы и непрофессионалы со всего мира присутствовали на мероприятии, слушали ее речь и аплодировали стоя.

Сейчас Грейс более чем когда-либо полна решимости вернуть себе зрение и продолжает практиковать принципы, которым учит и других на своих семинарах.

Моя сестра постепенно восстанавливает зрение во второй раз. Она действительно «Удивительная Грейс».

Кэтлин Халлоран

Любовь и чизбургеры

Вы не можете упаковать любовь в коробку, но вполне способны заключить человека в объятия.

Автор неизвестен

Моя подруга переживала тяжелые времена. Она и ее шестилетний сын только что переехали в свою собственную квартиру – это стало передышкой, в которой они нуждались, чтобы выйти из трудной ситуации. Но обязанности, связанные с содержанием собственного дома, давят на нее и время от времени берут над ней верх.

Сын моей подруги – типичный шестилетний ребенок: озорной, энергичный и любопытный. Он открывает мир вокруг себя и ежедневно заваливает мать вопросами. Большую часть времени моя подруга воспринимает это как должное. К тому же она знает, как ему угодить: достаточно пообещать парню обычный чизбургер из его любимого ресторана, чтобы он вел себя наилучшим образом в течение всего уик-энда. Что касается моей подруги, то она рада, что может дать ему то, что он хочет, – по крайней мере сейчас.

Однажды вечером, в конце очень долгого рабочего дня, она забрала сына из детского сада после уроков и отвезла домой ужинать. Она готовила еду и просматривала домашние задания, одновременно прокручивая в голове все задачи матери-одиночки. Искупав сына и уложив его в постель, подруга села в гостиной и заплакала. Слишком многое обрушилось на нее внезапно и без всякого предупреждения: недавняя потеря любимой бабушки в сочетании с обязанностями по воспитанию ребенка. Наконец, смахнув слезы, она подняла голову и увидела, что ее сын заглядывает в гостиную.

– Мамочка, ты в порядке?

– Да, милый, – ответила она. – Мне просто немного грустно.

Он подошел к ней и обнял за шею своими маленькими ручонками. Хотя она пыталась сдержаться, слезы полились еще сильнее. Тогда мальчик на минуту разомкнул объятья, бросился в свою спальню, а когда вернулся, то протянул маме маленький мятый листок бумаги, сложенный в квадратик.

Моя подруга развернула листок и прочитала послание: «Я люблю тебя, мама».

В этот момент она хотела бы обнимать его целую вечность, но он ушел на кухню и занялся приготовлением своего фирменного блюда – единственного из всего, что умел. Это заняло довольно много времени.

Наконец, сын торжественно вошел в гостиную с тарелкой тостов, намазанных маслом.

Он гордо сидел рядом, пока мама ела, и она съела все до последнего кусочка, даже несмотря на то, что масло в середине было намазано огромным комком.

– Вот что такое любовь, – сказала мне позже подруга. – Он отдал мне все, что у него было, написал слова, которые лучше всего умел произносить по буквам, приготовил единственную еду, которую он умел. Я вовсе не одинока, у меня замечательный сын, который любит меня.

Случается, что благословение от Бога озаряет вас в самый мрачный момент. Благословение моей подруги всегда с ней – это маленький мальчик в теннисных туфлях и стареньких джинсах.

Помню, как спросила ее, что она сделала после того памятного признания в любви.

Она улыбнулась и ответила:

– На следующий день я пригласила его съесть чизбургер.

Кэти Бохэннон

Глава 6
Я выбрала тебя своим сыном

Биология – это наименьшее из того, что делает женщину матерью.

Опра Уинфри

Излияние любви

Ребенок рождается с потребностью быть любимым – и никогда не перерастает ее.

Фрэнк А. Кларк

Вечер выдался холодным. Дождь, который весь день собирался превратиться в снег, теперь полил как из ведра. Но для нас погода не имела значения. Три машины, набитые родственниками, приехали в аэропорт Денвера, чтобы встретить самолет, на борту которого находился самый ценный из всех грузов – десятимесячный мальчик.

Моя дочь Кэти и ее муж Дон усыновили этого мальчика, и теперь, ради встречи с ними, он преодолел более пяти тысяч миль от своего дома в маленькой Латвии. Младенец всю свою жизнь провел, лежа на спине в кроватке в приюте, вместе со 199 другими детьми. Он даже никогда не был на улице.

Всей семьей мы стояли в конце телескопического трапа и едва могли дышать – нам не терпелось в первый раз взглянуть на этого ребенка. Пассажиры начали выходить из самолета, и скоро вокруг нас собралась небольшая толпа. Никто не произносил ни слова. Глаза у всех были влажными. Одна из стюардесс вручила нам в подарок бутылку вина. Даже случайные люди, вероятно, почувствовав накал эмоций, останавливались, спрашивали, что происходит, а потом присоединялись к группе.

Самой последней вышла из самолета женщина, в руках у которой был наш малыш. Она свернула за угол и стала спускаться по трапу. И в этот момент Кэти, не в силах сдерживаться и больше не скрывая слез, побежала к ним, вытянув руки, чтобы обнять, наконец, своего мальчика. Дон с другим приемным ребенком – двухлетней девочкой – побежали за ней. Дон тоже плакал. Потом они вчетвером вошли в аэропорт, где мы все стояли и ждали, и казалось, сразу попали в теплый, мягкий кокон, наполненный эмоциями и любовью. Все обнимали их, а затем друг друга. Подхваченные силой этой сцены, все вокруг перестали быть чужими, но ведь любовь такова.

Я стояла немного в стороне, так что действительно могла «видеть» его. Этот бедный маленький мальчик, оказавшийся так далеко от дома, не слышал знакомых слов. Он не видел ни одного знакомого лица. Даже его имя было изменено. Он провел в пути больше суток подряд и теперь казался совершенно ошеломленным. Его передавали с рук на руки, и каждому нужно было прикоснуться к нему, чтобы поверить, что он настоящий.

У него была кожа цвета мела, видны все ребра, из носа текло. Я протянула руку и обнаружила, что его лоб горячий на ощупь. Очевидно, он был болен.

Еще я заметила, что он не может самостоятельно держать голову или даже сидеть в одиночестве – признаки того, что его развитие сильно отставало. Кроме того, он вообще не реагировал на шум. Может быть, он глухой?

В тот момент я поняла, что мы, вероятно, спасли ему жизнь. И подумала, что буду охранять его, лелеять и любить насколько хватит сил. Кэти станет ему замечательной матерью, и я всегда буду рядом с ней.

Когда мы, наконец, выехали из аэропорта в сторону дома, я забралась на заднее сиденье и устроилась между двумя детьми. Теперь от нашей семьи зависели две жизни. Всю дорогу домой я держала одну руку на внуке, а другую – на внучке. Мне кажется, я молилась.

На следующее утро мы отвезли ребенка, которого назвали Закари, к врачу. Оказалось, что у него была серьезная инфекция обоих ушей, которую, по-видимому, никогда не пытались лечить. Врач сказала, что наш ребенок станет слышать, когда выздоровеет. Еще она объяснила все о переходе на твердую пищу (Закари никогда ее не пробовал) и о необходимости физических упражнений. Отправив нас домой с лекарствами, врач заверила нас, что при должной заботе малыш «наверстает упущенное».

И он это сделал, а мы с изумлением наблюдали за ним! За одну короткую неделю этот ребенок научился держать голову прямо, самостоятельно сидеть, затем перевернулся и пополз на четвереньках. Несколько недель спустя он добрался до лестницы, поднялся на две ступеньки, затем ухватился за перила и, подтянувшись, встал, торжествующе глядя на свою новую маму!

Как и предсказывала врач, слух к Закари вернулся, а меловой оттенок его кожи сменился румянцем на щеках. Однако самым важным изменением было то, что наш Закари начал смеяться и плакать.

Этот маленький мальчик никогда не плакал. Плач не помогал ему привлечь внимание, в котором он так отчаянно нуждался, поэтому он просто прекратил это делать. Что касается смеха, то я сомневаюсь, что там, где он родился, было слишком много поводов для этого.

Теперь, когда Закари смеется, мы слышим не детское хихиканье, а настоящий заразительный хохот. И тогда все, кто находится рядом с ним, тоже начинают смеяться.

Я еще раз убедилась в огромной силе любви. С ее помощью все возможно.

Джен Броди