Текст книги "Жюстина, или Несчастья добродетели. Преступления любви, или Безумства страстей"

– О сударь! – заплакав, ответила Жюстина, – Как вы можете предлагать мне такие вещи! И видеть вас, предающегося…

– Ах, Жюстина, – прервал ее Брессак, – разве можно когда-нибудь избавиться от этих склонностей! Если бы ты только могла понять всю сладость иллюзии почувствовать себя женщиной, не будучи ею! Какая странная причуда ума – ненавидеть женский пол и стремиться ему подражать. Как сладко преуспевать в этом! Как восхитительно быть любовницей всех, кто тебя пожелает! Отдаться в один и тот же день грузчику, лакею, солдату, извозчику; быть для них предметом любви, ревности, нежности. Быть обласканным, расцелованным, избитым и почти изнасилованным. Чувствовать себя победителем в их объятиях и побежденным у их ног, измучить их ласками и вновь пробудить излишествами. Ах нет, Жюстина, ты не понимаешь, какая радость во всем этом для натуры, подобной моей. Забудь мораль! О, если бы ты могла представить себе, как изысканны эти легкие прикосновения, это начальное щекотание нервов, а потом… взрыв страсти, безумие, потеря рассудка! Сотни поцелуев, один горячее другого, объятия делаются все теснее, мы переплетаемся, мы становимся единым существом. Мы жаждем, чтобы могучий, как Геракл, наш любовник проникал в нас все дальше и дальше, разрывал нас, чтобы его драгоценное семя заливало наши внутренности, обжигая их, в то время как мы проливаемся ему в руки. Ведь мы, Жюстина, созданы иначе, чем другие мужчины, и ту перегородку, которая преграждает путь в глубину вашей дыры, небо поместило у нас в противоположном месте, там, где мы приносим жертвы нашим возлюбленным. Нет ни одного из наслаждений, присущих вам, которым бы мы не насладились. Все ваши ухищрения знакомы и нам. Но мы обладаем еще и большим: мы никогда не изменяем своим причудам и мы преданы им до смерти.

Вот так изъяснялся господин де Брессак, проповедуя свои вкусы. Жюстина попыталась было напомнить ему об уважаемой женщине, которой обязан он своим появлением на свет, о том горе, которое он доставляет ей своими привычками. Однако она заметила в молодом человеке лишь досаду, нетерпение и злость на то, что он не может воспользоваться тем богатством, которое должно бы ему принадлежать. Она видела в нем одну лишь невыносимо жгучую ненависть к этой столь почтенной и добродетельной женщине, видела его бешеное возмущение необходимостью соблюдать то, что принято называть родственными чувствами и что на самом деле, при внимательном анализе, оказывается лишь пустым предрассудком.

Истинно, однако, то, что, преодолев этот предрассудок, легко переступить и через сотни других. Порой неугомонная Жюстина прибегала и к аргументам религиозным. Черпающая утешение в этой химере, она пыталась посеять иллюзии и в душе молодого распутника.

Но Брессак – открытый противник божественных таинств, упрямый оппонент церковной догматики, озлобленный враг своего Творца, вместо того чтобы прислушаться к доводам Жюстины, предпочел склонять ее на свою сторону, дабы осветить потемки ее души светом философии и тем покончить со всеми предрассудками.

– Все религии, – говорил он ей в один прекрасный день, – исходят из одной и той же ложной предпосылки о необходимости Творца, существование которого нельзя, однако, ни доказать, ни признать. Вспомни-ка наставление Кер-де-Фера, который, по твоим словам, старался так же, как и я сейчас, тебя образумить. Нет ничего мудрее рассуждений этого разбойника, которого я почитаю за чрезвычайно умного человека. Пусть он находится на самом дне жизни, его рассудку это ничуть не мешает. Если все творения природы есть следствие законов, которым она подчиняется, если все действия и противодействия суть необходимые движения ее сущности, кто же является тогда верховным властелином, предоставляющим всему и вся, просто так, даром, без всякой видимой причины возможность существовать? Вот что говорил тебе твой наставник, милая девочка.

Что же после всего этого религия? Узда, которую тирания сильных набрасывает на более слабых. Вдобавок к этому надо сказать тем, кто желает господствовать над другими, что Бог выковал цепи, которыми они пользуются, а те, другие, подавленные собственной нищетой и ничтожеством, тупо верят в то, во что их заставляют верить. Религии, рожденные среди всех этих плутов, могут ли заслуживать уважения и веры? Есть ли хоть одна среди них, на которой не лежала бы печать обмана и тупости? Что я вижу в каждой? Я вижу Таинства, от которых содрогается рассудок, догмы, оскорбляющие природу, причудливые ритуалы, вызывающие лишь насмешки и отвращение. Но среди всего, что заслуживает нашего презрения, первенство по праву принадлежит двум романам, которые вышли в свет под названиями «Ветхий Завет» и «Новый Завет». Просмотрим бегло этот свод грубости, выдумок и нелепостей. Я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай, если сумеешь.

Во-первых, могу ли я признать, что евреи, которых тысячами сжигала инквизиция, в течение сорока веков были любимцами Бога? Как вы, поклоняющиеся их Святой Книге, заставляли их умирать за то, что они следовали этой книге, этому закону? Почему ваш варварский и смешной Бог был столь несправедлив, что предпочел всему остальному миру маленькую еврейскую орду, а потом покинул этот излюбленный Им народец ради другой касты, еще более презираемой и ничтожной? Почему Он не хочет творить ради нас, хотя мы заняли в Его сердце место тех, ради которых эти чудеса творились когда-то?

Как согласуете вы еврейскую хронологию с хронологией китайцев, халдеев, финикийцев и египтян? Как объясните сорок различных способов летосчисления у комментаторов? Если я говорю, что эту книгу диктовал сам Бог, не ответят ли мне, что Бог гордится своим невежеством?

А как быть с тем, что сказано, будто бы Моисей писал в пустыне за Иорданом? Но ведь Моисей никогда не переходил Иордан!

В книге сказано, что Бог начертал законы для евреев на известняке, однако все авторы тех времен сообщают, что тогда все надписи делались либо на тесаных камнях, либо на глиняных табличках. Впрочем, допустим, что это указание верно. Но тогда я спрашиваю, как могли эти надписи сохраниться на столь непрочном материале? И как мог народ, разутый и раздетый, мучающийся в песках пустыни, думать о том, чтобы составлять законы?

Как оказались в книге, якобы продиктованной Богом, имена городов, никогда не существовавших на свете? А послания царям, которых иудеи в ту пору еще не знали? И тысячи других несообразностей?

А как вы относитесь к дикой истории с ребром Адама? Может быть – это аллегория? А как Бог создал свет прежде, чем создал солнце? А как он отделил свет от мрака, если мрак – не что иное, как отсутствие света. А как Он породил день еще до того, как появилось солнце? Не ясно ли, что ваш пошлый Бог столь же плохой физик, как и столь же невежественный географ и никудышный хронолог?

Хотите еще новых доказательств Его несообразностей? Разве не дико читать в одной из Его книг, что четыре реки, отстающие друг от друга на тысячи миль, все вытекают из одного источника, из земного рая? Что за дурацкое запрещение питаться плодами дерева, растущего в саду, который он сам же и насадил? И, запрещая, Он знал, что человек обязательно соблазнится. Значит, Он сам приготовил ловушку для человека. Что за мошенник ваш Бог! Я начал с того, что назвал Его глупцом, но при дальнейшем исследовании Он оказывается еще и великим злодеем!

А как вам нравится тот простак, прогуливающийся ежедневно с Адамом, Евой и Змием именно в полдень, в самую жару, когда солнце в том краю почти непереносимо? А почему спустя некоторое время Он вдруг расхотел, чтобы в Его саду дышали воздухом, и поставил у ворот ангела с пылающим мечом? Что может быть смешнее и нелепее этого сборища анекдотов?

А как вы объясните мне историю ангелов, совокуплявшихся с дщерями человеческими, чтобы породить гигантов? Если это тоже аллегория – прекрасно, но какой дикий ум сочинил все это!

А как вы будете выпутываться из истории с потопом, который длился по велению Божьему сорок дней и покрывал землю водой всего на восемнадцать дюймов? Как вы объясните мне водопады, льющиеся с небес, животных, прибывающих со всех сторон света, чтобы уместиться – размеры ведь указаны в вашей Божественной книге – в один большой сундук? И каким образом семья Ноя, состоявшая всего-навсего из восьми человек, могла управляться с этим великим множеством тварей?

О могущественный Бог евреев! Среди всех этих Ноевых животных Ты был самой тупой скотиной!

А что скажете вы о Вавилонской башне? Она, несомненно, была куда выше пирамид Египта, поскольку пирамидам-то Бог позволил не разрушаться.

А добряк Авраам, который в возрасте ста тридцати пяти лет решил выдать Сарру за свою сестру из боязни, что кто-то позарится на ее красоту. Разве вам не хочется улыбнуться при этом? Мне очень нравится бедняга Авраам, мне только хочется, чтобы он поменьше лгал, был более покладистым и не так противился, когда Господь ради его же блага предложил ему совершить обрезание.

А что, Жюстина, приводит меня в совершеннейший восторг, так это забавная история с содомитами, возжелавшими попользоваться задницами ангелов, и Лотом, который предпочел увидеть, как тем же способом берут его дочерей. Правда, в глазах таких знатоков, как жители Асфальтического побережья, это равноценной заменой не назовешь.

Но один вопрос вы разрешите, несомненно, тотчас же. Каким образом соляной столб, в который обратилась жена Лота, долгое время оставался цел и невредим под проливным дождем?

Как оправдаете вы благодеяния, свалившиеся на Иакова, обманувшего папашу Исаака и обокравшего своего тестя Лавана? Нравится ли вам явление Бога на лестнице и дуэль Иакова с ангелом? Ах, как это красиво! Как замечательно!

А скажите мне, как быть с маленькой погрешностью в сто девяносто два года, которую находят при подсчете годов пребывания евреев в Египте? Устраивает ли вас купание фараоновой дочки в Ниле, где отроду никто не купался из-за крокодилов?

Моисей взял в жены дочь идолопоклонника. Как же Бог, не терпящий идолопоклонничества, позволил это своему пророку? И почему жрецы фараона могли творить те же чудеса, что и Моисей? Как Моисей, ведомый вашим всемогущим Богом и имевший за собой шестьсот тридцать воинов, бежал со своим народом из Египта, вместо того чтобы завоевать страну, все первенцы которой были умерщвлены тем же Богом? Как могла преследовать этот народ кавалерия фараона, когда в составе египетских войск не было кавалерии, да и откуда ей было взяться, если пятая египетская казнь заключалась в том, что Бог весьма остроумно погубил всех лошадей?

Каким образом за неделю был создан Золотой Телец и как мог Моисей обратить его в пепел? И что же так легко позволил народ перерезать тысячи человек всего одной семье?

Ну а что подумаете вы о Божьей справедливости, когда Бог приказал Моисею, у которого была жена из племени медиа-нитов, перебить двадцать четыре тысячи мужчин потому, что кто-то из евреев переспал с медианитанкой? И эти евреи, которых нам изображают жестокими, не были ли они добрейшими людьми, ибо не стали резать медианиток, не познавших мужчин? Но скажите мне, прошу вас, как можно удержаться от смеха, узнавая, что Моисей нашел в лагере медианитов тридцать две тысячи девственниц и шестьдесят одну тысячу ослиц? Приходилось почти что по две ослицы на одну девственницу: какой честный человек не был польщен, получив такой дар, чтобы использовать одно спереди, а другое сзади?

Но может быть, этот невежественный Бог – плохой географ, ужасный хронолог, отвратительный физик – оказался лучшим натуралистом? Нет, конечно, ибо Он уверяет нас, что зайца нельзя есть, потому что заяц, хотя он и жует жвачку, раздвоенных копыт не имеет. Тогда как любому школьнику, прошедшему естественную историю, известно, что зайцы жвачку не жуют и конечности у них скорее раздвоенные. Но особенно великолепным ваш величественный Бог предстает в качестве законодателя. Есть ли что-либо более мудрое, более значительное, чем предписание мужьям под угрозой смерти не спать со своими женами во время месячных? А точные и обязательные указания о том, как совершать омовения и подтираться? В самом деле, это такие важные вещи, так легко увидеть во всем этом длань Всемогущего! Как не полюбить Того, Кто столь заботливо наставляет нас в столь важных предметах? А для чего свершить чудо перехода через Иордан, если ширина реки не более сорока шагов!

И что же это за мощные стены Иерихона, которые рухнули от звука трубы?

Можно ли извинить Раав – блудницу, предавшую свою родину Иерихон? Да и к чему нужно было это предательство, если для взятия города достаточно было немного погудеть в трубу?

И как же это случилось, что Богу было угодно, чтобы именно из утробы этой шлюхи Раав вышел род, от которого ведет свое происхождение любимый Сын Божий?

А для чего надо было, чтобы отпрыск преступления и измены, ваш Иисус, о котором мы скоро поговорим, вел свою родословную еще и от кровосмесительной связи Фамари и Иуды, прелюбодеяния Давида и Вирсавии? О, как непостижимы замыслы Божий и как мы любим это бессмысленное существо!

А как вы смотрите на Иисуса Навина, прикончившего тридцать одного человека лишь затем, чтобы завладеть их добром? Может быть, стоит поговорить и о битве того же Иисуса с амореянами, во время которой Господь Бог, очень большой человеколюбец, забрасывал людей тяжелыми обломками скал в течение пяти часов?

А как мы согласуем с нашими познаниями в астрономии приказ Иисуса Навина Солнцу остановиться? Разве мы забыли, что Солнце неподвижно, а это Земля вращается вокруг него? То-то и оно!.. Вы скажете мне, что Бог мог и не знать о том прогрессе, который ждал нас в астрономии. Какой великий гений ваш Бог!

Что думаете вы об Иефвае, принесшем в жертву свою дочь, о том самом, который перерезал сорок две тысячи человек только потому, что язык их был не настолько правилен, чтобы произнести слово «шиболет».

Почему в вашем Новом Завете говорится об аде и безнравственной душе, тогда как в Ветхом, с которого списан Новый, нет об этих абсурдных материях ни слова?

А как сделать менее безнравственной эту чудесную сказочку о Левите, прибывшем на осле в город Гиву, которого хотели изнасиловать жители этого города? Бедняга, чтобы выпутаться из неприятностей, уступил им свою жену, но та, как и все женщины, не выдержала испытания содомским грехом и умерла. Ну прошу вас, объясните мне, к чему такие прелести в Боговдохновенной Книге?

Но уж одну вещь, я надеюсь, вы мне сможете растолковать. Я имею в виду 19-й стих главы Книги Судей. Помните, там говорится, что Господь, сопровождавший Иуду на войне, не смог даровать ему победы, так как у врагов были железные колесницы. Как же это возможно, что Бог, останавливающий небесные светила и много раз вмешивающийся в законы природы, ничего не сумел поделать с врагами своего народа из-за того, что у них были железные колесницы? Не означает ли это, что евреи были куда большими атеистами, чем нам это представляется, и всегда смотрели на своего Бога как на божество чисто местное. Локального, так сказать, покровителя, который то побеждал других богов, то оказывался слабее их. Как это сказано Иефваем: «Не владеешь ли ты тем, что дал тебе Хамос, Бог твой? И мы владеем всем тем, что дал нам в наследие Адонаи, Бог наш».

А еще прошу вас объяснить, откуда столько колесниц в горной стране, где передвигаться можно только на ослах?

И объясните мне еще и то, как в стране, лишенной лесов, Самсон мог поймать триста лисиц и пустить их с факелами на хвостах поджигать виноградники филистимлян? Поистине надо быть самому всего-навсего Челюстью Осла, чтобы сочинить такую басню и чтобы поверить в нее.

Поразмыслите-ка немного над судьбой доброго малого То-вия, чей отец ослеп оттого, что в глаза ему попал помет ласточки. Об ангеле, который поспешил спуститься с того, что называют эмпиреями, специально, чтобы отправиться вместе с Товием вызволять у еврея Гаваила деньги отца Товия. О жене этого самого Товия, у которой было семеро мужей, и всем им дьявол ломает шею в первую же брачную ночь. О лечении больных глаз рыбьей желчью. Это удивительно занимательные истории; не знаю ничего лучше после романов малыша Пусе.

Но могу ли я разобраться без вашей помощи со Святым текстом, утверждающим, что прекрасная Юдифь происходит от Симеона, сына Рувимова, хотя Симеон был братом Рувима, согласно тому же Священному Писанию, которое ошибаться не может. Я очень люблю Эсфирь и преклоняюсь перед скромным Ассуиром, который взял еврейку в жены и спал с ней полгода, не догадываясь о ее происхождении.

Когда Саула объявили царем, евреи были в рабстве у филистимлян, и им не разрешали иметь при себе оружие; даже на то, чтобы наточить свои плуги и кухонные ножи, они обязаны были спрашивать у своих господ разрешения. Как же случилось, что Саул оказался во главе трехсот тридцати тысяч воинов? Да еще и в краю, где и тридцати тысячам можно было прокормиться с трудом? Что же это за победа его над филистимлянами? Как он мог ее одержать?

Не менее смущает меня и ваш Давид. Мне огорчительно видеть в подобном злодее предка вашего Бога Иисуса. Как тяжко должно быть для личности, столь тесно связанной с Богом, иметь в родоначальниках убийцу, прелюбодея, похитителя женщин, сифилитика, мошенника – словом, того, кто по нынешним европейским законам не один раз был бы приговорен к колесованию.

Что же касается его богатства, а также сокровищ Соломона, согласитесь, что их трудно примирить с картиной общей бедности страны. Кстати, в стране этой пользовались исключительно ослами, откуда же у Соломона, по утверждению вашего Священного Писания, четыреста тысяч лошадей?

А как вы согласуете, объясните мне, пожалуйста, великолепные обещания пророков Израиля с постоянным рабством евреев – то под господством финикийцев и вавилонян, то под персами, сирийцами, римлянами и т. д.?

Иезекииль ваш представляется мне или большой свиньей, или великим развратником, когда он соглашается питаться калом, и совершенно скандализирует меня словами: «Поднялись груди твои, и волоса у тебя выросли, и простер я руку на тебя, и открыл наготу твою, и подарил тебе прекрасные наряды и много других вещей… А ты построила себе блудилище и раскидывала ноги для всякого мимоходящего, для тех, у кого был член величиной с ослиный, и для тех, кто изливал семя, подобно жеребцам». О целомудренная, стыдливая Жюстина, как вам понравятся подобные пассажи? Воистину книга эта должна именоваться Священной! Нельзя придумать более подходящей пищи духовной для юных девиц!

И еще, прошу вас, помогите мне разобраться с первыми стихами пророка Осии. Бог приказывает ему немедленно жениться на блуднице и родить от нее сына. Бедняга покорно выполняет приказ. Но Бог этим не удовольствовался: Ему нужно, чтобы он взял в жены женщину, которая наставит ему рога. Пророк снова полон послушания. Ответь же мне, чего ради подобные вещи рассыпаны в Священной книге, – какое вос-питующее влияние окажет она на слепо верящих в эти возмутительные нелепости.

Ну а где ваши пояснения мне абсолютно необходимы, так это в Новом Завете. Мне весьма затруднительно связать между собой два родословия Иисуса Христа. Матфей сообщает, что отцом Иосифа был Иаков, а Лука называет того же Иосифа сыном Илии; один насчитывает пятьдесят шесть родословных, а другой – только сорок две. А для чего, в конце концов, это генеалогическое древо Иосифа, если не он был отцом Иисуса? Придерживаетесь ли вы мнения святого Амбросия о том, что ангел оплодотворил Марию через ухо (Maria per aurem impregnataest), или считаете, что прав иезуит Санчес, утверждающий, что она насладилась как обычная женщина во время своего совокупления с ангелом?

Если я осмелюсь, вслед за святым Лукой, утверждать, что Август повелел провести перепись в годы правления Квири-ния в Сирии, то мне расхохочутся в лицо, ибо нет никого, кто бы не знал, что в Римской империи никогда не проводилось всеобщей переписи и что губернаторам Сирии в те годы был Вар, а не Квириний.

Когда я буду утверждать вместе с Матфеем, что Святое семейство бежало в Египет, мне скажут, что это выдумка, что ни один из евангелистов не пишет об этом путешествии. А когда я соглашусь с тем, что Святое семейство оставалось все время в Иудее, мне скажут, что оно пребывало в Египте.

Думаете ли вы, что астрономы не посмеются надо мной, когда я стану говорить о звезде, которая вела трех царей к яслям. Пойдемте дальше за этой сказкой: как могло случиться то, что Ирод, один из самых страшных деспотов, мог испугаться рождения бастарда у прелюбодейки, родившей его на скотном дворе? Очень надеюсь, что вы поможете мне постигнуть ту очаровательную манеру, с которой дьявол подхватил Бога и вознес его на вершину горы, чтобы тот увидел всю землю. Дьявол, обещающий Богу всякие блага, если только Бог согласится поклоняться дьяволу, может очень обескуражить добропорядочных людей, и я взываю перед вами о снисхождении к ним. Когда вы будете выходить замуж, Жюстина, очень прошу рассказать мне, как Бог, который почтит своим присутствием брачный пир, будет превращать воду в вино для людей, и так уже без меры пьяных.

Кушая фиги за вашим завтраком в конце июля, вы также поясните мне, почему Бог, оголодав, попросил, чтобы Ему дали такие же фиги в начале марта, когда время этих плодов еще не наступило?

После этих разъяснений мне остается всего несколько пустяков. К примеру, придется говорить, что Бог был приговорен к повешению за первородный грех. Если мне ответят, что вопрос о первородном грехе не трактуется ни в Ветхом, ни в Новом Завете, что там говорится лишь о том, что Адам был приговорен к смерти в день, когда сорвал плод с древа познания, но что за это его все же не убили, я просто пожму плечами. Но если меня сочтут сумасшедшим, утверждающим, что Бог был наказан за яблоко, съеденное за четыре тысячи лет до этого, я, признаться, буду в большом смущении.

Соглашаться ли мне с Лукой, что Бог вознесся в небеса в маленькой деревушке Вифании, или с Матфеем, утверждающим, что это произошло в Галилее? Или предпочесть мнение одного ученого-богослова, который, чтобы примирить обе точки зрения, говорит, что одной ногой Бог стоял в Вифании, а другой – в Галилее?

Просветите меня, почему «Кредо», которое называют Символом Веры апостолов, появилось только во времена Иерони-ма и Руфина, то есть четыре столетия спустя после апостолов?

Скажите мне, почему первые Отцы Церкви цитируют всегда лишь Евангелия, называемые апокрифами? Не служит ли это убедительным доказательством того, что в те времена четыре канонических Евангелия еще не были сочинены?

Все эти плутовские уловки, к которым ложь и коварство обязаны прибегать для подкрепления христианских нелепиц, не помешают ли они вам оправдать их в моих глазах?

Скажите мне, почему вы признаете семь Таинств, нигде не упоминаемых Христом? Почему вы так почитаете Троицу, хотя о ней у Христа нет ни слова? Словом, почему Бог, предусмотревший, казалось бы, так много, совершенно не позаботился о вещах, необходимых для нашего спасения?

Оставим на время все, что говорят нам о Христе. Будем основываться лишь на Его словах и Его поступках более, чем на словах тех, кто нам о Нем рассказывает. Как можно, скажите, пожалуйста, людям хоть немного рассудительным поверить темным словесам и сомнительным фокусам этого ничтожного учредителя дикого культа! Был ли когда-нибудь ярмарочный зазывала более достойным всеобщего презрения, чем Он? Да и что это за прокаженный еврей такой, сын шлюхи и солдата, рожденный в самом заброшенном уголке страны, осмеливающийся вещать от имени Того, Кого почитают Творцом вселенной? На такие высокие претензии, согласитесь, Жюс-тина, надо иметь какие-то права. Что же было у этого смехотворного Посланца? Изменил ли Он облик земли? Заставил расцвесть увядшие цветы? Заставил солнце светить днем и ночью? Исчезли окончательно все пороки? Наконец, наслаждаемся ли мы всеобщим счастьем? Ничего подобного: разными фокусами, шутками, каламбурами[3]3
  Вспомним слова, с которыми Назарянин обратился к одному из учеников своих: «Ты – Петр (камень), и на этом камне я построю свою церковь». И после этого еще говорят, что каламбур – детище нашего века.


[Закрыть] возвестил о себе миру Посланец Божий. В почтенном обществе рабов, ремесленников и публичных женщин Небесный Правитель проявлял свое величие. Пьянствуя с одними, совокупляясь с другими, Сын Бога, да что я говорю – сам Бог, подчинял своим законам закоренелых грешников. Не прибегая к таким фарсам, мог ли Он выполнить свою миссию? Но кто бы Он ни был, Ему повезло: заурядные мошенники примкнули к мошеннику великому, образовалась секта, догмы этого проходимца соблазнили какое-то количество евреев. Подавляемые римской мощью, они с радостью кинулись к новой религии, которая освобождала их от цепей, несколько ослабляя прежние путы. Намерения их были разгаданы, мятежников арестовали, вожак их погиб. Правда, за преступления такого рода смерть могла быть назначена и не столь легкая. По непростительной слепоте политиков ученикам этого подонка позволили разбежаться, вместо того чтобы прикончить их вместе с Ним. Фанатизм овладел умами: женщины рыдали, безумцы спорили друг с другом, идиоты уверовали, и вот самое презренное из существ, самый неловкий плут, самый неуклюжий самозванец стал Богом, Сыном Божьим, во всем равным Отцу своему! Все Его бредни оказались освященными, все Его слова стали законом, а фокусы – таинствами. Ерудь его пресловутого папеньки распахнулась, чтобы принять туда его, и Создатель мира, некогда весьма простого строения, стал троичным, приняв в себя еще и Бога Сына. И что же, этот всемогущий Бог пребывает там, вверху? Да нет же! По прихоти священника, то есть по прихоти покрытого преступлениями и ложью негодяя, этот великий Бог, Творец всего, что мы видим вокруг, унижается до того, чтобы миллионы раз по утрам превращаться в кусочек теста, перевариваемого в кишках своих верных поклонников, и потом выбрасываться из их желудков мерзкими испражнениями. И все это совершается для удовлетворения возлюбленного Сына, придумавшего это мерзкое кощунство как-то раз за ужином в кабачке. Он сказал: «Так должно быть». Он сказал: «Сей хлеб, который вы видите, станет Моей плотью, и вы переварите ее, как хлеб. Я – Бог. Значит, Бог будет съеден вами и переварен вами и превратится в кал, ибо я так сказал. И человек будет съедать своего Бога и испражняться Им, ибо Бог сей добр и всемогущ». И такая чушь распространяется все шире, объясняют это ее возвышенностью, святостью и всемогуществом Того, Кто ее возвестил, хотя причины заключаются в жульничестве одних и в доверчивой глупости других.

И вот она утверждается на троне, эта гнусная религия; и ее глава – слабый, жестокий, невежественный, фанатичный, который, украсив себя царским венцом, оскверняет все уголки земли. О Жюстина, какой тяжестью давят ее постулаты на умы пытливые, философские! Может ли разум видеть в этом сборище страшных сказок нечто иное, чем отвратительный плод лживости кучки людей и слепой доверчивости бесчисленных толп? Если бы Бог желал, чтобы мы обладали истинной религией, если бы Он был действительно всемогущ, или, вернее сказать, если бы это и впрямь был Бог, неужели нужны были Ему столь недостойные средства, чтобы заставить нас следовать Его законам? Выбрал бы Он своим вестником презренного бродягу? Если бы Он был действительно высшим, всемогущим, справедливым, добрым, этот Бог, о котором вы говорите, зачем нужны Ему эти фарсы, эти загадки, которыми Он пытается убедить нас в своей мудрости и истинности? Единственный правитель движения светил и движения сердец человеческих, разве не мог Он заставить служить себе звезды, чтобы впечатать Свои законы в наши сердца? Если б однажды Он изобразил огненными литерами на челе небесного светила этот закон, который Он пожелал бы нам дать! Во всех концах мира люди, увидевшие и прочитавшие его, могли бы считаться преступниками, откажись они следовать этому закону. Ничто не могло бы оправдать их неверие! Но Он выбрал для объявления своей воли заброшенный уголок Азии, народ самый лукавый и самый мистически настроенный. Вестником Его оказался грязный ремесленник – тупой и плутоватый, так изложивший Его учение, что его невозможно понять со всей ясностью. Он даровал знание небольшой кучке людей, оставив остальную массу в заблуждении и еще наказав их за это! Нет, нет, Жюстина, все эти несообразности не годятся нам в путеводительные идеи; я предпочел бы тысячу раз умереть, чем поверить в их истинность. Нет такого Бога и никогда не было! Эта химера существует только в головах безумцев; ни одно мыслящее существо не может ни определить Его, ни признать Его бытие. Но природа, скажете вы мне, непредставима без Бога. Понятно. Иными словами, чтобы разъяснить мне то, в чем вы разбираетесь весьма слабо, вы хотите найти причину там, где вы вообще ничего не понимаете: вы надеетесь прояснить мрак, увеличивая непроницаемость завесы. Вы полагаете разбить путы, увеличивая их число. Легковерные и восторженные натуралисты, чтобы убедить нас в существовании Бога, переписывают трактаты по ботанике. Погрузитесь, подобно Ренелону, в подробное изучение частей человеческого тела, направьте свой взгляд в небо, поражаясь движениям звезд. Замрите от восхищения перед бабочками, насекомыми, полипами, всеми организованными атомами, в которых вы чаете увидеть величие и искусность замыслов Бога. Но все эти вещи, что бы вы ни говорили, не свидетельствуют о существовании вашего воображаемого Существа. Они свидетельствуют лишь о том, что у вас нет верного представления о многообразии материи, о бесчисленном множестве комбинаций, составляющих наш мир. Они доказывают лишь то, что вы не знаете природу, раз полагаете ее неспособной производить самые различные формы, которые не даются вашим глазам, будь они даже вооружены микроскопом.

Нам уверенно заявляют, что не бывает действия без причины, нам постоянно твердят, что мир не создан сам по себе. Но мир и есть причина. Он не действие, не творение, он не создан, он был всегда таким, каким мы его видим. Его существование обусловлено необходимостью. Он сам по себе причина, повод, основание. Природа, суть которой есть действие и воспроизводство, не нуждается для решения своих задач ни в каком невидимом Творце, более непознаваемом, чем она сама. Материя движется за счет собственной энергии. Вы видите постоянное изменение, постоянное движение природы и вы же отказываете ей в энергии! Ей внешний побудитель не нужен. Перестаньте же думать о нем, вернитесь из мира воображаемого в мир реальный, в мир подлинный. Ах, Жюстина, как мне отвратительна идея Бога! Как она возмущает мой разум, угнетает мое сердце. Если бы атеизму понадобились мученики, я бы первым откликнулся на призыв – вот она, моя кровь, возьмите ее!