Текст книги "Опаленные страстью"

Она смотрела на его длинные пальцы, лежавшие на ее запястье, и чувствовала, как по телу разливается исходившее от них тепло.

– Но если даже вас я не могу убедить в том, что невиновен, – мягко добавил он, – у меня нет ни единого шанса убедить в этом остальных.

Она медленно подняла глаза, и их взгляды встретились. Ей так хотелось сказать ему, что он ошибается. Что она верит ему, несмотря ни на что, С самого детства ей внушали, что она должна беспрекословно выполнять волю родителей, ни в чем не перечить им, что дочерний долг – превыше всего. Что она должна стать примерной женой и хорошей матерью, и воспитать своих детей достойными членами высшего общества. Но не прошло и недели, как Аннели стала мыслить совсем по-другому. Флоренс Уиддиком самой своей жизнью доказала, что можно нарушать нормы и правила поведения и быть по-настоящему счастливой. Эмори Олторп перевернул все представления Аннели о морали. Он нарушил все правила поведения, все принципы, установленные высшим обществом. Но даже в его нынешнем положении, раненый и беспомощный, потерявший память, он был ей ближе по духу и симпатичнее всех этих чопорных и безжалостных Уинстонов Перри.

Она хотела верить ему. Она верила ему. И именно поэтому так сильно было ее разочарование. Эмори Олторп понимал ее. Видел, что она чувствует себя еще более потерянной и одинокой, чем когда-либо.

Он прищурился, и Аннели, смутившись, отвела глаза. Но не отошла от него, даже когда он встал со стула. Он взял ее за плечи и повернул к себе лицом, в то время как она пыталась справиться со своими чувствами.

– Аннели… – Он взял в ладони ее лицо и долго смотрел во влажную глубину ее синих глаз, потом перевел взгляд на дрожавшие нежные губы. – Аннели, простите меня за все.

– Вы не сделали ничего против моей воли.

– Ax, был бы у меня шанс… – прошептал он. – Еще миг в ту ночь, когда за окном сверкала молния, а внутри у меня полыхало пламя…

Она закрыла глаза, и он смахнул блеснувшие на ее длинных ресницах слезы.

– Еще секунда – и я не стала бы вам мешать. – Голос ее дрогнул.

Он слегка улыбнулся, но его тело тут же отреагировало на дрожь в ее голосе.

– Полагаю, это вам только кажется. Скорее всего вы возненавидели бы меня.

– Нет, мне не кажется. – В глазах ее он прочел решимость. – Я в этом уверена, – добавила она шепотом. – Я…я…

Эмори пробежал кончиками пальцев по ее губам, не дав ей договорить. Пожалуй, он не хотел знать, что она скажет. По крайней мере сейчас. Она вся сгорала от стыда из-за того, что предстала перед ним такой ранимой. Он прижался губами к ее мокрой от слез щеке. Целовал ее глаза, виски, кончик носа. Погрузил руки в море ее темных волос, блестевших при свете лампы, привлек к себе и прильнул губами к ее губам.

Аннели отвечала на его ласки искренне, самозабвенно, полностью отдав себя в его власть, с трудом сдерживая готовые вырваться из груди сладострастные стоны. Она жаждала его поцелуев, все крепче прижимаясь к нему, но он вдруг отпрянул.

– Останови меня! – Из груди его вырвался вздох, в то время как дрожащие пальцы судорожно сжимали ее локоны. – Останови, иначе я за себя не ручаюсь! – Голос его прозвучал почти грубо.

В ответ Аннели запрокинула голову и еще неистовее стала его целовать.

Эмори застонал, его губы становились все требовательнее, все настойчивее. Он ощущал ее упругую грудь, но слишком много было препятствий на пути к ее телу. Шелковые ленты, тесемки, бесконечные складки, туго затянутый корсет. Пришлось затратить немало усилий, чтобы высвободить ее грудь. Проклиная себя, Эмори обхватил губами затвердевший сосок.

Аннели вздохнула, ее пальцы утонули в его волосах, она плыла на волнах блаженства, в то время как язык Эмори хозяйничал у нее во рту. Горячая волна прилила к животу и бедрам, Аннели хотела чего-то большего. Эмори наконец полностью освободил ее от одежды, и она предстала перед ним обнаженная. Теперь ничто не мешало Эмори прильнуть губами к ее атласному животу и дразнить горячим дыханием пушистый треугольник между ног. Он медленно и осторожно развел в стороны ее колени и пощекотал пальцами, а затем языком ее лоно.

Эта ласка привела Аннели в неистовство. Все ее тело пылало и содрогалось, когда язык Эмори вошел в ее гнездышко и стал там хозяйничать. Аннели в этот момент забыла не только о нормах морали и нравственности, она забыла обо всем на свете и словно парила в облаках. Ничего подобного Аннели еще не испытывала, и ей хотелось смеяться от счастья. И совсем не хотелось думать о том, что это ни с чем не сравнимое наслаждение ей доставил великолепный негодяй, преследуемый властями преступник, самый лучший, самый красивый и самый желанный мужчина на свете.

В какой-то момент Аннели показалось, что она больше не выдержит этой сладкой муки. Она выгнулась навстречу Эмори и впилась пальцами в его плечи, затем стола теребить волосы. Вдруг что-то взорвалось у нее внутри, по телу пробежала судорога, и она затихла в полном изнеможении.

Эмори быстро снял ботинки, стянул бриджи, снова лег и раздвинул ей ноги. Он осторожно вошел в нее и стал двигаться медленно, чтобы не испугать ее, такую маленькую и хрупкую, своей непомерно разбухшей плотью, не причинить ей боли. Он не помнил ни одной женщины, с которой был близок, и не знал, то ли его неудержимо влечет именно к Аннели, то ли просто сработал мужской инстинкт и он никак не может удовлетворить свою похоть. Возможно, так было потому, что он входил в нее лишь наполовину, поскольку понял по ее реакции, что она девственница.

Ему стоило огромных усилий оторваться от нее. Да, она девственница. И по его воле лежит на деревянном полу, как девка, с раздвинутыми ногами и широко открытыми глазами.

– Боже мой…

– Что-то не так?

– Ничего, – выдохнул он. – Все в порядке.

– Я тебе сделала больно?

Он посмотрел на нее с недоверием, смешанным с любопытством.

– Я всеми силами стараюсь не выглядеть в твоих глазах полным идиотом, а ты спрашиваешь, не делаешь ли мне больно?

В ее затуманенных глазах он не прочел страха. Они были больше и синее всех океанов, которые ему когда-либо довелось повидать. И лишь когда она медленно убрала руки с его головы, он все понял: она подумала, что причинила ему боль, обхватив руками его раненую голову.

Он рассмеялся и поцеловал ее в губы.

– Нет. Ты не причинила мне боли, ты просто убила меня, – ласково произнес он.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты же девственница, не так ли?

Она густо покраснела, и он снова поцеловал ее.

– Нет, нет. Это не любопытство. Но ты должна знать, почему я остановился на полпути. Я не хотел причинить тебе боль.

Она прикусила губу и задумалась, пытаясь понять, что бы это могло значить. Пламя желания у нее внутри еще не угасло.

– Он… такой большой, – прошептала Аннели. От этого невинного признания у Эмори вырвался стон. Он приподнял ее и так стремительно ворвался в ее гнездышко, что она ахнула и тело ее напряглось.

Боль была мгновенной, и теперь Аннели млела от блаженства, двигаясь в одном ритме с Эмори, все выше поднимая бедра. Она жаждала снова воспарить в облака, и нетерпение ее росло с каждой минутой. Эмори сдерживался, чтобы вместе с ней прийти к финишу, хотя это стоило ему немалых усилий. Он все глубже погружался в ее горячее, влажное лоно. Его руки ласкали ее атласное тело, губы шептали ласковые слова, он двигался все быстрее и быстрее. Еще немного – и наступит оргазм.

– Остановись! – воскликнула она. Эмори замотал головой. Он просто не мог остановиться, это было выше его сил.

– Разве ты не слышишь? – выдохнула Аннели. Эмори, все еще во власти желания, посмотрел на Аннели, не понимая, чего она от него хочет. Он повернул голову, и тут взгляд его упал на окно. Он быстро поднялся, бесшумно ступая, пробрался к лампам и только успел их погасить, как снаружи донесся топот сапог. Эмори подошел к окну.

– Что случилось? – спросила Аннели, став на колени и прикрывшись одеждой.

– Солдаты, – сказал он. – Кажется, целый отряд.

– Солдаты? – одними губами произнесла Аннели. – Что им здесь надо? Не за нами же они пришли!

– Я в этом не уверен.

Он бросился к своему пальто, достал из кармана пистолет и проверил, заряжен ли он.

– Что ты собираешься делать? – леденея от ужаса, спросила Аннели.

– Кажется, они пошли на другой конец улицы и будут здесь лишь через несколько минут.

Аннели стала быстро одеваться. Руки дрожали, и ей никак не удавалось зашнуровать корсет; по той же причине Эмори с трудом застегнул бриджи. Заметил, что Аннели на него смотрит, и, нахмурившись, отвернулся.

– За все надо платить, – тихо произнес Эмори.

За все, подумала Аннели, стараясь унять бившую ее дрожь.

Она заметила у себя на бедрах кровь. Потерянного не вернешь, мелькнула мысль.

На запястьях у нее тоже была кровь. Видимо, рана у Эмори снова стала кровоточить. Аннели принесла два больших носовых платка, которые нашла в его сумке, чтобы перевязать рану.

– Сиди тихо, – приказала она, не давая Эмори встать со стула. – Твоя рубашка безнадежно испорчена, осталась всего одна.

– Мне не до того было, когда я собирал вещи.

– На день-другой хватит, – сказала Аннели, замотав рану Эмори платками. – Не знаю только, как я смогу передвигаться в одной туфле.

– А ты куда-нибудь собралась?

– Я пойду с тобой.

– Даже не думай.

– Непременно пойду.

– Аннели…

– Попробуй только мне помешать – я высунусь из окна и закричу что есть мочи.

– Ты этого не сделаешь.

– Сделаю. У моего отца есть хорошие адвокаты, и если ты невиновен, они это докажут.

Он взял ее за плечи и легонько встряхнул.

– Это не шутки, Аннели. Солдаты вооружены, и им приказано меня убить при первой же возможности, а не предать суду.

– А мы не дадим им такой возможности, не так ли? – сказала она мягко. – К тому же если они кого-нибудь ищут, так это меня. Они уверены, что меня похитил какой-то гнусный разбойник.

– Я не…

– Откуда им знать, что это сделал ты. По крайней мере сейчас, пока они не нашли никого, кто был бы привязан к стулу и ожидал записку о выкупе. Разве не этого ты хотел, рассчитывая, что, пока будут искать похищенную девушку, скроешься незамеченным? Но чтобы обнаружить меня, им понадобится не больше десяти минут. За это время ты успеешь добраться разве что до первого перекрестка. С другой стороны, – она засунула руки в карманы своего жакета, – готова поставить на карту свою жизнь, что мы можем выйти из гостиницы рука об руку, как супружеская пара, и солдаты даже не взглянут на нас.

Аннели выглядела совершенно спокойно, но одному Богу известно, чего это ей стоило. Внутренний голос приказывал ей привязать себя к стулу и тихо сидеть с книгой в руках, если появится такая необходимость.

Эмори, прищурившись, посмотрел на нее.

– Возможно, ты права. Ну а если ошибаешься?

– Если ошибаюсь… тогда тебя застрелят, а меня с позором отправят в Лондон. Так что давай поспешим, иначе беды не миновать.

Он сжал ее плечи.

– Как только мы выберемся из Торки, найдем хорошую гостиницу, и ты останешься там.

– Если все будет благополучно, я отправлю брату записку, сообщу, что никто меня не похищал и что я все объясню при первой же возможности.

– Полагаешь, после этого он прекратит свои поиски? Ведь он может подумать, что это я, угрожая ножом, заставил тебя написать записку.

– Я знаю, как написать, чтобы он так не подумал. Он продолжал пристально смотреть на нее, борясь с самим собой, не зная, какое принять решение, но в этот момент снаружи донесся шум.

– Будь по-твоему, – все еще колеблясь, произнес Эмори. – Только поторопись. Лучше, чтобы они не увидели тебя.

Аннели нахмурилась, и он погладил локон на ее плече.

– Сейчас ты меньше всего похожа на жену, а я не хочу, чтобы тебя приняли за продажную женщину.

Глава 15

Аннели на ходу застегивала жакет, когда они спускались по лестнице к выходу. В пивной было полно народу; при появлении Аннели и Эмори все стали переглядываться и подмигивать друг другу.

От керосиновых ламп и запаха пота здесь нечем было дышать. Выйдя на улицу, Аннели с наслаждением глотнула свежего воздуха и тут увидела солдат, вышедших из соседнего дома, в дюжине шагов от них.

Эмори взял ее под руку, и они зашагали в противоположную сторону. Десять шагов, еще двадцать… Можно было вздохнуть, а Эмори даже рискнул оглянуться. Солдаты не обращали на них внимания, внимательно разглядывая мужчин, которых вывели из таверны. Их было трое. Высокие, темноволосые. У одного черная повязка на глазу. По требованию солдата он приподнял ее и показал отвратительный шрам над пустой глазницей.

Улица была пугающе безлюдной. Все попрятались по своим домам, едва услышав топот сапог, и сейчас можно было встретить лишь пьяных, которым море по колено, либо отчаянных смельчаков.

Услышав цоканье копыт и стук экипажа, Эмори, таща за собой Аннели, вжался в нишу, остававшуюся в тени. Экипаж остановился у одного из борделей, и из него вышли двое мужчин. Они бросили кучеру монету, пообещав еще одну, если он подождет, и забарабанили в дверь.

По пустынной улице пронесся еще один экипаж. Он развернулся и промчался мимо ниши, где стояли Эмори и Аннели. Фонарь на миг осветил их лица. Экипаж остановился в том месте, где солдаты держали под прицелом троих мужчин. Когда дверь открылась, мужчина в темно-синей форме высунулся из кареты и, сверкнув металлическими пуговицами, огляделся по сторонам.

– Кого-нибудь нашли?

Это был голос Руперта Рэмзи. Эмори и Аннели узнали бы его из тысячи других.

– Эти два джентльмена, – сказал один из солдат с явным сарказмом, – пытались улизнуть через заднюю дверь, когда мы вошли. А третий загородил нам путь, когда мы погнались за ними.

Полковник Рэмзи осмотрел задержанных с ног до головы и небрежно махнул рукой.

– Продолжайте поиски. Этот мерзавец где-то здесь, и я найду его. Сюда едут еще сорок солдат, нам на подмогу.

– Сорок солдат? – прошептала Аннели. – Надо выбраться отсюда, прежде чем они прибудут.

Эмори ничего не ответил, лишь слегка пошатнулся.

«О Господи! – взмолилась Аннели. – Только бы ему не стало плохо».

На Эмори вновь нахлынули воспоминания…

– Продолжайте поиски! Этот мерзавец не мог далеко уйти. Если он утонул, я хочу увидеть тело…

Вода была ледяной, соль жалила раны, спина горела. Он попытался крикнуть, когда упал с верфи в воду, но захлебнулся и пошел ко дну. Когда ноги его коснулись ила, он согнул их в коленях и рывком всплыл на поверхность. Набрал в легкие воздуха и снова нырнул. В воде двигаться было легче, чем на суше.

Яркий свет пронзил воду в двадцати футах от него. Они его искали. Наверняка Каприани. Он был взбешен, узнав, что Эмори бежал. Он так хотел вспороть ему живот и выпустить кишки той ночью.

Сказал ли он Большому Ножу, где спрятал письмо? Вряд ли. А если бы и сказал, Шеймас все равно успел бы вывести «Интрепид» из порта. Ирландский мерзавец наверняка что-то знал, и у него хватило ума спасти корабль и команду, прежде чем очутиться в ловушке.

Заглянет ли он в сейф? Сообразит ли, как поступить с тем, что он там найдет?

Нет, нет. Не заглянет. А это означает, что ему самому придется спасать этот проклятый мир. Будь проклят Уэст-форд! Эмори не хотел быть героем, черт возьми! И будь проклят Шеймас за то, что вытряс душу из этого маленького ублюдка. Будь проклят король, будь проклята королева и вся эта страна за то, что обрекли его на мучительную смерть… Если он сдастся, то снова пойдет ко дну. И там наконец обретет покой…

– Эмори! Эмори! Ты слышишь меня? Держись! Ты должен идти.

Эмори что-то промычал и, едва волоча ноги, побрел по улице, обхватив голову руками и содрогаясь от боли. Аннели шла за ним, то и дело оглядываясь в надежде, что солдатам сейчас не до них, а Рэмзи уже в экипаже.

Однако полковник как раз садился в экипаж, поставив ногу на подножку, когда заметил какое-то движение на плохо освещенной улице.

– Черт возьми… Кто там? Что происходит?

Один из солдат пересек улицу и подбежал к Рэмзи.

– Похоже, семейная парочка выясняет отношения. Полковник заслонил рукой глаза от света фонаря на экипаже и присмотрелся.

– Женщина, случайно, не в синем платье? Ладно, все равно ведите их сюда.

Красный мундир, пожав плечами, крикнул:

– Эй вы, двое! Стойте! С вами хочет поговорить полковник.

Аннели снова оглянулась. Солдат направлялся к ним. Она схватила Эмори за воротник и хорошенько встряхнула.

– Пожалуйста, – умоляла она. – Эмори… пожалуйста, скажи что-нибудь!

Он попытался ее оттолкнуть, но она в отчаянии стала бить его по лицу. Он с трудом открыл глаза. Боль не утихала, и ему пришлось опереться на ее плечо, чтобы не упасть.

– Они идут сюда, – тихо сказала Аннели. – Солдаты. Они нас заметили. Что делать?

Он подобрал с земли сумку, которую уронил, взял Аннели за руку и потащил за собой.

– Эй, вы!

Аннели оглянулась и увидела, что солдат снимает с плеча мушкет.

– Не двигаться!

Эмори обхватил Аннели за талию и увлек за собой в узкий проход, который она только сейчас заметила. Выйдя из него, они очутились на другой улице и в этот момент услышали крики и стрельбу. Эмори свернул еще на какую-то улицу. Он почти бежал, и Аннели едва поспевала за ним.

Они повернули налево и пробежали полквартала, прежде чем услышали справа крики и топот солдатских сапог. Слева стеной стояли дома. Они побежали по улице, круто уходившей вверх и освещенной лучше, чем остальные, поэтому солдаты могли в любой момент их увидеть.

Аннели задыхалась, длинное платье мешало двигаться, босая нога кровоточила. Она была в полном изнеможении, к тому же ее мучила мысль о том, что, если бы не она, Эмори давно испарился бы, прежде чем самый быстрый солдат добрался до вершины холма.

– Оставь меня, – выдохнула она. – Беги. Спасайся!

Он посмотрел на нее и еще крепче сжал ее руку.

– Не отставай! Осталось совсем немного! Вдруг они услышали стук колес ехавшего навстречу им экипажа и увидели Рэмзи, который, высунувшись из окна, выкрикивал приказы солдатам и орал на кучера, чтобы тот ехал быстрее.

– Оставь меня! Тебе еще удастся скрыться от них, если ты меня оставишь!

Эмори проворчал что-то и потащил ее в сторону переулка, из которого в этот момент выезжала коляска. С пистолетом в руке Эмори запрыгнул в нее, вышвырнул кучера, усадил Аннели на пассажирское сиденье, взял вожжи и хлестнул лошадь.

Из-за поворота показался экипаж Рэмзи Полковник продолжал отдавать приказы. Быстро взглянул на Эмори, когда свет фонаря скользнул по коляске, и услышал крики кучера:

– Держите вора!

Эмори изо всех сил хлестал лошадь, пока она не понеслась галопом. Солдаты, которые преследовали беглецов пешком, остановились; тех же, что рискнули выйти на дорогу, по которой мчалась коляска, словно ветром сдуло, как только Эмори выстрелил в воздух. Кое-кто из солдат открыл ответный огонь, остальные лишь смотрели вслед быстро удаляющемуся экипажу.

Эмори рукояткой пистолета разбил фонари на коляске.

– Ты в порядке?

– Думаю, да, – выдохнула Аннели. – А ты?

– Через несколько минут все выяснится. Держись за что-нибудь. Кажется, нам предстоит веселая поездка.

На его лице появилась дьявольская ухмылка, и он снова взмахнул хлыстом. Пока тяжелый экипаж Рэмзи развернулся, Эмори успел оторваться от него на триста-четыреста ярдов. Хлестнув лошадь, он повернул на маленькую улочку, с грохотом пронесся мимо плохо освещенных таверн и снова свернул.

Аннели судорожно вцепилась в кожаный ремень, когда коляска, казалось, готова была рассыпаться на ходу. Пешеходы с руганью разбегались, чтобы не попасть под лошадь. Эмори хлестал каждого, кто пытался приблизиться. Он то и дело оглядывался, волосы развевались на ветру, падая ему на лицо. Преследователи открыли стрельбу.

– Держись! – крикнул Эмори, натянул поводья и так резко повернул коляску, что она накренилась. – Ты умеешь заряжать пистолет?

Душа у Аннели ушла в пятки.

– Д-да, умею.

– Порох и картечь в сумке! – крикнул он, передавая ей два кремневых пистолета. – Заряди оба!

– Что ты задумал? Ты ведь не можешь убить их всех!

– Я не собираюсь никого убивать, – сказал он, – просто хочу немного попугать. А теперь держись. Скоро будет еще один поворот.

Аннели стиснула зубы, одной рукой ухватилась за ремень, а второй прижала к коленям пистолет, когда коляска, загрохотав на очередном повороте, вдруг покатилась по ровной дороге. Аннели нащупала на полу сумку, нашла банку с порохом и мешочек с картечью. Зарядила оба пистолета и уже собиралась окликнуть Эмори, когда услышала позади выстрелы.

Эмори обернулся.

– Дай пистолеты!

Но Аннели, стоя на коленях, высунула в окошко дуло пистолета, взвела курок и нажала на спусковой крючок. Отдачей ее отбросило назад.

Эмори дернул ее за платье.

– Глупая! Дай мне второй пистолет!

– Правь лучше лошадьми, черт возьми! – крикнула она, взобравшись на сиденье.

Вытащила второй пистолет, прицелилась и снова выстрелила. Пуля попала в экипаж Рэмзи и угодила прямо в руку солдата, стоявшего на задке экипажа. Бедняга с криком разжал руки, упал и покатился по дороге.

– Мне нужно время, чтобы перезарядить оружие, – выдохнула Аннели.

При других обстоятельствах Эмори посмеялся бы: похищенная девушка, наследница богатых родителей, стреляет в своих спасителей. Но сейчас ему было не до смеха. Он смотрел на ее бледное лицо с большими темными глазами и думал о том, что никогда больше не будет смеяться, если по его вине с ее головы упадет хоть один волосок.

– Сядь на пол, – скомандовал он. – Поближе к сиденью.

– Зачем? Что ты собираешься…

– Делай что говорят!

Увидев выражение его лица, Аннели больше не задавала вопросов и сделала все, как он сказал. Эмори резко свернул с дороги в парк. Комья земли и грязи вылетели из-под колес. Он направил лошадь прямо на цветущие клумбы, устремившись к темной полосе деревьев. Коляска неслась с такой скоростью, что Аннели оставалось лишь молить Бога смилостивиться над ними.

Аннели не видела еще одну полоску, посветлее. Видимо, это была дорожка, ведущая к видневшейся впереди каменной арке. Эмори, заколебавшись, попридержал лошадь, но, оглянувшись, понял, что нельзя медлить ни секунды Экипаж Рэмзи был совсем близко, стрельба велась почт: беспрерывно, и Эмори услышал чей-то победный клич. Видно, кто-то из преследователей догадался, что беглецы вскоре будут зажаты и с другой стороны – деревьями.

Но вслед за победными возгласами послышалась ругань и потом крики, когда кучеру пришлось остановить лошадей. Небольшая карета протиснулась в арку, загородив дорогу экипажу Рэмзи. По его приказу солдаты открыли огонь по удаляющейся карете, продырявив ее в нескольких местах. Эмори не тешил себя надеждой, что это надолго задержит Рэмзи и его солдат. Они могут настигнуть Эмори и объехав парк с другой стороны. Хотя шансы уйти от погони были невелики, Эмори подумал, что надо избавиться от коляски. Лошадь стала выбиваться из сил, одно колесо скоро выйдет из строя.

– Как только прорвемся сквозь эти деревья, – сказал Эмори, – покинем наш корабль. У нас будет всего один шанс, чтобы удачно спрыгнуть.

– Спрыгнуть? – выдохнула Аннели.

Деревья кончались, и Эмори дернул поводья. Коляска въехала во вторые ворота и выкатилась на лужайку. Впереди виднелись улочки с гостиницами и кафе, а немного выше – роскошные виллы. Олторпу показалось, что когда-то он уже это видел, и он постарался сосредоточиться, чтобы образ не ускользнул.

– Держись!

Коляска подпрыгнула, раздался оглушительный треск, и во все стороны полетели листья и ветки. Лошадь протащила коляску еще ярдов двадцать. Эмори накинул поводья на рычаг тормоза, одной рукой схватил сумку, другой – Аннели, бросил сумку на землю и спрыгнул, прижимая Аннели к себе, чтобы смягчить удар. Они покатились по мягкой траве, в последний раз взглянув на коляску. Она стремительно летела вниз, разваливаясь на части.

– Ты не ушиблась?

– Вроде бы нет, – ответила Аннели.

Эмори пощупал ее ноги, но не обнаружил ни ран, ни ушибов, которые она могла не почувствовать из-за шока. Она была в порядке. В полном порядке. Эта хрупкая, нежная женщина не испугалась ни стрельбы, ни погони, вынесла все. Ради него. Ради сумасшедшего Эмори Олторпа. Он с трудом удержался, чтобы не засмеяться и не поцеловать ее.

– Что мы теперь будем делать? – спросила она, оглядываясь по сторонам.

Он указал на гостиницу на вершине холма.

– Насколько я помню, это «Маннингтон-Хаус». Там можно взять напрокат коляску.

– Прекрасная идея, – произнесла она, когда он помог ей встать. – Но куда мы на ней отправимся?

– В безопасное место. Обещаю. Можешь еще немного пройти?

Она отряхнула платье и улыбнулась ему с таким видом, будто он предложил ей прогуляться по Бонд-стрит. Ее щеки пылали, глаза блестели, и он, не сдержавшись, обхватил ладонями ее лицо.

– Я никогда не встречал такой красивой, такой смелой женщины, как вы, Аннели Фэрчайлд, и клянусь, когда все это закончится, я постараюсь вас отблагодарить.

– Посмотрим, выполните ли вы свое обещание, – в тон ему произнесла Аннели, Он предложил ей руку, но она отказалась. Единственная туфля ей мешала, и она сбросила ее. Насколько это возможно без расчески, привела в порядок растрепавшиеся волосы, свои и Эмори.

Спустя пять минут они уже были в «Маннингтон-Хаусе», где взяли напрокат коляску и залезли в нее, погасив горевшие в ней маленькие свечи.

Наступил вечер, и на улицах было оживленно. По дороге сплошным потоком двигались кареты. Некоторые стали давать задний ход, поскольку образовались пробки.

Эмори все время был начеку. В Торки они не могли чувствовать себя в полной безопасности. И все же напряжение спало и сердце билось спокойнее, когда Аннели положила ему голову на плечо и он ее обнял.