Текст книги "Доля ангелов"

Глава 19

После обеда из того же гороха с травами Дин с Маризом снова ушли в лес за жердями – планировалось увеличить навес над сеновалом. Беня удачно сходила в гости к единственному в деревне козлику, и теперь они скоро ждут пополнение. В поселке было пять коз и один пока козлик, которого берегли как зеницу ока. Одну козочку надо будет отдать в семью ее отца – заробил!

Мне Парита показала огород, который выглядел вовсе не как огород – он больше походил на место боевых действий, где недавно взрывались гранаты – тут что-то растет, тут куча из травы, а здесь огромная яма. Я даже понять не могла – что здесь можно сделать, а что необходимо.

– Вот эти зеленушки видишь? Там внизу клубень, его можно варить, а можно так есть, – она показывала на листики с мелкими шипиками, как на редьке или редиске.

– А почему между ними еще другие листы – это тоже съедобное, или надо вырвать? – по мне, все виды должны быть посажены отдельно, а не так – в одной куче все на свете.

– Нет, ты чего это, не дергай ничего – тут все нужное. Подрыхлить и все.

– А как я пойму где сорняки?

– А зачем, ничего не понимай – каждую травку окучивай вот, железкой. – она подала мне ржавую штуку, похожую на скребок.

– А почему все вместе растет, Парита, можно же отдельными грядками все поделить.

– Дык зачем лишнее дело делать. По теплу все семена кидаю и все.

– У тебя есть еще семена?

– В корзинке на дне может и есть чо, а так, все сразу рассыпаю и рыхлю.

– Хорошо, давай до темна порыхлим, а то мы планировали шалаш сходить поставить – место выбрали с Дином.

– Да зачем вам шалаш – вон у нас на сеновале-то как хорошо. Вы нам не мешаете. И руки лишние всегда нужны.

– А холодно будет? Тоже на сеновале будем спать?

– Дык, там сена Мариз с Дином наготовят – в ём вон как тепло – норку делать, да спать.

– Нет, Парита, спасибо за доброту, но нам нужен свой дом, чтобы не мешать никому, – вот и вскрылись планы «доброй» женщины. За еду и «норку в сене» мы должны будем сена настрадовать, огород черте-как посаженный обрабатывать. Нет уж, нет уж.

Вечером еще светло было, когда мы с Дином пошли на наше место. Он у Мариза взял топор, чтобы нарубить крепких стволов, и пока я купалась в речке, и отмывала руки и ноги после грязи с огорода, рубил и стаскивал к месту, возле которого будет дом тонкие бревнышки.

– Чо я думаю, Лора… Может и правда, не начинать эту стройку – не осилим ведь, – он снова начал эту песню про то, что можно работать за еду и жить у Мариза.

– Нет, Дин. Если ты не доверяешь мне, после того, как я ушла с тобой неизвестно куда, бросив замок со слугами и чистой кроватью, то наши дороги должны разойтись.

– Слушать девчонку – плохая примета.

– Ты на фабрику к этому жулику работать пошел – тоже девчонку послушал? Я тебя не держу, иди, – я начинала закипать от его слабохарактерности и неверия в то, что мы сами что-то сможем.

– Никуда я от тебя не уйду.

– Если верх твоих желаний – жить в норе из сена за кашу с травой, можешь проваливать, а если нет – больше мы не говорим о том, чтобы жить у кого-то за кусок хлеба. Сейчас мы поставим бревна, свяжем их веревкой, которую принесем от Карла, и сверху накроем ветками. А потом и холстиной, только я ее сначала обработаю, – я говорила по-взрослому – серьезно и настойчиво, и, он, наконец, прислушался.

– Хорошо, я пока ставлю бревна, можешь сходить до Карла.

– Ну вот и договорились. И приготовь место для костровища, потому что я принесу и котел, – улыбнулась своему Фоме Неверующему и отправилась к Карлу.

Наше место для дома было как раз по середине деревни, и теперь, идти что к Маризу, что к Карлу, было примерно одинаково. И мне оно все больше нравилось – хотелось быстрее приняться за дело и не зависеть ни от кого – знаю я этих помощников, они и в прошлой жизни оказали мне «услугу», указав на алкоголь, как средство для ухода от проблем.

– Ну что, строитель, готова забрать свои покупки? – Карл сидел возле дома на низкой лавочке – табурете, и вытачивал из дерева какую-то загогулину.

– Да, только вот, я не смогу забрать все. Ты можешь отдать пока только часть?

– Конечно, забирай, что надо. Все мои вещи стоят на столе и лежат на кровати. Их не тронь, а остальное можешь забрать.

Я вошла в дом, который напоминал склад в игре – бродилке, в которую играл сын соседки в моей прошлой жизни. Там нужно было найти разные ценные вещички, что помогут пройти на следующий уровень. Я улыбнулась, потому что моя жизнь сейчас была похожа на такую игрушку. Как будто кто-то на той стороне водит меня, но теперь я делаю выбор сама. Только сама!

Сначала я взяла большой котел, в который положила моток веревки, фонарь, в котором был фитиль, окунутый в остатки жидкости на дне. Наверное, это масло, хорошо бы, если оно еще было у него. В котел же сложила несколько чашек и мисок, три ножа. Тяжелая сковорода без ручки тоже нужна, только вот на чем жарить? Все равно возьму.

– А масло для горелки есть? – выглянула я на улицу.

– Да, бутыль стоит в углу, можешь забрать – мне оно ни к чему – только темнеет и я ложусь спать, – Карл хихикал как всегда, ну, да ничего – хорошо смеется тот, кто знает, что масло нужно не только для горения.

В углу с тряпками я нашла три больших холстины и одно одеяло. Свернула, перевязала веревкой так, чтобы можно было закинуть за спину. Вышла на улицу и сложила свои «обновки» в кучу. Под окном в куче железа было много интересного. Я нашла топор без топорища, странную рубилку, похожую на полукруг, штуки похожие на серп. Посмотрела на кучу еще раз и решила не выбирать.

– Сложи всю эту кучу на телегу, Карл, и привези к месту, где мы сейчас ставим шалаш, там, сразу за домом с овцами, где у дороги стоит большое дерево.

– У реки? Овцы только у горбатого Жанара. Значит за ним? – хорошо, что он не переспросил о моменте доставки, но улыбаться продолжал.

– Видимо он, я отправлю к вам Дина, и вы все можете загрузить. Он укажет дорогу, – железа в деревне было не много, а нам сейчас каждая фиговинка дороже золота. Мало – ли что потребуется для строительства.

– Ну, давай, погляжу как раз на вашу землю, пойду запрягать лошадь.

– А съестное сейчас есть у тебя? Крупа какая, или мука?

– Есть мука – можешь взять половину, и есть соль. Горох есть и сухая ягода – никто не берет – больно кислая. Я скидаю все в телегу и привезу. Иди, иди, не тащи котомку – то, привезу я, – он хотел забрать у меня котелок и связку тряпок, но я не отдала.

Дина я отправила сразу, уже темнело, но даже если привезут все по темну, ничего страшного – костер у нас горит, жерди Дин составил. Пока не совсем темно, я пролезла вдоль берега, где начинались заросли и нарезала длинного ивняка. Сходила три раза, чтобы перенести кучу. Перевязала веревкой составленные шалашом жерди. Дин молодец – основание прикопал и натаскал камней – вокруг шалаша по полу выложил. Ветки кустов я рвала уже в темноте – нужно было постелить что-то на дно шалаша, чтобы не спать на полу. Разложила первый слой вдоль, второй поперек – так земля не будет забирать тепло тела.

Шалаш был высоким – можно было встать в рост, только вот места не много – в длину не больше двух метров и в ширину чуть побольше метра. Ну и ладно – есть где спать и есть где вещи сложить. Дрова рядом, речка рядом. Пока Карл с Дином выгружали железяки я опутывала шалаш ивняком, пропуская его между жердями. Над костром закипала вода и я положила в нее горох, привезенный Карлом. Теперь я понимала почему восточные женщины носили на себе все украшения сразу – если мужчина говорил слово, означающее «развод», они должны были сразу уйти из дома в чем были в тот момент. Если бы не мои украшения, спали бы мы с Дином в «норке из сена».

Дин сидел у огня, помешивая кашу, которая без травки, что добавляла Парита, оказалась не такой вкусной, но не противной, да и голод, преследовавший нас столько дней, научил не кривиться, а радоваться всему, что дает жизнь.

– Лора, а ты права. Даже этот шалаш лучше, чем сеновал, на котором мы спали. Я конечно пойду помогать Маризу, но теперь не хочу у него целыми днями батрачить – лучше тут больше успевать, – мальчишка говорил с радостью в голосе, и в нем, похоже, загорелся огонек азарта.

– Хорошо, что ты понял, а теперь, раскладывай кашу по мискам – у нас есть посуда, и даже несколько ножей. Но у нас нет ложек.

– Сейчас поедим палочками, а потом я сделаю нам ложки, не хуже, чем у Мариза!

– Я думаю, что ты сделаешь их даже лучше, это будут самые первые ложки для нашего дома, Дин! Правда, приятно делать что-то для себя? – мне нравилось наблюдать, как меняется его мироощущение, даже на таком небольшом пока клочке земли, заваленном металлоломом, который принадлежит нам.

– Точно, даже лучше! – он нашел несколько щепок от жердей, что валялись вокруг шалаша, и ножом убрал с них кору, покрутил, повертел, примерился, срезал острые края, и показал мне наши «ложки».

– Ну и отлично! А я завтра нарежу еще веток и полностью обвяжу ими шалаш. Сегодня накроем его просто этими тряпками, но у нас есть одеяло. Стелить на ветки пока нечего, но я попробовала – не так и плохо. Одеяло одно, но мы с тобой под ним не замерзнем. Платье я тоже отдала Карлу – у него там много еще всего, что нужно забрать, и я закажу ему привезти из Валенторна материю и шерсть на хорошие одеяла и матрас.

– Тебе наверно нужны были эти украшения, что ты отдаешь ему…

– Ты мне дороже, Дин, и тепло мне тоже дороже, чем побрякушки. Не переживай. Вот будет у нас дом, тогда все станет еще лучше!

– Да, я буду очень стараться, Лора. Обещаю тебе.

Ночь начиналась хорошо, и на душе было спокойно – никто не мог меня вычислить, никто не желал мне смерти, и мне никуда не нужно было завтра ехать против своего желания – эти мысли давали успокоение и надежду. Как учила меня бабуля – на новом месте надо загадать, чтобы приснился жених. И я загадала. Костер горел, и рядом с ним в нашем шалаше было красиво и светло. Дин, уставший за день, спал крепко, но ночами, как и в прежние ночевки, если просыпался, обязательно укрывал мне плечи. Спасибо тебе, Архангел, не так уж ты и жесток, как я думала.

Глава 20

Утром, пока Дин кипятил воду, я прошлась по берегу, набрала травок, что можно было заварить, вспомнила про сушеные прошлогодние ягоды, привезенные Карлом. Заварила листочки и ягоды, похожие на клюкву – кислые, значит есть витамины. Меда в деревне не было – обойдемся пока без сладкого. В Валенторне был и сахар, и мед, но у них там еще и за шею вешают, так что, мы тут как-нибудь дикарями. И зубы целее. Кстати, надо придумать – чем чистить зубы.

 Дин ушел помогать Маризу, а я побрела за ивняком – настроение работать было на самом подъеме. Жара стояла вот уже больше недели, значит, скоро могут начаться дожди. В прошлой жизни, в долине, где был дом деда, они всегда начинались сильной грозой, и ливнем. Дождь мог лить неделю, причем, с утра было жарко, а после обеда набегали тучи, небо становилось тяжелым, а потом его прорывало стеной воды.

В котел налила масло, прогрела на костре и замочила в нем тряпки. Когда промокли и остыли – отжала и развесила на солнце. Пахнуть будет не очень, но это только первое время. Высохнут, прогреются на солнце – повторю процедуру. Ткань должна напитаться, чтобы не пропускать воду. И зажарить потом сухую надо – полотенца кухонные, которыми пирог накрываешь, вон какими деревянными становятся, не промочишь специально пока не прокипятишь и не отстираешь то масло.

Оплела густо ивняком весь шалаш и пошла резать ветки с листьями. Их вплетать в лозу было проще простого – елочкой, так, чтобы каждый ряд был поверх предыдущего. Приносила, и сразу начинала плести – первые веники лежали прямо по полу, следующие – на них. Осталась только верхушка, когда пришел Дин. Он с удивлением смотрел на шалаш.

– Это ты сама сделала? – он обходил его, осматривая как там все закреплено, щупал, заходил внутрь и выходил обратно.

– Да, Дин, сама. Верхушку доделаю и готово.

– А что ты там сварила?

– Это не еда, братец, это будет покрывало поверху шалаша. Оно воду не пропустит внутрь – будет по нему как с гуся стекать. Надо еще вокруг него окопать, и к реке ручеек направить. Иначе, в ливень наш домик внутри зальет. Давай, бери котелок и ставь воду на огонь – кашу сварим пока, а потом посмотрим – что еще тут из еды есть, – я представляла, что могла бы так встречать своего сына из школы, и мне стало еще теплее.

Солнце было в зените, мы пообедали, повалялись в тени шалашика – там было хорошо и прохладно – солнце не проходило сквозь листья на ветках, а ветерок свободно гулял через щели. Нужно закончить с шалашиком и приступать к дому – чем раньше, тем лучше. Шалаш – временное жилье. Может до осени и проживем, а может и всю осень. А вот холода он не выдержит, даже если зима тут как у деда, потому что он нет – нет, да и протапливал очажок. А в старом саманном доме так вообще – была давняя, с царских времен печка. Там мы играли с подругами в «домик».

Дин выбрал среди железок ту, что максимально походила на лопату, и окопал по моей отметке шалаш. Я дорубила веток и зашила ими оставшуюся открытой пока верхушку. Сухую ткань, что дважды промочила в масле, немного подержали над огнем, чтобы масло склоклось – немного сжарилось с тканью, и начали крепить ее к шалашу.

Первой тряпкой окутали шалаш по низу, спустили края за камни, что по низу выложил Дин. Так вода не будет протекать с тряпки в шалаш. Вторую намотали так, что она накладывалась в половину ширины на первую, а третьей хватило обернуть верхушку два раза. Сверху оплела кругами ивняка – крепче будет, если вдруг ураган – не отдерет наш укрывной материал.

Дин оценил наш домик, и видно, что воспарил духом. Пока жарко, можно и в реке повозиться. Показала ему откуда желательно вынуть камни, чтобы дно возле торчащего из воды каменюки было поглубже, а значит – потемнее и прохладнее. Туда рыба будет заглядывать. Я теперь, когда мыла котел, сначала замачивала его, а потом выплескивала только за плоскую часть торчащего камня – там остатки каши долго крутились вокруг камня, рыба собиралась быстро.

Пока он носил камни, я замочила горох и пошла искать травку, что добавляет Парита в кашу – с ней и правда, вкуснее. Она похожа на крапиву, только стебель у нее более жесткий, вот он то и тащится за ложкой. Попробуем только листья класть, может и мягче будет. А еще, надо попросить Дина, как будет время, вырезать мне из бревнышка корыто, размером под ту железную полукруглую сечку – бабуля всегда только в корыте мясо рубила – не доверяла мясорубке.

Набрала охапку этой крапивы и оборвала листья. Отнесла за кусты, где устроила компостную кучу стебли крапивы. И Дину не велела возле дома раскидывать мусор и остатки еды – не хватало еще муравьев, да и к порядку надо приучать. И там вдруг увидела на земле несколько горошин, пустивших по два зеленых ростка и тянущие белые пушистые корни в трещинку в земле. Это я на днях выливала на компост воду из котелка, в которой замачивала горох. А эти выпали и проклюнулись. Все, Лора, сегодняшний замоченный горох остается на завтрашнюю посадку – нужно готовить землю.

– Дин, у меня к тебе срочное дело, – я несла ему навстречу на ладони пять найденных горошин. – Смотри, вот, на следующий год мы сами можем вырастить урожай гороха! Ты можешь к той копалке приделать палку вот такой толщины? – я показала ему попавшееся мне на глаза тонкое деревце.

– Попробую, Лора. Сейчас найду подходящее, как раз, надо немного отдохнуть от камней, – куча камней на берегу прибывала.

Я выбрала место, осмотрела его, и приступила сначала к прополке, хорошо, что это были крупные «дудки» растений чуть выше колена – не успели еще вымахать. Охапки выдернутых сорняков носила в компост – это сейчас земля отдохнувшая, а потом понадобится чернозем. Не стала перекапывать сплошняком – слишком много времени это займет – копала полоски с шагов в десять сантиметров, рыхлила в них землю, немного присыпала золой из костра. Пусть еще ночь постоит горох – раскроется хорошенько, а утром посажу. Замочен был полный котел – кто знает, будет ли у нас еще какая еда. Утром нужно копать еще – земли у нас много, да и Парита обещала дать семена каких-то корнеплодов.

На следующий день Дин сходил к Маризу – помог перенести нарубленные им жерди. Принес со стакан молока в миске, ломоть хлеба и горсть семян, завернутых в обрывок тряпки. Я все утро копала свой новый огород – сейчас важно, как можно быстрее засадить землю, рыхлить между посадками буду потом. Семечки выбирать по видам не стала, но сажала в чистые грядки, и соблюдала расстояния между ними. Поливать пришлось сначала бороздки, в которые ровными рядками разложила все семена, потому что поливальников или леек здесь нет. Сверху поливала рукой, надеюсь, дождь, все же пройдет, и всходы будут.

Закончила с посадками когда было уже темно. Ели хлеб с молоком и остатки гороха с травой. Каша оказалась не такой вкусной – видимо, все дело в этих жестких палках. Надо собрать этой крапивы и насушить на зиму. Дел было полно. Я даже боялась думать, что было бы, если б меня выгнали из Валенторна зимой – мы замерзли бы раньше, чем оголодали, или зимы тут мягкие?

Дождь начался с обеда следующего дня. Как и предполагала – невыносимая жара до обеда – воздух не двигался, и мы каждый час спускались к речке, чтобы охолонуть. Вдруг солнце закрыла черная туча во все небо, загремел гром. Я велела Дину занести в шалаш то бревнышко, что он подготовил для корыта, а сама пошла за ивняком – это будет наша работенка в плохую погоду. Он будет вытачивать корыто, а я буду вспоминать как дед вязал «морды» для ловли рыбы.

К стене прикрепили лампу, что купили у Карла, наполнили маслом.  Принесли в шалаш сухих дровишек и сложили кучкой – после дождя будет сложно развести костер. До дождя костровище накрыли большими лопухами – может немного углей останутся сухими. Дождь полил как из открученного на полную, крана. Я сидела и не дышала, боясь, что вот-вот начнет капать сверху. Несколько капель было на внутренней части, но они стекали по веникам, в остальном – все было хорошо – в шалаше было тепло. Ливень продолжался часа три, то практически переставая, то снова набирая обороты. Нам было тепло и сухо.

– Да, сейчас на сеновале наверно все мокро, Лора. А у нас тут как в гнездышке, – он старательно вырезал в чурке выемку – давалось не легко, но в такую погоду – прекрасное занятие.

Я пробовала сплести дно ловушки для рыбы – это оказалось не сложно. Оставшиеся ветки поднимала – они начнут формировать бока. Плести было интересно, и за пару часов я осилила дно и сантиметров пять боковины. Щели оставляла маленькими, потому что нам сейчас нужна любая рыба – на одном горохе скоро руки не поднимутся.

Тучи отползли с солнца и с первыми лучами стало снова светло. Грохотало вдали – гроза отходила западнее. В горах он раздавалась раскатами, и казалось, что земля вздрагивает, словно от взрывов.

Глава 21

Вовремя мы окопали наш шалаш – вода сливалась в желобок в земле и стекала к реке. Мой огород теперь хорошо пролит, и значит, семена точно дадут всходы. И в межках между взрыхленной землей вода еще стояла – это хорошо – будет питать землю. Разожгли очаг, и договорились, что Дин будет следить, чтобы сухие ветки всегда были в запасе в шалаше. Кашу чуть подогрели, заварили чаёк. Вечер был теплый.

Дин продолжал с корытом, а я с «мордой». Уже стемнело, когда я сделала боковушки. На вид, полуметра было достаточно. Если что, такую я смогу сделать еще. Осталось самое сложное – конус с маленьким входом, который должен от края бортика уходить внутрь – рыба входит в него, а обратно она не всегда успевает выйти в эту небольшую дырочку, попадая рядом, упирается в верхнюю часть самой торбы. Я решила плести ее отдельно и потом приматывать к краю. Подбрасывая дров в костер, я просидела с плетением до звезд на черном чистом небе. В траве верещали кузнечики или цикады, приятно трещали ветки в огне и уютно храпел уставший с камнями Дин. Ему нужен белок, тяжелый физический труд отнимает много сил.

Обвязала ловушку остатком веревки, попустила ее между переплетениями ивняка и аккуратно пролезла по реке к камню. Уперла ловушку в камень, а веревку возле дна заложила еще одним камнем. На берегу завалила ее конец камнями, что натаскал мой помощник, и пошла спать. Мы засыпали всегда с немного горящим костром – мне казалось, что так я увижу тень, если к нам с дороги придет кто-то. Забралась под одеяло и сразу заснула. Мне снился Грегори – мой местный отец. Он говорил со мной безмолвно открывая рот, а я все силилась ему объяснить, что я его не слышу, но у меня не выходило.

Утром чуть ли не за ногу меня вытаскивал из шалаша Дин – я не могла проснуться, значит, копошилась ночью часов до двух. Рассветало примерно в половине четвертого, а я ложилась в темноте.

– Лора, Лора, как правильно вытащить твою ловушку, там две рыбины, и они дерутся так, что вода пенится, надо достать, пока они не сбежали, – он кричал уже вполне себе громко, и я заставила себя встать, чтобы не дай Бог, не прибежали соседи.

Когда я увидела, как ловушка мечется возле камня, поняла, что действовать надо быстро, но резко дернув, можно просто сломать ее. Пошла за камень со стороны течения, быстро наклонилась и вытащила ее обеими руками, одновременно зажав рукой отверстие, в которое эта рыба вошла. Дин, не дожидаясь, бросился мне на встречу, на ходу снимая рубаху, чтобы ей обернуть ловушку – кто знает, может она развалится, и рыба выскользнет из рук – обидно будет.

– Лора, это настоящая рыба, их целых две! Лора, ты прямо герой, даже не знаю, как радоваться, – на берегу скакал Дин, он отнес ловушку от реки аж метров на сто, прямо к шалашу, чтобы не дай Бог, она не ускакала обратно в воду.

Вот тут меня ждала печаль – беда, потому что дверцу, через которую вынимать рыбу, я не сделала. Дин с трудом просовывал руку в ловушку, но с головой рыбы, зажатой в кулаке, рука не проходила обратно, а ухвативши пальцами за хвост, рыба металась. Ломать ловушку, которую прямо сейчас можно было поставить еще, не хотелось. Тогда Дин просунул в дырку камень, а за ним руку. Прямо внутри он глушил рыбу камнем, а уже потом вытаскивал за хвост. Рыба была похожа на горную форель, что ловил дед в горной речке, но там вода даже в сильную жару оставалась ледяной.

Я сразу разделала ее, убрав внутренности. А головы, вынув жабры, мы кинули в кипяток – даже простой рыбный бульон будет ой как кстати. Потом подумала, и сыпанула  к головам в котелке крупы, вроде полбы или сечки, пусть будет что-то типа очень жидкой каши. Рыбин я разрезала вдоль хребта, присолила, завернула в лопухи и прикопала у берега в тени – вечером у нас будет королевский ужин.

Ухе не доставало лаврушки и перца. Я даже уголек бросила в бульон, когда сняли супчик с огня. Дин урчал как кот и нахваливал мои умения. Морда снова стояла в воде, но желающих туда зайти рыбешек не было. После обеда мы легли в траве и ловили кузнечиков ладошками – их кучей бросали к камню, привлекая рыбу.

Я продолжила с огородом, а Дин с камнями из реки, когда к нам подошел Карл. Он обошел наш шалаш, посмотрел на кучу камней на берегу и хмыкнул.

– Хозяйка, я завтра утром выезжаю в Валенторн. Рано еще, но больно мне интересно – за сколько отдам твою побрякушку. Рассказывай, что еще нужно тебе привезти. Но помни, что телегу у меня одна, и лошадка не породистая, старая.

– Козу сможешь в деревне купить? Дойную, – я с прищуром и улыбкой, как дедушка Ленин, смотрела на Карла.

– Если дать денег – продадут и козу, только вот по лесу ее тащить на плечах – больно много мороки.

– Ну, я ж не бесплатно. Вези за двойную цену. Нужен целый тюк ткани, такой, как на одеяло, или вот, как юбка моя. И тюк шерстяной ткани. Надо плащи и сапоги. Надо масло топленое – его деревенские хорошо продают. Можно много взять – оно долго хранится. Надо иголки, нитки, ножницы. Надо две хорошие лопатки и два хороших топора. Пилу и долото, которыми, ну, выбирают дерево для поделок – вы знаете, видела, тоже это делаете. Надо веревки много – сколько сможешь достать. Надо кресало новое. Надо горшки и пару стеклянных горшков с широким верхом – под молоко.

– Нууу, если войдет…

– Войдет, это все легкое. Козе ноги перевяжешь, и внутри в телеге привяжешь. Она молча поедет. Попоишь водичкой на привале и привяжешь к телеге, травы поест. Может и на привязи за телегой бежать, как уйдешь подальше от Валенторна.

– Ладно, понял…

– И еще, знаете дуб с дуплом…. Где почта от Харма лежит…

– Туда опасно ходить.

– Ну, вдруг вы хотите быть мне меньше должным?

– Ладно, говори.

– Надо положить туда записку.

– Пиши записку, утром заеду, крикну.

– Спасибо, Карл, заходите вечером – угостим вас рыбкой, – я снова посмотрела на него с хитрецой. Иногда, когда во мне просыпалась местная Лора, я переходила на «ты», но мне было стыдно. Похоже, он это заметил, но улыбался как умный и зрелый человек, наблюдающий за бравирующей девчонкой.

– Спасибо, хозяйка, некогда мне вечером – пройду заказы наберу по Харму, – он еще раз улыбнулся нам, мотнул головой и направился к дороге.

Я вырвала из тетради лист и первую строчку написала на местном языке. Для Риты, которая, возможно, будет снова искать для себя весточку от родителей. А может, и от меня. Вдруг!

«Рита, отдай письмо мистеру Корту.»

А дальше, пользуясь нашим шрифтом, я написала, чтобы он доверился Рите, и рассказал ей, что я в Хорме, что все хорошо, а для него я написала, что мне нужны семена – любые, которые успеют дать урожай до зимы. Написала, что постараюсь найти ее родителей, только вот не помню, как их зовут, но в поселке их нет. Я ждала от них письмо с ответом и семена, которые нужно хорошо упаковать и спрятать у большого камня, у ручья перед лесом – там, где мы ночевали с Дином первую ночь. Написала, что скучаю по ним, и все обязательно будет хорошо. Свернула письмо треугольником – это значило, что письмо с этой стороны.

Вечером мы с Дином запекали рыбу в листьях травы, обмазав сверху глиной, что накопали у ручья выше речки в лесу. Блюдо получилось ресторанное – прекрасный запах, вкус, и даже подачу, я, как повар, оценила на пятерку.

Небольшой кусочек рыбы я все же оставила на утро, и передала его Карлу вместе с письмом. Велела съесть до обеда, иначе пропадет. Он был доволен, но немного удивлен – особой поддержки в деревне друг другу не оказывали, видимо, потому, что «своя рубашка ближе к телу».

Утром в ловушке была одна большая рыба и два малька, которых мы выпустили, а рыбу я оставила в ловушке, но заплела лозой горлышко прямо вместе с ней внутри. Так получился садок – рыба была живой, а значит, вечером мы из свежей сварим полноценный суп с кусками рыбы.

Дин принялся с новыми силами за камни, а я решила, что сейчас важно сделать хорошие ловушки для рыбы – если ее станет больше, сможем обменивать в деревне на молоко или хлеб.

Я планировала попросить немного опары для хлеба – женщина, что жила ближе к Карлу, каждый день пекла хлеб. Его обменивали на молоко, яйца. Муку для нее привозил Карл. Хлеб брали только у нее, или пекли лепешки на камнях из муки и воды.

В деревне человек шестьдесят, но у меня было ощущение, что здесь даже дети не смеются. И не плачут. Какое-то облако тишины и страха. С виду, все, кто мне встречался – здоровы, но не улыбчивы. Парита вот только смеялась иногда, но она была простовата, хоть и считала себя хитрованкой. И Карл улыбался, но тот был искренним циником.